Страница:
«Похоже, под „мы» он подразумевает какой-то избранный круг. Ну да и черт с ним! Пора начинать представление". Когда-то в одной азиатской стране другого… совсем другого мира этот приём сработал, на него купились, а те люди были поискушенней в хитрости, коварстве и умении извлекать информацию, чем нынешний болтун. Те люди меньше верили в собственную неуязвимость и постоянно были настороже. И все-таки купились…
— Познание и совершенствование — вот основа, вот девиз разумных людей, — островитянин попивал и похаживал в своё удовольствие, явно он был не стеснён во времени. — Я всегда выступал за выявление и привлечение лучшего из всех человеческих сил. Уповая только на собственные силы и изучение древней мудрости, мы замедляем развитие. Мы лишаем себя возможности совершить скачок и вплотную подобраться к цели. Я рад, что наконец ко мне и моим единомышленникам прислушались. Тому свидетельство ваше появление здесь…
Любопытно, конечно, послушать лекцию дальше, вроде бы говорун перешёл к интересной теме, но надоело, знаете ли, сидеть бабочкой в коконе. Да и дождаться дружков нашего гостеприимного хозяина вовсе не хочется. Однако к затронутым лектором вопросам мы обязательно вернёмся...
Пишет эти строки Крате Ави из города Ульган, что находился на Граматаре, на уздере княжества Фастан, в пятидесяти трех кабелотах от границы с Нуром.
Я, Крате Ави, родился в Ульгане в семье корабельного плотника Парро, детство провёл в Ульгане, потом работал с отцом на верфях, после смерти отца ходил помощником судового повара на рыболовецкой шхуне, в Войну Королей служил коком на адмиральском флагмане «Порфирная ветвь», получил за сражение в бухте Ани-Куак орден «Звезда Храбрости» с пятью лучами. Вернувшись в Ульган, стал ходить коком на торговых кораблях Королевской Мантии, что давало право на пожизненную пенсию мне, жене и детям.
Приход Тьмы застал меня на сороковом году жизни. Я и моя семья вышли на судне «Король Ари-иль-Моа», входившем в шестую флотилию города Ульгана.
Король Фастана вывел четыреста грузовых и двести военных кораблей, не дожидаясь последних знаков наступления Тьмы. Мы отошли на шестьсот кабелотов от Граматара, когда увидели столб чёрного дыма на горизонте. Мы поняли, что Граматара больше нет. С этого дня Фастана начал преследовать злой рок.
— Познание и совершенствование — вот основа, вот девиз разумных людей, — островитянин попивал и похаживал в своё удовольствие, явно он был не стеснён во времени. — Я всегда выступал за выявление и привлечение лучшего из всех человеческих сил. Уповая только на собственные силы и изучение древней мудрости, мы замедляем развитие. Мы лишаем себя возможности совершить скачок и вплотную подобраться к цели. Я рад, что наконец ко мне и моим единомышленникам прислушались. Тому свидетельство ваше появление здесь…
Любопытно, конечно, послушать лекцию дальше, вроде бы говорун перешёл к интересной теме, но надоело, знаете ли, сидеть бабочкой в коконе. Да и дождаться дружков нашего гостеприимного хозяина вовсе не хочется. Однако к затронутым лектором вопросам мы обязательно вернёмся...
Глава, с одной стороны, семнадцатая,
а с другой — вроде как и первая…
Глаза пленника закатились, откинулась, насколько было возможно, голова, конвульсивно задёргались руки и ноги. Изо рта поползла нить слюны.
— Эй, что с вами? — Островитянин, увлечённый собственным красноречием, не сразу, но обратил внимание на странное поведение пленного.
Ответом ему был хрип и усиление судорог.
А Сварог ему нужен был живой. И от горла незамедлительно отскочили стягивавшие его прутья. Однако приступ падучей не прекратился, наоборот — слюна изо рта бежала все сильней. Судороги скрутили бы тело в узел, но узы, спасибо им, не позволили.
Островитянин что-то прокричал, послышался топот ног. Чьи-то крепкие пальцы сдавили подбородок графа Гэйра, заходящегося в припадке.
— Мастер, его нужно развязать и положить, — услышал Сварог голос, принадлежавший босому слуге в сиреневых одеждах.
«Доктора из вас, голуби мои, хреновые. Распознать симуляцию не можете. Вот и те не смогли…»
Путы, повинуясь неслышной команде, враз ослабли. Сварога бережно подхватили под мышки, потянули из кресла. Что и требовалось доказать…
И Сварог сорвался в действие. Он даже пожалел, что противничков оказалось всего двое. Он не отказался бы ещё от тройки-пятёрки, чтобы выплеснуть всю злость — потому что в двух ударах выплеснуть не удалось. Хотя слуге досталось по полной, пусть он и меньше заслуживал расправы. Его беда — бесполезность как источника информации. Прямой в челюсть отправил лакея на незаслуженный отдых длиною от получаса и далее. Хозяину в тунике с золотыми птицами досталось двумя руками по ушам, что заставило его застонать и присесть, обхватив голову руками.
Сварог сграбастал его за белые одежды, вздёрнул на ноги и ткнул в подбородок выхваченным из-за пояса шауром.
— Только не надо звать на помощь ни людей, ни прутики. Вижу, незнакома тебе эта штука? Ну так познакомься.
Сварог наставил метатель звёздочек на кресло и вдавил спуск. Зазубренные кругляши вонзились в плетение спинки.
Островитянин пронзительно вскрикнул:
— Не надо! Они живые!
— Живые, говоришь, — зло прошипел Сварог, придвигая его лицо вплотную к своему. — А чужих людей тебе, выходит, не жаль. Потому что без них ты обойдёшься, а без сучков нет. Вы уничтожали нас? Вы натравили на нас ихтиандров и акул? Вы вывели на нас гидернийские корабли? Отвечать, падла!
Островитянин был жалок. Губы дрожали, глаза распирал испуг. Судя по всему, в такой ситуации ему оказываться не приходилось, он был до печёнок, смертельно перепуган.
— Я был против, я же только что говорил… Они хотели уничтожить вас, а я настаивал, чтобы вас изучали и включили в работу.
— Ну, теперь ты, мразь, не находишь, что, останься мои люди на стенах, вы были бы в большей безопасности? Стоит мне свистнуть, как твою корзинку разнесут в пыль. А тебя я сам прикончу, никому не передоверю. Убивать буду медленно и больно. И никакой магии, заметь, — одна выучка старого солдата. Мой экипаж ты бы все равно бросил подыхать здесь, отцепив или потопив свою сволочную террасу, так? Отвечай, сука!
— Да, оставить здесь, — человек в белой тунике отвечал торопливо, словно боясь, что, задержись он со словами, и пальцы разозлённого дикаря рефлекторно дёрнутся на курке. — Так решили. Они не нужны. Зачем они нужны, скажите?
— А я, выходит, нужен… — Сварог толкнул островитянина в кресло, которое до того занимал сам. — Дёрнешься, запустишь свои ползучие палки или соврёшь — пристрелю не раздумывая, и так руки чешутся, спасу нет. Сколько человек на боргу?
— Где?..
— На острове, мать твою!..
— Трое.
— Кто?
— Слуга, две женщины, ребёнок.
— Чей ребёнок?
— Как чей? Мой…
— Кто-нибудь сюда сейчас плывёт?
Детектор лжи Сварог включил с начала разговора и до самого его конца выключать не намеревался.
— Нет. — Островитянин набрался храбрости и произнёс: — Вас уничтожат. Если вы убьёте меня, тогда вас точно уничтожат, уже ничто не спасёт.
— А кто или что нас спасало до этого, кроме нас самих? Теперь нас невозможно запугать, тварь. Ничем не запугаешь — ни своими дружками, ни даже разумными сучками. Ну, вот теперь мы будем говорить. Излагай, что у тебя ко мне.
Островитянин был все ещё бледен, все ещё перепуган, но самообладание понемногу возвращалось.
— Моя смерть вам не поможет. — Он упрямо хотел донести до Сварога бессмысленность расправы над ним. — Вы погибнете. Вы не сможете управлять жилищем, вас настигнут другие. К тому же о моей гибели моментально узнают остальные, моментально.
Врёт. Детектор показал, что на последней фразе он солгал. Что ж, если возвращается способность врать и подолгу говорить, значит, шок проходит.
— Значит, говоришь, я был вам нужен? — Сварог стоял напротив человека в тунике, поигрывая шауром, от которого островитянин не отводил взгляд.
— Самое смешное, я действительно настаивал на том, чтобы поговорить с вами. — Хозяин острова издал нервный смешок. — Спорил с теми, кто хотел вас уничтожить.
— Давай без соплей. Захватил ты меня, что дальше должен был делать?
— Доставить на… на Главный Остров, так это можно назвать.
— И что там?
— Там вы предстанете перед Советом. Совет вынесет решение. Мне всего лишь поручили доставить вас…
— Почему именно я?
— Вы сами поставили нас перед выбором, и выбор у нас был небольшой. Или уничтожить вас, или включить в работу. Я, ещё раз подчёркиваю, с самого начала придерживался второй точки зрения. Но буквально до сегодняшней ночи большинство в Совете было за людьми, настаивавшими на вашем устранении. — Он выпрямился в кресле, даже разгладил на груди скомканную Сварогом тунику.
Шок прошёл. Островитянин, конечно, уже вовсю прикидывал шансы сторон и приходил к выводу, что они, в общем-то, равны. К тому же на данный момент стороны равно заинтересованы друг в друге. Хотя в роли пленника и под прицелом находится сейчас хозяин, однако гостю нет резона его убивать, потому что гость управлять плавучей корзиной не сможет, рано или поздно его настигнут друзья-товарищи островитянина, пылающие жаждой мщения.
— Вы хоть понимаете, насколько вы лишний? Как вы мешаете? Сколько вы уже успели испортить?!
— Кому, интересно, я мешаю — вам?
— Нам.
— Вам — это кому? Кто же вы будете?
— Вы называете нас людьми с Блуждающих Островов.
— А как вас надо называть?
— Мы — Дамурги. Это означает — Строители, Конструкторы, Создатели… Творцы… Трудно перевести…
— Вот оно как… И чем же я мешаю?
— Чем может помешать дикарь, вдруг обретший силу бога? Он использует силу, как до того использовал обыкновенную дубину. Это образ, прошу не принимать за оскорбление. Но способности, не поставленные под контроль равного им разума, служат исключительно разрушению.
«Ишь, бляха, совсем очухался. Ещё раз, что ли, врезать по ушам…» — но на настоящую злость у Сварога уже не осталось запала. Да и бессмысленно вразумлять человека, у которого с детства мозги набекрень, не перевоспитаешь.
— Имя у тебя есть, Дамург, твоё собственное имя?
Он чему-то улыбнулся, не торопясь с ответом. Наконец сознался:
— Ксави… Мастер Ксави.
И почему-то соврал. Сварог не стал стыдить и не стал признаваться, что раскусил ложь. В конце концов, может бытъ, это их древний островной обычай — представляться незнакомцам под псевдонимами.
— А можно мне узнать ваше имя?
— Что ж вы обо мне знаете, если вам неизвестно имя? — Что-то не хотелось Сварогу называть своё имя всяким проходимцам.
— Что имя? Набор звуков. Важнее то, что вы совершали…
— Ну и что же? Не терпится узнать, что же такого я насовершал…
— Вы своими действиями вызывали потрясения. Если прибегать к образам, то чем больше камень, тем больше от него волны, тем дальше эти волны разбегаются. Ваши магические упражнения поднимали немыслимые, огромные, гибельные волны. А любые волны над океаном разносятся далеко. Хотя бы из-за одного того, что после каждого вашего колдовского экзерсиса процесс замедлялся, стоило вас остановить… или взять под контроль. Благодаря вашим экзерсисам погибло множество опытных экземпляров в нестойких средах. Можно использовать такой образ: одни ткут сложную и красивую ткань, и вот кто-то начинает, развлекаясь, бросать камни. Камни падают и рвут ткань — скажите, понравится это ткачам? Ткань — это наш океан, а бросатель камней — вы. Между прочим, несколько моих коллег в один голос утверждали, что у них отключался механизм восстановления и уменьшалось количество…
— Не может быть! Если б я знал, да разве б я посмел! — притворно покаянным восклицанием Сварог прервал нескончаемый поток собственных прегрешений. — Что я наделал!.. Ну, продолжай, продолжай. Ты что-то там говорил о включении в работу. И как бы вы убедили меня в необходимости работать на вас?
— Как и всех, — пожал плечами островитянин.
— Минутку. Кого это «всех»?
— Вы разве не слышали о тагоргах?
— Слышали. Ещё как слышали. Только думали, что это сказки. — Сварог не стал вдаваться в исторические подробности, как его самого не раз принимали за тагорта.
— Да помилуйте, какие же сказки! Нам же нужны люди для выполнения поручений на материках.
— И откуда вы брали новых тагортов?
— По океану странствует много людей не только во время Великой Регаты, — ограничился Ксави коротким ответом.
— Понятно, — сказал Сварог. — Сдаётся мне, их поставляли люди Солёного Клюва и прочие… ловцы человечины. Вообще, весёлое место этот ваш океан, хочу сказать. Не соскучишься. И все же, как вы убеждали будущих тагортов работать на вас?
— Они соглашались с неизбежностью.
И замолчал. Не хотелось ему развивать тему. Но, как говорится, не хочешь — заставим.
— Подробнее. Разве не было тех, кто отказывался?
— Когда альтернатива смерть…
— Это мы понимаем; но что мешало дать согласие, а впоследствии, уже на материке, обмануть? Не случалось такого?
— Нет.
Не соврал. Но слезать с него Сварог не намеревался.
— Почему не случалось? Не верю, чтобы не оказалось ни одного человека, пожелавшего соскочить с вашей верёвки.
— Наверное, нам повезло.
Лжёт, подлец. С наглой ухмылкой лжёт. Ну по-годи, сученок…
— Повезло, говоришь, — недобро прищурился Сварог. — Да я, представь, знаю, что такого не может быть. И ты мне сейчас честно и подробно расскажешь, как и чем вы вяжете людей, отчего они служат вам верой и правдой. И попробуй не ответь. Ты, наверное, забыл, как работает эта штука…
И Сварог напомнил забывчивому островитянину, как работает «эта штука». Блеснувший в воздухе серебряный кружок вонзился в колонну. Из-под металла, застрявшего в древесине, побежала струйка желтоватой смолы. Мука исказила лицо мастера Ксави. Любил он свои послушные растения…
— А следующий — в тебя.
И дабы островитянин, не дай Бог, не усомнился в серьёзности угроз, Сварог выстрелил в него. Разумеется, аккуратненько так выстрелил, чтобы лишь оцарапать предплечье, чтобы пустить кровушку, но серьёзно не поранить. Нечто подобное волне прокатилось по стенам, потолку, колоннам, креслу. «Ах вот оно как! Ты каким-то образом со всей этой флорой повязан, — отметил Сварог. — Оч-чень любопытно».
Вид собственной крови на утончённые натуры, к каковым, бесспорно, принадлежал мастер Ксави, действует угнетающе. Обычно у таких натур сразу слабеет воля к сопротивлению.
— Это самое-самое начало, — пообещал Сварог. — Сейчас получишь продолжение по всей программе. Или надумал сознаваться? Что-то я не слышу рассказа про то, как вы заставляете работать на вас людей. Или меня слух подводит?
— Я не имею права говорить, — взмолился островитянин, ёрзая в кресле под дулом шаура.
Сварог достал из воздуха сигарету, прикурил от пальца, пустил дым в лицо допрашиваемому. И очень спокойно, чтобы спокойствие пробрало мастера Ксави до кишок, сказал:
— А мне плевать, имеешь или не имеешь. Мне надо, чтобы ты рассказал — и. ты расскажешь. Или я отрежу тебе голову и буду допрашивать её отдельно от тела. Не слыхал про такое? На такие фокусы мы, маги и волшебники, большие мастера, уж поверь…
Похоже, слыхал — ишь как побледнел. Мастер Ксави, может, и силён кое в чем, но отличать правду от лжи, как Сварогу, ему не дано. Схавал блеф за милую душу. «Жаль, — подумал Сварог, — что я лишь наблюдал когда-то за допросом отрезанной головы, а сам не освоил такое полезное умение. Пожалуй, иногда лучше иметь дело с частью, чем с целым».
Теперь — последний штрих, и можно не сомневаться, что пациент поплывёт. Куда изнеженному аристократу, не умеющему терпеть боль и вообще не нюхавшему настоящей мужской борьбы, устоять перед профессиональной десантной обработкой…
Сварог всего лишь надавил пальцами. Есть такие точки на теле, потревожь которые — и вспыхивает боль, кажущаяся несколько мгновений вообще невыносимой, а после переходящая в долгое и малоприятное нытьё. Что-то сродни нытью пульпитного зуба, только ноет не десна и корни, а, скажем, вся левая половина тела.
Мастер Ксави взвизгнул от боли, визг перешёл в стон — но не в признания.
— Значит, не желаем сознаваться. Ну сам напросился. Покедова…
Сварог вдавил ствол шаура в грудь корчащегося от боли островитянина. Нажми спуск, и зубцы серебряной звёздочки располовинят сердце.
И вот тут уж сознаваться пожелали:
— Мы брали у них кровь. — Мастер Ксави пытался отодвинуться от оружия, да вот беда: спинка кресла мешала. — Есть способ… Через кровь. Я не знаю, как объяснить. Вы не поймёте…
Детектор вранья не показал.
— Значит, кровью вязали. — В общем, главное Сварог узнал, — Ладно, замнём пока. Поехали дальше. С каких именно пор я стал вам мешать?
— Когда вы все вышли в океан. Конечно, я понимаю, что вы давно используете ваши способности, но происходящее на суше мы не контролируем. Нет, не то что мы не можем… — островитянин испугался, что усомнятся в могуществе их расы, и торопливо пояснил: — …просто это потребовало бы слишком большого отвлечения ресурсов.
— Ну хорошо, допустим, вы, — Сварог хищно усмехнулся, — уговорили бы меня работать на вас. И что бы вы мне поручили?
— Должен был решить Совет. «Врёт, ой врёт! Опять соскользнул на кривую дорожку лжи». Граф Гэйр потёр висок дулом шаура.
— Я тут что-то начинаю про вас соображать, блуждающие вы мои. И хрена с два ваш Совет мудрейших передумал бы меня уничтожать, когда б не отыскалась этому веская причина. И ты мне её назовёшь, эту причину. Правильно я понимаю?
И ещё разок, на этот раз в челюсть рукоятью метателя звёздочек, чтобы смачно клацнули зубы, чтоб из прикушенной губы потекла юшка. А этот мастер Ксави ещё и заплакал. Ну, не зарыдал, но глаза увлажнились. М-да, аристократишка поплыл ещё быстрее, чем предполагал граф Гэйр.
И господин в белом заговорил. Да и чего там, спрашивается, уже запираться! Единожды отступив от запретов, уже нет большого смысла держать неприступную оборону, наказание все равно получишь то же самое. А чем дальше в лес, тем толще партизаны — чем больше говоришь, тем все легче даются новые слова, тем свободнее льётся признание.
— Граматар всплыл. Граматар всплывает раз в тысячу лет, — островитянин говорил и слизывал с прокушенной губы кровь. — И только два месяца Граматар первозданен и открыт. Понимаете? Он поднимается со дна и поднимает вместе с собой дух океана, понимаете? Это ещё не суша, но уже и не часть океанского дна. Подводная земля забыла, как быть сушей, понимаете? Забыла воздух, забыла человека. И пока она полностью не превратилось в сушу и не закрыла доступ к тайнам, можно… возможно то, что возможно всего лишь один раз в тысячу лет. Необычная композиция атмосферы Граматара сохраняется очень недолго. Отчёт начался, потому что материк уже всплыл. Уже поднимаются высаженные нами деревья. Уже начинают осваивать землю выпущенные нами звери. До поры до времени нет на новой земле людей с Атара…
«Вот оно что, ядрёна муха! — подумал Сварог. — А я-то гадал, откуда берутся на всплывающих континентах звери, птицы и леса. Оказывается, граждане островитяне высаживают. Мичуринцы, так их в воду и под воду! Ну понятно, люди им нужны как материал для опытов, а также для пополнения штата наложниц и слуг. Поэтому кое в чем и помочь могут. Однако, думается, не только этим объясняется их забота о материковой жизни. Экспериментируют, вейсманисты-морганисты, опыты ставят, науку двигают. Да и всю планету они воспринимают не иначе, как полигон для экспериментов. Вероятно, высшая цель у них имеется, ради которой они и бьются. Типа нашего коммунизма…»
— Сейчас начался уникальный короткий период, к которому у нас… имеется свой, определённый интерес, — продолжал сознаваться мастер Ксави. — Я уже сказал, что наши поручения на материках выполняют тагорты. Нам нужен был тагорт на Период Нестабильности. Со способностями, превышающими обыкновенные человеческие. Мы пришли к выводу, что ваши способности позволят вам справиться…
Сварог не стал задавать глупый вопрос «чего ж сами в пекло не лезете?». Потому что дело вполне обычное и до одури знакомое: зачем лезть самим, когда можно послать другого. Сварог задал другой вопрос:
— Раз потребовался кто-то «со способностями превышающими», то прежние тагорты, выходит, не справлялись?
— Да, — подумав, с неохотой признал Ксави.
— Погибали?
— Нет… просто возвращались ни с чем.
Неправду сказал, дорогой товарищ. Скрыл, получается, печальную статистику… Наверное, понимание отразилось на лице Сварога, потому что Ксави заговорил быстро и сбивчиво:
— Я правду говорю: они в самом деле возвращались, не все, конечно, но возвращались. Ни с чем. Но… это были уже не люди. Я до конца всего не знаю, правда, это под большим секретом, но ходят разные слухи… Жуткие, невероятные. Там, на Граматаре, что-то есть, что-то такое… нечеловеческое… Ни колдуны, ни специально подготовленные бойцы не могли пробиться к… объекту, который мы ищем… Это... Это невероятно — никогда ещё такого не случалось, чтобы мы не смогли… не сумели справиться и выполнить наш долг. Но там, там… я правда мало знаю. Помолчали.
— И давно вы посылаете порученцев на всплывающие Граматары? — спросил Сварог.
— Лично мне известно, что на последние два всплытия посылали.
«Ого! Давненько они ведут островной образ жизни. И не надоело?»
— Ты вот ещё о чем забыл поведать, — напомнил Сварог. — Допустим, тагорты успешно выполняют другие ваши поручения на материках. А взамен? Что получают тагорты взамен? В живых-то вы их оставляете?
— Да, оставляем. — Не солгал.
— И все?
. — Взамен они получают жизнь на островах.
— Ага… Погоди, а это не тагорт ли?
Сварог показал на слугу, лежавшего на полу и все ещё не очухавшегося.
Неожиданно опять проснулась пульсация над левым ухом, пинг-понговский мячик весело застучал по голове. Сварог поморщился.
— Нет, это слуга, — сказал островитянин, никаких перемен в ауре Сварога почему-то не замечая. — Слуга — это слуга, женщина — это женщина. А есть тагорты. Тагорты не прислуживают, они работают.
— А, ну ясно. Начинаю потихоньку разбираться в ваших сложностях. Хотя и плевать мне на них с высокой колокольни… Давай-ка, дружок, лучше взвесим сложившуюся ситуацию. Она, друг мой, неоднозначна.
Сварог отошёл от островитянина, сел в бывшее кресло мастера Ксави. «Символично, не правда ли? Они не только поменялись ролями, но и сиденьями». Молчал, сосредоточенно куря в свод ветвей над головой, раздумывал. Потом негромко заговорил:
— Во-первых. Вы, Дамурги, виновны в смерти людей, которыми я командовал, за которых отвечал… — Хоть Сварог теперь и сидел, но выстрелить он успеет раньше, чем островитянин выкинет любой из доступных ему фортелей. — Во-вторых. Вы виновны в смерти женщины, которая… была мне близка. Этого я вам прощать не собираюсь. Также не собираюсь возвращаться на стены. Делать там нечего, здесь мне нравится больше. Разве что вернусь за вещичками. В-третьих. Я смогу тебя заставить, уж поверь мне, человек хороший, поработать таксистом, что в переводе означает — доставить нас по любому названному мной адресу. Но! Но… Но, пожалуй, есть поводы для переговоров. Да, признаюсь, мало радости посадить себе на хвост погоню в виде плетёных островов и потом бегать от полчищ разъярённых тагортов по Граматару. Но мне не привыкать. Все зависит от того, что вы мне сможете предложить. У вас есть свой определённый интерес к Периоду Нестабильности, у меня имеется свой интерес к тому же самому, плюс интерес кое к чему ещё.
— Я не понимаю вас, — прошамкал мастер Ксави.
— Поймёшь со временем. У вас имеется правитель на вашем Главном Острове или что-нибудь подобное?
— У нас есть… Ствол, где находится здание Купол Совета.
— Ствол? Это что, остров?
— Да. И вокруг всегда много Ветвей, Листьев, Корней, какие-то присоединяются к Стволу, какие-то, наоборот, уходят в океан. И что с того?
— Все решения принимаются Советом в тот самом здании на Стволе?
— Да. Но…
— Далеко отсюда до Ствола?
— По вашим представлениям о расстояниях — далеко, по нашим — нет.
— А до Граматара?
— Я могу повторить только что сказанное. По нашим представлениям — недалеко.
— Меня волнуют сейчас именно ваши представления. Вот мы и подошли к главному, мастер Ксави. За мной, — Сварог показал себе за спину, — сорок два человека, которые поверили мне. Поверили, что я доведу их до Граматара. Поверили, хотя я и не давал никаких обещаний. И они должны высадиться на новый материк, это даже не обсуждается. Поэтому сперва мы отправимся на твоём плавучем чуде к Граматару. Высадим мой экипаж. Это, напоминаю, не обсуждается. А вот дальше… Дальше я, так и быть, сплаваю с тобой на ваш Ствол. Вам же только я был нужен, не так ли?
— Да. Я хочу…
— Плевать на твои хотения, — прервал его Сварог. — Тебе поручили доставить только меня. Ты доставишь. И только меня. Ну разве с небольшой, но простительной задержкой. Там и поговорим с твоим Советом о наболевшем. Глядишь, и соглашусь взяться за ваше поручение. Без производства в тагорты, без вашего кровавого крючка. Как говорится, на иных основаниях, за иное вознаграждение. Но это как беседа на Совете сложится. Так я решил. Неужели возникли возражения?
Возражений не возникло.
— Вот и ладненько. Что ж, а теперь давай поговорим о задании. Выкладывай все, что знаешь. Должен же я перед твоим Советом предстать во всеоружии. Начинай. Я жду.
Седьмое чувство, опыт, интуиция — назовите как хотите, но все чувства в нем в один голос кричали, что все предыдущие его приключения на Димерее были лишь увертюрой к тому, что он сейчас услышит. Он закинул ногу за ногу и приготовился внимательно слушать. А непонятная и потому пугающая пульсация над левым виском не утихала.
— Эй, что с вами? — Островитянин, увлечённый собственным красноречием, не сразу, но обратил внимание на странное поведение пленного.
Ответом ему был хрип и усиление судорог.
А Сварог ему нужен был живой. И от горла незамедлительно отскочили стягивавшие его прутья. Однако приступ падучей не прекратился, наоборот — слюна изо рта бежала все сильней. Судороги скрутили бы тело в узел, но узы, спасибо им, не позволили.
Островитянин что-то прокричал, послышался топот ног. Чьи-то крепкие пальцы сдавили подбородок графа Гэйра, заходящегося в припадке.
— Мастер, его нужно развязать и положить, — услышал Сварог голос, принадлежавший босому слуге в сиреневых одеждах.
«Доктора из вас, голуби мои, хреновые. Распознать симуляцию не можете. Вот и те не смогли…»
Путы, повинуясь неслышной команде, враз ослабли. Сварога бережно подхватили под мышки, потянули из кресла. Что и требовалось доказать…
И Сварог сорвался в действие. Он даже пожалел, что противничков оказалось всего двое. Он не отказался бы ещё от тройки-пятёрки, чтобы выплеснуть всю злость — потому что в двух ударах выплеснуть не удалось. Хотя слуге досталось по полной, пусть он и меньше заслуживал расправы. Его беда — бесполезность как источника информации. Прямой в челюсть отправил лакея на незаслуженный отдых длиною от получаса и далее. Хозяину в тунике с золотыми птицами досталось двумя руками по ушам, что заставило его застонать и присесть, обхватив голову руками.
Сварог сграбастал его за белые одежды, вздёрнул на ноги и ткнул в подбородок выхваченным из-за пояса шауром.
— Только не надо звать на помощь ни людей, ни прутики. Вижу, незнакома тебе эта штука? Ну так познакомься.
Сварог наставил метатель звёздочек на кресло и вдавил спуск. Зазубренные кругляши вонзились в плетение спинки.
Островитянин пронзительно вскрикнул:
— Не надо! Они живые!
— Живые, говоришь, — зло прошипел Сварог, придвигая его лицо вплотную к своему. — А чужих людей тебе, выходит, не жаль. Потому что без них ты обойдёшься, а без сучков нет. Вы уничтожали нас? Вы натравили на нас ихтиандров и акул? Вы вывели на нас гидернийские корабли? Отвечать, падла!
Островитянин был жалок. Губы дрожали, глаза распирал испуг. Судя по всему, в такой ситуации ему оказываться не приходилось, он был до печёнок, смертельно перепуган.
— Я был против, я же только что говорил… Они хотели уничтожить вас, а я настаивал, чтобы вас изучали и включили в работу.
— Ну, теперь ты, мразь, не находишь, что, останься мои люди на стенах, вы были бы в большей безопасности? Стоит мне свистнуть, как твою корзинку разнесут в пыль. А тебя я сам прикончу, никому не передоверю. Убивать буду медленно и больно. И никакой магии, заметь, — одна выучка старого солдата. Мой экипаж ты бы все равно бросил подыхать здесь, отцепив или потопив свою сволочную террасу, так? Отвечай, сука!
— Да, оставить здесь, — человек в белой тунике отвечал торопливо, словно боясь, что, задержись он со словами, и пальцы разозлённого дикаря рефлекторно дёрнутся на курке. — Так решили. Они не нужны. Зачем они нужны, скажите?
— А я, выходит, нужен… — Сварог толкнул островитянина в кресло, которое до того занимал сам. — Дёрнешься, запустишь свои ползучие палки или соврёшь — пристрелю не раздумывая, и так руки чешутся, спасу нет. Сколько человек на боргу?
— Где?..
— На острове, мать твою!..
— Трое.
— Кто?
— Слуга, две женщины, ребёнок.
— Чей ребёнок?
— Как чей? Мой…
— Кто-нибудь сюда сейчас плывёт?
Детектор лжи Сварог включил с начала разговора и до самого его конца выключать не намеревался.
— Нет. — Островитянин набрался храбрости и произнёс: — Вас уничтожат. Если вы убьёте меня, тогда вас точно уничтожат, уже ничто не спасёт.
— А кто или что нас спасало до этого, кроме нас самих? Теперь нас невозможно запугать, тварь. Ничем не запугаешь — ни своими дружками, ни даже разумными сучками. Ну, вот теперь мы будем говорить. Излагай, что у тебя ко мне.
Островитянин был все ещё бледен, все ещё перепуган, но самообладание понемногу возвращалось.
— Моя смерть вам не поможет. — Он упрямо хотел донести до Сварога бессмысленность расправы над ним. — Вы погибнете. Вы не сможете управлять жилищем, вас настигнут другие. К тому же о моей гибели моментально узнают остальные, моментально.
Врёт. Детектор показал, что на последней фразе он солгал. Что ж, если возвращается способность врать и подолгу говорить, значит, шок проходит.
— Значит, говоришь, я был вам нужен? — Сварог стоял напротив человека в тунике, поигрывая шауром, от которого островитянин не отводил взгляд.
— Самое смешное, я действительно настаивал на том, чтобы поговорить с вами. — Хозяин острова издал нервный смешок. — Спорил с теми, кто хотел вас уничтожить.
— Давай без соплей. Захватил ты меня, что дальше должен был делать?
— Доставить на… на Главный Остров, так это можно назвать.
— И что там?
— Там вы предстанете перед Советом. Совет вынесет решение. Мне всего лишь поручили доставить вас…
— Почему именно я?
— Вы сами поставили нас перед выбором, и выбор у нас был небольшой. Или уничтожить вас, или включить в работу. Я, ещё раз подчёркиваю, с самого начала придерживался второй точки зрения. Но буквально до сегодняшней ночи большинство в Совете было за людьми, настаивавшими на вашем устранении. — Он выпрямился в кресле, даже разгладил на груди скомканную Сварогом тунику.
Шок прошёл. Островитянин, конечно, уже вовсю прикидывал шансы сторон и приходил к выводу, что они, в общем-то, равны. К тому же на данный момент стороны равно заинтересованы друг в друге. Хотя в роли пленника и под прицелом находится сейчас хозяин, однако гостю нет резона его убивать, потому что гость управлять плавучей корзиной не сможет, рано или поздно его настигнут друзья-товарищи островитянина, пылающие жаждой мщения.
— Вы хоть понимаете, насколько вы лишний? Как вы мешаете? Сколько вы уже успели испортить?!
— Кому, интересно, я мешаю — вам?
— Нам.
— Вам — это кому? Кто же вы будете?
— Вы называете нас людьми с Блуждающих Островов.
— А как вас надо называть?
— Мы — Дамурги. Это означает — Строители, Конструкторы, Создатели… Творцы… Трудно перевести…
— Вот оно как… И чем же я мешаю?
— Чем может помешать дикарь, вдруг обретший силу бога? Он использует силу, как до того использовал обыкновенную дубину. Это образ, прошу не принимать за оскорбление. Но способности, не поставленные под контроль равного им разума, служат исключительно разрушению.
«Ишь, бляха, совсем очухался. Ещё раз, что ли, врезать по ушам…» — но на настоящую злость у Сварога уже не осталось запала. Да и бессмысленно вразумлять человека, у которого с детства мозги набекрень, не перевоспитаешь.
— Имя у тебя есть, Дамург, твоё собственное имя?
Он чему-то улыбнулся, не торопясь с ответом. Наконец сознался:
— Ксави… Мастер Ксави.
И почему-то соврал. Сварог не стал стыдить и не стал признаваться, что раскусил ложь. В конце концов, может бытъ, это их древний островной обычай — представляться незнакомцам под псевдонимами.
— А можно мне узнать ваше имя?
— Что ж вы обо мне знаете, если вам неизвестно имя? — Что-то не хотелось Сварогу называть своё имя всяким проходимцам.
— Что имя? Набор звуков. Важнее то, что вы совершали…
— Ну и что же? Не терпится узнать, что же такого я насовершал…
— Вы своими действиями вызывали потрясения. Если прибегать к образам, то чем больше камень, тем больше от него волны, тем дальше эти волны разбегаются. Ваши магические упражнения поднимали немыслимые, огромные, гибельные волны. А любые волны над океаном разносятся далеко. Хотя бы из-за одного того, что после каждого вашего колдовского экзерсиса процесс замедлялся, стоило вас остановить… или взять под контроль. Благодаря вашим экзерсисам погибло множество опытных экземпляров в нестойких средах. Можно использовать такой образ: одни ткут сложную и красивую ткань, и вот кто-то начинает, развлекаясь, бросать камни. Камни падают и рвут ткань — скажите, понравится это ткачам? Ткань — это наш океан, а бросатель камней — вы. Между прочим, несколько моих коллег в один голос утверждали, что у них отключался механизм восстановления и уменьшалось количество…
— Не может быть! Если б я знал, да разве б я посмел! — притворно покаянным восклицанием Сварог прервал нескончаемый поток собственных прегрешений. — Что я наделал!.. Ну, продолжай, продолжай. Ты что-то там говорил о включении в работу. И как бы вы убедили меня в необходимости работать на вас?
— Как и всех, — пожал плечами островитянин.
— Минутку. Кого это «всех»?
— Вы разве не слышали о тагоргах?
— Слышали. Ещё как слышали. Только думали, что это сказки. — Сварог не стал вдаваться в исторические подробности, как его самого не раз принимали за тагорта.
— Да помилуйте, какие же сказки! Нам же нужны люди для выполнения поручений на материках.
— И откуда вы брали новых тагортов?
— По океану странствует много людей не только во время Великой Регаты, — ограничился Ксави коротким ответом.
— Понятно, — сказал Сварог. — Сдаётся мне, их поставляли люди Солёного Клюва и прочие… ловцы человечины. Вообще, весёлое место этот ваш океан, хочу сказать. Не соскучишься. И все же, как вы убеждали будущих тагортов работать на вас?
— Они соглашались с неизбежностью.
И замолчал. Не хотелось ему развивать тему. Но, как говорится, не хочешь — заставим.
— Подробнее. Разве не было тех, кто отказывался?
— Когда альтернатива смерть…
— Это мы понимаем; но что мешало дать согласие, а впоследствии, уже на материке, обмануть? Не случалось такого?
— Нет.
Не соврал. Но слезать с него Сварог не намеревался.
— Почему не случалось? Не верю, чтобы не оказалось ни одного человека, пожелавшего соскочить с вашей верёвки.
— Наверное, нам повезло.
Лжёт, подлец. С наглой ухмылкой лжёт. Ну по-годи, сученок…
— Повезло, говоришь, — недобро прищурился Сварог. — Да я, представь, знаю, что такого не может быть. И ты мне сейчас честно и подробно расскажешь, как и чем вы вяжете людей, отчего они служат вам верой и правдой. И попробуй не ответь. Ты, наверное, забыл, как работает эта штука…
И Сварог напомнил забывчивому островитянину, как работает «эта штука». Блеснувший в воздухе серебряный кружок вонзился в колонну. Из-под металла, застрявшего в древесине, побежала струйка желтоватой смолы. Мука исказила лицо мастера Ксави. Любил он свои послушные растения…
— А следующий — в тебя.
И дабы островитянин, не дай Бог, не усомнился в серьёзности угроз, Сварог выстрелил в него. Разумеется, аккуратненько так выстрелил, чтобы лишь оцарапать предплечье, чтобы пустить кровушку, но серьёзно не поранить. Нечто подобное волне прокатилось по стенам, потолку, колоннам, креслу. «Ах вот оно как! Ты каким-то образом со всей этой флорой повязан, — отметил Сварог. — Оч-чень любопытно».
Вид собственной крови на утончённые натуры, к каковым, бесспорно, принадлежал мастер Ксави, действует угнетающе. Обычно у таких натур сразу слабеет воля к сопротивлению.
— Это самое-самое начало, — пообещал Сварог. — Сейчас получишь продолжение по всей программе. Или надумал сознаваться? Что-то я не слышу рассказа про то, как вы заставляете работать на вас людей. Или меня слух подводит?
— Я не имею права говорить, — взмолился островитянин, ёрзая в кресле под дулом шаура.
Сварог достал из воздуха сигарету, прикурил от пальца, пустил дым в лицо допрашиваемому. И очень спокойно, чтобы спокойствие пробрало мастера Ксави до кишок, сказал:
— А мне плевать, имеешь или не имеешь. Мне надо, чтобы ты рассказал — и. ты расскажешь. Или я отрежу тебе голову и буду допрашивать её отдельно от тела. Не слыхал про такое? На такие фокусы мы, маги и волшебники, большие мастера, уж поверь…
Похоже, слыхал — ишь как побледнел. Мастер Ксави, может, и силён кое в чем, но отличать правду от лжи, как Сварогу, ему не дано. Схавал блеф за милую душу. «Жаль, — подумал Сварог, — что я лишь наблюдал когда-то за допросом отрезанной головы, а сам не освоил такое полезное умение. Пожалуй, иногда лучше иметь дело с частью, чем с целым».
Теперь — последний штрих, и можно не сомневаться, что пациент поплывёт. Куда изнеженному аристократу, не умеющему терпеть боль и вообще не нюхавшему настоящей мужской борьбы, устоять перед профессиональной десантной обработкой…
Сварог всего лишь надавил пальцами. Есть такие точки на теле, потревожь которые — и вспыхивает боль, кажущаяся несколько мгновений вообще невыносимой, а после переходящая в долгое и малоприятное нытьё. Что-то сродни нытью пульпитного зуба, только ноет не десна и корни, а, скажем, вся левая половина тела.
Мастер Ксави взвизгнул от боли, визг перешёл в стон — но не в признания.
— Значит, не желаем сознаваться. Ну сам напросился. Покедова…
Сварог вдавил ствол шаура в грудь корчащегося от боли островитянина. Нажми спуск, и зубцы серебряной звёздочки располовинят сердце.
И вот тут уж сознаваться пожелали:
— Мы брали у них кровь. — Мастер Ксави пытался отодвинуться от оружия, да вот беда: спинка кресла мешала. — Есть способ… Через кровь. Я не знаю, как объяснить. Вы не поймёте…
Детектор вранья не показал.
— Значит, кровью вязали. — В общем, главное Сварог узнал, — Ладно, замнём пока. Поехали дальше. С каких именно пор я стал вам мешать?
— Когда вы все вышли в океан. Конечно, я понимаю, что вы давно используете ваши способности, но происходящее на суше мы не контролируем. Нет, не то что мы не можем… — островитянин испугался, что усомнятся в могуществе их расы, и торопливо пояснил: — …просто это потребовало бы слишком большого отвлечения ресурсов.
— Ну хорошо, допустим, вы, — Сварог хищно усмехнулся, — уговорили бы меня работать на вас. И что бы вы мне поручили?
— Должен был решить Совет. «Врёт, ой врёт! Опять соскользнул на кривую дорожку лжи». Граф Гэйр потёр висок дулом шаура.
— Я тут что-то начинаю про вас соображать, блуждающие вы мои. И хрена с два ваш Совет мудрейших передумал бы меня уничтожать, когда б не отыскалась этому веская причина. И ты мне её назовёшь, эту причину. Правильно я понимаю?
И ещё разок, на этот раз в челюсть рукоятью метателя звёздочек, чтобы смачно клацнули зубы, чтоб из прикушенной губы потекла юшка. А этот мастер Ксави ещё и заплакал. Ну, не зарыдал, но глаза увлажнились. М-да, аристократишка поплыл ещё быстрее, чем предполагал граф Гэйр.
И господин в белом заговорил. Да и чего там, спрашивается, уже запираться! Единожды отступив от запретов, уже нет большого смысла держать неприступную оборону, наказание все равно получишь то же самое. А чем дальше в лес, тем толще партизаны — чем больше говоришь, тем все легче даются новые слова, тем свободнее льётся признание.
— Граматар всплыл. Граматар всплывает раз в тысячу лет, — островитянин говорил и слизывал с прокушенной губы кровь. — И только два месяца Граматар первозданен и открыт. Понимаете? Он поднимается со дна и поднимает вместе с собой дух океана, понимаете? Это ещё не суша, но уже и не часть океанского дна. Подводная земля забыла, как быть сушей, понимаете? Забыла воздух, забыла человека. И пока она полностью не превратилось в сушу и не закрыла доступ к тайнам, можно… возможно то, что возможно всего лишь один раз в тысячу лет. Необычная композиция атмосферы Граматара сохраняется очень недолго. Отчёт начался, потому что материк уже всплыл. Уже поднимаются высаженные нами деревья. Уже начинают осваивать землю выпущенные нами звери. До поры до времени нет на новой земле людей с Атара…
«Вот оно что, ядрёна муха! — подумал Сварог. — А я-то гадал, откуда берутся на всплывающих континентах звери, птицы и леса. Оказывается, граждане островитяне высаживают. Мичуринцы, так их в воду и под воду! Ну понятно, люди им нужны как материал для опытов, а также для пополнения штата наложниц и слуг. Поэтому кое в чем и помочь могут. Однако, думается, не только этим объясняется их забота о материковой жизни. Экспериментируют, вейсманисты-морганисты, опыты ставят, науку двигают. Да и всю планету они воспринимают не иначе, как полигон для экспериментов. Вероятно, высшая цель у них имеется, ради которой они и бьются. Типа нашего коммунизма…»
— Сейчас начался уникальный короткий период, к которому у нас… имеется свой, определённый интерес, — продолжал сознаваться мастер Ксави. — Я уже сказал, что наши поручения на материках выполняют тагорты. Нам нужен был тагорт на Период Нестабильности. Со способностями, превышающими обыкновенные человеческие. Мы пришли к выводу, что ваши способности позволят вам справиться…
Сварог не стал задавать глупый вопрос «чего ж сами в пекло не лезете?». Потому что дело вполне обычное и до одури знакомое: зачем лезть самим, когда можно послать другого. Сварог задал другой вопрос:
— Раз потребовался кто-то «со способностями превышающими», то прежние тагорты, выходит, не справлялись?
— Да, — подумав, с неохотой признал Ксави.
— Погибали?
— Нет… просто возвращались ни с чем.
Неправду сказал, дорогой товарищ. Скрыл, получается, печальную статистику… Наверное, понимание отразилось на лице Сварога, потому что Ксави заговорил быстро и сбивчиво:
— Я правду говорю: они в самом деле возвращались, не все, конечно, но возвращались. Ни с чем. Но… это были уже не люди. Я до конца всего не знаю, правда, это под большим секретом, но ходят разные слухи… Жуткие, невероятные. Там, на Граматаре, что-то есть, что-то такое… нечеловеческое… Ни колдуны, ни специально подготовленные бойцы не могли пробиться к… объекту, который мы ищем… Это... Это невероятно — никогда ещё такого не случалось, чтобы мы не смогли… не сумели справиться и выполнить наш долг. Но там, там… я правда мало знаю. Помолчали.
— И давно вы посылаете порученцев на всплывающие Граматары? — спросил Сварог.
— Лично мне известно, что на последние два всплытия посылали.
«Ого! Давненько они ведут островной образ жизни. И не надоело?»
— Ты вот ещё о чем забыл поведать, — напомнил Сварог. — Допустим, тагорты успешно выполняют другие ваши поручения на материках. А взамен? Что получают тагорты взамен? В живых-то вы их оставляете?
— Да, оставляем. — Не солгал.
— И все?
. — Взамен они получают жизнь на островах.
— Ага… Погоди, а это не тагорт ли?
Сварог показал на слугу, лежавшего на полу и все ещё не очухавшегося.
Неожиданно опять проснулась пульсация над левым ухом, пинг-понговский мячик весело застучал по голове. Сварог поморщился.
— Нет, это слуга, — сказал островитянин, никаких перемен в ауре Сварога почему-то не замечая. — Слуга — это слуга, женщина — это женщина. А есть тагорты. Тагорты не прислуживают, они работают.
— А, ну ясно. Начинаю потихоньку разбираться в ваших сложностях. Хотя и плевать мне на них с высокой колокольни… Давай-ка, дружок, лучше взвесим сложившуюся ситуацию. Она, друг мой, неоднозначна.
Сварог отошёл от островитянина, сел в бывшее кресло мастера Ксави. «Символично, не правда ли? Они не только поменялись ролями, но и сиденьями». Молчал, сосредоточенно куря в свод ветвей над головой, раздумывал. Потом негромко заговорил:
— Во-первых. Вы, Дамурги, виновны в смерти людей, которыми я командовал, за которых отвечал… — Хоть Сварог теперь и сидел, но выстрелить он успеет раньше, чем островитянин выкинет любой из доступных ему фортелей. — Во-вторых. Вы виновны в смерти женщины, которая… была мне близка. Этого я вам прощать не собираюсь. Также не собираюсь возвращаться на стены. Делать там нечего, здесь мне нравится больше. Разве что вернусь за вещичками. В-третьих. Я смогу тебя заставить, уж поверь мне, человек хороший, поработать таксистом, что в переводе означает — доставить нас по любому названному мной адресу. Но! Но… Но, пожалуй, есть поводы для переговоров. Да, признаюсь, мало радости посадить себе на хвост погоню в виде плетёных островов и потом бегать от полчищ разъярённых тагортов по Граматару. Но мне не привыкать. Все зависит от того, что вы мне сможете предложить. У вас есть свой определённый интерес к Периоду Нестабильности, у меня имеется свой интерес к тому же самому, плюс интерес кое к чему ещё.
— Я не понимаю вас, — прошамкал мастер Ксави.
— Поймёшь со временем. У вас имеется правитель на вашем Главном Острове или что-нибудь подобное?
— У нас есть… Ствол, где находится здание Купол Совета.
— Ствол? Это что, остров?
— Да. И вокруг всегда много Ветвей, Листьев, Корней, какие-то присоединяются к Стволу, какие-то, наоборот, уходят в океан. И что с того?
— Все решения принимаются Советом в тот самом здании на Стволе?
— Да. Но…
— Далеко отсюда до Ствола?
— По вашим представлениям о расстояниях — далеко, по нашим — нет.
— А до Граматара?
— Я могу повторить только что сказанное. По нашим представлениям — недалеко.
— Меня волнуют сейчас именно ваши представления. Вот мы и подошли к главному, мастер Ксави. За мной, — Сварог показал себе за спину, — сорок два человека, которые поверили мне. Поверили, что я доведу их до Граматара. Поверили, хотя я и не давал никаких обещаний. И они должны высадиться на новый материк, это даже не обсуждается. Поэтому сперва мы отправимся на твоём плавучем чуде к Граматару. Высадим мой экипаж. Это, напоминаю, не обсуждается. А вот дальше… Дальше я, так и быть, сплаваю с тобой на ваш Ствол. Вам же только я был нужен, не так ли?
— Да. Я хочу…
— Плевать на твои хотения, — прервал его Сварог. — Тебе поручили доставить только меня. Ты доставишь. И только меня. Ну разве с небольшой, но простительной задержкой. Там и поговорим с твоим Советом о наболевшем. Глядишь, и соглашусь взяться за ваше поручение. Без производства в тагорты, без вашего кровавого крючка. Как говорится, на иных основаниях, за иное вознаграждение. Но это как беседа на Совете сложится. Так я решил. Неужели возникли возражения?
Возражений не возникло.
— Вот и ладненько. Что ж, а теперь давай поговорим о задании. Выкладывай все, что знаешь. Должен же я перед твоим Советом предстать во всеоружии. Начинай. Я жду.
Седьмое чувство, опыт, интуиция — назовите как хотите, но все чувства в нем в один голос кричали, что все предыдущие его приключения на Димерее были лишь увертюрой к тому, что он сейчас услышит. Он закинул ногу за ногу и приготовился внимательно слушать. А непонятная и потому пугающая пульсация над левым виском не утихала.
Конец второй книги
ГЛОССАРИИ
Рукопись, найденная в бутылке
Начато на пятьдесят шестой день после отплытия с Граматара.Пишет эти строки Крате Ави из города Ульган, что находился на Граматаре, на уздере княжества Фастан, в пятидесяти трех кабелотах от границы с Нуром.
Я, Крате Ави, родился в Ульгане в семье корабельного плотника Парро, детство провёл в Ульгане, потом работал с отцом на верфях, после смерти отца ходил помощником судового повара на рыболовецкой шхуне, в Войну Королей служил коком на адмиральском флагмане «Порфирная ветвь», получил за сражение в бухте Ани-Куак орден «Звезда Храбрости» с пятью лучами. Вернувшись в Ульган, стал ходить коком на торговых кораблях Королевской Мантии, что давало право на пожизненную пенсию мне, жене и детям.
Приход Тьмы застал меня на сороковом году жизни. Я и моя семья вышли на судне «Король Ари-иль-Моа», входившем в шестую флотилию города Ульгана.
Король Фастана вывел четыреста грузовых и двести военных кораблей, не дожидаясь последних знаков наступления Тьмы. Мы отошли на шестьсот кабелотов от Граматара, когда увидели столб чёрного дыма на горизонте. Мы поняли, что Граматара больше нет. С этого дня Фастана начал преследовать злой рок.