Страница:
Рекомендации Тейлора, даже та, которая касалась вертолетов, вызвали в Вашингтоне лишь незначительный интерес. Нечто подобное уже мыслилось и даже получило предварительное одобрение президента еще до отбытия Тейлора во Вьетнам. А от слов “послать во Вьетнам американский воинский контингент” у всей администрации разом поднималось давление – тут свое дело делали старые “принципы действий в Азии”. Кеннеди должен был предпринять нечто, чтобы остановить сползание Южного Вьетнама в объятия коммунизма, но перспектива войны на Азиатском континенте пугала его. В общем, он опять отложил решение. И снова сработала бюрократическая уловка: президент получил от Макнамары и Рас-ка рекомендацию: вопрос о вводе войск должен “быть изучен”.
Кеннеди может вызывать симпатию. Он и его советники осознавали даже в 1961 -м, что отправка войск во Вьетнам будет иметь далеко идущие последствия. Им приходилось выбирать из трех зол. Вариант I: Кеннеди ничего не делает и спокойно смотрит, как Дьем и с ним весь Южный Вьетнам погружается в пучину коммунизма. В США к 1964 году это привело бы к политической катастрофе (“демократы потеряли Вьетнам!”) и подтолкнуло бы Хрущева к расширению конфронтации и коммунистической агрессии по всему миру. Вариант II: президент решает ввести боевые части. Но и это политически рискованно, и к тому же может стать первым шагом к мифическому кошмару – войне на Азиатском континенте. В 1961-м мысль о вводе войск в Южный Вьетнам вызывала у Кеннеди отвращение. В разговоре со своим доверенным лицом, Артуром Шлезингером, президент сравнил отправку воинского контингента во Вьетнам с первым глотком алкоголика. Он сказал Шлезингеру, что “войска войдут туда… потом нам скажут: присылайте еще. Это как выпивка, сделал один глоток, сделаешь и второй”‹14›. Вариант III, хотя и самый неопределенный, казалось, смягчал риск с обоих флангов. Смысл его состоял в том, чтобы усилить команду советников (особенно за счет отправки во Вьетнам двух вертолетных рот вместо трех эскадрилий, как советовал Тейлор) и надеяться на лучшее. Вот на этом президент и остановился.
Годы спустя либералы и апологеты Кеннеди, авторы книги “Документы Пентагона”, выскажутся о последствиях решения, принятого президентом в 1961-м. Мнение их будет довольно двусмысленным. Вот что они написали: “Он (документ) говорит о том, что в 1961 году Кеннеди поступил неразумно. Многие люди согласятся с ним, но другие готовы поспорить, заявляя, что значительного ряда трудностей последних лет можно было бы избежать, если бы в 1961-м Соединенные Штаты в вопросе ввода войск действовали решительно”‹15›.
В то время как в 1961 году Кеннеди тщательно избегал принятия важного решения – отправки контингента сухопутных сил во Вьетнам? – Хо Ши Мин, несмотря на раскол в стане советников, отбросил колебания и выступил в поддержку одобренного им в 1959-м курса Ле Зуана и Нгуен Ши Таня. Невзирая на поражение, нанесенное им в 1959 и 1960 гг., Труонг Чинь, Зиап и их “фракция” продолжали бороться. В апреле 1961 года Чинь написал статью, в которой возвращался к базовой концепции относительно того, что на Севере и на Юге революция находится на разных этапах развития и что народ Южного Вьетнама должен обрести свой собственный путь в революционной борьбе. Также в 1961-м Зиап опубликовал свой знаменитый труд “Народная война, народная армия”, где рассказывал о том, как одержал победу в войне с французами. В качестве руководящих принципов организации действий на Юге в сложившейся там ситуации он предлагал разработанную им с Труонг Чинем стратегию. Зиап особенно предостерегал от стремления вывести на первый план боевые операции, отодвинув в тень политическую борьбу. Кроме того, он указывал, что для успеха в военной кампании требуется проведение серьезной подготовительной работы. В общем, Зиап завел “старую песню”, упирая на то, что в 1961-м в Южном Вьетнаме необходимо сделать упор на политической day трань, поддерживаемую вооруженными акциями. Ле Зуан и его “фракция” гнули свое, настаивая на том, что в равной мере важны и политические и военные меры.
Далее в той же книге Зиап дает Таню бесплатный совет относительно того, как и где использовать коммунистические части в Южном Вьетнаме. Он предлагает Таню создать базы в необитаемых и труднодоступных районах и ждать там момента, когда политические акции в густонаселенных районах потребуют военного вмешательства этих войск. Данная “подсказка” лишний раз отражает точку зрения Зиапа и Труонг Чиня относительно предпочтительности ведения политической day трапь в Южном Вьетнаме в 1961 году. Естественно, Ле Зуан и Нгуен Ши Тань расценили совет Зиапа как неприемлемый. По их мнению, осторожничая, невозможно было создать условия для осуществления успешного вооруженного восстания. И снова Хо выразил поддержку Зуану и Таню, звезда которых взошла как никогда высоко.
На фоне триумфа “южной фракции” Хо в 1961-м предпринял еще один шаг, причем на первый взгляд довольно странный. Он снял Нгу-ен Ши Таня с поста комиссара армии и сделал главой Управления сельского хозяйства при ЦК партии. Мало того, Хо лишил Таня звания старшего генерала. Некоторые специалисты в области изучения жизни и деятельности представителей правящей элиты Северного Вьетнама считают, что к понижению Таня приложил руку Зиап, одержавший победу в “подковерной” борьбе. Факты, однако, свидетельствуют о другом. В марте 1961-го на Юге Хо проводил курс Таня, а не Зиапа, причем акции в рамках этой политики себя оправдывали. Скорее всего, Тань ушел в тень, чтобы взять на себя лично командование силами Вьетконга (хотя и продолжал находиться в Ханое), а его понижение являло собой не что иное, как ширму, призванную скрыть истинное положение дел. Данная точка зрения находит подтверждение, поскольку в 1964-м Тань, открыто принявший на себя командование коммунистическими силами в Южном Вьетнаме, был восстановлен в звании.
Несмотря на “разжалование” Таня, критику и предостережения со стороны Зиапа и Чиня, Ле Зуан, по-прежнему поддерживаемый Хо, продолжал действовать в соответствии со стратегической линией “южан”. И к моменту окончания 1961-го коммунисты в Южном Вьетнаме уверенно наступали на всех фронтах.
В 1962 году маятник войны в Южном Вьетнаме качнулся в другую сторону. Поддержка, которую оказывали правительству и вооруженным силам страны США, стала приносить плоды. Более всего на расстановку сил в 1962-м повлияли присланные из Соединенных Штатов в 1961-м вертолетные роты. “Чопперы” {101}полностью изменили характер боевых действий, придав частям АРВ “аэромобильность”. Теперь правительственные дозоры могли настигать вьетконговцев даже на их отдаленных базах. Неожиданное появление новой техники застало Вьетконг врасплох. Во время стремительных рейдов вертолетчики выкашивали коммунистов сотнями. Действия вертолетных частей оказались настолько успешными, что в начале 1962-го помогли АРВ изрядно потрепать силы Вьетконга.
Оглядываясь назад, не перестаешь этому удивляться. Тридцать три старых “чоппера” (Н-21) задействовались исключительно для транспортировки подразделений АРВ, но и для этой роли были плохо приспособлены. Операции проводились без использования тяжелых транспортных вертолетов и боевых вертолетов огневой поддержки. Отсутствовали все необходимые для достижения успеха составляющие – единое руководство, специально подготовленный личный состав, соответствующая огневая мощь и разведка‹16›.
На этом проблемы “аэромобильных” групп не заканчивались, вертолетные десанты АРВ пользовались рациями, работавшими на низких частотах, и не могли держать связь с истребителями поддержки, где применялись высокочастотные рации. Американские инструкторы тратили уйму ценного времени на то, чтобы научить вьетнамцев организованно грузиться и высаживаться из машин, а также правильно вести себя в полете. При высадке солдаты АРВ часто демонстрировали нежелание прыгать из зависающей машины. Уже на земле они разбегались от вихревых потоков винта “чоппера”, бестолково толкались вокруг, что приводило к неоправданным потерям. Вдобавок оставляло желать лучшего качество работы разведки, а также то, с какой скоростью реагировали вертолетные части АРВ на рейды противника. Вместе с тем вертолетные операции оказывались успешными, поскольку, как когда-то давно, еще во время войны с французами, военные “инновации” застали Зиапа врасплох. Он не мог оценить возможностей нового, незнакомого ему вооружения противника, как некогда не брал в расчет эффекта напалма, огневую мощь морской артиллерии И штурмовой авиации. Даже после того, как налеты “чопперов” в Южном Вьетнаме стали обычным делом, Зиап и его штаб все никак не могли сориентироваться и выработать соответствующую технику противодействия вертолетным десантам. В начале 1962-го коммунисты разработали нечто вроде инструкций. В одном из наставлений с несвойственной им прямотой говорилось: “…на некоторых участках враг нанес нам большие потери. Поэтому нам надлежит разработать средства для борьбы с вертолетными атаками противника…”‹17›
Наконец Зиап и его штаб нашли выход. В случае налета бойцы Вьетконга, вместо того чтобы убегать, начали стрелять по вертолетам и их десантам. Они устраивали засады в местах высадки, прятались в неудобных для проведения вертолетных рейдов горных районах и далеко в джунглях. К началу 1963-го вьетконговцы постепенно научились нейтрализовать организованные на примитивном уровне операции. Но чаша весов в борьбе все равно склонялась на сторону Дьема. Отправка вертолетных частей, а также и другие события, начиная с декабря 1961-го, все глубже вовлекали США во Вьетнамскую и Вторую Индокитайскую войну. Американский контингент во Вьетнаме вырос с 900 человек в ноябре 1961-го до 11 326 – в конце 1962-го‹18›. Соединенные Штаты дали разрешение своим советникам и пилотам принимать непосредственное участие в боях против Вьетконга. В 1961 – 1962 гг. от рук противника погибло тридцать два американца. Консультативная группа по оказанию военной помощи Южному Вьетнаму (КГОВПЮВ) была переименована в Командование по оказанию военной помощи Южному Вьетнаму (КОВ-ПЮВ), оно взяло на себя решение многих оперативных вопросов, которыми организация-предшественница не занималась. К 31 декабря 1962 года США не просто посылали во Вьетнам пилотов и все большее количество советников, они ставили на карту государственный престиж и жизни своих солдат. Америка уже считала, что уйти, не одержав победы, она не может.
Коммунисты отметили возросшую боеспособность войск Южного Вьетнама. Фам Ван Донг в своей речи в начале 1963-го честно признавался, что в 1962-м “…южновьетнамский народ подвергся величайшим испытаниям”. Более того, Донг отмечал, что “…в 1962-м революционно-освободительные боевые действия развивались по неверному пути и стратегия их нуждалась в пересмотре”‹19›. Этот пересмотр привел к важным результатам.
В том, что касалось событий в Южном Вьетнаме, начало 1963 года американские официальные лица встречали с оптимизмом. Правительственные войска Дьема по-прежнему действовали не слишком эффективно, но все же при американском содействии определенного прогресса в сельской местности им достигнуть удалось. Террористическая деятельность Вьетконга в отношении представителей администрации пошла на убыль. У стратегической программы по умиротворению деревни появилось будущее.
К сожалению, при этом все шире становились противоречия в самом правительстве Южного Вьетнама. “Мандарин” Дьем – заносчивый, противоречивый аристократ, бывший, как говорится, себе на уме, – сам начинал превращаться в проблему. Он, никогда не умевший быть вождем своего народа, в сложной ситуации все менее подходил на роль лидера военного периода. Война с Вьетконгом являлась для Дьема чем-то второстепенным, главным же оставалось политическое выживание. Ради поддержки своей падающей популярности он постоянно давил на военное начальство, требуя от него избегать потерь. Командующего, допускавшего, по мнению Дьема, большие потери, вызывали “на ковер” в Сайгон. В южновьетнамской армии модным становилось словечко “благоразумие”.
Затворник Дьем жил в постоянном страхе перед заговором и главным качеством офицеров считал личную их преданность ему. Из опасения военного переворота он постоянно перемещал командующих с места на место и добивался того, чтобы никто из них не распоряжался всеми войсками в подконтрольном регионе. В результате такого подхода все высшие офицеры на ключевых постах были “благоразумными” политизированными придворными, а не бойцами, готовыми ринуться в драку с Вьетконгом. Американские советники пытались изменить пагубное положение, но коль скоро Дьема поддерживали в Вашингтоне, никакие старания не приводили к успеху.
К середине 1963-го в Южном Вьетнаме вновь возник серьезный кризис. Опять стала падать эффективность военных мер, а казавшаяся такой перспективной еще в 1962-м стратегическая программа по умиротворению деревни рушилась на глазах. Кроме всего прочего, на Дьема и его правительство свалилась “буддистская проблема”. Корни ее уходили в глубь вьетнамской истории. Между буддистами и католиками в этой стране существовали трения, чем пользовались агитаторы Вьетконга, подзуживая мечтавших о большей власти представителей буддистской верхушки против “оккупировавших” властные кабинеты католиков. Все эти силы объединились в 1963-м, чтобы потрясти до основания давший уже не одну трещину фундамент режима. Дьем слишком бурно отреагировал на “буддисткий кризис”, что привело к практически полной потере популярности правительства. Армия занялась буддистами, что позволило Вьетконгу начать активную “реконкисту” в сельских районах.
Мятеж буддистов добил Дьема, поскольку осенью 1963-го правительство Соединенных Штатов приняло тайное решение отказаться от его поддержки и начать поиск более подходящей кандидатуры. 1 ноября, с молчаливого согласия посла США в Южном Вьетнаме Генри Кэ-бота Лоджа, группа генералов АРВ низложила властителя, а на следующий день двое младших офицеров убили Дьема и его брата. Вскоре в Техасе погиб и президент Кеннеди. Так, в конце 1963 года Линдон Бэйнс Джонсон унаследовал Белый дом, а заодно и проблему полной хитросплетений политики Соединенных Штатов во Вьетнаме.
После убийства Дьема в результате разгоревшейся борьбы за власть, правительство Южного Вьетнама практически перестало существовать. Вдохновленные разбродом в стане противника, руководители Вьетконга бросили все силы на активизацию политической и вооруженной борьбы, что привело к полному провалу программы умиротворения деревни. В меморандуме от 21 декабря 1963-го министр обороны {102}Макнамара откровенно предостерег президента Джонсона: “Обстановка тревожная. Если все останется по-прежнему, при существующих тенденциях через два-три месяца контроль над ситуацией будет утрачен. И это в самом лучшем случае, вероятнее же всего власть в стране возьмут коммунисты”‹20›. Предчувствие не обманывало Макнамару. Никто в США и в Южном Вьетнаме не знал, насколько тревожно складывавшееся положение, поскольку и правительство Дьема, и правительство Кеннеди получало с мест массу чрезмерно оптимистических отчетов. Макнамара завершил обращение россыпью канцелярских банальностей: “Нам должно внимательно отслеживать ситуацию, надеясь на лучшее, но оставаясь начеку и готовясь к принятию силовых мер…”‹21›
Через два дня после убийства президента Кеннеди Джонсон имел длительную беседу о событиях во Вьетнаме с находившимся в Вашингтоне послом Лоджем, который вовсе не был склонен приукрашивать действительность. “Картина отвратительная, господин президент, – сказал посол. – Кроме вас, Вьетнам спасать некому”. Джонсон ответил без тени сомнений: “Я не собираюсь терять Вьетнам. Я не буду президентом, который позволит всей Юго-Восточ ной Азии пойти по пути Китая”‹22›. “Принципы действия в Азии” работали, по крайней мере один из них.
Итак, 1963 год, казавшийся таким многообещающим для Америки, закончился на очень тревожной ноте.
А каким стал 1963-й для коммунистов? Пересмотр стратегии, на необходимость чего указывал в 1963-м Фам Ван Донг, проходил но тому же сценарию, по которому развивались события, сотрясавшие Политбюро ЦК ПТВ в пятидесятых. Труонг Чинь и Зиап продолжали настаивать на том, что война в Южном Вьетнаме будет длительной и напряженной, поскольку революция на Юге еще не обрела необходимой поддержки в народе, а вооруженная дay трань в этом регионе осуществлялась слишком быстрыми темпами. Ле Зуан и Нгуен Ши Тань отвечали, что возможность одержать быструю победу по-прежнему существует, поскольку боевой дух частей АРВ низок, а правительство страны на грани коллапса.
Идеологические расхождения между СССР и Китаем, выбранный Хрущевым курс на “мирное сосуществование” с США расстраивали планы Ле Зуана и Нгуен Ши Таня по одержанию быстрой победы на Юге, поскольку наносили удар по “революционному рвению” профессиональных революционеров, сражавшихся на Юге. Как можно требовать самопожертвования от Вьетконга, когда лидер мирового коммунизма обсуждает с лидером мирового империализма проблемы процесса разрядки? Ле Зуан и его команда солидаризировались с Китаем, особенно после речи, сказанной Лью Шаоки в мае 1963-го в Ханое, где “председатель” указал на то, что борьба марксистов-ленинцев (китайцев) против ревизионистов (русских) “не мешает людям во всем мире сражаться за дело революции”.
Всю первую половину 1963 года “дядюшка” Хо держался дистанцированно от своих фракций и от трений России с Китаем. Ему, убежденному коммунисту, не могла не причинять боли идеологическая война, разгоревшаяся между двумя красными сверхдержавами, Вражда играла на руку врагам дела коммунизма во всем мире и неминуемо отражалась на размерах помощи, поступавших в Северный Вьетнам от главных доноров. Так или иначе, где-то в июле 1963-го Хо сделал выбор и вновь принял сторону Ле Зуана и Нгуен Ши Таня. Хо был прагматиком и, несмотря на все трения в советско-китайских отношениях, не хотел упустить шанс добить врага, предоставленный ситуацией в Южном Вьетнаме, где ширились выступления буддистов, а правительство Дьема утрачивало завоеванные позиции.
Кроме вышесказанного, Тань, Ле Зуан и Хо в значительной мере полагались на “неиссякаемый революционный дух” коммунистических войск в Южном Вьетнаме‹23›. Несмотря на угрозу вторжения Соединенных Штатов, члены “фракции южан” пребывали в убеждении, что с преданными делу солдатами они могут и должны выиграть на Юге. Здесь их мысли перекликались с сентенциями Мао Цзэдуна, любившего повторять, что “оружие является безусловно значимым, но не решающим фактором в войне, исход которой зависит не от техники, а от солдат”. Зиап думал иначе, но его снова обскакали.
Начиная с середины 1963-го, когда Хо поддержал Ле Зуана и Таня, в ханойской прессе развернулась кампания “антиревизионистской” пропаганды. Под “ревизионистами” понимались представители “северной фракции”, термин приобретал остро негативный оттенок, а борьба за власть в Лаодонг приняла ожесточенный характер. При поддержке Хо когорта Зуана и Таня развернула политическую риторику против “северян” и друзей советских “ревизионистов”. К концу 1963-го Зуан с компанией угрожали вычисткой из партии всем не желавшим поддержать войну с Югом‹24›. Зиапу и Труонг Чиню пришлось уйти в глухую оборону.
Нгуен Ши Тань заклеймил клеймом “ревизиониста” не только самого Зиапа, но и его жену. Спустя несколько лет один северовьет-йамский перебежчик на допросе показал американцам, что Тань обвинял жену Зиапа, уехавшую в начале шестидесятых в Москву на учебу, в том, что она, будучи лично знакома с Хрущевым, сослужила мужу скверную службу. Через нее, как следовало из обвинений Таня, Зиап сблизился с Хрущевым, и они “очень часто” сносились между собой. Тань уверял, что Хрущев оказывал “особенно сильное влияние на Зиапа”. Тот, разумеется, отрицал эти губительные для него “заведомо ложные и клеветнические измышления”.
Неприятности Зиапа только усугублялись из-за его собственной заносчивости и необдуманных поступков. Согласно сведениям разведки, в июне или в июле 1963-го Зиап с женой на вертолете вылетели из Ханоя в курортное место Ха-Лонг. По соображениям безопасности, охрана Зиапа очистила пляж от отдыхающих, чтобы хозяин с супругой могли плавать вдвоем. Соответствующая информация немедленно была направлена в Ханой. Люди выражали возмущением тем, что в то время как многие из них не могут позволить себе купить велосипед для езды на работу, Зиап с женой летают на вертолете купаться.
По данным разведки, Нгуен Ши Тань получил от Хо “милый сердцу” приказ навестить Зиапа и наставить его на путь истинный. В разговоре с женой генерала Тань пожаловался: “Из-за тебя Зиап все никак не избавится от буржуазных замашек. У него нет достоинств, присущих профессиональному революционеру”. О том, как Зиап отреагировал на “товарищескую критику”, в донесении ничего не говорится. Поскольку “достоинствами, присущими профессиональному революционеру” мог обладать только “антиревизионист”, обвинение было очень серьезным, практически оно являлось обвинением в “ревизионизме”. Для борьбы между своими становились хороши любые средства.
В конце 1963 года, когда погиб Дьем, подвергся критике Зиап, а над представителями “фракции северян” нависла угроза “вычистки” из рядов Лаодонг (ПТВ – Партии трудящихся Вьетнама), ЦК партии собрался на свой Девятый пленум. Собрание подтвердило, что целью революции являлась подготовка к всенародному восстанию и переходу во всеобщее наступление, которое представляло собой кульминационный момент вооруженной и политической day трапь и должно было завершиться полной победой. Для ее достижения, как говорил Труонг Чинь (именно он, как ни странно, зачитывал постановление пленума), требовалось следующее: “Главное в данный момент предпринять все усилия для быстрого усиления наших войск в Южном Вьетнаме, чтобы сместить баланс сил в нашу пользу. Пора Северу оказать более значительную помощь Югу и начать играть более важную роль в качестве базы революции в масштабах всей нации”‹25›.
Хо одобрил курс. Если убрать коммунистическую риторику, постановление означало: Вьетконгу предписывалось при активной помощи Северного Вьетнама, но без участия северовьетнамских боевых частей, развернуть широкомасштабное наступление на Юге. На этом и закончился 1963 год. Труонг Чинь и Зиап потерпели фиаско, Зиапу же пришлось перенести унижение. Но 1964-й сулил еще больше огорчений победителю французов.
1. O'Neill, Giap, p. 168.
2. Senator Mike Gravel, Ed., The Pentagon Papers, 5 vols. (Boston, MA: Beacon Press, 1971), 1:247.
3. Thomas Latimer, Hanoi's Leaders and Their South Vietnam Policies, 1954-68 (Washington, D.C.: Georgetown University: Unpublished Ph.D. thesis, 1972), p. 35.
4. Ibid., p. 41.
5. Ibid., p. 47.
6. Guenter Lewy, America in Vietnam (New York: Oxford University Press, 1978), p. 17.
7. Gravel, Pentagon Papers, 11:2,48,49, and 55.
8. Ibid., 11:64.
9. Adm. U. S. Grant Sharp and Gen. William C. Westmoreland, Report on the War in Vietnam (Washington, D.C.: U.S. Government Printing Office, 1968), p. 77.
10. Lt. Gen. Dave Richard Palmer, Summons of the Trumpet: U.S.Vietnam in Perspective (San Rafael, CA: Presidio Press, 1978), p. 20.
11. Gravel, Pentagon Papers, 11:87-88.
12. Ibid., 11:92.
13. Ibid., 11:653.
14. Ibid., 11:117.
15. Ibid., 11:68.
16. Lt. Gen. John J. Tolson, Airmobility 1961-1971, Vietnam Studies (Washington, D.C.: Department of the Army, 1973), p. 28.
17. Ibid., pp. 26-27.
18. Gravel, Pentagon Papers, 11:438.
19. Latimer, Hanoi's Leaders, p. 110.
20. Gravel, Pentagon Papers, 111:494.
21. Ibid., 111:496.
22. Halberstam, Best and Brightest, p. 364.
23. Latimer, Hanoi's Leaders, pp. 138-139.
24. Ibid., p. 144.
25. Lewy, America, pp. 29 and 39; Palmer, Summons, p. 48; U.S. Embassy, Saigon, Viet-Nam Documents and Research Notes, Doc. #96, July 1971, pp. 15,29,40.
Часть вторая
Кеннеди может вызывать симпатию. Он и его советники осознавали даже в 1961 -м, что отправка войск во Вьетнам будет иметь далеко идущие последствия. Им приходилось выбирать из трех зол. Вариант I: Кеннеди ничего не делает и спокойно смотрит, как Дьем и с ним весь Южный Вьетнам погружается в пучину коммунизма. В США к 1964 году это привело бы к политической катастрофе (“демократы потеряли Вьетнам!”) и подтолкнуло бы Хрущева к расширению конфронтации и коммунистической агрессии по всему миру. Вариант II: президент решает ввести боевые части. Но и это политически рискованно, и к тому же может стать первым шагом к мифическому кошмару – войне на Азиатском континенте. В 1961-м мысль о вводе войск в Южный Вьетнам вызывала у Кеннеди отвращение. В разговоре со своим доверенным лицом, Артуром Шлезингером, президент сравнил отправку воинского контингента во Вьетнам с первым глотком алкоголика. Он сказал Шлезингеру, что “войска войдут туда… потом нам скажут: присылайте еще. Это как выпивка, сделал один глоток, сделаешь и второй”‹14›. Вариант III, хотя и самый неопределенный, казалось, смягчал риск с обоих флангов. Смысл его состоял в том, чтобы усилить команду советников (особенно за счет отправки во Вьетнам двух вертолетных рот вместо трех эскадрилий, как советовал Тейлор) и надеяться на лучшее. Вот на этом президент и остановился.
Годы спустя либералы и апологеты Кеннеди, авторы книги “Документы Пентагона”, выскажутся о последствиях решения, принятого президентом в 1961-м. Мнение их будет довольно двусмысленным. Вот что они написали: “Он (документ) говорит о том, что в 1961 году Кеннеди поступил неразумно. Многие люди согласятся с ним, но другие готовы поспорить, заявляя, что значительного ряда трудностей последних лет можно было бы избежать, если бы в 1961-м Соединенные Штаты в вопросе ввода войск действовали решительно”‹15›.
В то время как в 1961 году Кеннеди тщательно избегал принятия важного решения – отправки контингента сухопутных сил во Вьетнам? – Хо Ши Мин, несмотря на раскол в стане советников, отбросил колебания и выступил в поддержку одобренного им в 1959-м курса Ле Зуана и Нгуен Ши Таня. Невзирая на поражение, нанесенное им в 1959 и 1960 гг., Труонг Чинь, Зиап и их “фракция” продолжали бороться. В апреле 1961 года Чинь написал статью, в которой возвращался к базовой концепции относительно того, что на Севере и на Юге революция находится на разных этапах развития и что народ Южного Вьетнама должен обрести свой собственный путь в революционной борьбе. Также в 1961-м Зиап опубликовал свой знаменитый труд “Народная война, народная армия”, где рассказывал о том, как одержал победу в войне с французами. В качестве руководящих принципов организации действий на Юге в сложившейся там ситуации он предлагал разработанную им с Труонг Чинем стратегию. Зиап особенно предостерегал от стремления вывести на первый план боевые операции, отодвинув в тень политическую борьбу. Кроме того, он указывал, что для успеха в военной кампании требуется проведение серьезной подготовительной работы. В общем, Зиап завел “старую песню”, упирая на то, что в 1961-м в Южном Вьетнаме необходимо сделать упор на политической day трань, поддерживаемую вооруженными акциями. Ле Зуан и его “фракция” гнули свое, настаивая на том, что в равной мере важны и политические и военные меры.
Далее в той же книге Зиап дает Таню бесплатный совет относительно того, как и где использовать коммунистические части в Южном Вьетнаме. Он предлагает Таню создать базы в необитаемых и труднодоступных районах и ждать там момента, когда политические акции в густонаселенных районах потребуют военного вмешательства этих войск. Данная “подсказка” лишний раз отражает точку зрения Зиапа и Труонг Чиня относительно предпочтительности ведения политической day трапь в Южном Вьетнаме в 1961 году. Естественно, Ле Зуан и Нгуен Ши Тань расценили совет Зиапа как неприемлемый. По их мнению, осторожничая, невозможно было создать условия для осуществления успешного вооруженного восстания. И снова Хо выразил поддержку Зуану и Таню, звезда которых взошла как никогда высоко.
На фоне триумфа “южной фракции” Хо в 1961-м предпринял еще один шаг, причем на первый взгляд довольно странный. Он снял Нгу-ен Ши Таня с поста комиссара армии и сделал главой Управления сельского хозяйства при ЦК партии. Мало того, Хо лишил Таня звания старшего генерала. Некоторые специалисты в области изучения жизни и деятельности представителей правящей элиты Северного Вьетнама считают, что к понижению Таня приложил руку Зиап, одержавший победу в “подковерной” борьбе. Факты, однако, свидетельствуют о другом. В марте 1961-го на Юге Хо проводил курс Таня, а не Зиапа, причем акции в рамках этой политики себя оправдывали. Скорее всего, Тань ушел в тень, чтобы взять на себя лично командование силами Вьетконга (хотя и продолжал находиться в Ханое), а его понижение являло собой не что иное, как ширму, призванную скрыть истинное положение дел. Данная точка зрения находит подтверждение, поскольку в 1964-м Тань, открыто принявший на себя командование коммунистическими силами в Южном Вьетнаме, был восстановлен в звании.
Несмотря на “разжалование” Таня, критику и предостережения со стороны Зиапа и Чиня, Ле Зуан, по-прежнему поддерживаемый Хо, продолжал действовать в соответствии со стратегической линией “южан”. И к моменту окончания 1961-го коммунисты в Южном Вьетнаме уверенно наступали на всех фронтах.
В 1962 году маятник войны в Южном Вьетнаме качнулся в другую сторону. Поддержка, которую оказывали правительству и вооруженным силам страны США, стала приносить плоды. Более всего на расстановку сил в 1962-м повлияли присланные из Соединенных Штатов в 1961-м вертолетные роты. “Чопперы” {101}полностью изменили характер боевых действий, придав частям АРВ “аэромобильность”. Теперь правительственные дозоры могли настигать вьетконговцев даже на их отдаленных базах. Неожиданное появление новой техники застало Вьетконг врасплох. Во время стремительных рейдов вертолетчики выкашивали коммунистов сотнями. Действия вертолетных частей оказались настолько успешными, что в начале 1962-го помогли АРВ изрядно потрепать силы Вьетконга.
Оглядываясь назад, не перестаешь этому удивляться. Тридцать три старых “чоппера” (Н-21) задействовались исключительно для транспортировки подразделений АРВ, но и для этой роли были плохо приспособлены. Операции проводились без использования тяжелых транспортных вертолетов и боевых вертолетов огневой поддержки. Отсутствовали все необходимые для достижения успеха составляющие – единое руководство, специально подготовленный личный состав, соответствующая огневая мощь и разведка‹16›.
На этом проблемы “аэромобильных” групп не заканчивались, вертолетные десанты АРВ пользовались рациями, работавшими на низких частотах, и не могли держать связь с истребителями поддержки, где применялись высокочастотные рации. Американские инструкторы тратили уйму ценного времени на то, чтобы научить вьетнамцев организованно грузиться и высаживаться из машин, а также правильно вести себя в полете. При высадке солдаты АРВ часто демонстрировали нежелание прыгать из зависающей машины. Уже на земле они разбегались от вихревых потоков винта “чоппера”, бестолково толкались вокруг, что приводило к неоправданным потерям. Вдобавок оставляло желать лучшего качество работы разведки, а также то, с какой скоростью реагировали вертолетные части АРВ на рейды противника. Вместе с тем вертолетные операции оказывались успешными, поскольку, как когда-то давно, еще во время войны с французами, военные “инновации” застали Зиапа врасплох. Он не мог оценить возможностей нового, незнакомого ему вооружения противника, как некогда не брал в расчет эффекта напалма, огневую мощь морской артиллерии И штурмовой авиации. Даже после того, как налеты “чопперов” в Южном Вьетнаме стали обычным делом, Зиап и его штаб все никак не могли сориентироваться и выработать соответствующую технику противодействия вертолетным десантам. В начале 1962-го коммунисты разработали нечто вроде инструкций. В одном из наставлений с несвойственной им прямотой говорилось: “…на некоторых участках враг нанес нам большие потери. Поэтому нам надлежит разработать средства для борьбы с вертолетными атаками противника…”‹17›
Наконец Зиап и его штаб нашли выход. В случае налета бойцы Вьетконга, вместо того чтобы убегать, начали стрелять по вертолетам и их десантам. Они устраивали засады в местах высадки, прятались в неудобных для проведения вертолетных рейдов горных районах и далеко в джунглях. К началу 1963-го вьетконговцы постепенно научились нейтрализовать организованные на примитивном уровне операции. Но чаша весов в борьбе все равно склонялась на сторону Дьема. Отправка вертолетных частей, а также и другие события, начиная с декабря 1961-го, все глубже вовлекали США во Вьетнамскую и Вторую Индокитайскую войну. Американский контингент во Вьетнаме вырос с 900 человек в ноябре 1961-го до 11 326 – в конце 1962-го‹18›. Соединенные Штаты дали разрешение своим советникам и пилотам принимать непосредственное участие в боях против Вьетконга. В 1961 – 1962 гг. от рук противника погибло тридцать два американца. Консультативная группа по оказанию военной помощи Южному Вьетнаму (КГОВПЮВ) была переименована в Командование по оказанию военной помощи Южному Вьетнаму (КОВ-ПЮВ), оно взяло на себя решение многих оперативных вопросов, которыми организация-предшественница не занималась. К 31 декабря 1962 года США не просто посылали во Вьетнам пилотов и все большее количество советников, они ставили на карту государственный престиж и жизни своих солдат. Америка уже считала, что уйти, не одержав победы, она не может.
Коммунисты отметили возросшую боеспособность войск Южного Вьетнама. Фам Ван Донг в своей речи в начале 1963-го честно признавался, что в 1962-м “…южновьетнамский народ подвергся величайшим испытаниям”. Более того, Донг отмечал, что “…в 1962-м революционно-освободительные боевые действия развивались по неверному пути и стратегия их нуждалась в пересмотре”‹19›. Этот пересмотр привел к важным результатам.
В том, что касалось событий в Южном Вьетнаме, начало 1963 года американские официальные лица встречали с оптимизмом. Правительственные войска Дьема по-прежнему действовали не слишком эффективно, но все же при американском содействии определенного прогресса в сельской местности им достигнуть удалось. Террористическая деятельность Вьетконга в отношении представителей администрации пошла на убыль. У стратегической программы по умиротворению деревни появилось будущее.
К сожалению, при этом все шире становились противоречия в самом правительстве Южного Вьетнама. “Мандарин” Дьем – заносчивый, противоречивый аристократ, бывший, как говорится, себе на уме, – сам начинал превращаться в проблему. Он, никогда не умевший быть вождем своего народа, в сложной ситуации все менее подходил на роль лидера военного периода. Война с Вьетконгом являлась для Дьема чем-то второстепенным, главным же оставалось политическое выживание. Ради поддержки своей падающей популярности он постоянно давил на военное начальство, требуя от него избегать потерь. Командующего, допускавшего, по мнению Дьема, большие потери, вызывали “на ковер” в Сайгон. В южновьетнамской армии модным становилось словечко “благоразумие”.
Затворник Дьем жил в постоянном страхе перед заговором и главным качеством офицеров считал личную их преданность ему. Из опасения военного переворота он постоянно перемещал командующих с места на место и добивался того, чтобы никто из них не распоряжался всеми войсками в подконтрольном регионе. В результате такого подхода все высшие офицеры на ключевых постах были “благоразумными” политизированными придворными, а не бойцами, готовыми ринуться в драку с Вьетконгом. Американские советники пытались изменить пагубное положение, но коль скоро Дьема поддерживали в Вашингтоне, никакие старания не приводили к успеху.
К середине 1963-го в Южном Вьетнаме вновь возник серьезный кризис. Опять стала падать эффективность военных мер, а казавшаяся такой перспективной еще в 1962-м стратегическая программа по умиротворению деревни рушилась на глазах. Кроме всего прочего, на Дьема и его правительство свалилась “буддистская проблема”. Корни ее уходили в глубь вьетнамской истории. Между буддистами и католиками в этой стране существовали трения, чем пользовались агитаторы Вьетконга, подзуживая мечтавших о большей власти представителей буддистской верхушки против “оккупировавших” властные кабинеты католиков. Все эти силы объединились в 1963-м, чтобы потрясти до основания давший уже не одну трещину фундамент режима. Дьем слишком бурно отреагировал на “буддисткий кризис”, что привело к практически полной потере популярности правительства. Армия занялась буддистами, что позволило Вьетконгу начать активную “реконкисту” в сельских районах.
Мятеж буддистов добил Дьема, поскольку осенью 1963-го правительство Соединенных Штатов приняло тайное решение отказаться от его поддержки и начать поиск более подходящей кандидатуры. 1 ноября, с молчаливого согласия посла США в Южном Вьетнаме Генри Кэ-бота Лоджа, группа генералов АРВ низложила властителя, а на следующий день двое младших офицеров убили Дьема и его брата. Вскоре в Техасе погиб и президент Кеннеди. Так, в конце 1963 года Линдон Бэйнс Джонсон унаследовал Белый дом, а заодно и проблему полной хитросплетений политики Соединенных Штатов во Вьетнаме.
После убийства Дьема в результате разгоревшейся борьбы за власть, правительство Южного Вьетнама практически перестало существовать. Вдохновленные разбродом в стане противника, руководители Вьетконга бросили все силы на активизацию политической и вооруженной борьбы, что привело к полному провалу программы умиротворения деревни. В меморандуме от 21 декабря 1963-го министр обороны {102}Макнамара откровенно предостерег президента Джонсона: “Обстановка тревожная. Если все останется по-прежнему, при существующих тенденциях через два-три месяца контроль над ситуацией будет утрачен. И это в самом лучшем случае, вероятнее же всего власть в стране возьмут коммунисты”‹20›. Предчувствие не обманывало Макнамару. Никто в США и в Южном Вьетнаме не знал, насколько тревожно складывавшееся положение, поскольку и правительство Дьема, и правительство Кеннеди получало с мест массу чрезмерно оптимистических отчетов. Макнамара завершил обращение россыпью канцелярских банальностей: “Нам должно внимательно отслеживать ситуацию, надеясь на лучшее, но оставаясь начеку и готовясь к принятию силовых мер…”‹21›
Через два дня после убийства президента Кеннеди Джонсон имел длительную беседу о событиях во Вьетнаме с находившимся в Вашингтоне послом Лоджем, который вовсе не был склонен приукрашивать действительность. “Картина отвратительная, господин президент, – сказал посол. – Кроме вас, Вьетнам спасать некому”. Джонсон ответил без тени сомнений: “Я не собираюсь терять Вьетнам. Я не буду президентом, который позволит всей Юго-Восточ ной Азии пойти по пути Китая”‹22›. “Принципы действия в Азии” работали, по крайней мере один из них.
Итак, 1963 год, казавшийся таким многообещающим для Америки, закончился на очень тревожной ноте.
А каким стал 1963-й для коммунистов? Пересмотр стратегии, на необходимость чего указывал в 1963-м Фам Ван Донг, проходил но тому же сценарию, по которому развивались события, сотрясавшие Политбюро ЦК ПТВ в пятидесятых. Труонг Чинь и Зиап продолжали настаивать на том, что война в Южном Вьетнаме будет длительной и напряженной, поскольку революция на Юге еще не обрела необходимой поддержки в народе, а вооруженная дay трань в этом регионе осуществлялась слишком быстрыми темпами. Ле Зуан и Нгуен Ши Тань отвечали, что возможность одержать быструю победу по-прежнему существует, поскольку боевой дух частей АРВ низок, а правительство страны на грани коллапса.
Идеологические расхождения между СССР и Китаем, выбранный Хрущевым курс на “мирное сосуществование” с США расстраивали планы Ле Зуана и Нгуен Ши Таня по одержанию быстрой победы на Юге, поскольку наносили удар по “революционному рвению” профессиональных революционеров, сражавшихся на Юге. Как можно требовать самопожертвования от Вьетконга, когда лидер мирового коммунизма обсуждает с лидером мирового империализма проблемы процесса разрядки? Ле Зуан и его команда солидаризировались с Китаем, особенно после речи, сказанной Лью Шаоки в мае 1963-го в Ханое, где “председатель” указал на то, что борьба марксистов-ленинцев (китайцев) против ревизионистов (русских) “не мешает людям во всем мире сражаться за дело революции”.
Всю первую половину 1963 года “дядюшка” Хо держался дистанцированно от своих фракций и от трений России с Китаем. Ему, убежденному коммунисту, не могла не причинять боли идеологическая война, разгоревшаяся между двумя красными сверхдержавами, Вражда играла на руку врагам дела коммунизма во всем мире и неминуемо отражалась на размерах помощи, поступавших в Северный Вьетнам от главных доноров. Так или иначе, где-то в июле 1963-го Хо сделал выбор и вновь принял сторону Ле Зуана и Нгуен Ши Таня. Хо был прагматиком и, несмотря на все трения в советско-китайских отношениях, не хотел упустить шанс добить врага, предоставленный ситуацией в Южном Вьетнаме, где ширились выступления буддистов, а правительство Дьема утрачивало завоеванные позиции.
Кроме вышесказанного, Тань, Ле Зуан и Хо в значительной мере полагались на “неиссякаемый революционный дух” коммунистических войск в Южном Вьетнаме‹23›. Несмотря на угрозу вторжения Соединенных Штатов, члены “фракции южан” пребывали в убеждении, что с преданными делу солдатами они могут и должны выиграть на Юге. Здесь их мысли перекликались с сентенциями Мао Цзэдуна, любившего повторять, что “оружие является безусловно значимым, но не решающим фактором в войне, исход которой зависит не от техники, а от солдат”. Зиап думал иначе, но его снова обскакали.
Начиная с середины 1963-го, когда Хо поддержал Ле Зуана и Таня, в ханойской прессе развернулась кампания “антиревизионистской” пропаганды. Под “ревизионистами” понимались представители “северной фракции”, термин приобретал остро негативный оттенок, а борьба за власть в Лаодонг приняла ожесточенный характер. При поддержке Хо когорта Зуана и Таня развернула политическую риторику против “северян” и друзей советских “ревизионистов”. К концу 1963-го Зуан с компанией угрожали вычисткой из партии всем не желавшим поддержать войну с Югом‹24›. Зиапу и Труонг Чиню пришлось уйти в глухую оборону.
Нгуен Ши Тань заклеймил клеймом “ревизиониста” не только самого Зиапа, но и его жену. Спустя несколько лет один северовьет-йамский перебежчик на допросе показал американцам, что Тань обвинял жену Зиапа, уехавшую в начале шестидесятых в Москву на учебу, в том, что она, будучи лично знакома с Хрущевым, сослужила мужу скверную службу. Через нее, как следовало из обвинений Таня, Зиап сблизился с Хрущевым, и они “очень часто” сносились между собой. Тань уверял, что Хрущев оказывал “особенно сильное влияние на Зиапа”. Тот, разумеется, отрицал эти губительные для него “заведомо ложные и клеветнические измышления”.
Неприятности Зиапа только усугублялись из-за его собственной заносчивости и необдуманных поступков. Согласно сведениям разведки, в июне или в июле 1963-го Зиап с женой на вертолете вылетели из Ханоя в курортное место Ха-Лонг. По соображениям безопасности, охрана Зиапа очистила пляж от отдыхающих, чтобы хозяин с супругой могли плавать вдвоем. Соответствующая информация немедленно была направлена в Ханой. Люди выражали возмущением тем, что в то время как многие из них не могут позволить себе купить велосипед для езды на работу, Зиап с женой летают на вертолете купаться.
По данным разведки, Нгуен Ши Тань получил от Хо “милый сердцу” приказ навестить Зиапа и наставить его на путь истинный. В разговоре с женой генерала Тань пожаловался: “Из-за тебя Зиап все никак не избавится от буржуазных замашек. У него нет достоинств, присущих профессиональному революционеру”. О том, как Зиап отреагировал на “товарищескую критику”, в донесении ничего не говорится. Поскольку “достоинствами, присущими профессиональному революционеру” мог обладать только “антиревизионист”, обвинение было очень серьезным, практически оно являлось обвинением в “ревизионизме”. Для борьбы между своими становились хороши любые средства.
В конце 1963 года, когда погиб Дьем, подвергся критике Зиап, а над представителями “фракции северян” нависла угроза “вычистки” из рядов Лаодонг (ПТВ – Партии трудящихся Вьетнама), ЦК партии собрался на свой Девятый пленум. Собрание подтвердило, что целью революции являлась подготовка к всенародному восстанию и переходу во всеобщее наступление, которое представляло собой кульминационный момент вооруженной и политической day трапь и должно было завершиться полной победой. Для ее достижения, как говорил Труонг Чинь (именно он, как ни странно, зачитывал постановление пленума), требовалось следующее: “Главное в данный момент предпринять все усилия для быстрого усиления наших войск в Южном Вьетнаме, чтобы сместить баланс сил в нашу пользу. Пора Северу оказать более значительную помощь Югу и начать играть более важную роль в качестве базы революции в масштабах всей нации”‹25›.
Хо одобрил курс. Если убрать коммунистическую риторику, постановление означало: Вьетконгу предписывалось при активной помощи Северного Вьетнама, но без участия северовьетнамских боевых частей, развернуть широкомасштабное наступление на Юге. На этом и закончился 1963 год. Труонг Чинь и Зиап потерпели фиаско, Зиапу же пришлось перенести унижение. Но 1964-й сулил еще больше огорчений победителю французов.
1. O'Neill, Giap, p. 168.
2. Senator Mike Gravel, Ed., The Pentagon Papers, 5 vols. (Boston, MA: Beacon Press, 1971), 1:247.
3. Thomas Latimer, Hanoi's Leaders and Their South Vietnam Policies, 1954-68 (Washington, D.C.: Georgetown University: Unpublished Ph.D. thesis, 1972), p. 35.
4. Ibid., p. 41.
5. Ibid., p. 47.
6. Guenter Lewy, America in Vietnam (New York: Oxford University Press, 1978), p. 17.
7. Gravel, Pentagon Papers, 11:2,48,49, and 55.
8. Ibid., 11:64.
9. Adm. U. S. Grant Sharp and Gen. William C. Westmoreland, Report on the War in Vietnam (Washington, D.C.: U.S. Government Printing Office, 1968), p. 77.
10. Lt. Gen. Dave Richard Palmer, Summons of the Trumpet: U.S.Vietnam in Perspective (San Rafael, CA: Presidio Press, 1978), p. 20.
11. Gravel, Pentagon Papers, 11:87-88.
12. Ibid., 11:92.
13. Ibid., 11:653.
14. Ibid., 11:117.
15. Ibid., 11:68.
16. Lt. Gen. John J. Tolson, Airmobility 1961-1971, Vietnam Studies (Washington, D.C.: Department of the Army, 1973), p. 28.
17. Ibid., pp. 26-27.
18. Gravel, Pentagon Papers, 11:438.
19. Latimer, Hanoi's Leaders, p. 110.
20. Gravel, Pentagon Papers, 111:494.
21. Ibid., 111:496.
22. Halberstam, Best and Brightest, p. 364.
23. Latimer, Hanoi's Leaders, pp. 138-139.
24. Ibid., p. 144.
25. Lewy, America, pp. 29 and 39; Palmer, Summons, p. 48; U.S. Embassy, Saigon, Viet-Nam Documents and Research Notes, Doc. #96, July 1971, pp. 15,29,40.
Часть вторая
Глава 13.
Кризисный год.
1964 г.
Участники состоявшегося в декабре 1963 года Девятого пленума ЦК партии Лаодонг (ПТВ) приняли решение поддержать войну на юге Вьетнама. В феврале 1964-го Ле Зуан, Ле Дук Тхо и другие “южане” развернули яростную кампанию по борьбе с “ревизионистами”, Зиапом и Труонг Чинем. 11 февраля по радио Ханоя было объявлено о начале “воспитательной” кампании с целью “коренным образом изменить” отношение некоторых отдельных северных вьетнамцев к борьбе товарищей на Юге. Имена не назывались, однако правда все равно всплыла.
Один из высокопоставленных северовьетнамских перебежчиков показал на допросе, что в 1964-м генерал Нгуен Ши Тань получил задание возглавить в ЦК партии Лаодонг отдел по изучению случаев проявления “ревизионизма”. Согласно протоколам допроса перебежчика, создание такого отдела стало первым шагом в ходе кампании по борьбе с “ревизионизмом”, направленной против Зиапа, Труонг Чиня и еще трех высокопоставленных функционеров ПТВ. В результате проведенного Танем расследования все пятеро были признаны “ревизионистами”. “Перевоспитанием” их занялся лично Хо Ши Мин, который, как показал источник информации, не ставил себе задачу вычистить заблуждающихся из партии, а стремился “переориентировать” их. Национальный герой Зиап остался министром обороны, но ответственность за ведение войны на Юге товарищи возложили на стопроцентного “антиревизиониста” Таня.
Как утверждал перебежчик, назначение Таня, личного недруга Зиапа, стало болезненным ударом по престижу последнего.
Хотя влиять на стратегию и тактику военных действий Зиап не мог, он все равно оставался министром обороны и в этом качестве продолжал заниматься обеспечением тыловой поддержки коммунистических сил в Южном Вьетнаме. В соответствии с решением Хо увеличить помощь вьетконговцам Зиап предпринял попытку улучшить их вооружение и техническое обеспечение. Министр обороны Соединенных Штатов Макнамара в своем меморандуме от 16 марта 1964 года заметил, что “начиная с 1 июля 1963-го среди вооружений, захваченных у вьетконговцев, стало попадаться прежде не встречавшееся у них оружие: китайские 75-мм безоткатные орудия, китайские крупнокалиберные пулеметы, американские 12,7-мм крупнокалиберные пулеметы на станках китайского производства. Кроме того, совершенно очевидно, что вьетконговцы применяют китайские 90-мм реактивные гранатометы и минометы”‹2›.
Участники состоявшегося в декабре 1963 года Девятого пленума ЦК партии Лаодонг (ПТВ) приняли решение поддержать войну на юге Вьетнама. В феврале 1964-го Ле Зуан, Ле Дук Тхо и другие “южане” развернули яростную кампанию по борьбе с “ревизионистами”, Зиапом и Труонг Чинем. 11 февраля по радио Ханоя было объявлено о начале “воспитательной” кампании с целью “коренным образом изменить” отношение некоторых отдельных северных вьетнамцев к борьбе товарищей на Юге. Имена не назывались, однако правда все равно всплыла.
Один из высокопоставленных северовьетнамских перебежчиков показал на допросе, что в 1964-м генерал Нгуен Ши Тань получил задание возглавить в ЦК партии Лаодонг отдел по изучению случаев проявления “ревизионизма”. Согласно протоколам допроса перебежчика, создание такого отдела стало первым шагом в ходе кампании по борьбе с “ревизионизмом”, направленной против Зиапа, Труонг Чиня и еще трех высокопоставленных функционеров ПТВ. В результате проведенного Танем расследования все пятеро были признаны “ревизионистами”. “Перевоспитанием” их занялся лично Хо Ши Мин, который, как показал источник информации, не ставил себе задачу вычистить заблуждающихся из партии, а стремился “переориентировать” их. Национальный герой Зиап остался министром обороны, но ответственность за ведение войны на Юге товарищи возложили на стопроцентного “антиревизиониста” Таня.
Как утверждал перебежчик, назначение Таня, личного недруга Зиапа, стало болезненным ударом по престижу последнего.
Хотя влиять на стратегию и тактику военных действий Зиап не мог, он все равно оставался министром обороны и в этом качестве продолжал заниматься обеспечением тыловой поддержки коммунистических сил в Южном Вьетнаме. В соответствии с решением Хо увеличить помощь вьетконговцам Зиап предпринял попытку улучшить их вооружение и техническое обеспечение. Министр обороны Соединенных Штатов Макнамара в своем меморандуме от 16 марта 1964 года заметил, что “начиная с 1 июля 1963-го среди вооружений, захваченных у вьетконговцев, стало попадаться прежде не встречавшееся у них оружие: китайские 75-мм безоткатные орудия, китайские крупнокалиберные пулеметы, американские 12,7-мм крупнокалиберные пулеметы на станках китайского производства. Кроме того, совершенно очевидно, что вьетконговцы применяют китайские 90-мм реактивные гранатометы и минометы”‹2›.