Цацулин Иван К.. Атомная крепость (Книга 2)

   - Я знала это, - вырвалось у Ирмы.
   - Да? - искренне удивился Шванке. - Открою вам еще одну тайну: все это время он не переставал любить вас, свою Лотту.
   - Зачем вы рассказываете мне об этом?
   Шванке усмехнулся:
   - Генерал-полковник фон Шулленбург в личных делах оказался недалеким: ему и в голову не пришло, что хозяин гостиницы не собирался осчастливить его просто так, за здорово живешь! Однако как только я принялся за старого плута - он все выложил, и вот я нашел вас, фрау Эрлер. Ваш возлюбленный, отец вашего Ганса, получил важное назначение, и мы отнюдь не уверены в том, что он выполнит порученное ему дело без колебаний. А когда им овладеют сентиментальные чувства, а они ему, к сожалению, свойственны, вы это знаете по истории в "Великой Шарлотте", тогда вы нам поможете, не правда ли?
   Шванке откровенно издевался. Она поняла: ее намерены некоторое время держать на положении заложницы. Сейчас она поняла больше - в живых ее не оставят.
   - Негодяй, так вот зачем вы заманили меня сюда!
   Эрлер в бешенстве бросилась на него, но он сжал ее руки железной хваткой, и в ту же минуту рядом с ним появился мрачный, подвыпивший Густав. Вдвоем они втащили и бросили ее в отведенную ей камеру.
   Настала ночь. Густав сидел у самого ее порога и без конца повторял свою обычную после шнапса фразу: "Признаю, что я своими руками убил шестьсот тридцать пять русских..." Ирма чувствовала, что еще немного - и она сойдет с ума.
   Среди ночи поблизости послышался шум моторов. Автомобили остановились у ворот. Послышался резкий звонок. Густав поспешил к воротам, но его опередил Шванке, в пижаме, с пистолетом в руке, - по его приказанию ворота оставались наглухо запертыми. Из караульного помещения подоспел офицер с несколькими солдатами.
   - Чего вы испугались, оберст Дитц? - послышался голос Вилли Лунга. - Я к вам с поручением от министра обороны. Откройте.
   По знаку Шванке-Дитца ворота приоткрылись - за ними виднелся по меньшей мере взвод солдат, вооруженных автоматами. В сопровождении солдат, среди которых Шванке с удивлением заметил одетого в штатское Германа Гросса, Вилли Лунг вошел во двор.
   - Что это значит? - крикнул Шванке, направляя на него оружие.
   Однако Лунг опередил - с залитой кровью физиономией Шванке ткнулся в цветочные гряды. С криком Густав поднял автомат, но сопровождавшие Лунга солдаты открыли по нему огонь. Лунг перешагнул через трупы, вбежал в дом и без труда нашел комнату, в которой была заперта Ирма Эрлер.
   - Я от Рихарда, вашего Рихарда, - сказал он. - Вы свободны. Идемте скорее. - Они вышли во двор.
   Начальник караула пытался что-то выяснить у офицера, командовавшего подразделением, которое привел с собой адъютант министра обороны.
   Лунг сурово сказал ему:
   - Мы расстреляли двух изменников, заройте их где-нибудь.
   Военные автомобили промчались горной дорогой и уткнулись в ограду аэродрома, - у дальнего края стоял готовый к отлету транспортный самолет военно-воздушных сил США, в пилотской кабине которого виднелось лицо капитана Гейма.
   Финчли скомандовал:
   - Быстрее поднимайтесь на борт.
   Как только за Лунгом, Гроссом и Ирмой Эрлер захлопнулась дверца самолет побежал по бетонной дорожке и уже через несколько минут лег курсом на Берлин.
   Шулленбург рассудил правильно: Лунгу все равно потребуется американский самолет для того, чтобы добраться до Берлина, так почему бы ему не лететь туда с Геймом? Лунг имел твердое задание - он вез с собой портфель с копиями документов по плану "Рейх-IV". Операция по освобождению Ирмы Эрлер была проведена именем военного министра, иначе солдаты бундесвера, конечно, не стали бы сопровождать Лунга в логово Шванке-Дитца. Ирма увидела в самолете молодую женщину, то была Чармиан Старк.
   Вилли Лунг сидел крепко сжав зубы, прижав к груди портфель с планом "Рейх-IV": решительный шаг он все-таки сделал, для этого у него хватило и ума и мужества. И что очень важно - никто не заподозрит Шулленбурга, Вилли сам слишком близок был к Штрадеру.
   Глава двенадцатая
   К вечеру следующего дня Шулленбург прибыл в Мюнхен для того, чтобы принять участие в совещании у Штрадера. На этот раз опасность была реальная, почти осязаемая, ведь Шулленбург отлично понимал: те, кто в какой-то мере не доверяли ему вчера, сегодня могут пойти на то, чтобы обвинить его в измене, предательстве, а, как у любых заговорщиков, в любой банде, в таком случае с заподозренным или провинившимся расправляются быстро. И все-таки Шулленбург приехал в Мюнхен и тотчас явился в штаб-квартиру Штрадера.
   Входили и выходили люди, где-то стрекотали пишущие машинки, на первый взгляд все как обычно, никакой тревоги не ощущалось. В кабинете Штрадера генерал-полковник застал Хубера, Кривеля и Карла Функа - все они были весьма озабочены.
   - Очень хорошо, что вы приехали, - сказал Шулленбургу Франц Штрадер, пожимая ему руку. - Но вообще-то я начинаю ощущать вас злым гением.
   Шулленбург вопросительно посмотрел на Штрадера - на лице того не было ни тени улыбки. Стало быть, "фюрер" что-то чувствует! Он пытается сейчас шантажировать Шулленбурга, хотел бы запугать его, но из этого ничего не выйдет: у него нет данных о том, что генерал-полковник что-либо знал об Ирме Эрлер а стало быть, он не может и обвинить Шулленбурга в ее освобождении и в уничтожении при этом Шванке; но главное, конечно, крах плана "Рейх-IV", однако Вилли Лунг был осведомлен об этом плане и имел к нему доступ еще до появления Шулленбурга и независимо от него. И не Шулленбург в этом виноват, а сам Штрадер и его ближайшее окружение, вроде вот тех, что сейчас находились в этом кабинете. Шулленбург сделал вид, что не понял намека Штрадера, и отошел в сторону. Штрадер, продолжая, по-видимому, свою речь, обращенную ко всем присутствующим, продолжал:
   - Совещание придется перенести на следующее утро, господа. Нет, нет, дело тут не в эмоциях и не в боязни чего-то. Ситуация сложилась такая, что всем нам, а прежде всего мне, необходимо быть в готовности номер один. Я не сомневаюсь - перейдя к восточным немцам, Вилли Лунг преподнес им заснятый на пленку мой план военной операции "Рейх-IV". И вас не должно смущать то обстоятельство, что в печати восточной зоны нет ни слова о переходе к ним предателя Вилли Лунга...
   - Почему вы так уверены, что Лунг выдал им наш стратегический план? спросил Карл Функ.
   - Ну, во-первых, ему незачем было бы просто так становиться политическим перебежчиком; во-вторых, естественно, располагая материалами по "Рейх-IV", Лунг не явился к ним с пустыми руками... Кроме того, имеются важные обстоятельства, связанные с предательством Вилли Лунга... Так, накануне бегства в ГДР он убил человека, всю жизнь отдавшего служению родине - моего ближайшего сотрудника, - стало быть, он не готовился нести ответственности за это преступление, знал, что через несколько часов будет на территории ГДР.
   - Однако о Лунге и привезенных им секретных материалах ничего не слышно, - не унимался Функ.
   - Это просто объяснить... - пожал плечами Штрадер. - Они не хотят конфликтовать с нашими правителями из Бонна, портить с ними отношения из-за нас с вами, но я абсолютно уверен в том, что безо всякого шума они уже сообщили федеральному правительству и о нашей деятельности, и о разработанном нами плане "Рейх-IV". Я не собираюсь паниковать из-за этого, мы будем вести себя как обычно, но... к возможности каких-то акций против нас следует быть готовыми. Итак, господа, до завтрашнего утра.
   Совещание у Штрадера оказалось не таким уж узким. Граф фон Шулленбург, казалось бы, привык уже ничему не удивляться, однако повестка оперативного совещания, проходившего в штаб-квартире баварского фюрера, повергла его в немалое изумление! - обсуждался вопрос об отдельных деталях при проведении операций по пресловутому плану "Рейх-IV". Шулленбург внимательно слушал, размышлял. В заключение выступил Франц Штрадер. Он много рассуждал о военных действиях по реализации его секретного плана.
   Постепенно Штрадер увлекся и, орудуя указкой у карты на стене, с упоением рисовал своим слушателям картины будущих боев войск НАТО против стран Варшавского договора, мощных налетов американской авиации на Советский Союз через Арктику... Непроизвольно Шулленбург сделал резкое движение рукой и этим привлек к себе внимание "фюрера", - тот взглянул на него и мгновенно понял его состояние.
   - Вы хотите взять слово? - с раздражением обратился к нему Штрадер.
   - Да.
   - В таком случае - прошу. - Штрадер демонстративно отошел в сторону от председательского кресла.
   Шулленбург взял со стола указку, которой только что пользовался Франц Штрадер, подошел к огромной, во всю стену карте.
   - Мы упорно цепляемся за то, чтобы сотни тысяч американских солдат и офицеров по-прежнему жили на нашей земле, мы содержим их. И все это под предлогом опасности с Востока. Этот предлог в создавшихся условиях становится нелепым, поскольку теперь уже ни от кого не скрыть, что никто нам не угрожает и нам незачем просить американцев, чтобы они защитили нас от русских, ныне такая наша просьба не только не убедительна, но и просто смешна. Увы, я хорошо понимаю господина Штрадера и скорблю вместе с ним, однако изменить что-либо не в наших с ним силах. Но герр Штрадер прав - я не политик, я - военный специалист, и я полагаю, ни у кого из вас нет сомнений, что свое дело, все то, что относится к войне, я знаю хорошо, не так ли, господа?
   В зале стояла редкая тишина. Ни один голос не отозвался на вопрос Шулленбурга, и это было красноречивее ответов, выкриков, - он заставил их насторожиться, они хотели и не могли разгадать, куда он клонит.
   - Герр Штрадер сказал тут, что я наивен в вопросах международной политики и не учитываю всякого рода возможностей, которые могут заставить Белый дом вернуться к прежней политике конфронтации и в конечном свете стать на путь военного решения возможных разногласий с Советским Союзом. Герр Штрадер заявил здесь, что возвращение к прежней политике конфронтации окажется возможным вследствие каких-то шагов, которые могут предпринять - в порядке давления на Белый дом, на президента, какие-то политические или деловые круги, группы влиятельных людей, политические партии или что-то в этом роде. Я уже ответил ему и повторяю снова: нет, этого не будет, этого никак не может быть. Вы, конечно, хотите понять - почему поворота вспять нам ожидать не следует? Отвечаю: потому что руководители американских политических и деловых кругов, их верховное командование, самые влиятельные люди в Штатах знают то, чего не знаем ж упорно не желаем знать мы, господа.
   - Чего же это мы не знаем? - саркастически произнес Штрадер.
   - Сейчас объясню... Самым влиятельным в Штатах людям стало предельно ясно, что развязать войну, да еще войну ядерную против Советского Союза нельзя, потому что такой шаг был бы самоубийством. Почему? Да потому, что все эти долгие годы добиваясь мира во всем мире, советский народ беспрерывно укреплял боевую мощь своей страны, и ныне Советский Союз это поистине несокрушимая крепость, атомная крепость, взять которую невозможно, воевать против которой было бы самоубийством, что хорошо понимают и ваши, герр Штрадер, друзья в Вашингтоне. Начать ядерную войну против Советского Союза, осуществить внезапное ядерное нападение на него - это значило бы быть уничтоженными самим. Сведущие люди в Штатах это поняли с предельной точностью, а мы с вами нет, вернее - и мы с вами знаем, что дело обстоит именно так, но не желаем, не можем с этим согласиться, в этом суть, господа.
   - Вы нарисовали слишком мрачную картину... - нервно заметил Штрадер. Ему явно хотелось как-то прервать Шулленбурга, и тот понял это.
   - С вашего разрешения я хотел бы закончить изложение моих кратких замечаний, - сказал он настойчиво. - Немало из того, что я тут слышал, вызывает вполне обоснованное удивление. Так, кто-то из выступавших утверждал, что стратегическая авиация США имеет ценный опыт боев во Вьетнаме и, следовательно, вполне подготовлена к нападению на СССР. Это что - шутка? О каком боевом опыте во Вьетнаме можно говорить всерьез? С подобным "опытом" собираться победить великую державу, Советский Союз! Как же можно заниматься подобным самообманом? Нет, никто из нас, если он не сошел с ума, не может поддаваться иллюзиям...
   Снова возник шум, на этот раз еще более сильный. Но Шулленбург упорно не обращал внимания на создавшуюся в зале обстановку.
   - Мне осталось сказать очень немного, - продолжал он - И не рекомендую обижаться на меня, я всегда предпочитаю говорить правду, несмотря на то что иногда она кое-кому и не нравится. Так вот, обязательным условием для осуществления ракетно-ядерного нападения на Советский Союз должна бы быть хорошая противоракетная оборона своей страны, система ПРО. В США принялись было создавать систему "Сейфгард" - "Страж безопасности"...
   Система "Сейфгард", которую я видел, вряд ли сейчас может быть пригодной, в ней еще не решены сложные теоретические и технические вопросы: никому не известно, за сколько минут она сумеет обнаружить баллистическую ракету противника - не следует упускать из виду, что линия раннего радиолокационного обнаружения на Аляске, Канадских островах в Арктике, в Гренландии и на побережье Великобритании подлежат безусловному уничтожению этим самым противником, в течение буквально нескольких минут после начала боевых действий нас оставят без "глаз". Как в этих условиях показала бы себя "Сейфгард" - неизвестно.
   Как видите, не только невозможно внезапное нападение на Советский Союз, но и абсолютно исключена возможность добиться победы над ним. Ядерное нападение, развязывание ядерной войны против СССР неизбежно привело бы напавшего к страшному поражению. В США это поняли, и хорошо, что поняли, пока не поздно.
   Шулленбург аккуратно положил указку на стол и вернулся на свое место.
   В зале царила тишина.
   Глава тринадцатая
   Люди майора Торопова видели Чонку пробиравшимся ночью в часовню, и в ту же ночь стало известно - пройдя туннелем под Бугом, маршрутом "Дрисса", он посетил Софью Сатановскую. Теперь уже было ясно, - разведка Харвуда с целью шантажа применила столь обычный в США киднаппинг - похищение человека. По сведениям, полученным от польских товарищей, стало известно: в дом Сатановской действительно откуда-то привезен мальчик-подросток, полковник Соколов не сомневался, что этот мальчик и есть та самая "посылка с Запада", о которой в свое время предупреждал Сатановскую Грин. Не было сомнений и в том, что мальчик этот - сын Оксаны Орленко и инженера Можайцева, - подмена, пожалуй, не имела смысла, да к тому же разведка Аллена Харвуда и не могла рассчитывать на то, что мать не узнает при встрече своего сына. Спасти Сережу Можайцева особого труда, наверное, не составило бы, для этого вовсе незачем было допускать до встречи Ирэн Грант с ее жертвами, мальчика можно было бы забрать из дома Сатановской, и все. Однако такой шаг нашей контрразведки предрешал бы провал операции, разработанной полковником Соколовым: деятельности Ирэн Грант следовало положить конец раз и навсегда, а для этого представлялось необходимым "засечь" ее с поличным. Стало быть, нельзя мешать событиям развиваться до самой последней минуты хотя бы внешне, по сценарию, разработанному Харвудом и Грином. Мучило опасение - не дадут ли сыну Оксаны предварительно, перед запланированной встречей, проглотить какую-нибудь отраву. Именно эта мысль не давала покоя Соколову и его помощникам. Торопов даже предложил найти возможность встретиться с Софьей Сатановской для того, чтобы попытаться пробудить в ней "человечность", которая, как он почему-то не сомневался, ей не чужда, и договориться с ней о том, чтобы она помогла нам спасти мальчика. Естественно, такой разговор должен был бы подвести черту под всей жизнью Софьи Сатановской, не дать ей возможности найти какой-то другой выход из положения, кроме указанного Тороповым - порвать связи с разведкой Харвуда и честно трудиться. Но кто знает, захочет ли она все-таки принять такое предложение, устраивает ли оно ее?
   Вскоре события приняли неожиданный оборот: Торопову стало известно, что Сатановская покинула свою "резиденцию" и пробралась в развалины старинного замка, откуда начинался "маршрут Дрисса". Очевидно, решил майор, она идет туннелем к Чонке, чтобы уточнить с ним какие-то детали в отношении передачи "посылки с Запада". Торопов быстро вышел на улицу. Ночь - темная, беззвездная, облачная. Хорошо знакомой дорогой майор спешил к костелу решил перехватить ее, отвести в свой кабинет и там по душам поговорить. В конце концов то обстоятельство, что такая беседа состоится на советской территории, куда через несколько минут Сатановская явится без разрешения, даже лучше, вряд ли она при этом будет чувствовать себя уверенно.
   В заранее намеченном месте майор перемахнул через ограду парка и пробрался к знакомой часовне. Ждать пришлось недолго. Тихо скрипнула дверь, и в нескольких шагах от себя он увидел знакомый силуэт. Сатановская на мгновенье остановилась, прислушиваясь, потом стремительно двинулась вперед, однако вскоре свернула в сторону и направилась не к костелу, а к боковой калитке. Торопова это несколько удивило - куда же она идет?
   Калитка не была заперта. Сатановская вышла из парка и направилась в город. Осторожно, чтобы не выдать своего присутствия, Торопов следовал за ней. Сначала она шла уверенно, но вскоре, по-видимому, запуталась в расположении улиц и переулков и оказалась в затруднении. Город спал - ни один прохожий не встретился Сатановской, обратиться с просьбой указать дорогу ей было не к кому. Некоторое время Сатановская бродила по ночным улицам, затем повернула назад. И тогда она почти столкнулась с человеком, шагнувшим к ней от стены какого-то домика. Она инстинктивно отшатнулась.
   - Следуйте за мной, пани Сатановская, - приказал майор.
   - Андрей... - В ее голосе он услышал удивление и неподдельную радость. - Вы здесь? Я искала...
   - Что же вы искали?
   - Областное управление государственной безопасности. Вы можете указать мне дорогу? - Она задыхалась от волнения.
   Он с недоверием всматривался в ее лицо, смутно различимое в темноте.
   - Следуйте за мной, - снова приказал он.
   - Да, да... - она схватила его за руку. - Идемте... Я не могу больше... Они хотят, чтобы я стала убийцей - я не буду ею! Помогите мне, Андрей...
   Он привел ее в свой кабинет.
   В управлении они разговаривали около часа, затем он кратчайшим путем проводил ее до самой часовни, - она хотела избежать неожиданной встречи с Чонкой, и в этом ей следовало, если бы потребовалось, как-то помочь.
   Через несколько минут Торопов разговаривал по телефону с полковником Соколовым.
   - Что Сереже Можайцеву ничто не угрожает в доме Сатановской, это очень хорошо. Но вы уверены, что она сдержит слово? - послышалось в трубке. Торопов приглушенно ответил:
   - Я верю ей, товарищ полковник. - Он отлично понимал, о чем подумал сейчас Соколов, помолчал, затем с еще большей твердостью произнес: - Нет, на это она не способна, - он даже не хотел произносить слово "убийство".
   Соколов осведомился:
   - Вы не сказали ей, что Грин приказал своей помощнице уничтожить и ее тоже?
   - Нет, об этом я ничего не сказал ей.
   - Зря, - в голосе полковника послышалось сожаление. - Пусть бы знала, как Грин собрался отблагодарить ее за все.
   В Пореченск поезд пришел утром. Кутаясь в плащи, Грант и "Степан Истомин" по высокой деревянной лестнице поднялись на длинный мост и прошли над железнодорожными путями. Ирэн Грант, видимо, бывала здесь и прежде она шла уверенно. Покрутились по немноголюдным улицам, застроенным одноэтажными домиками, и круто свернули по направлению к костелу. Пчелин почувствовал: его спутница встревожилась. Она осторожно осматривалась, видимо ожидая встречи с кем-то. Должно быть, так оно и было - он понял это по довольной улыбке, вдруг мелькнувшей на ее губах. Наверное, на условленную встречу явился человек, которого она отлично знала. Грант с облегчением вздохнула.
   - Пойдемте быстрее... - сказала она.
   Пришли в небольшой домик, скрытый за густо заросшим палисадником. У Ирэн Грант оказались ключи и от калитки и от входной двери в дом, - в нем не было ни души.
   - До вечера отдохнем тут, - сказала Грант, сбрасывая с себя плащ.
   Она подошла к стоявшей у противоположной стены застеленной легким одеялом койке и с наслаждением растянулась на ней.
   - Этой ночью все кончится. В поезде я не могла спать, боялась, не сорвалась бы операция, - призналась она. - Но слава богу - все в порядке. Теперь я немного посплю, - она повернулась лицом к стене и тотчас уснула.
   Встреча состоялась в заброшенной часовне. Оксану Орленко и ее спутницу, все ту же молодую женщину по имени Женя, привел "Истомин". Увидев в руках артистки чемоданчик, Чонка понял: там какие-то важные, нужные разведке Харвуда документы.
   Чонка закрыл на ключ дверь часовни и предложил пройти в следующее помещение, на одной из стен которого Пчелин увидел уже знакомое ему огромное изображение черного креста. Открылся вход в туннель. Орленко категорически отказалась двигаться дальше, она боялась. Ирэн Грант сказала ей, что бояться уже поздно: здесь, в одинокой часовне, ночью ничем не лучше, чем в туннеле, а двое мужчин - она жестом указала на "Истомина" и Чонку - без труда разделаются с ней и здесь, если к тому будет необходимость. Оксана и слышать ничего не хотела: дальше не пойдет. Она потребовала перейти к делу, передать ей сына Сережу.
   - Вот материалы по подготовке космической экспедиции. Они здесь, со мной, - нервничая, сказала она, крепко ухватившись за чемоданчик.
   - Допустим, - сухо согласилась Грант, - но мне нужно убедиться, что они действительно от инженера Ландышева, о его работе. Только при этом условии вы получите вашего сына, получите живым и невредимым, сегодня же.
   Оксана, казалось, была не в силах отвести взгляда от ее лица.
   - Доказательства! - как бы издеваясь над ее горем, Грант протянула руку, раскрытой ладонью кверху.
   - Отдайте мне Сережу, и вы получите документы.
   Грант подумала.
   - Хорошо, пусть будет по-вашему, - согласилась она наконец.
   Повинуясь ее жесту, Чонка подошел к открытому, ведшему в подземелье входу и стал сбоку. Только теперь Пчелин заметил в опущенной руке ксендза тяжелый пистолет... В кого это он собирается стрелять? В эту минуту капитан отчетливо понял, что события могут развиваться совсем не так, как ему представлялось ранее, следовало быть готовым к любой неожиданности.
   В туннеле послышались шаги, на пороге появилась женщина - это была Софья Сатановская, - за руку она вела мальчика, почти юношу. Свет стоявшего на аналое фонаря скупо освещал присутствующих.
   - Мама! Где моя мама? - послышался мальчишеский крик.
   Орленко бросилась к сыну, но Грант схватила ее за плечи, а Чонка поднял оружие. Грант зло сказала:
   - Не торопитесь. Сначала - нужные мне документы. Если вы не привезли их, кровь вашего сына падет на вашу голову, Орса...
   - Где моя мама? - с недоумением повторил мальчик.
   - Я здесь, Сережа. - Орленко рванулась к нему. Мальчик с криком бросился к ней.
   Чонка приказал ему:
   - Назад! - и направил на него оружие.
   - Прочь, пес! - неожиданно крикнула Сатановская Чонке и шагнула вперед. - Ты не посмеешь убить ребенка!
   Заплывшие жиром глаза ксендза вспыхнули.
   - А это ты сейчас увидишь...
   - Пристрели ее! - приказала Грант, указав на Сатановскую.
   Но Чонка опоздал, Пчелин бросился вперед и сильным движением обезоружил его.
   - Что это значит? - резко крикнула ему Грант.
   - Стрельбу поднимать рано. - Он хмуро посмотрел на нее.
   - Пожалуй, - она передернула плечами и с силой выхватила из рук артистки чемодан, - наконец-то он у нее в руках!
   Холодно сказала "Истомину":
   - А вот теперь в самый раз... Кончайте всех...
   Орленко, ее спутница и Софья Сатановская с ужасом смотрели на нее.
   - Я должен расстрелять их? - неожиданно усомнился "Истомин".
   - Да, всех, и скорее! - крикнула Грант.
   - По чьему приказу? - В голосе "Истомина" слышалась мрачная торжественность.
   - По приказу моему и Грина! - нетерпеливо, с нарастающей тревогой крикнула она.
   Он поднял руку и указал на вход в часовню - на пороге с оружием в руках стоял майор Торопов.
   Чонка опрометью бросился в туннель, - решил попытаться скрыться, но в то же мгновенье перед ним выросла фигура девушки, при виде которой он отпрянул назад.
   - Ванда, - испуганно прошипел Чонка, - зачем ты пришла сюда?
   - Чтобы помочь схватить тебя, убийцу моего отца!
   - Это ты подстроила нам ловушку... - крикнула ей Грант. - Но мы пробьемся... Получай же... - В ее руке появился "вальтер". - Истомин, стреляй, что же ты!
   Но он схватил ее за руки, оружие со стуком упало на пол. Грант застонала от боли и неожиданности:
   - Что это значит?
   - Это значит, что вы арестованы, арестованы на месте преступления, сказал, входя в часовню, полковник Соколов..
   Из туннеля появились офицеры-пограничники в польской военной форме.
   - Успокойтесь, - сказал полковник Соколов, подойдя к Оксане Орленко, у костела вас ждет автомобиль, он отвезет вас с сыном и подругой на аэродром. Ваш муж ожидает вас там, у самолета. До свидания.
   Софья Сатановская сказала:
   - Майор Андрей Торопов, я сдержала свое слово, привела сюда Сережу Можайцева живым и невредимым.
   Грант дико, с ненавистью посмотрела на нее и вдруг поняла, подняла глаза и встретилась взглядом с полковником Соколовым.
   - Я только выполняла приказ Грина. - Язык плохо повиновался ей.
   - Советский суд разберется в ваших преступлениях, - холодно сказал полковник. - Уведите их! - распорядился он.