Буревой Роман. Маска Дантеса

   – Все! Финиш! Мне надоело. Деремся на мечах – чего тут обсуждать? – Друз демонстративно повернулся к секунданту Стаса спиной и принялся рассматривать открывающийся из окна вид.
   – Обговорим, – согласился Марк.
   – Биться будем до первой крови, – предложила Ксения.
   – Откуда кровь? – Марк все еще смотрел на платье. – Защитные «кольчуги» нельзя пробить. Или…
   – Кровоточить будет либо «кольчуга», либо шлем. Хороший удар вызывает очень даже сильную струю, – сообщила княжна.
   Ну что ж, поединок оборачивался детской игрой. Вроде тех, что проводят ученики военной академии, инсценируя Канны или битву при Заме. Или воскрешая победы Юлия Цезаря в Галлии.
   – Пусть будет до первой крови, – кивнул Марк. – А ты? – повернулся он к Друзу. Но того уже не было в комнате. Корвин выскочил в коридор. – Друз! Даже если поединок условный, надо уважать противника! – крикнул вслед приятелю.
   – Разве можно уважать то, что смешит? – отозвался центурион.
   – Давно замечено, что с лацийцами очень трудно иметь дело… – вздохнула Ксения, выходя из комнаты вслед за друзьями. – Вы все воспринимаете буквально. А мы постоянно разыгрываем друг друга, шутим, подтруниваем. «Ничего серьезного», – могло бы стать нашим лозунгом.
   – И вы обожаете карнавалы, – напомнил Корвин.
   Ксения рассмеялась:
   – В данном случае форма идеально соответствует содержанию, вы не находите?
   – Мне не известно содержание, так что не могу судить о форме. Но если вы расскажете…
   – Нет, милостивый государь, так у вас ничего не получится! Карнавал надо увидеть и почувствовать… Вы увидите и почувствуете! Скоро.
   И Ксения удалилась, легко скользя по сверкающему паркету, а ее платье шелестело и крутилось вокруг ног живым существом.
   «Программа, – догадался Марк. – В платье встроен чип, задающий для ткани автономное движение. Причем чарующее движение…»
   – Кстати, чем вы заняты вечером? – обернулась княжна. – Есть планы?
   – Честно говоря… – промямлил Корвин. У него в кармане лежала инфокапсула, полученная от Друза, и юному следователю не терпелось покопаться в галанете и выяснить наконец, куда делся Сергий Малугинский после того, как попал на Китеж.
   – Намерены скучать? Не получится. Я вами займусь, господа! Отвезу вас на озеро Светлояр, увидите с высоты птичьего полета озерные города. Зрелище незабываемое, могу вас уверить.
   – Но это же далеко.
   – От усадьбы до озера рукой подать. Ну, так как?
   – Может быть, завтра вечером?
   – Нет, завтра уже не получится. Никак. Только сегодня. Решайтесь!
   Марк подумал, что друзья непременно захотят взглянуть на это чудо Китежа. В самом деле – смешно: побывать на Китеже и не увидеть озерных городов.
   – Я с удовольствием. Если вашего кузена не будет с нами.
   – Он не полетит, – Ксения покачала головой. – Стас боится озерных городов.
   – Тогда отвечаю за всех: мы летим.
   – Пойду, подготовлю флайер. Встречаемся через час на площадке. – Ксения удалилась настолько быстро, насколько позволяло великолепное платье.
   Первым делом Корвин постучал в дверь Флакка.
   – Открыть! – долетел приказ изнутри.
   Дверь распахнулась. Трибун лежал на диване неестественно вытянувшись, глядя в потолок. На столике у кровати были разложены заряженный бластер и два парализатора. Видимо, Флакк только что проверял оружие. При виде Корвина трибун сел на кровати.
   – Что-то удалось узнать по нашему делу?
   – Пока нет. Увы… Ты слышал, Стас и наш Друз решили драться на дуэли. Мне это не нравится… то есть дуэль безопасна… но все равно…
   – Ерунда! Возможно, и у того и у другого немного просветлеет в голове после парочки хороших ударов. Скажи им, что победителю я лично от себя добавлю по шее. С превеликим удовольствием.
   – Что-то случилось? – обеспокоился Корвин. Флакк выглядел куда мрачнее, чем утром.
   – Пришло закодированное сообщение. Меня отстранили от командования когортой.
   – Отстранили?! Тебя?! – Корвин не верил собственным ушам.
   – Отстранен на неопределенное время. Не припомню, чтобы с кем-то из патрициев так поступали – Любое взыскание для патриция – взыскание десятикратное: о позоре предка будут помнить и внуки, и правнуки. Поэтому нобили Лация стараются не наказывать детей, помня, что дают подзатыльник всем будущим поколениям разом. «Подзатыльник», полученный Флакком, был весьма ощутимым.
   – Для тебя готовят особое поручение?
   – Никаких объяснений. Мне рекомендовано остаться на Китеже.
   Корвин не знал, что надо говорить в таком случае. Как назло, голос предков молчал. Охрип, что ли?
   – Тогда предлагаю лететь на Светлояр, смотреть озерные города. Княжна любезно устраивает нам экскурсию, – наигранно весело сказал Марк.
   – Почему бы и нет? – Флакк рывком вскочил на ноги. – Если меня оставят на Китеже лет на пять, устроюсь лодочником, буду возить туристов на прогулки.
   – Послушай, все скоро прояснится, наверняка в твою пользу…
   Флакк отрицательно покачал головой:
   – Да плевать мне на карьеру. Я же отказался когда-то от «Сципиона»… впрочем, это сейчас не важно. Важно другое. Что послужило поводом для такого приказа… Не могу понять, хоть убей.
   Флакк говорил тихим ровным голосом, но от этого «спокойного» тона у Корвина мурашки бежали по спине.
   «Случилось что-то чудовищное, – шепнул голос предков. – Просто так трибуна-патриция не отстраняют».
   – Будем ждать новостей с Лация, – юноша попытался подбодрить старшего друга, хотя и не очень умело.
   – Будем ждать, – согласился Флакк, – и смотреть на озерные города.
 
   Ксения не обманула. Полет до берегов Светлояра был кратким, и зрелище в этот сумеречный час открылось бесподобное: воды озера темнели под медленно гаснущим небом, полосы блеклого тумана тянулись от воды к берегам. Потом весь мир переменился почти мгновенно: небо окончательно погасло, а воды озера засияли, будто в глубине находилась таинственная лампа. Разом вспыхнули десятки и сотни огней – это озерные города вступили в ночную фазу. Теперь можно было отчетливо разглядеть бесчисленные купола: одни в умопомрачительной глубине, другие, погруженные всего на несколько метров, и третьи, плывущие на поверхности. За плывущими по воде полусферами оставались фосфоресцирующие пенные дорожки.
   – Великолепно… – выдавил Флакк. Кажется, только что увиденное зрелище заставило его на миг позабыть о тревогах за родную планету.
   – А как они живут? За счет каких энергоресурсов? – тут же проснулся в Друзе технарь.
   – Города полностью автономны, – принялась рассказывать Ксения. – Энергетический блок каждого города рассчитан минимум на сто лет, потом, после ветшания, происходит перезагрузка энергоблоков. А все остальное, потребное для жизни, обитатели озерных городов получают из воды. Воды Светлояра так и кишат жизнью…
   – Когда эти подводники всплывут? – Друз не мог оторвать взгляд от застывших в глубине куполов.
   – Через двадцать лет.
   Друз присвистнул:
   – Что? Серьезно? Откуда вы знаете?
   – Глубина погружения. – Ксения неожиданно заговорила отрывистыми фразами.
   – Почему так долго? Зачем? – не унимался Друз.
   – Оптимальный режим функционирования.
   «Сама корявость ответа подразумевает его лживость», – отметил про себя Корвин.
   – А если кто-то захочет вернуться на поверхность раньше? – спросила Лери. – Что тогда?
   – Придется подождать. Все озерники терпеливы.
   – Вы говорили, оттуда никто не уходит, – напомнил Корвин. – Почему?
   – Невозможно уйти, – слово «невозможно» Ксения произнесла с придыханием. И никто на свете не мог бы опровергнуть это «невозможно», прозвучавшее над сияющими водами Светлояра как приговор.
   – Где-то там внизу мой отец, – сказал Друз. – Видит наш флайер и не знает, что я рядом. А что, если я спрыгну? А? Прыгну и поплыву к ближайшему куполу. Прямиком к отцу!
   Друз встал. Похоже, он не шутил и в самом деле собирался сигануть в воды Светлояра.
   – Не делай этого! – Лери вцепилась ему в руку. – Сумасшедший! Разобьешься о воду!
   – Ерунда! Я знаю, мой отец там! – Центурион указал на ближайший купол.
   – Стас решит, что ты струсил и сбежал, – сказал в спину центуриону Флакк. – Опозоришь честь лацийского офицера на все миры.
   – Орк! – все, что мог выкрикнуть в ответ Друз. Он несколько раз с шумом выдохнул воздух и сел на место.
   Флайер теперь мчался над самой водой. Боковые дверцы были подняты, и свежий воздух наполнял кабину. Хотелось лететь и лететь бесконечно, вглядываясь в мерцающие в водах огни.
   – Это похоже на сказку, правда? – спросила Ксения.
   – Сказка, – это совсем не то, что есть на самом деле, – заметила Лери, внимательно глядя на светящиеся в глубине купола.
   «Зачем князь Андрей пытался уверить меня, что старший Друз у озерников?» – задавал себе один и тот же вопрос Марк, и не находил ответа.
   «Отец Друза убит», – нашептывал голос, но не очень уверенно.
   «Нет, тут что-то другое, – возражал Марк. – Но что?»
 
   Марк ожидал, что этой ночью в своих снах он очутится на Китеже, увидит озеро Светлояр, каким его запомнил отец.
   Ничего подобного.
   В противовес яркой реальности сон оказался на редкость нудным. Его дед, тогда еще только получивший должность префекта, листал страницы очередного дела. Подозреваемый именовал себя Геростратом и подробно описывал, какой восторг его охватил в тот миг, когда огонь начал расползаться по зданию музея. В защитном пожарном коконе бродил он по залитым зловещим красным светом залам, смотрел, как огонь пожирает картины, и хлопал в ладоши.
   – Каждый должен в своей жизни что-то разрушить или кого-то убить, – поучал префекта Корвина новоявленный Герострат, – иначе вы не поймете, что такое жизнь.

Глава III
Дуэль

   Друз снаряжался на поединок тщательно. Первым делом «кольчуга». Название весьма условно. Больше всего этот плотный костюм походил на тончайшую кожу. Но кожу столь прочную, что мечом ее рубить бесполезно. Капюшон «кольчуги» закрывал и голову, и шею, оставляя лицо открытым. Куртка и брюки плотно облегали тело. Открытыми оставались лишь кисти рук и стопы. Но в комплекте имелись защитные перчатки и особые башмаки с высокими голенищами, плотно охватывающими икры. В довершение – пластмассовый нагрудник с юбкой, защищающей ягодицы и пах. На голову надевался прозрачный шлем со съемным забралом. Теперь тело полностью неуязвимо. А голова, грудь и пах – под двойной защитой. Несмотря на легкость каждой детали в итоге получается солидный вес. С непривычки в таких доспехах человек чувствует себя неловко. Если при этом учесть, что на Китеже притяжение больше лацийского (1,3 g, по-прежнему все отсчеты ведутся от матушки Земли), то экипировка вполне могла соперничать с рыцарскими доспехами. Но человека, пять лет прослужившего на борту «Сципиона», подобные перегрузки не могли испугать.
   Марк смотрел на приготовления приятеля с некоторой долей скептицизма. Ни один патриций не позволит втянуть себя в подобное ребячество. На Лации поединки не в чести. Другое дело – Китеж. Но, как говорится, «чужая реконструкция никого не вдохновляет».
   Друз взвесил спату на руке. Меч был удобен. Лезвие – острее бритвы. Но клинок недостаточно тяжел. Убить не убьешь – кольчуга не позволит. Даже кости хороший удар не переломает.
   – Они здесь что, помешаны на поединках? – спросил центурион у Марка.
   – На Китеже это обязательный ритуал. Каждый мужчина до тридцати семи лет должен драться на дуэли.
   – Почему тридцать семь?
   – Не знаю… Священное для Китежа число.
   – Куда проще было решить дело обычным мордобоем, – пробормотал Друз.
 
   Парк с тех времен, как здесь бывал отец Марка, изменился куда больше дома и главной лестницы. Стал более ухоженным. И более искусственным. Прежде на главной аллее росли сиреневые местные ивы, теперь их заменили земные вязы. Желтизна уже тронула их темную зелень.
   Таков человек: в дальние уголки космоса везет он частицы своего дома, не замечая, что при этом ломает чужой.
   В конце аллеи Марк увидел знакомый фонтан: девушка с разбитым кувшином. Бронзовая неподвижная фигурка. Неспешно журчала струйка воды. Все почти как прежде. Только к двум каменным вазам на постаментах добавились еще две точно такие же. И туи, обрамлявшие площадку, образовали настоящую стену.
   Возле фонтана лацийцев поджидал Стас.
   – Помните, Марк? – закричал князь, едва увидев секунданта противника. – Раз вы патриций, то должны помнить эту статую! – и продекламировал, немного нараспев:

 
«Урну с водой уронив, об утес ее дева разбила.
Дева печально сидит, праздный держа черепок».
 

   Подхватывайте!
   Но Марк плотно сжал губы.
   «И этот туда же – устраивает мне проверки!» – мысленно возмутился он. Хотя вряд ли Стас мог знать о рабском прошлом юного патриция.
   – Ага, не знаете! Ну так слушайте! Потом где-нибудь блеснете!

 
«Чудо! Не сякнет вода, изливаясь из урны разбитой;
Дева, над вечной струей, вечно печальна сидит».
 

   – Там дальше, за аллеей и фонтаном, есть площадка, усыпанная песком. Отличное место для поединка, – сказал Марк.
   – Да, да, именно там и будем драться… – радостно закивал Стас, будто речь шла о месте для пикника. – А мадемуазель Лери соизволит присутствовать?
   – Не соизволит, – отрезал Корвин.
   Ксения и Друз появились почти одновременно. Княжна послушалась совета Марка и в это утро надела темно-синий строгий костюм. Марк ожидал, что вот-вот должен подойти Флакк, но трибун почему-то опаздывал. Что казалось вещью почти невозможной.
   – Вы, верно, никогда еще не дрались на дуэли, милостивый государь) – Стас поклонился.
   «Неужели этот шут – человек, которого без памяти любила Эмми? – подивился Марк. – Командир „Изборска", спасший ей жизнь? Нет, чепуха… К счастью, я перестал каждую нелепую версию выставлять на суд друзей».
   – Начнем, господа? – спросила Ксения.
   – Бойцы имеют что-то заявить перед поединком? – поинтересовался Корвин.
   – Да, имеют, – сказал Друз. – Если Стас еще раз в присутствии Лери споет песенку про озерную фею, я сверну ему шею голыми руками.
   – Нельзя быть таким вульгарным, милостивый государь! – воскликнул Стас. – Что касается прелестной Лери, то пусть наша фея выберет достойного!
   – Начнем! – оборвал его Корвин, справедливо полагая, что новая фраза Станислава выведет Друза из себя.
   Друз мало занимался фехтованием – его коньком были единоборства. Но реакция хорошего бойца давала ему дополнительный шанс. К тому же спата для аристократа Китежа являлась оружием диковинным. Тогда как любой гражданин Лация гладиусом и спатой хоть немного, но должен был владеть. Как говорится, реконструкция обязывала.
   Перед поединком Марк внимательно осмотрел мечи противников. Длина клинков совпадала до миллиметра. Но меч Стаса был немного тяжелее.
   «Стас не так глуп, как кажется, – шепнул голос предков. – Он нарочно провоцировал своего соперника. В расчете на победу. Попроси заменить клинок».
   – Прошу заменить клинок, – потребовал Марк у княжны Ксении. – Он слишком тяжел.
   Княжна открыла принесенный с собой футляр.
   – Этот?
   Новый клинок был сантиметров на двадцать длиннее.
   – Хватит привередничать! – крикнул Друз. – Клинок тяжелее, зато противник легче. Я согласен. Деремся.
   Ксения махнула белым платком. Дуэлянты сошлись, обменялись ударами и тут же отпрянули. Ни один удар не достиг цели, никому из противников не удалось коснуться «кольчуги». Корвин ощутил смутную тревогу.
   «Я бы выбрал длинный клинок», – бормотал голос предков.
   Еще одна схватка. Мечи звенели… Ненатурально, с надрывом… как и должна звенеть псевдосталь. В этот раз Стас пропустил удар. Клинок Друза рубанул по шлему, но «крови» не появилось. Однако удар был ощутимый, Стас пошатнулся и осел на песок. Ксения тут же метнулась к бойцам.
   – Отойдите, милостивый государь! Вы обязаны отойти и позволить ему встать! – Раскинув руки, она загораживала собой непутевого кузена. Или все же брата? Уж больно трепетно Ксения относится к этому парню.
   Лелеет, бережет, жалеет…
   Друз нехотя отступил. Огляделся. Возможно, надеялся втайне, что из-за ближайшей куртины за его подвигами наблюдает Лери.
   Стас поднялся, снял шлем, тряхнул головой, вновь нахлобучил «каску».
   В этот миг на аллее появился Флакк.
   – Стоять! – крикнул трибун издалека.
   Но противники будто не слышали. Одновременно они ринулись друг на друга. Атаковать! Атаковать! – желал каждый, позабыв про элементарную защиту. Схватились, сцепились. Клинки будто прилипли друг к другу.
   – Ха! – выдохнул Друз и ударил Стаса кулаком в лицо.
   Князь опрокинулся на песок. Вскочил. Выпад. Луч блеснул. Марк даже не понял – откуда, кто… Друз отшвырнул спату и принялся дергать дымящийся рукав своей «кольчуги». Рукав был прорван на плече. На коже багровел след ожога.
   Стас сбросил шлем и закричал:
   – О Боже, нет! Нет! – И в отчаянии всадил свой меч в песок.
   – Ма фуа! – Корвин опешил. – Да что ж такое?!
   В самом деле – что произошло? Ведь не на бластерах дрались поединщики! А псевдосталь не могла рассечь «кольчугу». Не могла, но разрезала как бумагу.
   Флакк не стал ни о чем спрашивать. Выдернул из песка спату князя и осмотрел.
   – Все ясно, – сказал он, протягивая клинок Марку, – в рукояти управляющая капсула, при соприкосновении с кольчугой включается лазерный луч, идущий вдоль лезвия, и кольчуга «вскрывается». А псевдосталь довершает дело. К счастью, в данном случае только лопнула кольчуга.
   – Вот скотина! – взъярился Корвин. В следующий миг он готов был влепить «победителю» пощечину, но Флакк его остановил.
   – Я не хотел, клянусь! – простонал князь. – Я не брал этот меч… нет… я выбрал другой… Не знаю… откуда…
   – Ерунда, – фыркнул Друз. – Это даже не царапина. У меня столько ран… не было года, чтобы я не получал новую отметину. А от этой скоро и следа не останется. Никакой памяти о Китеже! – Подлость противника его обрадовала. Ну конечно! Разве теперь Лери может с симпатией взглянуть на недостойного?!
   – Простите его, умоляю… – лепетала княжна. Похоже, она не понимала, отчего так весел Друз.
   – Так держать, Стас! Молодец! – расхохотался центурион.
   – Ксения, какой же вы, к Орку, секундант! – повернулся к девице Марк. – Мы обговаривали условия! Осматривали оружие, так почему…
   – Вы тоже осматривали.
   – Но я не знал, что возможна подлость.
   – Это не подлость, – вмешался Флакк.
   – То есть как – не подлость? – изумился Корвин.
   – Подлость, но я ее прощаю, – милостиво махнул рукой Друз. И поморщился – ожог все же давал о себе знать.
   – Стас – член общества Дантеса. У него есть право на скрытый удар, – объяснил Флакк. – Меня предупредил князь Андрей, когда узнал про дуэль. Но я опоздал на минуту.
   – Да не выбирал я этот меч! – в отчаянии завопил Стас. – Не хочу больше быть Дантесом… Теперь, когда у меня есть друзья… Я не хочу… – Марку показалось, что Стас сейчас расплачется. Ксения обняла кузена и прижала к себе. Он оттолкнул ее почти грубо.
   Прямиком по клумбам, перескакивая через невысокие куртины, мчалась Лери.
   Разумеется, она наблюдала за поединком. Пряталась в беседке.
 
   Ожог на руке Друза Лери опрыскала регенерационным раствором и заклеила пластырем. Марк при сем не присутствовал: сразу же после дуэли князь Андрей пригласил Корвина к себе в кабинет.
   – Насколько я знаю обычаи Китежа… – начал Корвин. Он уже не уточнял, что обычаи Китежа знал только его отец, – дуэли здесь распространены повсеместно. Но если правила поединка можно бесцеремонно нарушать… – Он многозначительно оборвал себя на полуслове.
   – Все так, – согласился князь Андрей. – К моему наиглубочайшему сожалению, произошла ужасная ошибка. Вы слышали про общество Дантеса?
   – Сегодня впервые. Узнал от Флакка.
   – Увы. Кто бы мог подумать, что такое возможно. В любом поединке поклонник Дантеса может нарушить установленные правила. Если секунданты не заметят до начала боя его ухищрений. – Князь Андрей был по-прежнему вежлив. Безукоризненно. – Чье имя может быть отвратительнее для обитателя Китежа, чем имя Дантеса? Но многим вьюношам (он так произносил это «вьюношам», что сразу становилась ясна вся незрелость и неустойчивость молодого племени китежан) нравится надевать злодейские маски. Они не скрывают, что носят личину Дантеса. Возможно, вы не знаете, что Дантес надел перед поединком кольчугу, потому и пуля отскочила, не поранив убийцу поэта.
   – Неужели?
   Почему же такие кольчуги не носили в то время солдаты или хотя бы офицеры в бою? Интересно, что бы сказали обитатели Колесницы, услышав такое? Но у них своя реконструкция. Какое им дело до синдрома Дантеса на Китеже?
   – Почему ни меня, ни Друза не предупредили, ваше сиятельство?
   – Вы не сказали мне, что будете драться! – воскликнул старый князь. – Как только я узнал про дуэль, тут же послал Флакка остановить бой.
   – Сказать заранее было нельзя? Ваш милый племянник мог устроить нам подлость по другому случаю.
   – Стас дал мне слово, что более не имеет дел с этим обществом, что снял маску Дантеса навсегда. Но, видимо, желание победить заставило его нарушить слово. К тому же вы намекнули, что в курсе, и я не стал вести этот неприятный для нас обоих разговор.
   – Намекнул? Ах да! Нет, я имел в виду совсем другое. Но постойте! Вы поклоняетесь Пушкину, поэт для Китежа, вы говорите, «это наше все»! Тогда откуда это общество Дантеса и желание подражать убийце?
   – Людям нравится убивать богов. Особенно, если из ран бога льется кровь смертного. Принести своего кумира в жертву – что может быть волнительнее для человека? Для юного человека… Разрушить то, что свято… О, в этом есть особая сладость… Экстаз… – Андрей Константинович неожиданно разволновался.
   – Вы что, одобряете подлость? – Корвин произнес вопрос с тихой яростью, чеканя каждое слово.
   – Боже упаси! – старый князь перекрестился. – Я всего лишь пытался объяснить вам суть явления. Кажется, у вас на Лации это называется «комплексом Герострата»?
   Марк тут же вспомнил свой сон. Голос предков предупреждал его. Но подсказка была столь невнятной, что юноша ее не понял.
   – Что касается моего племянника… – продолжал старый князь, – Стас лишился отца, когда ему было два года. Потом мать забрала его в озерный город, где он пробыл десять лет.
   – Оттуда не возвращаются, – напомнил Марк.
   – Именно так. Озерные города – наша постоянная головная боль. Население их растет год от года, и они абсолютно неуправляемы. Они считают, что на тверди человек не может быть счастлив, и не отдают наверх детей. Но Стас вернулся… Душа его теперь – разбитая урна. Для него нет ни правил, ни законов. Я и мои близкие, мы принимаем его таким. Посторонним очень трудно объяснить, что Стас не виновен в том, что творит… Но если вдуматься – он всегда говорит правду. Абсолютную, голую правду, которую невыносимо принять и понять. Это обжигает, рождает ненависть.
   «Китеж использует для реконструкции не историю, а литературу, – шепнул голос предков. – Их основа – русская классическая литература…»
   – Правду… – Корвин саркастически усмехнулся. – Мне показалось, что он… как у вас говорят… «Человек без царя в голове», – очень кстати вспомнилось еще одно произведение основы.
   – Вот и вы не верите, что никакого злого умысла в сегодняшнем происшествии не было.
   – Конечно, не верю, – резко отвечал Корвин.
   – Марк… – сокрушенно покачал головой Андрей Константинович. – Мне кажется, вы ненавидите Стаса.
   – Почти.
   – А вы должны его жалеть.
   – Должен жалеть? Но почему? Если он психически болен – лечите его. Если здоров – пусть отвечает за свои поступки.
   Старый князь печально посмотрел на юного патриция:
   – Мы не понимаем друг друга, мой юный друг. В нашей реконструкции есть совершенно уникальная традиция. Явление, которое можно назвать термином «самопринуждение»… Хотя данное слово лишь отдаленно передает суть явления. Среди нас немало людей, которые умеют усилием воли, напряжением душевных сил заставить себя полюбить – именно полюбить – человека, который им неприятен, или явление, которое вызывает у них непонимание, отторжение. Так святой Августин заставил себя когда-то поверить в Бога, хотя все его здравомыслие античного человека восставало против чудесной веры в Спасителя. Мы называем это явление словом «принятие». «Принятие» – чудесное явление духа. И я прошу вас – примите Стаса. Вы понимаете, о чем я говорю?
   – Нет, – отрезал Корвин.
 
   Почему отец ничего не оставил сыну в памяти о странных особенностях китежанской морали? Не понял – и отбросил? Не понял – и забыл?
   Марк достал капсулу с «трубочками памяти», закурил. Сиреневые колечки дыма потянулись к потолку. Вспоминай, Марк. Ты обещал Друзу вернуть отца. А вместо этого втравил в дурацкую схватку с психом-аристократом.
   Клинки, поединки… дуэли. Дантес. Кудрявый красавец, дамский любимец. И если вдуматься – загадка. Как загадочен лист белой бумаги, закрытая дверь, человек, который смеется, когда вы плачете. Дантеса не пытались понять или оправдать. Его копировали чисто внешне. Да он и был всего лишь картинкой, одежкой, маской. И маска эта пользовалась здесь поразительной популярностью. Почему голос предков не сообщил Марку обо всем открытым текстом, но лишь послал невнятный намек, заменив Дантеса Геростратом? Возможно, его отец не интересовался аспектами здешней реконструкции. Пребывание префекта Корвина на Китеже двадцать лет назад было кратким. Что-то префект с Лация заметил, но лишь краем глаза. А предки напомнили, как могли и умели.