Чернеда Джулия. Темная сила Вселенной

   — Мы так болеем за нашу команду! — пояснил с соседнего сиденья Коупелап. — Это освященная веками спортивная традиция, участница Морган.
   К концу матча я привыкла к холоду, включая ураганные выражения восторга болелыциков-драпсков, и даже достаточно разобралась в игре, чтобы по достоинству оценить самые красивые моменты. Она закончилась вничью, и мои ближайшие соседи встретили этот счет с куда большим энтузиазмом, чем я ожидала по их воинственным восклицаниям во время игры. Возможно, я все-таки недостаточно в ней разобралась.
   И уж чего я точно не понимала, так это того, что двигало драпсками. Всю обратную дорогу я молчала, погруженная в свои мысли.
   — У вас озадаченный вид, участница Морган, — заметил скептик проницательно.
   Я кивнула. Мы стояли у выхода с арены, ожидая, когда люди заберут свои средства передвижения. К счастью, мы с Коупелапом могли отправиться домой немедленно, в отличие от тех, кому нужно было дождаться своих отпрысков, переодевавшихся после игры. Я так устала, что даже привалилась к не по-драпскски лишенной выступов стене.
   — Да, я озадачена, скептик Коупелап. Я могу надеяться получить ответы на некоторые вопросы об этом виде спорта?
   Он игриво взмахнул четырехпалой ручкой:
   — Спрашивайте!
   — Вентиляторы относили восторги ваших болельщиков на лед, где их могли уловить драпскские игроки, верно?
   — Верно, — согласился он. — Иначе общаться нам было бы очень трудно. Воздух над ареной обычно поднимается вверх.
   — А вы сказали, что так вы «болеете».
   — Опять верно, участница Морган. Вы схватываете на лету.
   Я приподняла бровь, хотя он меня и не видел, не сводя взгляда с кольца из шести мясистых щупальцев — пыталась лучше понять выражение круглого безглазого лица своего спутника.
   — Боюсь, не до конца, Коупелап. Ваши сородичи «болели» регулярно, через одинаковые промежутки времени после первой шайбы. Я что-нибудь не так поняла?
   — Нет-нет. Все верно. Ты исключительно наблюдательна.
   — Но тогда выходит, что вы нередко болели, когда болеть не было никакого смысла, и не болели, когда нужно было болеть. Ну или я совершенно не поняла, в чем главная цель этой игры.
   Пожалуй, это вполне возможно, призналась я себе честно.
   Скептик принялся раскачиваться взад-вперед, что у его народа служило признаком глубокой задумчивости. Во всяком случае, мне так казалось.
   — Ты не первая спрашиваешь об этом, — сказал он наконец. — Хотя я и не понимаю, почему это приводит другие расы в такое недоумение, все же попытаюсь объяснить очевидное. Мы совершаем эмпакию — «болеем», — чтобы вдохновить свою команду на успех, а не в качестве похвалы какого-либо достижения или особенной ловкости.
   — Пожалуй, это весьма великодушно с вашей стороны. И вряд ли может привести кого-либо в недоумение, — согласилась я.
   — Разумеется, — продолжил Коупелап уже тише, оглядываясь вокруг с таким видом, как будто боялся, что кто-нибудь может нас подслушивать, — мы очень внимательно следим за тем, чтобы на арену попадали лишь те, кто разбирается в игре, поэтому все знают, когда устроить амапку — подавление — нужной команде.
   — Подавление? — переспросила я, почему-то уверенная, что драпск вот-вот вдребезги разобьет ту картину их природы, которую я успела уже себе составить.
   — Вы, думаю, заметили, что драпски в обеих командах были макиями, участница Морган?
   — Заметила, — согласилась я настороженно.
   — Племя — ячейка нашего общества, — серьезно начал излагать скептик. — Мы не одобряем побед внутри отдельно взятого племени, как не одобряем и поражений, участница Морган. Поэтому более сильную команду необходимо подвергнуть амапке, в противном случае она может напрячься и достичь превосходства над другой командой.
   — Так, значит, игра окончилась вничью не случайно.
   Коупелап вытянулся в полный рост и заявил гордо:
   — Все игры внутри племени оканчиваются ничьей, участница Морган. Это единственный удовлетворяющий всех исход.
   Проходивший мимо человек, ведший за руку юного игрока, который еще не успел снять свою экипировку и тащил сумку размером больше себя самого, уловил последнюю реплику и подмигнул мне. Он поднял вверх четыре пальца и, изобразив зевок, добавил:
   — Сколько бы дополнительных периодов для этого ни потребовалось.
   Когда я в конце концов получила благословенную возможность попасть в свою комнату, закрыть дверь и упасть в теплую постель, расслабиться мне, разумеется, не удалось. О сне не могло быть и речи, хотя глаза у меня нещадно щипало, если только я не держала их закрытыми. Мой мозг лихорадочно работал, пытаясь выжать хоть каплю смысла из тех разрозненных крупиц информации, которую мне удалось собрать о драпсках и о том, что мне предстояло. Я так и не поняла, оценивал ли меня Коупелап все это время, что мы были вместе, или судный день еще только надвигался. Если так, я очень надеялась, что он будет столь любезен сообщить мне, когда этот момент настанет.
   В каком-то смысле я даже немного продвинулась в направлении побега. Мне удалось выяснить, где я. Драпския находилась недалеко — по транссветовым, разумеется, масштабам — от планеты Ауорд, на которой я уже бывала раньше и поэтому могла использовать ее в качестве ориентира в м'хире. Однако же столь огромного расстояния я никогда еще не преодолевала, к тому же вряд ли в окрестностях Драпскии можно было найти уже проложенные силовые туннели. Поэтому я пошла бы на такой шаг только в том случае, если бы у меня не оказалось никакого другого выбора. Пока что стоило испробовать иные, более материальные возможности, начиная с космопорта и находящихся там звездолетов.
   Я задумалась о возможности телепортироваться на подвижную дорожку рядом с «Макморой». Этот ориентир запечатлелся в моей памяти с поразительной ясностью. Жаль только, мне было куда менее ясно, что же я стану делать, оказавшись там. Расплатиться за проезд я не могла по причине полного отсутствия какой-либо наличности. Может, пробраться на борт, когда будут производить погрузку? В голове у меня крутились десятки планов один другого безумнее.
   А что же будет с драпсками? Было в этих маленьких существах что-то такое, удивительно странное, от чего мысли у меня начинали путаться всякий раз, когда я принималась обдумывать побег. Как можно участвовать в соревновании, устроенном расой, которая не допускает существования победителей и проигравших? Чего они от меня, в конце концов, хотят?
   Я перевернула подушку и в сердцах ткнула ее кулаком. Я знала, чего хотела я. Я хотела найти Моргана.
   «И что ты ему скажешь?» — спросила я у себя. Свежая наволочка чуть охладила мою пылающую щеку.
   — Привет, Джейсон, — пробормотала я в подушку. — Ну как, еще не нашел каких-нибудь моих кусочков?
   Перевернувшись на спину, я уставилась в темноту.
   — Все это меня больше не трогает, — сказала я тихонько, с удивлением обнаружив, что это действительно так.
   Даже мои враги больше меня не волновали, хотя весь последний год я старательно раздувала свой гнев на них.
   Так чего же я на самом деле хотела? Усталой, одинокой и предоставленной самой себе, мне оставалось лишь одно. Раз за разом я вкладывала всю свою силу в единственный настойчивый зов, взывая к бушующему хаосу м'хира.
   Наверное, мне стоило бы задуматься, кто может меня услышать. Но сейчас мне это было безразлично. Внезапно единственным, что не утратило важности, стало убедиться, что Морган жив и здоров, что он знает — он нужен мне здесь, рядом, а не где-то еще.
   Я балансировала на грани своих возможностей. Рисковала утратить не только рассудок, но и свою связь с телом, что лежало сейчас на кровати в городке макиев на Драпскии. Но я осмелилась на поиск духа, вложив все, что у меня было, в образ Джейсона Моргана, второй, недостающей половинки моего существа.
   Тьма… Я плыла, увлекаемая куда-то сплетением энергетических туннелей и черной пустоты — самый яркий в ней объект, пока вдалеке не уловила что-то знакомое. Я устремилась туда, отчаянно пытаясь дотянуться до него, дотянуться и прикоснуться… к крошечному ядру света, окруженному безумием, охраняемому яростью…
   …чтобы тут же быть отброшенной обратно, внутрь себя.
   Я знала эту ярость, этот всесокрушающий гнев. Он принадлежал не Моргану, не только ему. То, что я уловила вокруг его сознания, то, что отбросило меня от него куда действенней, чем любая защита, которой я научила его, исходило от меня самой.
   Что же я с ним сотворила?
   Меня бил озноб, как будто я все еще присутствовала на хоккейном матче драпсков. Я вдруг осознала, что почти полностью исчерпала свои силы и теперь нахожусь на краю гибели, но это странным образом совершенно не тронуло меня, хотя мне было бы жаль огорчить моих хозяев, которые наутро обнаружили бы мой бездыханный труп.
   Всё — мои мысли, мое окружение — вдруг прояснилось и застыло.
   Утром я покину эту планету. И отыщу Джейсона. Очищу его разум от отравы моей ненависти и верну ее себе.
   В моей душе ей самое место.

ИНТЕРЛЮДИЯ

   — Ваша воздушная бирка, хом Сарк.
   Барэк, ничем не выказывая своего раздражения, любезно улыбнулся человеческой женщине за стойкой пункта выдачи бирок. Не дожидаясь следующей просьбы, он наклонился вперед.
   — Вы берете на себя ответственность за воздух, который делите с другими на Плексис? —спросила она, бросив на него взгляд из-под густо накрашенных ресниц.
   Когда клановец кивнул, она легонько шлепнула его по щеке, прикрепляя бирку к коже.
   Садд Сарк отстранился настолько поспешно, как только можно было, чтобы это не показалось невежливым. «Люди», — подумал он с отвращением. За те годы, что он занимался разведработой — или попросту шпионил на Клан, ему не раз приходилось сталкиваться с подобной реакцией противоположного пола на свою внешность. Можно подумать, он клюнул бы на какую-нибудь из их лишенных Дара женщин.
   Барэк влился в поток пешеходов, движущийся к торговому залу среднего уровня, и прибился к разношерстной компании людей — с Денеба, судя по замысловатому покрою их одежды. Эту территорию бывший разведчик Клана знал как свои пять пальцев, и стоило лишь ему превратиться в одного из толпы, стать ее безликой частью, как напряжение отпустило его. Люди служили отличным прикрытием, пусть даже временами бывали крайне докучливы.
   «А в больших количествах — еще и опасны», — напомнил себе садд Сарк, и у него тут же перехватило горло. Зал кишел людьми и прочими существами, а возвышающиеся там и сям над толпой сервоносильщики, увешанные многочисленными пакетами с покупками, казались частью его причудливого убранства. Это был пользующийся самой большой популярностью уровень Плексис, громадной космической станции, представлявшей из себя сплошные торговые ряды, но Барэк знал, что и на других уровнях толчея не меньше. Идея доставить рынок к покупателям оказалась поистине блестящей и принесла Радж Плексис, осуществившей ее, несметное богатство. Обитатели окраин вселенной тратили свои кровные кредиты с размахом.
   Клановец отыскал нужный ему автоматический спуск и небрежно прислонился к перилам, дожидаясь, когда дорожка отвезет его вместе с бесконечными рядами других пассажиров вниз. Он ни на миг не ослаблял бдительного контроля за м'хиром. Когда-то эта привычка помогала ему заметить своих сородичей, с которыми предстояло встретиться. Теперь, безрадостно признался себе Барэк, она тоже предупредит его. Изгнанник по собственной воле, он стал легкой добычей, поставив себя вне тех немногочисленных законов, что соблюдала его раса. А Плексис пользовалась у клановцев довольно большой популярностью, в особенности верхние ярусы с их эксклюзивными бутиками.
   Садд Сарк сверился с адресом на кусочке пластика, который держал в руке. Его путь лежал на подуровень 384, район, занятый преимущественно оптовыми торговцами, V3 оборота — в сектор ресторанов и прочих увеселительных заведений. Подробности можно оставить на потом, когда он будет ближе к своей цели. Барэк совершенно не знал, что скажет Моргану, если тот вообще окажется там, где он рассчитывал его найти. Что у Раэль есть какие-то тайны? Вряд ли это удивит человека, хотя у самого садд Сарка с трудом укладывалось в голове — его изнеженная себялюбивая кузина вдруг оказалась способной на такое!
   — Прошу прощения, хом.
   Барэк вскрикнул от неожиданности — какой-то человек толкнул его в тот самый миг, когда дорожка выехала на следующий уровень. Ближайший охранник вскинулся, готовый вмешаться. Учитывая то, что на щеке клановца сверкала золотая покупательская бирка, а неловкий человек мог похвастаться лишь синей «я-здесь-просто-по-делу», оправдываться пришлось бы последнему.
   Садд Сарк мельком взглянул на человека — худого, бородатого, одетого в совершенно непотребного вида некогда белый комбинезон с поясом, набитым непонятного вида приспособлениями, — и махнул охраннику.
   — Ничего страшного, — снисходительно бросил он, с трудом подавив желание оглядеть собственный костюм в поисках жирных пятен.
   Инцидент иссяк, не успев начаться, и Барэк зашагал прочь, однако толкнувший его человек увязался следом.
   — Прошу прощения. Извините меня, хом. Нога соскользнула. Прошу прощения.
   Его голос был раздражающе пронзительным, как у механизма, давно нуждающегося в смазке.
   Клановец вынужден был что-то ответить, дабы своим молчанием не привлечь к себе еще больше внимания.
   — Пустяки, хом, — сказал он решительно. — Всего доброго.
   Три быстрых шага — и человек остался позади, скрытый из виду труппой музыкантов с Орднекса. Еще миг — и садд Сарк даже думать о нем забыл.

ГЛАВА 19

   Мой призыв к Моргану повлек за собой неожиданный, но, как я с отвращением подумала про себя, абсолютно предсказуемый результат.
   Относительно меня был вынесен приговор.
   Первое указание на изменения в статусе я получила, когда проснулась и вышла к завтраку. Здание казалось странно тихим — ни топота маленьких ножек, ни уютного гула взрослых голосов из лабораторий, которые я миновала на пути к столовой. Казалось, здесь никого нет.
   Исполненная решимости сбежать, я только обрадовалась этому обстоятельству. Будет время перехватить что-нибудь на скорую руку — вчерашний матч и напряжение в м'хире пробудили у меня волчий аппетит, — а потом можно и попытаться отыскать какой-нибудь звездолет, вылетающий из драпскского космопорта. Если люди почему-то покинули свое здание, они вряд ли могли бы выбрать для этого более подходящее для меня время.
   Длинный стол, за которым мы ужинали накануне, снова был уставлен тарелками и блюдами с едой. Я жадно набросилась на сладкий рулет и только тогда заметила, что к лежащей на тарелках еде уже притрагивались. От чашки с сомбеем, стоявшей рядом с моей рукой, еще поднимался пар. Выдвинутые стулья в беспорядке окружали стол, как будто сидевшие на них люди внезапно вскочили и убежали.
   От чего? По какой причине? Я расправилась с рулетом, примерилась к следующему блюду и огляделась вокруг. Если произошла какая-то авария — утечка биопрепаратов из лаборатории или пожар на кухне, — мне бы непременно сообщили об этом. Почему-то я совершенно не тревожилась. Нет, дело было не в том, что меня не волновала судьба этих людей; скорее уж, пришла я к выводу, мое решение сбежать значило, что меня ничто больше не привязывает к этому месту.
   Что ж, так тому и быть. Значит, их исчезновение останется для меня загадкой. Обжигаясь, я хлебнула из первой попавшейся чашки сомбея, затем представила в уме выбранный ориентир: ответвление пешеходной дорожки, ведущее к «Макморе». Толкнулась…
   И обнаружила, что тупо смотрю на все тот же накрытый стол, а в голове у меня гудит, как будто я с разбегу врезалась в знакомую шершавую стену.
   — Вы готовы идти, участница Морган? — послышался за спиной тоже такой знакомый, я бы даже сказала, слишком знакомый голос. Стремительно обернувшись, я бросила на подошедшего драпска сердитый взгляд. — Не беспокойтесь о людях. Они поспешили встречать транспорт с птенцами плюссарда.
   — Как вы это сделали?
   Вид у скептика Коупелапа стал невыносимо чванливый. Его ярко-желтые хохолки так распушились, что едва проходили в дверь, красные мясистые щупальца вокруг крошечного рта колыхались правильным кольцом.
   — Нет, это вы сделали, участница Морган — прошу прощения — о Непостижимая. Вы справились со своим поиском.
   — С каким еще поиском? — рявкнула я, уже готовая пустить в ход какой-нибудь из острых столовых приборов, если маленькое существо не уберется с моего пути.
   Драпск поднял руку и показал мне похожее на небольшую шкатулку приспособление, которое я заметила только сейчас.
   — Прямо зашкаливает. В высшей степени впечатляюще. Ни разу в жизни не видел таких высоких показателей.
   Посетившее наконец озарение потрясло меня. Выходит, драпски все-таки знали о м'хире. Они обладали техникой, позволявшей им наблюдать за ним, и вчера ночью каким-то образом уловили и измерили мой призыв к Моргану. Они намеренно закрывали мне доступ в м'хир, и на корабле, и здесь тоже.
   Их тяга к магии мгновенно перестала казаться забавной и предстала передо мной в совершенно новом, пугающем свете.
   — Зачем вы охотитесь за магией, Коупелап? — спросила я, вдруг исполнившись необъяснимой уверенности, что это и есть тот самый вопрос.
   — Потому что своей собственной мы лишились, — ответил тот без обиняков, хотя и несколько загадочно, после чего сжал мою безвольную ладонь в своей маленькой и теплой ручке. — А теперь нам надо идти. Все свои вопросы сможешь задать по пути, о Непостижимая. Нам пора возвращаться в город. Фестиваль вот-вот начнется. — Скептик умолк, и я ощутила легчайшее прикосновение к своей щеке. — И ты играешь в нем решающую роль. Макии были совершенно правы относительно тебя, — бормотал он, увлекая меня за собой. — Уверен, ты именно та, кто нам нужен.
   Я совершенно не удивилась, когда обнаружила, что мое возвышение до участницы и подтверждение статуса Непостижимой отнюдь не развязало драпску язык в отношении наиболее интересующих меня вопросов. Пока мы тряслись в лишенном окон транспорте, как две капли воды похожем на тот, что только вчера привез меня в городок макиев — этот хоть двигался в устраивающем меня направлении, — Коупелап рассказал мне о том, что Состязание состоится через два дня, однако ни словом не обмолвился о том, в чем это самое Состязание будет заключаться. Он заверил меня, что это совсем не опасно, потом втянул в рот все щупальца сразу и на подозрительно долгое время замер в таком положении. После чего я наконец-то узнала, с кем мне предстоит состязаться.
   Хотя, пожалуй, правильнее было бы сказать, с чем.
   — С целой планетой?
   — За эту честь будут бороться и другие разумные существа, выбранные менее удачливыми или менее проницательными племенами, чем макии. Но, — не стал отрицать скептик, — для тебя основным соперником действительно станет сама Драпския.
   Я некоторое время переваривала услышанное, пока меня не отвлекло голодное урчание собственного желудка. А все прерванный завтрак и избыток таинственности.
   — Вы случайно не предлагаете мне посоревноваться, — подозрительно поинтересовалась я, — кто из участников дольше выдержит в безвоздушном пространстве?
   Скептик курлыкнул — слышать подобный звук от драпсков мне еще не приходилось. Потом курлыкнул еще раз и еще, после чего я решила не обращать на него внимания, встала и принялась расхаживать по нашему безликому купе.
   В конце концов курлыканье сменилось чем-то ужасно похожим на икоту.
   — Очень прошу меня простить, Непостижимая, — выдохнул наконец Коупелап. — Я и не подозревал, что у тебя такое чувство юмора.
   — Я тоже, — отозвалась я, хотя и знала, что мой сарказм все равно не достигнет цели. — Мог бы и ответить на мой вопрос.
   Скептик не удержался и икнул еще раз, прежде чем окончательно овладеть собой.
   — Нет. Это не физическое испытание, Непостижимая. Все начнется и закончится в городе. Сама увидишь.
   Я провела пальцами по мягкой и гладкой обивке купе, раздумывая, не напомнить ли драпску, что я вообще-то совершенно не собиралась принимать участия в этом их соревновании и Фестивале. Морган был где-то там, далеко, опасно ослепленный той яростью, которую я вложила в его беззащитный разум. У меня не было ни времени, ни желания развлекать этих существ на их Состязании.
   Нет, пожалуй, не стоит пускаться в объяснения. Ведь есть же и другие способы убраться с планеты иначе, чем через м'хир. И этот транспорт как раз приближает меня к ним.
   Если только я смогу свободно передвигаться по городу драпсков.

ИНТЕРЛЮДИЯ

   Морган не спеша разглядывал товары, разложенные перед ним на витрине, как будто кроме качества старинных скатертей и салфеток у него не было совершенно никаких забот. В конце концов наобум выбрал четыре из них и помахал своим идентификационным диском перед носом хозяина крохотной лавчонки, который заморгал всеми тремя глазами сразу, явно удивленный, что посетитель выразил желание что-то приобрести. Судя по толщине слоя пыли, его товаром с самого открытия Плексис так никто и не соблазнился.
   — Запакуйте для хранения в вакууме и доставьте по этому адресу, — велел Джейсон.
   Потом сделал еще несколько шагов, и процесс повторился перед грудой поношенной обуви. За спиной у него воодушевленно мурлыкал лавочник, время от времени прерываясь, чтобы закашляться, когда его щупальца поднимали очередное облако пыли. Уиртлы очень плохо переносили мелкие частицы. Этот, скорее всего, в отсутствие посетителей надевал респиратор.
   Вот он.
   Морган еще раз украдкой бросил взгляд на своего «хвоста» и удовлетворенно сжал губы.
   Здоровенный гуманоид. Пытаться определить расу он Даже не стал. Одет в комбинезон звездоплавателя, однако на щеке — золотая покупательская бирка. На штанинах комбинезона заутюженные складки. Значит, одежда совсем новая.
   — Две дюжины пар, — спокойно объявил Джейсон, чем привел хозяина в полный восторг. — По тому же адресу. У меня есть один знакомый коллекционер.
   Уиртл кинулся открывать витрину, к которой, по-видимому, ни разу никто не прикасался с тех самых пор, как ее оборудовали, а Морган небрежно продолжил:
   — У вас еще что-нибудь есть?
   Торговец просиял.
   — В заднем помещении, мудрый и знающий толк в вещах покупатель. Там ящики, много-много ящиков. — Потом сообразил, что его слова звучат скорее жалобно, чем заманчиво, и поправился: — Исключительно редкие вещи. Просто уникальные. Ты… ты желаешь взглянуть на них?
   — Непременно, — заверил Джейсон и легонечко подтолкнул остолбеневшего от радости уиртла. — Веди.
   И уголком глаза заметил, как гуманоидный верзила в комбинезоне звездоплавателя растворился в толпе за дверями магазина, превратившись в еще один размытый силуэт на темном перекрестке.

ГЛАВА 20

   Морган знал и умел массу вещей, приводивших меня в недоумение. Скажите, к примеру, на милость, зачем торговцу, обладателю собственного корабля, уметь открывать замки, установленные другими существами с целью защитить свою собственность — или любой иной целью, лишь им известной. К счастью, научить меня справляться с замками он все-таки согласился.
   Драпски, несмотря на всю свою приверженность к архитектуре, лишенной углов, тем не менее не могли обойтись без дверей внутри своих зданий — в особенности, подумала я сухо, в тех, что использовали в качестве мест заточения. Нет, отведенная мне анфилада комнат была, без преувеличения, роскошной, и ничто не позволяло вообразить, будто я не могу при желании выйти отсюда. Если бы не маленькое препятствие в виде запертой двери.
   Однако если дверь заперта, значит, в ней имеется запирающий механизм, а с ним я справиться должна. Во всяком случае, хотелось в это верить.
   Я не знала, сколько времени у меня в запасе до того момента, когда вернутся драпски. По прибытии в город нас с Коупелапом встретило у транспортного терминала то же трио драпсков, которое доставило меня к нему. Макиев — капитана Маки и его помощника Макоори — нигде не было видно. Я обнаружила, что скучаю по ним, хотя члены экипажа «Макморы» вряд ли благосклонно отнеслись бы к моему желанию бросить их племя на произвол судьбы.
   Мои провожатые отвели меня в нечто вроде драпскского отеля. У главного зала, разумеется, были выпячивающиеся наружу стены, внутри которых помещались несколько ресторанов — все до единого пустые — и непонятные маленькие кабинки, которые я сначала сочла приспособлениями для отправления естественных потребностей, вроде тех, что были на «Макморе», но потом выяснилось, что это модули связи.
   Мы поднялись на мой этаж — я следила за этим процессом так пристально, как только могла, не привлекая к себе внимания. Система управления была проста в пользовании, закавыка заключалась лишь в том, чтобы сообразить, как драпски заставляли панель выдвинуться из тайничка в стене. Я запомнила лишь короткую дробь, которую выбил один из них, и надеялась, что эти существа не придумали ничего более замысловатого, чем код. Один-единственный биосенсор вмиг похоронил бы все мои планы побега.
   Однако сначала надо было преодолеть эту дверь. Я потянулась в м'хир, очень осторожно, но неприятное чувство, что за мной наблюдают, не исчезало. Я совершенно не представляла, насколько чувствительной может быть следящая аппаратура драпсков. Впрочем, это ничего не меняло. Каким бы способом они ни отрезали меня от м'хира, тот в связи с этим существовать — я глубоко надеялась — вряд ли перестал.