Чернеда Джулия. Темная сила Вселенной

   — О чем ты? Что с Сийрой? Где она?
   Нет, она не рассказала ей всего.
   — Я думала, ты уже слышала, Пелла, — с широко распахнутыми глазами ответила Раэль. — Сийра отправилась в изгнание. Чтобы быть с этим человеком.
   Футляр вместе с бесценным содержимым упал на пол. Потрясение, отразившееся на лице младшей сестры, не доставило Раэль радости, но она вздохнула с облегчением, увидев такую бурную реакцию. Она была Сийре ближе всех, сестра по духу легендарной старшей дочери ди Сарка, многие годы жизни проведшей в изоляции от других не-Избранных в монастыре. После обучения Пелла присоединилась к ним до своего собственного Выбора, и то было время музыки, покоя и небывалого чувства родства. Потом они разошлись, как всегда бывает у клановцев, но какие-то особые отношения остались.
   А теперь все это было утрачено. Где-то в самой глубине души Раэль считала — эта новая Сийра утратила воспоминания об их связи вместе со способностью музицировать, и на смену всему тому, что было важно для нее прежде, пришел тот человек, Джейсон Морган.
   — Давай-ка я еще разок расскажу тебе о плане Айсы, Пелла, — вкрадчиво начала она.

ГЛАВА 22

   Что ж, по крайней мере, попытку сделать стоило, решила я на следующее утро, нежась в теплой постели, размеры которой вполне соответствовали гуманоидным стандартам, но по краям она была мягче, чем в середине.
   Пожалуй, эта попытка даже кое-что мне дала. Скаты приняли от драпска поистине неслыханную взятку или, как он дипломатично назвал ее, вознаграждение. Но складки кожи на их мордах пульсировали от гнева, так что, возможно, мне удалось бы убедить их встать на мою сторону… ну хорошо, не сейчас, так в следующий раз.
   Если у меня, конечно, будет этот следующий раз. Меня вернули в ту же самую комнату. Кабинку освежителя уже отремонтировали, запас гигиенических средств возобновили, а дверная панель теперь была тщательно защищена от взлома. Огромное блюдо, полное фруктов, заменили чашей, в которой одиноко болталась слабо пахнущая мускусная дыня, откуда предусмотрительно удалили все косточки.
   — Да, они относятся к этому своему Состязанию со всей серьезностью, — сказала я в потолок, не особенно заботясь о том, что меня могут подслушивать.
   Интересно, что драпски предпримут, когда окончательно убедятся, что я отказываюсь в нем участвовать?
   — Это невозможно, о Непостижимая, — теплым успокаивающим голоском заверил меня скептик Коупелап. Он еле заметно озабоченно покачивался взад-вперед. — Просто невозможно.
   — А я говорю — возможно, — отозвалась я невозмутимо и натянула одеяло до подбородка.
   Когда незнакомый драпск появился в моей комнате с завтраком, я все еще валялась в постели, и это явно его обеспокоило — он втянул в рот несколько щупальцев и принялся обдумывать ситуацию.
   Когда же я заявила, что не встану, пока они не отпустят меня на все четыре стороны, бедняга бросился за помощью.
   Помощь подоспела в считанные минуты в облике скептика Коупелапа, сопровождаемого двумя макиями, в одном из которых я с облегчением — по ленточке-бирке, добросовестно привязанной к поясному ремню, — узнала капитана Маку. Чисто человеческая реакция на старого знакомого, выругала я себя, отлично зная, что ни один драпск не одобрит моего намерения бросить все и улететь с их планеты, а уж тот, что привез меня сюда, и подавно.
   — Не можешь же ты подвести племя, — продолжил Коупелап с таким видом, как будто пустил в ход решающий аргумент. — Если только ты не больна, то непременно должна встать, о Непостижимая. Поешь, а потом мы все вместе поедем знакомиться с остальными участниками.
   Любопытство подтачивало меня, но не настолько, чтобы заставить отступиться от стратегии, которая, похоже, начинала приносить кое-какие плоды. Я натянула одеяло еще выше.
   — А может быть, я нездорова? — предположила я слабым голосом, но осторожно, не зная, как могут отреагировать на мое заявление драпски. Если я притворюсь больной, они, чего доброго, упекут меня в какой-нибудь лазарет и начнут доискиваться причин моего мнимого недуга. — Или ужасно утомлена. Все эти волнения, беготня… — И тут вдруг меня осенила блестящая мысль — по крайней мере, я на это надеялась. — Отвезите меня на «Макмору». Я хотела бы посоветоваться с доктором Макайри. Он лечил мое ранение.
   — Я и есть Макайри, о Непостижимая, — выступил вперед драпск с ленточкой.
   — Вот как, — заморгала от неожиданности я. Потом добавила: — Рада вас видеть, — гадая, чего ради медик нацепил на себя ленточку, которая раньше была отличительной чертой Маки. Но любая отсрочка могла дать мне дополнительный шанс— Вы должны осмотреть меня. Кажется, я растянула какую-то…
   — Это капитан «Макморы», о Непостижимая, — перебил меня второй макий, явно сдерживаясь, чтобы не втянуть в рот щупальца. — Почему ты хочешь, чтобы он тебя осматривал?
   Медик превратился в капитана? Я так изумилась, что позабыла о своей мнимой слабости и уселась в постели.
   — Где сейчас Мака? И что он делает?
   — Я — Мака, — сообщил драпск, на котором не было ленточки, и закачался в унисон с Макайри. Ну почему этих существ так расстраивало мое поведение? Мне казалось, они знали, что я не в состоянии отличить без опознавательных знаков одного от другого.
   Или дело было совсем не в этом? Они надевали ленточки для того, чтобы я различала их роли на корабле. Мне нужно было знать, кто из них медик, а не драпск по имени Макайри.
   Но это совершенно не объясняло, почему на Макайри капитанская ленточка.
   Коупелап был единственным из всех, кого происходящее совершенно не взволновало. Он замахал пухлыми ручками с таким видом, как будто это его забавляло.
   — Успокойтесь, макии, — со смешком проговорил он. — Полагаю, вы не оскорблены тем, что грипстса произошла в ваше отсутствие, участница Морган? На «Макморе» ее и так задержали — команда теряла силы в ожидании твоего возвращения.
   — Как я могу оскорбиться или не оскорбиться, если даже не знаю, что такое эта ваша «грипстса»? — рассудительно отозвалась я, стараясь в точности повторить гортанную раскатистость незнакомого слова и гадая, когда же они наконец внятно объяснят мне хоть что-нибудь.
   Внезапно наступила тишина. Судя по направлению антеннок и медленному покачиванию хохолков, меня снова исключили из общего разговора.
   — Скептик Коупелап! — предостерегающе произнесла я.
   Кончик желтой антенны повернулся в мою сторону.
   — Да, Непостижимая. Приносим свои извинения. Минуточку.
   Я натянула одеяло на голову и издала сдавленный рык. Драпски не обратили на меня ровно никакого внимания. Когда под одеялом стало слишком душно, я снова высунула голову наружу. Ни один из троицы не шелохнулся. Были ли они поглощены спором, отдыхали или совещались, как им быть с этой привередливой Непостижимой? Возможно, подумала я с надеждой, они сочтут, что со мной слишком много хлопот?
   — Коупелап! — прошипела я, чтобы напомнить им о себе.
   Все трое немедленно выстроились в шеренгу, так близко ко мне, что я могла бы коснуться самого первого, Маки, рукой. Их позы были совершенно одинаковы, щупальца вокруг рта решительно распустились. Похоже, они все-таки пришли к какому-то решению, подумала я с тревогой.
   — Мы покажем тебе грипстсу, — твердо заявил капитан Макайри.
   — Но по-настоящему совершать ее, разумеется, не будем, — добавил Мака, о чьем новом ранге меня известить пока не удосужились.
   — За дело, — нетерпеливо приказал скептик Коупелап. — Непостижимой некогда слушать вашу болтовню.
   Я была не согласна с этим высказыванием, но оставила свое мнение при себе. Если я получу хоть малейший намек на то, чего ожидать от драпсков, Мака может болтать хоть до скончания века.
   Однако все происходящее выглядело весьма захватывающе. Бывший капитан и его преемник встали лицом друг к другу и стали сходиться, пока не подошли почти вплотную. Их щупальца скользнули в рот визави движением одновременно интимным и исполненным необычайного достоинства, а хохолки опрокинулись на спины, как будто для того, чтобы избегнуть любого, даже случайного соприкосновения. Глаза драпсков закрылись.
   — Если бы это была настоящая грипстса, — с уважением проговорил Коупелап вполголоса, — то они обменялись бы друг с другом… — Он поискал подходящее слово, потом раздраженно взмахнул руками. — В этом языке самое близкое понятие — «впечатления о внешнем мире», но это совершенно не передает всего смысла, понимаешь?
   Впоследствии я так и не смогла вспомнить, что толкнуло меня на этот поступок, если только это не было что-то сродни человеческой интуиции, — я приоткрыла тонюсенькую-претонюсенькую щелочку между собственным сознанием и м'хиром. И потрясенно обнаружила легчайшее, еле ощутимое дуновение силы — связующую нить между двумя макиями. Пусть это была всего лишь тонкая ниточка — но все же неизмеримо больше, чем мне до сих пор удавалось уловить. И в тот же миг живописная картина распалась — все трое повернули ко мне безглазые лица. Я дождалась, когда все ощущение силы изгладилось из м'хира, и только после этого вытянула оттуда щупальце собственного сознания — теперь у меня было подтверждение тому, что этот маленький народец обладал такими способностями, которых, как я думала, не было ни у одной расы кроме моей собственной: умением выталкивать часть своего сознания из обычного пространства в то, другое измерение.
   Хотя все драпски явно отозвались на мое присутствие в м'хире, Коупелап сказал лишь:
   — Настоящая грипстса необходима для того, чтобы члены племени могли обменяться своими обязанностями, о Непостижимая. Теперь ты понимаешь? Этот ритуал помогает каждому индивидууму узнать то, что необходимо, о роли другого.
   — Значит, теперь все на «Макморе», все члены экипажа, которых я там встречала, занимаются другой работой? И выполняют ее так же удачно, как и их предшественники?
   — Разумеется.
   — И как часто вы делаете это… этот обмен?
   Я чуть было не сказала «перепрограммирование», но вовремя поняла, что это всего лишь мой предрассудок — я привыкла к человеческому варианту продвижения по службе, когда член экипажа поднимался с одной ступени в иерархии рангов на другую благодаря своим достижениям. Каждому свое, напомнила я себе. Способ драпсков должен быть действенным, учитывая, что их корабли управлялись образцово.
   — У грипстсы нет какого-либо графика, ее нельзя предсказать зараиее, о Непостижимая, — ответил капитан. — Она может произойти вслед за каким-либо важным событием — как, например, твое согласие участвовать в Состязании от имени макиев — или после периода длительного бездействия. Обычно в обоих этих случаях индивидуумы начинают ощущать недовольство своим положением и жаждут перемен. Грипстса сохраняет гармонию внутри племени.
   Я вдруг во всех красках представила, каково это — оказаться на корабле, полном драпсков, которые вдруг все как один бросают свои посты и сливаются друг с другом в неистовом хороводе грипстсы. Остается только надеяться, что на их звездолетах надежная автоматика.
   Но я ощущала и вину. Драпски были добрыми и щедрыми, пусть и слегка навязчивыми хозяевами.
   — Мое появление спровоцировало перемену, произошедшую на «Макморе»? Прошу прощения, если я нарушила…
   Моей руки мягко коснулся хохолок капитана Макайри.
   — Когда грипстса происходит в преддверии великих свершений, это огромная честь, о Непостижимая, — сказал он тепло. — Мы должны благодарить тебя за это.
   Скептик Коупелап кашлянул.
   — Думаю, Непостижимой этого достаточно, верно, капитан? — Он распростер свои коротенькие ручки в стороны так широко, как только мог. — Теперь ты сможешь встать? Очень тебя прошу.
   — Пожалуйста, — присоединился к его просьбе Мака. — Это чрезвычайно важно, о Непостижимая.
   Все трое замерли в ожидании моего ответа. Я вздохнула, раздраженная скорее собственной неспособностью отказать им, чем настойчивостью драпсков.
   — Ну ладно, я позавтракаю, — смягчилась я наконец. — А там посмотрим.

ИНТЕРЛЮДИЯ

   «Никогда не стоит недооценивать важность мелочей», — с отвращением подумал Барэк, уже почти готовый развернуться и дать своим преследователям отпор. Однако попытка дать отпор, хотя и казалась очень заманчивой, не имела никакого смысла: их было много, а он один.
   Один и к тому же сам не свой от беспокойства. Садд Сарк коснулся м'хира, на этот раз более решительно, но не ощутил ничего, кроме совершенно обычных для часто посещаемого клановцами места потоков энергии, оставшихся после перемещения мыслей или материи. Ему тоже очень хотелось куда-нибудь переместиться.
   Но тогда он так и не узнает, кто его преследует.
   Их было не меньше пяти. Барэк остановился перед прилавком торговца картинами и сделал вид, что разглядывает товар, а сам в это время незаметно вглядывался в полированную поверхность рамы. Люди, мужчины, и притом довольно неприглядного вида.
   Среди них был и тот человек, который якобы случайно столкнулся с ним у основания подъемной платформы. Мелочи.
   Садд Сарк зашагал дальше, стараясь держаться в гуще толпы, но при этом двигаясь в противоположном первоначальному направлении. Кто бы его ни преследовал, не стоит выводить их на Моргана.
   Мысль о Моргане заставила его вспомнить кое о чем другом, и клановец, сунув руки в карманы плаща, принялся как можно более незаметно рыться в них в поисках любого предмета, который не должен был там находиться. Морган как-то раз подсадил ему «жучка». Люди почему-то очень любят подобные штучки. Но ничего необычного не обнаружилось, и Барэк не знал, радоваться этому обстоятельству или нет.
   Он нырнул в одну из ночных зон, где портативные светильники имитировали звезды, а пол и проходящих покупателей расчерчивали полосы цветного света, лившегося из разнообразных заведений по обеим сторонам перекрестка. Здесь было шумно, музыка грохотала так, что содрогался пол. Садд Сарк вздохнул. Он любил танцевать.
   Сейчас, однако, думать следовало не о танцах, а о том, как пробраться сквозь толпу тех, кто неторопливо двигался перед ним. Клановец отчего-то сомневался, что его преследователей интересует всего-навсего его кредитный чип. Нужно заманить их туда, где ему будет удобно. Одна рука осталась в кармане, гладя рукоять единственного достижения техники, с которым Барэк не расставался ни при каких обстоятельствах, — силового ножа.
   — Извините, хом? Это не вы выронили?
   Приятный голос, раздавшийся у него за спиной, принадлежал женщине. Клановец остановился и обернулся — он понимал, что это уловка его преследователей, но если они хотят встретиться с ним лицом к лицу, что ж — они с ним встретятся. Что они могут ему сделать в такой толпе? Разве что привлекут к себе внимание вездесущих охранников системы безопасности.
   Это была человеческая женщина из пункта выдачи бирок — она с улыбкой протягивала ему небольшой кошелек, ничем не отличавшийся от тех, что находился при себе почти у каждого покупателя, которые проходили мимо них. Они могли бы быть со всех сторон окружены силовым полем — так бездумно толпа расступалась перед ним и женщиной и огибала их.
   Садд Сарка охватило дурное предчувствие, но он подавил его. Он уже заметил, как другие фигуры подходят ближе, образуя полукруг. Тот, который не так давно, толкнув, долго извинялся перед ним, стоял самым крайним справа. Шесть против одного. Не самые худшие шансы.
   — Вы же знаете, что это не мой кошелек. Что вам нужно? — негромко спросил клановец.
   — Вы — Барэк садд Сарк, верно? — скорее утвердительно, чем вопросительно произнес темнокожий человек. — Один из Клана.
   Барэк нахмурился, но отнекиваться не стал. Приземляясь на Плексис, он назвался своим настоящим именем — напрасно, наверное, но у него просто не было времени, чтобы подготовить фальшивый кредитный счет. Обычно чиновники не мешали ему в его путешествиях, но администрация Плексис за свои золотые покупательские бирки требовала подтверждения кредитоспособности.
   — Спрашиваю еще раз: что вам нужно?
   Человек с платформы судорожно сжимал и разжимал руки, явно взволнованный, хотя клановец не понимал, что именно могло привести его в состояние такого возбуждения.
   — Мы хотим, чтобы вы пошли, пошли, пошли, — внезапно подал он голос, вызвав удивленные взгляды своих товарищей. — Очень хотим. Да. Идите с нами.
   — А мне этого совсем не хочется.
   Решив, что уже давно пора отделаться от этих психов, садд Сарк начал сосредотачиваться, как вдруг двое мужчин бросились вперед и схватили его под локти. Прикосновение вызвало у Барэка шок, к тому же он определенно не хотел утащить их за собой в м'хир, поэтому начал отбиваться. Да где же эти чертовы охранники?
   Оставался еще один способ. Он собрал весь свой Дар и нацелил на человека, удерживавшего его правую руку, ментальный удар. Но тот увернулся от него.
   Клановец перестал вырываться. Державшие его одобрительно кивнули и ослабили хватку, но совсем рук не разжали. Изумленно глядя на людей, он попытался коснуться их мыслей.
   Ответом ему была не глухая стена, не тревожащая пустота ментального экрана. Он уже проходил через подобное с блюстителями и не спутал бы это ощущение ни с каким другим. Нет, то, что защищало эти умы от его силы, было врожденным и отточенным долгими годами тренировок.
   — Вы все телепаты, — ахнул он, и шестеро один за другим кивнули. Садд Сарк не представлял, что в этом квадранте столько людей-телепатов, не говоря уже о том, что все они собрались в одном месте. Слабее самого слабого клановца, не способные войти в м'хир — ну или, по крайней мере, не подозревающие о его существовании и потенциале, они, однако, обладали достаточной силой, чтобы какое-то время удерживать его. «Тем не менее они уязвимы и сознают это», — решил Барэк, уловив просочившееся от кого-то ощущение беспокойства. Скорее всего, поодиночке он мог бы одолеть любого из них, дело стало только за временем. Но не всех шестерых сразу. Эти люди обладали прискорбной склонностью сбиваться в шайки. — В последний раз спрашиваю: что вам от меня нужно?
   — Ты пойдешь с нами, и тихо, — отозвался тот, что держал его левую руку.
   Клановцу не нужно было вырываться, чтобы сделать вывод, что широкоплечий и бородатый человек физически сильнее его. Что бы этим людям ни было от него нужно, он не собирался тратить на них свое время. Были и другие, более простые способы.
   Только он открыл рот, чтобы закричать, как в шею ему вонзилась острая игла.
   «Никогда не стоит недооценивать удачное техническое приспособление», — как наяву прозвучал у него в ушах неодобрительный голос Моргана.
   Мир вокруг клановца померк, и лишь руки, поддерживающие его под локти, не дали ему мешком осесть на пол. Прямо перед ним вдруг всплыло лицо — с резкими чертами и грубыми шрамами вокруг холодных пытливых глаз. Оно придвигалось все ближе и ближе, так близко, что садд, Сарк почувствовал на своей коже его теплое дыхание, так близко, что он понял: ему никогда не забыть этого лица.
   Неужели никто в этой толпе не видит, что происходит? Возможно, они не усмотрели ничего предосудительного в том, что люди поддерживают своего товарища, хлебнувшего лишку в соседней таверне. Клановец почувствовал, что у него кружится голова, и отчаянно попытался переместиться хоть куда-нибудь. Он не мог сосредоточиться… не мог удержать в уме ориентир… они куда-то вели его.
   — Барэк! Ну наконец-то я тебя догнал!
   Сквозь пелену тумана, окутывавшего сознание садд Сарка, пробился веселый голос. Его новых знакомцев точно ветром сдуло, и клановец непременно повалился бы на пол, если бы не крепкие руки, подхватившие его.
   — Ай-ай-ай, такой большой мальчик и так набрался! Ну пойдем, расскажем обо всем начальнице, да?
   Барэк усилием воли приподнял так и норовившую упасть на грудь голову и из последних сил попытался сосредоточиться. Эта бесшабашная ухмылка и ледяные глаза могли принадлежать только одному существу.
   Жаль, что наркотик, который ему вкололи, похоже, все-таки не даст ему поприветствовать констебля Рассела Терка, блюстителя Торгового пакта и личного помощника самой начальницы сектора, Лайдис Боумен. Очень жаль.

ГЛАВА 23

   Это, должна признаться, было даже забавно. Необходимость отыскать Моргана и остановить его прежде, чем он безрассудно рискнет своей головой, постоянно пульсировала на задворках моего сознания, но сейчас я готова была позабыть даже об этом. Ведь многие ли могут похвастаться тем, что в их честь давали парад?
   Мы со скептиком Коупелапом и свитой из четырех драпсков ехали в чашеобразном купе, до самого верха заполненном цветочными лепестками. Мы все ехали стоя, но были почти незаметны под ними, несмотря на мое до омерзения цветастое «праздничное» платье. Я очень надеялась — впрочем, тщетно — что они про него позабудут. Наше купе плыло позади пышной процессии из более чем сотни других таких же, в каждом из которых восседал тот или иной сановник. Очень вскоре после того, как Коупелап с гордостью принялся объявлять имя и положение каждого, в моей голове все смешалось. Там были не только драпски — попадались среди них и послы, и другие иномирцы, приглашенные на Фестиваль.
   Позади нас тянулась бесконечная вереница более длинных и низких купе, в которых помещались, как мне сказали, все живые члены племени макиев — Коупелап сообщил мне на ухо, что на самом деле примерно половина на Фестиваль не попала, поскрльку была занята различными важными делами, но я не собиралась никому об этом рассказывать. Никаких флагов или знамен здесь не требовалось. Впечатление было такое, будто мы плывем по реке пурпурно-розовых перьев.
   Мы проплывали вдоль самой широкой дороги, какую мне приходилось видеть в столице Драпскии, одну за другой оставляя позади платформы, запруженные драпсками из различных племен. Мне объяснили, что на этом Фестивале состязались всего три племени, исчерпывающие доказательства чему я получила, когда мы добрались до того места, где скрещивались дороги из других городских кварталов. Над нами проходил другой парад, состоявший в основном из обладателей белых хохолков, а снизу я различила третий, следом за которым тянулся караван чашеобразных купе, заполненных сине-зелеными драпсками.
   Я обнаружила, что преклоняюсь перед обществом, которое смогло столь организованно собрать и привести в движение такую толпу, причем впечатление на меня произвела не только технология. Драпски походили на приливную волну, катящуюся между зданиями, настолько это было плавное и всеобъемлющее перемещение. И я еще могла вообразить, будто у меня получится противостоять этой стихии?
   Я пока не встречалась с другими участниками Состязания, лишь видела их издали — крошечные точечки в центре их собственных наполненных лепестками купе. Избранная мной тактика — тянуть время — совершенно сбила весь график моего завтрака и протокольной части, что, как я подозревала, немало порадовало Коупелапа: встреча с теми могла дать мне ключ к ответам на многие мои вопросы.
   Собравшиеся драпски приветственно махали мне ручками и хохолками, так что я невольно отвечала им тем же, хотя мне казалось, что перед существами, не имеющими глаз, производить подобные жесты довольно глупо. Я готовилась к тому, что будет более ветрено, но воздух оставался почти недвижимым. Я предположила, что драпски решили не разбрасываться попусту ни эмпакиями, ни амапками, поскольку существо, которое должно было быть объектом их поддержки или неодобрения, все равно ничего бы не почувствовало.
   Моя свита ликовала — и это еще слабо сказано.
   — Разве это не чудесно? — вопросил Коупелап раз как минимум уже в десятый с начала нашей поездки, яростно потрясая хохолками в унисон с другими пассажирами купе. От ветра, который они поднимали, верхние лепестки постоянно трепыхались в воздухе на уровне моей талии.
   Я снова согласно кивнула. Потом заметила:
   — Полагаю, на прошлом Фестивале парад был более представительным?
   — Ты не должна думать так, о Непостижимая, — поспешно ответил Мака. — Никогда в жизни мы еще не были так исполнены надежд, как на этом Фестивале. Все желают прикоснуться к Благовонному пути следом за тобой…
   — Тише! — шикнул скептик.
   Но я была довольна и теми крохами информации, которые мне периодически удавалось из них выудить.
   Еще больше довольна я была тем, что успела сделать перед началом праздничного шествия, и следующей платформе с драпсками замахала с удвоенным воодушевлением.
   Один из неведомых мне драпсков занимался сейчас моим заказом на пир, которым должно было завершиться состязание. Меня уверили, что я получу все, чего пожелаю, сколько бы оно ни стоило, включая и мое любимое блюдо, редчайшие чернодроздовые трюфели, которые произрастали только в джунглях Покьюлара, причем непременно приготовленные так, как их готовили только в одном ресторане.
   «Если этот заказ достигнет тех глаз, которым предназначался, — подумала я весело, бросив беглый взгляд на две другие колонны, вьющиеся вокруг здании, — я, пожалуй, даже заставлю себя взять этот мерзкий гриб в рот».
   Парад подошел к концу. Мы приближались к нашей цели, и мною снова овладело напряжение, которое, как мне казалось, до сих пор я вполне успешно сдерживала. Но впереди неотвратимо маячило то, что должно было произойти — что бы это ни было, — и избежать этого не было никакой возможности, по крайней мере теми средствами, что находились в моем распоряжении.