Дал Роалд. Дорога в рай (Рассказы)

   - Примерь-ка ее на себя.
   Он накинул ей горжетку на плечи, после чего отступил, чтобы выразить свое восхищение.
   - Прекрасно. Она тебе идет. Не у каждого есть норка, моя дорогая.
   - Нет, не у каждого.
   - Когда пойдешь в магазин, лучше оставляй ее дома, иначе подумают, что мы миллионеры, и станут драть с нас вдвое.
   - Постараюсь запомнить, Сирил.
   - Боюсь, что на Рождество тебе другого подарка не будет. Пятьдесят долларов - и без того несколько больше, чем я собирался истратить.
   Он повернулся, подошел к умывальнику и стал мыть руки.
   - Теперь беги, моя дорогая, и хорошо позавтракай где-нибудь. Я бы и сам составил тебе компанию, но в приемной меня дожидается старик Горман со сломанным зажимом в зубном протезе.
   Миссис Биксби двинулась к двери.
   Я убью оценщика, говорила она про себя. Я сейчас же пойду к нему в его лавку, швырну эту грязную горжетку ему в лицо, и если он не вернет мне мою шубу, я убью его.
   - Я тебе говорил, что приду сегодня поздно? - сказал Сирил Биксби, продолжая мыть руки.
   - Нет.
   - Пожалуй, не раньше половины девятого. А может, и в девять.
   - Да-да, хорошо. До свиданья.
   Миссис Биксби захлопнула за собой дверь.
   В этот самый момент мисс Палтни, секретарша-ассистентка, направляясь на обед, проплыла мимо нее по коридору.
   - Правда, чудесный день? - бросила на ходу мисс Палтни, сверкнув улыбкой.
   В походке ее была какая-то легкость, от нее пахло тонкими духами, и она выглядела королевой, самой настоящей королевой в прекрасной черной норковой шубе, которую Полковник подарил миссис Биксби.
   МАТОЧНОЕ ЖЕЛЕ
   - Меня это смертельно тревожит, Алберт, смертельно, - сказала миссис Тейлор.
   Она не отрывала глаз от ребенка, который лежал у нее на левой руке совершенно неподвижно.
   - Уверена, с ней что-то не так.
   Кожа на лице ребенка была прозрачна и сильно натянута.
   - Попробуй еще раз, - сказал Алберт Тейлор.
   - Ничего не получится.
   - Ты должна пробовать еще и еще раз, Мейбл, - настаивал он.
   Она взяла бутылочку из кастрюли с водой и вылила несколько капель молока на ладонь, пробуя, не горячее ли оно.
   - Ну же, - прошептала она. - Ну, девочка моя. Проснись и попей еще немножко.
   На столе рядом с ней стояла небольшая лампа, освещавшая все вокруг мягким желтым светом.
   - Ну пожалуйста, - говорила она. - Попей хотя бы немного.
   Муж наблюдал за ней, глядя поверх журнала. Она едва держалась на ногах от изнеможения, он это видел. Ее бледное продолговатое лицо, обычно невозмутимое и спокойное, еще более вытянулось, и на нем появилось выражение отчаяния. И все равно, со склоненной головой и глазами, устремленными на ребенка, она казалась удивительно красивой.
   - Вот видишь, - пробормотала она. - Бесполезно. Она не ест.
   Мейбл поднесла бутылочку к свету и, прищурившись, посмотрела, сколько молока убавилось.
   - И всего-то выпила одну унцию. А то и того меньше. Три четверти, не больше. Как раз чтобы не умереть. Алберт, меня это смертельно тревожит.
   - Я знаю, - сказал он.
   - Только бы выяснили, в чем причина.
   - Ничего страшного, Мейбл. Нужно набраться терпения.
   - Уверена, что-то тут не так.
   - Доктор Робинсон говорит, не надо тревожиться.
   - Послушай, - сказала она, поднимаясь. - Не станешь же ты говорить, что это естественно, когда шестинедельный ребенок весит на целых два фунта меньше, чем при рождении! Да ты взгляни на эти ноги! Кожа да кости!
   Крошечное дитя, не двигаясь, безжизненно лежало у нее на руках.
   - Доктор Робинсон сказал, чтобы ты перестала нервничать, Мейбл. Да и тот, другой врач то же самое говорил,
   - Ха! - воскликнула она. - Замечательно! Я, видите ли, должна перестать нервничать!
   - Успокойся, Мейбл.
   - А что, по его мнению, я должна делать? Относиться ко всему этому как к шутке?
   - Такого он не говорил.
   - Ненавижу докторов! Всех их ненавижу! - сквозь слезы проговорила Мейбл и, резко повернувшись, быстро вышла из комнаты с ребенком на руках.
   Алберт Тейлор не удерживал ее.
   Спустя короткое время он услышал, как она двигается в спальне прямо у него над головой - быстрые нервные шаги по линолеумному полу. Скоро звук шагов стихнет, и тогда он встанет и последует за ней, а когда войдет в спальню, то, как обычно, застанет ее сидящей возле детской кроватки. Она будет смотреть на ребенка, тихо плакать и ни за что не пожелает сдвинуться с места. "Она умирает от голода, Алберт", - скажет Мейбл. "Вовсе не умирает". - "Умирает. Я уверена, Алберт". - "С чего ты взяла?" - "Я знаю, что и ты так думаешь, только не хочешь признаться. Разве не так?"
   Теперь это повторялось каждый вечер.
   На прошлой неделе они снова отвезли ребенка в больницу. Врач внимательно осмотрел его и сказал, что ничего страшного нет.
   - Мы девять лет ждали ребенка, доктор, - сказала тогда Мейбл. - Я умру, если с ней что-то произойдет.
   Это было шесть дней назад, и с того времени девочка потеряла в весе еще пять унций.
   Однако сколько ни нервничай, это не поможет, подумал Алберт Тейлор. В таких вещах врачу нужно доверять. Он взял в руки журнал, который по-прежнему лежал у него на коленях, лениво пробежал глазами содержание и посмотрел, что там напечатали на этой неделе: "Среди майских пчел", "Изделия из меда", "Пчеловод и фармакология", "Из опыта борьбы с нозематозом", "Последние новости о маточном желе", "На этой неделе на пасеке", "Целебная сила прополиса", "Обратный ток крови", "Ежегодный обед британских пчеловодов", "Новости ассоциации".
   Всю свою жизнь Алберт Тейлор увлекался всем тем, что имеет хоть какое-то отношение к пчелам. Маленьким мальчиком он часто ловил их голыми руками и прибегал в дом, чтобы показать своей матери, а иногда пускал их ползать по своему лицу и шее, но самое удивительное, что он ни разу не был ужален. Напротив, пчелам, похоже, нравилось быть с ним. Они никогда не пытались улететь, и, чтобы избавиться от них, Алберт осторожно смахивал их пальцами. Но даже после этого они часто возвращались и снова усаживались ему на руку или на колено, туда, где была голая кожа.
   Его отец, каменщик, говорил, что от мальчика, должно быть, исходит какой-то колдовской дух и ничего хорошего из гипнотизирования насекомых не выйдет. Однако мать утверждала, что это дар Божий, и даже сравнивала Алберта со святым Франциском с его птицами. {Св. Франциск (1181/82 - 1226) настоящее имя Франческо ди Пьетри ди Бернардоне. Канонизирован 15 июля 1228 года. В истории известен факт, когда он читал проповеди птицам, которые его внимательно слушали.}
   Чем старше становился Алберт Тейлор, тем больше его увлечение пчелами превращалось в наваждение, и, когда ему исполнилось двенадцать лет, он построил свой первый улей. Следующим летом поймал первый рой. Через два года, в четырнадцать лет, на заднем дворе отцовского дома вдоль изгороди аккуратным рядком стояли пять ульев, и уже тогда, помимо обыкновенного добывания меда, он занялся выведением маток, пересаживанием личинок и прочими тонкими и сложными вещами.
   Работая с пчелами, Алберт никогда не разводил дым, не надевал перчатки на руки или сетку на голову. Между мальчиком и пчелами явно существовала взаимная симпатия, и в деревенских лавках и трактирах о нем начали говорить с чем-то вроде уважения. Люди все чаще приходили к нему в дом, чтобы купить меду.
   Когда ему было восемнадцать, он арендовал акр необработанной земли, тянувшейся вдоль вишневого сада, примерно в миле от деревни, и развернул свое дело. Теперь, одиннадцать лет спустя, у него было там уже шесть акров земли, а не один, двести сорок хорошо оборудованных ульев и небольшой дом, который он построил в основном своими руками. Он женился в двадцатилетнем возрасте, и, если не считать того, что они с женой девять с лишним лет ждали ребенка, все у них было удачно. Словом, все шло хорошо, пока не появилась эта странная девочка и не стала доводить их до безумия, отказываясь есть как следует и теряя в весе каждый день.
   Алберт оторвался от журнала и подумал о своей дочери.
   Этим вечером, например, когда она открыла глаза в самом начале кормления, он заглянул в них и увидел что-то такое, что до смерти его напугало, - взгляд какой-то затуманенный, отсутствующий, будто глаза и вовсе не соединены с мозгом, а просто лежат себе в глазницах, словно пара серых стеклянных шариков.
   Да много они понимают, эти врачи!
   Он придвинул к себе пепельницу и принялся медленно выковыривать спичкой пепел из трубки.
   Можно, конечно, отвезти ее в другую больницу, где-нибудь в Оксфорде например. Надо будет сказать об этом Мейбл, когда он поднимется наверх.
   Он слышал, как она двигается в спальне, но она, видимо, уже сняла туфли и надела тапки, потому что звук шагов был слабый.
   Алберт снова переключил свое внимание на журнал и продолжил чтение. Закончив читать статью под названием "Из опыта борьбы с нозематозом", он перевернул страницу и глянул на следующую - "Последние новости о маточном желе". Едва ли здесь будет что-то такое, чего он еще не знает.
   Что это за чудесное вещество, называемое маточным желе?
   Он взял жестяную коробку с табаком, лежавшую на столе, и стал набивать трубку, не отрываясь от чтения.
   "Маточное желе - особый продукт, выделяемый железистыми клетками пчел-кормилиц для питания личинок, как только они выводятся из яйца. Глоточные железы пчел вырабатывают это вещество практически по той же схеме, что и молочные железы позвоночных - молоко. Этот факт представляет значительный биологический интерес, потому что никакие другие насекомые в мире не обладают, насколько известно, подобным свойством".
   Все это давно известно, сказал он про себя, но за неимением другого занятия продолжал читать.
   "Маточное желе дается в концентрированном виде всем личинкам пчел в первые три дня после их появления на свет, но для тех, кому суждено стать трутнем или рабочей пчелой, к этому ценному продукту добавляется мед и цветочная пыльца. С другой стороны, личинки, которым суждено стать матками, в продолжение всей личиночной стадии своего развития усиленно питаются чистым маточным желе. Отсюда и его название".
   В спальне над ним звук шагов прекратился. В доме все стихло. Алберт чиркнул спичкой и поднес ее к трубке.
   "Маточное желе - вещество огромной питательной ценности, ибо, питаясь только им, личинка пчелы медоносной за пять дней увеличивает свой вес в тысячу пятьсот раз".
   Наверное, так и есть, подумал он, хотя никогда раньше почему-то не задумывался о том, насколько прибавляет в весе личинка по мере роста.
   "Ребенок семи с половиной фунтов за это время прибавил бы в весе до пяти тонн".
   Алберт Тейлор остановился и снова прочитал это предложение.
   Потом прочитал в третий раз.
   "Ребенок семи с половиной фунтов..."
   - Мейбл! - закричал он, вскакивая с кресла. - Мейбл! Иди сюда!
   Он выскочил в холл и, остановившись у лестницы, стал ей кричать, чтобы она спустилась.
   Ответа не было.
   Он взбежал по лестнице и включил на площадке свет. Дверь спальной была закрыта. Он пересек площадку, открыл дверь и заглянул в темную комнату.
   - Мейбл, - позвал он. - Ты можешь спуститься вниз? У меня появилась идея насчет нашей малышки.
   Лампа на площадке у него за спиной бросала слабый свет на кровать, и он смутно увидел ее, лежавшую на животе. Лицо было зарыто в подушку, а руками она обхватила голову. Она опять плакала.
   - Мейбл, - сказал Алберт, дотрагиваясь до ее плеча. - Пожалуйста, спустись вниз. Это может быть очень важно.
   - Уходи, - сказала она. - Оставь меня одну.
   - Ты разве не хочешь узнать, что у меня за идея?
   - О Алберт, я устала, - сквозь слезы проговорила она. - Я так устала, что вообще ничего не соображаю. Я больше так не могу. Мне не выдержать.
   Наступило молчание. Алберт медленно подошел к кроватке, в которой лежал ребенок, и заглянул в нее. Было слишком темно, чтобы разглядеть лицо девочки, но, наклонившись, он услышал, как она дышит, - очень слабо и быстро.
   - Когда ты будешь в следующий раз ее кормить? - спросил он.
   - Часа в два.
   - А потом?
   - В шесть утра.
   - Я сам покормлю ее, - сказал он. - А ты спи.
   Она не отвечала.
   - Забирайся в постель, Мейбл, и усни, хорошо? И не изводи себя. Следующие двенадцать часов я буду кормить ее сам. Ты доведешь себя до нервного истощения, если и дальше будешь так волноваться.
   - Да, - сказала она. - Я знаю.
   - Я беру соску, будильник и сейчас же ухожу в другую комнату, а ты ложись, расслабься и забудь о нас. Хорошо?
   Он уже катил кроватку к двери.
   - О Алберт, - всхлипнула Мейбл.
   - Ни о чем не волнуйся. Я все сделаю сам.
   - Алберт...
   - Да?
   - Я люблю тебя, Алберт.
   - Я тоже тебя люблю, Мейбл. А теперь спи.
   Алберт Тейлор увидел свою жену снова около одиннадцати часов утра.
   - О боже! - кричала она, сбегая по лестнице в халате и тапках. Алберт! Ты только посмотри на часы! Я проспала, наверное, не меньше двенадцати часов! Все в порядке? Ничего не случилось?
   Он молча сидел в кресле с трубкой и утренней газетой. Ребенок лежал на полу у его ног в переносной кроватке и спал.
   - Привет, дорогая, - улыбаясь, сказал он.
   Мейбл подбежала к кроватке и заглянула в нее.
   - Она что-нибудь ела, Алберт? Сколько раз ты ее кормил? В десять часов ее еще раз нужно было покормить, ты не забыл?
   Алберт Тейлор аккуратно свернул газету и положил на столик.
   - Я кормил ее в два часа ночи, - сказал он, - и она съела что-то с пол-унции. Потом я кормил ее в шесть утра, и она уже справилась с большей порцией, съев две унции...
   - Две унции! О Алберт, это просто здорово!
   - А десять минут назад мы еще раз поели. Вон бутылочка на камине. Осталась только одна унция. Она выпила три. Как тебе это нравится?
   Он гордо улыбался, довольный своим достижением.
   Его жена быстро опустилась на колени и посмотрела на ребенка.
   - Разве она не лучше выглядит? - нетерпеливо спросил он. - Посмотри, какие у нее пухлые щечки!
   - Может, это и глупо, - сказала Мейбл, - но мне действительно кажется, что это так. Ах, Алберт, ты просто волшебник. Как тебе это удалось?
   - Опасность миновала, - сказал он, - вот и все. Как и предсказывал доктор, самое страшное позади.
   - Молю Бога, что это так, Алберт.
   - Конечно, так. Вот увидишь, как быстро она будет теперь поправляться.
   Женщина с любовью смотрела на ребенка.
   - Да и ты гораздо лучше выглядишь, Мейбл.
   - Я чувствую себя прекрасно. Прости меня за прошлый вечер.
   - Давай-ка поступим так, - сказал он. - Теперь я буду кормить ее по ночам. А ты днем.
   Она взглянула на него и нахмурилась.
   - Нет, - сказала она. - Нет, этого я тебе не позволю.
   - Я не хочу, чтобы у тебя случился нервный срыв, Мейбл.
   - Ничего не случится, к тому же я хорошо выспалась.
   - Будет гораздо лучше, если мы разделим обязанности.
   - Нет, Алберт. Это моя обязанность, и я буду выполнять ее. То, что было этой ночью, больше не повторится.
   Наступило молчание. Алберт Тейлор вынул трубку изо рта и повертел ее в руках.
   - Хорошо, - сказал он. - В таком случае я освобожу тебя от дополнительной работы, вот и все, - буду стерилизовать бутылки, например. Может, хоть это тебе немного поможет.
   Она внимательно посмотрела на мужа, недоумевая, что это с ним вдруг произошло.
   - Видишь ли, Мейбл, я вот о чем подумал...
   - Да, дорогой?
   - До вчерашнего вечера я и пальцем не пошевелил, чтобы помочь тебе с ребенком.
   - Неправда.
   - Нет, правда. Поэтому я решил, что отныне буду выполнять свою часть работы. Я буду готовить для нее молочную смесь и стерилизовать бутылки. Хорошо?
   - Очень мило с твоей стороны, дорогой, но думаю, совсем не обязательно...
   - Не говори так! - вскричал он. - К чему все портить? Последние три раза я ее кормил, и ты только посмотри, каков результат! Когда следующее кормление? В два часа, так ведь?
   - Да.
   - У меня все готово, - сказал он. - И в два часа тебе нужно будет лишь сходить в кладовку, взять смесь с полки и подогреть. Разве это не помощь?
   Она поднялась с коленей и поцеловала Алберта в щеку.
   - Ты такой добрый, - сказала она. - С каждым днем я люблю тебя все сильнее и сильнее.
   Днем Алберт возился на солнце среди ульев. Вдруг он услышал, как жена зовет его из дома.
   - Алберт! - кричала она. - Алберт, иди сюда!
   Она бежала к нему по траве, усеянной лютиками.
   Он бросился ей навстречу, недоумевая, что могло произойти.
   - О Алберт! Отгадай, что случилось!
   - Что?
   - Я только что ее кормила, и она все съела!
   - Не может быть!
   - До капли! О Алберт, я так счастлива! Она поправляется! Опасность миновала, как ты и говорил!
   Она обвила его шею руками и стиснула в объятиях, а он стоял и похлопывал ее по спине, смеялся и говорил, какая она замечательная мать.
   - Ты придешь посмотреть, когда я буду ее кормить, может, она опять поест, а, Алберт?
   Он сказал ей, что ни за что этого не пропустит, и она снова рассмеялась, потом повернулась и побежала к дому, подпрыгивая и что-то напевая.
   В воздухе повисло некоторое напряжение, когда настало время шестичасового кормления. К половине шестого оба родителя уже сидели в гостиной, ожидая этой минуты. Бутылочка с молочной смесью стояла на камине в кастрюле с теплой водой. Ребенок спал в переносной кроватке на диване.
   Без двадцати шесть девочка проснулась и закричала во все горло.
   - Вот видишь! - воскликнула миссис Тейлор. - Она просит есть. Быстро бери ее, Алберт, и неси ко мне, но сначала дай-ка бутылку.
   Он протянул жене бутылку, а потом положил ребенка ей на колени. Мейбл осторожно коснулась губ ребенка концом соски. Девочка стиснула соску деснами и начала жадно высасывать содержимое бутылки.
   - О Алберт, разве это не здорово? - смеясь, сказала счастливая мать.
   - Потрясающе, Мейбл.
   Минут через семь-восемь содержимое бутылки исчезло в горле ребенка.
   - Ты умница, - проговорила миссис Тейлор. - Четырех унций как не бывало.
   Алберт Тейлор склонился над девочкой и внимательно посмотрел ей в лицо.
   - Знаешь что? - сказал он. - Похоже, она уже и в весе прибавила. Как ты думаешь?
   Мать глянула на девочку.
   - Тебе не кажется, Мейбл, что она выросла и пополнела по сравнению с тем, какой была вчера?
   - Может, и так, Алберт, я не знаю. Хотя скорее всего вряд ли за такое короткое время можно прибавить в весе. Главное, она нормально поела.
   - Опасность миновала, - повторил Алберт. - Думаю, тебе не следует теперь за нее волноваться.
   - Я и не собираюсь.
   - Хочешь, я схожу наверх и переставлю кроватку в нашу спальню, Мейбл?
   - Да, сделай это, пожалуйста, - сказала она.
   Алберт поднялся наверх и передвинул кроватку. Жена последовала за ним вместе с ребенком. Сменив пеленки, она бережно уложила девочку в кровать. Потом накрыла ее простыней и одеялом.
   - Ну разве она не хороша, Алберт? - прошептала Мейбл. - Разве это не самый прекрасный ребенок, которого ты видел в своей жизни?
   - Оставь ее, Мейбл, - сказал он. - Иди вниз и приготовь нам что-нибудь на ужин. Мы его оба заслужили.
   Поужинав, родители устроились в креслах в гостиной - Алберт со своим журналом и трубкой, миссис Тейлор с вязаньем. Однако по сравнению с тем, что происходило накануне вечером, это была совсем другая картина. Напряжение исчезло. Красивое продолговатое лицо миссис Тейлор светилось от радости, щеки розовели, глаза ярко блестели, а на губах застыла мечтательная умиротворенная улыбка. Поминутно она отрывала глаза от вязанья и с любовью глядела на мужа. А то и вовсе переставала стучать спицами и сидела совершенно неподвижно, глядя в потолок, прислушиваясь, не слышится ли наверху плач или хныканье. Но там было тихо.
   - Алберт, - спустя какое-то время произнесла Мейбл.
   - Да, дорогая?
   - А что ты мне хотел сказать вчера вечером, когда вбежал в спальню? Ты говорил, что тебя посетила какая-то идея насчет малышки.
   Алберт Тейлор опустил журнал на колени и лукаво ей улыбнулся.
   - Разве? - спросил он.
   - Да.
   Она ждала, что он что-нибудь еще скажет, но он молчал.
   - Что тут смешного? - спросила она. - Почему ты так улыбаешься?
   - Да забавно все это, - хмыкнул он.
   - Расскажи же мне, дорогой.
   - Не уверен, что стоит, - сказал он. - А вдруг ты мне не поверишь?
   Она редко видела, чтобы он выглядел таким довольным собой, и, подзадоривая его, улыбнулась ему в ответ.
   - Хотел бы я видеть твое лицо, Мейбл, когда ты узнаешь, что я собирался сказать.
   - Алберт, да в чем же дело?
   Он помолчал, обдумывая, с чего начать.
   - Ты согласна, что девочке лучше? - спросил он.
   - Конечно.
   - Ты согласишься со мной, что нежданно-негаданно она стала лучше есть, да и выглядит на сто процентов иначе?
   - Да, Алберт, это так.
   - Хорошо, - сказал он, расплываясь в улыбке. - Видишь ли, это я сделал.
   - Что сделал?
   - Вылечил ребенка.
   - Да, дорогой, я уверена в этом.
   Миссис Тейлор снова занялась вязанием.
   - Ты что, не веришь мне?
   - Разумеется, я тебе верю, Алберт. Это твоя заслуга, целиком и полностью твоя.
   - Тогда как же я это сделал?
   - Хм, - произнесла она, задумываясь. - Наверное, все дело только в том, что ты мастерски готовишь молочную смесь. С тех пор, как ты ее готовишь, девочке все лучше и лучше.
   - То есть ты хочешь сказать, что это своего рода искусство - готовить молочную смесь?
   - Выходит, так.
   Она продолжала вязать и тихо про себя улыбаться, думая о том, какие мужчины смешные.
   - Я открою тебе секрет, - сказал Алберт. - Ты совершенно права. Хотя, обрати внимание, важно не как готовить, а что добавлять в эту смесь. Ты понимаешь, Мейбл?
   Миссис Тейлор оторвалась от вязания и внимательно посмотрела на мужа.
   - Алберт, - проговорила она, - не хочешь ли ты сказать, что ты что-то добавлял в молоко ребенка?
   Он сидел и улыбался.
   - Да или нет?
   - Возможно, - сказал он.
   - Не верю.
   Его улыбка показалась ей несколько жестокой.
   - Алберт, - сказала жена. - Не шути так со мной.
   - Хорошо, дорогая.
   - Ты ведь ничего не добавлял ей в молоко, правда? Ответь нормально, по-человечески, Алберт. Для такого маленького ребенка это может иметь серьезные последствия.
   - Отвечу так. Да, Мейбл.
   - Алберт Тейлор! Да как ты мог?
   - Да ты не волнуйся, - ответил он. - Если ты так настаиваешь, я тебе все расскажу, но, ради бога, возьми себя в руки.
   - Пиво, - вскричала она. - Я знаю, это пиво.
   - Не нервничай так, Мейбл, прошу тебя.
   - Тогда что же?
   Алберт аккуратно положил трубку на столик и откинулся в кресле.
   - Скажи мне, - проговорил он, - ты случайно не слышала, чтобы я упоминал нечто под названием "маточное желе?"
   - Нет.
   - Это волшебная вещь, - сказал он. - Просто волшебная. А вчера вечером мне пришло в голову, что если я добавлю его немного в молоко ребенка...
   - Да как ты смеешь!
   - Успокойся, Мейбл, ты ведь еще даже не знаешь, что это такое.
   - И знать не хочу, - сказала она. - Как можно что-то добавлять в молоко крошечного ребенка? Ты что, с ума сошел?
   - Это совершенно безвредно, Мейбл, это вещество вырабатывают пчелы.
   - Об этом я могла бы и сама догадаться.
   - И оно настолько дорогое, что практически никто не может себе позволить использовать его. А если и используют, то только маленькую каплю за один раз.
   - И сколько ты дал нашему ребенку, могу я спросить?
   - Ага, - сказал он, - вот здесь-то весь секрет. Думаю, только за последние четыре кормления наш ребенок проглотил раз в пятьдесят больше маточного желе, чем съедают обычно. Как тебе это нравится?
   - Алберт, не морочь мне голову.
   - Клянусь, это правда, - гордо произнес он.
   Она пристально смотрела на него, наморщив лоб и слегка приоткрыв рот.
   - Знаешь, во что обойдется желе, если его покупать? В Америке однофунтовая баночка стоит почти пятьсот долларов! Пятьсот долларов! Дороже золота!
   Она с трудом соображала, о чем он говорит.
   - Я сейчас тебе докажу, - сказал он и, вскочив с кресла, подошел к книжному шкафу, где у него хранилась литература о пчелах.
   На верхней полке последние номера "Американского журнала пчеловода" аккуратными рядами стояли рядом с "Британским журналом пчеловода", "Разведением пчел" и другими изданиями. Он снял с полки последний номер "Американского журнала пчеловода" и отыскал страницу, где было напечатано рекламное объявление.
   - Вот, - сказал Алберт. - Как я тебе и говорил. "Продаем маточное желе - 480 долларов за фунтовую баночку, оптом".
   Он протянул ей журнал, чтобы она смогла прочитать, что там написано.
   - Теперь ты мне веришь? Такой магазин действительно существует в Нью-Йорке, Мейбл. О нем здесь как раз и говорится.
   - Но здесь не говорится о том, что можно подмешивать желе в молоко только что родившегося ребенка, - сказала она. - Не знаю, что нашло на тебя, Алберт, просто не знаю.
   - Но ведь желе помогло, разве не так?
   - Теперь я уже не уверена.
   - Да не будь же ты такой глупой, Мейбл. Ты ведь знаешь, что помогло.
   - Тогда почему другие не добавляют его в пищу своим детям?
   - Я тебе еще раз говорю, - сказал Алберт. - Оно слишком дорогое. Практически никто на свете не может себе позволить покупать маточное желе просто для того, чтобы его есть, кроме, может, одного-двух миллионеров. Покупают его крупные компании, чтобы производить женский крем для лица и прочие подобные вещи. Желе используют в качестве приманки. Добавляют немного в баночку с кремом для лица и продают как горячие пирожки по абсолютно баснословным ценам. Якобы оно разглаживает морщины.
   - И это действительно так?
   - Откуда мне знать, Мейбл? - сказал он, вновь усаживаясь в кресло. - Не в этом суть, а вот в чем. Только в последние несколько часов желе принесло столько пользы нашей маленькой девочке, что я думаю, мы должны продолжать давать ей его. Не прерывай меня, Мейбл. Дай мне закончить. У меня двести сорок ульев, и если хотя бы сто из них будут работать на маточное желе, мы сможем давать дочери столько, сколько нужно.