Чекалов Денис. Гончие преисподней

   – Зачем лгать, а потом сразу же сознаваться? – удивился я.
   Над лесом поднимались птицы.
   Яркие, всех цветов, которые только создала природа. Ни один художник не смог бы нанести на холст такого разнообразия красок и при этом добиться того, чтобы это великолепие выглядело естественно, гармонично, а не резало глаз безвкусной пестротой.
   Новые и новые стайки поднимались к веселому небу, они смешивались с тонким щебетом, потом разлетались вновь. Любая радуга поблекла бы при виде этой феерии.
   Я оказался на верху стены почти одновременно со Стендельсом. Комендант обходил укрепления по периметру, пытаясь ободрить часовых.
   Мирная тишина царила над форпостом – не слышно было ни криков, ни звона колоколов, ни тревожного голоса боевых труб.
   – Сторожевые птицы гоблинов, – пробормотал я. – Основа их стратегии. Сотни гнезд развешены вокруг всего форпоста. Как только приближается враг, крылатый дозор тут же взмывает в небо, предупреждая армию об опасности. Нет, Стендельс был неправ, говоря, что от мохнатого воинства мало проку.

ГЛАВА 5

   Франсуаз сложила руки на груди.
   – Мне не нравится позиция Совета, – сказала она.
   – Неважно. Ты ему не подчиняешься.
   Я вынул подзорную трубу и начал осматривать лес.
   – Твари из шахт сметут форпост. Нас, может, и не тронут благодаря эльфийским амулетам. А что будет с этими людьми?
   – Совет не велел мне вмешиваться, – отвечал я, неторопливо обводя взглядом окрестности. – Мы ведь не знаем, что на самом деле произошло. Возможно, те, кого мы считаем чудовищами, и есть настоящие жители города. А Стендельс и его команда – оборотни, которые захватили форпост и теперь пудрят нам мозги.
   – Скорее я поверю в то, что из арбузной корки можно сделать презерватив.
   Я отнял подзорную трубу от лица.
   – Кикиморы, да будет тебе известно, делают их именно из этого материала. Правда, при этом они еще используют старые газеты.
   Мой взгляд снова обратился на лес.
   – Сперва, конечно, выбрасывают спортивный раздел. От них качество снижается… А, вот и они.
   – Готовься, – приказал Стендельс.
   Я слышал, как скрипят, натягиваясь, стрелы катапульт.
   Твари выбирались на опушку. Они были похожи на людей – но и только. Казалось, что части человеческого тела достались им в наследство от прежних владельцев и теперь существа не знают, как ими пользоваться.
   Ни одно живое создание не могло бы так двигаться. Они сгибались, словно на их плечах лежала тяжелейшая ноша, взмахивали уродливыми руками, падали наземь, а потом снова подпрыгивали.
   Точно марионетки в руках неловкого кукловода, они то шатались, то застывали на месте, покачивая головой, то устремлялись вперед, не переставляя при этом ноги.
   – Не похожи они на горожан, – заметила Френки. – А про презерватив ты соврал.
   Самое жуткое, что было у этих существ, – их кожа. Бледно-голубая, она шелушилась крупными чешуйками, не оставляя места ни для волос, ни для ушей и глаз.
   Сознание отказывалось поверить в то, что эти уродливые покровы создания получили от рождения. Хотелось верить, будто перед тобой всего лишь странный порошок, тот самый сариндит, который рабочие добывали в шахте. И достаточно только смыть его, как эти твари вновь превратятся в людей, если, конечно, были ими когда-то.
   Первое из чудовищ, добравшись до опушки леса, подняло голову.
   Я не знал, может ли создание видеть – или его ведет нечто более потаенное и мощное, чем хрупкое зрение. Глухой рев поднялся до края стены, где стоял я, и покатился дальше, к облакам. Яркие птицы, немного успокоившиеся, вновь в испуге вспорхнули с веток.
   Ослепительная красота, венчавшая отталкивающее уродство, – такой была эта картина.
   – Целься, – приказал Стендельс.
   Маленький стеклянный шар появился в моей руке.
   Он выглядел, как зимние сувениры, что продают туристам тритоны у въезда в город. Переверни его, немного встряхни в руках – и на крыши игрушечных домиков, кружась, посыплется искусственный снег.
   Я подбросил шарик в руке, а затем швырнул в пол.
   – Если ты целился в тех тварей, – заметила девушка, – то малость промахнулся. Совсем чуть-чуть.
   Я потрепал девушку по шеке.
   – Мы можем спускаться, – произнес я.
   Два гоблина, стоявшие рядом с нами на сторожевой башне, замерли, оттягивая стрелу катапульты. Третий держал в мохнатых лапах снаряд – кожаный шар, наполненный маслом. Хлопковый фитиль спускался вниз, подхваченный порывом ветра. На его конце замерла искра огня.
   Я поднял руку и потушил его.
   – Мы можем – что? – озадаченно спросила девушка.
   Гоблин уставился на кожаный шар, который сжимал в руках, как будто видел его впервые в жизни. Двое его товарищей разжали пальцы, и стрела катапульты щелкнула в пустоту.
   – Знаете ли, ченселлор Майкл, – произнес Стендельс, подходя ко мне. – Я так и не отблагодарил вас за то, что вы прибыли нам на помощь. Прискакали, так сказать, как мытарь на белом слоне…
   Он положил мне руку на плечо; это оказалось непросто для человека на три головы ниже меня, но все же он ухитрился.
   – Я хочу сказать, со стороны Совета эльфов было так благородно…
   Он глубоко вдохнул, и я испугался, как бы его нос не засосал вместе с воздухом и мой галстук.
   – Прекрасный день сегодня, не правда ли? – спросил он. – И эти птицы, что порхают над кронами деревьев…
   Пойдемте в таверну, и я угощу вас прекрасным медовым элем.
   «Френки была права, – пронеслось у меня в голове. – Не стоило бить склянку прямо у себя под ногами. Я же оказался в самом эпицентре. Что делать?»
   – Майкл, – громким шепотом произнесла девушка. – Эти люди что, спятили?
   Трое гоблинов, в ведении которых находилась катапульта, теперь совсем позабыли о своем орудии. Положив лапы друг другу на плечи, они раскачивались из стороны в сторону и тянули раскатистую песню о столетних дубах и трюфелях.
   – Не знаю, – продолжал Стендельс, пытаясь увлечь меня вниз, – но с самой первой встречи я почувствовал, что мы – родственные души. Идемте же, мне так много хочется вам рассказать.
   Я изо всех сил старался не дать ему увлечь меня за собой, словно тонущий в реке человек, который хватается за ветвь дерева и борется с неумолимым потоком. Мой собеседник цепко держал меня за рукав, сосредоточенно шагая на месте.
   – Отличный день для кружечки хорошего эля… Ой! Франсуаз дала ему пощечину.
   Когда девушка отвешивает человеку оплеуху, это звонко и неприятно. Но если она по три-четыре часа в день привыкла тренироваться с мечом… Стендельс обрел способность летать и приземлился прямо в объятия троих гоблинов.
   Я перегнулся через каменные заграждения и посмотрел вниз.
   Существа возвращались в лес, покачивая руками и спотыкаясь. Форпост их больше не интересовал.
   Красавица встряхнула меня, да так сильно, что я едва не получил сотрясение мозга.
   – Что здесь происходит? – спросила она. Я рассеянно посмотрел под ноги.
   – Это Орб Любви, – негромко пояснил я, чтобы не привлекать внимания остальных. – Я получил его в столице.
   Комендант крепости отлично вписался в мохнатый ансамбль. Теперь они обнимались и распевали все вчетвером. Он совершенно позабыл о пощечине, которую только что получил.
   Все бы так.
   – Маги Черного круга изобрели это снадобье, чтобы бороться с уличными беспорядками, – пояснил я. – По просьбе одного падишаха. Эликсир действует несколько дней – и все это время враги любят друг друга, как герои из детской сказочки.
   Франсуаз подошла ко мне, перешагнув через снаряд катапульты.
   – Скорее как чокнутые из психушки. Позволь мне камзол.
   По всей стене гоблины обнимались и распевали песни. Те, что еще не успели на нее взобраться, потихоньку сползали вниз по веревочным лестницам, сами того не замечая, и вплетали свои голоса в нестройный хор.
   – Конечно, есть и побочные эффекты, – согласился я. – Но незначительные. К сожалению, Орб можно применять на одном месте только раз в год. Зачем тебе мой галстук? Поэтому у нас только несколько дней, чтобы разобраться во всех… Френки!
   Девушка успела повесить на стену мой камзол и широкий эльфийский галстук с горделивой эмблемой Даркмура и сосредоточенно расстегивала мои брюки.
   Только теперь я сообразил, что на уме у красавицы.
   – Франческа, – строго приказал я, – остановись.
   – Конечно, – покорно ответила она. – Какая ж я дура. Я облегченно вздохнул.
   Отбиваться от посягательств горячей крепкогрудой красотки, может быть, и довольно приятное занятие, но только не на глазах у целого отряда гоблинов.
   – Успокойся, Френки, – мягко сказал я, пытаясь помочь ей встать с колен. – Ты не виновата. На тебя просто действует Орб. Мне следовало догадаться, что в твоем случае эффект окажется именно таким.
   Поднять ее мне не удалось.
   – Какая ж я дура, – радостно повторила девушка. – Зачем расстегивать? Можно и так.
   С этими словами она резко дернула мои брюки, и янтарные пуговицы вразброс застучали по каменной площадке.
   Мне оставалось только одно – я ударил ее коленом в подбородок. Ее зубы клацнули так, что позавидовал бы даже трехголовый дракон.
   Девушка плюхнулась на спину, а я поспешно принялся затягивать пояс на том, что еще могло сойти за брюки, если не особо присматриваться.
   – Френки, – угрожающе произнес я. – Пошли отсюда.
   Девушка гортанно захохотала.
   – А ты грубый, – сообщила она. – Мне это нравится… Иди сюда. Я тоже могу быть грубой.
   Она неуловимым движением отстегнула свой длинный кожаный ремень.
   – Давай поиграем в порку. К тому же ты и так почти без штанов…
   Я пожалел, что для демонесс не изготовляют намордники.
   Шагнул вперед. Как поставить на ноги эту ненормальную и при этом не дать ей свалить меня наземь?
   Я поставил ногу слегка вбок и опустил правую руку.
   – Давай сюда, щеночек, – проворковала красавица. – Я заставлю тебя скулить от удовольствия. Или от боли? Неважно. Скоро ты разучишься понимать разницу.
   Она потянулась ко мне, явно намереваясь лишить меня равновесия, девственности и достоинства одним махом.
   Я отклонился назад, и Френки взлетела с пола, как морковка с грядки.
   Физика – великая вещь, если знаешь ее законы и умеешь ими пользоваться.
   – Как ты это сделал? – мрачно спросила девушка.
   – Это в тебе совесть проснулась, – огрызнулся я. – Пошли вниз, пока…
   Здесь положительные герои обычно говорят расшалившимся девочкам «пока я тебя не отшлепал». Однако этим славным персонажам обычно не противостоят красотки с ярко выраженными садомазохистскими наклонностями.
   Упоминание о шлепках распалило бы Френки еще сильнее, поэтому я просто потащил ее к единственной здесь каменной лестнице – спустить девушку по веревочной не удалось бы даже Архимеду и Ньютону, вместе взятым.
   Даже если бы один из них стоял сверху, а другой принимал внизу.
   – Дружище Майкл! – счастливо воскликнул Стендельс и хлопнул меня по спине.
   Я потерял равновесие и упал прямо на Френки.
   Мне, конечно, следовало порадоваться, что я не расшибся о каменный пол – девушка прекрасно сыграла роль страховочной подушки. Однако она явно не собиралась на этом останавливаться. Ее стройные ноги сомкнулись на моей талии, чувственный язык выстрелил прямо мне в рот.
   Стендельс повертел головой, не спуская с лица идиотской улыбки. Он не сразу понял, куда девался его новый и близкий друг, поэтому просто зашагал вперед и споткнулся об меня.
   – Куча-мала! Куча-мала! – радостно заверещали гоблины и принялись прыгать ему на спину.
   Если учесть, что делали они это с разбега, оставалось гадать, как форпост еще не развалился по кирпичам.
   – Майкл, – строго сказала Франсуаз. – Я не люблю групповуху. Пусть они уйдут.
   – Боюсь, именно теперь вы умрете, Майкл, – произнес древний демон.

ГЛАВА 6

   Я обернулся.
   Я стоял на опушке леса – но это был не тот лес, что окружал форпост. И даже не этот мир.
   Надзиратель сидел все на том же пеньке – наверное, носил его с собой в кармане. Голова демона была печально опущена.
   – Теперь я уже мало что могу сделать, – не без грусти произнес он. – Простите меня, Майкл. Д ведь все так хорошо начиналось.
   В подобные минуты думаешь о самых неподходящих вещах, поэтому я первым же делом проверил, застегнуты ли мои брюки. Все пуговицы оказались на месте.
   – Я починил их, – сказал Надзиратель. – Это было несложно, учитывая, где мы находимся. Ведь все здесь нематериальное.
   Он тяжело вздохнул, и я мог бы поклясться, что узловатый пенек под ним вздохнул тоже.
   – Мне хотелось, чтобы вы смогли по крайней мере сохранить достоинство.
   Деревья здесь были сухими – высохшими насквозь. Я протянул руку к одному из них, и мои пальцы легко проломили тонкую, крошащуюся кору. Ствол состоял из тончайших слоев, как омертвевшее кружево, с широкими провалами пустоты.
   – Вы можете легко провертеть его насквозь, – сказал демон. – Здесь все такое. Посмотрите на облака.
   Я поднял голову.
   Небо было таким же серым, мертвым и кружевным, как деревья. Казалось, все вокруг создано из одного материала. Поделка безумного художника, создавшего ужасный мир из черного папье-маше.
   – Что это? – спросил я. – Как я здесь оказался? Древний демон снова покачал головой:
   – Вы здесь ни при чем, Майкл. Испытание, которое вам предстояло пройти, даже еще не началось. Это не я низвергнул вас в Нидаар. Вам не следовало играть с магией Любви, находясь рядом с Алмазной горой.
   Он вскинул руки, и его алое одеяние поднялось вслед за ними, как занавес.
   – Мы, демоны, никогда не используем волшебство. Оно слишком опасно. Когда применяешь могущественные заклинания недалеко от священных или проклятых мест – результаты обычно бывают печальными. Так и произошло с вами.
   – Злые или благие чары лежат на Алмазной горе?
   – Не знаю. Да и какая вам теперь разница? Вы в преисподней, но ваша судьба более не в моей власти. Если говорить точно, то вы находитесь даже ниже, чем последний из кругов ада.
   – Нидаар.
   – Правильно. Место, которого боятся даже демоны. Наш мир полон противоречий. Сами по себе мы не злы, но наша работа – карать тех, кто провинился при жизни. Злость, отчаяние, ненависть – все эти эмоции стекают вниз, сквозь стальные решетки клеток, с кровью и слезами грешников.
   Он встал, и пенек исчез.
   – Никто не знает, существовал ли Нидаар вечно или же он возник постепенно, по мере того, как преисподняя наполнялась страдающими душами. И никто не осмеливается выяснить. Простите, Майкл, но здесь даже я вынужден вас покинуть. У меня нет власти в этих пределах. Мне жаль – я действительно хотел вам помочь.
   Серые облака начали наползать на демона, скрывая его от моих глаз.
   – Можете утешать себя тем, – проговорил он, – что в этом падении нет вашей вины. Магам Черного круга следовало проявить больше осторожности, когда они создавали Орб. Думать об этом гораздо лучше, чем сокрушаться, что не справились с моим испытанием. Прощайте, Майкл.
   Он исчез.
 
   Франсуаз появилась рядом со мной, клинок ее дай-катаны поднимался, как шпиль на городской башне.
   – Что ты здесь делаешь? – осведомился я светским тоном, словно встретил старого приятеля в аристократическим клубе, который мы оба посещаем по пятницам, а сейчас как раз пятница.
   – Овечек пасу, Майкл. Зачем ты грохнул хрусталину? Мы теперь черт-те где оказались. Так и должно быть?
   Я поднес палец к уху, пытаясь восстановить слух, а заодно вытрясти из головы хотя бы половину тех грязных ругательств, которыми Франсуаз обильно промасливала свои вопросы.
   – Френки, – мягко сказал я. – Лапочка. Заткни фонтан.
   Красавица уставилась на меня мрачно – и не потому, что я велел ей закрыть ее прелестный ротик. Просто у нее ругательства кончились.
   Вот что бывает, когда пихаешь их кучами в одну фразу.
   Я отломил от дерева сухую ветку, и она рассыпалась у меня в руках.
   – Мы в Нидааре, – произнес я. – Слышала о таком?
   – Вздор.
   Девушка встряхнула роскошными волосами.
   – Его не существует. Это детские страшилки, которыми мамы пугают маленьких демонят.
   – Хороши матушки, – заметил я, усаживаясь на землю.
   К этому времени я разработал уже несколько блестящих планов, как нам поступать дальше. Правда, только один из них можно было реализовать на практике, что я и сделал.
   Не стоять же столбом.
   – Кстати, Френки. А зачем мамы вообще пугают детей страшилками? Чтобы крошки боялись темноты, мочились в постель по ночам, а выросши, страдали от невроза и шизофрении? Разве к этому должны стремиться любящие родители?
   Франсуаз осторожно обошла опушку, выискивая того, кому можно было бы снести голову. Поскольку, по всей видимости, кто-то забыл вовремя вывесить объявление, желающих не нашлось.
   – А все ведь хрустальная хреновина, – произнесла девушка. – Почему не сказал, что собираешься ее грохнуть?
   – Ты начала бы спорить.
   – Вот именно.
   Демонесса почесала кончик носа и заметила:
   – Знаешь, Майкл, прости – я так на тебя взъелась из-за стекляшки. Мне просто ужасно стыдно за то, что произошло на стене.
   – Не извиняйся. Это все действие волшебства.
   – При чем тут чары? Я уже стянула с тебя штаны, а ты все равно успел от меня улизнуть. Раньше я так не прокалывалась. Кстати, когда ты успел пришить пуговицы?
   Ветер тронул вершины сухих деревьев.
   Мне сложно это объяснить, но сам он был таким же серым и ломким, как все вокруг. Так бывает, когда художник наносит на полотно пейзаж одним лишь карандашом.
   – Если тебя заботят только мои штаны, могу разорвать их снова, – ответил я. – Если это тебя утешит.
   Две фигуры начали появляться передо мной.
   Они не возникли сразу, но и не выступали постепенно, как бывает, когда вокруг тебя стелется густой туман. Странные существа появлялись штрихами – словно кто-то, мазок за мазком, наносил их на эскиз картины.
   – Демонам не место в Нидааре, – произнес серый рыцарь.
   В руках он держал длинную ржавую алебарду, но ошибался бы тот, кто подумал бы, что из-за следов времени она стала менее опасной.
   – Рад, что хоть кто-то со мной согласен. – Я поднялся на ноги. – Я, к слову, здесь тоже случайно. Не знаете, где лестница наверх? Нет?
   – Я – Страх и Отчаяние, – вымолвил рыцарь.
   – А я – Память, – сказал его спутник.
   Он был ниже ростом и держал руках боевой серп с таким большим лезвием, словно выковал его из небесной луны.
   – Не хочу вас критиковать, парни, – сказала Френки, – но вам не кажется, что второе имя не в тему?
   – Это не так, – глухо отвечал серпоносец. – Нет больших мук, чем память об ушедшем навсегда счастье.
   Франсуаз хмыкнула.
   – Судя по вашим мордам, вам-то это не грозит точно. В вашей жизни никогда ничего хорошего не было. А теперь просто покажите, где выход, и никто не пострадает.
   – У нас не было жизни, – произнес рыцарь. – Ни счастливой, ни грустной. Что же до страданий, то Нидаар соткан только из них одних.

ГЛАВА 7

   Он поднял руку; сквозь ее серое кружево я видел деревья, замершие за его спиной.
   – Души здесь распадаются на тонкие нити. Эти обрывки разлетаются по всему Нидаару, становятся его частью. Когда-то мы тоже были людьми. Их воспоминания, боль утраты и ненависть ко всему миру до сих пор живут в наших телах. Но это не делает живыми нас. Смиритесь, позвольте этому месту поглотить ваше сознание.
   Ветер стал сильнее, и в его шорохе я начал различать голоса.
   – Идите к нам, – говорили они. – К нам. Разделите нашу боль, и мы возьмем по частичке вашей. Забудьте о мире наверху. Для вас его больше нет, как и вы уже не существуете для живущих.
   Боевой серп поднялся над бесплотной фигурой.
   – Нидаар принял вас, – произнесло существо. – И чем быстрее вы примете его, тем легче вам будет.
   – Вы правильно сделали, что пришли вдвоем, – сказала Франсуаз.
   Сверкнула дайкатана, и голова серпоносца рухнула наземь. Его лицо исказилось, по нему пробегали сотни, тысячи лиц. Я смотрел на тех, чьи души, растерзанные на куски, сплелись воедино в теле адского стражника.
   Девушка наступила на отрубленную голову воина и растерла ее в порошок высоким сапожком.
   – У вас не было жизни? – спросила она. – Как жаль. Но смерть я вам обеспечу.
   Рыцарь не отступил назад. Он стал еще бесплотней. Часть нитей, что образовывали его тело, теперь исчезли.
   – Мы не существуем, – прошелестел страж. – Наш облик – только мираж, созданный вашим сознанием. Как и эти деревья, как небо над вашей головой.
   Он медленно растворялся, штришок за штрихом.
   – Сначала вы не смиритесь с этим. Будете бороться. Пытаться сохранить единство своего Я. Но рано или поздно поймете, что все это бесполезно. Отчаяние возьмет верх, и вы станете растворяться, как все, кто попадал сюда прежде.
   Франсуаз вновь взмахнула мечом, на этот раз бесполезно. Закаленная сталь прошла сквозь редкие серые штрихи. Рыцарь исчез – а вместе с ним и безглавое тело его собрата.
   Девушка с ненавистью взглянула туда, где только что стояли два стража. Она терпеть не может того, что нельзя порубить мечом на маленькие кусочки.
   – Они ушли? – раздался тихий голос позади нас.
   Я увидел человека – серую, прозрачную тень того, что было когда-то душой.
   – Им известно, что я прячусь где-то здесь, – произнес незнакомец. – Время от времени, когда солнце уходит за горизонт, они ищут меня.
   Призрак настороженно повел головой.
   – Они не очень стараются. Знают, мне долго не протянуть. Особенно в одиночку. Каждый день я чувствую, как часть меня растворяется, исчезает и навсегда уходит.
   – Кто вы? – спросила Франсуаз.
   – Я этого не помню. Моя душа томилась в преисподней так долго, что уже там я полностью позабыл, кто я и за что попал туда.
   Его бесплотные глаза снова скользнули по серым деревьям.
   – Да, они ушли… Им кажется, будто они здесь хозяева. Но это не так. Рыцарь и его сквайр – такие же пленники Нидаара. Но я, в отличие от них, не собираюсь здесь оставаться.
   Он обхватил мою руку – его прикосновение было пугающим. Так дотрагиваются до кожи ветер, вода, но не человеческие пальцы.
   – Я знаю, что и вам не хочется здесь задерживаться. Помогите мне. Я провел здесь достаточно времени – и знаю каждое дерево.
   Незнакомец заговорил тише, быстрее и жарче, как делают сумасшедшие.
   – Где-то там, по другую сторону леса, должен быть выход. Я чувствую это. Много раз я проходил мимо него, но так и не смог найти. Мои силы уходят слишком быстро. Идемте со мной. Ваши души еще не начали растворяться. Вы сможете открыть двери, ведущие в Верхний мир.
   Его передернуло.
   – Правда, мы попадем в преисподнюю. Но это все-таки лучше, чем Нидаар.
   – Вы здесь один? – спросил я.
   – Да, – отвечала тень, увлекая нас между серыми деревьями. – Раньше нас было больше. Когда я только оказался здесь, меня встретили трое. Они тоже не помнили ничего о своем прошлом. Один из них почти уже исчез. Вскоре мы его потеряли.
   Призрак касался рукой деревьев, считая про себя:
   – Шестое, седьмое, восьмое… Я делал это так часто, что уже не могу сбиться. Странно, но все, что произошло в Нидааре, отпечаталось в моей голове так ясно, словно то было вчера. Остальное же стерлось. Восемнадцать… Здесь надо повернуть.
   – Что стало с остальными?
   – Они погибли… Нет, конечно, мы все уже мертвы, и очень давно. Но от них не осталось ничего, даже тени, в которую превратился я. А знаете почему? Они сдались.
   Существо решительно кивнуло, как делают слабоумные, когда говорят о чем-то, очень для них серьезном.
   – Но я продолжал бороться. Настал день, когда я понял, что не смогу выбраться из Нидаара в одиночку. Даже тогда я не прекращал усилий. Верил, судьба еще улыбнется мне. Так и произошло. Двадцать девять.
   Призрак остановился и повел головой, как собака.
   – Вот это место. Где-то здесь находится дверь в преисподнюю.
   Он обратился к Франсуаз.
   – Вы демонесса, значит, сможете открыть ее. Давайте.
   Тень тяжело задышала.
   – Не знаю, хватит ли у меня сил пересечь астральный порог. Я чувствую, как частички моей души отваливаются, растворяясь в Нидааре. Но вы, вы еще можете успеть. Поторопитесь.
   Франсуаз подняла руку, на кончике ее длинного пальца сверкнула голубая искра.
   – Не надо, – произнес я.
   Девушка взглянула на меня с удивлением.
   – Вряд ли это выведет нас наружу, – сказал я. – А теперь ответьте, мой бестелесный друг, зачем вы наплели нам так много небылиц?
   Глаза демонессы сверкнули. Она не понимала, что происходит. Но серая тень изогнулась и с ненавистью зашипела:
   – Глупый, самодовольный эльф. Я даю тебе шанс, который больше никогда не представится. Или ты думал, что тебе кто-то поможет? Маги Черного круга? Демон-Надзиратель, давно наживший геморрой из-за своего дурацкого пенька?
   – О ком это он? – требовательно спросила Френки.
   – Неважно, кто я. Не имеет значения, лгу я или говорю правду. В моих силах выпустить тебя из Нидаара – и больше ни в чьих. Решайся! Открой портал, и ты навсегда покинешь это место.
   – Хотелось бы тебе поверить, – согласился я. – Но это трудно после той кучи лжи, что мы только что услышали.
   – Довольно разговоров! – воскликнуло привидение. – Открывай портал.