Страница:
— Сбавь, а не то она не станет платить.
— Мы стражники морской маршальши. — Зилтар небрежно ухмыльнулась. — Тогда это будет пять серебряных монет, Т'ан иностранка.
— А если это обнаружится? — озабоченно спросила Карвет.
— Да кто об этом расскажет? Это вот даже не может как следует говорить. Что?.. Мне еще нужно и считать за вас? — Она недоверчиво смотрела на пригоршню серебра и меди, которую я ей протянула. — Три… четыре… пять. Все.
— Правильно?
Она очень обиженно посмотрела на меня.
— Вы что думаете? Кто перед вами? Воровка?
Проходя в город под аркой ворот, я услышала, как она добавила:
— Да, что будет, Карвет? Когда ее вышвырнут по закону Девяти Дней, она…
Грохот подъехавшей повозки заглушил последующие слова. Я вошла в Свободный порт.
Строение телестре были низкими и обширными, их стены, покрытые белой штукатуркой, отражали солнечный лучи. В зданиях не было окон, если не считать прорезей на нижних этажах.
Ветряные мельницы возвышались в пыльном воздухе, как цветы с огромными лепестками. В кадках, стоявших на крышах, росли вьющиеся растения с ярко-красными листьями и радовавшиеся весне с пышными голубыми и белями цветками. Через открытые входные ворота я видела бассейны и выложенный мозаикой дворы, в которых дремали после обеда ортеанцы.
Ни одна улица не шла прямо, поэтому я дошла до доков прежде чем их увидела. Свежий ветер, все еще холодный, образовывал белые пенистые гребни на море, простиравшиеся безбрежно на юг. После долгой зимы, которую я провела в глубине материка, я снова увидела море.
Острова образовывали здесь естественную защищенную гавань. Я видела, как в свободном порту, использовался каждый клочок земли, какой только выступал из земли. Вдоль набережной стояли пришвартованные корабли с поднятыми пестрыми парусами. Тут были джаты из Имира и Ремонда и прочие с полуострова Мелкати. Происхождение некоторых я так и не смогла определить.
Мимо меня сновали ортеанцы, среди которых было полно как жительниц Южной Земли, так и других. Меня оглушали наречия и незнакомые языки.
Позади магазинов, торговавших тканями из хирит-гойена, я нашла общественный дом, где изъявили мне готовность подать поздний обед. Этот были молоко кобылы скурраи, сыр из него же и вязко-волокнистый хлебный гриб. Уставшая и разгоряченная, я сидела под навесом, и пила холодный травяной чай.
«Теперь мне нужно разузнать насчет кораблей, плывущих до Таткаэра, — думала я. — При условии, что начальник порта не высматривает некую Линн де Лайл Кристи. При условии, что я смогу оплатить место на судне».
«Если Таткаэр надежен… По крайней мере, я смогу поговорить с Элиотом и Хакстоном, — размышляла я, — начать дипломатические переговоры. Если телестре новой Андрете не прикажет меня убить, разумеется. Господи, да как же это я угодила в такое неловкое положение?» Мне сейчас нужен был кто-нибудь, кто знал бы страну… Я все еще не могла понять, как мне удавалось так легко странствовать среди ортеанцев.
— Могу ли я здесь снять комнату? — спросила я владельца общественного дома.
— Возможно. Где ваше разрешение?
— Мое что?
Он взглянул на меня с недоверием.
— Разве вы еще не записались в доме — колодцев? Тогда лучше сделай это побыстрее, пока вас не задержал кто-нибудь из стражи морской маршальши.
— Я вас не понимаю. Я только что приехала.
— Вас запишут вручат паспорт. Он действителен девять дней.
После этого придется возвращаться в свою телестре или гильдию… Но я забываю, что у вас, иностранцев, того нет. — Он принял важный вид. — Согласно правилу вам придется покинуть город в течении недели. Но я никого не могу принять, если нет разрешения. Моя телестре не допустит такого.
— Я запишусь, — пообещала я.
Мне обстоятельно описали как добраться, до ближайшего дома-колодца. Я заплатила и пошла, тщательно стараясь избегать пользоваться указанным путем. Церковь, наверное, уже разыскивала меня.
«Кто-нибудь, кто знает страну, — думала я, перебираясь через крытый желоб, служивший сточной канавой. — Кто-нибудь, знакомый с обычаями, дополнительная пара глаз, что бы предупреждать меня о нападениях, кто-нибудь, кто… нанятый телохранитель. — вот что мне требовалось! «Единственный вопрос заключался только в том, могла ли его себе позволить.
Я начинала спрашивать проходивших мимо ортеанцев, как пройти к дому гильдии наемников.
— Вот список тех членов гильдии, которые в настоящий момент находятся в зоне моего контроля, — сказала женщина, являвшаяся главой гильдии. — Конечно, сейчас они все свободны, что бы заключить контракт.
Эта была женщина с кожей шоколадного цвета, выглядевшая очень привлекательно, несмотря на ее неопределенный возраст. По ее лицу от глаза до уголка рта проходил шрам, придававший ему сонливо-циничное выражение.
— Полагаю, — добавила она между прочим, — что у вас есть разрешение морской маршальши для иностранцев на то, что бы купить наемника из Ста Тысяч.
— Хм-м-м… — Я изучала список имен на пергаменте, проклиная мысленно эту параноидную морвренскую морскую маршальшу. Через вестибюль с низким потолком прошло несколько мужчин и женщин. Я не могла разглядеть, кто из них был наемником, а кто нет.
— Вы ищете телохранителя? — Глава гильдии демонстрировала готовность к помощи. — Или кого — нибудь, кто обучен владению каким-то определенным видом оружия?
— Вот этот. — Я поняла, что прервала ее, но уже ничего не могла изменить. Я не поверила тому, что там прочла. Женщина посмотрела через мое плечо.
— Этот в данный момент занят контрактом.
— Я знаю. Буду ждать.
Она пожала плечами.
— Думаю, он в городе. Можете подождать во дворе, пока он не пришел, т'ан, если хотите.
Под моими ногами похрустывал песок, лежавший на выложенном плиткой полу. Двор был перекрыт навесом. Солнечный свет падал узкими полосами через окно и немного рассеивал полумрак. Возле стен стояли скамьи, а в центре на прямоугольной формы площадке проводились время от времени учебные бои.
Я села на одну из скамей. Взрыв боевого восторга по случаю прибытия возможного нанимателя прекратился, когда они увидели, что я не проявляла к ним ни какого интереса.
Ждать мне пришлось не долго.
Он вошел во двор знакомым пружинистым шагом, довольно быстрым для его телосложения. Мгновение я смотрела на него глазами чужеземки: широкоплечий ортеанец, не очень высокого роста, на котором были старая кольчуга и растоптанные сапоги. На поясе висели уже не новые харуры. Светлая грива с серебристыми локонами и лицо с характерным пятнистым шрамом. Это был он — Блейз н'ри н'сут Медуэнин.
— Я наблюдал за вами целый день, — сказал он, садясь рядом со мной. — Я заметил вас у ворот, а потом снова потерял вас из виду.
— Благодаря моей маскировке.
— Я бы узнал вас всюду, — просто сказал он.
«Можешь ли ты купить лояльность? — спросила я себя. — Или я снова проявляю наивность? Ведь это ортеанец!»
— Вы не могли знать, что я был здесь, — добавил он. — Что же привело вас в дом гильдии Дувалки.
— Я хотела нанять кого-нибудь, кто мог бы надежно сопровождать меня до Таткаэра. А что интересует меня так это вопрос: что делаете здесь вы, Медуэнин?
Он понимающе кивнул. Его белая кожа стала серой от пыли и грязи, он выглядел, как человек с которым круто обошлась судьба.
— Я добрался до Афруала, где всадники Короны заставили меня повернуть назад. — Его бледные глаза потемнели, затем снова прояснились. — Это правда; думаю, что они приняли меня за вас, потому что я ехал на вашем Гере, и они узнали следы. — Я повернул на запад, чтобы уйти от них, но мне не удалось прорваться. Когда я добрался до Хараина, то продал животное одному говорящему с землей, который ехал на север — эти деньги я вам должен, — и на попутном судне спустился вниз по реке. Я видел вас когда, прибыл сюда сегодня утром.
— Насколько плотно они вас преследуют?
— Они идут буквально по пятам, — сказал он, — и будут гнаться за вами до Таткаэра и дальше.
— И, полагаю, у них нет ко мне никаких дружеских чувств.
Шрамы на его лице сморщились. Мне понадобилось какое-то время, прежде чем я поняла, что это была улыбка.
— Всеобщее мнение таково, что вам следовало бы перерезать горло, не оказав благодеяния в виде судебного разбирательства, и это пришлось бы по нраву очень многим.
— Вы имеете ввиду кого-нибудь конкретно?
— Убийцу Андрете, кто бы он ни был. — Он откинулся назад, вытянул ноги и засунул большие пальцы рук себе за пояс. — Кто-то знает, что вы не виновны, Кристи. В данный момент вы считаетесь в общественном мнении изобличенной в преступлении, однако, если дело дойдет до судебного процесса, то эта убежденность может сильно поколебаться. Для него было бы надежнее, если бы вы были мертвы.
— Отсюда ходят корабли к восточным островам? Впрочем, нет, забудьте этот вопрос. Блейз, у вас есть какая-нибудь идея насчет того, кто бы мог стоять за всей этой историей?
— Это мог быть любой из Та'адура или из такширие, любой из людей, принадлежащих к даденийской телестре. — Он поднял голову. — Вы думаете, что я должен был бы предупредить вас. Эта та цель с которой вы меня наняли. Но не было ни малейшего намека на это происшествие до того последнего дня; видимо, это планировалось на очень высоком уровне.
«СуБаннасен мертва, — подумала я и опять почувствовала ту неимоверную боль, которая постоянно сопровождала эту мысль. — А Ховис находится в Ремонде… Однако это не исключает его из числа подозреваемых. О ком же еще может идти речь?»
— Пусть это не выглядит оправданием, — сказал Блейз, — но я сделал все что мог. Вы верите мне?
— Что? — Я потеряла нить разговора.
— После разрушенной лестницы… Но вы никогда не будете верить слову наемнику, не так ли? — Он ухмыльнулся, и шрамы превратили его лицо в жестокую маску.
— Разве это не так важно, верю ли я вам?
Он помолчал некоторое время, потом сказал:
— Я взял ваше золото, поэтому скажите мне ровно столько, сколько по вашему мнению, я должен сказать в Таткаэре. Ах, нет, да и какая мне польза от вашей веры?
«И это говорит человек который дважды пытался меня убить.
Почему это я должна чувствовать себя виноватой?»
— Я не сомневаюсь в вас, — медленно сказала я и попыталась так же думать. — Мне бы хотелось так же верить в искренность других людей, как и вашу. Вы надежны если вам платят.
Он воспринял это, как комплимент; глаза его прикрыли перепонки, он был несколько смущен.
Через некоторое время он сказал:
— Что вы сейчас будете делать?
Джайанте уперлась мне в спину. Я ослабила ремень.
— Я все еще хотела бы, что бы отчет попал в Таткаэр. Можно ли это сделать, и попытаться попасть на борт корабля?..
— Для меня — да; меня тут не знают. Но я мог бы вывести их на вас; возможно, они наблюдают за мной. — Он пожал плечами. — Ваши шансы были бы больше, если бы мы держали вместе.
— А ваше были бы хуже.
— Но вы ведь наняли меня, разве нет?
— Это могло бы оказаться самым недружелюбным предложением о помощи, какое я когда либо получала. Благодарю.
Он рассмеялся. Двор опустел, и колокола возвестили вечер.
— Где вы остановились? — спросил он.
— В настоящий момент нигде. Кажется, в этом городе требуется особое разрешение даже на то, чтобы дышать.
— Это проблема в Свободном порту; если впускать любого, то нужно по крайней мере, знать, кто, он. Вы можете пока остаться здесь, Кристи, а я поговорю с главной гильдии. — Он встал. — Вам скоро придется на что-нибудь решаться. Времени остается немного.
— Времени никогда не бывает много, — ответила я, — а то немногое, что имелось, истекло примерно сейчас.
— Вот это — контора начального порта. — Блейз указал вниз, на четырехэтажное здание на набережной. Несмотря на холодный весенний дождь, в вестибюле было полно людей. Много народу выходило изнутри. — Нам надо было бы прийти пораньше сюда.
— Вы уже были здесь однажды, — вспомнила я. — Его знание города отличалось точностью: он уверенно провел меня через несколько каналов от дома гильдии до этого расположенного на самом краю острова.
— Войду лучше я, — сказал он. — У них может иметься ваше описание.
— Если вы сможете войти. Похоже, нам придется очень долго ждать.
Со стороны набережной нас защищал один из навесов. Дождь смотрелся на поверхности воды оспинами. Белели на противоположном берегу, оштукатуренные стены дома. Острие видневшейся вдалеке башни, то скрывалось, то снова открывалось быстро плывшими по небу облаками.
Блейз тронул меня за руку и показал на один из кораблей:
— Это судно — саберонское, видите? Из города Радуги.
На борт корабля в этот момент поднималась группа людей с лицами, покрытыми синей и красной краской, и тонкими цепочками на черной одежде. Я слабо, что помнила о Сабероне по картам, который находился в нескольких тысячах километров к югу отсюда.
Несмотря на дождь, толпа не проявляла нетерпения. Из здания постоянно выходили люди, и так же постоянно мы приближались к двери.
Зазвонили колокола, возвещая о наступлении середины утра.
Возникла сутолока; люди непроизвольно отпрянули назад, другие же стали всматриваться вперед. Я услышала громкие голоса, в которых чувствовалось волнение. Из конторы начальника порта вышла группа людей.
— Свободный порт, это так, — услышала я у себя за спиной обрывки разговора, — но впускать сюда кого попало действительно не следует.
Двое, трое, пятеро из них пробиралось сквозь толпу. Темных цветов одежда поверх туник цвета бронзы с чешуйчатым рисунком, голые ступни ног, на спинах дротики с тонкими древками, готовые к применению в любой миг. Движение толпы так сильно вытеснило меня вперед, что я могла бы прикоснуться к ним, когда они проходили мимо. Морской ветер развевал их распущенные белые гривы, в которых торчали бронзовые и золотые булавки. Их кожа отливала золотистым блеском.
Их выход был таким впечатляющим, что прошло некоторое время, прежде чем я поняла, что они путешествовали по той же грязной земле, что и мы, и что дышали они тем же затхлым воздухом грязного порта, что и мы. Они были в грязи, на туниках виднелись пятна от пищи, их голоса звучали грубо. Их коричневые глаза высокомерно глядели на людей Морврена.
Я ожидала увидеть золотые глаза. На некоторых обесцвеченных гривах можно было заметить темные корни волос.
— Метисы, — сказал мне на ухо Блейз. — Из Кель Харантиша.
Подождите здесь.
Он исчез внутри здания, пока толпа с любопытством смотрела, как люди из Кель Харантиша шли по набережной, а затем скрылись из виду.
Когда он снова появился, я без видимой причины почувствовала какое-то раздражение. Может быть, это была реакция на золотых. Мы вернулись в общественный дом возле доков, чтобы пообедать и поговорить о новостях Блейза.
— Есть два корабля, где готовы взять с собой пассажиров, — сообщил он, — и еще два, где требуются матросы. Это мы могли бы попробовать сделать, если вы когда-нибудь приобрели опыт плавания под парусами. Все четыре корабля выйдут в море еще до конца этой недели.
— Я не морячка. Какова плата за проезд в качестве пассажира?
Я слушала, как он перечислял все, из чего складывалось стоимость проезда. В этой части общественного дома, походившей на ресторан, было чище и светлее, чем в большинстве свободных портов.
Дождь стал слабее, и временами сквозь грязные стекла окон проникал бледный солнечный свет.
На мое плечо легла чья-то рука.
— Что за…
— С вами ничего не случится, т'ан, мне нужно лишь поговорить с вами.
Охватившее меня состояние тревоги почти ушло, но сменилось новым беспокойством. Это был темнокожий мужчина в моряцких брюках. «Он с одного из стоящих здесь на якоре кораблей», — подумала я. Да, его акцент показался мне незнакомым. Солнце белыми полосами освещало его покрытые шрамами ребра, грудь и увешанную какими-то шнурами шею. Его лицо от лба до рта скрывала кожаная маска, а грязная грива была небрежно заплетена.
— Чего вы хотите?
— Дайте мне вашу руку.
— Об этом не может быть и речи.
Его губы растянулись в улыбку. Что-то темное и пронизывающие скрывалось за прорезями для глаз. Я не могла их разглядеть. Но они видели мои.
Он сказал:
— Я принес вам сообщение от Чародея. Оно предназначено женщине, рожденной в ином мире.
У Блейза в левой руке был харур-нацари, но я не видела и не слышала, как он вынул его из ножен. Я опустила руки под стол, чтобы их не было видно, и нащупала акустический парализатор под своей туникой.
— Сообщение от Чародея? — повторила я.
— В нем говорилось следующее: «Посланница, весенняя погода делает поездку небезопасной. Если вы сядете на корабль, то можете быть уверены, что вас будут рады видеть в Коричневой Башне».
Это все.
— Подождите, — сказала я, когда он повернулся, чтобы уйти, — как… как вы меня нашли?
— Каждый, кто в это время года покинул город, нес с собой такое сообщение. — Снова появилась улыбка без глаз. — Если вы были здесь, то должны были когда-нибудь прийти в контору начальника порта. Оттуда я и проследовал за вами.
— Вы знаете, кто я?
— Мне известны признаки, по которым я могу вас узнать, и слова, которые привлекают ваше внимание. Меня научила этому Башня, т'ан, а других ответов у меня нет.
Он исчез, и я заметила, что моя рука судорожно сжимала парализатор. Когда я разжала руку, на нем остался светлый отпечаток.
Блейз вложил свой харур-нацари обратно в ножны и с шумом выдохнул воздух.
— О, Мать-солнце! Сейчас вами заинтересовался еще и Чародей, Кристи? — В голосе его слышался ужас. — Касабаарде — это неблагочестивое место, и ему нельзя верить. Если бы я был на вашем месте…
— Что тогда?
— Я сначала покончил бы с одной неразберихой, прежде чем окунуться в следующую.
В общественном доме можно было кое-что достать. Я попросила пергамент и палочку для письма, и мне принесли и то, и другое.
Это место с названием Касабаарде уже дважды находило меня и передавало мне послание. Уже только для того, чтобы удовлетворить свое любопытство, я хотела узнать, как такое было возможно. И кроме того… Я старалась придать своим мыслям разумный ход.
Было бы разумно на некоторое время покинуть Южную землю.
Было бы разумно сменить место своего пребывания; чем больше контактов имел бы Доминион на этой планете, тем было бы лучше. В особенности тогда, когда мы не пользовались благосклонностью у Ста Тысяч.
«Или я только занимаюсь тем, что обеспечиваю рациональность своей трусости? — спрашивала я себя. — Может, я просто страшусь перед мыслью вернуться в Таткаэр? Да, конечно. «Но это, в конце концов, не придавало значительности другим причинам.
Я лихорадочно написала письмо, сложила пергамент и запечатала его. Подняв голову, я увидела, как откинулся назад Блейз, притопывая ногами по полу; он изнемогал от нетерпения.
— Мы едем в Касабаарде? — спросил он.
— Я еду. А вы отправитесь в Таткаэр. Это письмо может приложить к моему отчету, оно будет дополнением, чтобы они знали, что я предпринимаю. Разумеется, вы вручите эти документы только одному из членов ксеногруппы и никому иному. Если же кто-нибудь спросит обо мне, то вы не знаете, где я.
Он побурчал что-то себе под нос, потом согласно кивнул.
— Сейчас вы думаете, как житель Южной земли.
Башня оказалась высоким пилоном, поднимавшимся из моря и устремлявшимся в ясное небо. Когда мы подплыли ближе, я попыталась определить высоту и несколько раз проверила свой результат, увидев здание, построенные у ее подножья. Она имела высоту небоскреба. Но нет, она была даже выше. А когда ее осветило солнце, то обнаружилось, что сооружена она была из серо-голубого камня, типичного для архитектуры Золотого Народа Колдунов.
— Ворота Башни, — со скучающим видом сказал Блейз, — туда заходит много кораблей.
Теперь мы подплыли еще ближе, и Башня казалось уже устрашающе высокой. Судно бросило якорь в ее тени.
Сейчас я смогла разглядеть, что это не была просто башня без каких-либо особенностей. Примерно на трети ее высота из нее выступало какое-то тонкое, как нить, горизонтальное образование.
Оно ровно тянулось над морем на юг. Через определенные промежутки вверх поднимались опоры, бесшовно соединяясь со всей конструкцией.
— Боже мой, — сказала я, — да не мост ли это?
Человек из Медуэнина ухмыльнулся.
— Расрхе-и-Мелуур, — сказал он. — Это известно также под названием «Моста». Я ездил по нему до Золотой дуги и Каменного огня. Говорят, по нему можно без труда добраться и до Касабаарде. Касабаарде… Этот город, если мне не изменяла память, находился, по меньшей мере, в двухстах зери отсюда.
— Он перекрыт, — сказал Блейз и сложил вместе ладони, изобразив полукруг, чтобы показать, что имел в виду форму цилиндра, — но ненадежно. Можно, мне спросить насчет кораблей?
— Что? Да, сделайте это.
Вероятно, мост проходил по цепи островов, являвшихся архипелагом Касабаарде. Для того, чтобы сконструировать подобное, требовалось технические возможности, которые казались не только головокружительными, но и — если иметь в виду, что все это существовало тысячелетия вселяли некоторый ужас.
Наконец я заключила соглашение с владельцем одного судна не более рыболовного катера, — который изъявил готовность доставить пассажиров на другой конец архипелага. Поскольку я спешила, то заплатила ему даже больше, чем, собственно, требовалось.
Жители Свободного порта имели очень точное представление о частной собственности, потому что, вероятно, поддерживали контакты за пределами Ста Тысяч. Выраставшая из этого при случае нечестность больно напоминала мне Землю.
— Вы могли бы нанять кого-нибудь другого, чтобы он доставил отчет в Таткаэр, — сказал Блейз. Его глаза прикрылись перепонками в ярком солнечном свете.
Со мной были мой узелок и джайанте, и мне больше ничего не оставалось, как взойти на борт.
— Кому же иному я могла бы это доверить?
Он протянул руку, пожал мою, быстро кивнул и зашагал прочь по пирсу. Я поднялась на борт «Мохового сокола».
Чем дальше движешься на юг, тем раньше наступает весна. Все эти острова, у которых мы бросали якорь, казалось, хвастались пышным великолепием своей листвы зиира и цветущего лапуура. Во время ханиса и в первые недели дуресты штормы часто вызывают наводнения, но «Моховому соколу» выпало столь спокойное и лишенное каких — либо происшествий плавание, что у нас не было никакого иного занятия, как днем наблюдать за проплывающим мимо архипелагом, а безоблачными ночами, когда не спалось, любоваться вихрями звезд.
На «Моховом соколе», кроме меня, было трое пассажиров: женщина с Покинутого Побережья, плывшая в Кварт, и двое одетых с головы до ног во все красное мужчин, говоривших на непонятном мне языке. Поскольку они были ортеанцами, они играли в охмир.
В каютах было тесно и темно; мы все время проводили на палубе, чуть в стороне от мест, где работали члены команды, и играли в охмир. По прошествии первых нескольких дней не было ничего нового.
Мы входили в более теплые южные воды. Судно делало остановки, чтобы принять или выгрузить груз: вино посуду и семена. Погода позволяла ходить в одной рубашке, и мы устраивали короткие экскурсии по островам.
Небо становилось все бледнее, солнце припекало все сильнее, и все время пилоны Расрхе-и-Мелуур бросали однообразные тени на монотонные волны.
Мы неспешно плыли все многие дни ханиса и даже захватили вторую неделю дуресты, но однажды я проснулась под белым и беспощадным солнечным светом. На юге виднелась темная линия.
— Береговая линия Касабаарде, — сказала женщина с Покинутого Побережья.
24. КОРИЧНЕВАЯ БАШНЯ
— Мы стражники морской маршальши. — Зилтар небрежно ухмыльнулась. — Тогда это будет пять серебряных монет, Т'ан иностранка.
— А если это обнаружится? — озабоченно спросила Карвет.
— Да кто об этом расскажет? Это вот даже не может как следует говорить. Что?.. Мне еще нужно и считать за вас? — Она недоверчиво смотрела на пригоршню серебра и меди, которую я ей протянула. — Три… четыре… пять. Все.
— Правильно?
Она очень обиженно посмотрела на меня.
— Вы что думаете? Кто перед вами? Воровка?
Проходя в город под аркой ворот, я услышала, как она добавила:
— Да, что будет, Карвет? Когда ее вышвырнут по закону Девяти Дней, она…
Грохот подъехавшей повозки заглушил последующие слова. Я вошла в Свободный порт.
Строение телестре были низкими и обширными, их стены, покрытые белой штукатуркой, отражали солнечный лучи. В зданиях не было окон, если не считать прорезей на нижних этажах.
Ветряные мельницы возвышались в пыльном воздухе, как цветы с огромными лепестками. В кадках, стоявших на крышах, росли вьющиеся растения с ярко-красными листьями и радовавшиеся весне с пышными голубыми и белями цветками. Через открытые входные ворота я видела бассейны и выложенный мозаикой дворы, в которых дремали после обеда ортеанцы.
Ни одна улица не шла прямо, поэтому я дошла до доков прежде чем их увидела. Свежий ветер, все еще холодный, образовывал белые пенистые гребни на море, простиравшиеся безбрежно на юг. После долгой зимы, которую я провела в глубине материка, я снова увидела море.
Острова образовывали здесь естественную защищенную гавань. Я видела, как в свободном порту, использовался каждый клочок земли, какой только выступал из земли. Вдоль набережной стояли пришвартованные корабли с поднятыми пестрыми парусами. Тут были джаты из Имира и Ремонда и прочие с полуострова Мелкати. Происхождение некоторых я так и не смогла определить.
Мимо меня сновали ортеанцы, среди которых было полно как жительниц Южной Земли, так и других. Меня оглушали наречия и незнакомые языки.
Позади магазинов, торговавших тканями из хирит-гойена, я нашла общественный дом, где изъявили мне готовность подать поздний обед. Этот были молоко кобылы скурраи, сыр из него же и вязко-волокнистый хлебный гриб. Уставшая и разгоряченная, я сидела под навесом, и пила холодный травяной чай.
«Теперь мне нужно разузнать насчет кораблей, плывущих до Таткаэра, — думала я. — При условии, что начальник порта не высматривает некую Линн де Лайл Кристи. При условии, что я смогу оплатить место на судне».
«Если Таткаэр надежен… По крайней мере, я смогу поговорить с Элиотом и Хакстоном, — размышляла я, — начать дипломатические переговоры. Если телестре новой Андрете не прикажет меня убить, разумеется. Господи, да как же это я угодила в такое неловкое положение?» Мне сейчас нужен был кто-нибудь, кто знал бы страну… Я все еще не могла понять, как мне удавалось так легко странствовать среди ортеанцев.
— Могу ли я здесь снять комнату? — спросила я владельца общественного дома.
— Возможно. Где ваше разрешение?
— Мое что?
Он взглянул на меня с недоверием.
— Разве вы еще не записались в доме — колодцев? Тогда лучше сделай это побыстрее, пока вас не задержал кто-нибудь из стражи морской маршальши.
— Я вас не понимаю. Я только что приехала.
— Вас запишут вручат паспорт. Он действителен девять дней.
После этого придется возвращаться в свою телестре или гильдию… Но я забываю, что у вас, иностранцев, того нет. — Он принял важный вид. — Согласно правилу вам придется покинуть город в течении недели. Но я никого не могу принять, если нет разрешения. Моя телестре не допустит такого.
— Я запишусь, — пообещала я.
Мне обстоятельно описали как добраться, до ближайшего дома-колодца. Я заплатила и пошла, тщательно стараясь избегать пользоваться указанным путем. Церковь, наверное, уже разыскивала меня.
«Кто-нибудь, кто знает страну, — думала я, перебираясь через крытый желоб, служивший сточной канавой. — Кто-нибудь, знакомый с обычаями, дополнительная пара глаз, что бы предупреждать меня о нападениях, кто-нибудь, кто… нанятый телохранитель. — вот что мне требовалось! «Единственный вопрос заключался только в том, могла ли его себе позволить.
Я начинала спрашивать проходивших мимо ортеанцев, как пройти к дому гильдии наемников.
— Вот список тех членов гильдии, которые в настоящий момент находятся в зоне моего контроля, — сказала женщина, являвшаяся главой гильдии. — Конечно, сейчас они все свободны, что бы заключить контракт.
Эта была женщина с кожей шоколадного цвета, выглядевшая очень привлекательно, несмотря на ее неопределенный возраст. По ее лицу от глаза до уголка рта проходил шрам, придававший ему сонливо-циничное выражение.
— Полагаю, — добавила она между прочим, — что у вас есть разрешение морской маршальши для иностранцев на то, что бы купить наемника из Ста Тысяч.
— Хм-м-м… — Я изучала список имен на пергаменте, проклиная мысленно эту параноидную морвренскую морскую маршальшу. Через вестибюль с низким потолком прошло несколько мужчин и женщин. Я не могла разглядеть, кто из них был наемником, а кто нет.
— Вы ищете телохранителя? — Глава гильдии демонстрировала готовность к помощи. — Или кого — нибудь, кто обучен владению каким-то определенным видом оружия?
— Вот этот. — Я поняла, что прервала ее, но уже ничего не могла изменить. Я не поверила тому, что там прочла. Женщина посмотрела через мое плечо.
— Этот в данный момент занят контрактом.
— Я знаю. Буду ждать.
Она пожала плечами.
— Думаю, он в городе. Можете подождать во дворе, пока он не пришел, т'ан, если хотите.
Под моими ногами похрустывал песок, лежавший на выложенном плиткой полу. Двор был перекрыт навесом. Солнечный свет падал узкими полосами через окно и немного рассеивал полумрак. Возле стен стояли скамьи, а в центре на прямоугольной формы площадке проводились время от времени учебные бои.
Я села на одну из скамей. Взрыв боевого восторга по случаю прибытия возможного нанимателя прекратился, когда они увидели, что я не проявляла к ним ни какого интереса.
Ждать мне пришлось не долго.
Он вошел во двор знакомым пружинистым шагом, довольно быстрым для его телосложения. Мгновение я смотрела на него глазами чужеземки: широкоплечий ортеанец, не очень высокого роста, на котором были старая кольчуга и растоптанные сапоги. На поясе висели уже не новые харуры. Светлая грива с серебристыми локонами и лицо с характерным пятнистым шрамом. Это был он — Блейз н'ри н'сут Медуэнин.
— Я наблюдал за вами целый день, — сказал он, садясь рядом со мной. — Я заметил вас у ворот, а потом снова потерял вас из виду.
— Благодаря моей маскировке.
— Я бы узнал вас всюду, — просто сказал он.
«Можешь ли ты купить лояльность? — спросила я себя. — Или я снова проявляю наивность? Ведь это ортеанец!»
— Вы не могли знать, что я был здесь, — добавил он. — Что же привело вас в дом гильдии Дувалки.
— Я хотела нанять кого-нибудь, кто мог бы надежно сопровождать меня до Таткаэра. А что интересует меня так это вопрос: что делаете здесь вы, Медуэнин?
Он понимающе кивнул. Его белая кожа стала серой от пыли и грязи, он выглядел, как человек с которым круто обошлась судьба.
— Я добрался до Афруала, где всадники Короны заставили меня повернуть назад. — Его бледные глаза потемнели, затем снова прояснились. — Это правда; думаю, что они приняли меня за вас, потому что я ехал на вашем Гере, и они узнали следы. — Я повернул на запад, чтобы уйти от них, но мне не удалось прорваться. Когда я добрался до Хараина, то продал животное одному говорящему с землей, который ехал на север — эти деньги я вам должен, — и на попутном судне спустился вниз по реке. Я видел вас когда, прибыл сюда сегодня утром.
— Насколько плотно они вас преследуют?
— Они идут буквально по пятам, — сказал он, — и будут гнаться за вами до Таткаэра и дальше.
— И, полагаю, у них нет ко мне никаких дружеских чувств.
Шрамы на его лице сморщились. Мне понадобилось какое-то время, прежде чем я поняла, что это была улыбка.
— Всеобщее мнение таково, что вам следовало бы перерезать горло, не оказав благодеяния в виде судебного разбирательства, и это пришлось бы по нраву очень многим.
— Вы имеете ввиду кого-нибудь конкретно?
— Убийцу Андрете, кто бы он ни был. — Он откинулся назад, вытянул ноги и засунул большие пальцы рук себе за пояс. — Кто-то знает, что вы не виновны, Кристи. В данный момент вы считаетесь в общественном мнении изобличенной в преступлении, однако, если дело дойдет до судебного процесса, то эта убежденность может сильно поколебаться. Для него было бы надежнее, если бы вы были мертвы.
— Отсюда ходят корабли к восточным островам? Впрочем, нет, забудьте этот вопрос. Блейз, у вас есть какая-нибудь идея насчет того, кто бы мог стоять за всей этой историей?
— Это мог быть любой из Та'адура или из такширие, любой из людей, принадлежащих к даденийской телестре. — Он поднял голову. — Вы думаете, что я должен был бы предупредить вас. Эта та цель с которой вы меня наняли. Но не было ни малейшего намека на это происшествие до того последнего дня; видимо, это планировалось на очень высоком уровне.
«СуБаннасен мертва, — подумала я и опять почувствовала ту неимоверную боль, которая постоянно сопровождала эту мысль. — А Ховис находится в Ремонде… Однако это не исключает его из числа подозреваемых. О ком же еще может идти речь?»
— Пусть это не выглядит оправданием, — сказал Блейз, — но я сделал все что мог. Вы верите мне?
— Что? — Я потеряла нить разговора.
— После разрушенной лестницы… Но вы никогда не будете верить слову наемнику, не так ли? — Он ухмыльнулся, и шрамы превратили его лицо в жестокую маску.
— Разве это не так важно, верю ли я вам?
Он помолчал некоторое время, потом сказал:
— Я взял ваше золото, поэтому скажите мне ровно столько, сколько по вашему мнению, я должен сказать в Таткаэре. Ах, нет, да и какая мне польза от вашей веры?
«И это говорит человек который дважды пытался меня убить.
Почему это я должна чувствовать себя виноватой?»
— Я не сомневаюсь в вас, — медленно сказала я и попыталась так же думать. — Мне бы хотелось так же верить в искренность других людей, как и вашу. Вы надежны если вам платят.
Он воспринял это, как комплимент; глаза его прикрыли перепонки, он был несколько смущен.
Через некоторое время он сказал:
— Что вы сейчас будете делать?
Джайанте уперлась мне в спину. Я ослабила ремень.
— Я все еще хотела бы, что бы отчет попал в Таткаэр. Можно ли это сделать, и попытаться попасть на борт корабля?..
— Для меня — да; меня тут не знают. Но я мог бы вывести их на вас; возможно, они наблюдают за мной. — Он пожал плечами. — Ваши шансы были бы больше, если бы мы держали вместе.
— А ваше были бы хуже.
— Но вы ведь наняли меня, разве нет?
— Это могло бы оказаться самым недружелюбным предложением о помощи, какое я когда либо получала. Благодарю.
Он рассмеялся. Двор опустел, и колокола возвестили вечер.
— Где вы остановились? — спросил он.
— В настоящий момент нигде. Кажется, в этом городе требуется особое разрешение даже на то, чтобы дышать.
— Это проблема в Свободном порту; если впускать любого, то нужно по крайней мере, знать, кто, он. Вы можете пока остаться здесь, Кристи, а я поговорю с главной гильдии. — Он встал. — Вам скоро придется на что-нибудь решаться. Времени остается немного.
— Времени никогда не бывает много, — ответила я, — а то немногое, что имелось, истекло примерно сейчас.
— Вот это — контора начального порта. — Блейз указал вниз, на четырехэтажное здание на набережной. Несмотря на холодный весенний дождь, в вестибюле было полно людей. Много народу выходило изнутри. — Нам надо было бы прийти пораньше сюда.
— Вы уже были здесь однажды, — вспомнила я. — Его знание города отличалось точностью: он уверенно провел меня через несколько каналов от дома гильдии до этого расположенного на самом краю острова.
— Войду лучше я, — сказал он. — У них может иметься ваше описание.
— Если вы сможете войти. Похоже, нам придется очень долго ждать.
Со стороны набережной нас защищал один из навесов. Дождь смотрелся на поверхности воды оспинами. Белели на противоположном берегу, оштукатуренные стены дома. Острие видневшейся вдалеке башни, то скрывалось, то снова открывалось быстро плывшими по небу облаками.
Блейз тронул меня за руку и показал на один из кораблей:
— Это судно — саберонское, видите? Из города Радуги.
На борт корабля в этот момент поднималась группа людей с лицами, покрытыми синей и красной краской, и тонкими цепочками на черной одежде. Я слабо, что помнила о Сабероне по картам, который находился в нескольких тысячах километров к югу отсюда.
Несмотря на дождь, толпа не проявляла нетерпения. Из здания постоянно выходили люди, и так же постоянно мы приближались к двери.
Зазвонили колокола, возвещая о наступлении середины утра.
Возникла сутолока; люди непроизвольно отпрянули назад, другие же стали всматриваться вперед. Я услышала громкие голоса, в которых чувствовалось волнение. Из конторы начальника порта вышла группа людей.
— Свободный порт, это так, — услышала я у себя за спиной обрывки разговора, — но впускать сюда кого попало действительно не следует.
Двое, трое, пятеро из них пробиралось сквозь толпу. Темных цветов одежда поверх туник цвета бронзы с чешуйчатым рисунком, голые ступни ног, на спинах дротики с тонкими древками, готовые к применению в любой миг. Движение толпы так сильно вытеснило меня вперед, что я могла бы прикоснуться к ним, когда они проходили мимо. Морской ветер развевал их распущенные белые гривы, в которых торчали бронзовые и золотые булавки. Их кожа отливала золотистым блеском.
Их выход был таким впечатляющим, что прошло некоторое время, прежде чем я поняла, что они путешествовали по той же грязной земле, что и мы, и что дышали они тем же затхлым воздухом грязного порта, что и мы. Они были в грязи, на туниках виднелись пятна от пищи, их голоса звучали грубо. Их коричневые глаза высокомерно глядели на людей Морврена.
Я ожидала увидеть золотые глаза. На некоторых обесцвеченных гривах можно было заметить темные корни волос.
— Метисы, — сказал мне на ухо Блейз. — Из Кель Харантиша.
Подождите здесь.
Он исчез внутри здания, пока толпа с любопытством смотрела, как люди из Кель Харантиша шли по набережной, а затем скрылись из виду.
Когда он снова появился, я без видимой причины почувствовала какое-то раздражение. Может быть, это была реакция на золотых. Мы вернулись в общественный дом возле доков, чтобы пообедать и поговорить о новостях Блейза.
— Есть два корабля, где готовы взять с собой пассажиров, — сообщил он, — и еще два, где требуются матросы. Это мы могли бы попробовать сделать, если вы когда-нибудь приобрели опыт плавания под парусами. Все четыре корабля выйдут в море еще до конца этой недели.
— Я не морячка. Какова плата за проезд в качестве пассажира?
Я слушала, как он перечислял все, из чего складывалось стоимость проезда. В этой части общественного дома, походившей на ресторан, было чище и светлее, чем в большинстве свободных портов.
Дождь стал слабее, и временами сквозь грязные стекла окон проникал бледный солнечный свет.
На мое плечо легла чья-то рука.
— Что за…
— С вами ничего не случится, т'ан, мне нужно лишь поговорить с вами.
Охватившее меня состояние тревоги почти ушло, но сменилось новым беспокойством. Это был темнокожий мужчина в моряцких брюках. «Он с одного из стоящих здесь на якоре кораблей», — подумала я. Да, его акцент показался мне незнакомым. Солнце белыми полосами освещало его покрытые шрамами ребра, грудь и увешанную какими-то шнурами шею. Его лицо от лба до рта скрывала кожаная маска, а грязная грива была небрежно заплетена.
— Чего вы хотите?
— Дайте мне вашу руку.
— Об этом не может быть и речи.
Его губы растянулись в улыбку. Что-то темное и пронизывающие скрывалось за прорезями для глаз. Я не могла их разглядеть. Но они видели мои.
Он сказал:
— Я принес вам сообщение от Чародея. Оно предназначено женщине, рожденной в ином мире.
У Блейза в левой руке был харур-нацари, но я не видела и не слышала, как он вынул его из ножен. Я опустила руки под стол, чтобы их не было видно, и нащупала акустический парализатор под своей туникой.
— Сообщение от Чародея? — повторила я.
— В нем говорилось следующее: «Посланница, весенняя погода делает поездку небезопасной. Если вы сядете на корабль, то можете быть уверены, что вас будут рады видеть в Коричневой Башне».
Это все.
— Подождите, — сказала я, когда он повернулся, чтобы уйти, — как… как вы меня нашли?
— Каждый, кто в это время года покинул город, нес с собой такое сообщение. — Снова появилась улыбка без глаз. — Если вы были здесь, то должны были когда-нибудь прийти в контору начальника порта. Оттуда я и проследовал за вами.
— Вы знаете, кто я?
— Мне известны признаки, по которым я могу вас узнать, и слова, которые привлекают ваше внимание. Меня научила этому Башня, т'ан, а других ответов у меня нет.
Он исчез, и я заметила, что моя рука судорожно сжимала парализатор. Когда я разжала руку, на нем остался светлый отпечаток.
Блейз вложил свой харур-нацари обратно в ножны и с шумом выдохнул воздух.
— О, Мать-солнце! Сейчас вами заинтересовался еще и Чародей, Кристи? — В голосе его слышался ужас. — Касабаарде — это неблагочестивое место, и ему нельзя верить. Если бы я был на вашем месте…
— Что тогда?
— Я сначала покончил бы с одной неразберихой, прежде чем окунуться в следующую.
В общественном доме можно было кое-что достать. Я попросила пергамент и палочку для письма, и мне принесли и то, и другое.
Это место с названием Касабаарде уже дважды находило меня и передавало мне послание. Уже только для того, чтобы удовлетворить свое любопытство, я хотела узнать, как такое было возможно. И кроме того… Я старалась придать своим мыслям разумный ход.
Было бы разумно на некоторое время покинуть Южную землю.
Было бы разумно сменить место своего пребывания; чем больше контактов имел бы Доминион на этой планете, тем было бы лучше. В особенности тогда, когда мы не пользовались благосклонностью у Ста Тысяч.
«Или я только занимаюсь тем, что обеспечиваю рациональность своей трусости? — спрашивала я себя. — Может, я просто страшусь перед мыслью вернуться в Таткаэр? Да, конечно. «Но это, в конце концов, не придавало значительности другим причинам.
Я лихорадочно написала письмо, сложила пергамент и запечатала его. Подняв голову, я увидела, как откинулся назад Блейз, притопывая ногами по полу; он изнемогал от нетерпения.
— Мы едем в Касабаарде? — спросил он.
— Я еду. А вы отправитесь в Таткаэр. Это письмо может приложить к моему отчету, оно будет дополнением, чтобы они знали, что я предпринимаю. Разумеется, вы вручите эти документы только одному из членов ксеногруппы и никому иному. Если же кто-нибудь спросит обо мне, то вы не знаете, где я.
Он побурчал что-то себе под нос, потом согласно кивнул.
— Сейчас вы думаете, как житель Южной земли.
Башня оказалась высоким пилоном, поднимавшимся из моря и устремлявшимся в ясное небо. Когда мы подплыли ближе, я попыталась определить высоту и несколько раз проверила свой результат, увидев здание, построенные у ее подножья. Она имела высоту небоскреба. Но нет, она была даже выше. А когда ее осветило солнце, то обнаружилось, что сооружена она была из серо-голубого камня, типичного для архитектуры Золотого Народа Колдунов.
— Ворота Башни, — со скучающим видом сказал Блейз, — туда заходит много кораблей.
Теперь мы подплыли еще ближе, и Башня казалось уже устрашающе высокой. Судно бросило якорь в ее тени.
Сейчас я смогла разглядеть, что это не была просто башня без каких-либо особенностей. Примерно на трети ее высота из нее выступало какое-то тонкое, как нить, горизонтальное образование.
Оно ровно тянулось над морем на юг. Через определенные промежутки вверх поднимались опоры, бесшовно соединяясь со всей конструкцией.
— Боже мой, — сказала я, — да не мост ли это?
Человек из Медуэнина ухмыльнулся.
— Расрхе-и-Мелуур, — сказал он. — Это известно также под названием «Моста». Я ездил по нему до Золотой дуги и Каменного огня. Говорят, по нему можно без труда добраться и до Касабаарде. Касабаарде… Этот город, если мне не изменяла память, находился, по меньшей мере, в двухстах зери отсюда.
— Он перекрыт, — сказал Блейз и сложил вместе ладони, изобразив полукруг, чтобы показать, что имел в виду форму цилиндра, — но ненадежно. Можно, мне спросить насчет кораблей?
— Что? Да, сделайте это.
Вероятно, мост проходил по цепи островов, являвшихся архипелагом Касабаарде. Для того, чтобы сконструировать подобное, требовалось технические возможности, которые казались не только головокружительными, но и — если иметь в виду, что все это существовало тысячелетия вселяли некоторый ужас.
Наконец я заключила соглашение с владельцем одного судна не более рыболовного катера, — который изъявил готовность доставить пассажиров на другой конец архипелага. Поскольку я спешила, то заплатила ему даже больше, чем, собственно, требовалось.
Жители Свободного порта имели очень точное представление о частной собственности, потому что, вероятно, поддерживали контакты за пределами Ста Тысяч. Выраставшая из этого при случае нечестность больно напоминала мне Землю.
— Вы могли бы нанять кого-нибудь другого, чтобы он доставил отчет в Таткаэр, — сказал Блейз. Его глаза прикрылись перепонками в ярком солнечном свете.
Со мной были мой узелок и джайанте, и мне больше ничего не оставалось, как взойти на борт.
— Кому же иному я могла бы это доверить?
Он протянул руку, пожал мою, быстро кивнул и зашагал прочь по пирсу. Я поднялась на борт «Мохового сокола».
Чем дальше движешься на юг, тем раньше наступает весна. Все эти острова, у которых мы бросали якорь, казалось, хвастались пышным великолепием своей листвы зиира и цветущего лапуура. Во время ханиса и в первые недели дуресты штормы часто вызывают наводнения, но «Моховому соколу» выпало столь спокойное и лишенное каких — либо происшествий плавание, что у нас не было никакого иного занятия, как днем наблюдать за проплывающим мимо архипелагом, а безоблачными ночами, когда не спалось, любоваться вихрями звезд.
На «Моховом соколе», кроме меня, было трое пассажиров: женщина с Покинутого Побережья, плывшая в Кварт, и двое одетых с головы до ног во все красное мужчин, говоривших на непонятном мне языке. Поскольку они были ортеанцами, они играли в охмир.
В каютах было тесно и темно; мы все время проводили на палубе, чуть в стороне от мест, где работали члены команды, и играли в охмир. По прошествии первых нескольких дней не было ничего нового.
Мы входили в более теплые южные воды. Судно делало остановки, чтобы принять или выгрузить груз: вино посуду и семена. Погода позволяла ходить в одной рубашке, и мы устраивали короткие экскурсии по островам.
Небо становилось все бледнее, солнце припекало все сильнее, и все время пилоны Расрхе-и-Мелуур бросали однообразные тени на монотонные волны.
Мы неспешно плыли все многие дни ханиса и даже захватили вторую неделю дуресты, но однажды я проснулась под белым и беспощадным солнечным светом. На юге виднелась темная линия.
— Береговая линия Касабаарде, — сказала женщина с Покинутого Побережья.
24. КОРИЧНЕВАЯ БАШНЯ
Солнце с блеском отражалось в озере, которое, казалось, состояло из битого стекла. Находившуюся по эту сторону береговую линию покрывал серо-зеленый пух. Вдали, на юге, виднелись казавшиеся призрачными темно-коричневые горы; покинутые всеми лунные ландшафты и пустыни неизвестного происхождения на удалении не менее пятидесяти зери.
Мы плыли к высокому пилону, обозначавшему конец моста Расрхе-и-Мелуур.
У меня в глазах замелькали цветные пятна. Я ушла под палубу и стала протирать свои покрасневшие от раздражения глаза. Хотя я уже давно покрылась загаром, с меня начинала слезать кожа. Те дни, когда воздух был насыщен парами, были еще терпимы; сейчас же когда защитная дымка рассеялась, не имелось ни малейшей возможности укрыться от жгучих лучей звезды Каррика.
«Если здесь так уже во время дуресты, — подумала я, — то мне не хотелось бы находится тут в период меррума».
Скрипело дерево, шуршали волны, щели в палубе пропускали солнечный свет, который жег, как расплавленный металл. Когда я упаковала свои пожитки, корабль уже стоял на якоре, и другие пассажиры сходили на берег.
Я заплатила корабельщику вторую половину условленной суммы и тоже покинула судно.
Берег был совершенно плоским. Вдоль длинного пирса катились повозки. Он был покрыт слоем мелкого белого песка толщиной с палец. Я ощутила песок на зубах, почувствовала металлический вкус Касабаарде. Женщина с Покинутого Побережья и оба ортеанца в красных одеяниях стояли впереди меня перед стеной из кирпича-сырца, в которой открылось несколько ворот в город.
Мы плыли к высокому пилону, обозначавшему конец моста Расрхе-и-Мелуур.
У меня в глазах замелькали цветные пятна. Я ушла под палубу и стала протирать свои покрасневшие от раздражения глаза. Хотя я уже давно покрылась загаром, с меня начинала слезать кожа. Те дни, когда воздух был насыщен парами, были еще терпимы; сейчас же когда защитная дымка рассеялась, не имелось ни малейшей возможности укрыться от жгучих лучей звезды Каррика.
«Если здесь так уже во время дуресты, — подумала я, — то мне не хотелось бы находится тут в период меррума».
Скрипело дерево, шуршали волны, щели в палубе пропускали солнечный свет, который жег, как расплавленный металл. Когда я упаковала свои пожитки, корабль уже стоял на якоре, и другие пассажиры сходили на берег.
Я заплатила корабельщику вторую половину условленной суммы и тоже покинула судно.
Берег был совершенно плоским. Вдоль длинного пирса катились повозки. Он был покрыт слоем мелкого белого песка толщиной с палец. Я ощутила песок на зубах, почувствовала металлический вкус Касабаарде. Женщина с Покинутого Побережья и оба ортеанца в красных одеяниях стояли впереди меня перед стеной из кирпича-сырца, в которой открылось несколько ворот в город.