Бронтман Лазарь. Дневники 1932-1947 гг

   Последним шел в очереди штурман Рубинштейн. Он носил тогда бороду.
   - Бородой начали и бородой кончили, - рассмеялся Ворошилов ( намек на Шмидта? С.Р.)
   Сталин и другие оживленно разговаривали. Вдруг Сталин заметил в толпе какого-то конструктора.
   - Почему он не на трибуне. Надо позвать.
   Потом Сталин взял на руки сына штурмана А. Волкова, снимался с ним.
   Когда вручали ордена, М.И. Калинин поздравил меня:
   - Поздравляю вас, тов. Бронтман!
   А потом, когда официальная часть закончилась, мы с ним еще немного поговорили.
   - Растет семья орденоносцев "Правды", Михаил Иванович.
   - Да. Это очень хорошо. Очень я люблю "Правду", хотя по положению должен больше любить "Известия". Вот и Вы тут сейчас не только пишите, как обычно, а сами - участник торжества. Желаю Вам второго ордена.
   21 февраля
   Сегодня весь вечер сидел у Кокки. Был у него Корзинщиков с женой, гоняли пульку. Володю то и дело отрывали к телефону: звонили из СНК РСФСР. Он горячился, кричал в трубку: "Как вы можете, я же с Молотовым договорился и Вяч. Мих. обещал дать 400 тыс. на электростанцию!"
   Это - всё депутатские дела. Он переживает за них, бьется. Сегодня рад: добыл деньги на электростанцию, канализацию Керчи, водопровод, трамвай, еще что-то.
   - Недавно был я у Молотова. Говорю: так и так, нет денег на электростанцию. "Позвольте, - отвечает В.М., - вы же мне в прошлом году говорили, что деньги есть, а нет маршалов?" Вот память! Ну, объяснил, что не успели их использовать - их и забрали.
   - Потом стали мы с ним говорить о тамошней станции. Я говорю: "Безобразие, ее мазутом топят. Это же варварство, расхищение народных средств". Потом про мульты{54} заговорил. Молотов смеется: "Вон какие вещи начали знать!" - "Ну как же, В.М., приходится".
   - А через пару дней прихожу к Ворошилову, чего-то ему рассказываю и мельком заметил: я об этом Молотову докладывал. Ворошилов смеется: "Да, он нам рассказывал".
   Много говорили о всяких планах.
   - Я все-таки думаю, что мой вариант пути самый удобный и эффективный. И кроме того он сухопутнее других, а это в дальнем регулярном сообщении очень важно.
   - Что ты смотришь на меня жалобными глазами. Не возьму. Вообще ваш век кончился. Это последние корабли доживают свой век, сейчас все больше идут одноместные, двухместные. Тут повара, буфетчика, журналиста не возьмешь. Иди, Лазарь, по морским делам.
   Я сказал, что собираюсь поднять два дела - батисферу и экспедицию к Юному полюсу. Ко второму делу он отнесся очень скептически, а первым сильно заинтересовался.
   - Это - настоящее дело. А как, а что?
   - Счастливец вы, - сказала Валентина Андреевна, - каких чудищ увидите.
   - Вот только трудно рассчитать конструкцию.
   - Не думаю, - сказал Володя - кислородное питание - ерундовое дело, быстро можно сделать. Стенки, чтобы не раздавило - тоже технически мы в силах. Это дело реальное. Молодец, держись.
   Сообщил ему о письмах, требующих запретить знатным людям испытывать машины. Он заволновался неподдельно:
   - Это неправильно. Мы накопили огромный опыт. Полет на серийных машинах безопасен и необходим нам в качестве тренажа. Полет на опытных опасен, конечно, но для нас - менее опасен, чем для других. С нами меньше может приключиться в воздухе. Ну, соотношение -примерно - 30 к 70. Лишить нас серийных полетов - это значит выбить из формы, снизить квалификацию, заставить застыть.
   Деньги мы получаем за серию, но это ерунда. Мне вон сколько раз предлагали с сохранением среднего занять пост директора и прочее. Нет, ты меня расстроил, неприятный осадок.
   27 февраля
   Сегодня утром, в 11 часов, мне позвонили о том, что умерла Крупская. Лишь вчера мы отмечали ее 70-ти летие. 23-го Железнов договорился с ней о моем приеме - я должен был написать "В гостях у Крупской". Она отнекивалась:
   - Не люблю я юбилеев.
   Приехал в редакцию - позвонил Тюркину. Он рассказал, что 24-го в Архангельском она почувствовала себя плохо. Ее привезли в Кремлевку, 25-го она была без сознания. 26-го пришла в себя, говорила о политпросветработе, собиралась написать в "Правду" статью о воспитании молодежи. Говорила врачам:
   - Уж как вы хотите, а на съезд я обязательно поеду!
   Я составил план, договорился с Ровинским - две полосы.
   Позвонил Жемчужиной:
   - Твердо не обещаю. Слишком свежа еще рана.
   Но написала.
   Позвонил Бадаеву:
   - Хорошо, Сколько? Попробую.
   И несколько раз потом звонил - подошла ли?
   Позвонил Кржижановскому. Он всю ночь провел около нее. Говорил измученным голосом:
   - Не могу.... Вы же должны понять меня.. Такое несчастье... Для "Правды"... Ну хорошо, это мой долг... Если справлюсь с собой, напишу.
   И написал очень тепло.
   Пришла делегация старых большевиков. Живая история партии. Принесли короткую заметку со многими подписями. Долго расшифровывали фамилии. Возглавляли делегацию НарКомХим могучая двухорденная Швейцер и ....
   - Это -такой-то. Фамилия? А это разве не фамилия? Ах, да, это партийная кличка. Нет, фамилии его не знаем. Имени, отчества тоже не знаем.
   Потом всю ночь звонили, присоединяли подписи. Старый большевик Моисеев, на квартире которого Ленин и Крупская жили в Женеве, Пискунова - ведшая с Крупской шифрованную переписку и другие.
   Кончили в 7 утра.
   10 марта
   Сегодня открылся XVIII съезд ВКП(б). Я дежурил по отделу и по считке. Мобилизовали еще 15 человек на это дело. Доклад Сталина был сдан в набор очень быстро, примерно через час-полтора после окончания его выступления на съезде.
   Часиков в 8 утра мы начали считывать по полосам с оригиналом и ТАССом. И несмотря на усиленную корректуру, нашли довольно много ошибок и опечаток. Затем считывали в машинных оттисках. Моя полоса - первая - зажглась в 10-40. Окончили номер в 11-40 дня. Итого разбирали 24 часа без перерыва.
   В ночных разговорах вспомнили интересный факт, облетевший в свое время всю летную Москву.
   Во время Дня авиации в Тушино в 1936 году летчик А.Алексеев решил блеснуть. Он вошел в штопор, с тем, чтобы из последнего витка сесть, не выходя из штопора. Маленькая неточность (он потом объяснял мне, что нога соскользнула с педали) и самолет вмазал в реку. Машина была разбита.
   Алексеева вытащили Он сразу подошел к стоявшим на трибуне Сталину и Ворошилову (которые с явным волнением и тревогой следили за этим происшествием) и четко доложил под козырек:
   - Товарищ народный комиссар, летчик Алексеев разбил машину по собственной вине.
   Сталин прервал его, сказал, что тут вины особой нет, что летчик знал о том, что за его полетом следят видные люди, и волновался. В общем, успокоил.
   Через некоторое время кто-то из осоавиахимовских деятелей докладывал т. Сталину о разных делах. Сталин вдруг спросил:
   - А что поделывает тот летчик, помните, который упал в реку?
   - Алексеев? Летает.
   - Передайте ему мой привет.
   Осоавиахимовские чинуши решили перестраховаться и показать бдительность:
   - Но он, тов. Сталин, сын торговца (или кулака)
   Сталин нахмурился:
   - Ах, так? Тогда передайте горячий (или сердечный) привет!
   11 марта
   Сегодня давали отклики на доклад Сталина. Мобилизовали писателей. Написали они плохо, не умеют писать для газеты. И знают это, но скрывают.
   Л. Никулин был в Промакадемии им. Сталина.
   - А, - говорю ему, - у советской интеллигенции..
   Он вдруг вскинулся.
   - Ух, хорошо, что Вы мне напомнили. Я забыл об этом указать.
   И добавил затем смущенно:
   - Знаете, не блестяще получилось. Тематика незнакомая: промышленность. Я ее не знаю.
   Конст. Финн{55} позвонил Лежневу{56} и спросил, нельзя ли отдать свой опус прямо Железнову.
   - Почему?
   - Да Вам чтение не доставит удовольствия.
   И верно. Он был на "Красном пролетарии" - инициаторе предсъездовского соревнования, а никаких мыслей выразить не мог. ТАСС дал лучше.
   ЮГО-ЗАПАДНЫЙ ФРОНТ. МОСКВА. 1942
   Аннотация: Юго-Западный фронт. Воронеж - Валуйки - Ольховатка. Воронеж накануне оккупации, бомбежки. Россошь. Урюпинск. Сталинград. Возвращение в Москву. Положение на фронтах. Рассказы очевидцев. Встречи с Коккинаки, Молоковым. Рассказ Погосова об Архангельске и караванах. Воронеж сдан. Майкоп сдан. Редакционная жизнь.
   Тетрадь № 20 - 19.05.42-19.08.42 г.
   1942
   Юго-Западный фронт
   19 мая 1942 г.
   Собирался 15-го вылететь с Кокки в Омск, но 14 вызвал Поспелов и предложил ехать старшим на Юго-Западный фронт, где началось наступление на Харьковском направлении с 12 мая. Я, конечно, согласился.
   Володя 15-го ушел в Свердловск, отвез Валю в Тагил, а затем в Невьянск, и 17-го вернулся. Я доставал обмундирование, отбивал всякие льготы.
   Сегодня выехали на своей машине из Москвы под Харьков. Провожали нас Гершберг, Баратов, Зуев.
   К ночи доехали до Тулы. Остановились у замнаркомугля Оника. Он сообщил, что из 58 шахт уже пущено 57, план добычи перевыполняется.
   20 мая.
   Утром поехали дальше. Ехали бывшей оккупированной территорией Тульской, Орловской, Курской областей. Сожженные дотла деревни, много немецкой техники. Жители до сих пор куда-то перебираются со скарбом. Доехали (через Елец-Ливны-Задонск) в Воронеж.
   21 мая.
   Отлично выспались. Встретил здесь Куприна - его перебросили также с Брянского фронта на Харьковский. Поехали трое на двух машинах. Доехали до переправы через Дон. Ночевали в редакции райгазеты.
   22 мая.
   Ехали. Сидели в грязи у райцентра Алексеевка. Таскали машины на руках. Ночевали в доме колхозника. Утром зашли в штаб к Ганкатадзе (Чанкатадзе?), командующего юго-западной группой.
   23 мая.
   Прибыли в Валуйки. Встретил Реута. Пришел Костя Тараданкин. Был с визитом в политчасти.
   24 мая.
   Был с Куприным у бригадного комиссара Ушакова, зам нач. политуправления.
   25 мая.
   Был с Куприным у члена военсовета, бригадного комиссара Кириченко. Говорили о статье для "Правды" об украинских националистах и о положении журналистов.
   26 мая.
   Выехали по аэродромам. Поехала с нами Наталья Боде, фотограф фронтовой газеты "Кр. Армия". Были на аэродроме бомбардировщиков Пе-2 полковника Егорова (комиссар Панкин). Заночевали. Ночью стучали зенитки. Узнали, что немец бомбит Валуйки.
   27 мая.
   Утром переехали на аэродром штурмовиков (командир - подполковник Комаров, комиссар Сорокин). Мировые дела и мировые ребята! Встретили тоже отлично.
   В 9 часов вечера выехали обратно в Валуйки. Сбились с дороги, ехали всю ночь. Ночью видели разрывы вдали: немец был в Валуйках. Оказалось, что накануне он сидел на подходе 3 часа, а вчера с 8 вечера до 5 часов утра народ укрывался по погребам. У Боде разбомбило и сожгло вагон с фотолабораторией и всякими экспонатами. Бомба упала у метре от вагона. Все пропало у девушки, не во что было даже переодеться. Вообще - накидали много, и по мелочи в 10-15 км. Есть много жертв, побиты дома, порвана связь.
   Погода мерзкая. После жары - вдруг холодно. Внезапные дожди. Брр! Ночью замерзли, как собаки.
   28 мая.
   Спали до 5 ч. вечера. Потом поехали в политуправление. Аттестатов наших все еще нет. Ходим, попрошайничаем. Ночью - опять бомбежка. Рядом стучат зенитки так активно, аж хлопают ставни, и домишко ходит ходуном. Спали. Далматовский сообщил хорошую песенку:
   Жил был у бабушки серенький козлик,
   Вот как, вот как....
   Бабушка козлика очень любила,
   Вот как, кот как...
   И вот однажды после бомбежки,
   Остались от бабушки рожки да ножки,
   Вот как, вот как...
   Во всем есть свой комизм. Вчера бомба упала в угловой домик политуправления. Все стекла -ясно - повылетали. Было это во время ужина. Все легли на пол. Фотограф Рюмкин ползком облазил все столы и собрал масло.
   29 мая.
   Написал и передал очерк о штурмовке танковой колонны. Получилось ничего. Читал генералу Шкурину - начальнику штаба ВВС. Доволен.
   Ночью - тревога. Но бомб мало. Люди готовятся переезжать. Парикмахер спрашивает - зачем это? Это - бомбежка. Известинцы и др. выезжают на ночевку в соседние села. Остальные лезут в погреба. Из окруженных 6-го и 57-го подразделений с боями вышли некоторые газетчики. Шли с ними Розенфельд, Наганов, Бернштейн, но они потерялись во время боев. Тревожно. Положение подразделений тяжелое: нечем стрелять и драться. Связь только по радио. На остальных участках затишье. Из сводки Информбюро за 28 мая вечер харьковское направление уже исчезло. А как меня гнали не опоздать!
   30 мая.
   Ребят все еще нет. Тревога ночная была небольшой - 2-3 часа. В погреб нашей хозяйки сбегается пол-улицы. Вечерком вчера сидели, банковали, была Боде. Пили водку - огурец. Вот, очевидно, откуда пошел "зеленый змий". Хотели сегодня уехать в армию - нет бензина.
   Днем сильный дождь. Мы из бани вышли и снова промокли. Вечером наломал сирени - хорошо пахнет. Сажусь писать очерк о бомбежке харьковского аэродрома.
   31 мая.
   Полный цирк! Днем поехали в отдел снабжения на край города - я, Устинов и Боде. Нежданно налетели самолеты: три бомбардировщика в сопровождении одного мессера, и затем - еще 2 с одним мессером. Мы начали наблюдать. Как вдруг засвистит!
   - Ложись! - крикнул я - Бомба!
   Тут же и легли на траве, а Сашка - под забор. Рядом рвало и метало. Только и слышался свист, да взрывы. Земля качалась. Зажгли эшелон недалеко. Минут 10 полежали. Вот и все. Забавно: одна мысль - куда ранит? Наташа держалась молодцом.
   Вечером все было в полной норме. Часиков с 10 начались массированные налеты. Ревут зенитки, светит полная луна, бледные лучи прожекторов. Налет повторялся каждые 10-20 минут до 3 ч. утра. Пришлось под конец залезть в погреб. Ничего, жить можно, даже весело было.
   В середине ночи немец сбросил 4 ракеты на парашютах. Осветили, как новые луны. И снова бомбили.
   Тесно!
   1 июня.
   День прошел спокойно. Приехал Костя Тараданкин из 21-го подразделения. Рассказал, между прочим, что проехался по нашим следам. Был и у штурмовиков (там ему сказали, что я был у них) и у пикировщиков. Летчик-бомбардировщик Богданов, которого мы видели утром 27 мая, через день не вернулся из полета.
   Вечером в 8 часов выехали в 28 подразделение. Перед этим был у Корнейчука и Ванды Василевской. Она рассказала о потрясающем факте. В феврале немцы вели на расстрел по Киеву 150 моряков (затем еще 100) Днепровской флотилии. Вели по улицам, голых, в кандалах. Выгоняли жителей смотреть. Моряки шли и пели - сначала "Интернационал", затем "Раскинулось море широко". Какая потрясающая выдержка! Ванда пишет об этом.
   На отъезд получили селедки, достали бутылку Зубровки - сырца. Хозяюшка Мария Ивановна сварила картошечки, и мы чудно посидели перед разъездом: Куприн, Григоренко, Реут, Боде и мы.
   Затем поехали. Отъехали километров 15-20, видим - идут немецкие самолеты на город. На наших глазах тут же произошел легкий воздушный бой двух ястребков с четырьмя "Юнкерсами" - безрезультатный.
   Началась зенитная стрельба. Проехали еще километров 20- над нами самолеты - строчат из пулеметов. А позади, минутах в 10 ездки, рвутся бомбы. Вовремя уехали!
   Сейчас в 22:30 в тьме доехали до Ольховатки. Сидим в хате, заночевали. Вместе с нами лектор обкома партии. Во тьме отчетливо видны зарницы и разрывы зениток в трех местах: Валуйках, Купянске и Озерном. Там дают пить! Шарят прожектора. Луны еще нет.
   Над головами все время проходят эшелоны немцев - тут лежит их трасса. Тянут, как ночью журавли через село. Все время слышен гул самолетов.
   2 июня.
   Утром выехали из Ольховатки. Мчались по темным дорогам. В том месте, куда мы ехали, политотдела уже не оказалось. Выяснили новый адрес - едем туда.
   Нашли. Маленькая деревушка. Все учреждения разбиты по хатам. Оставили машину на краю села - замаскировали. Пошли. Начполитарма нету. Нашли редактора газеты - батальонного комиссара Киряшева. Чудный парень. Посоветовал ехать в дивизию Истомина - лучше всех дралась в майском наступлении против танков.
   Ол-райт!
   Пошли обратно - обстрелял самолет.
   Поехали. Дивизию нашли в лесочке-осиннике. Там же КП. Полковник Истомин - средних лет, крепкий, ладный, типичный русак-вояка. Рад нам. Сразу водки, приглашает на одеяло. С 1923 г. в армии.
   - Бриться гостям! Да с одеколоном обязательно!
   Высокий, ладный, такой же здоровый, как полковник, комиссар дивизии полковник Давидович.
   В 18 часов явились командиры и комиссары полков. Основной вопрос почему кое-где плохо кормят. Затем сообщил им о нашем приезде.
   Потом рассказал мне о боевых днях, посоветовал поехать в 907 полк, представленный к ордену Красного Знамени.
   В 9 часов выехали туда. КП в хвойном лесу. Связной заблудился. Стояли в лесу часа два. Вспыхивают зарницы, артиллерия, жужжат самолеты, иногда освещает полнеба зарево залпов - бьет "катюша".
   В 12:30 разыскали блиндаж командира полка - майора Скибы и комиссара батальонного комиссара Ильюшенкова.
   Недалеко, за Сев. Донцом идет бой, тут пока тихо.
   Разбудили. Выпили. Закусили. Легли спать.
   3 июня.
   Встали. Позавтракали. Вышли. Чудное утро. В лесу - блиндажи, шалаши, окопы, артиллерия, машины, все. А издали - лес пуст.
   С утра - за работу. Два батальона этого полка 15 мая выдержали атаку около 250 танков и выбили из них около 80. Говорил со многими: Сикбой, Ильюшенковым, бойцом Щегловым, бронебойщиком Переходько, бойцом Васильевым, бойцом Дымовым. Последний пришел ко мне контуженный, полу-зрячий на один глаз. Над ухом рана, она гноится - так он сначала у речки ее обмыл.
   Несколько раз пролетали немцы Стучали пулеметы, тявкали зенитки. Мы работали.
   Пообедали. И к полковнику. Чудно посидели вечерок. Говорили о судьбах офицерства, о традициях русских командиров.
   Легли в 12 на воздухе. Непрерывно летают немцы. Пальба. Рядом ухнули бомбу. Тут спать не густо. Но ничего, сошло. Пошли было в блиндаж - там мокро и сыро.
   4 июня.
   Встали в 7 ч. Завтракать. Полковник и комиссар все время дружески переругиваются, подшучивают.
   Комиссар полковнику:
   - Ты давно встал?
   - Давно, уже позавтракал.
   - А чего после завтрака улыбаешься? Володя (повару), что на завтрак?
   - Яйца.
   - Чьи?
   - Ваши! (хохот).
   После завтрака выехали на станцию Приколодное. Выезжая туда увидели справа 7 самолетов. Разрывы зениток.
   - Ходу!
   Водитель рванул и со скоростью в 100 км/ч помчался по поселку, чтобы выехать за пределы станции. А немцы в этот день усиленно бомбили все ближайшие станции.
   - Ненавижу железную дорогу! - говорит водитель Курганков.
   Мчались так, что кидало, как мячик. Жители мечутся. Я смотрю на самолеты. Одни отходит и, увидев нас, разворачивается и дает две очереди. Мимо! Мчимся. В стороне - клубы разрывов бомб, столбы дыма. Ходу, ходу!
   Ночуем в Ольховатке.
   Начполитарма Радецкий сообщил интересный факт. Командир и комиссар одной роты 907 полка испугались танков и подняли руки, сдались в плен, бросили бойцов. Бойцы, озверев, кинулись в атаку, отбили обоих и доставили их на КП дивизии. В тот же день их расстреляли.
   5 июня.
   Переночевали в Ольховатке и в путь. С трудом нашли, куда переселились наши ребята. Вообще, все хозяйство раскинулось на много десятков верст вокруг.
   По слухам немцы начали сегодня новое наступление на Изюм-барвенковском направлении. Планы у них большие, но еще Наполеон говорил, что великий полководец не тот, кто предложит план, а тот, кто его выполнит. Днем приехали в Валуйки. Ночью - часиков в 9 вечера и до 01:30 был очередной концерт. Немцы сбросили пару ракет и несколько бомб. Стрельба шла почти непрерывно. Старухи крестились, бормотали "Господи Иисусе".
   6 июня.
   Валуйки. Утром отправили пленки в Москву. День дождливый. Во время обеда пришла на центр города на высоте 300-400 метров шестерка гансов. Сделала два-три захода. Все время стояла непрерывная канонада. Дообедали, пошли. Шофер Куприна хорошо сказал:
   - Василий Федорович (Реут) очень легко выскакивает из машины, но с трудом залезает обратно.
   Днем в воздухе на наших глазах развалился "И-16". Летчик выбросился на парашюте. Несколько ястребков, охраняя, сопровождали его до земли. Много разговоров.
   Сейчас снова дождь, дождь. Небо совершенно прохудилось.
   Вечером сидели за языком, водкой, салом и колбасой. Куприн рассказывал о каком-то художнике. Долго и нудно.
   Ба! Мяукают кошки, перепутавшие времена года. На дворе - дождь, слякоть, ручьи грязи.
   * * *
   Во время поездки немного поснимал. Снял:
   - мельницу
   - командиров дивизии Истомина, бритье в 907 полку.
   - старушку Чаплыгину, читающую письма от сыновей в Ольховатке, читает учительница Анна Владимировна
   - пожар в Валуйках после бомбежки 31 мая.
   - разрушенный и сожженный дом после пребывания немцев в дер. Гнилуши.
   - трофейное орудие в Белом Колодезе.
   7 июня.
   Валуйки. Погода совершенно смешная. Утром дождь. Из танковой бригады №6 прислали вездеход за Боде. Уговорила и нас поехать. Поехали. Бригада дней 5 назад вышла из боев. Дрались хорошо, рядом с Истоминым и Родимцевым. Ребята поснимали там (днем-солнце), а я сделал три материала: эвакуаторы танков, рождение воина (плохое), танкист-герой.
   Вечером погода стала блядкской. Дождь. Разыгрался ветер. Низкая облачность. В комнате окна выбиты от недавних бомб, холодина. Сидим в ватниках, мерзнем. Брррр!...
   8 июня.
   Валуйки. Тихий день. Без конца дождь. Писал. Ночь прошла спокойно. Лишь к вечеру пролетел разведчик.
   9 июня.
   Валуйки. Солнце. Писал. Пока тихо. С КП вернулся Ляхт. На фронте всюду тихо. По данным разведки немцы готовятся к наступлению. Вечером выехали в Политуправление.
   10 июня.
   Ночевали в небольшом поселке вблизи Политуправления. Все вместе: Ляхт, Куприн, Реут, Устинов, я. Спали на сене - отлично.
   Ясная тихая ночь. Над нами непрерывно ночью самолеты. Над Валуйками лучи прожекторов, разрывы зениток, зарева от бомб, ракеты.
   Утром проснулись от ожесточенной орудийной канонады. В чем дело - никто не знает. Разговоров тьма. Но дуют сильно - так и громыхают непрерывно.
   В 2 часа дня я и Устинов выехали в Воронеж. На перетолк с редакцией. Реут и Куприн поехали менять мотор.
   К ночи добрались до Коротояка. Ночевали у редактора Гринева.
   Снял под ночь наведение понтонного моста через Дон.
   11 июня.
   Чудный день. Встали, побрились. В 8 утра выехали от Коротояка, перевалили на пароме Дон. Отъехали километров 15- сзади слышна зенитная канонада, взрывы бомб. Немцы бомбят переправу.
   К 2 ч. приехали в Воронеж. Город оживлен, красив, много нарядных красивых женщин. Война чувствуется, однако, во многом: на перекрестках вместо мужчин - женщины-милиционеры, часто попадаются часовые-женщины.
   Днем узнали причину канонады, слышанную нами около Политуправления. Сводка за 10 июня сообщила, что в течение 10-го шли на Харьковском направлении бои с немецкими войсками, перешедшими в наступление.
   Вечером, когда подошли ужинать к ДКА, услышали радио (в 21:00) о поездке и переговорах (и договорах) Молотова в Лондон и Вашингтон. Здорово! У репродукторов - толпы. Интересно, как он - летал или плыл?
   В 23:20 перед сном прослушали зенитную стрельбу. Видимо, немцы берутся полегоньку и за Воронеж. Дежурная говорит, что за последнее время город не бомбили, но постреливают часто.
   Купил письма Пушкина и стихи Суркова "Декабрь под Москвой".
   12 июня.
   День прошел тихо. В столовой наслаждался чаем с пирожным. Ух, здорово!
   Вечером узнал печальную весть: 5 июня из Валуек в Москву вылетел Костя Тараданкин. Идучи из редакции домой он попал под машину. Измят изрядно, лежит в госпитале. Ну и ну! Стоило воевать 11 месяцев, быть во всех переплетах, чтобы попасть в такую историю.
   А вот другая аналогичная история: фотограф Копыта снимал в тылу конную атаку. На него наскочила лошадь, подмяла, еще и еще несколько. И он - в госпитале. Копыта под копытом. Сегодня видели в здешнем театре "Фельдмаршала Кутузова". Плохо!
   13 июня.
   Вечером в 18:30 говорил с Москвой, с Косовым. Просят материалы о боях на Харьковском направлении. Дела там тяжелые и бои, как сводки квалифицируют, оборонительные. В Москве тихо, частые дожди.
   Только кончил разговор - канонада. Потом - свист и взрывы 6 бомб. Недалеко. Пошел. Народ на улицах возбужден весьма. Оказывается, нагло проскочил днем и сбросил бомбы в центре города. Одна упала рядом с парком ДКА - убито много детей и гуляющих. Повреждено здание "Коммуна".
   В 9 ч. вечера - тревога. Гудки. Продолжалась до 12 ночи. Немного постреляли, взрывов не слышно.
   Вечером приехали с фронта Куприн и Реут. Говорят - канонада не утихает весь день и ночь. Авиация немцев активизировалась весьма. В воздухе непрерывный гул. Усиленно бомбят станции ж.д., бомбят Коротояк (понтонную переправу), по-прежнему Валуйки. Вчера над ними жгли 5 ракет сразу. Реут войной сыт по горло.
   Купил в киоске письма Пушкина - читаю взасос.
   Фотографы рассказывают о поведении фоторепортера Гаранина.
   Приехал он в 6-ю армию - шасть к начальнику отдела агитации Иткину:
   - Я прибыл по поручению т. Мехлиса. Мне нужно для съемок несколько кило тола. (т.е. для инсценировок взрывов).
   А как только началась баталия настоящая - ходу оттуда.
   Впрочем, и остальные фотографы снимают так. Зельма все танковые сцены снимал под Воронежем, в т.ч. и сдачу немцев в плен и бомбежку танка с самолета. А "Известия" -ничего, печатают оного Зельму (Шельму).
   Вот и завтра все фото-ватага идет снимать в 8 км. отсюда танковый бой. Сильно!
   14 июня.
   Тихо. Тревога. Тихо.
   15 июня.
   Тихо. Дождь. Были в бане. Очень хорошо. Говорил по телефону с Гершбергом. Заявляет, что "золотой век" в редакции кончился. Снова введены дежурства членов, их - восемь. Все пошло по до-октябрьски, организованнее, но тяжеловеснее. И - главное - позже выходят.