Страница:
После долгих поисков он остановился перед довольно неказистым домом на Первой улице. В доме было тихо. Подъехал экипаж, вышли двое мужчин и направились к двери. Ее открыл высокий швейцар. Он улыбнулся джентльменам и впустил их внутрь.
Сет тоже постучал. Швейцар оглядел его с ног до головы:
— Да?
— Я никого не знаю в Сан-Франциско, только сегодня приехал, но я слышал, что в доме мадам Николь можно поразвлечься.
— Минутку, сэр, я узнаю.
Он закрыл дверь. Но она почти сразу же отворилась, и Сет увидел толстенную женщину с прекрасными черными волосами.
— Разумеется, вы мадам Николь, — и Сет поклонился. И внимательно оглядел ее прелести.
Она почувствовала себя польщенной ею вниманием и даже красивой.
— Сет Блэйк, мэм, к вашим услугам.
— Хорошо, мистер Блейк. Эдвард сказал, что вы хотели бы посетить мое скромное заведение.
Он улыбнулся, и на его щеках появились глубокие ямочки.
— Мистер Блейк, должна вам сказать, что вы сможете увлечь любую мою девушку. — И ее глаза обшарили его мощную грудь. — Да я и сама с удовольствием бы вами занялась.
Движением собственницы она взяла его под руку и повела в большую гостиную.
— Вы долго пробудете в городе, мистер Блейк?
— Еще не знаю. У меня ранчо в Нью-Мехико. Но я решил поработать старателем на здешних золотых приисках.
Она подвела его к столу, уставленному разнообразными закусками и винами. Но он отклонил приглашение подкрепиться, и она продолжила расспросы.
А скажите, мистер Блейк, каковы ваши вкусы? У меня много красивых девушек.
— Знаете, я сегодня видел одну и она меня заинтересовала. Кажется, она у вас работала — маленькая блондинка с голубыми глазами. Сейчас она будто бы работает на какою-то коллекционера?
— Ах, вы о Морган. — улыбнулась Николь — Да, она здесь была некоторое время назад. Но ее сразу же купили.
— Купили?
— Да Дважды в год я устраиваю аукционы по продаже красивых молодых женщин Приобретает даму тот, кто больше заплатит. А Морган была самой красивой из всех, что я продала в Сан-Франциско.
Николь не заметила, как на щеках его заходили желваки. До этою разговора он еще надеялся, что те мужчины в салуне солгали.
— Так, значит, она у вас работала? Николь не захотела признаваться красивому и, возможно, богатому молодому человеку, что такая красивая девушка никогда не обслуживала посетителей. Как бы не пострадала ее репутация от излишней откровенности, и она ответила:
— Да, и на меня работают многие красивые молодые женщины. Позвольте представить вам некоторых.
Она хлопнула в пухлые ладошки, и вошли три женщины, все в легких, почти прозрачных платьях.
Николь общалась с мужчинами и понимала их потребности. Но этого молодого человека волновало нечто другое, что-то более глубокое, чем желание женской близости.
На вошедших он едва взглянул. Николь знаком их удалила.
— Сет, я вас не знаю, но мне кажется, я догадываюсь, что вас беспокоит. Вы влюблены.
Сет насмешливо вздернул бровь.
— Идите к ней и расскажите о своей любви. Возьмите ее силой, если на то пошло, но пусть она узнает, что вы к ней чувствуете.
Да, пусть Морган узнает, что он к ней чувствует! Да, он ей все расскажет. Он расскажет ей, как сильно он ее ненавидит.
Сет улыбнулся:
— Да, вы, наверное, правы. Покойной ночи, мадам Николь.
Когда он ушел, Николь рассмеялась. Хотела бы она быть той молодой женщиной. Как, наверное, чудесно оказаться в его объятиях.
Жаннетта задула лампу в комнате Морган, радуясь, что та наконец-то уснула. Она тихонько притворила дверь и сошла вниз к себе.
Сет бесшумно отворил высокие двустворчатые окна и вошел в спальню. Даже при лунном свете можно было заметить, как прекрасно ее убранство. Он подошел к туалетному столику, потрогал щетку и гребень, медля на пути к кровати.
Волосы ее рассыпались на постели. Она лежала, зажав одну прядь в кулаке, и тихонько всхлипывала во сне, словно плакала.
Он протянул руку и коснулся золотистых волос одним пальцем. Какие мягкие! Он забыл, какие мягкие у нее волосы. Она пошевельнулась, скинув одеяло ниже талии. На ней был шелковый халат густого абрикосового цвета. Завязки впереди распустились, и он увидел мягкий абрис груди.
И в одно мгновение в памяти промелькнуло множество воспоминаний: вот Морган загорает на скале в каньоне, Морган готовит ему завтрак, а потом, сидя у него на коленях, кормит его с ложечки.
А потом была ее записка. Всего несколько слов, в которой сообщалось, что она любит Джоакина.
Взгляд его стал жестким. Он протянул руки, чтобы стиснуть ее горло, но остановился. Он ее любил, он полюбил ее с первого взгляда. Он обуздывал себя, пока она решала, быть ей женщиной или нет. Он ждал, он следил за ней, и это продолжалось долгое время. Он убил из-за нее трех человек. Кота и двух его дружков, когда они спокойно сидели у костра. Он даже не дал им шанс защитить себя. Он их убил и уехал прочь. Из-за нее!
И он начал снимать сюртук. Раздевшись, Сет поднял край одеяла и лег в постель рядом с Морган.
Он начал нежно ласкать ее мягкую грудь. Он коснулся губами ее губ, едва-едва, только чтобы почувствовать их сладость, а затем слегка стал посасывать нижнюю губку. Во сне Морган ощутила это долгожданное, желанное прикосновение. Она прижалась к нему, и губы ее раскрылись. Он кончиком языка обвел их контур.
Затем его чувственные поцелуи проделали дорожку к мочке уха. И он тихонько прикусил ее.
— Морган, — прошептал он. Она прижалась еще теснее.
— Mi querida.
Она медленно, томно открыла глаза и подняла руки, чтобы обнять его огромные плечи Но тут ее глаза округлились, и она едва не закричала. Сет. поцелуем зажал ей рот. В глазах у нее появился страх, и она стала вырываться.
Он быстро положил ей пальцы на губы.
— Ты что, не узнала своего мужа? Морган долгим взглядом окинула его, и затем слезы хлынули у нее из глаз.
— Сет, я же знала, что это ты. Я знала. О Сет! Что с тобой случилось? — И она привлекла его к себе. — Сет, я тебя люблю. Я так тебя люблю. — Она не могла видеть, как у него сжались челюсти и как похолодел взгляд. — Сет, значит, Джоакин все-таки признался, что он…
Но он опять зажал ей рот поцелуем. Глаза у него потемнели от страсти.
— Это потом, милая, потом ты мне все-все расскажешь.
У нее возникло внезапное подозрение. Но он был так настойчив.
— Ты скучала по мне? Ты обо мне думала?
Его руки ласкали все ее тело, наполняя его нестерпимым, болезненным желанием. Она прижала его к себе тесно-тесно, изогнувшись дугой.
— Да, о да, — прошептала она ему на ухо, одновременно целуя его, и зажала губами мочку.
— Ты меня хочешь, да, Морган?
Опять у нее возникло какое-то ужасное предчувствие, какое-то сомнение. Что-то в нем казалось ей странным.
Он снял с нее халат. Ее тело неистово желало его близости. О, пусть он ее возьмет. Его ласки все больше распаляли ее. Она вся была сейчас только тело, и тело ощущало только желание.
Его губы скользили по ее шее Она почувствовала на себе его тяжесть и притиснула к себе еще ближе. Он чувствовал, как она его хочет, но целовал все медленнее.
— Сет, Сет, — стонала она.
А его губы странствовали по ее телу: вот он поцеловал обе ее груди, крепко сжимая рукой ее ищущие пальцы, а другой поглаживал внутреннюю часть бедер. А губы спускались все ниже и ниже и всю ее покрывали поцелуями.
Но вот он достиг ее ног и расцеловал большие пальцы, слегка покусывая их.
— О Сет, пожалуйста, сейчас, сейчас.
Он резко повернул нее вниз лицом и зубами, языком и губами прошелся по гладкой, совершенной коже. Сверху вниз и снизу вверх, дойдя опять до шеи, он снова повернул ее навзничь и соединился с ней, не отрывая губ от ее рта, чтобы приглушить ее громкие стоны. Их тела слились в одно, и они вместе достигли вершины.
С минуту они лежали тихо, в упоении.
Сет опять стал целовать ее шею, ее веки.
Тело Морган пылало как в огне. Все чувства теперь перешли в кончики пальцев, все нервы чудесно напряглись. Она ощупывала тело Сета, его длинную спину, лаская каждый мускул, наслаждаясь теплотой его кожи. Она поцеловала его в шею, провела языком по каждой жилочке. Ее пальцы ненадолго застряли в густых волосах на груди, губы следовали за пальцами. Они коснулись его мужской плоти и помедлили там, и нежно поглаживали ее, пока не раздались глухие постанывания.
Она легла на него, и на этот раз тихо и медленно они вместе достигли новых высот желания, и наконец иссякли оба в объятиях друг друга, насытившись вполне.
Счастливая Морган спала, прижавшись щекой к его груди, а его волосы щекотали ей нос. От этого первого за многие месяцы блаженного сна ее пробудил негромкий голос Сета:
— А с мужчинами у мадам Николь ты то же самое делала?
— М-м-м? — Она уютно прижалась к нему. Сет рядом с ней, он жив, он в ее объятиях. И она поцеловала его грудь.
— А Джоакин хороший любовник? Ты также ерзала под ним и впивалась в него? Она широко раскрыла глаза:
— Сет, неужели я должна говорить тебе…
Он резко оттолкнул ее:
— Нет, это я тебе должен кое-что сказать. Я все о них знаю. Я знаю о мадам Николь.
Она прижала руку ко рту, глаза еще расширились:
— Нет…
Он встал с кровати и протянул руку, ища одежду.
— А ну-ка расскажи, как ты вела себя с ними? Так же, как со мной? Да? Неудивительно, что ты такая дорогая шлюха. Расскажи, как тебе нравились твои партнеры? И тебя выбирали они или ты сама подыскивала себе подходящих?
— Нет, — прошептала она со слезами на глазах. Она встала на колени в кровати, и влажные, спутанные волосы окутали ее всю.
— Нет, Сет. Это все не так.
— Ладно уж, мэм. Вы, конечно, соблазнительны. И не думаю, чтобы вы вот так умоляли очень многих. Интересно, это очень уязвит ваше самолюбие, если я сейчас вас покину? Ведь раньше, как мне известно, уходили прочь всегда вы.
Она захлебывалась от рыданий, все тело ее сотрясалось.
Сет почти заколебался, но в следующую минуту схватил шляпу и подошел к французскому окну:
— Помните, некоторое время назад вы оставили свет в окошке, чтобы я знал, как влезть к вам на балкон? Ирония судьбы, да?
Он помедлил, пошарил в кармане сюртука и вынул несколько золотых. И швырнул их на пол у кровати:
— Можешь поделиться со своим дружком-декоратором. Прощай, жена.
Он вымолвил это слово, отвратительно улыбнувшись. И через мгновение уже перелез через балкон.
Спустя час, когда в спальню вошел Терон, больная его была спокойна и тихо сидела, откинувшись на спинку кровати. Но он сразу почувствовал что-то неладное. Пусть бы лучше она билась в истерике, а не сидела вот так, в ледяном спокойствии. Он сел рядом, взял ее холодную маленькую руку в свои.
— В чем дело?
Она взглянула на него и улыбнулась. Такой улыбки у нее Терон прежде не видел, и холодок пробежал у него по спине.
— Мне только что нанес визит мой муж, человек, которого я так любила, человек, о котором я думала и мечтала день и ночь. — Голос у нее был ровный и невыразительный. — Он использовал меня, он вызвал ответное желание, а после оскорбил и обвинил в сношениях со многими другими мужчинами.
— Морган, я что-то не понимаю. Зачем ему понадобилось так тебя оскорблять? Неужели он не понял характер наших отношений?
Она рассмеялась:
— Не думаю, чтобы мой муж хоть что-нибудь понимал. Он не позволил мне ничего объяснить. Он все видит в искаженном свете.
И Морган стала рассказывать Терону о перипетиях своего брака, о том, как Сет ее ревновал, и о предательстве Джоакина.
— И он даже не спросил тебя, не подложная ли это записка? И ему не пришло в голову, что тебя могли заставить ее написать?
— Нет, он меня поймал и осудил — а я не виновна. И я ни о чем больше не хочу говорить.
Он испугался, увидев ее взгляд. У нее всегда находилось для всех доброе слово. Всегда она улыбалась. Сейчас ее губы искажала презрительная, злая усмешка.
— Может быть, мы найдем его. Найдем и расскажем все, что с тобой произошло на самом деле и что ты ни в чем случившемся не виновата.
Она повернулась, и глаза ее сверкнули:
— То есть это я должна буду к нему пойти и доказывать, что я невиновна? А что еще я должна буду сделать: умолять его, просить, чтобы он меня простил — за что? За то, чего не было? Я любила его, и он вполне это мог усвоить сегодня ночью. Я повторила ему, что люблю его и сейчас, но он не обратил на это внимания. Он поверил, что я была проституткой в борделе Николь. А что, если бы я была ею? Что, если бы его чистую малютку Морган насильно бы запачкали другие мужчины? Я что, должна была бы в этом случае покончить самоубийством? Он настолько мной не дорожит, что даже не захотел выслушать меня и узнать, что случилось за все это время.
Она перевела дыхание и откинулась на подушки.
— Нет, он не тот человек, за которого я его принимала. И больше я не хочу даже имени его слышать.
— Морган, пожалуйста, выслушай…
— А сейчас я хочу спать. Наверное, завтра миссис Фаррел пожелает все-таки обсудить с нами убранство ее столовой. И я хочу набраться сил, чтобы противостоять ее вкусам. Покойной ночи.
Терон поцеловал ее в лоб, задул лампу и вышел.
Морган заснула. Засыпая, она видела спину Сета в тот момент, как он перелезал через балкон.
Морган все больше времени и сил отдавала работе с Тероном. Следующие несколько месяцев она старалась не думать о Сете, теперь, будучи уверенной в том, что он жив. Как он живет? Есть ли у него любовница? Заботится ли о нем какая-нибудь другая женщина?
Ей надо было только найти его, рассказать, что Джоакин силой заставил ее написать записку и что у нее не было никаких других мужчин… Нет! Как это она даже думать смеет о том, чтобы его умолять! Он тщеславный, грубый человек, и она перед ним не будет унижаться.
Постепенно клиенты Терона заметили перемену, происходившую в ней. Раньше мужские заигрывания она встречала смехом и шутками. Теперь она почти издевалась над ними. Она больше не отвечала на их похвалы дружескими увещеваниями.
Вечера, которые она проводила с Тероном, проходили теперь в грустном молчании. Раньше они почти все время были вместе, теперь Терон иногда коротал вечера в одиночестве.
— Убери это, Жаннетта. Меня тошнит от одного только вида еды.
Жаннетта поставила поднос на туалетный столик и потрогала лоб Морган.
— Перестань. Со мной все в порядке. Я просто не хочу есть.
Жаннетта была спокойна, от Терона она узнала о вторжении Сета к жене.
— Да, мэм, с вами все в порядке. А еще через несколько месяцев, смею сказать, все будет в еще большем порядке.
— Месяцев! Не глупи! Просто мне как-то не по себе. Несколько дней отдохну и поправлюсь.
— Да, месяцев этак через шесть вы совершенно поправитесь.
— Шесть месяцев! Жаннетта, перестань болтать всякие нелепости и лучше убери еду. Меня выворачивает от одного ее запаха.
И тут она побледнела. И молча встретила пристальный взгляд Жаннетты.
Улыбаясь, горничная взяла поднос и пошла к двери:
— Мистер Шоу, разумеется, попросит доктора осмотреть вас и определить точный срок. Но я уверена, что он подтвердит мои слова.
Оставшись одна, Морган прилегла на постель.
— Нет, не может быть, — прошептала она. И потрогала живот. Он был, как всегда, тугой, но слегка округлился: — Ребенок… А что я буду делать с ребенком? С ребенком, чей отец ненавидит его мать? — Она вспомнила собственное безотцовское детство. Это было не очень приятно — расти в доме, где не было отца.
Визит доктора подтвердил предположение Жаннетты.
Терон пришел в восторг от этой новости:
— Ребенок в доме! Восхитительно! Чудесно! Мы сделаем детскую в комнате для гостей. Китайский интерьер, а? Что ты скажешь? Ну я, конечно, очень люблю все китайское. Но можно и в итальянском стиле чистые, струящиеся линии! А цвет! Ну можно в оранжевых тонах или желтых. А можно и в холодных.
— Терон, ну пожалуйста, угомонись. Ведь я только сейчас обо всем узнала и еще не придумала, что теперь делать.
— Что делать? Ну разумеется, ты останешься здесь. И мы с Жаннеттой будем о тебе заботиться. Пойдем, Жаннетта, пусть Морган отдохнет. Утром увидимся. Я тоже, надо сказать, устал. Столько волнующих событий за один день.
Оставшись в одиночестве, Морган стала лихорадочно обдумывать положение. Ребенок, ее собственное дитя. Она улыбнулась. Да, она хочет, она очень хочет, чтобы он был. Ей нужно о ком-то заботиться, для кого-то жить.
Но как же ее или его вырастить и воспитать?
Жить с Тероном приятно, однако ребенку нужна не только мать, меблирующая лучшие дома, мать, которую исподтишка стараются ущипнуть местные богатей. А вдруг ребенок узнает, что ее продавали с аукциона в борделе? И как обстоит сейчас дело с наследством отца? Долгое время она совсем об этом не думала, но если родится ребенок, надо, чтобы он рос, ни в чем не нуждаясь.
Она поедет в Албукерк и встретится с отцовскими поверенными. А потом с ребенком уедет обратно в Кентукки, в Трагерн-Хауз. У нее навернулись слезы при воспоминании о Трагерн-Хаузе. Много раз, когда она бывала так счастлива с Сетом, она смеялась при мысли о Трагерн-Хаузе и думала, каким одиноким и заброшенным он бы показался ей, живи она там одна. Ах, но теперь ведь она не будет одна. С ней будет ее ребенок.
Целую неделю Морган убеждала Терона в разумности своего плана. Она вернется в Нью-Мехико, а потом — в Кентукки.
— Морган, но как же ты можешь уехать? Ты для меня как младшая сестра. Что за жизнь будет без тебя? Пожалуйста, останься.
И ей не так-то легко было оставить Терона и отказаться от роскошного образа жизни, который он ей обеспечивал. Ведь уехав, она должна сама себя содержать, сама заботиться о себе и принять ответственность за новую жизнь.
Между золотыми приисками Калифорнии и Санта-Фе недавно стал ходить дилижанс, и Терон оплатил ее проезд.
Расставались со слезами.
— Если тебе что-нибудь понадобится, ты знаешь, где живет твой друг, — сказал Терон, когда она поднималась в дилижанс по высоким ступенькам.
Путь до Санта-Фе показался ей ужасным. Дилижанс трясло, он подпрыгивал и раскачивался на камнях, а на дороге их были тысячи.
Длительные остановки были только тогда, когда меняли лошадей, и пассажиры вынуждены были хватать все, что попадется, чтобы запастись едой в дорогу. На окнах были только холщовые занавески, но в дилижансе было невыносимо душно от скученных, немытых и потеющих людей. Сначала пассажиры разговаривали между собой, а один мужчина усиленно пытался завладеть вниманием Морган, но через несколько дней все уже были слишком усталы, чтобы говорить. Сначала Морган старалась держать лицо и руки в чистоте, но когда грязь ручьями потекла.
Когда они приехали в Санта-Фе, она так устала.
— Позвольте вам помочь.
— Морган! — И Фрэнк подхватил ее на руки.
Ее глаза затуманились.
— С тех пор случилось так много всего…
— Эй девчушка! — Он снова схватил ее в объятия. — Не смотри на меня зверем Я все знаю.
— Уверен?
— Конечно. Достаточно было понаблюдать за вами обоими, как вы ходили вокруг да около.
— Нет, на ранчо Колтера я не поеду.
— Теперь помолчи, а я о тебе позабочусь. Твое ослиное упрямство со мной не пройдет. Завтра ты отправишься на ранчо. Там твое место, тем более — того, которого ты носишь.
Она широко раскрыла глаза.
Фрэнк засмеялся:
— Я за дамами всегда это примечаю. Ты такая как прежде, только животик округлился. Но я знаю отчего это бывает — сам смастерил шестерых ребятишек.
Морган испытала чувство огромной благодарности к нему. Она с удовольствием подчинилась его воле, а он попросил приготовить для нее горячую ванну и подать обед прямо в комнату. Оставшись одна, она вымылась, а потом с жадностью съела все, что принесли. Было всего шесть вечера когда она без сил упала на мягкую кровать.
Поздним вечером Фрэнк приехал за ней в фургоне. Она отдохнула, чувствовала себя решительной и сильной и сказала, что не поедет на ранчо Сета но Фрэнк и слышать об этом не желал:
— Это твой дом. И ты, конечно, поедешь.
— Но, Фрэнк, мне надо в Албукерк, повидаться с поверенными отца.
— Прекрасно, ты поедешь туда потом, но сначала ты отправишься домой. Люпита тебя встретит с распростертыми объятиями и жарким из черепахи А большего и ожидать нельзя.
Морган помрачнела:
— А как насчет Джейка? И Пола? Они тоже встретят меня распростертыми объятиями? Женщину, которая сбежала с другим мужчиной? Ведь ты даже не знаешь наверняка, что ребенок этот от Сета.
Фрэнк ухмыльнулся:
— Да, ты еще упрямее, чем прежде. Для меня достаточно знать, что это твой малыш. А если вы какое-то время жили в одном городе и не Сет отец ребенка, значит, он сам в том и виноват, а вовсе не ты. А теперь, если ты покончила с ленчем, нам надо двигаться.
Во время долгого пути на колтеровское ранчо Морган старалась не думать, как ее там встретят. Они говорили о семье Фрэнка, которую Морган не знала, о жизни в Нью-Мехико. Морган рассказывала, как каждую неделю в Сан-Франциско приезжают сотни людей. Она рассказывала ему о Тероне, об их совместной работе.
Фрэнк смеялся, слушая забавные истории о богачах, которые не знают, как распорядиться своими деньгами.
Люпита услышала, что приближается фургон, еще прежде, чем увидела его, и медленно пошла навстречу.
С тех пор как уехали Сет и Морган, здесь многое переменилось. Здесь больше не смеялись. Джейк и она молча ели в большой кухне, а Пол уносил еду с собой. Ему не по нраву была их постоянная мрачность.
Люпита сразу же узнала Фрэнка и подумала, что он привез с собой свою старшую дочь. Но что-то в маленькой фигурке показалось ей знакомо, и она вздрогнула.
— Не может быть, — прошептала она. И в следующую минуту уже бежала к фургону. — Сеньора Колтер! Вы приехали!
И высокая женщина просто-напросто сняла Морган с фургона. Они крепко обнялись.
— Люпита, ты бы поосторожнее обращалась с нашей будущей мамашей.
Люпита раскрыла рот и отстранила Морган на расстояние руки, чтобы получше ее разглядеть. И опять бросилась обнимать.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Сет тоже постучал. Швейцар оглядел его с ног до головы:
— Да?
— Я никого не знаю в Сан-Франциско, только сегодня приехал, но я слышал, что в доме мадам Николь можно поразвлечься.
— Минутку, сэр, я узнаю.
Он закрыл дверь. Но она почти сразу же отворилась, и Сет увидел толстенную женщину с прекрасными черными волосами.
— Разумеется, вы мадам Николь, — и Сет поклонился. И внимательно оглядел ее прелести.
Она почувствовала себя польщенной ею вниманием и даже красивой.
— Сет Блэйк, мэм, к вашим услугам.
— Хорошо, мистер Блейк. Эдвард сказал, что вы хотели бы посетить мое скромное заведение.
Он улыбнулся, и на его щеках появились глубокие ямочки.
— Мистер Блейк, должна вам сказать, что вы сможете увлечь любую мою девушку. — И ее глаза обшарили его мощную грудь. — Да я и сама с удовольствием бы вами занялась.
Движением собственницы она взяла его под руку и повела в большую гостиную.
— Вы долго пробудете в городе, мистер Блейк?
— Еще не знаю. У меня ранчо в Нью-Мехико. Но я решил поработать старателем на здешних золотых приисках.
Она подвела его к столу, уставленному разнообразными закусками и винами. Но он отклонил приглашение подкрепиться, и она продолжила расспросы.
А скажите, мистер Блейк, каковы ваши вкусы? У меня много красивых девушек.
— Знаете, я сегодня видел одну и она меня заинтересовала. Кажется, она у вас работала — маленькая блондинка с голубыми глазами. Сейчас она будто бы работает на какою-то коллекционера?
— Ах, вы о Морган. — улыбнулась Николь — Да, она здесь была некоторое время назад. Но ее сразу же купили.
— Купили?
— Да Дважды в год я устраиваю аукционы по продаже красивых молодых женщин Приобретает даму тот, кто больше заплатит. А Морган была самой красивой из всех, что я продала в Сан-Франциско.
Николь не заметила, как на щеках его заходили желваки. До этою разговора он еще надеялся, что те мужчины в салуне солгали.
— Так, значит, она у вас работала? Николь не захотела признаваться красивому и, возможно, богатому молодому человеку, что такая красивая девушка никогда не обслуживала посетителей. Как бы не пострадала ее репутация от излишней откровенности, и она ответила:
— Да, и на меня работают многие красивые молодые женщины. Позвольте представить вам некоторых.
Она хлопнула в пухлые ладошки, и вошли три женщины, все в легких, почти прозрачных платьях.
Николь общалась с мужчинами и понимала их потребности. Но этого молодого человека волновало нечто другое, что-то более глубокое, чем желание женской близости.
На вошедших он едва взглянул. Николь знаком их удалила.
— Сет, я вас не знаю, но мне кажется, я догадываюсь, что вас беспокоит. Вы влюблены.
Сет насмешливо вздернул бровь.
— Идите к ней и расскажите о своей любви. Возьмите ее силой, если на то пошло, но пусть она узнает, что вы к ней чувствуете.
Да, пусть Морган узнает, что он к ней чувствует! Да, он ей все расскажет. Он расскажет ей, как сильно он ее ненавидит.
Сет улыбнулся:
— Да, вы, наверное, правы. Покойной ночи, мадам Николь.
Когда он ушел, Николь рассмеялась. Хотела бы она быть той молодой женщиной. Как, наверное, чудесно оказаться в его объятиях.
Жаннетта задула лампу в комнате Морган, радуясь, что та наконец-то уснула. Она тихонько притворила дверь и сошла вниз к себе.
Сет бесшумно отворил высокие двустворчатые окна и вошел в спальню. Даже при лунном свете можно было заметить, как прекрасно ее убранство. Он подошел к туалетному столику, потрогал щетку и гребень, медля на пути к кровати.
Волосы ее рассыпались на постели. Она лежала, зажав одну прядь в кулаке, и тихонько всхлипывала во сне, словно плакала.
Он протянул руку и коснулся золотистых волос одним пальцем. Какие мягкие! Он забыл, какие мягкие у нее волосы. Она пошевельнулась, скинув одеяло ниже талии. На ней был шелковый халат густого абрикосового цвета. Завязки впереди распустились, и он увидел мягкий абрис груди.
И в одно мгновение в памяти промелькнуло множество воспоминаний: вот Морган загорает на скале в каньоне, Морган готовит ему завтрак, а потом, сидя у него на коленях, кормит его с ложечки.
А потом была ее записка. Всего несколько слов, в которой сообщалось, что она любит Джоакина.
Взгляд его стал жестким. Он протянул руки, чтобы стиснуть ее горло, но остановился. Он ее любил, он полюбил ее с первого взгляда. Он обуздывал себя, пока она решала, быть ей женщиной или нет. Он ждал, он следил за ней, и это продолжалось долгое время. Он убил из-за нее трех человек. Кота и двух его дружков, когда они спокойно сидели у костра. Он даже не дал им шанс защитить себя. Он их убил и уехал прочь. Из-за нее!
И он начал снимать сюртук. Раздевшись, Сет поднял край одеяла и лег в постель рядом с Морган.
Он начал нежно ласкать ее мягкую грудь. Он коснулся губами ее губ, едва-едва, только чтобы почувствовать их сладость, а затем слегка стал посасывать нижнюю губку. Во сне Морган ощутила это долгожданное, желанное прикосновение. Она прижалась к нему, и губы ее раскрылись. Он кончиком языка обвел их контур.
Затем его чувственные поцелуи проделали дорожку к мочке уха. И он тихонько прикусил ее.
— Морган, — прошептал он. Она прижалась еще теснее.
— Mi querida.
Она медленно, томно открыла глаза и подняла руки, чтобы обнять его огромные плечи Но тут ее глаза округлились, и она едва не закричала. Сет. поцелуем зажал ей рот. В глазах у нее появился страх, и она стала вырываться.
Он быстро положил ей пальцы на губы.
— Ты что, не узнала своего мужа? Морган долгим взглядом окинула его, и затем слезы хлынули у нее из глаз.
— Сет, я же знала, что это ты. Я знала. О Сет! Что с тобой случилось? — И она привлекла его к себе. — Сет, я тебя люблю. Я так тебя люблю. — Она не могла видеть, как у него сжались челюсти и как похолодел взгляд. — Сет, значит, Джоакин все-таки признался, что он…
Но он опять зажал ей рот поцелуем. Глаза у него потемнели от страсти.
— Это потом, милая, потом ты мне все-все расскажешь.
У нее возникло внезапное подозрение. Но он был так настойчив.
— Ты скучала по мне? Ты обо мне думала?
Его руки ласкали все ее тело, наполняя его нестерпимым, болезненным желанием. Она прижала его к себе тесно-тесно, изогнувшись дугой.
— Да, о да, — прошептала она ему на ухо, одновременно целуя его, и зажала губами мочку.
— Ты меня хочешь, да, Морган?
Опять у нее возникло какое-то ужасное предчувствие, какое-то сомнение. Что-то в нем казалось ей странным.
Он снял с нее халат. Ее тело неистово желало его близости. О, пусть он ее возьмет. Его ласки все больше распаляли ее. Она вся была сейчас только тело, и тело ощущало только желание.
Его губы скользили по ее шее Она почувствовала на себе его тяжесть и притиснула к себе еще ближе. Он чувствовал, как она его хочет, но целовал все медленнее.
— Сет, Сет, — стонала она.
А его губы странствовали по ее телу: вот он поцеловал обе ее груди, крепко сжимая рукой ее ищущие пальцы, а другой поглаживал внутреннюю часть бедер. А губы спускались все ниже и ниже и всю ее покрывали поцелуями.
Но вот он достиг ее ног и расцеловал большие пальцы, слегка покусывая их.
— О Сет, пожалуйста, сейчас, сейчас.
Он резко повернул нее вниз лицом и зубами, языком и губами прошелся по гладкой, совершенной коже. Сверху вниз и снизу вверх, дойдя опять до шеи, он снова повернул ее навзничь и соединился с ней, не отрывая губ от ее рта, чтобы приглушить ее громкие стоны. Их тела слились в одно, и они вместе достигли вершины.
С минуту они лежали тихо, в упоении.
Сет опять стал целовать ее шею, ее веки.
Тело Морган пылало как в огне. Все чувства теперь перешли в кончики пальцев, все нервы чудесно напряглись. Она ощупывала тело Сета, его длинную спину, лаская каждый мускул, наслаждаясь теплотой его кожи. Она поцеловала его в шею, провела языком по каждой жилочке. Ее пальцы ненадолго застряли в густых волосах на груди, губы следовали за пальцами. Они коснулись его мужской плоти и помедлили там, и нежно поглаживали ее, пока не раздались глухие постанывания.
Она легла на него, и на этот раз тихо и медленно они вместе достигли новых высот желания, и наконец иссякли оба в объятиях друг друга, насытившись вполне.
Счастливая Морган спала, прижавшись щекой к его груди, а его волосы щекотали ей нос. От этого первого за многие месяцы блаженного сна ее пробудил негромкий голос Сета:
— А с мужчинами у мадам Николь ты то же самое делала?
— М-м-м? — Она уютно прижалась к нему. Сет рядом с ней, он жив, он в ее объятиях. И она поцеловала его грудь.
— А Джоакин хороший любовник? Ты также ерзала под ним и впивалась в него? Она широко раскрыла глаза:
— Сет, неужели я должна говорить тебе…
Он резко оттолкнул ее:
— Нет, это я тебе должен кое-что сказать. Я все о них знаю. Я знаю о мадам Николь.
Она прижала руку ко рту, глаза еще расширились:
— Нет…
Он встал с кровати и протянул руку, ища одежду.
— А ну-ка расскажи, как ты вела себя с ними? Так же, как со мной? Да? Неудивительно, что ты такая дорогая шлюха. Расскажи, как тебе нравились твои партнеры? И тебя выбирали они или ты сама подыскивала себе подходящих?
— Нет, — прошептала она со слезами на глазах. Она встала на колени в кровати, и влажные, спутанные волосы окутали ее всю.
— Нет, Сет. Это все не так.
— Ладно уж, мэм. Вы, конечно, соблазнительны. И не думаю, чтобы вы вот так умоляли очень многих. Интересно, это очень уязвит ваше самолюбие, если я сейчас вас покину? Ведь раньше, как мне известно, уходили прочь всегда вы.
Она захлебывалась от рыданий, все тело ее сотрясалось.
Сет почти заколебался, но в следующую минуту схватил шляпу и подошел к французскому окну:
— Помните, некоторое время назад вы оставили свет в окошке, чтобы я знал, как влезть к вам на балкон? Ирония судьбы, да?
Он помедлил, пошарил в кармане сюртука и вынул несколько золотых. И швырнул их на пол у кровати:
— Можешь поделиться со своим дружком-декоратором. Прощай, жена.
Он вымолвил это слово, отвратительно улыбнувшись. И через мгновение уже перелез через балкон.
Спустя час, когда в спальню вошел Терон, больная его была спокойна и тихо сидела, откинувшись на спинку кровати. Но он сразу почувствовал что-то неладное. Пусть бы лучше она билась в истерике, а не сидела вот так, в ледяном спокойствии. Он сел рядом, взял ее холодную маленькую руку в свои.
— В чем дело?
Она взглянула на него и улыбнулась. Такой улыбки у нее Терон прежде не видел, и холодок пробежал у него по спине.
— Мне только что нанес визит мой муж, человек, которого я так любила, человек, о котором я думала и мечтала день и ночь. — Голос у нее был ровный и невыразительный. — Он использовал меня, он вызвал ответное желание, а после оскорбил и обвинил в сношениях со многими другими мужчинами.
— Морган, я что-то не понимаю. Зачем ему понадобилось так тебя оскорблять? Неужели он не понял характер наших отношений?
Она рассмеялась:
— Не думаю, чтобы мой муж хоть что-нибудь понимал. Он не позволил мне ничего объяснить. Он все видит в искаженном свете.
И Морган стала рассказывать Терону о перипетиях своего брака, о том, как Сет ее ревновал, и о предательстве Джоакина.
— И он даже не спросил тебя, не подложная ли это записка? И ему не пришло в голову, что тебя могли заставить ее написать?
— Нет, он меня поймал и осудил — а я не виновна. И я ни о чем больше не хочу говорить.
Он испугался, увидев ее взгляд. У нее всегда находилось для всех доброе слово. Всегда она улыбалась. Сейчас ее губы искажала презрительная, злая усмешка.
— Может быть, мы найдем его. Найдем и расскажем все, что с тобой произошло на самом деле и что ты ни в чем случившемся не виновата.
Она повернулась, и глаза ее сверкнули:
— То есть это я должна буду к нему пойти и доказывать, что я невиновна? А что еще я должна буду сделать: умолять его, просить, чтобы он меня простил — за что? За то, чего не было? Я любила его, и он вполне это мог усвоить сегодня ночью. Я повторила ему, что люблю его и сейчас, но он не обратил на это внимания. Он поверил, что я была проституткой в борделе Николь. А что, если бы я была ею? Что, если бы его чистую малютку Морган насильно бы запачкали другие мужчины? Я что, должна была бы в этом случае покончить самоубийством? Он настолько мной не дорожит, что даже не захотел выслушать меня и узнать, что случилось за все это время.
Она перевела дыхание и откинулась на подушки.
— Нет, он не тот человек, за которого я его принимала. И больше я не хочу даже имени его слышать.
— Морган, пожалуйста, выслушай…
— А сейчас я хочу спать. Наверное, завтра миссис Фаррел пожелает все-таки обсудить с нами убранство ее столовой. И я хочу набраться сил, чтобы противостоять ее вкусам. Покойной ночи.
Терон поцеловал ее в лоб, задул лампу и вышел.
Морган заснула. Засыпая, она видела спину Сета в тот момент, как он перелезал через балкон.
Морган все больше времени и сил отдавала работе с Тероном. Следующие несколько месяцев она старалась не думать о Сете, теперь, будучи уверенной в том, что он жив. Как он живет? Есть ли у него любовница? Заботится ли о нем какая-нибудь другая женщина?
Ей надо было только найти его, рассказать, что Джоакин силой заставил ее написать записку и что у нее не было никаких других мужчин… Нет! Как это она даже думать смеет о том, чтобы его умолять! Он тщеславный, грубый человек, и она перед ним не будет унижаться.
Постепенно клиенты Терона заметили перемену, происходившую в ней. Раньше мужские заигрывания она встречала смехом и шутками. Теперь она почти издевалась над ними. Она больше не отвечала на их похвалы дружескими увещеваниями.
Вечера, которые она проводила с Тероном, проходили теперь в грустном молчании. Раньше они почти все время были вместе, теперь Терон иногда коротал вечера в одиночестве.
— Убери это, Жаннетта. Меня тошнит от одного только вида еды.
Жаннетта поставила поднос на туалетный столик и потрогала лоб Морган.
— Перестань. Со мной все в порядке. Я просто не хочу есть.
Жаннетта была спокойна, от Терона она узнала о вторжении Сета к жене.
— Да, мэм, с вами все в порядке. А еще через несколько месяцев, смею сказать, все будет в еще большем порядке.
— Месяцев! Не глупи! Просто мне как-то не по себе. Несколько дней отдохну и поправлюсь.
— Да, месяцев этак через шесть вы совершенно поправитесь.
— Шесть месяцев! Жаннетта, перестань болтать всякие нелепости и лучше убери еду. Меня выворачивает от одного ее запаха.
И тут она побледнела. И молча встретила пристальный взгляд Жаннетты.
Улыбаясь, горничная взяла поднос и пошла к двери:
— Мистер Шоу, разумеется, попросит доктора осмотреть вас и определить точный срок. Но я уверена, что он подтвердит мои слова.
Оставшись одна, Морган прилегла на постель.
— Нет, не может быть, — прошептала она. И потрогала живот. Он был, как всегда, тугой, но слегка округлился: — Ребенок… А что я буду делать с ребенком? С ребенком, чей отец ненавидит его мать? — Она вспомнила собственное безотцовское детство. Это было не очень приятно — расти в доме, где не было отца.
Визит доктора подтвердил предположение Жаннетты.
Терон пришел в восторг от этой новости:
— Ребенок в доме! Восхитительно! Чудесно! Мы сделаем детскую в комнате для гостей. Китайский интерьер, а? Что ты скажешь? Ну я, конечно, очень люблю все китайское. Но можно и в итальянском стиле чистые, струящиеся линии! А цвет! Ну можно в оранжевых тонах или желтых. А можно и в холодных.
— Терон, ну пожалуйста, угомонись. Ведь я только сейчас обо всем узнала и еще не придумала, что теперь делать.
— Что делать? Ну разумеется, ты останешься здесь. И мы с Жаннеттой будем о тебе заботиться. Пойдем, Жаннетта, пусть Морган отдохнет. Утром увидимся. Я тоже, надо сказать, устал. Столько волнующих событий за один день.
Оставшись в одиночестве, Морган стала лихорадочно обдумывать положение. Ребенок, ее собственное дитя. Она улыбнулась. Да, она хочет, она очень хочет, чтобы он был. Ей нужно о ком-то заботиться, для кого-то жить.
Но как же ее или его вырастить и воспитать?
Жить с Тероном приятно, однако ребенку нужна не только мать, меблирующая лучшие дома, мать, которую исподтишка стараются ущипнуть местные богатей. А вдруг ребенок узнает, что ее продавали с аукциона в борделе? И как обстоит сейчас дело с наследством отца? Долгое время она совсем об этом не думала, но если родится ребенок, надо, чтобы он рос, ни в чем не нуждаясь.
Она поедет в Албукерк и встретится с отцовскими поверенными. А потом с ребенком уедет обратно в Кентукки, в Трагерн-Хауз. У нее навернулись слезы при воспоминании о Трагерн-Хаузе. Много раз, когда она бывала так счастлива с Сетом, она смеялась при мысли о Трагерн-Хаузе и думала, каким одиноким и заброшенным он бы показался ей, живи она там одна. Ах, но теперь ведь она не будет одна. С ней будет ее ребенок.
Целую неделю Морган убеждала Терона в разумности своего плана. Она вернется в Нью-Мехико, а потом — в Кентукки.
— Морган, но как же ты можешь уехать? Ты для меня как младшая сестра. Что за жизнь будет без тебя? Пожалуйста, останься.
И ей не так-то легко было оставить Терона и отказаться от роскошного образа жизни, который он ей обеспечивал. Ведь уехав, она должна сама себя содержать, сама заботиться о себе и принять ответственность за новую жизнь.
Между золотыми приисками Калифорнии и Санта-Фе недавно стал ходить дилижанс, и Терон оплатил ее проезд.
Расставались со слезами.
— Если тебе что-нибудь понадобится, ты знаешь, где живет твой друг, — сказал Терон, когда она поднималась в дилижанс по высоким ступенькам.
Путь до Санта-Фе показался ей ужасным. Дилижанс трясло, он подпрыгивал и раскачивался на камнях, а на дороге их были тысячи.
Длительные остановки были только тогда, когда меняли лошадей, и пассажиры вынуждены были хватать все, что попадется, чтобы запастись едой в дорогу. На окнах были только холщовые занавески, но в дилижансе было невыносимо душно от скученных, немытых и потеющих людей. Сначала пассажиры разговаривали между собой, а один мужчина усиленно пытался завладеть вниманием Морган, но через несколько дней все уже были слишком усталы, чтобы говорить. Сначала Морган старалась держать лицо и руки в чистоте, но когда грязь ручьями потекла.
Когда они приехали в Санта-Фе, она так устала.
— Позвольте вам помочь.
— Морган! — И Фрэнк подхватил ее на руки.
Ее глаза затуманились.
— С тех пор случилось так много всего…
— Эй девчушка! — Он снова схватил ее в объятия. — Не смотри на меня зверем Я все знаю.
— Уверен?
— Конечно. Достаточно было понаблюдать за вами обоими, как вы ходили вокруг да около.
— Нет, на ранчо Колтера я не поеду.
— Теперь помолчи, а я о тебе позабочусь. Твое ослиное упрямство со мной не пройдет. Завтра ты отправишься на ранчо. Там твое место, тем более — того, которого ты носишь.
Она широко раскрыла глаза.
Фрэнк засмеялся:
— Я за дамами всегда это примечаю. Ты такая как прежде, только животик округлился. Но я знаю отчего это бывает — сам смастерил шестерых ребятишек.
Морган испытала чувство огромной благодарности к нему. Она с удовольствием подчинилась его воле, а он попросил приготовить для нее горячую ванну и подать обед прямо в комнату. Оставшись одна, она вымылась, а потом с жадностью съела все, что принесли. Было всего шесть вечера когда она без сил упала на мягкую кровать.
Поздним вечером Фрэнк приехал за ней в фургоне. Она отдохнула, чувствовала себя решительной и сильной и сказала, что не поедет на ранчо Сета но Фрэнк и слышать об этом не желал:
— Это твой дом. И ты, конечно, поедешь.
— Но, Фрэнк, мне надо в Албукерк, повидаться с поверенными отца.
— Прекрасно, ты поедешь туда потом, но сначала ты отправишься домой. Люпита тебя встретит с распростертыми объятиями и жарким из черепахи А большего и ожидать нельзя.
Морган помрачнела:
— А как насчет Джейка? И Пола? Они тоже встретят меня распростертыми объятиями? Женщину, которая сбежала с другим мужчиной? Ведь ты даже не знаешь наверняка, что ребенок этот от Сета.
Фрэнк ухмыльнулся:
— Да, ты еще упрямее, чем прежде. Для меня достаточно знать, что это твой малыш. А если вы какое-то время жили в одном городе и не Сет отец ребенка, значит, он сам в том и виноват, а вовсе не ты. А теперь, если ты покончила с ленчем, нам надо двигаться.
Во время долгого пути на колтеровское ранчо Морган старалась не думать, как ее там встретят. Они говорили о семье Фрэнка, которую Морган не знала, о жизни в Нью-Мехико. Морган рассказывала, как каждую неделю в Сан-Франциско приезжают сотни людей. Она рассказывала ему о Тероне, об их совместной работе.
Фрэнк смеялся, слушая забавные истории о богачах, которые не знают, как распорядиться своими деньгами.
Люпита услышала, что приближается фургон, еще прежде, чем увидела его, и медленно пошла навстречу.
С тех пор как уехали Сет и Морган, здесь многое переменилось. Здесь больше не смеялись. Джейк и она молча ели в большой кухне, а Пол уносил еду с собой. Ему не по нраву была их постоянная мрачность.
Люпита сразу же узнала Фрэнка и подумала, что он привез с собой свою старшую дочь. Но что-то в маленькой фигурке показалось ей знакомо, и она вздрогнула.
— Не может быть, — прошептала она. И в следующую минуту уже бежала к фургону. — Сеньора Колтер! Вы приехали!
И высокая женщина просто-напросто сняла Морган с фургона. Они крепко обнялись.
— Люпита, ты бы поосторожнее обращалась с нашей будущей мамашей.
Люпита раскрыла рот и отстранила Морган на расстояние руки, чтобы получше ее разглядеть. И опять бросилась обнимать.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
— Фрэнк, оставайся с нами, вместе отпразднуем возвращение сеньоры Колтер.
— Пожалуйста, Фрэнк. Мне так нужна твоя помощь. Мне необходимо, чтобы кто-то верил мне.
И обе женщины умоляюще посмотрели на Фрэнка.
— Нет, Морган, я тебе не понадоблюсь. Теперь у тебя есть Люпита, она в обиду тебя не даст. А мне нужно ехать домой. Жена захочет узнать, почему это я остался на ночь в Санта-Фе. Это ты бы мне понадобилась для защиты. Джейк просто птичка певчая по сравнению с моей Луизой.
Люпита и Морган молча смотрели, как он уезжает. Когда он исчез из виду, они взглянули друг другу в глаза.
— Люпита… я…
— Вам нет необходимости что-либо мне объяснять. Я никогда не верила ни одному слову из того, что говорят. А теперь уйдите с солнца. Если у нас будет ребенок, значит, надо как следует подготовиться к его встрече.
— Но, Люпита, я не могу просто так явиться сюда и жить, особенно после всего, что случилось. Фрэнк почти силой меня сюда привез.
— И правильно сделал. Здесь ваш дом. И здесь должен родиться ребенок Сета. Морган запнулась.
— Сета… А откуда ты знаешь? Почему ты так уверена, что это его ребенок? Я ведь долго отсутствовала.
— Сеньора Колтер, — засмеялась Люпита, — вы ничего не обязаны мне объяснять. Это Джейк и Пол нуждаются в объяснениях, но не я. А теперь пойдемте в дом, иначе у ребенка будет лихорадка.
Морган с изумлением взглянула на свой с каждым днем округляющийся живот. И погладила его. Она еще так недавно узнала, что у нее будет ребенок, и почти совсем не думала о нем и еще не успела привыкнуть к его постоянному присутствию.
— Да, — улыбнулась она Люпите. — Мы должны о ней позаботиться.
— О ней? Вы уже знаете, кто это будет? Смеясь и обнявшись, они пошли к дому, сложенному из необоженного кирпича. Стены были толстые, и в доме стояла прохлада. Знакомый вид комнат убедил Морган, что она наконец дома. Здесь было так хорошо. На нее нахлынули воспоминания о счастливых днях.
Морган обернулась к Люпите:
— Это так замечательно — вновь оказаться дома. Да, ты права. Это мой дом. И здесь родится дочь Сета.
Люпита широко улыбнулась:
— Да, это ребенок Сета.
Люпита подошла к ней и крепко обняла:
— Я знала, что вы встретитесь. Я знала. А когда вернется сеньор? И почему он отпустил вас одну в такое трудное путешествие? Я ему кое-что выскажу на этот счет, когда он приедет.
— Нет, Люпита. Сет ничего не знает о ребенке. И он не приедет. — Она помолчала. — И я теперь должна тебе все объяснить.
— Нет! Это не имеет значения. То, что между вами двоими, — это ваше личное дело Пойдемте на кухню, я покормлю двух своих девочек.
— Двух девочек? — И Морган засмеялась, когда до нее дошел смысл слов Люпиты. — Люпита, как ты думаешь, можно испечь немного слоеных пирожков сегодня?
Остаток дня прошел в благодатном настроении. Как хорошо было освободиться от корсета на китовом усе, который она все время носила в Сан-Франциско. Тело отдыхало в просторной ситцевой блузе и юбке, которые ей дала Люпита. Морган расчесала волосы, радуясь, что над душой не стоит горничная с горячими щипцами для завивки.
— Вот теперь ты такая, как прежде.
— Да! — засмеялась Морган. — Я и чувствую себя прежней. Как будто я действительно вернулась домой. И что бы со мной ни приключилось за это время, я ведь имею право быть здесь, да, Люпита? Я хочу, чтобы мой ребенок родился здесь. — Она заплакала. — Здесь, где прошли мои самые счастливые дни. Где мы с Сетом были счастливы.
— Пожалуйста, Фрэнк. Мне так нужна твоя помощь. Мне необходимо, чтобы кто-то верил мне.
И обе женщины умоляюще посмотрели на Фрэнка.
— Нет, Морган, я тебе не понадоблюсь. Теперь у тебя есть Люпита, она в обиду тебя не даст. А мне нужно ехать домой. Жена захочет узнать, почему это я остался на ночь в Санта-Фе. Это ты бы мне понадобилась для защиты. Джейк просто птичка певчая по сравнению с моей Луизой.
Люпита и Морган молча смотрели, как он уезжает. Когда он исчез из виду, они взглянули друг другу в глаза.
— Люпита… я…
— Вам нет необходимости что-либо мне объяснять. Я никогда не верила ни одному слову из того, что говорят. А теперь уйдите с солнца. Если у нас будет ребенок, значит, надо как следует подготовиться к его встрече.
— Но, Люпита, я не могу просто так явиться сюда и жить, особенно после всего, что случилось. Фрэнк почти силой меня сюда привез.
— И правильно сделал. Здесь ваш дом. И здесь должен родиться ребенок Сета. Морган запнулась.
— Сета… А откуда ты знаешь? Почему ты так уверена, что это его ребенок? Я ведь долго отсутствовала.
— Сеньора Колтер, — засмеялась Люпита, — вы ничего не обязаны мне объяснять. Это Джейк и Пол нуждаются в объяснениях, но не я. А теперь пойдемте в дом, иначе у ребенка будет лихорадка.
Морган с изумлением взглянула на свой с каждым днем округляющийся живот. И погладила его. Она еще так недавно узнала, что у нее будет ребенок, и почти совсем не думала о нем и еще не успела привыкнуть к его постоянному присутствию.
— Да, — улыбнулась она Люпите. — Мы должны о ней позаботиться.
— О ней? Вы уже знаете, кто это будет? Смеясь и обнявшись, они пошли к дому, сложенному из необоженного кирпича. Стены были толстые, и в доме стояла прохлада. Знакомый вид комнат убедил Морган, что она наконец дома. Здесь было так хорошо. На нее нахлынули воспоминания о счастливых днях.
Морган обернулась к Люпите:
— Это так замечательно — вновь оказаться дома. Да, ты права. Это мой дом. И здесь родится дочь Сета.
Люпита широко улыбнулась:
— Да, это ребенок Сета.
Люпита подошла к ней и крепко обняла:
— Я знала, что вы встретитесь. Я знала. А когда вернется сеньор? И почему он отпустил вас одну в такое трудное путешествие? Я ему кое-что выскажу на этот счет, когда он приедет.
— Нет, Люпита. Сет ничего не знает о ребенке. И он не приедет. — Она помолчала. — И я теперь должна тебе все объяснить.
— Нет! Это не имеет значения. То, что между вами двоими, — это ваше личное дело Пойдемте на кухню, я покормлю двух своих девочек.
— Двух девочек? — И Морган засмеялась, когда до нее дошел смысл слов Люпиты. — Люпита, как ты думаешь, можно испечь немного слоеных пирожков сегодня?
Остаток дня прошел в благодатном настроении. Как хорошо было освободиться от корсета на китовом усе, который она все время носила в Сан-Франциско. Тело отдыхало в просторной ситцевой блузе и юбке, которые ей дала Люпита. Морган расчесала волосы, радуясь, что над душой не стоит горничная с горячими щипцами для завивки.
— Вот теперь ты такая, как прежде.
— Да! — засмеялась Морган. — Я и чувствую себя прежней. Как будто я действительно вернулась домой. И что бы со мной ни приключилось за это время, я ведь имею право быть здесь, да, Люпита? Я хочу, чтобы мой ребенок родился здесь. — Она заплакала. — Здесь, где прошли мои самые счастливые дни. Где мы с Сетом были счастливы.