Страница:
Мобилизация нарушала сложившуюся традицию. Прежде при отправке пополнений во Вьетнам не возникало необходимости прибегать к призыву резервистов и не создавалась угроза подрыва политической и экономической жизни США. Из всех авторов, писавших о специальной комиссии Клиффорда, только Таунсенд Хупс в своей книге “Рамки вмешательства” обращает особое внимание на радикальный отход от традиций, который представляла собой мобилизация. Его обескураживало не только то, что прежде для отправки подкреплений не приходилось прибегать к таким мерам, а то, что “комиссия не предвидела, к каким ужасающим политическим последствиям могла привести подобная акция”‹63›.
Выполнение второй базовой рекомендации, касавшейся модернизации, увеличения численности и повышения боеспособности ВСРВ, влекло за собой даже большие последствия, чем призыв резервистов. Это предложение, в паре с советом инициировать изучение возможности принятия нового политического и стратегического курса США во Вьетнаме, несло в себе семена нового американского подхода к вьетнамской проблеме. По сути дела, бросался вызов государственной политике, которую генерал Вестморленд свел к одной фразе: “Бить врага до тех пор, пока он не сядет за стол переговоров”. Более того, война во Вьетнаме (1946 – 1975) она признавалась нецелесообразной. Также нецелесообразной делалась и являвшаяся естественным инструментом политики КОМКОВ-ПЮВ стратегия войны на истощение, остававшаяся официально неизменной с 8 февраля 1966 года (когда в итоге совещания в Гонолулу Вестморленд получил меморандум Макнамары).
Одним из политических вопросов, находившихся на рассмотрении специальной комиссии Клиффорда, было будущее программы “ROLLING THUNDER”. Как видно из текста президентского меморандума, “оперативная команда” Клиффорда не пришла к единому решению. Гражданские из Пентагона стремились к сокращению бомбардировок или стабилизации ситуации на существующем уровне, тогда как Объединенный комитет добивался ужесточения авианалетов и увеличения их числа. Однако Новогоднее наступление изменило расстановку сил в битве вокруг “ROLLING THUNDER”, поскольку программа не помешала противнику сосредоточить большое количество живой силы и вооружений в Южном Вьетнаме. Подорванными оказались позиции адвокатов “ROLLING THUNDER” и в другом вопросе – программа не смогла заставить Ханой отказаться от продолжения борьбы. “ROLLING THUNDER” погубили “градуализм” и неправильный подход к выбору целей.
В меморандуме Клиффорда вниманию президента были представлены два противоположных мнения относительно будущего “ROLLING THUNDER” и связанных с ней военно-морских программ. ОКНШ предлагал снять “табу” с запретного периметра Ханой – Хайфон, распространить до границы с Китаем ареал действий против вражеского прибрежного судоходства, проводимых в рамках операции “SEA DRAGON” (“Морской дракон”) и ранее ограниченных 20° северной широты, разрешить применение зенитных ракетных установок морского базирования против северовьетнамских МИГов и закрыть доступ в гавань Хайфона путем минирования или иными способами. Гражданские чиновники из Пентагона во главе с Уорнке, разумеется, противились предложениям ОКНШ. Штатские, как всегда, кивали в сторону третьих стран, преимущественно Соединенного Королевства. Уорнке подчеркивал опасность конфронтации с Советами из-за минирования порта Хайфона. Он, однако, предлагал усилить бомбардировки Северного Вьетнама, но не переступая за рамки существующих ограничений.
Поскольку до начала мая над Северным Вьетнамом ожидалось не более четырех дней летной погоды, ни вариант ОКНШ, ни предложения гражданских чиновников не могли оказать быстрого воздействия на результативность “ROLLING THUNDER”. Однако погодный фактор, которому не придавали большого значения ни в ОКНШ, ни в Пентагоне, внезапно вышел на первый план, став значительным не только в военном, но и в дипломатическом смысле.
Президента Джонсона беспокоил в меморандуме Клиффорда совет не предпринимать новых мирных инициатив, но во время обсуждения документа 4 марта с Раском, Клиффордом, Ростоу и другими президент временно воздержался от выражения негативного отношения к этому пункту. Дин Раек заметил, что США могут без риска в военном отношении приостановить бомбардировки на два предстоящих месяца (из-за нелетной погоды) и, возможно, такой шаг подтолкнет Ханой к переговорам. Президент ухватился за совет Раска и сказал ему: “Это дело. Седлайте коней”‹64›.
На следующий день, 5 марта, Раек вышел с письменным предложением приостановить бомбардировки объектов выше 20-й параллели, пролегавшей примерно в 350 км к северу от ДМЗ. Как указывалось, основанием служило преимущественно соображение, касавшееся погоды, затруднявшей воздушные операции в марте, апреле и в начале мая. Таким образом, в военном отношении США мало чем жертвовали, зато Раек усматривал четыре выигрышных момента. Во-первых, инициатива предпринималась в одностороннем порядке и без каких-либо условий. Если северные вьетнамцы отреагируют положительно -замечательно. Не отреагируют – что ж, бомбардировки возобновятся. Второе, они также возобновятся, если противник предпримет крупные акции против Ке-Сань или нападет на города Южного Вьетнама. Третье, Раек видел в намечаемом им шаге “голубиный” жест в сторону антивоенных групп интеллигенции, СМИ и конгресса. Помощник министра иностранных дел Уильям Банди отзывается о намерении приостановить авианалеты, как о “попытке утихомирить общественное мнение Америки”‹65›. И наконец, Раек был уверен, что, если северные вьетнамцы не пойдут на переговоры, тогда у президента и у сторонников жесткой линии появится оправдание для эскалации войны. Это понимали Кларк Клиффорд и его “голуби” из Пентагона. По мнению Клиффорда, предложение “…не являлось добросовестным усилием на пути к началу переговоров”. Если северные вьетнамцы отвергнут его, у США “появится основание развернуть более эффективное и способное повлечь за собой куда более далеко идущие последствия наступление на Северный Вьетнам”‹66›.
Как и другие ключевые события этого жаркого периода, инициатива Раска оказалась чревата непредсказуемыми последствиями.
Итак, позиции определились. Дело двигалось к “Армагеддону” между “ястребами” и “голубями”. Каждая сторона, особенно клика, возглавляемая новым министром обороны, искала поддержки влиятельных людей. Клиффорд смог рекрутировать в свое “войско” сенаторов Фулбрайта и Генри Джексона от Вашингтона. Два бывших “ястреба”, сенаторы Ричард Рассел от Джорджии и Стеннис от Миссисипи, присоединились к Клиффорду из-за того, что не поддерживали намерение правительства осуществить призыв резервистов. Несмотря на сторонников в конгрессе, Клиффорд боялся проиграть битву за поддержку Белого дома, а потому пустился в поисках союзников по лабиринтам интриг. Скоро нужный человек нашелся, Гарри Макферсон, один из спичрайтеров и специальных советников президента, тот самый, который признавался, что, невзирая на наличие у него доступа к источникам подлинной информации, все же в вопросе освещения Новогоднего наступления больше полагался на СМИ.
Хотя Клиффорд собрал под своими знаменами множество сильных бойцов, все равно по состоянию дел на середину марта он проигрывал битву за президента. Но на помощь министру обороны летели стаи “голубей”. 12 марта сенатор Юджин Маккарти, демагог и идеалист от политики, выступил против Джонсона как “кандидат мира” на предвыборном собрании избирателей от демократической партии, проходившем в штате Нью-Гемпшир, и неожиданно весьма преуспел. СМИ раструбили об этом событии по всей стране, как о свидетельстве поражения вьетнамской политики президента. Нет ничего удивительного в том, что пресса опять села в лужу со своими выводами. Вскоре стало очевидным, что поддержку Маккарти оказали не антивоенные группы, а те, кто хотел, чтобы президент проводил еще более жесткую политику в отношении войны во Вьетнаме. Однако результаты анализа стали известны позднее, а тем временем событие оказало вполне определенное воздействие на президента, занимавшего неустойчивую позицию во вьетнамском вопросе.
15 марта Артур Голдберг, еще один “голубь” и представитель Соединенных Штатов в ООН, направил Дину Раску докладную, которая затем была передана непосредственно Джонсону. В докладной Голдберг советовал президенту “остановить осуществляемые авиацией и флотом удары по территории Северного Вьетнама на некоторое время, чтобы предоставить Ханою возможность проявить добрую волю к переговорам”‹67›. 18 марта с аналогичным предложением вышел американский посол в Индии Честер Боулз. Президент отказался последовать их рекомендациям на основании того, что полное прекращение ударов авиации и флота по Северному Вьетнаму создаст угрозу для американских войск, действующих поблизости от ДМЗ. Вместе с тем оба этих предложения отрицательно сказались на решимости президента продолжать избранную политику в отношении Вьетнама.
Затем последовал новый порыв “холодного ветра”. На сей раз свое слово высказал Дин Ачесон, бывший госсекретарь в правительстве президента Трумэна, известный своими антикоммунистическими взглядами. В конце февраля Джонсон обратился к Ачесону за советом в отношении американской политики во Вьетнаме. Тот попросил время на то, чтобы побеседовать с различными должностными лицами. Посоветовавшись с чиновниками и политиками второго и третьего уровня, Ачесон сказал Джонсону, что ОКНШ “провел его по дорожке через сад” и он (Ачесон) понял, что победить в войне во Вьетнаме невозможно. Ачесон предложил изменить стратегию войны на суше, прекратить или сократить бомбардировки Севера и быстрее привести конфликт к завершению.
Несмотря на впечатление, которое произвели на него заявления Голдберга, Боулза и Ачесона, поначалу Джонсон отреагировал воинственно. 17 и 18 марта он произнес две жесткие речи, в целом подтвердив намерение следовать избранным курсом в фарватере между эскалацией и свертыванием военных действий во Вьетнаме. Впервые он открыто выразил сомнение в патриотизме тех американцев, которые отказывали в поддержке его вьетнамской политике.
Тем не менее, невзирая на тон президентских речей, Клиффорд понял, что решимость Джонсона в отношении войны поколебалась, и перешел в генеральное наступление, используя в качестве штурмовой бригады группу старших советников, так называемых “Мудрецов”. Не знаю как насчет мудрости, но престижем “Мудрецы”, безусловно, пользовались. Группа включала в себя Дина Ачесона, Джорджа Болла, Макджорджа Банди, Дугласа Диллона, Сайруса Вэнса, Артура Дина, Джона Дж. Макклоя, генерала Омара Брэдли, генерала Мэттью Риджуэя, генерала Максвелла Тейлора, Роберта Мерфи, Генри Кэбота Лоджа, Эйба Фортаса и Артура Голдберга.
Сначала “Мудрецы” выслушали сообщения о ситуации во Вьетнаме. Главными докладчиками были: представитель госдепартамента Филип К. Хэбиб, генерал-майор Уильям Э. Депюи от ОКНШ и Джордж Карвер от ЦРУ. Некоторые из “Мудрецов” оставили письменные свидетельства о полученных во время совещания впечатлениях. Максвелл Тейлор назвал доклады “взвешенными и содержательными”‹68›. Раек же полагал, что выступавшие чуточку сгустили краски. Ростоу держался мнения, что докладчики не блистали, хотя излагали все в общем и целом верно.
После ознакомления с обстановкой “Мудрецы” приступили к обсуждению ситуации. Скоро стало ясно, что Новогоднее наступление не оставило и следа от той решительности, с которой группа поддерживала вьетнамскую политику президента в ноябре 1967-го. На следующий день “Мудрецы” встретились после ленча с Джонсоном и огласили ему свой вердикт. Хотя мнения разделились, большинство стояло за сокращение американской активности во Вьетнаме. Президент пригласил генералов Уилера и Абрамса (последний только что прибыл из Вьетнама), которые дали фактическую и вполне оптимистическую оценку сложившейся там обстановки. Все без толку, “Мудрецы”, озабоченные больше сложностями внутриполитического характера, чем событиями во Вьетнаме, остались при своем мнении.
Президента их единодушие шокировало, не просто шокировало – разозлило. Покидая представительное собрание, он бросил: “Кто-то отравил колодец”‹69›. Грозный взор его обратился на докладчиков. Он опять вызвал их в Белый дом и велел повторить все, что они сказали “Мудрецам”. Выслушав докладчиков, президент признал их невиновными в “отравлении колодца”.
Человеком, “отравившим колодец”, был, конечно же, Кларк Клиффорд. Среди чиновников имеются широко осведомленные господа, которые уверяют, что Клиффорд “настроил” кое-кого из “Мудрецов” перед заседанием в Белом доме. Даже если он никого и не “настраивал”, то в любом случае знал мнение большинства из них в отношении положения во Вьетнаме. Использовав “Мудрецов”, Клиффорд показал себя виртуозным мастером интриги, поскольку это более, чем что-либо другое, убедило президента в том, что его вьетнамская политика нуждается в пересмотре.
Получилось, что Джонсон уволил неверующего Фому (Макна-мару), чтобы заменить его Иудой. Так оценивает роль, сыгранную им в марте 1968-го, сам Клиффорд. Позднее он вспоминал: “Ирония заключается в том, что он (Джонсон) решил заменить мной Макна-мару, надеясь получить стойкого приверженца своей политики в Пентагоне. Так появился Иуда!”‹70› Президент не смог простить Клиффорда за его поступок в марте 1968-го, как не простил и “Мудрецов”. Незадолго до смерти, LBJ, не стесняясь в выражениях, сказал своему референту в Библиотеке Джонсона в Остине, штат Техас, что “его "попользовали" многие люди – пресса, конгресс, даже собственные служащие, – "но большие доки во внешней политике уделали меня по-королевски"”‹71›.
1. McGarvey, Visions, pp. 252-256.
2. Ibid., p. 254.
3. Palmer, Summons, p. 179; and David Richard Palmer, Readings in Current Military History (West Point, NY: Department of Military Art, USMA, 1969).
4. President's Foreign Intelligence Advisory Board, Intelligence Warning of the Tet Offensive in South Vietnam (Washington, D.C.: April II, 1968), p. 4.
5. Hoang Ngoc Lung, General Offensives of 1968-69, Indochina Monographs (Washington, D.C.: U.S. Army Center of Military History, 1978), pp. 21-22.
6. President's FIA Board, Intelligence Warning, p. 8.
7. Edward Jay Epstein, “Vietnam: What Happened vs. What We Saw: We Lose Our Innocence,” TV Guide, 6 October 1973, p. 13-F.
8. Oberdorfer, Tet!, p. 158.
9. Westmoreland to Wheeler and Sharp, Cable, MAC 12397,20 December 1967.
10. Lyndon Baines Johnson, The Vantage Point, Perspectives of the Presidency 1963-1969 (New York: Rinehart and Winston, 1971), p. 379.
11. Liddell Hart, Strategy, p. 340.
12. Peter Braestrup, The Big Story, 1 vols. (Boulder, CO: Westview Press, 1977), 1:705.
13. PBS, Firing Line, 24 March 1978, Transcript p. II.
14. Dr. David Culbert, television's Vietnam, The Impact of Visual Images,” (TV Documentary as reported in The Monitor, McAllen, TX, 20 March 1981).
15. Braestrup, Big Story, 1:713-714.
16. Ibid., 1:715.
17. Gen. Maxwell Taylor, Swords and Plowshares (New York: W. W. Norton, 1972), p. 384.
18. Epstein, TV Guide, p. 13-F.
19. Braestrup, Big Story, 1:706.
20. Epstein, TV Guide, p. 13-F.
21. Culbert, The Monitor.
22. Walter Cronkite, letter to Gen. W. C. Westmoreland, 15 June 1982.
23. Epstein, TV Guide, p. 14-F.
24. Braestrup, Big Story, 1:705.
25. Ibid.
26. Robert Elegant, “Looking Back At Vietnam: How To Lose A War,” Encounter, August 1981, p. 89.
27. Ibid., p. 74.
28. Ibid., p. 75.
29. Ibid., p. 84.
30. S. Robert Lichter and Stanley Rothman, “Where the Media Elite Stand,” in Public Opinion, reproduced in The American Spectator, April 1982, p. 36.
31. Alistair Home, “A British Historian's Meditations,” National Review, 23 July 1982, p. 888.
32. Gen. Maxwell D. Taylor, “New Concept of Security," Ordnance, July-August 1971, p. 31.
33. Morton M. Kondracke, Viewpoint, “Reagan Diplomacy and the Rehabilitation of the PLO,” Wall Street Journal, 22 July 1982, p. 19.
34. Westmoreland, Soldier, p. 470.
35. Stephen Rosen, “After Vietnam: What the Pentagon Has Learned," Tire American Spectator, October 1979, p. 10.
36. Paul L. Miles, hist., U.S. Department of the Army, Office of the Chief of Staff, Untitled Staff Study (“White Papen”), 9 November 1970. (Department of the Army Staff Study, 1970) The cables quoted in this chapter are from the “White Paper” unless otherwise noted.
37. Gravel, Pentagon Papers, IV:541-542.
38. Westmoreland, Diary, 17 February 1968.
39. Johnson, Vantage Point, p. 387.
40. John B. Henry, “February 1968,” Foreign Policy, #4, Fall 1971, p. 15.
41. Henry, Foreign Policy, p. 15.
42. Gravel, Pentagon Papers, IV:547.
43. Ibid.
44. Ibid., IV:239.
45. Henry, Foreign Policy, p. 23.
46. Johnson, Vantage Point, p. 391.
47. Ibid., p. 406.
48. Henry, Foreign Policy, p. 20.
49. Gelb and Belts, Irony, p. 173.
50. Herbert Y. Schandler, The Unmaking of a President: Lyndon Johnson and Vietnam (Princeton, NJ: Princeton University Press, 1977), p. 141.
51. Cable JCS 02430, United States Department of Defense, Office of the Joint Chiefs of Staff, 29 February 1968.
52. Gravel, Pentagon Papers, IV:556.
53. Ibid., IV:557.
54. Ibid.,IV:551.
55. Ibid., IV:552.
56. Halberstam, Best and Brightest, p. 792.
57. Brian Crozier, National Review, Fall 1982, p. 24.
58. dark Clifford, “A Vietnam Reappraisal-The Personal History of One Man's View and How It Evolved," Foreign Affairs, July 1969.
59. Gravel, Pentagon Papers, IV:562-564.
60. Ibid.
61. Ibid., IV:568.
62. Ibid., IV:573.
63. Townsend Hoopes, The Limits of Intervention (New York: David McKay, 1969), p. 179.
64. Johnson, Vantage Point, p. 399.
65. Schandler, The Unmaking, p. 251.
66. Ibid., p. 241.
67. Johnson, Vantage Point, p. 408.
68. Taylor, Swords, p. 390.
69. Schandler, The Unmaking, p. 264.
70. Marvin Kalb and Elie Able, Roots of Involvement, The U.S. In Asia 1784-1971 (New York: W. W. Norton, 1971), p. 229.
71. Roger Morris, Uncertain Greatness: Henry Kissinger and American Foreign Policy (New York: Harper amp; Row, 1977), p. 45.
Глава 19.
Выполнение второй базовой рекомендации, касавшейся модернизации, увеличения численности и повышения боеспособности ВСРВ, влекло за собой даже большие последствия, чем призыв резервистов. Это предложение, в паре с советом инициировать изучение возможности принятия нового политического и стратегического курса США во Вьетнаме, несло в себе семена нового американского подхода к вьетнамской проблеме. По сути дела, бросался вызов государственной политике, которую генерал Вестморленд свел к одной фразе: “Бить врага до тех пор, пока он не сядет за стол переговоров”. Более того, война во Вьетнаме (1946 – 1975) она признавалась нецелесообразной. Также нецелесообразной делалась и являвшаяся естественным инструментом политики КОМКОВ-ПЮВ стратегия войны на истощение, остававшаяся официально неизменной с 8 февраля 1966 года (когда в итоге совещания в Гонолулу Вестморленд получил меморандум Макнамары).
Одним из политических вопросов, находившихся на рассмотрении специальной комиссии Клиффорда, было будущее программы “ROLLING THUNDER”. Как видно из текста президентского меморандума, “оперативная команда” Клиффорда не пришла к единому решению. Гражданские из Пентагона стремились к сокращению бомбардировок или стабилизации ситуации на существующем уровне, тогда как Объединенный комитет добивался ужесточения авианалетов и увеличения их числа. Однако Новогоднее наступление изменило расстановку сил в битве вокруг “ROLLING THUNDER”, поскольку программа не помешала противнику сосредоточить большое количество живой силы и вооружений в Южном Вьетнаме. Подорванными оказались позиции адвокатов “ROLLING THUNDER” и в другом вопросе – программа не смогла заставить Ханой отказаться от продолжения борьбы. “ROLLING THUNDER” погубили “градуализм” и неправильный подход к выбору целей.
В меморандуме Клиффорда вниманию президента были представлены два противоположных мнения относительно будущего “ROLLING THUNDER” и связанных с ней военно-морских программ. ОКНШ предлагал снять “табу” с запретного периметра Ханой – Хайфон, распространить до границы с Китаем ареал действий против вражеского прибрежного судоходства, проводимых в рамках операции “SEA DRAGON” (“Морской дракон”) и ранее ограниченных 20° северной широты, разрешить применение зенитных ракетных установок морского базирования против северовьетнамских МИГов и закрыть доступ в гавань Хайфона путем минирования или иными способами. Гражданские чиновники из Пентагона во главе с Уорнке, разумеется, противились предложениям ОКНШ. Штатские, как всегда, кивали в сторону третьих стран, преимущественно Соединенного Королевства. Уорнке подчеркивал опасность конфронтации с Советами из-за минирования порта Хайфона. Он, однако, предлагал усилить бомбардировки Северного Вьетнама, но не переступая за рамки существующих ограничений.
Поскольку до начала мая над Северным Вьетнамом ожидалось не более четырех дней летной погоды, ни вариант ОКНШ, ни предложения гражданских чиновников не могли оказать быстрого воздействия на результативность “ROLLING THUNDER”. Однако погодный фактор, которому не придавали большого значения ни в ОКНШ, ни в Пентагоне, внезапно вышел на первый план, став значительным не только в военном, но и в дипломатическом смысле.
Президента Джонсона беспокоил в меморандуме Клиффорда совет не предпринимать новых мирных инициатив, но во время обсуждения документа 4 марта с Раском, Клиффордом, Ростоу и другими президент временно воздержался от выражения негативного отношения к этому пункту. Дин Раек заметил, что США могут без риска в военном отношении приостановить бомбардировки на два предстоящих месяца (из-за нелетной погоды) и, возможно, такой шаг подтолкнет Ханой к переговорам. Президент ухватился за совет Раска и сказал ему: “Это дело. Седлайте коней”‹64›.
На следующий день, 5 марта, Раек вышел с письменным предложением приостановить бомбардировки объектов выше 20-й параллели, пролегавшей примерно в 350 км к северу от ДМЗ. Как указывалось, основанием служило преимущественно соображение, касавшееся погоды, затруднявшей воздушные операции в марте, апреле и в начале мая. Таким образом, в военном отношении США мало чем жертвовали, зато Раек усматривал четыре выигрышных момента. Во-первых, инициатива предпринималась в одностороннем порядке и без каких-либо условий. Если северные вьетнамцы отреагируют положительно -замечательно. Не отреагируют – что ж, бомбардировки возобновятся. Второе, они также возобновятся, если противник предпримет крупные акции против Ке-Сань или нападет на города Южного Вьетнама. Третье, Раек видел в намечаемом им шаге “голубиный” жест в сторону антивоенных групп интеллигенции, СМИ и конгресса. Помощник министра иностранных дел Уильям Банди отзывается о намерении приостановить авианалеты, как о “попытке утихомирить общественное мнение Америки”‹65›. И наконец, Раек был уверен, что, если северные вьетнамцы не пойдут на переговоры, тогда у президента и у сторонников жесткой линии появится оправдание для эскалации войны. Это понимали Кларк Клиффорд и его “голуби” из Пентагона. По мнению Клиффорда, предложение “…не являлось добросовестным усилием на пути к началу переговоров”. Если северные вьетнамцы отвергнут его, у США “появится основание развернуть более эффективное и способное повлечь за собой куда более далеко идущие последствия наступление на Северный Вьетнам”‹66›.
Как и другие ключевые события этого жаркого периода, инициатива Раска оказалась чревата непредсказуемыми последствиями.
Итак, позиции определились. Дело двигалось к “Армагеддону” между “ястребами” и “голубями”. Каждая сторона, особенно клика, возглавляемая новым министром обороны, искала поддержки влиятельных людей. Клиффорд смог рекрутировать в свое “войско” сенаторов Фулбрайта и Генри Джексона от Вашингтона. Два бывших “ястреба”, сенаторы Ричард Рассел от Джорджии и Стеннис от Миссисипи, присоединились к Клиффорду из-за того, что не поддерживали намерение правительства осуществить призыв резервистов. Несмотря на сторонников в конгрессе, Клиффорд боялся проиграть битву за поддержку Белого дома, а потому пустился в поисках союзников по лабиринтам интриг. Скоро нужный человек нашелся, Гарри Макферсон, один из спичрайтеров и специальных советников президента, тот самый, который признавался, что, невзирая на наличие у него доступа к источникам подлинной информации, все же в вопросе освещения Новогоднего наступления больше полагался на СМИ.
Хотя Клиффорд собрал под своими знаменами множество сильных бойцов, все равно по состоянию дел на середину марта он проигрывал битву за президента. Но на помощь министру обороны летели стаи “голубей”. 12 марта сенатор Юджин Маккарти, демагог и идеалист от политики, выступил против Джонсона как “кандидат мира” на предвыборном собрании избирателей от демократической партии, проходившем в штате Нью-Гемпшир, и неожиданно весьма преуспел. СМИ раструбили об этом событии по всей стране, как о свидетельстве поражения вьетнамской политики президента. Нет ничего удивительного в том, что пресса опять села в лужу со своими выводами. Вскоре стало очевидным, что поддержку Маккарти оказали не антивоенные группы, а те, кто хотел, чтобы президент проводил еще более жесткую политику в отношении войны во Вьетнаме. Однако результаты анализа стали известны позднее, а тем временем событие оказало вполне определенное воздействие на президента, занимавшего неустойчивую позицию во вьетнамском вопросе.
15 марта Артур Голдберг, еще один “голубь” и представитель Соединенных Штатов в ООН, направил Дину Раску докладную, которая затем была передана непосредственно Джонсону. В докладной Голдберг советовал президенту “остановить осуществляемые авиацией и флотом удары по территории Северного Вьетнама на некоторое время, чтобы предоставить Ханою возможность проявить добрую волю к переговорам”‹67›. 18 марта с аналогичным предложением вышел американский посол в Индии Честер Боулз. Президент отказался последовать их рекомендациям на основании того, что полное прекращение ударов авиации и флота по Северному Вьетнаму создаст угрозу для американских войск, действующих поблизости от ДМЗ. Вместе с тем оба этих предложения отрицательно сказались на решимости президента продолжать избранную политику в отношении Вьетнама.
Затем последовал новый порыв “холодного ветра”. На сей раз свое слово высказал Дин Ачесон, бывший госсекретарь в правительстве президента Трумэна, известный своими антикоммунистическими взглядами. В конце февраля Джонсон обратился к Ачесону за советом в отношении американской политики во Вьетнаме. Тот попросил время на то, чтобы побеседовать с различными должностными лицами. Посоветовавшись с чиновниками и политиками второго и третьего уровня, Ачесон сказал Джонсону, что ОКНШ “провел его по дорожке через сад” и он (Ачесон) понял, что победить в войне во Вьетнаме невозможно. Ачесон предложил изменить стратегию войны на суше, прекратить или сократить бомбардировки Севера и быстрее привести конфликт к завершению.
Несмотря на впечатление, которое произвели на него заявления Голдберга, Боулза и Ачесона, поначалу Джонсон отреагировал воинственно. 17 и 18 марта он произнес две жесткие речи, в целом подтвердив намерение следовать избранным курсом в фарватере между эскалацией и свертыванием военных действий во Вьетнаме. Впервые он открыто выразил сомнение в патриотизме тех американцев, которые отказывали в поддержке его вьетнамской политике.
Тем не менее, невзирая на тон президентских речей, Клиффорд понял, что решимость Джонсона в отношении войны поколебалась, и перешел в генеральное наступление, используя в качестве штурмовой бригады группу старших советников, так называемых “Мудрецов”. Не знаю как насчет мудрости, но престижем “Мудрецы”, безусловно, пользовались. Группа включала в себя Дина Ачесона, Джорджа Болла, Макджорджа Банди, Дугласа Диллона, Сайруса Вэнса, Артура Дина, Джона Дж. Макклоя, генерала Омара Брэдли, генерала Мэттью Риджуэя, генерала Максвелла Тейлора, Роберта Мерфи, Генри Кэбота Лоджа, Эйба Фортаса и Артура Голдберга.
Сначала “Мудрецы” выслушали сообщения о ситуации во Вьетнаме. Главными докладчиками были: представитель госдепартамента Филип К. Хэбиб, генерал-майор Уильям Э. Депюи от ОКНШ и Джордж Карвер от ЦРУ. Некоторые из “Мудрецов” оставили письменные свидетельства о полученных во время совещания впечатлениях. Максвелл Тейлор назвал доклады “взвешенными и содержательными”‹68›. Раек же полагал, что выступавшие чуточку сгустили краски. Ростоу держался мнения, что докладчики не блистали, хотя излагали все в общем и целом верно.
После ознакомления с обстановкой “Мудрецы” приступили к обсуждению ситуации. Скоро стало ясно, что Новогоднее наступление не оставило и следа от той решительности, с которой группа поддерживала вьетнамскую политику президента в ноябре 1967-го. На следующий день “Мудрецы” встретились после ленча с Джонсоном и огласили ему свой вердикт. Хотя мнения разделились, большинство стояло за сокращение американской активности во Вьетнаме. Президент пригласил генералов Уилера и Абрамса (последний только что прибыл из Вьетнама), которые дали фактическую и вполне оптимистическую оценку сложившейся там обстановки. Все без толку, “Мудрецы”, озабоченные больше сложностями внутриполитического характера, чем событиями во Вьетнаме, остались при своем мнении.
Президента их единодушие шокировало, не просто шокировало – разозлило. Покидая представительное собрание, он бросил: “Кто-то отравил колодец”‹69›. Грозный взор его обратился на докладчиков. Он опять вызвал их в Белый дом и велел повторить все, что они сказали “Мудрецам”. Выслушав докладчиков, президент признал их невиновными в “отравлении колодца”.
Человеком, “отравившим колодец”, был, конечно же, Кларк Клиффорд. Среди чиновников имеются широко осведомленные господа, которые уверяют, что Клиффорд “настроил” кое-кого из “Мудрецов” перед заседанием в Белом доме. Даже если он никого и не “настраивал”, то в любом случае знал мнение большинства из них в отношении положения во Вьетнаме. Использовав “Мудрецов”, Клиффорд показал себя виртуозным мастером интриги, поскольку это более, чем что-либо другое, убедило президента в том, что его вьетнамская политика нуждается в пересмотре.
Получилось, что Джонсон уволил неверующего Фому (Макна-мару), чтобы заменить его Иудой. Так оценивает роль, сыгранную им в марте 1968-го, сам Клиффорд. Позднее он вспоминал: “Ирония заключается в том, что он (Джонсон) решил заменить мной Макна-мару, надеясь получить стойкого приверженца своей политики в Пентагоне. Так появился Иуда!”‹70› Президент не смог простить Клиффорда за его поступок в марте 1968-го, как не простил и “Мудрецов”. Незадолго до смерти, LBJ, не стесняясь в выражениях, сказал своему референту в Библиотеке Джонсона в Остине, штат Техас, что “его "попользовали" многие люди – пресса, конгресс, даже собственные служащие, – "но большие доки во внешней политике уделали меня по-королевски"”‹71›.
1. McGarvey, Visions, pp. 252-256.
2. Ibid., p. 254.
3. Palmer, Summons, p. 179; and David Richard Palmer, Readings in Current Military History (West Point, NY: Department of Military Art, USMA, 1969).
4. President's Foreign Intelligence Advisory Board, Intelligence Warning of the Tet Offensive in South Vietnam (Washington, D.C.: April II, 1968), p. 4.
5. Hoang Ngoc Lung, General Offensives of 1968-69, Indochina Monographs (Washington, D.C.: U.S. Army Center of Military History, 1978), pp. 21-22.
6. President's FIA Board, Intelligence Warning, p. 8.
7. Edward Jay Epstein, “Vietnam: What Happened vs. What We Saw: We Lose Our Innocence,” TV Guide, 6 October 1973, p. 13-F.
8. Oberdorfer, Tet!, p. 158.
9. Westmoreland to Wheeler and Sharp, Cable, MAC 12397,20 December 1967.
10. Lyndon Baines Johnson, The Vantage Point, Perspectives of the Presidency 1963-1969 (New York: Rinehart and Winston, 1971), p. 379.
11. Liddell Hart, Strategy, p. 340.
12. Peter Braestrup, The Big Story, 1 vols. (Boulder, CO: Westview Press, 1977), 1:705.
13. PBS, Firing Line, 24 March 1978, Transcript p. II.
14. Dr. David Culbert, television's Vietnam, The Impact of Visual Images,” (TV Documentary as reported in The Monitor, McAllen, TX, 20 March 1981).
15. Braestrup, Big Story, 1:713-714.
16. Ibid., 1:715.
17. Gen. Maxwell Taylor, Swords and Plowshares (New York: W. W. Norton, 1972), p. 384.
18. Epstein, TV Guide, p. 13-F.
19. Braestrup, Big Story, 1:706.
20. Epstein, TV Guide, p. 13-F.
21. Culbert, The Monitor.
22. Walter Cronkite, letter to Gen. W. C. Westmoreland, 15 June 1982.
23. Epstein, TV Guide, p. 14-F.
24. Braestrup, Big Story, 1:705.
25. Ibid.
26. Robert Elegant, “Looking Back At Vietnam: How To Lose A War,” Encounter, August 1981, p. 89.
27. Ibid., p. 74.
28. Ibid., p. 75.
29. Ibid., p. 84.
30. S. Robert Lichter and Stanley Rothman, “Where the Media Elite Stand,” in Public Opinion, reproduced in The American Spectator, April 1982, p. 36.
31. Alistair Home, “A British Historian's Meditations,” National Review, 23 July 1982, p. 888.
32. Gen. Maxwell D. Taylor, “New Concept of Security," Ordnance, July-August 1971, p. 31.
33. Morton M. Kondracke, Viewpoint, “Reagan Diplomacy and the Rehabilitation of the PLO,” Wall Street Journal, 22 July 1982, p. 19.
34. Westmoreland, Soldier, p. 470.
35. Stephen Rosen, “After Vietnam: What the Pentagon Has Learned," Tire American Spectator, October 1979, p. 10.
36. Paul L. Miles, hist., U.S. Department of the Army, Office of the Chief of Staff, Untitled Staff Study (“White Papen”), 9 November 1970. (Department of the Army Staff Study, 1970) The cables quoted in this chapter are from the “White Paper” unless otherwise noted.
37. Gravel, Pentagon Papers, IV:541-542.
38. Westmoreland, Diary, 17 February 1968.
39. Johnson, Vantage Point, p. 387.
40. John B. Henry, “February 1968,” Foreign Policy, #4, Fall 1971, p. 15.
41. Henry, Foreign Policy, p. 15.
42. Gravel, Pentagon Papers, IV:547.
43. Ibid.
44. Ibid., IV:239.
45. Henry, Foreign Policy, p. 23.
46. Johnson, Vantage Point, p. 391.
47. Ibid., p. 406.
48. Henry, Foreign Policy, p. 20.
49. Gelb and Belts, Irony, p. 173.
50. Herbert Y. Schandler, The Unmaking of a President: Lyndon Johnson and Vietnam (Princeton, NJ: Princeton University Press, 1977), p. 141.
51. Cable JCS 02430, United States Department of Defense, Office of the Joint Chiefs of Staff, 29 February 1968.
52. Gravel, Pentagon Papers, IV:556.
53. Ibid., IV:557.
54. Ibid.,IV:551.
55. Ibid., IV:552.
56. Halberstam, Best and Brightest, p. 792.
57. Brian Crozier, National Review, Fall 1982, p. 24.
58. dark Clifford, “A Vietnam Reappraisal-The Personal History of One Man's View and How It Evolved," Foreign Affairs, July 1969.
59. Gravel, Pentagon Papers, IV:562-564.
60. Ibid.
61. Ibid., IV:568.
62. Ibid., IV:573.
63. Townsend Hoopes, The Limits of Intervention (New York: David McKay, 1969), p. 179.
64. Johnson, Vantage Point, p. 399.
65. Schandler, The Unmaking, p. 251.
66. Ibid., p. 241.
67. Johnson, Vantage Point, p. 408.
68. Taylor, Swords, p. 390.
69. Schandler, The Unmaking, p. 264.
70. Marvin Kalb and Elie Able, Roots of Involvement, The U.S. In Asia 1784-1971 (New York: W. W. Norton, 1971), p. 229.
71. Roger Morris, Uncertain Greatness: Henry Kissinger and American Foreign Policy (New York: Harper amp; Row, 1977), p. 45.
Глава 19.
Апогей. Разлад и развал.
1968 г.
Ближе к окончанию марта месяца для президента Джонсона наступил момент принимать решение. Новогоднее наступление и его последствия ясно продемонстрировали стратегический вакуум, в котором США проводили свою политику с 1966 года. Проблема заключалась не в том, что Соединенные Штаты следовали неправильной стратегии во Вьетнаме, а в том, что у них вообще отсутствовала какая бы то ни было стратегия. Объединенный комитет со всей очевидностью показал это Клиффорду во время его “знакомства с обстановкой” в начале марта. Основанием для военной стратегии – то есть механизма применения вооруженных сил для достижения какой-то цели государства – должна становиться политическая задача, сформулировать которую обязаны гражданские руководители. На основании этого военное руководство определяет стратегические цели войны или кампании и доводит их до сведения командующего войсками на том или ином ТВД. В свою очередь командующий намечает себе собственные стратегические и тактические задачи.
В марте 1968-го надлежало выработать новую и притом цельную стратегию, призванную включать в себя такие составляющие, как операции сухопутных войск во Вьетнаме, атаки на Север с воздуха и поиски путей переговоров с северными вьетнамцами. Чтобы новая стратегия не страдала от “болезней”, поражавших старую, было необходимо сформулировать и поставить военным ясные и достижимые задачи. Требовалось проанализировать обстановку после Новогоднего наступления. Предстояло учесть положение во Вьетнаме, вокруг него, политический и военный расклад сил в мире, а также психологический климат внутри самих Соединенных Штатов. Последнее соображение превалировало над всеми прочими, и именно из-за обстановки “дома” Джонсон отказался от идеи призыва резервистов. Этот чисто политический шаг имел совершенно определенные последствия для военных. Теперь уже не приходилось ждать отправки во Вьетнам внушительных по численности подкреплений, что в свою очередь перечеркивало планы перехода в стратегическое наступление на противника в Лаосе, Камбодже, ДМЗ и в Северном Вьетнаме.
Отказавшись от стратегии наступления, президент обрекал США на переход к оборонительной концепции в одном из трех возможных вариантов. Первое, американцы могли по-прежнему придерживаться наступательной тактики, находясь в стратегической обороне, – то есть продолжать проводить операции по поиску и уничтожению. Однако такой подход в целом отражал ту же самую политику, каковая сделалась неприемлемой для страны после Новогоднего наступления. Вторым вариантом могло служить предложение Уорнке – то есть отступление в пределы “демографических границ” и оборона густонаселенных центров. Эту концепцию успешно торпедировал генерал Уилер во время обсуждения черновиков меморандума Клиффорда. Оставалось лишь третье, вьетнамизация – упор на укрепление войск и властных структур у самих южных вьетнамцев и интенсификация программы умиротворения. Эта “двуствольная” политика предполагала в конечном итоге свертывание американских войск и вручение приводов управления процессами южным вьетнамцам.
Американским войскам предстояло стать щитом, за которым будут проводиться все процессы государственного и военного строительства. Когда ВСРВ сможет защищать страну, а ПЮВ реально управлять ею, “щит” можно будет убрать – то есть вывести части сухопутных войск США. Функция авиации сводилась к роли обеспечения поддержки наземных операций, верхним пределом зоны нанесения бомбовых ударов становился 20° северной широты. Односторонний шаг в отношении сокращения кампании авиарейдов служил приглашением к переговорам. Впервые на протяжении всей истории войны правительство Соединенных Штатов обладало последовательной, комплексной и, самое главное, выполнимой стратегической программой.
Новая стратегия являлась чисто американской стратегией, с правительством Южного Вьетнама посоветовались только по поводу, так сказать, “технических” деталей. Спустя годы генерал Као Ван Вьен, начальник южновьетнамского Объединенного генштаба, отзывался о принятом в 1968-м решении президента Джонсона так: “Вопросы, которые ставила вьетнамизация, оставались без ответа, вследствие чего ПЮВ находилось в полном неведении о подлинных мотивах Соединенных Штатов. Собиралось ли правительство США поджать хвост и нарушить собственные обязательства, не нарушать которые клялся президент Джонсон? Или все же путем проведения нового курса США намеревались сохранить свою честь и защитить Южный Вьетнам? Или, сделав упор на вьетнамизацию… оно собиралось выпутаться из войны с честью, предоставив Южный Вьетнам его собственной судьбе?… О политике Соединенных Штатов в Южном Вьетнаме узнавали из отрывочных заявлений работавших в стране американских официальных лиц”‹1›.
У американцев существовали вполне веские причины не информировать руководство Южного Вьетнама. Новая концепция – концепция вьетнамизации – представляла собой “стратегию бегства”, разработанную США и для США. Вьетнамизация была продиктована не ростом потенциала властных и силовых структур Южного Вьетнама, как это продемонстрировало Новогоднее наступление (чему, конечно, американцы удивились и обрадовались), а тем, что правящая элита Соединенных Штатов отказала в поддержке военному курсу. Американские политические стратеги ухватились за вьетнамизацию, вовсе не заботясь о том, окажется ли в результате Южный Вьетнам в состоянии защитить себя. Совсем не это являлось первостатейной задачей для американского руководства.
В начале 1968 года любой беспристрастный анализ способности южных вьетнамцев выполнить свою часть вьетнамизации дал бы отрицательный результат. Все верно, и ПЮВ, и ВСРВ, особенно АРВ, и народ страны дали достойный отпор врагу во время Новогоднего наступления. Однако даже тут нельзя не отметить, что их небывалая активность и решимость противостоять противнику была обусловлена вовсе не подъемом патриотизма, а безвыходной ситуацией – они просто оказались загнанными в угол. Глубинные причины слабости правительства и вооруженных сил страны не были преодолены.
Лучше всего это объяснил Дуглас С. Блауфарб в своей книге “Эра борьбы с восстаниями”, в которой он указал на то, что Тхиеу мог удерживаться на плаву, только “покупая поддержку”. Тхиеу сохранял власть за счет верности верхушки военного руководства. Поэтому люди на ведущие посты в вооруженных силах подбирались не по принципу компетентности, а в зависимости от их лояльности правителю. Доблесть в бою не вознаграждалась, о солдатах не заботились, соответственно, необходимые для поддержания боевого духа принципы – такие, как Долг, Честь и Родина, – ничего не значили для южновьетнамцев‹2›. Можно повысить боеспособность такой армии за счет щедрых поставок вооружения и напряженной работы опытных иностранных инструкторов, однако улучшения окажутся лишь иллюзорными, поскольку красивое и на вид прочное здание будет покоиться на гнилом фундаменте. Для того чтобы перестроить все, в том числе и фундамент, потребовались бы годы, а такого подарка судьбы ожидать, по всей видимости, не приходилось. Однако в марте 1968-го американских “делателей политики”, ухватившихся за идею вьетнамизации, подобные материи особенно не заботили. Между тем именно такие соображения только и могли служить объяснением нежелания американцев посвящать южновьетнамцев в глубины новой стратегии.
Однако не поставили в известность не только союзников, но, что уже и вовсе удивительно, многих руководителей высшего звена в Америке. Президент принял судьбоносное решение, но ни ОКНШ, ни военное командование в Южном Вьетнаме не получили соответствующих директив. Никто не сказал Вестморленду, что теперь его главная задача-наибыстрейшее повышение боеспособности ВСРВ. Как один из старших офицеров КОВПЮВ, свидетельствую: командование не получило не только приказа, но и просто сообщения об изменении стратегических приоритетов. Никаких новых задач КОВПЮВ не ставилось до июня 1969 года, до тех пор, пока администрация Никсона не довела до командования “ориентировку”, которой директивой КОВПЮВ поручалось оказать максимальное содействие ПЮВ в его военном строительстве, поддержать процесс умиротворения и сократить доступ снабженческих грузов к противнику.
1968 г.
Ближе к окончанию марта месяца для президента Джонсона наступил момент принимать решение. Новогоднее наступление и его последствия ясно продемонстрировали стратегический вакуум, в котором США проводили свою политику с 1966 года. Проблема заключалась не в том, что Соединенные Штаты следовали неправильной стратегии во Вьетнаме, а в том, что у них вообще отсутствовала какая бы то ни было стратегия. Объединенный комитет со всей очевидностью показал это Клиффорду во время его “знакомства с обстановкой” в начале марта. Основанием для военной стратегии – то есть механизма применения вооруженных сил для достижения какой-то цели государства – должна становиться политическая задача, сформулировать которую обязаны гражданские руководители. На основании этого военное руководство определяет стратегические цели войны или кампании и доводит их до сведения командующего войсками на том или ином ТВД. В свою очередь командующий намечает себе собственные стратегические и тактические задачи.
В марте 1968-го надлежало выработать новую и притом цельную стратегию, призванную включать в себя такие составляющие, как операции сухопутных войск во Вьетнаме, атаки на Север с воздуха и поиски путей переговоров с северными вьетнамцами. Чтобы новая стратегия не страдала от “болезней”, поражавших старую, было необходимо сформулировать и поставить военным ясные и достижимые задачи. Требовалось проанализировать обстановку после Новогоднего наступления. Предстояло учесть положение во Вьетнаме, вокруг него, политический и военный расклад сил в мире, а также психологический климат внутри самих Соединенных Штатов. Последнее соображение превалировало над всеми прочими, и именно из-за обстановки “дома” Джонсон отказался от идеи призыва резервистов. Этот чисто политический шаг имел совершенно определенные последствия для военных. Теперь уже не приходилось ждать отправки во Вьетнам внушительных по численности подкреплений, что в свою очередь перечеркивало планы перехода в стратегическое наступление на противника в Лаосе, Камбодже, ДМЗ и в Северном Вьетнаме.
Отказавшись от стратегии наступления, президент обрекал США на переход к оборонительной концепции в одном из трех возможных вариантов. Первое, американцы могли по-прежнему придерживаться наступательной тактики, находясь в стратегической обороне, – то есть продолжать проводить операции по поиску и уничтожению. Однако такой подход в целом отражал ту же самую политику, каковая сделалась неприемлемой для страны после Новогоднего наступления. Вторым вариантом могло служить предложение Уорнке – то есть отступление в пределы “демографических границ” и оборона густонаселенных центров. Эту концепцию успешно торпедировал генерал Уилер во время обсуждения черновиков меморандума Клиффорда. Оставалось лишь третье, вьетнамизация – упор на укрепление войск и властных структур у самих южных вьетнамцев и интенсификация программы умиротворения. Эта “двуствольная” политика предполагала в конечном итоге свертывание американских войск и вручение приводов управления процессами южным вьетнамцам.
Американским войскам предстояло стать щитом, за которым будут проводиться все процессы государственного и военного строительства. Когда ВСРВ сможет защищать страну, а ПЮВ реально управлять ею, “щит” можно будет убрать – то есть вывести части сухопутных войск США. Функция авиации сводилась к роли обеспечения поддержки наземных операций, верхним пределом зоны нанесения бомбовых ударов становился 20° северной широты. Односторонний шаг в отношении сокращения кампании авиарейдов служил приглашением к переговорам. Впервые на протяжении всей истории войны правительство Соединенных Штатов обладало последовательной, комплексной и, самое главное, выполнимой стратегической программой.
Новая стратегия являлась чисто американской стратегией, с правительством Южного Вьетнама посоветовались только по поводу, так сказать, “технических” деталей. Спустя годы генерал Као Ван Вьен, начальник южновьетнамского Объединенного генштаба, отзывался о принятом в 1968-м решении президента Джонсона так: “Вопросы, которые ставила вьетнамизация, оставались без ответа, вследствие чего ПЮВ находилось в полном неведении о подлинных мотивах Соединенных Штатов. Собиралось ли правительство США поджать хвост и нарушить собственные обязательства, не нарушать которые клялся президент Джонсон? Или все же путем проведения нового курса США намеревались сохранить свою честь и защитить Южный Вьетнам? Или, сделав упор на вьетнамизацию… оно собиралось выпутаться из войны с честью, предоставив Южный Вьетнам его собственной судьбе?… О политике Соединенных Штатов в Южном Вьетнаме узнавали из отрывочных заявлений работавших в стране американских официальных лиц”‹1›.
У американцев существовали вполне веские причины не информировать руководство Южного Вьетнама. Новая концепция – концепция вьетнамизации – представляла собой “стратегию бегства”, разработанную США и для США. Вьетнамизация была продиктована не ростом потенциала властных и силовых структур Южного Вьетнама, как это продемонстрировало Новогоднее наступление (чему, конечно, американцы удивились и обрадовались), а тем, что правящая элита Соединенных Штатов отказала в поддержке военному курсу. Американские политические стратеги ухватились за вьетнамизацию, вовсе не заботясь о том, окажется ли в результате Южный Вьетнам в состоянии защитить себя. Совсем не это являлось первостатейной задачей для американского руководства.
В начале 1968 года любой беспристрастный анализ способности южных вьетнамцев выполнить свою часть вьетнамизации дал бы отрицательный результат. Все верно, и ПЮВ, и ВСРВ, особенно АРВ, и народ страны дали достойный отпор врагу во время Новогоднего наступления. Однако даже тут нельзя не отметить, что их небывалая активность и решимость противостоять противнику была обусловлена вовсе не подъемом патриотизма, а безвыходной ситуацией – они просто оказались загнанными в угол. Глубинные причины слабости правительства и вооруженных сил страны не были преодолены.
Лучше всего это объяснил Дуглас С. Блауфарб в своей книге “Эра борьбы с восстаниями”, в которой он указал на то, что Тхиеу мог удерживаться на плаву, только “покупая поддержку”. Тхиеу сохранял власть за счет верности верхушки военного руководства. Поэтому люди на ведущие посты в вооруженных силах подбирались не по принципу компетентности, а в зависимости от их лояльности правителю. Доблесть в бою не вознаграждалась, о солдатах не заботились, соответственно, необходимые для поддержания боевого духа принципы – такие, как Долг, Честь и Родина, – ничего не значили для южновьетнамцев‹2›. Можно повысить боеспособность такой армии за счет щедрых поставок вооружения и напряженной работы опытных иностранных инструкторов, однако улучшения окажутся лишь иллюзорными, поскольку красивое и на вид прочное здание будет покоиться на гнилом фундаменте. Для того чтобы перестроить все, в том числе и фундамент, потребовались бы годы, а такого подарка судьбы ожидать, по всей видимости, не приходилось. Однако в марте 1968-го американских “делателей политики”, ухватившихся за идею вьетнамизации, подобные материи особенно не заботили. Между тем именно такие соображения только и могли служить объяснением нежелания американцев посвящать южновьетнамцев в глубины новой стратегии.
Однако не поставили в известность не только союзников, но, что уже и вовсе удивительно, многих руководителей высшего звена в Америке. Президент принял судьбоносное решение, но ни ОКНШ, ни военное командование в Южном Вьетнаме не получили соответствующих директив. Никто не сказал Вестморленду, что теперь его главная задача-наибыстрейшее повышение боеспособности ВСРВ. Как один из старших офицеров КОВПЮВ, свидетельствую: командование не получило не только приказа, но и просто сообщения об изменении стратегических приоритетов. Никаких новых задач КОВПЮВ не ставилось до июня 1969 года, до тех пор, пока администрация Никсона не довела до командования “ориентировку”, которой директивой КОВПЮВ поручалось оказать максимальное содействие ПЮВ в его военном строительстве, поддержать процесс умиротворения и сократить доступ снабженческих грузов к противнику.