Страница:
Фадеев стал говорить, что они пишут, а положения о тиражах очень задевает материальные интересы писателей.
- Ну, что же, - сказал Сталин. - Мы не возражаем. Нам для писателей денег не жалко. Только учтите эти соображения.
В письме писатели жаловались на налоги - их берут не как с рабочих и служащих.
- Это надо пересмотреть, - сказал Сталин. - Это ведь писатели, они не мыло варят, а искусство делают.
Зашла речь о жилье. Тогда решили ввести в комиссию т.Попова, чтобы он им практически помог.
Фадеев сказал, что они сейчас расширяют работу и поэтому просят расширить штат союза до 70 человек. Говорят, что это нельзя, сейчас везде штаты сокращают.
- Мы сокращаем штат там, где он разбух, - сказал Сталин. - А это организация молодая, растущая. Можно дать. Ну, какие еще вопросы? Нет?
Хотя беседа шла очень непринужденно, но писатели решили, что уже всё, и пора уходить.
- Тогда у меня к вам есть вопрос, - сказал Сталин. - Над чем сейчас работают писатели?
Фадеев начал рассказывать. Сказал о том, что во время войны накопили много материала, много мыслей, кое-что уже появилось, еще больше будет многие работают над военными темами. Вот хуже - с показом труда, людей, современных тем будней. Да и меньше знают это писатели. Надо, чтобы они больше ездили по стране, наблюдали, жизнь изучали.
- Это правильно, - сказал Сталин. - Но не только в поездках и командировках дело. Вот Лев Толстой никуда не ездил, а писал.
Фадеев рассказал о других основных темах, над которыми трудятся писатели. Сталин внимательно слушал, потом сказал:
- Все это хорошо. И, все же, нет главного. А главная задача писателей, генеральная задача - это борьба с низкопоклонством перед заграницей.
И в течение получаса т.Сталин развивал эту мысль (между прочим, впервые он ее высказал на приеме папанинцев в 1838г). Он обрисовал исторические корни. Петр I, несмотря на то, что выл выдающимся деятелем, и многое сделал для России, но не доверял способностям русских. Он наводнил Россию немцами, отсюда пошло низкопоклонство перед немцами. Следующая волна - это начало 19 века. Русские разбили наголову Наполеона, который считался непобедимым, завоевал всю Европу, завоевать хотел весь мир. А, все-таки, пошло низкопоклонство перед французами.
Сейчас мы разбили немцев, спасли всю цивилизацию Европы, справились с противником, перед которым трепетал весь мир. В этой войне советский человек показал, что он на три головы выше других. А, между тем, наблюдается низкопоклонство перед англосаксами. У военных этого уже нет, а среди интеллигенции - сильно развито это чувство. Вот Клюева. Сделала великое изобретение. А из-за низкопоклонства сама отдала в руки американцев, и они его присвоили. Вот вам и тема для литературы, острая, очень нужная.
- Какая тема для пьесы! - воскликнул Симонов. (Борис говорит, что он и подумать не успел, как Симонов поставил заявочный столб)
- Сколько тут драматических моментов, - подхватил Шолохов.
Беседа продолжалась в очень дружелюбном духе, очень непринужденно и просто.
Сталин спросил: "А что делает Тихонов?" Фадеев ответил, что пишет, переводит. Сталин сказал, что это очень хорошо: сильному человеку встряска полезна и он начинает лучше работать. Затем он спросил, над чем работает Ванда Василевская? Фадеев ответил.
- А вам нравятся ее последние вещи? - поинтересовался Сталин.
Фадеев ответил, что не очень.
- А мне нравятся, - сказал Сталин, но таким тоном, что они почувствовали, что он просто высказывает свое личное мнение.
- Ну, какие еще вопросы? - опять спросил Сталин.
Симонов попросил увеличить объем "Нового Мира". Сталин сказал, что бумаги не жалко, но есть ли в журнале хорошие вещи. Вообще, журналы за последнее время стали лучше. Симонов заявил, что есть и он, как редактор, обещает улучшить журнал. Сталин согласился увеличить объем.
Фадеев сказал, что в Союзе есть еврейская секция. Есть отделения в Киеве, Минске. А журнала нет, был до войны, а сейчас нет. И сейчас еврейским писателям негде печататься.
- А почему не пишут на русском языке? - задал вопрос Сталин.
Фадеев ответил, что большинство еврейских писателей пишут на русском. Но есть старики писатели - Перец Маркиш, Фефер - которые пишут на еврейском.
- Это правильно, - сказал Сталин. - Им надо печататься. Но для журнала не хватит вещей. А надо выпускать альманах - пусть там печатают свои произведения. (Борис говорит, что еврейские писатели после этого известия прямо ликуют).
На этом беседа закончилась. Продолжалась она 1 час 10 минут.
27 мая.
Встретил в Кремлевке Б.И. Россинского.
- Ты зачем сюда? Больше дела - и врачи не нужны. Я всем интересуюсь, даже астрономией и медициной. Поэтому - и к врачам не обращался. И ты не ходи.
Вышел из поликлиники и на стоянке столкнулся с Кокки, Ильюшиным, и бывшими с ними Максимом Максимовичем Литвиновым и Яковом Захаровичем Сурицем (наш полпред в Бразилии). Все в штатском. Ильюшин, кажется, еще ниже, чем обычно, дипломаты - седые, пожалуй, даже важные. Поздоровались.
- Ты что нас забыл совсем, - попенял Ильюшин.
- Да вот все хочу посмотреть твою новую машину.
- Едем сейчас, - предложил он. - Немедля. Садись с Володей.
Поехали. Володя за рулем своего "Бьюика", Ильюшин ведет свою машину, с ним же дипломаты. Володя гонит - "надо чехлы снять с кресел, пока старики тянутся". От Кремлевки до аэродрома - за 5 минут! Шофер он чудесный, расчет точнейший, реакция мгновенная. На спидометре - 80-100. Обгоняет впритык. На баранке - одна рука. У переезда к ул. Расковой внезапно выскочил и завернул грузовик. Я думал - в машину. Володя так спокойно про себя говорит: "Ну, и куда? Сюда что ли?" - и на всем скаку свернул вправо по бровке тротуара.
- Да, знаешь, - сказал он между прочим, - Я позавчера горел на этом хреновом "Забеле". Летим, вдруг Павел (брат) говорит: "Горим!" "Где?" (Он рассказывает так, как будто в полет просто из любопытства поинтересовался где горит. Впрочем, он настолько спокоен и привычен в воздухе, что психологически, видимо, так и было). Смотрю - из правого мотора так и хлещет пламя. Ну, начали тушить пожар - раз горит, надо потушить. Погасили в воздухе, а мотор-то не хочет работать. И так его, и сяк - нет. Плюхнулись в Саранске.
- Никуда сегодня не летишь?
- Да особенно и некуда. Сегодня пару полетов сделаю, а вот завтра надо смотаться в Астрахань на денек.
Приехали. В стороне от кольцевой дорожки, на площадке у ангара стоит громадная четырехмоторная машина - "Ил-18". Это и есть - оно. Я помню, как зимой прошлого года я ночью как-то ехал от Кокки и у Академии нам перегородил дорогу фюзеляж - его везли на аэродром. Он был в два раза шире шоссе, и мой шофер все уверял меня, что это дирижабль. Так он и выглядел действительно.
Светлозолотистая металлическая обшивка. Могучие моторы (Швецова, по 200 л.с., новые. "Ресурс у них маловат - 25 часов, я из них выжал 40, хорошие, не хуже американских", - говорит Володя.)
Высокие, убирающиеся ноги, далеко выдающаяся летная рубка.
По высокой стремянке ( на 2 этажа) влезли в пилотский отсек, так как у двери в пассажирскую кабину работали. Вскоре приехали и дипломаты. Кабина театральный зал. 66 мест. По 5 кресел в ряд и бесконечные ряды. Кресла удобные, откидные, с движущимися подголовниками. Трубки люминесцирующего света вдоль бортов и плоские тюльпаны в центре. Трубы кондиционного воздуха. Полки для ручных вещей, карманы на креслах для мелочи. Багаж - в пузо машины. Три уборных. Буфет. Просторно, воздуха - полно. Обогрев. Ковры на полу. Приятная обшивка. Радиола. Светящиеся указатели. Громкоговоритель от пилота.
Две радиостанции (рубка между пассажирами и пилотом). С особым удовольствием Кокки показал мне пилотскую рубку. Великолепный обзор. Два управления. Автопилот. Телефон.
- Да ты сядь, погляди, как удобно.
Я сел в кресло и сразу захотелось нажать педали и подвигать рычажки. Приборов, ручек, стрелок - без числа.
- И ты их все знаешь? - пошутил я. - Какой ты умный!
- А ты думал?!
Все сделано культурно, чистенько, аккуратно.
- Можно с такой машиной выходить в люди? - спросил я Литвинова.
- Не стыдно куда угодно прилететь, - ответил он. - Тут мы догнали Америку.
Ильюшин рассказал, что у него разработано 4 варианта этого самолета: на 66 мест, спальный - на дальние расстояния - на 32 места, салон и еще какой-то, кажется, на 12 мест.
- Высота? - спросил Суриц.
- 10 000 метров. Кабина герметичная. Но, на всякий случай, будет и индивидуальное кислородное питание - баллоны под креслом.
- Скорость?
- рейсовая - 400км/ч. На высоте 300- 450км/ч. На 7500 (после того, как поставят нагнетатели) - 500 км/ч. Владимир Константинович ходил в Ленинград и обратно за 3 часа. Вот думаем поставить ее на линию Москва - Сочи. Путь туда займет 3.5 часа, а сейчас на "Дугласе"- 5 ч. 50 минут.
- Добавьте к этому, - сказал Кокки, - что она дешевле летает, чем "Дуглас", берет на человека меньше бензина. Спокойнее в полете. В Аэрофлоте стонут: дайте нам ее скорее на Ленинград, и мы снизим цену до железнодорожного билета.
- Радиус с полной нагрузкой? - спросил я.
- 3000 км.
- То есть: все средние расстояния?
- Вполне, - улыбнулся Кокки.
Суриц только что прилетел из Бразилии. Он летел через океан на одном самолете (кажется, "Консолидейтед"), через Европу до Хельсинки - на другом, и оттуда - на третьем - на "Дугласе". Он говорит, что "Ил-18" вполне с ними равняется и даже лучше.
Обратно повез меня Ильюшин. Ехали вместе с дипломатами. Ильюшин сказал, что хочет написать об этом самолете сам в "Правду". Я одобрил, он обещал в ближайшие дни завести к Поспелову статью. Суриц расспрашивал меня что стоит посмотреть в театрах. Я порекомендовал "Глубокие корни" у Вахтангова и "Русский вопрос" Симонова.
- Я читал пьесу. Она очень плакатная, там нет драматургического элемента, действия, - сказал он. - Хотя очень жизненна. Вот и в Бразилии сколько угодно таких жуков.
Я сказал, что приезжают грузины.
- А Хорава тоже? - спросил он. - Вот бы посмотреть его в "Отелло".
Рассказал я ми, как были недавно у нас англичане-журналисты. После осмотра редакции они вежливо спросили:
- Есть ли в редакции Красный уголок?
- Есть, - ответил Сиволобов и повел их в Дом Культуры. Они обалдели.
Дипломаты смеялись от души.
28 мая.
Сегодня позвонил генеральному прокурору СССР Горшенину.
- Ну, как вам передовая?
- Большое спасибо за нее. Лучшая из всех передовых сегодняшних газет. Особенно ценно то, что она спускает юбиляров на землю, конкретно указывает на задачи. Я приказал всюду ее проработать.
А я маялся вчера - что писать?!
Был сегодня у меня художник Кручина. Он задумал написать серию рисунков о Сталине - "Творец победы". Несколько принес с собой. Сам маленький, подвижный, худой, с острым лицом, седоват, в форме капитана. Рисунки мне понравились. В числе других - рисунок: Сталин в метро с детьми и женщинами, укрывающимися от воздушных налетов. Маленькая девочка прильнула к нему и обняла его, кругом - топчаны, женщины, спящие дети.
- А был такой факт? - спросил я.
- Да, мне рассказывал об этом Новиков, директор метро. В ночь с 5 на 6 ноября 1941 года Сталин приехал на ст. Маяковская. Сначала он остановился в начале зала, посмотрел, потом пошел по залу. В первые минуты его не узнали, затем кинулись к нему.
Другой рисунок: Сталине в госпитале сидит у постели раненого, положил на него руку. С соседней койки приподнимается боец, кругом сестры.
- А такой факт был?
- Да. Когда Еременко лежал раненый в госпитале (это было, видимо, летом 1941 г., если не ошибаюсь в датах, когда летчик Таран вывез раненого Еременко из окружения - Л.Б.), Сталин навестил его и обошел другие залы, беседовал с ранеными.
Я посоветовал ему написать письмо о своих планах Ворошилову. На том и порешили.
27 июля.
Ого, какой перерыв. И как-то сразу не придумаешь и не вспомнишь, о чем надо записать.
В последнее время много работаем. Месяц назад звонил Хозяин и сказал: поменьше занимайтесь экономикой, побольше политикой. Разговор был часа в 4 утра, в ту же ночь перестроили газету, и пошло в тот номер полторы полосы информации. Вновь вынесли "По Советскому Союзу" на первую полосу, и так - до сих пор. Идет в среднем около полосы в день, иногда больше. Серьезных экономических и с/х материалов редакция избегает.
Недели две-три назад Хозяин звонил снова. Тому месяца два разгорелась дискуссия: Большой театр поставил "Бориса Годунова". Зашел спор: надо ли оставлять сцену под Кромами. "Правда" высказалась "За", "Культура и жизнь", поправляя нас, против. Хозяин сказал, что сцены под Кромами - центральное место оперы, что гения нельзя исправлять и сокращать, а надо принимать целиком. Тем паче, что эта сцена - глубоко народная и правильная. Дали редакционный подвал, автор - Заславский.
Довольно много пишу. В прошлое воскресение писал отчет о физкультурном параде на "Динамо". Сегодня буду писать отчет о Дне флота, в следующее воскресенье - о Дне авиации.
Несколько дней назад был у Кокки. Говорили о делах, о даче, о футболе ("я как лечу во время матча - обязательно наклоню самолет и смотрю цифры на щитах - результат"). Говорил, что очень много летает.
- За последний месяц в среднем выходит по 8 часов в день. В августе должен сдать две машины на госиспытания и начать третью.
Вот и сейчас, когда я был у него. В этот день он приехал с аэродрома в 6, потом совещание, потом вызвали к министру. В 12 ночи он поужинал со мной. В 1:30 начал прощаться.
- Рано вставать.
- Почему?
- В 5 утра улетаю в Молотов. Там кое-что надо сделать и в 4 дня быть обратно. Все-таки 2500 км. - надо поспать.
И был в 4 часа уже в Москве.
Много времени у него занимает подготовка к параду Дня авиации. Он будет командовать группой опытных машин. Готовясь, он проделал такой номер. В Подлипках собрался Генштаб смотреть новые машины. Он, на новой четырехмоторной Ил-18 прошел на 300-400 метрах, выключив на одной плоскости оба мотора и поставив их во флюгер.
- Все ахнули. Пожарные автомашины вызвали на поле. Вот и хочу Костю выпустить на ней в День авиации. Другой не потянет, а он - сможет. Только надо натаскать. Время. А эффектно получится, Лазарь? Дойдет?
P.S. Но этот номер не вышел - запретили. Володя летел на новой четырехмоторной реактивной машине Сергея, а Костя - на пассажирской, но без рискованного номера.
30 сентября.
Вот и снова перерыв.
За это время побывал в отпуске (в Сочи) с 11 августа по 11 сентября. Прибавил 2,3 кг.
В газете давка. Письма о хлебозаготовках плюс отчеты об Ассамблее Объединенных Наций в Нью-Йорке. На это раз туда поехал Вышинский. Шум во всем мире. Американцы врут о войне с нами.
С 20 сентября начала выходить новая "Литературная газета". Забрали туда Оскара Курганова и Величко. Орган Союза писателей, свободомыслящий. Выходит 2 раза в неделю. В первом реконструированном номере Горбатов на полполосы обложил Трумэна, в дальнейших - разложили Маршалла и Бевина. Сегодня ВВС передавала ноту американского посла по этому поводу и спокойный ответ Молотова.
От нас в Управление пропаганды ушел Шепилов - первым замом. Говорят, что просят людей в "Культуру и Жизнь".
Сегодня был у меня летчик Галлай. Он работает сейчас на тяжелых. Предложил мне слетать с ним - просто так, для впечатлений, по маршруту Москва -Новосибирск - Ташкент -Москва. Около 7500 км., 22 часа. Я согласился.
Рассказывал, как недавно горел на 10 000. Загорелся крайний двигатель, пламя -2 метра, выбрасываться нельзя. Сбили скольжением и т.п. Скучно ему было! Он такой же веселый, живой.
Его кругосветный проект накрылся. Недавно слетали американцы почти по этому маршруту, на "Вулти" - 78 часов. А Шахурин похоронил тогда идею.
В Москве чудная погода. Уже две недели. Но резко похолодало.
"Геройские" жены чудят - развелся Громов!!
22 октября.
Замотался совсем за последнее время и никак не мог дотянуться до ручки. Начали довольно интенсивно готовиться к экзаменам в ВПШ, зубрил географию, историю. Кроме того, за последнее время изготовили две полосы, написал три передовых и т.п.
Сегодня проснулся - бело. И до сей поры падает. Первый снег!
В ВПШ и хочется и колется. Ругательски ругаю себя, что не пошел учиться в 45-м. Наши ребята - Гершберг, Капырин, Объедков - уже заканчивают в этом году. У них было два года, программа узкая, прием без экзаменов, по окончании - право защиты диссертации без защиты кандидатского минимума. У нас, с этого года: прием по экзаменам (да еще конкурс -на 100 московских мест 3000 заявлений), расширенная программа (добавили логику, право, язык и пр.), срок - три года и кандидатский минимум.
Готовимся поступать всем кагалом - 16 человек, в т.ч. Марковский, Романчиков, Кузьмичев, Солодов, Шабанов, в т.ч. и полутехнические работники: Голубев, Пахомов, Юриков и др. Хорошо гоним географию, плохо историю, совсем не трогали русского. А экзамены, говорят, уже 12 ноября. Ух!
У меня - довольно смешное положение. В течение двух лет я - лектор ВПШ (читаю на газетных курсах при ВПШ), член кафедры журналистики при ВПШ. Т.е. учить других мне доверяют, а самому учиться - нет, сдавай экзамены.
На днях говорили об этом с Поспеловым. Он посмеялся, а затем вернулся к той мысли, которую высказал мне как-то года полтора назад на одном из приемов в ВОКСе. Он снова сказал, что считает, что мне надо специализироваться при кафедре журналистики. Что это конкретно - он сам не мог объяснить, но мысль его сводится к тому, что над обобщением опыта советской печати никто не работает, нет и учебных пособий, не по чему учить молодых.
- Вот взяли бы тему о работе информации или о передовых. Это же страшно важно. Могли бы и диссертацию написать.
Я сказал, что охотно готов это сделать, но для диссертации надо сдать кандидатский минимум, а для этого надо иметь диплом ВУЗа.
- А нельзя ли сдать минимум экстерном? - спросил он. - Так или иначе, вам надо держаться этого курса.
Уговорились, что он поговорит об этом с Заславским, и я поговорю и выясню.
Вчера я говорил с Заславским. Он сочувственно отнесся к этой идее, но тоже не мог выразить практически ее содержание. Он сказал, что очень будет рад, если я возьмусь за диссертацию. Сказал, что хотел бы привлечь меня и других правдистов к ведению семинаров на газетном отделении ВПШ. Сообщил, что собирается представлять нас в Ученый Совет ВПШ для утверждения членами кафедры. Вернулся к диссертации и заявил, что если можно обойти диплом кафедра всемерно поддержит в любом ВАКе (Высшая Аттестационная комиссия). При кафедре есть загадочный кабинет печати. Он ухватился, когда я сказал о том, что этот кабинет должен конкретно разрабатывать и обобщать опыт современной печати. "Вот бы вы взяли какую-нибудь тему и вели ее," -сказал он. Возник вопрос об издании учебных пособий по журналистике. Уговорились, что я выясню в Министерстве Высшего образования - можно ли сдавать экстерном и что для этого надо, а кафедра, в случае надобности, дает ходатайство об этом.
Сегодня напечатали доклад Жданова о международном положении. Он делал его на совещании компартий в Варшаве. Гул об этом совещании и до сих пор раскатывается по миру. Орут о возобновлении Коминтерна, об усилении Красной опасности и пр. Но вообще обстановка в мире стала хмурой. Народ все чаще и чаще спрашивает: неужели опять война? Американцы обкладывают нас со всех сторон, как медведя в берлоге: базы в Гренландии, в Иране, в Германии, на Аляске, в Китае и проч. Вот гады!
Сегодня опубликовано сообщение о том, что Бразилия порвала с нами отношения. Поводом послужила статья в "Литературке" об их президенте, награжденном Гитлером. Вообще, эта газета выступает очень резко и даже завела рубрику "Поджигатели войны". Номера - неровные: один сильнее, другой - слабее, но следят за ней, ждут выхода свежего номера. Вот только тема внутренних дел у них не идет пока, еще пороха не хватает. А ведь, помысли, эта газета должна быть кусачей и по этим делам.
Хороший абзац рассказал Мержанов. Композитор Сигизмунд Кац сказал диктору Левитану: "Когда ты умрешь, твое горло возьмут в Институт Мозга".
Звонил мне вчера Ботвинник. Последний год он не участвовал в турнирах. Не играл в чемпионате СССР, и звание чемпиона завоевал Керес, не ездил в Англию с командой. По сему поводу мы получали много писем.
- Я решил до матча на первенство мира выступить один раз, - сказал он. - Пусть и обо мне попишут в газетах (и я почувствовал, как он улыбнулся в телефон). Есть две возможности - чемпионат СССР или всеславянский турнир. Но важно, чтобы это было в декабре, т.к. позже я уже буду связан чемпионатом мира. Хочу просить вашей поддержки, т.к. мои соратники будут всемерно затягивать это дело: зачем Кересу испытывать судьбу? Сведите меня с Шепиловым.
Я обещал позвонить. Ботвинник сказал, что завтра (т.е. сегодня) он уезжает в Архангельское "работать", т.е. готовиться к матчу мира - он состоится 1 марта.
- Я отдыхал месяц в Барвихе и чувствую себя отлично, - сказал он.
- Играли в шахматы? -спросил я.
- Нет. Даже разучился. Давайте, попробуем!
Занятная история разразилась в "Огоньке". Есть там очеркист Алексей Глебов. Он именует себя писателем. Я помню его по фронту (Центральному, 1943). Ходил он в штатском, приехал как второй корреспондент ТАСС, был вечно пьян, болтлив, навязчив, и имел удивительный нюх и энергию на спиртное. Но пишет бойко. В "Огоньке" печатался часто.
Так вот, он публично заявил ( и письменно в ЦК) о том, что зав. отделом информации журнала Ар Шинберг и зам. редактора Осипов берут взятки за помещение очерков (по 300-400 рублей). Началась история, проверки и т.д. Сейчас все это отмели, но выяснилось другое. Не так давно Глебов принес Шинбергу очередной очерк. Краткая суть: что-то около 1930 г. в СССР приехал американский гражданин Билл Матч. Он поселился в одной МТС Ставрополья (или Краснодарского края), работал там механиком, женился на колхознице. Началась война - пошел на фронт, отличился, был награжден. Потом уехал в Америку, получил там наследство. Подарил его - около 2 млн. долларов - советской власти на сирот и жертвы войны, порвал с Америкой и вернулся в СССР - свою обетованную страну. Правительство поблагодарило его и строит ему дом на юге. Очерк очень понравился. По моменту - прямо в точку. Шинберг предложил дать в №42. Сурков прочел, предложил дать в октябрьский номер и сделать снимок. Надо посылать фотографа. Глебов заволынил: не надо снимать, "органы" против.
Зародилось сомнение. Позвонили в Наркомфин. Там смеются: бред, не было ни доллара. Позвонили в край: нет такой МТС, нет такого Билла. Все выдумано!
А тем временем, Глебов успел продать эту историю Мосфильму. Там быстро заключили с ним договор и придали ему в соавторы Льва Славина: писать сценарий художественного фильма, сплетая факт, реального Билла и художественную аранжировку. Выдали Глебову авансом 9000 рублей, доложили Большакову, тот ухватился, заявил в ЦК, в Совмин, включили в план 1948 года.
Сейчас начинается шум. Но Глебов принес бумажку от психиатрической лечебницы о том, что у него мания воображения.
Все это вместе - неплохая тема для рассказа. Или.. для судебного очерка.
С неделю назад был у Кокки. Он рассказывал, как во время войны ему позвонил в Куйбышев нарком авиапрома и сказал, что Сталин вызывает его и других на совещание. Туман, облачность до земли. Приполз на брюхе ("не бреющим, а лижущим"). Оказалось - долетел только один, остальные - в радиусе. Сталин узнал:
- Не долетели?! А почему Коккинаки долетел? Ну ладно, соберемся завтра.
25 октября.
Вчера отметили именины Зины. Приехали ее родственники, пообедали. Купил Старки, алуштинского Токая, торт. Ничего. 40 лет! Завтра - мне 42. Время идет!
Диссертационные разговоры продолжаются. Позавчера Романчиков был у Поспелова, говорил - нельзя ли пройти нашей группе, поступающей в ВПШ без конкурсных препятствий. Поспелов поинтересовался: кто? Когда услышал и мою фамилию, сказал:
- А почему Бронтман? Нечего ему там делать, пусть прямо работает над диссертацией.
Вчера я говорил с зам. министра высшего образования Самариным. Он сказал, что в отдельных случаях Высшая Аттестационная комиссия разрешает сдачу кандидатского минимума лицам, не имеющим высшего образования. Нужно ходатайство дирекции ВПШ и, хорошо бы, редакции "Правды". Думаю, что и редакция и ВПШ сделают это.
Поручили нашему отделу вести судебные процессы над немцами. Позавчера начался процесс в Берлине (дает Корбатков), сегодня в Сталино (дает Ионов).
Политическая международная атмосфера густеет. Разорвали с нами отношения Бразилия и Чили. На Ассамблее - все круче драка.
Урожай - отличный. План хлебозаготовок почти полностью выполнен. Видимо, к 7 ноября будет весь.
Нашел листок с записью моей беседы с командующим военно-воздушными силами Вершининым. Суть такова:
В этом году День авиации проводился 3 августа. Отчет писал я. По окончании праздника я сразу позвонил, как обычно перед отчетом, Вершинину и спросил: как понравился праздник Хозяину. Вершинин сказал:
- Все очень понравилось. По окончании он пригласил меня и маршалов поехать с ним в Кремль. Мы только вернулись с обеда. Понравились все номера, отметил хорошую организованность, четкость, слаженность. Отметил темп, исключительное мастерство. Сказал, что сумели быстро освоить новую материальную часть.
- Кто из летчиков больше всего понравился?
- Потом в беседе говорил о тройке Ткаченко. Отметил Полунина - пилотаж на реактивном самолете. Похвалил строй "Сталина" (летчики в строю изображали слово "Сталин") и звезды. Отметил четкость десанта.
- Ну, что же, - сказал Сталин. - Мы не возражаем. Нам для писателей денег не жалко. Только учтите эти соображения.
В письме писатели жаловались на налоги - их берут не как с рабочих и служащих.
- Это надо пересмотреть, - сказал Сталин. - Это ведь писатели, они не мыло варят, а искусство делают.
Зашла речь о жилье. Тогда решили ввести в комиссию т.Попова, чтобы он им практически помог.
Фадеев сказал, что они сейчас расширяют работу и поэтому просят расширить штат союза до 70 человек. Говорят, что это нельзя, сейчас везде штаты сокращают.
- Мы сокращаем штат там, где он разбух, - сказал Сталин. - А это организация молодая, растущая. Можно дать. Ну, какие еще вопросы? Нет?
Хотя беседа шла очень непринужденно, но писатели решили, что уже всё, и пора уходить.
- Тогда у меня к вам есть вопрос, - сказал Сталин. - Над чем сейчас работают писатели?
Фадеев начал рассказывать. Сказал о том, что во время войны накопили много материала, много мыслей, кое-что уже появилось, еще больше будет многие работают над военными темами. Вот хуже - с показом труда, людей, современных тем будней. Да и меньше знают это писатели. Надо, чтобы они больше ездили по стране, наблюдали, жизнь изучали.
- Это правильно, - сказал Сталин. - Но не только в поездках и командировках дело. Вот Лев Толстой никуда не ездил, а писал.
Фадеев рассказал о других основных темах, над которыми трудятся писатели. Сталин внимательно слушал, потом сказал:
- Все это хорошо. И, все же, нет главного. А главная задача писателей, генеральная задача - это борьба с низкопоклонством перед заграницей.
И в течение получаса т.Сталин развивал эту мысль (между прочим, впервые он ее высказал на приеме папанинцев в 1838г). Он обрисовал исторические корни. Петр I, несмотря на то, что выл выдающимся деятелем, и многое сделал для России, но не доверял способностям русских. Он наводнил Россию немцами, отсюда пошло низкопоклонство перед немцами. Следующая волна - это начало 19 века. Русские разбили наголову Наполеона, который считался непобедимым, завоевал всю Европу, завоевать хотел весь мир. А, все-таки, пошло низкопоклонство перед французами.
Сейчас мы разбили немцев, спасли всю цивилизацию Европы, справились с противником, перед которым трепетал весь мир. В этой войне советский человек показал, что он на три головы выше других. А, между тем, наблюдается низкопоклонство перед англосаксами. У военных этого уже нет, а среди интеллигенции - сильно развито это чувство. Вот Клюева. Сделала великое изобретение. А из-за низкопоклонства сама отдала в руки американцев, и они его присвоили. Вот вам и тема для литературы, острая, очень нужная.
- Какая тема для пьесы! - воскликнул Симонов. (Борис говорит, что он и подумать не успел, как Симонов поставил заявочный столб)
- Сколько тут драматических моментов, - подхватил Шолохов.
Беседа продолжалась в очень дружелюбном духе, очень непринужденно и просто.
Сталин спросил: "А что делает Тихонов?" Фадеев ответил, что пишет, переводит. Сталин сказал, что это очень хорошо: сильному человеку встряска полезна и он начинает лучше работать. Затем он спросил, над чем работает Ванда Василевская? Фадеев ответил.
- А вам нравятся ее последние вещи? - поинтересовался Сталин.
Фадеев ответил, что не очень.
- А мне нравятся, - сказал Сталин, но таким тоном, что они почувствовали, что он просто высказывает свое личное мнение.
- Ну, какие еще вопросы? - опять спросил Сталин.
Симонов попросил увеличить объем "Нового Мира". Сталин сказал, что бумаги не жалко, но есть ли в журнале хорошие вещи. Вообще, журналы за последнее время стали лучше. Симонов заявил, что есть и он, как редактор, обещает улучшить журнал. Сталин согласился увеличить объем.
Фадеев сказал, что в Союзе есть еврейская секция. Есть отделения в Киеве, Минске. А журнала нет, был до войны, а сейчас нет. И сейчас еврейским писателям негде печататься.
- А почему не пишут на русском языке? - задал вопрос Сталин.
Фадеев ответил, что большинство еврейских писателей пишут на русском. Но есть старики писатели - Перец Маркиш, Фефер - которые пишут на еврейском.
- Это правильно, - сказал Сталин. - Им надо печататься. Но для журнала не хватит вещей. А надо выпускать альманах - пусть там печатают свои произведения. (Борис говорит, что еврейские писатели после этого известия прямо ликуют).
На этом беседа закончилась. Продолжалась она 1 час 10 минут.
27 мая.
Встретил в Кремлевке Б.И. Россинского.
- Ты зачем сюда? Больше дела - и врачи не нужны. Я всем интересуюсь, даже астрономией и медициной. Поэтому - и к врачам не обращался. И ты не ходи.
Вышел из поликлиники и на стоянке столкнулся с Кокки, Ильюшиным, и бывшими с ними Максимом Максимовичем Литвиновым и Яковом Захаровичем Сурицем (наш полпред в Бразилии). Все в штатском. Ильюшин, кажется, еще ниже, чем обычно, дипломаты - седые, пожалуй, даже важные. Поздоровались.
- Ты что нас забыл совсем, - попенял Ильюшин.
- Да вот все хочу посмотреть твою новую машину.
- Едем сейчас, - предложил он. - Немедля. Садись с Володей.
Поехали. Володя за рулем своего "Бьюика", Ильюшин ведет свою машину, с ним же дипломаты. Володя гонит - "надо чехлы снять с кресел, пока старики тянутся". От Кремлевки до аэродрома - за 5 минут! Шофер он чудесный, расчет точнейший, реакция мгновенная. На спидометре - 80-100. Обгоняет впритык. На баранке - одна рука. У переезда к ул. Расковой внезапно выскочил и завернул грузовик. Я думал - в машину. Володя так спокойно про себя говорит: "Ну, и куда? Сюда что ли?" - и на всем скаку свернул вправо по бровке тротуара.
- Да, знаешь, - сказал он между прочим, - Я позавчера горел на этом хреновом "Забеле". Летим, вдруг Павел (брат) говорит: "Горим!" "Где?" (Он рассказывает так, как будто в полет просто из любопытства поинтересовался где горит. Впрочем, он настолько спокоен и привычен в воздухе, что психологически, видимо, так и было). Смотрю - из правого мотора так и хлещет пламя. Ну, начали тушить пожар - раз горит, надо потушить. Погасили в воздухе, а мотор-то не хочет работать. И так его, и сяк - нет. Плюхнулись в Саранске.
- Никуда сегодня не летишь?
- Да особенно и некуда. Сегодня пару полетов сделаю, а вот завтра надо смотаться в Астрахань на денек.
Приехали. В стороне от кольцевой дорожки, на площадке у ангара стоит громадная четырехмоторная машина - "Ил-18". Это и есть - оно. Я помню, как зимой прошлого года я ночью как-то ехал от Кокки и у Академии нам перегородил дорогу фюзеляж - его везли на аэродром. Он был в два раза шире шоссе, и мой шофер все уверял меня, что это дирижабль. Так он и выглядел действительно.
Светлозолотистая металлическая обшивка. Могучие моторы (Швецова, по 200 л.с., новые. "Ресурс у них маловат - 25 часов, я из них выжал 40, хорошие, не хуже американских", - говорит Володя.)
Высокие, убирающиеся ноги, далеко выдающаяся летная рубка.
По высокой стремянке ( на 2 этажа) влезли в пилотский отсек, так как у двери в пассажирскую кабину работали. Вскоре приехали и дипломаты. Кабина театральный зал. 66 мест. По 5 кресел в ряд и бесконечные ряды. Кресла удобные, откидные, с движущимися подголовниками. Трубки люминесцирующего света вдоль бортов и плоские тюльпаны в центре. Трубы кондиционного воздуха. Полки для ручных вещей, карманы на креслах для мелочи. Багаж - в пузо машины. Три уборных. Буфет. Просторно, воздуха - полно. Обогрев. Ковры на полу. Приятная обшивка. Радиола. Светящиеся указатели. Громкоговоритель от пилота.
Две радиостанции (рубка между пассажирами и пилотом). С особым удовольствием Кокки показал мне пилотскую рубку. Великолепный обзор. Два управления. Автопилот. Телефон.
- Да ты сядь, погляди, как удобно.
Я сел в кресло и сразу захотелось нажать педали и подвигать рычажки. Приборов, ручек, стрелок - без числа.
- И ты их все знаешь? - пошутил я. - Какой ты умный!
- А ты думал?!
Все сделано культурно, чистенько, аккуратно.
- Можно с такой машиной выходить в люди? - спросил я Литвинова.
- Не стыдно куда угодно прилететь, - ответил он. - Тут мы догнали Америку.
Ильюшин рассказал, что у него разработано 4 варианта этого самолета: на 66 мест, спальный - на дальние расстояния - на 32 места, салон и еще какой-то, кажется, на 12 мест.
- Высота? - спросил Суриц.
- 10 000 метров. Кабина герметичная. Но, на всякий случай, будет и индивидуальное кислородное питание - баллоны под креслом.
- Скорость?
- рейсовая - 400км/ч. На высоте 300- 450км/ч. На 7500 (после того, как поставят нагнетатели) - 500 км/ч. Владимир Константинович ходил в Ленинград и обратно за 3 часа. Вот думаем поставить ее на линию Москва - Сочи. Путь туда займет 3.5 часа, а сейчас на "Дугласе"- 5 ч. 50 минут.
- Добавьте к этому, - сказал Кокки, - что она дешевле летает, чем "Дуглас", берет на человека меньше бензина. Спокойнее в полете. В Аэрофлоте стонут: дайте нам ее скорее на Ленинград, и мы снизим цену до железнодорожного билета.
- Радиус с полной нагрузкой? - спросил я.
- 3000 км.
- То есть: все средние расстояния?
- Вполне, - улыбнулся Кокки.
Суриц только что прилетел из Бразилии. Он летел через океан на одном самолете (кажется, "Консолидейтед"), через Европу до Хельсинки - на другом, и оттуда - на третьем - на "Дугласе". Он говорит, что "Ил-18" вполне с ними равняется и даже лучше.
Обратно повез меня Ильюшин. Ехали вместе с дипломатами. Ильюшин сказал, что хочет написать об этом самолете сам в "Правду". Я одобрил, он обещал в ближайшие дни завести к Поспелову статью. Суриц расспрашивал меня что стоит посмотреть в театрах. Я порекомендовал "Глубокие корни" у Вахтангова и "Русский вопрос" Симонова.
- Я читал пьесу. Она очень плакатная, там нет драматургического элемента, действия, - сказал он. - Хотя очень жизненна. Вот и в Бразилии сколько угодно таких жуков.
Я сказал, что приезжают грузины.
- А Хорава тоже? - спросил он. - Вот бы посмотреть его в "Отелло".
Рассказал я ми, как были недавно у нас англичане-журналисты. После осмотра редакции они вежливо спросили:
- Есть ли в редакции Красный уголок?
- Есть, - ответил Сиволобов и повел их в Дом Культуры. Они обалдели.
Дипломаты смеялись от души.
28 мая.
Сегодня позвонил генеральному прокурору СССР Горшенину.
- Ну, как вам передовая?
- Большое спасибо за нее. Лучшая из всех передовых сегодняшних газет. Особенно ценно то, что она спускает юбиляров на землю, конкретно указывает на задачи. Я приказал всюду ее проработать.
А я маялся вчера - что писать?!
Был сегодня у меня художник Кручина. Он задумал написать серию рисунков о Сталине - "Творец победы". Несколько принес с собой. Сам маленький, подвижный, худой, с острым лицом, седоват, в форме капитана. Рисунки мне понравились. В числе других - рисунок: Сталин в метро с детьми и женщинами, укрывающимися от воздушных налетов. Маленькая девочка прильнула к нему и обняла его, кругом - топчаны, женщины, спящие дети.
- А был такой факт? - спросил я.
- Да, мне рассказывал об этом Новиков, директор метро. В ночь с 5 на 6 ноября 1941 года Сталин приехал на ст. Маяковская. Сначала он остановился в начале зала, посмотрел, потом пошел по залу. В первые минуты его не узнали, затем кинулись к нему.
Другой рисунок: Сталине в госпитале сидит у постели раненого, положил на него руку. С соседней койки приподнимается боец, кругом сестры.
- А такой факт был?
- Да. Когда Еременко лежал раненый в госпитале (это было, видимо, летом 1941 г., если не ошибаюсь в датах, когда летчик Таран вывез раненого Еременко из окружения - Л.Б.), Сталин навестил его и обошел другие залы, беседовал с ранеными.
Я посоветовал ему написать письмо о своих планах Ворошилову. На том и порешили.
27 июля.
Ого, какой перерыв. И как-то сразу не придумаешь и не вспомнишь, о чем надо записать.
В последнее время много работаем. Месяц назад звонил Хозяин и сказал: поменьше занимайтесь экономикой, побольше политикой. Разговор был часа в 4 утра, в ту же ночь перестроили газету, и пошло в тот номер полторы полосы информации. Вновь вынесли "По Советскому Союзу" на первую полосу, и так - до сих пор. Идет в среднем около полосы в день, иногда больше. Серьезных экономических и с/х материалов редакция избегает.
Недели две-три назад Хозяин звонил снова. Тому месяца два разгорелась дискуссия: Большой театр поставил "Бориса Годунова". Зашел спор: надо ли оставлять сцену под Кромами. "Правда" высказалась "За", "Культура и жизнь", поправляя нас, против. Хозяин сказал, что сцены под Кромами - центральное место оперы, что гения нельзя исправлять и сокращать, а надо принимать целиком. Тем паче, что эта сцена - глубоко народная и правильная. Дали редакционный подвал, автор - Заславский.
Довольно много пишу. В прошлое воскресение писал отчет о физкультурном параде на "Динамо". Сегодня буду писать отчет о Дне флота, в следующее воскресенье - о Дне авиации.
Несколько дней назад был у Кокки. Говорили о делах, о даче, о футболе ("я как лечу во время матча - обязательно наклоню самолет и смотрю цифры на щитах - результат"). Говорил, что очень много летает.
- За последний месяц в среднем выходит по 8 часов в день. В августе должен сдать две машины на госиспытания и начать третью.
Вот и сейчас, когда я был у него. В этот день он приехал с аэродрома в 6, потом совещание, потом вызвали к министру. В 12 ночи он поужинал со мной. В 1:30 начал прощаться.
- Рано вставать.
- Почему?
- В 5 утра улетаю в Молотов. Там кое-что надо сделать и в 4 дня быть обратно. Все-таки 2500 км. - надо поспать.
И был в 4 часа уже в Москве.
Много времени у него занимает подготовка к параду Дня авиации. Он будет командовать группой опытных машин. Готовясь, он проделал такой номер. В Подлипках собрался Генштаб смотреть новые машины. Он, на новой четырехмоторной Ил-18 прошел на 300-400 метрах, выключив на одной плоскости оба мотора и поставив их во флюгер.
- Все ахнули. Пожарные автомашины вызвали на поле. Вот и хочу Костю выпустить на ней в День авиации. Другой не потянет, а он - сможет. Только надо натаскать. Время. А эффектно получится, Лазарь? Дойдет?
P.S. Но этот номер не вышел - запретили. Володя летел на новой четырехмоторной реактивной машине Сергея, а Костя - на пассажирской, но без рискованного номера.
30 сентября.
Вот и снова перерыв.
За это время побывал в отпуске (в Сочи) с 11 августа по 11 сентября. Прибавил 2,3 кг.
В газете давка. Письма о хлебозаготовках плюс отчеты об Ассамблее Объединенных Наций в Нью-Йорке. На это раз туда поехал Вышинский. Шум во всем мире. Американцы врут о войне с нами.
С 20 сентября начала выходить новая "Литературная газета". Забрали туда Оскара Курганова и Величко. Орган Союза писателей, свободомыслящий. Выходит 2 раза в неделю. В первом реконструированном номере Горбатов на полполосы обложил Трумэна, в дальнейших - разложили Маршалла и Бевина. Сегодня ВВС передавала ноту американского посла по этому поводу и спокойный ответ Молотова.
От нас в Управление пропаганды ушел Шепилов - первым замом. Говорят, что просят людей в "Культуру и Жизнь".
Сегодня был у меня летчик Галлай. Он работает сейчас на тяжелых. Предложил мне слетать с ним - просто так, для впечатлений, по маршруту Москва -Новосибирск - Ташкент -Москва. Около 7500 км., 22 часа. Я согласился.
Рассказывал, как недавно горел на 10 000. Загорелся крайний двигатель, пламя -2 метра, выбрасываться нельзя. Сбили скольжением и т.п. Скучно ему было! Он такой же веселый, живой.
Его кругосветный проект накрылся. Недавно слетали американцы почти по этому маршруту, на "Вулти" - 78 часов. А Шахурин похоронил тогда идею.
В Москве чудная погода. Уже две недели. Но резко похолодало.
"Геройские" жены чудят - развелся Громов!!
22 октября.
Замотался совсем за последнее время и никак не мог дотянуться до ручки. Начали довольно интенсивно готовиться к экзаменам в ВПШ, зубрил географию, историю. Кроме того, за последнее время изготовили две полосы, написал три передовых и т.п.
Сегодня проснулся - бело. И до сей поры падает. Первый снег!
В ВПШ и хочется и колется. Ругательски ругаю себя, что не пошел учиться в 45-м. Наши ребята - Гершберг, Капырин, Объедков - уже заканчивают в этом году. У них было два года, программа узкая, прием без экзаменов, по окончании - право защиты диссертации без защиты кандидатского минимума. У нас, с этого года: прием по экзаменам (да еще конкурс -на 100 московских мест 3000 заявлений), расширенная программа (добавили логику, право, язык и пр.), срок - три года и кандидатский минимум.
Готовимся поступать всем кагалом - 16 человек, в т.ч. Марковский, Романчиков, Кузьмичев, Солодов, Шабанов, в т.ч. и полутехнические работники: Голубев, Пахомов, Юриков и др. Хорошо гоним географию, плохо историю, совсем не трогали русского. А экзамены, говорят, уже 12 ноября. Ух!
У меня - довольно смешное положение. В течение двух лет я - лектор ВПШ (читаю на газетных курсах при ВПШ), член кафедры журналистики при ВПШ. Т.е. учить других мне доверяют, а самому учиться - нет, сдавай экзамены.
На днях говорили об этом с Поспеловым. Он посмеялся, а затем вернулся к той мысли, которую высказал мне как-то года полтора назад на одном из приемов в ВОКСе. Он снова сказал, что считает, что мне надо специализироваться при кафедре журналистики. Что это конкретно - он сам не мог объяснить, но мысль его сводится к тому, что над обобщением опыта советской печати никто не работает, нет и учебных пособий, не по чему учить молодых.
- Вот взяли бы тему о работе информации или о передовых. Это же страшно важно. Могли бы и диссертацию написать.
Я сказал, что охотно готов это сделать, но для диссертации надо сдать кандидатский минимум, а для этого надо иметь диплом ВУЗа.
- А нельзя ли сдать минимум экстерном? - спросил он. - Так или иначе, вам надо держаться этого курса.
Уговорились, что он поговорит об этом с Заславским, и я поговорю и выясню.
Вчера я говорил с Заславским. Он сочувственно отнесся к этой идее, но тоже не мог выразить практически ее содержание. Он сказал, что очень будет рад, если я возьмусь за диссертацию. Сказал, что хотел бы привлечь меня и других правдистов к ведению семинаров на газетном отделении ВПШ. Сообщил, что собирается представлять нас в Ученый Совет ВПШ для утверждения членами кафедры. Вернулся к диссертации и заявил, что если можно обойти диплом кафедра всемерно поддержит в любом ВАКе (Высшая Аттестационная комиссия). При кафедре есть загадочный кабинет печати. Он ухватился, когда я сказал о том, что этот кабинет должен конкретно разрабатывать и обобщать опыт современной печати. "Вот бы вы взяли какую-нибудь тему и вели ее," -сказал он. Возник вопрос об издании учебных пособий по журналистике. Уговорились, что я выясню в Министерстве Высшего образования - можно ли сдавать экстерном и что для этого надо, а кафедра, в случае надобности, дает ходатайство об этом.
Сегодня напечатали доклад Жданова о международном положении. Он делал его на совещании компартий в Варшаве. Гул об этом совещании и до сих пор раскатывается по миру. Орут о возобновлении Коминтерна, об усилении Красной опасности и пр. Но вообще обстановка в мире стала хмурой. Народ все чаще и чаще спрашивает: неужели опять война? Американцы обкладывают нас со всех сторон, как медведя в берлоге: базы в Гренландии, в Иране, в Германии, на Аляске, в Китае и проч. Вот гады!
Сегодня опубликовано сообщение о том, что Бразилия порвала с нами отношения. Поводом послужила статья в "Литературке" об их президенте, награжденном Гитлером. Вообще, эта газета выступает очень резко и даже завела рубрику "Поджигатели войны". Номера - неровные: один сильнее, другой - слабее, но следят за ней, ждут выхода свежего номера. Вот только тема внутренних дел у них не идет пока, еще пороха не хватает. А ведь, помысли, эта газета должна быть кусачей и по этим делам.
Хороший абзац рассказал Мержанов. Композитор Сигизмунд Кац сказал диктору Левитану: "Когда ты умрешь, твое горло возьмут в Институт Мозга".
Звонил мне вчера Ботвинник. Последний год он не участвовал в турнирах. Не играл в чемпионате СССР, и звание чемпиона завоевал Керес, не ездил в Англию с командой. По сему поводу мы получали много писем.
- Я решил до матча на первенство мира выступить один раз, - сказал он. - Пусть и обо мне попишут в газетах (и я почувствовал, как он улыбнулся в телефон). Есть две возможности - чемпионат СССР или всеславянский турнир. Но важно, чтобы это было в декабре, т.к. позже я уже буду связан чемпионатом мира. Хочу просить вашей поддержки, т.к. мои соратники будут всемерно затягивать это дело: зачем Кересу испытывать судьбу? Сведите меня с Шепиловым.
Я обещал позвонить. Ботвинник сказал, что завтра (т.е. сегодня) он уезжает в Архангельское "работать", т.е. готовиться к матчу мира - он состоится 1 марта.
- Я отдыхал месяц в Барвихе и чувствую себя отлично, - сказал он.
- Играли в шахматы? -спросил я.
- Нет. Даже разучился. Давайте, попробуем!
Занятная история разразилась в "Огоньке". Есть там очеркист Алексей Глебов. Он именует себя писателем. Я помню его по фронту (Центральному, 1943). Ходил он в штатском, приехал как второй корреспондент ТАСС, был вечно пьян, болтлив, навязчив, и имел удивительный нюх и энергию на спиртное. Но пишет бойко. В "Огоньке" печатался часто.
Так вот, он публично заявил ( и письменно в ЦК) о том, что зав. отделом информации журнала Ар Шинберг и зам. редактора Осипов берут взятки за помещение очерков (по 300-400 рублей). Началась история, проверки и т.д. Сейчас все это отмели, но выяснилось другое. Не так давно Глебов принес Шинбергу очередной очерк. Краткая суть: что-то около 1930 г. в СССР приехал американский гражданин Билл Матч. Он поселился в одной МТС Ставрополья (или Краснодарского края), работал там механиком, женился на колхознице. Началась война - пошел на фронт, отличился, был награжден. Потом уехал в Америку, получил там наследство. Подарил его - около 2 млн. долларов - советской власти на сирот и жертвы войны, порвал с Америкой и вернулся в СССР - свою обетованную страну. Правительство поблагодарило его и строит ему дом на юге. Очерк очень понравился. По моменту - прямо в точку. Шинберг предложил дать в №42. Сурков прочел, предложил дать в октябрьский номер и сделать снимок. Надо посылать фотографа. Глебов заволынил: не надо снимать, "органы" против.
Зародилось сомнение. Позвонили в Наркомфин. Там смеются: бред, не было ни доллара. Позвонили в край: нет такой МТС, нет такого Билла. Все выдумано!
А тем временем, Глебов успел продать эту историю Мосфильму. Там быстро заключили с ним договор и придали ему в соавторы Льва Славина: писать сценарий художественного фильма, сплетая факт, реального Билла и художественную аранжировку. Выдали Глебову авансом 9000 рублей, доложили Большакову, тот ухватился, заявил в ЦК, в Совмин, включили в план 1948 года.
Сейчас начинается шум. Но Глебов принес бумажку от психиатрической лечебницы о том, что у него мания воображения.
Все это вместе - неплохая тема для рассказа. Или.. для судебного очерка.
С неделю назад был у Кокки. Он рассказывал, как во время войны ему позвонил в Куйбышев нарком авиапрома и сказал, что Сталин вызывает его и других на совещание. Туман, облачность до земли. Приполз на брюхе ("не бреющим, а лижущим"). Оказалось - долетел только один, остальные - в радиусе. Сталин узнал:
- Не долетели?! А почему Коккинаки долетел? Ну ладно, соберемся завтра.
25 октября.
Вчера отметили именины Зины. Приехали ее родственники, пообедали. Купил Старки, алуштинского Токая, торт. Ничего. 40 лет! Завтра - мне 42. Время идет!
Диссертационные разговоры продолжаются. Позавчера Романчиков был у Поспелова, говорил - нельзя ли пройти нашей группе, поступающей в ВПШ без конкурсных препятствий. Поспелов поинтересовался: кто? Когда услышал и мою фамилию, сказал:
- А почему Бронтман? Нечего ему там делать, пусть прямо работает над диссертацией.
Вчера я говорил с зам. министра высшего образования Самариным. Он сказал, что в отдельных случаях Высшая Аттестационная комиссия разрешает сдачу кандидатского минимума лицам, не имеющим высшего образования. Нужно ходатайство дирекции ВПШ и, хорошо бы, редакции "Правды". Думаю, что и редакция и ВПШ сделают это.
Поручили нашему отделу вести судебные процессы над немцами. Позавчера начался процесс в Берлине (дает Корбатков), сегодня в Сталино (дает Ионов).
Политическая международная атмосфера густеет. Разорвали с нами отношения Бразилия и Чили. На Ассамблее - все круче драка.
Урожай - отличный. План хлебозаготовок почти полностью выполнен. Видимо, к 7 ноября будет весь.
Нашел листок с записью моей беседы с командующим военно-воздушными силами Вершининым. Суть такова:
В этом году День авиации проводился 3 августа. Отчет писал я. По окончании праздника я сразу позвонил, как обычно перед отчетом, Вершинину и спросил: как понравился праздник Хозяину. Вершинин сказал:
- Все очень понравилось. По окончании он пригласил меня и маршалов поехать с ним в Кремль. Мы только вернулись с обеда. Понравились все номера, отметил хорошую организованность, четкость, слаженность. Отметил темп, исключительное мастерство. Сказал, что сумели быстро освоить новую материальную часть.
- Кто из летчиков больше всего понравился?
- Потом в беседе говорил о тройке Ткаченко. Отметил Полунина - пилотаж на реактивном самолете. Похвалил строй "Сталина" (летчики в строю изображали слово "Сталин") и звезды. Отметил четкость десанта.