Бронтман Лазарь. Дневники 1932-1947 гг

   - А радиомаяк?
   - На Рудольфе нет, там зимовка законсервирована, а маяк Котельного будет слышен только за 400 км.
   - Расчетное время?
   - На Челюскине сидим неделю: выбираем погоду. Полет от Челюскина до полюса и обратно на Котельный - 14 часов (кажется, я не напутал - ЛБ). Взлет с большой перегрузкой - вся машина в баках. Всё - месяц.
   - Резерв горючего?
   - На три часа - 700 км.
   - Машины?
   - "Си-47". Моторы американские, надежные. Сейчас заканчиваем оборудование. Институт Истернберга дает завтра расчетные таблицы на светила. Берем аварийку, палатки, 200 кг. непзапаса, хватит на 3 месяца.
   - А если на одном моторе?
   - Аварийный слив опорожняет в три минуты баки. Тогда пойдет на одном.
   - Экипаж?
   - Летчик - Титлов. Сейчас он в Южной Германии, завтра прилетает. Говорят, отличный пилот. В прошлом году он за один месяц в Арктике налетал 300 часов. Ходил до 87°. Ни разу не интересовался погодой. Штурман - я. Бортмеханик - Дима Шекуров, помнишь - летал с нами, он же и второй пилот. Да и я вожу... Радист, гидролог - Сомов, будет следить за льдом. И ты.
   - Почему я?
   - Ясно. Кто же еще?! Я сказал Диме - он сразу говорит: "вот бы хорошо!". Тебя знаем, дело интересное, Арктику ты знаешь. Пойдем, а?
   - Цель?
   - О цели ты должен больше нашего знать. Помнишь, ты мне говорил по телефону об одной авантюре? (Я и впрямь после разговора с Папаниным, когда я его подначивал насчет новых экспедиций в Арктику, позвонил Аккуратову и сказал, что есть интересное дело).
   Я рассказал ему о своем разговоре с Папаниным, Новиковым.
   - Ну вот. Оно и есть. В развитие. Ты знаешь о полете на полюс англичан на "Ланкастере". Утереть им нос - пусть полетают не днем - это проще простого, а полярной ночью. Во-вторых - наблюдать лед. В-третьих - найти землю, то что ты хотел.
   - Где?
   - Вообще-то она вернее всего между ЗФИ и Северной землей, к норду от о.Ушакова, там, где ты говорил. Но в 1941 году мы с Черевичным летали километров за 200 к норду от мыса Молотова, видели там без конца громадные айсберги и характерную шапку тумана, которые бывают только над землей. Посмотрим сейчас. А обратно идем совершенно необследованным путем.
   - А где еще есть земли?
   - Я думаю, что к северу от наших посадок у полюса недоступности: глубины к северу падали, было много птиц, дрейф был забавным - не по ветру, а как будто его отклоняло препятствие. Может быть, есть и земля Андреева - к северу от Врангеля. А вот земли Санникова - бесспорно нет: мы там ходили десятки раз, все облазили. Или ее не было, или остров исчез, как исчезают и некоторые другие острова в этом регионе. А ты где еще ждешь?
   Я ответил, что, видимо, есть земля Джиллиса. Рассказал, как искали мы ее в 1935 году. Кстати, Н.Н. Зубов и сейчас, нынче летом, клялся, что она есть.
   - Может быть, - ответил Валя.  - Я этот район не знаю. Да, кстати, ты знаешь, что мы тогда нашли второй северный магнитный полюс в районе недоступности? Сейчас ученые согласились.
   - А может - он перемещается?
   - Может быть. Англичане на "Ланкастере" установили его на севере Канады. Геофизически возможно и перемещение. Тогда грош цена нашим всем расчетам склонения.
   Рассказал он мне об одном чрезвычайно любопытном явлении, которое они наблюдали во время зимовки на Рудольфе. Ехали они с купола. И вдруг увидели мираж: в бухте стоит трехмачтовый обледенелый корабль, старой конструкции, вмерзший в лед. Видели все: Мазурук, Аккуратов, весь экипаж. Обалдели. Потом немедленно повернул вездеход, поехали на купол, хотели сразу лететь туда туман. И так неделю. Через неделю вылетели на "У-2", облазили все - пусто.
   - Это очень интересно, - сказал Валентин задумчиво.  - Ты знаешь, что от Брусиловской "Св. Анны" с 1912 года и до сих пор ничего не выбросило на берег? Может быть, она вмерзла в паковый лед и носится?
   - Вернее, могла застрять где-нибудь в архипелаге ЗФИ, в бухте какой-нибудь, особенно в фиорде, невидном с боков. - возразил я.  - Если бы в паковом льду - вынесло бы в Гренландское море - дрейф идет туда. А тот стоит себе на здоровье, а рефракцией - подняло мираж.
   - Очень возможно. В этом архипелаге еще целые острова валяются неизвестные, - сказал Валентин, - не то, что корабль.
   Вспомнили Леваневского.
   - А что ты думаешь, может и жив? - сказал он.  - Жили же матросы на Шпицбергене 15 лет. И без продуктов.
   Вспомнили полярников. Сережа Фрутецкий - в морской авиации, очень доволен. Шмандин - опустился, но летает. Ивашина - у Сырокваши, завел молодую жену.
   - А полынья есть? - спросил я.
   - Есть. К северу от Новосибирских островов я зимой почти всегда видел чистую воду или лед 5-6 баллов. Я предлагал там и пускать корабли - легче. Южнее почти всегда лед тяжелый и забито.
   - А севернее Врангеля?
   - Тоже неплохо. Тоже 5-6 баллов. Но там я летал меньше.
   Поговорили еще.
   - Слушай, - сказал он. - А нельзя ли поставить вопрос об Антарктике? Еще в 1822 году там плавали русские, есть остров Беллинсгаузена, Петра I, Александра I. Сейчас все страны открывают там земли и берут себе. Что же мы будем отставать?
   - Туда надо идти на корабле.
   - Да. конечно. Но года на два - на три. На палубу - самолеты, вездеходы. Все, как полагается.
   Я рассказал ему о нашем "разговоре в палатке" на полюсе, о последующих беседах со Шмидтом.
   - А о другом моем полете знаешь? - спросил он.  - Вокруг шарика? Экипаж - летчик-испытатель Галлай, второй пилот летчик-испытатель Афонин, штурманом пригласили меня, радистом, видимо, будет наш полярный - они лучшие, наверное, Макаров.
   - Машина?
   - Месищева. Сейчас сделана модель, с моторами, проверяем расположение оборудования. Двухмоторная, моторы Климова. Уже делаются три штуки: тренировочная, основная и запасная. Запасные моторы - в пунктах посадки.
   - Маршрут?
   - По утвержденной трассе: Москва - Новосибирск - Якутск Фербенкс-...-Нью-Фаунленд - Париж - Москва. Шесть посадок. (И он показал разграфленную кругом схему). Срок - 70 часов, рекорд Говарда Юза - 93 часа.
   - Резерв горючего?
   - 600-800 км при ураганном встречном ветре. Старт - не позднее июня 1946 года.
   - Вот сюда бы я пошел.
   Он засмеялся.
   - Давай и туда и сюда!
   Договорились, что я говорю с Поспеловым и Папаниным. В любом случае лечу или нет - полностью обрабатываем экипаж.
   20 сентября.
   Довольно многоразговорный день: звонил Жене Федорову - он ныне генерал-лейтенант, нач. главного управления гидрометеослужбы РККА. Рассказал ему о разговоре с Аккуратовым по поводу магнитного полюса в районе недоступности.
   - Верно, - сказал Женя, - они нащупали там полюс.
   - Но англичане тоже нашли, в другом месте.
   - Верно.
   - Может быть - два магнитных северных полюса?
   - Вполне.
   - А, м.б., он просто шляется, и это - один и тот же?
   - Возможно.
   - И наука не против?
   - Наука всегда "за". Вот и интересно поэтому сейчас там побывать и выяснить дотошно.
   Спросил я его о полете стратостата.
   - Готовимся, но не раньше зимы пойдут.
   Я напомнил о своей рекомендации в экипаж - профессора Семенова.
   - Пришли его. Поговорим.
   Позвонил Папанину. Я послал ему статью на просмотр - в связи с готовящимся награждением полярников.
   - Рано еще, Микоян уехал.
   Рассказал он мне о полете Титлова. Я сделал вид, что не знаю.
   - Ты думаешь полететь? - спросил он.
   - Не знаю, не говорил еще.
   - А то есть хороший паренек из "Московского большевика" - Фельдман. Очень просится. Я ему сказал, чтобы договорился с тобой - если может полететь от "Правды" - возьмем. Ты как?
   - У нас и своих хватает.
   Сказал о полете Сережу Бессуднову. Он загорелся. Буду говорить с Поспеловым.
   Позвонил Ушакову.
   - Что нового?
   - Готовлюсь в океан. Уйдем, видимо, в середине будущего года. Срок год и два месяца. Но, наверное, придется разбить на две очереди.
   - Меня учитываешь в команде?
   - Если пойдешь - место найдем на камбузе. Заходи!
   - Зайду.
   - Только до отхода корабля заходи!
   В ближайшие дни ожидается несколько парашютных прыжков. Я, кажется, уже записывал, что подполковник Аминтаев собирается прыгнуть с 13000. Романюк с 12000- тоже с самолета, и Полосухин - высотный с аэростата.
   Сегодня у меня был Аминтаев. Рассказывал о себе. Он невысокий, крепкий, черный, с густыми широкими бровями, черными глазами, смуглым и резким кавказским лицом. Родился в 1908 году в Кумухе, в Дагестане, по национальности - лакец. Очень обрадовался, узнав, что я был в Дагестане, спрашивал - где. В авиации он с 1931 года, в парашютизме - с 1932 года, все время экспериментировал. Сделал 1748 прыжков.
   - Были ли положения, из которых вы не прыгали?
   - Разве только из горящего самолета.
   - Сейчас как будете прыгать?
   - С затяжкой, конечно.
   - Скучно?
   - Что вы, очень интересно. Попробуйте!
   - Спасибо.
   Просил его рассказать о трудных случаях. По его рассказу получалось неинтересно - решение специфических проблем. Видимо, у него все настолько отработано, что случайности и неуспех исключены. Да плюс опыт.
   - На чем пойдете?
   - "Спитфайер-9"
   - Вот это плохо!
   - Нет другой.
   Записал подробно его рассказ в настольную тетрадь "начатки". Договорились, что Реут будет следить за ним. Я, наверное, напишу о нем очерк. Сняли несколько кадров.
   Позвонил Кокки.
   - Узнал про машину Аминтаева? - спросил сразу он.
   - "Спитфайер-9". И другой - Романюк - тоже на нем.
   - Турки! Это же никуда не годится. Надо на своих. Да я сам возьмусь на своем старом ероплане затащить на 12500. Это - с гарантией. Пойти что ли?
   - Тренироваться надо?
   - Ну. на эту высоту я безо всякой тренировки могу ходить.
   Рассказал ему про Титлова. Он просто разволновался.
   - Это безобразие! Идти на "Си-47". Да весь этот полет скомпрометирует так. Они откуда пойдут - с краю?
   - С краю.
   - Сколько оттуда до точки?
   - Градусов десять. Плюс обратно.
   - Чепуха. Нынче полетом на две тысячи никого не удивишь. Я знаю, ты распишешь: "антициклон подорвался максимумом с Куликова поля, обошли, легли на заданный меридиан..." Но народ-то пошел понимающий. Мы хотим показать возможности нашей авиации, а летим на чужой машине. А ведь тут - всего ничего лететь. На моей машине безо всяких можно дойти, да еще бензина до Москвы останется.
   - А про Галая слышал?
   - Знаю. Это, между нами, моя идея. Это будет хорошо, чисто.
   - Вот туда бы я пошел.
   - Правильно. А сюда - и не думай, не позорься.
   Звонил Збарскому.
   - Хозяин не был в мавзолее?
   - Нет. Наверное, ждет Молотова. т.Молотов и Берия три раза осматривали новый саркофаг.
   Сегодня вышли в 2:40. Пошла моя передовая в ВУЗах. После смотрели кино "Без вины виноватые" (по Островскому). Хорошо.
   Сегодня вышел номер "Правды" № 9998. В редакции ждут, что могут отметить 10000-ый. Посмотрим!
   21 сентября.
   Сегодня был у секретаря ВЦСПС Нины Васильевны Поповой. Она позавчера вернулась из Парижа с заседания инициативного комитета по созыву Международного Конгресса женщин. Веселая, умная, живая, и даже похорошела.
   Рассказывает об усилении реакции во Франции. Де Голль очень откровенно готов прибегнуть к силе оружия, чтобы удержаться. Население голодает. Заводы работают еле-еле. Танковые заводы и моторные выпускают продукцию довоенного образца - кобыле под хвост.
   Заседание прошло отлично и с большим триумфом для нас. Наши предложения приняты. Конгресс будет созван в Париже, 26 ноября 45 года. А 10 ноября заседание комитета.
   - Я превратилась в авиатора, - смеется Попова.
   Даем беседу с ней.
   С Титловым решили послать Бессуднова.
   Все больше и больше разговоров о 10000-ом номере. Он выйдет с воскресенья на понедельник. Еще несколько дней назад составили списки. Поглядим.
   23 сентября.
   Сегодня выпускаем 10000-ый номер "Правды". Еще вчера вечером стало известно, что ЦК разрешил отметить это и выпустить шесть полос. Вечером в редакции были получены копии указов - о награждении "Правды" орденом Ленина и награждении орденами и медалями 177-ми работников редакции, издательства, типографии. Ух!
   Первым меня поздравил Сенька Гершберг: с Красной Звездой. При этом он объяснил словами Поспелова: у меня, мол, есть Красное Знамя и Трудовое, поэтому - Звезда, у Сеньки - две Звезды, поэтому - Трудовое.
   Поспелов рассказывает, что докладывал лично Маленкову о каждом, характеризовал работу всех остальных. т.Сталин прочел весь указ от первой до последней фамилии.
   Сегодня печатаем Указы, приветствие ЦК и другие материалы. Завтра митинг. По поручению Сиволобова я написал приветствие Сталину.
   Сенька, в связи с награждением, выпускает 12-ти полосный "Правдист". Я написал для него "Из дневника журналиста" (о встречах со Сталиным).
   Вчера были у меня Титлов и Аккуратов. Беседовали под стенограмму о предстоящем полете. От нас полетит Бессуднов.
   28 сентября.
   Во вторник, 25-го сентября погиб Аминтаев. Он поднимался утром с Подольского аэродрома, а днем со Щелковского аэродрома с той же целью ушел в воздух Романюк. Оба - на "Спитфайерах-9", оба шли на 12.5 км., чтобы оттуда прыгать с затяжкой. Я поручил Капырину следить за Аминтаевым, а Реуту - за Романюком.
   Часа в 2 дня я позвонил по вертушке генерал-лейтенанту Затевахину командующему воздушно-десантными силами.
   - Ну как с Аминтаевым?
   - Плохо.
   - Разбился?!
   - Нет, но плохо. Сейчас выясняем.
   Больше я от него ничего не мог добиться. Позвонил тогда в Щелково генерал-лейтенанту Данилину.
   - Ты не знаешь, что с Аминтаевым?
   - Нет. А что?
   Рассказал ему. И спросил у него про Романюка.
   - Набрал 12800. Прыгнул. Сейчас ищем его. Летчик сел.
   Через час приехал из Подольска Пафнутий Капырин и рассказал: самолет набрал 12500, Аминтаев приподнялся, чтобы прыгать и свалился на дно кабины. Летчик вниз. Врачи констатировали смерть. Полагают, что удушье, видимо, что-то с шлангом. Так считают Байдуков и Кокки, с которыми я говорил. А Романюк прыгнул благополучно, падал 12 км, на 800 метрах раскрылся.
   Жаль Аминтаева - всего несколько дней назад был у меня, живой, энергичный, уверенный.
   В среду 26 сентября вечером поехал с Аккуратовым к Галаю. Небольшая, скромная квартирка из двух маленьких комнат на пятом этаже на тихой улице Стопани. Молодой, высокий, с очень живым, еврейским лицом. Очень миловидная жена. Сынишка уже спит. Нас, видимо, ждали, накрыт стол, виноградное вино. "В этом доме водки не пьют" -извинилась хозяйка Зоя, не помню отчества, Галая зовут Марк Лазаревич.
   За столом речь зашла о перелете. Галлай говорил образно и довольно остроумно о своем проекте и треволнениях.
   - Заявление Шахурину я дал еще три месяца назад. Сказал, что поддерживает, но до сих пор никуда не доложил. А время уходит: надо машину строить, испытывать, тренироваться. Прошу вас помочь.
   Я выразил некоторое сомнение в выборе конструктора Месищева.
   - Другого нет, - ответил Галлай, - все-таки его Пе-8 наиболее близко подходит к нашим требованиям. Ее следует модифицировать, забить баками, приспособить.
   - Какую скорость вы будете держать?
   - Конструктор обещает среднюю около 500. Мы делаем скидку на встречный ветер и считаем, что чистый летный путь вокруг Земли займет 55 часов, время на земле - 15 часов. Тогда мы побьем рекорд Юза на двадцать часов и долбьемся такого результата, что наш рекорд долго никто не сможет побить. Ныне, при современном состоянии авиации, его можно улучшить лишь часа на 2-3, но отнюдь не на двадцать, а из-за этого никто лезть не станет.
   - Земля может задержать.
   - Да. Поэтому я считаю, что во все пункты посадки надо послать опытных инженеров, знающих именно эту машину. Чтобы он знал, что пробка на левом баке закручивается туже, чем на правом, и это так и должно быть, и чинить это не надо. Тогда - уложимся.
   - Контрольные полеты?
   - Это когда будет готова машина. Тогда обязательно сходим по всему советскому маршруту, до границы.
   - Как будет оборудована машина?
   - Я передал конструктору технические условия, он их принял. В машине должно быть тепло, удобно - это очень важно в длительном перелете. Будет два штатных места над баками, звукоизоляция, можно курить. Вообще, на мой взгляд, довольно демонстрировать сверхчеловеческую выносливость. Я. например, предполагаю на последнем этапе выбрать время и всем побриться, одеть чистые воротнички, надушиться - выйти из машины пижонами.
   Он очень интересовался моим мнением - утвердят ли его проект, особенно - учитывая, что он малоизвестный летчик, еврей и не Герой Советского Союза. Я расхохотался, и он понял мой ответ.
   - А вот первое соображение имеет резон, - сказал я.  - Вы знаете рассказ Микулина о том, чем отличается опытный конструктор от неопытного? Обоим дают задание - определенные параметры. Неопытный делает в точку, тщится и срывается. Опытный делает по заданию и чуть ниже. И когда у него срывается основное, он говорит: да, не получилось, но вот готово в первом приближении. Так и вы должны иметь запасной вариант.
   - Какой? Я уже думал об этом. Вот, например, можно пролететь по границам всего СССР. Впрочем, это будет, пожалуй, не легче кругосветки, но зато все время - на своей территории.
   - Да, это не легче, - подтвердил Аккуратов.
   - Такой проект был, - сказал я.  - Виктора Евсеева. Это - стоящее дело.
   - Ну вот видите, я и не знал, - сказал хозяин.  - А какие вы еще знаете неосуществленные проекты?
   - Супрун предлагал пролететь от западных до восточных границ Советского Союза без посадки.
   - Это очень интересно и показательно, - воскликнул Галлай (видимо, дошло!).
   Мы стали говорить вообще о возможных перелетах. Их осталось чуть на земном шаре. Кругосветка. Из Москвы в Австралию без посадки, или в Бразилию. Через два полюса. Из Москвы в Москву без посадки вокруг света, это проект как-то развивал мне Громов, говорил о возможностях авиации.
   - Так у вас экипаж сколько? -спросил я.
   - Пять. Два пилота, штурман, радист, инженер.
   - А вам Валентин говорил о шестом?
   - Говорил, - засмеялся Валентин.
   - Да, он мне говорил о вас, - подтвердил Галлай.  - Честно говорю: с большим удовольствием. Вы человек известный в авиации, и мы знаем, что вы не подведете. Вы пользуетесь крупным именем и авторитетом. Мы, конечно, заинтересованы в том, чтобы перелет был освещен, как следует в печати - это тогда будет обеспечено. Наконец, Ваше участие разгрузит нас от многой организационной работы на земле, в частности, от бесед с корреспондентами. Так что - принципиально я целиком "за". Трудность только в том, что мною уже даны технические условия конструктору, но я думаю, что он сможет их переучесть. Да кроме того, в современном аэроплане возможности резерва очень большие. Ну-ка прикинем: 80 кг. вашего веса - это 10 минут полета. Никакой роли на таком маршруте не играет и не спасает.
   - Да, - засмеялся Валентин. - Я берусь сэкономить эти десять минут на трех сутках полета.
   Расстались. Договорились, что мы позвоним Шахурину и узнаем о судьбе проекта.
   Галлай произвел на меня впечатления толкового и настойчивого человека. Во время войны, желая узнать, как ведут себя машины в длительном полете, он пришел в полк Пусэпа, 6 или 7 раз летал в тыл на бомбежку, над Брянском его сбили, зажгли, они выскочили с парашютами, пробирались к фронту, прорвались и вернулись. Как испытатель, видимо, бывал во всяких переделках. На его счету - 73 испытанных машины. Дня за два до нашего разговора - взлетал на новой машине, и лопнула покрышка, сел. Рассказывает, смеясь. Вот только опыта маршрутных полетов у него маловато, почти нет - только по испытаниям на километраж. Тут полная противоположность Титлову. И когда на обратном пути Аккуратов спросил моего мнения о Галае, я сказал ему, что командиром, пожалуй, он годится, но на правое сидение обязательно надо извозчика, вроде Титлова, который и будет вывозить перелет, а взлеты и посадки - за Галаем.
   - Верно, - согласился Валентин.
   Вчера позвонил Володе.
   - Так тебе и надо! - сказал Кокки. Это означало поздравление с орденом.
   Рассказал ему о своем впечатлении от Галая. Он вполне согласился, поведал, что и он такого мнения: голова хорошая, а руки должны быть маршрутника. Обязательно нужна прикидка - тренаж по маршруту. Пройти, скажем, до Иркутска. Потом до Владика. Потом туда и обратно без посадки. Тут выяснится и машина, и люди, и земное обслуживание, и многое другое.
   - Ну, а у тебя как?
   - Позавчера хотел сделать прикидку на полчаса - мотор не годится. Буду завтра просить другой.
   По моей просьбе Сенька звонил Шахурину. Тот сказал, что знает о проекте Галая. Дело интересное. Но решения еще нет. Будет сразу приниматься по трем группам: Галая, Громова, Кокки. А это еще что? Надо узнать!
   29 сентября.
   Сегодня Титлов на машине "Н-331" улетел в Арктику. Провожал их в Химках. Разъяснил Титлову и Аккуратову, как себя надо вести на полюсе, кому давать радиограммы.
   НА аэродроме видел занятную машину: геликоптер конструкции инж. Братухина. Сигает с места, висит, поворачивается в ладони от земли. Совершенно чудн'ая машина.
   2 октября.
   Сегодня утром, вернее - днем, мне позвонил Устинов. Титлов вылетел с Челюскина на полюс и в 6 ч. 57 мин. был на ним, сейчас идет обратно. Я немедля позвонил Папанину.
   - Да, верно. Прислали оттуда телеграмму т.Сталину. Не знаю, как с ней быть, ведь он ничего не знает о перелете. Приезжай, пожалуйста.
   Умылся, побрился, поехал. Папанин возбужден, нервный, ходит по кабинету, китель расстегнут.
   - Я тебя прошу, посмотри - там Мазурук редактирует это приветствие, а то оно очень сухое. Помоги ему.
   - Что ты! Господь с тобой. Какое право ты имеешь вмешиваться в личную переписку! И притрагиваться нельзя. Позвони Поскребышеву, доложи.
   Он позвонил, сообщил о полете, о телеграмме. Поскребышев сказал прислать телеграмму с объяснительной запиской. По моему совету Папанин позвонил т.Маленкову. Тот выслушал, спросил - на какой машине, сказал, что дело хорошее. Папанин попросил меня написать объяснительную записку на имя т.Сталина. Я вместе с Мазуруком написал две странички, указав цели ледовой разведки, упомянув о полете англичан весной этого года, задачах нашего полета, его особенностях и составе экипажа.
   В 6 ч. вечера все ушло в Кремль, в 7 ч. вечера Поскребышев сообщил, что материалы переданы т.Сталину.
   К этому времени было получено сообщение, что экипаж сел в порту Чокурдал на Индигирке. Я немедленно дал им поздравительную телеграмму за подписью Поспелова и моей. Потом установили (из радиоцентра ГУСМП) с ними прямую связь, и я задал несколько вопросов о полете, ответы на которые принял Реут.
   Еще через час Бессуднов начал передачу корреспонденции "На вершине мира". Очень интересные подробности о том, как летели, как сбросили на полюсе портрет т.Сталина, №№ "Правды" за 24 (юбилейный) и 29 сентября.
   Я уехал в редакцию, продиктовал предотъездную беседу с экипажем (по стенограмме - когда у меня были Аккуратов и Титлов), добавил туда ответы на вопросы, полученные Реутом.
   Ждали сигнала от Поскребышева, но его все не было.
   Все газеты узнали о полете только днем, все начали просить у нас материалы, снимки.
   Занятно, что сегодня днем, когда я уезжал к Папанину, меня в вестибюле встретил Леша Коробов - зав. информотдела "Комсомолки".
   - Вот это по-газетному, - сказал он.  - Берете рядовой полет, сажаете спецкора и делаете из него конфетку. Это - по мирному времени.
   - Да, по мирному, - ответил я.
   Вечером он в панике просил у меня материалы по "рядовому полету".
   3 октября.
   Ответа от Поскребышева все нет. Папанин вчера перенервничал, и с ним случился сердечный припадок. Он звонил мне несколько раз - нет ли у меня новостей.
   Прислал интересную статью Аккуратов - как нашли полюс. Я заказал статью Титлову, сделал сводку радиограмм о полете, написал передовую.
   4 октября.
   Утром в 6 ч. меня разбудил Папанин. Я встал на 30-м или 40-м звонке.
   - Извини, Лазурка. Я сначала позвонил твоей секретарше, узнал, когда ты ушел. Она сказала, что в 5. Ну я знаю, что если тебя вначале разбудить, то ты снова сразу заснешь. Что слышно? Не могу заснуть, сердце болит за ребят.
   Я ему сказал, что ничего не слышно. Видимо, там не до этого, и объяснил почему, по моему мнению.
   Видимо, наверху сейчас заняты Советом министров иностранных дел в Лондоне. Заседания прекратились 2 октября, не дав никаких решений. Английская и американская печать обвиняет в неудаче советскую делегацию. Формальные расхождения в том - допускать ли Францию и Китай к обсуждению мирных договоров с Балканскими странами. По духу Потсдамской конференции они не имеют права участвовать, и Молотов настаивал на этой точке зрения. Барне и Бевин требовали их участия. По существу же, видимо, дело идет о блоке Англии, США и Франции против СССР. Сегодня мы опубликовали ответ о пресс-конференции у Молотова в Лондоне - резкий и ясный..
   5 октября.
   Сейчас в "Известиях" опубликована очень резкая и прямая передовая "В совете министров в Лондоне", разбирающая существо разногласий и причин срыва работы Совета. В конце - предупреждение, что все это может "поколебать основу сотрудничества между тремя державами". Давно я не помню такой энергичной, прямой и откровенной передовой. По строю и фразам мне кажется, что ее писал Хозяин.
   10 октября.
   Опять сразу за несколько дней. И пес его знает, как не хватает времени!
   Что делается на земном шаре - не пойму. 6 октября у нас была напечатана передовая о Совете министров - уже более мягкая, чем в "Известиях".