Чернеда Джулия. Темная сила Вселенной

   Человек положил свободную руку на один из инкубаторов и вспомнил трех женщин в соседней комнате; его пальцы задрожали, и он прижал их к холодной поверхности. Не нужно было быть экспертом, чтобы догадаться, что это клетки похищенных органов Сийры, имплантированные добровольным или подневольным реципиентам. Гнев вновь нахлынул на Джейсона, отдаваясь бешеным ревом крови в ушах, — гнев за то, что сотворили с его любимой и как это теперь использовали.
   Но не только гнев пригвождал его сейчас к месту, потрясенного и лишенного всей своей решимости. Морган отдал Сийре свое сердце безоговорочно и безоглядно, зная, что это означает отказ от некоторых других возможностей, включая и ту, которую олицетворял собой этот пустой корпус. Он убедил себя, что такая цена ничтожна в сравнении с тем, что он получит взамен.
   И все же перед ним было доказательство того, что его жертва оказалась бессмысленной, что другие могут сделать то, чего не мог он, — обеспечить Сийре живое наследие. Осознание того, как много это для него значит, оказалось ударом. Джейсон не мог уничтожить то, что находилось в этих инкубаторах, — он не мог заставить себя даже прикоснуться к этому.
   Морган пытался взять себя в руки, обдумать возможные выходы. Надо попробовать отыскать какой-нибудь переносной термостат, в котором он сможет унести эти клетки; возможно, ему удастся коснуться разумов спящих за стеной женщин, чтобы подтвердить или опровергнуть свои подозрения. Каких действий ждала бы от него Сийра, если бы узнала, что вернуть ей похищенное ему не под силу?
   Слишком поздно! Звук отдергиваемой шторы практически совпал со вспыхнувшим вновь освещением, ослепив и человека, и того, кто вошел сюда, так что какой-то миг оба стояли, нелепо щурясь друг на друга.
   В ту самую секунду, когда в руке у Моргана оказалось силовое лезвие, он узнал Фэйтлена ди Парса, члена Совета Клана. Похоже, клановец настолько ценил свои эксперименты, что предпочел остаться здесь.
   Внезапно Джейсон, разом избавившись от всех эмоций, кроме ярости, почувствовал необычайную сосредоточенность.
   Что произошло бы в следующий миг, Морган так и не узнал. Тишину взорвал крик — нет, он был неслышным, отдавшимся лишь в его мозгу. И в мозгу Фэйтлена — клановец обеими руками схватился за голову и начал корчиться, как от боли.
   — Нет! — отчаянно закричал он и, забыв о Джейсоне, бросился обратно в помещение, откуда только что появился.
   Человеку не оставалось ничего иного, как последовать за ним.

ГЛАВА 44

   Драпскам, в особенности макиям, в последние дни пришлось несладко — начиная с гонки за трюфелями и заканчивая свалившейся им почти буквально на головы еще одной Непостижимой. Да еще и такой, которая не принадлежала ни к одному племени. Это драпсков совсем не радовало.
   Во всяком случае, у скептика Коупелапа вид был отнюдь не цветущий. Его приборы действительно зарегистрировали катастрофу, которая едва не постигла меня в м'хире. Вместо того чтобы впасть в бестолковую панику — это он приберег на потом, — скептик включил устройство, которое притягивало материю из м'хира, и каким-то образом настроил его на меня. Этот аппарат с блеском справился с задачей и извлек меня из м'хира, правда, я понятия не имела, как он действовал.
   Коупелап тоже был не в состоянии этого объяснить. Впервые за все время нашего знакомства он не проявлял никакого интереса к наблюдениям, информации и даже моим надоедливым вопросам. Как только скептик убедился, что мне ничто не грозит, он устроил эопари и, как объяснили мне остальные, мог провести в таком состоянии многие дни.
   — А они не могут, к примеру, убрать его куда-нибудь? — спросила Раэль, осторожно обходя свернувшегося в клубок драпска, который устроился прямо в центре моей каюты на «Нокрауде».
   — Макии, — проговорила я, бросив суровый взгляд на тех двоих, что находились поблизости, — уверяют, что это вызовет у бедняги крайнюю дезориентацию в тот момент, когда он выйдет из этого состояния. Некоторые находят подобную идею весьма забавной. Поскольку из-за этого Коупелапу может понадобиться грипстса, а на Рете-VII нет ни одного другого скептика, который мог бы совершить с ним этот акт, мне их веселье представляется страшно непорядочным.
   Раэль с сомнением взглянула на драпсков, потом снова на меня. В мозгу у меня всплыли слова: «Странные существа. Почему они помогают тебе?»
   — Обернись, — велела я ей вслух и увидела, как сестра замерла от удивления при виде макиев, чьи увенчанные хохолками антеннки были направлены на нее. Потом мысленно добавила: «Они связаны с м'хиром, Раэль. Не так, как мы, но, как видишь, могут улавливать наше присутствие там».
   Антеннки, как и следовало ожидать, мгновенно переметнулись в мою сторону, между тем как драпски с прежним усердием занимались починкой двери. Я ощутила, как Раэль выпустила в их сторону испытующую мысль и тут же захлопнула барьеры, стоило лишь драпскам дружно повернуть к ней свои антеннки.
   «Можно подумать, нам мало было одних людей», — заметила она мысленно. Краешки ее полных губ дрогнули в улыбке.
   Я ответила на улыбку сестры без обиды, как могла бы это сделать в то время, когда мы еще не разделили друг с другом наши мысли. Это было предложение Раэль, ее первые слова после того, как я перенесла ее на Рет-VII. Путешествие по упорядоченным и открытым мыслям моей сестры было как противоядие — хотя до этой минуты я и не догадывалась о яде, который медленно, но верно отравлял меня. Теперь я поняла, почему она ввязалась в интриги Айсы ди Теерак, но, увидев всю глубину ее тревоги за судьбу Моргана — и мою тоже, — простила ее. До того как я стала Сийрой Морган, мы были сестрами по духу. И я вдруг обнаружила — как будто неожиданный подарок получила, — что мы снова можем ими стать.
   К несчастью, пришла пора встретиться с остальными членами семьи, кое-кого из которых я без малейшего сожаления отправила бы к шеф-повару Гвидо.
   — Присядь, Раэль, — предложила я.
   Мне досталась самая лучшая каюта, какую «Нокрауд» мог предложить пассажиру. Поскольку она сооружалась в соответствии с представлениями скатов о роскоши, я заключила, что Грекик и Рек не лишены своеобразного чувства юмора.
   Бесстрашные драпски проделали огромную работу, при том за очень короткое время, избавившись от всех свидетельств предпочитаемого сакиссишами стиля жизни и заменив клетки, ящики с песком и нагревательные лампы на разрозненные, но зато удобные предметы человеческой меблировки.
   Среди них была пара необычных кресел, из тех, что на вид опасны для жизни, но стоит рискнуть и усесться в них, как обратно вылезать уже не хочется. Раэль, слегка поколебавшись, последовала моему примеру, и на ее лице отразилась такая смесь удивления и блаженства, что я не удержалась и рассмеялась. Сестра взглянула на меня.
   — Для того, кто получил такие новости, ты что-то слишком уж веселишься, — заметила она сухо.
   Я пожала плечами:
   — Когда все так плохо, что дальше некуда, моя дорогая, радуешься любому улучшению. — Я начертила в воздухе знак признательности и родства, и ее глаза блеснули. — Я просто благодарна тебе, — продолжила я искренне. — Я предупреждена о плане Айсы. А ты со мной.
   На открытом по обыкновению лице Раэль отразилось замешательство.
   — Да. И мне очень хотелось бы точно узнать, как именно это произошло. — Она облизнула губы. — Не говоря уж о том, чтобы получить какое-нибудь объяснение тому, что я видела в м'хире.
   Я поняла ее. Она видела обитателей м'хира, но узнать их, естественно, не могла. Для нее они были всего лишь причудливой игрой энергетических каналов м'хира, а интересовала ее драпскская аппаратура. Вместо того чтобы разделить с ней опасение, терзавшее меня благодаря драпскам, я носком ноги указала на белый клубок на своем ковре и ответила:
   — Боюсь, тебе придется подождать. За ответами надо обращаться к нему, не ко мне. А пока достаточно будет сказать, что я не осмеливаюсь пользоваться м'хиром — причем не только из-за наблюдателей Совета.
   Раэль, поморщившись, покачала головой:
   — Наблюдатели… Будем надеяться, что прибор твоего друга запутал следы, а не то они узнают, что ты здесь. — Потом с внезапной озабоченностью добавила: — А ты не думаешь, что наблюдатели могут засечь драпсков…
   — Коупелапа наблюдатели не волновали, — сказала я, скорее для того, чтобы успокоить сестру, чем по убеждению. — Он объяснил, что они наблюдают за другими частотами. Что-то в этом роде.
   — Твои драпски считают, что м'хир делится на части? — Раэль так удивилась, что даже фыркнула. — Вот чудные!
   — Ты даже не представляешь, насколько права, — искренне согласилась с ней я. — Будем надеяться, что скептик не ошибается, — что знают наблюдатели, то знает Совет. А ты говорила, что у Айсы есть в Совете свой информатор?
   Раэль сделала жест извинения. Похоже, это уже входило у нее в привычку.
   — Я никогда не хотела интриговать против тебя, сестра по духу.
   — Ты ничего такого и не сделала, — успокоила я ее, более чем убежденная воспоминаниями, которые она с такой доверчивостью разделила со мной. — По правде говоря, ты сотворила лишь то, чем давно следовало заняться мне самой. Пора мне вернуться на Камос. Я не имела права выбирать изгнание, наслаждаться своим счастьем, не думая о том, что Клан в беде.
   — Они предали тебя, — озадаченно проговорила Раэль. — Пытались использовать тебя, даже убить…
   Я глянула на драпсков, которые с большой неохотой вставляли новую дверь, позаимствованную из какой-то другой каюты — я очень надеялась, что с разрешения скатов. Чем меньше дверей, тем лучше, таковы были их твердые убеждения. Все, что отделяло драпсков друг от друга, ослабляло племя в целом.
   — Я поняла, что надо быть выше этого, — ответила я только, потом быстро добавила: — И вообще, если речь идет об Айсе…
   Мы проговорили еще не меньше часа, иногда вслух, иногда смешивая наши мысли и чувства. Сестра примирилась с тем, что некоторые вещи я предпочитала держать при себе — я была такой и раньше, еще до того, как у меня появилась необходимость хранить чужие секреты. Я никогда не чувствовала потребности полностью обнажать свою душу перед другими, какое бы доверие к ним ни питала, — пока это право не получил Морган.
   Не только право, но и риск, подумала я, когда мы на минуту умолкли, чтобы почтить память Избранницы Луамера, растворившейся в м'хире. Соединенные Выбором разделяли друг с другом любую опасность, верили они в это или нет.
   — Мне это не нравится, — дала свою оценку Раэль, когда мы закончили анализировать планы и действия — пути, которые, похоже, вели к одной и той же возможности. — Слишком рискованно.
   — А нам с тобой даже просто скрываться рискованно, — возразила я, хотя результаты нашего обсуждения меня тоже не особенно вдохновляли. Но сейчас было не время спорить и сомневаться в себе.
   — Значит, ты согласна, — оживленно продолжила я. — Мы не станем дожидаться, пока станет ясно, заметили наблюдатели то, что я сделала, или нет, — мы сами привлечем их внимание и обратим его на группу Айсы и на человеческих телепатов. Наблюдатели забьют тревогу и доложат Совету, так что все будут при деле, а мы тем временем сможем спокойно искать на Рете-VII то, что у меня похитили.
   «И у Моргана», — добавила я про себя. Не знаю уж, как для Раэль, а для меня именно это было главным.
   — Но Пелла…
   Раэль больше ничего не сказала, но ее тревога так и захлестывала меня.
   Я не разделяла ее чувства ответственности за младшую сестру — в последнее время глупцы разного рода стали изрядно выводить меня из себя.
   — Судя по тому, что ты мне рассказывала, Пелла пока еще не сделала ничего предосудительного, просто попала в тень Айсы. Если они станут исследовать ее память, они ничего другого и не выяснят. Возможно, эта история чему-то научит нашу сестренку, только я сильно в этом сомневаюсь.
   — Нельзя верить Совету.
   Я безрадостно улыбнулась:
   — Раэль, дорогая, если я во что-то и верю, то только в их предсказуемость. Я точно знаю, каковы их намерения в отношении меня. Так вот, помогать им в этом я не собираюсь.
   В этом вопросе мы с сестрой так и не сошлись.
   — Я не могу поверить, что за всем произошедшим на Покьюларе стоит Совет. Какой смысл им действовать против тебя? Во всяком случае, в открытую.
   Последние слова Раэль произнесла с явной неохотой. За последнее время ей пришлось расстаться с множеством иллюзий.
   — Что мне нужно сделать, чтобы убедить тебя, Раэль? — возразила я. — Я же говорила тебе, что скаты рассказывали об экспериментах, которые проводят ретиане. Гвидо обнаружил, что в нападении на меня участвовал ретианин по имени Балтир. Балтир, сестра. Тот, жаболицый, которого притащил на Совет Фэйтлен ди Парс и который должен был снабдить их необходимой технологией, чтобы воспользоваться моим телом и наплодить новых могущественных наследниц Дома Сарков, если бы я не согласилась добровольно или не смогла бы это сделать. Факты, — я положила руку на свой располосованный живот, — доказывают, что они не отказались от этого плана.
   — После того, как ты сбежала, — не сдавалась она, — Совет объявил, что им ни о чем не было известно…
   — Надо полагать, раскрыв при этом всю свою защиту?
   Я помахала рукой, смягчая свои слова. Раэль больше не была мне врагом.
   — Это не меняет наших планов. Мы обе знаем, как Совет отнесется к мятежу. Они отреагируют на него так же резко, как на идею появления в м'хире человека. Вторжение Айсы в запретную область им явно не понравится. Пока они будут пререкаться и обвинять друг друга, мы успеем спасти Моргана. — Мне в голову вдруг пришла одна мысль, и я проговорила задумчиво: — Можно еще подключить к этому делу Боумен с ее блюстителями.
   — Ты что! — ужаснулась Раэль. — Мало нам того, что они крутятся вокруг вас с Морганом?
   — Это всего лишь предложение, — кротко отозвалась я. «Но весьма дельное», — добавила я про себя, готовая пустить против своих врагов все имеющиеся у меня в распоряжении средства.
   Сестра взглянула на меня с подозрением. Я улыбнулась.

ИНТЕРЛЮДИЯ

   Тело Барэка все еще лежало в камере, возможно, даже покрытое копошащимися голодными грибками, разъедающими его одежду, плоть и кости. Эта леденящая мысль промелькнула где-то на краю и исчезла, утонув в волне ослепительного счастья.
   Она была совсем рядом.
   Клановец весь обратился в желание.
   Все исчезло, осталось одно отчаянное стремление стать целостным, завершенным, дотянуться до Избирающей, пройти ее Испытание. Сада, Сарк рванулся вперед, не понимая, летит ли он в м'хире или несется по ночному полю. Он стремился к тому свету, к тому сиянию.
   И ахнул, дрогнув, — Избирающая почувствовала его приближение и обрушила на него всю свою силу. Это было ее пространство, в которое он вторгся. От него следовало немедленно избавиться.
   Инстинктивно, отчаянно Барэк сопротивлялся, зная, что это и есть Испытание, проверка, достоин ли он соединиться с ее абсолютным совершенством.
   Он сопротивлялся, но уже понимал, что проиграет, что не достоин такой ошеломляющей силы. В тот самый миг, когда он ощутил, что вот-вот растворится в м'хире, и закричал от горького разочарования в себе, чувствуя ликование Избирающей, что-то вмешалось в их поединок.
   Еще одна!
   Одного кандидата никогда не предлагали двум Избирающим одновременно. Теперь клановец понял почему — он висел, как кусок металла, попавший в противоборство сил притяжения двух мощных магнитов, не в состоянии двинуться ни в одну, ни в другую сторону.
   Мощные магниты, которые почувствовали друг друга, и мысли Избирающих затопила ревнивая ярость. «Это мой Выбор!» — разорвал его слух пронзительный визг обеих.
   Садд Сарк почувствовал, как рассудок возвращается к нему, — сила притяжения Избирающих трансформировалась в их поединок. Он силился вырваться из их хватки, но попытки его были тщетными.
   Беспомощный, он ощущал, как они терзают друг друга, вырывая сгустки энергии, которые таяли во тьме. Невидимые слезы струились по щекам клановца — их красота меркла, сила иссякала. Они убивали друг друга, схлестнувшись в безумии страсти — как совсем недавно он.
   «Помогите!» — взывал он беззвучно, пытаясь вновь обратить на себя их внимание, отвлечь Избирающих от смертельной схватки.
   Мысли у него путались, понимать, что происходит, становилось все труднее и труднее. В какой-то миг Барэку померещилось, что грибки из его камеры вместе с ним пробрались в м'хир, что их комья облепили обреченных Избирающих и пожирают их, наслаждаясь этим отвратительным пиршеством, затмевая их сияние.
   Он все еще пытался дотянуться до них, потом сдался. Избирающих уже нельзя было спасти, откуда-то он знал это. Садд Сарк чувствовал, что от него остается все меньше и меньше, он истончается, расползается…
   Потом из ниоткуда вдруг хлынул поток чистой энергии, странной, но удивительно знакомой — она окружала то, что от него осталось, собирала и сжимала его, пока Барэк не принялся снова корчиться в муках возвращения к жизни. Он почувствовал притяжение, которое, казалось, вот-вот разорвет его разум…
   В этот момент его унесло во тьму, какой клановцу не доводилось видеть еще никогда прежде.

ГЛАВА 45

   Наш план, как и все остальные мои прожекты последнего времени, натолкнулся на непреодолимое препятствие в лице драпсков. Мои маленькие приятели, похоже, как-то приспособили прибор Коупелапа, блокирующий м'хир, к новым условиям, и теперь изолирующее поле окружало «Нокрауд». Хотя оно, вероятно, не давало другим клановцам обнаружить нас с Раэль, однако и мы с ней не могли воспользоваться м'хиром, чтобы связаться с наблюдателями, да и вообще с каким-либо членом Клана, если уж на то пошло. Что-то это все мне очень напоминало.
   Капитан Макайри примчался с «Макморы» в тот самый миг, когда я уже совсем была готова взорваться. Теперь мы лицом к лицу стояли на мостике «Нокрауда», и я не чувствовала себя ни на йоту ближе к разъяснению, чем была на Драпскии.
   — Есть и другие способы отправить сообщение, Непостижимая, — упорствовал капитан.
   — У наблюдателей нет адресов и линий связи, — горячилась моя сестра.
   Ей, бедняжке, все это было в новинку, и Раэль с трудом могла смириться с тем, что учтивые маленькие существа буквально держат нас в плену, утверждая причем, что ради нашего же блага.
   Она знала, что говорила. Наблюдатели делились на две группы: те, что охраняли нерожденных, и те, что следили за м'хиром. К первым относились с почтением: им предписывалось вмешиваться в том случае, когда Соединение разрывалось во время беременности — чтобы попытаться спасти разум младенца, несмотря на то что материнское сознание растворялось в м'хире.
   Второй же группы по праву боялись все без исключения клановцы. У некоторых из нас определенная часть сознания постоянно находилась — спящая или бодрствующая — в м'хире, и эта часть образовывала сложную систему восприятия, совершенно отдельную от ее обладателя, причем все знания в ней сохранялись, но сам он как личность никак не проявлялся. Он даже не знал, что является наблюдателем. Некоторые полагали, что наблюдатели — следующая ступень нашей эволюции, поскольку они в каком-то смысле реально существовали в м'хире. Но представители как первой, так и второй группы наблюдателей отличались одинаковым собственническим отношением к м'хиру и, соответственно, инстинктом охраны своей территории, который Совет Клана находил весьма полезным. Наблюдатели сами никогда не проявляли инициативу, но молниеносно оповещали Совет, если кто-либо из клановцев переходил установленные им границы поведения. Их мысли производили очень странное впечатление чего-то неискреннего; общение же с ними оставляло в памяти призрачное эхо, незабываемое и леденящее душу. Я лично ни в малейшей степени им не доверяла.
   «Интересно, — промелькнула у меня неожиданная мысль, — а наблюдатели когда-нибудь замечали в м'хире жизнь? И если замечали, сообщали ли об этом Совету?»
   Раэль продолжала ожесточенный спор с драпском; я подняла руку, чтобы положить конец затянувшейся дискуссии.
   — Капитан Макайри, а когда Коупелап… вернется к нам?
   Тот задумчиво втянул в рот щупальце.
   — Кто знает, Непостижимая? Эопари — дело сугубо индивидуальное. Если Коупелап пребывает в глубоком раздумье, могут пройти многие дни, прежде чем разум скептика проанализирует все связи и значения на более высоком уровне сознания. Если же он просто злится, то ничего не стоит разбудить его прямо сейчас хорошим пинком в… Ну, думаю, ты меня поняла.
   Я не удержалась от улыбки.
   — Вполне, капитан.
   Причиной эопари скептика оказалась именно злость. Коупелап немедленно развернулся с возмущенным воплем — пожалуй, такого громкого звука я не слышала еще ни от одного драпска. Я сделала вид, что совершенно тут ни при чем.
   — Добро пожаловать обратно, скептик, — сказала я тепло. Раэль, наблюдавшая за сценой из своего кресла, прикрыла рот ладошкой. Ей редко удавалось сохранять в подобных обстоятельствах невозмутимый вид. — А у нас тут возникла проблема.
   Мака поспешил поднести замкнувшемуся в гордом молчании Коупелапу сосуд с каким-то напитком, и подношение это скептик не чинясь принял, немедленно присосавшись к нему.
   — После эопари всегда сильно мучает жажда, — пояснил он мне вполголоса.
   — У нас, — вежливо, но твердо заявила я, — почти не осталось времени.
   Антеннки Коупелапа дернулись. Они все еще обвивались одна вокруг другой — видимо, это было равноценно попыткам прийти в себя от чересчур крепкого сна.
   — Мы с сестрой чрезвычайно благодарны тебе за помощь, дорогой скептик. Теперь нам снова без тебя не обойтись. — Антеннки раскрутились с поразительным проворством — похоже, наш собеседник забеспокоился. Я знала, как с этим бороться. — Понимаешь, Коупелап, мы хотели бы, чтобы ты прошел с Раэль кое-какие тесты. Чтобы лучше понять, как клановцы действуют в м'хире.
   Желтые хохолки, так выделяющиеся на пурпурно-розовом фоне макиев, мгновенно встали торчком.
   Я не была полностью откровенна с Раэль и сказала ей лишь, что хочу убедиться, действительно ли приборы Коупелапа скрывают нас от наблюдателей. Однако в этом мы не преуспели. Вблизи приборы придавали м'хиру необычный, не сказать чтобы такой уж неприятный металлический привкус, едва различимый, да и то если знать, что искать, и уж определенно не способный заглушить другие ощущения. Таково было описание моей сестры, которое она передала мне мысленно.
   Другой тест скептика, тот самый, о котором мы не стали говорить Раэль, подтвердил то, на что я надеялась — и чего в то же время боялась. Присутствие моей сестры в м'хире не вызвало к себе лишнего внимания со стороны его обитателей. Привлекала ли их моя разбалансированная сила, или, еще хуже, восстанавливалась ли во мне Сила-Выбора — этого я знать не желала. Сейчас было не время. Сначала следовало заняться Морганом.
   Как только мы удостоверились в результатах, я вынесла этот вопрос на рассмотрение драпсков.
   — Капитан Макайри, — начала я, запасшись спокойствием и терпением, поскольку знала, что ни нажим, ни уговоры не возымеют на исполненного решимости макия никакого воздействия. — Скептик считает, что пребывание Раэль в м'хире не опасно ни для одной из нас.
   Я прошу разрешить ей сделать попытку связаться с наблюдателями.
   — Тебе это точно ничем не угрожает, Непостижимая? — Драпска, как и следовало ожидать, в первую очередь заботила безопасность члена племени, а не какой-то незнакомки, пусть даже и Непостижимой. — Ты дашь слово, что сама не станешь больше пытаться выйти на Благовонный путь в этом опасном месте?
   Я подумала о том, что поджидало меня там — причем с предвкушением, — и совершенно не покривила душой, когда пообещала:
   — Честное слово. Честное макийское, — добавила я, повинуясь какому-то импульсу, чтобы добавить своим словам весомости.
   Раэль переводила взгляд с меня на драпска. Когда снова настал мой черед, я легонько покачала головой, надеясь: она поймет, что эти существа почувствуют любую попытку невербального общения и не поверят — кстати, вполне обоснованно — моему обещанию.
   Капитан втянул в рот все щупальца до единого — новые уже успели отрасти настолько, что совершенно сравнялись со старыми, с облегчением заметила я. А не то пришлось бы объяснять Раэль еще и это. Затем два из них показались наружу со словами:
   — Мы снимем блокирующее поле, Непостижимая. Макии рады, что ты проявляешь благоразумие.
   — Да, кстати, — как можно небрежнее проговорила я, затаив дыхание. Здесь начиналась самая трудная часть, и я не была готова получить отказ. — Как только Раэль пошлет сообщение, ее местонахождение можно будет определить. Мы хотели бы немедленно покинуть корабль и отправиться в Джерши на поиски Балтира.
   — Покинуть корабль!
   Я видела, что мою сестру изумило единодушие, с которым драпски втянули в рот щупальца и закачались на месте.
   Прежде чем я успела что-либо возразить, из дальнего угла раздался низкий рокот:
   — С ней буду я.
   Гвидо, на котором в настоящее время восседали три макия, подошел ко мне, стряхивая по пути на пол своих пассажиров; те вскочили на ноги и без слова упрека потрусили прочь.