Страница:
Он кивнул и обратился ко мне:
— Сегодня вечером у нас собрание. На нем будут группа и несколько человек из города. Если бы вы тоже туда пришли, вам не пришлось бы так часто повторяться.
— Почему бы и нет? Большую часть дня я буду занята въездом в мое бюро. Но вечером это меня устраивает.
— Вы живете на восточном холме, не так ли? — Элиот одарил меня лукавым взглядом, который сказал мне, что новости разносились быстро. — Я пошлю вам повозку во время вечернего звона. Иначе может статься, что вы не найдете дороги.
3. Т'АН СУТАИ-ТЕЛЕСТРЕ
— Сегодня вечером у нас собрание. На нем будут группа и несколько человек из города. Если бы вы тоже туда пришли, вам не пришлось бы так часто повторяться.
— Почему бы и нет? Большую часть дня я буду занята въездом в мое бюро. Но вечером это меня устраивает.
— Вы живете на восточном холме, не так ли? — Элиот одарил меня лукавым взглядом, который сказал мне, что новости разносились быстро. — Я пошлю вам повозку во время вечернего звона. Иначе может статься, что вы не найдете дороги.
3. Т'АН СУТАИ-ТЕЛЕСТРЕ
Когда я добралась обратно до своей резиденции на восточном холме Малк'ис, там ожидал меня молодой ортеанец. Он представился как Тасил Раннас н'ри н'сут Метрис, сообщил, что будет поваром и экономом, и согласился помогать мне при решении всех проблем, связанных со снабжением. Его телестре находилась в нескольких милях вверх по течению реки, и у него, очевидно, имелись некоторые связи с личным штабом сотрудников Халтерна.
Привезли мебель. Мы с Раннасом потратили час или два на ее установку. Обе нижних комнаты были обставлены как кабинет и приемная, а второй этаж стал моими личными апартаментами.
После этого Раннас вышел к уличным лавкам и вернулся со вторым (по ортеанским понятиям очень поздним) завтраком: с хлебом, фруктами, с горько-терпким, бледным чаем и белым мясом с рыбного рынка, которое, по моим оценкам, не являлось «рыбой», потому что морские животные на Орте — это почти все без исключения млекопитающие.
Я вернулась на второй этаж, чтобы распаковать вещи, и предоставила Раннасу заниматься оборудованием кухни. Его подчеркнутый акцент был для меня почти полностью непонятен, и я предполагаю, что и мой имирианский был не слишком совершенен. Мы объяснялись жестами, когда нам всякий раз не хватало слов.
На распаковывание вещей времени потребовалось немного. Несколько немнущихся платьев из смесей искусственных волокон, предметы личного обихода, микрорекордер и акустический парализатор, относившийся к одному из немногих видов оружия, разрешенных для использования в дотехническом мире. Он был настроен на мой пот и рисунок моих отпечатков пальцев и просто-напросто не стал бы действовать, если бы им попытался воспользоваться кто-либо другой. Администрация декларировала его как оружие самозащиты от диких животных. Затем стали известны и другие способы использования.
Кроме того, у меня с собой имелась папка с верительными грамотами, банковскими векселями и подобными бумагами, причем замок ее также был настроен на мои биологические параметры.
Раннас открыл дверь.
— Прибыл кто-то от двора, чтобы видеть вас, т'ан.
— Я сейчас спущусь вниз.
Когда я выходила из комнаты, зазвенели колокола. Это был монотонный звон в начале дня.
Я нашла Халтерна в кабинете. Он смотрел в окно и что-то немелодично напевал. С ним был мальчик.
— Т'ан. — Он склонил голову. — Все ли здесь в порядке?
— Вы были весьма обстоятельны, мое почтение.
Он снова сделал едва заметный поклон. Этот жест заменял неведомое здесь рукопожатие.
— Корона предоставляет этот дом в ваше распоряжение, пока вы будите в нем нуждаться. — Халтерн подтолкнул мальчика вперед. — Я привез вам вашего л'ри-ана, Кристи, ке зовут Ахил Марик Салатиэл.
У ортеанцев существуют два местоимения среднего рода: одно они используют применительно к неодушевленным предметам, а ке — при названии одушевленных существ. Ке — это животные, иногда это и Богиня, а также дети, но я не полностью поняла их применение. Насчет л'ри-ана я была уверена, что это слово обозначало личного помощника; оно происходит от слова, переводимого как «ученик».
Он был худощав, с коричневой кожей и носил коротко подстриженную черную гриву. Мальчик неприветливо взглянул на меня, затем кивнул.
— Т'ан Кристи.
— Верно. Очень хорошо. Ах… лучше всего тебе пойти на кухню и найти Раннаса, он позаботится о тебе, пока мы не устроимся.
Здесь были приняты личные слуги, и хотя я платила за эту привилегию по одной серебряной монете в день, я все еще не была этим счастлива.
— Я мог бы найти для вас более надежного л'ри-ана, Кристи, — сказал Халтерн. — Но поскольку вы не знакомы с нашими обычаями, как мне подумалось, было бы лучше для вас, если бы вы сами воспитали себе кира. Тогда будет меньше причин для недоразумений.
— Не слишком ли он молод?
Однако по земным стандартам он был, пожалуй, старше, чем это казалось.
— Ке еще аширен, то есть ребенок моложе четырнадцати лет. Вам придется заменить киру воспитательную телестре, но это лишь формальность, — добавил он. — Телестре кира называется Салатиэл, она содержит перевоз на западный берег. Пока ке у вас, вы являетесь кир с'ан телестре.
Этим раскрывался смысл. Герен называл это «землевладельцем» или, говоря иначе, с'ан телестре, хозяином имущества. In loco рarentis*. note 1 «Обычай есть обычай», — подумала я.
— Мне нужно побывать в банке, — напомнила я Халтерну.
Он сложил вместе снабженные острыми ногтями пальцы.
— Вам потребуется дом Гильдии рядом с «Поющим Золотом». Я также предложил бы вам посетить рынок; вам потребуются животные для верховой езды. Марик, впрочем, умеет их сцеплять и ухаживать за ними в хлеву. И…
— И еще о дворе, — сказала я.
Он удостоил меня настороженным взглядом.
— Я смог бы, вероятно, устроить личную аудиенцию в начале следующей недели.
— Для меня было бы лучше, если бы это стало возможным раньше.
— Ну, я полагаю… — Он неприятно переменился.
— Конечно, я не смогу на этом настаивать. Но охотно проявила бы мою готовность.
Он колебался, очевидно, занятый размышлениями.
— Сегодня вечером будет общественная аудиенция, но тут речь идет об обычной аудиенции в пятый день в Длинном Зале. Это не специальный прием. Там не будет никого из такширие, то есть из имеющих вес т'анов двора, по крайней мере, из влиятельных.
Мы посмотрели друг на друга. Он улыбнулся.
— Я вызову скурраи-джасин. Что это отзвонили только что, не середину ли утра? Тогда время обедать в моем доме телестре.
— Я возьму мои бумаги, — сказала я, схватила портфель с документами и вернулась к Халтерну.
— Вы умно поступаете, — сказал он, когда мы выходили, — стараясь посетить т'ан Сутаи-Телестре, когда она свободна от иных влияний. Скажите мне, т'ан, все представители иных миров столь целеустремленны, как вы?
— Иногда это окупается.
Под слепым солнцем нас ожидала повозка. Мы поехали, подпрыгивая на камнях мостовой.
— Т'ан, — сказал Халтерн. — Нет, как же вы, обитатели других миров, говорите — мисс Кристи…
— Я думаю, вам можно было бы выбрать «Кристи».
Я привыкла к такому обращению на «Ханатре». И я заметила, что Халтерн, склонный анализировать характеры, пришел к подобной оценке в отношении меня. Это было любопытно.
— Кристи, — сказал он с той поразительной смесью искренности и официальности, которая типична для ортеанцев, — не будьте так подозрительны. Когда я услышал еще об одной женщине — после из другого мира, то подумал… Ах, не придавайте никакого значения моим мыслям; я ошибался. Но в такширие некоторые недружелюбно настроены в отношении вас и вашего мира. Они смогут стать для вас опасны. Я охотно признаю, что вы, кажется, способны выполнить свою работу…
— А почему бы и нет? — Я говорила слишком резко. Предыдущие замечания Элиота попали в чувствительное место.
— Я не имел намерения вас обидеть. — Он развел руками. — Откуда же мне было знать, что ваш двор пришлет не избалованного господина или дармоеда и не женщину, которой интересны исключительно ее собственные потребности? Подобное мы испытали в случае с посланниками Кварт Саберона и Кутанка. Пожалуйста, помните о том, что мы ничего не знаем о земном дворе.
Халтерн, по меньшей мере, принимал меня как данность, каковы бы ни были взгляды в его учреждении относительно моего назначения. И это, как я поняла, оказывало аналогичное влияние на Марика: юная личность, в гораздо большей мере сформированная событиями, нежели имеющая возможность на них воздействовать.
— У нас нет никакого двора, — ответила я, — у нас парламент. Конечно, у нас есть королева — Елизавета Третья, но у нее нет такой власти, как у вашей короны.
— Корона без власти? — Халтерн не повторил и был изрядно шокирован.
Остальную часть пути на повозке в город я потратила на попытку объяснить ему состоящую из Индии и Китая ось власти, изолированные западные анклавы и принцип действия парламентской демократии Британии.
Дом телестре Халтерна находился недалеко от кольца Гильдий. Л'риан, молчаливый старый ортеанец, накрыл стол с легкой трапезой из салатов и лекарственного чая в светлом помещении, окна которого выходили в окруженный стеной сад. Стройный древовидный папоротник был усыпан сочными, пурпурно-красными цветками. Их лепестки покрывали каменные плиты. Мы с Халтерном сидели у открытого окна.
— Я живу в комнатах этого здания летом, — сказал он болтливым тоном. — Когда двор находится в резиденции в Таткаэре. Зимой они направляются в Пейр-Дадени со всеми пожитками… и послами Короны. Это неудобно, но отвечает традиции. И никто на отваживается возразить Андрете.
— Андрете? Я думала, что правит Корона.
— В теории. — Халтерн отхлебнул из своей чашки и поставил ее обратно на стол. — На практике же ни один т'ан Сутаи-Телестре не осмелился бы выступить против клана Андрете из Пейр-Дадени. Я говорю это, хотя Пейр-Дадени — моя родная провинция. Это единственная провинция, которая равноправный альянс предпочитает повиновению.
— А другие?
Если Халтерн говорил, то я уже была уверена, что у него были для этого основательные причины.
— С ваших позиций? — Он решительно кивнул. — Пейр-Дадени и Имир за контакты с Землей. Римон по ту сторону реки… колеблется. Ремонде никогда не приветствовала контакт с вашим миром, как с Мелкати. Свободный порт Морврен стал бы заниматься торговлей даже с самим Золотым Народом Колдунов. А что касается Кире, то эти люди будут для вас столь же чуждыми, как и для нас.
— А Таткаэр?
— О, его иногда называют восьмой провинцией, хотя он является собственным островом самой Короны. Это и есть причина того, почему вы, обитатели другого мира, должны находиться в городе. — Но она — сердце южной земли, без нее сто тысяч распались бы.
Мне было незнакомо это выражение.
— Сто тысяч?
— Ай-Телестре. Это обычное название ста тысяч отдельных телестре Южной земли. Провинции — ничто, города возникают и гибнут, но телестре вечны. Дай богиня, чтобы… — Он автоматически описал рукой в воздухе у груди знак круга. — Но ведь вы сами, Кристи, это знаете. У вас самой в вашем мире есть своя телестре.
— Нет. Я не владею землей.
— Владеть землей? Богиня упаси от этого! Я не землевладелец, но все же… — Его это сильно поразило. Затем он подавил свое возмущение и осторожно спросил: — Однако, несомненно, условия на Земле иные?
— Да.
Я решила оставить эту тему. Он обладал мужеством думать, что иные культуры отличаются от известной ему, и согласиться с существованием различий. В данный момент я не хотела отягощать его тем, насколько велики были эти различия.
— Теперь, когда вы находитесь здесь, у Короны, вам не будет оказываться слишком большое внимание. — Он сдержал себя, помедлил и потом сказал: — Как я предполагаю, это и стало причиной того, что меня послали к вам вместо кого-либо от такширие. Если бы был выбран один из них, то это обидело бы остальных. Если бы вы это понимали, то знали бы, что это представляет собой своего рода оскорбление. Если бы вы, к примеру, были послом от городов Радуги, то для вашего приема выслали бы делегацию и, может быть, в ней находились бы даже Тури Андрете или Рурик Орландис.
Он откинулся назад. Его светлая грива была неухожена. Туника его в нескольких местах была уже потерта, а обувь заношена. Для ортеанца он был слишком грузен, а возраст его приближался к сорока пяти. «Было бы нетрудно, — подумал я, — использовать его на службе, которая в большей мере занимается вопросами, касающимися туземцев». Это было бы легко, но совершенно неверно.
— Я не столь важное лицо, — сказал Я. Это было верно. Если из моей миссии не выйдет ничего значительного, то Доминион подождет несколько лет и направит кого-нибудь другого. — И меня довольно сложно обидеть.
На короткое время его глаза покрыла пленка, уголки рта дрогнули. Он икнул. Снаружи колокола снова заставили звенеть горячий воздух.
— Полдень, — сказал Халтерн. — Если вы все еще настаиваете на этой аудиенции, то нам нужно постараться добраться до цитадели.
Путь Короны — это единственная мощеная дорога, имевшая название и шедшая прямо от доков вверх, к цитадели — был забит. Мы съехали вниз, в центре острова, где было очень шумно и дорога была блокирована скурраи-джасин и более крупными повозками. Когда мы снова вынырнули из этой давки и поехали вверх, то оказались между старыми зданиями и в более спокойных местах и поехали под опахалами деревьев лапуур, которые никогда не бывают неподвижными, даже в защищенных от ветра уголках. Время от времени Халтерн показывал мне ориентиры: теократические дома учебы, дома-источники… В этом городе без табличек и названий улиц можно было полагаться только на ориентиры.
Тени образовывали пятна на белых каменных плитах, когда мы подъезжали к прямоугольнику зданий величиной с площадь для парадов. Казармы, тюремные постройки и Дом Богини образовывали три стороны. Четвертой была отвесная стена скалы.
Утес вздымался на пятьдесят футов. Такая высота не особенно впечатляла, но это была голая, серая скала, поросшая голубыми побегами дикого винограда. С поверхности утеса вниз была прорублена зигзагообразная тропинка, к единственному подступу которой мы сейчас и приближались.
Ворота были вырублены в массивной скале, в них висела тяжелая железная решетка, готовая в любой момент загреметь вниз. Я посмотрела на вершину утеса и увидела там подобные же ворота.
— Наверх можно только пешком, — сказал Халтерн и отпустил скурраи-джасин. — Мы пойдем туда, если начата аудиенция. Эй, Каир!
Подошел один из солдат, стоявших у ворот. На них были зеленые и золотые униформы: двое с алебардами и четверо с устройствами, выглядевшими как арбалеты. Это была элита — стражники Короны.
Подошедший к нам солдат имел на поясе офицерский меч «харур». Это была женщина.
Она спросила:
— Могу ли я что-нибудь сделать для вас. Халтерн из Бет'ру-элена?
— Аудиенция пятого дня открыта?
— Да, входите.
Она восхищенно посмотрела на меня. Думаю, что я ответила ей на этот комплимент; я была не совсем уверена, была ли это только ее церемониальная поза.
— Благодарю вас. Кристи?
Я следовала за Халтерном. Теперь, когда дошло до дела, я нервничала. Все представители иных миров ощущают эту свою ответственность за то, что он или она становится масштабом оценки своего мира. И от того, как пройдет эта встреча, зависело очень многое.
Это был долгий, жаркий марш вверх по тропе. Мы находились в непрерывном потоке ортеанцев в одежде всех профессий и провинций. Мы с Халтерном однажды ненадолго остановились и увидели простирающийся у наших ног остров в форме наконечника стрелы. С моря подул свежий ветер, и он был нам кстати в такую жару.
Мы прошли через верхние ворота в сад. Вымощенные дорожки вели в саму цитадель, о законченной форме которой, скрывавшейся деревьями лапуур с похожими на пружины листьями, можно было лишь догадываться. Все это было вытянутым и сильно разросшимся комплексом зданий или, может быть, одним-единственным зданием; при ортеанской архитектуре этого никогда нельзя определить с полной уверенностью. Кругом — обработанная и окрашенная горная порода, круглые башни и отталкивающие стены без окон.
Внутри было прохладно. Высокие потолки отражали звуки наших шагов, на расположенных кругом галереях слышался шепот бесчисленных, сдержанно ведущихся разговоров. Мы попали в зал, к длинной, внезапно поворачивающей за углы веренице ступеней, а затем вдруг оказались в длинном помещении с полом, выложенным изразцовыми плитками.
— Сюда, — спокойно сказал Халтерн, — сюда, вдоль стены.
В двух местах на больших сковородах пылали угли, повышая температуру. По обе стороны Длинного Зала стояло по ряду стражников Короны. Солнечный свет проникал, белея, через щели окон, падал на гобелены и радующие глаз одеяние мужчин и женщин Орте.
Халтерн проводил меня мимо групп ортеанцев, погруженных в беседы. Некоторые пристально смотрели на меня: моя служебная одежда, состоящая из юбки и спортивной куртки, не имела ни малейшего сходства с чем-либо, что носилось на Орте. «Однако, уж слишком чужеродной я все же не кажусь», — подумала я и огляделась по сторонам. Тут были ортеанцы с цветом кожи всех оттенков: от совершенно черного и шоколадного до ярко-красного, но многие были и бледнокожими, как и я. Были также и русые волосы, и зеленые глаза, они встречались даже нередко, а мой рост был примерно средним.
Я чувствовала себя так, словно попала в помещение с полузверями, имевшими короткие гривы и шестипалые конечности. Такое ощущение возникает в определенный момент при каждом посещении какого-либо неведомого мира. Полуживотные и полулюди: подобное восприятие порождалось видом глаз без белков, нерезкостью — которая могла быть следствием падения светового пучка, но не являлась таковым, — придававшей лицам ортеанцев необычайное изящество.
— Скоро ли? — Я нервничала и была в нетерпении.
— Недолго, одну минутку, — таким был неизбежный ортеанский ответ.
В конце зала висели флаги, они были кроваво-красными и золотыми, голубыми и изумрудно-зелеными, а над всеми ними располагался зелено-золотой огненный венец Короны. Ортеанцы, подходя к дальнему концу зала, занимали стоявшие там скамьи, рассаживались и болтали друг с другом. Когда подходила очередь одного из них, он вставал и подходил к Короне.
Я молча сидела рядом с Халтерном и мысленно повторяла ударения, характерные для имирианского языка. Когда я увидела, что он, по всей видимости, также стал более озабоченным, то рискнула сделать предположение насчет причины.
— Халтерн, вы могли бы назвать себя принадлежащим к партии, голосующей за связи с Землей?
— Ну да, наверное, мог бы. — Он внимательно посмотрел на меня, потом кивнул, как если бы его впечатление подтвердилось. — Вы правы, Кристи. Я волновался. Многие из нас преодолевают все несходства этой вежливостью.
— У нас это точно так же.
— Да… да, конечно.
Я видела, как он размышлял. Как я и предполагала, он обладал способностью точно оценивать людей. Его голос мог бы повлиять на других в смысле их отношения к Земле.
— После нее ваша очередь, — сказал он. — Просто подойдите и назовите свое имя.
Говорившей теперь представительницей была широколицая ортеанская женщина с широкой лентой гильдии рабочих-металлистов. Она стояла там со скрещенными руками и говорила на языке — это, как я предположила, был римонский — которого я не понимала. Я не уловила смысла ответа, полученного от Короны, но ее голос был хриплым тенором и, насколько мне удалось расслышать с моего места, он звучал моложе, чем казалась женщина, от которой он исходил.
Т'Ан Сутаи-Телестре была небольшой женщиной лет пятидесяти. Она обладала хрупким телосложением, однако выглядела выносливой. Кожа ее была песчаного цвета. Голубые глаза и светлые ресницы придавали ей вид обветренного, постоянно бдительного человека, присущий профессиональным солдатам.
Ее ухоженная грива была чуть темнее кожи, а брови и виски едва заметно сливались друг с другом.
На ней были сапоги, брюки и свободно ниспадающая туника, причем все зеленого цвета и сплошь усыпано драгоценными камнями и золотыми украшениями. Туника выглядела так, как если бы была стеганой, в ней имелись вырезы, в которых просматривалась сорочка, сотканная из переливавшихся всеми цветами радуги нитей. Этой же тканью, называемой хирит-гойен, была оторочена мантилья, закрепленная на шее. Я предполагала, что она носила ее из-за прохлады в цитадели, но та придавала ей такой вид, как будто она вот-вот задохнется.
Говоря, она откинулась назад с вытянутыми ногами, на коленях у нее лежал меч «харур-нилгри». Она почти принужденно играла рукояткой. Голос ее был ровным и спокойном, и работница-металлистика время от времени кивала, как если бы сказанное полностью соответствовало ее мыслям.
Заключительное слово, и аудиенция была закончена.
Выставление себя на показ отдавало варварством, анахроничностью и экзотикой и вселяло в меня некоторую робость. Я сделала несколько шагов, после чего оказалась перед женщиной.
— Ваше Величество. — Я поклонилась, как того требовал обычай. — Мое имя — Линн де Лайл Кристи. Имею честь передать вам с глубоким уважением приветствие и пожелания счастья от правительства Британских островов и объединенных органов Доминиона Земли.
Ортеанка села, немного выпрямившись. В ее глазах вдруг появился светлый блеск.
— Мы премного рады принять посла. — Она подала знак рукой, не оборачиваясь. Один из стражников поставил перед ней стул. — Подойдите же, садитесь.
Я повиновалась. Это был знак большого благоволения, насколько я могла понять из шепота у меня за спиной. Моя нервозность прошла.
Она справилась о моем здоровье, о квартире, предоставленной мне в городе, о любой мыслимой помощи, в какой я могла бы нуждаться, и о всех проблемах, какие у меня могли бы возникнуть. Я ответила, ей как смогла, не забыла и о том, чтобы упомянуть Халтерна н'ри н'сут Бет'ру-элена, и поблагодарила, к тому же, за все остальное, что мне пришло в голову.
А после того как протокольная литания была позади, она сказала менее официальным тоном:
— Я не думала увидеть вас здесь так скоро.
— Я желала представиться Вашему Величеству, как только это оказалось возможным, и не показаться невежливой.
— То есть, вы пришли на общественную аудиенцию. Это мне нравится. — Она улыбнулась. — Вы понимаете, это было моим решением, чтобы сюда прибыли ваши люди. Моим же решением было и то, чтобы они обрели здесь представительство вашей короны.
Я кивнула в знак того, что поняла, и спросила себя, скоро ли мы можем рассчитывать на открытие полноценного консульства.
— Я надеюсь, — продолжала т'Ан Сутаи-Телестре, — что вы посетите и другие части Южной земли. Я уверена, что вы получите множество приглашений. Не допускайте того, чтобы ваши обязанности здесь удерживали вас от поездок.
Мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, что она сказала. Потом я ответила, тщательно взвешивая каждое слово:
— С позволения Вашего Величества я принимаю это предложение. Распространяется ли приглашение и на моих людей, которые уже находятся здесь?
— К несчастью, нет, во всяком случае, еще нет. — Она прикрыла глаза. — Линн Кристи, вы, несомненно, получите приглашения от людей, не последовать которым было бы безопаснее для вас. Мои Сто Тысяч не все имеют желание подружиться с представителями иных миров. Я думаю, необходимо, чтобы они увидели собственными глазами то, что они отвергают не глядя. Совершайте поездки куда пожелаете. Я выпишу вам пропуска во все телестре.
— Для того чтобы Земля собственными глазами могла увидеть, с чем ей, возможно, придется иметь дело?
Она рассмеялась.
— Ах, действительно, действительно. Так должно бы было быть всегда. Идите, Кристи, и посмотрите на моих людей.
— Т'Ан Сутаи-Телестре очень милостива.
Она была явно довольна. Затем она нахмурила лоб.
— Я позволила носить вам оружие; есть ли оно у вас?
Я вынула парализатор из футляра под курткой.
— Покажите мне его. — Она протянула руку. Акустический парализатор выглядит не особенно впечатляюще, он представляет собой серого цвета овальный корпус с плоской головкой на одном конце.
Она протянула его мне с выражением отвращения на лице:
— Им можно убить?
— Нет, Ваше Величество, он вызывает лишь потерю сознания.
Она покачала головой.
— Показывайте его как можно реже; есть местности, где его сочли бы за колдовское устройство. Лучше всего выберите себе другое оружие.
— Как Ваше Величество прикажут.
Она опять откинулась назад, сцепила друг с другом пальцы с загнутыми ногтями и внимательно посмотрела на меня.
— Вы почти могли бы быть женщиной из Имира или Римона, — сказала она наконец. — Мне будет трудно всегда помнить о том, что вы не являетесь ими и носите с собой такое оружие. Я не уверена, могла ли бы я предпочесть этому то, когда бы вы были, по меньшей мере, отличимой иностранкой.
— Наши расы не очень отличаются друг от друга.
Я уже спрашивала себя несколько раз, так ли верна политика моего ведомства, предпочитавшего для дипломатической службы брать людей эмфатического склада, ибо это означает, что мы целиком разделяем чужую точку зрения и при этом иногда сильно перегибаем палку.
— Они действительно не сильно отличаются? Нам следовало бы, пожалуй, добраться до истины. Но я полагаю, что нам не стоило бы говорить об этом сейчас. — В этом полном зале она не задавала о Земле никаких вопросов. — Я благодарю вас и ваш мир за приветствие. Мы снова будем с вами беседовать, Кристи; вы знаете много интересного, о чем вы могли бы мне рассказать, но сейчас должна быть продолжена аудиенция. Желаю вам успеха и благословения Великой Матери.
Привезли мебель. Мы с Раннасом потратили час или два на ее установку. Обе нижних комнаты были обставлены как кабинет и приемная, а второй этаж стал моими личными апартаментами.
После этого Раннас вышел к уличным лавкам и вернулся со вторым (по ортеанским понятиям очень поздним) завтраком: с хлебом, фруктами, с горько-терпким, бледным чаем и белым мясом с рыбного рынка, которое, по моим оценкам, не являлось «рыбой», потому что морские животные на Орте — это почти все без исключения млекопитающие.
Я вернулась на второй этаж, чтобы распаковать вещи, и предоставила Раннасу заниматься оборудованием кухни. Его подчеркнутый акцент был для меня почти полностью непонятен, и я предполагаю, что и мой имирианский был не слишком совершенен. Мы объяснялись жестами, когда нам всякий раз не хватало слов.
На распаковывание вещей времени потребовалось немного. Несколько немнущихся платьев из смесей искусственных волокон, предметы личного обихода, микрорекордер и акустический парализатор, относившийся к одному из немногих видов оружия, разрешенных для использования в дотехническом мире. Он был настроен на мой пот и рисунок моих отпечатков пальцев и просто-напросто не стал бы действовать, если бы им попытался воспользоваться кто-либо другой. Администрация декларировала его как оружие самозащиты от диких животных. Затем стали известны и другие способы использования.
Кроме того, у меня с собой имелась папка с верительными грамотами, банковскими векселями и подобными бумагами, причем замок ее также был настроен на мои биологические параметры.
Раннас открыл дверь.
— Прибыл кто-то от двора, чтобы видеть вас, т'ан.
— Я сейчас спущусь вниз.
Когда я выходила из комнаты, зазвенели колокола. Это был монотонный звон в начале дня.
Я нашла Халтерна в кабинете. Он смотрел в окно и что-то немелодично напевал. С ним был мальчик.
— Т'ан. — Он склонил голову. — Все ли здесь в порядке?
— Вы были весьма обстоятельны, мое почтение.
Он снова сделал едва заметный поклон. Этот жест заменял неведомое здесь рукопожатие.
— Корона предоставляет этот дом в ваше распоряжение, пока вы будите в нем нуждаться. — Халтерн подтолкнул мальчика вперед. — Я привез вам вашего л'ри-ана, Кристи, ке зовут Ахил Марик Салатиэл.
У ортеанцев существуют два местоимения среднего рода: одно они используют применительно к неодушевленным предметам, а ке — при названии одушевленных существ. Ке — это животные, иногда это и Богиня, а также дети, но я не полностью поняла их применение. Насчет л'ри-ана я была уверена, что это слово обозначало личного помощника; оно происходит от слова, переводимого как «ученик».
Он был худощав, с коричневой кожей и носил коротко подстриженную черную гриву. Мальчик неприветливо взглянул на меня, затем кивнул.
— Т'ан Кристи.
— Верно. Очень хорошо. Ах… лучше всего тебе пойти на кухню и найти Раннаса, он позаботится о тебе, пока мы не устроимся.
Здесь были приняты личные слуги, и хотя я платила за эту привилегию по одной серебряной монете в день, я все еще не была этим счастлива.
— Я мог бы найти для вас более надежного л'ри-ана, Кристи, — сказал Халтерн. — Но поскольку вы не знакомы с нашими обычаями, как мне подумалось, было бы лучше для вас, если бы вы сами воспитали себе кира. Тогда будет меньше причин для недоразумений.
— Не слишком ли он молод?
Однако по земным стандартам он был, пожалуй, старше, чем это казалось.
— Ке еще аширен, то есть ребенок моложе четырнадцати лет. Вам придется заменить киру воспитательную телестре, но это лишь формальность, — добавил он. — Телестре кира называется Салатиэл, она содержит перевоз на западный берег. Пока ке у вас, вы являетесь кир с'ан телестре.
Этим раскрывался смысл. Герен называл это «землевладельцем» или, говоря иначе, с'ан телестре, хозяином имущества. In loco рarentis*. note 1 «Обычай есть обычай», — подумала я.
— Мне нужно побывать в банке, — напомнила я Халтерну.
Он сложил вместе снабженные острыми ногтями пальцы.
— Вам потребуется дом Гильдии рядом с «Поющим Золотом». Я также предложил бы вам посетить рынок; вам потребуются животные для верховой езды. Марик, впрочем, умеет их сцеплять и ухаживать за ними в хлеву. И…
— И еще о дворе, — сказала я.
Он удостоил меня настороженным взглядом.
— Я смог бы, вероятно, устроить личную аудиенцию в начале следующей недели.
— Для меня было бы лучше, если бы это стало возможным раньше.
— Ну, я полагаю… — Он неприятно переменился.
— Конечно, я не смогу на этом настаивать. Но охотно проявила бы мою готовность.
Он колебался, очевидно, занятый размышлениями.
— Сегодня вечером будет общественная аудиенция, но тут речь идет об обычной аудиенции в пятый день в Длинном Зале. Это не специальный прием. Там не будет никого из такширие, то есть из имеющих вес т'анов двора, по крайней мере, из влиятельных.
Мы посмотрели друг на друга. Он улыбнулся.
— Я вызову скурраи-джасин. Что это отзвонили только что, не середину ли утра? Тогда время обедать в моем доме телестре.
— Я возьму мои бумаги, — сказала я, схватила портфель с документами и вернулась к Халтерну.
— Вы умно поступаете, — сказал он, когда мы выходили, — стараясь посетить т'ан Сутаи-Телестре, когда она свободна от иных влияний. Скажите мне, т'ан, все представители иных миров столь целеустремленны, как вы?
— Иногда это окупается.
Под слепым солнцем нас ожидала повозка. Мы поехали, подпрыгивая на камнях мостовой.
— Т'ан, — сказал Халтерн. — Нет, как же вы, обитатели других миров, говорите — мисс Кристи…
— Я думаю, вам можно было бы выбрать «Кристи».
Я привыкла к такому обращению на «Ханатре». И я заметила, что Халтерн, склонный анализировать характеры, пришел к подобной оценке в отношении меня. Это было любопытно.
— Кристи, — сказал он с той поразительной смесью искренности и официальности, которая типична для ортеанцев, — не будьте так подозрительны. Когда я услышал еще об одной женщине — после из другого мира, то подумал… Ах, не придавайте никакого значения моим мыслям; я ошибался. Но в такширие некоторые недружелюбно настроены в отношении вас и вашего мира. Они смогут стать для вас опасны. Я охотно признаю, что вы, кажется, способны выполнить свою работу…
— А почему бы и нет? — Я говорила слишком резко. Предыдущие замечания Элиота попали в чувствительное место.
— Я не имел намерения вас обидеть. — Он развел руками. — Откуда же мне было знать, что ваш двор пришлет не избалованного господина или дармоеда и не женщину, которой интересны исключительно ее собственные потребности? Подобное мы испытали в случае с посланниками Кварт Саберона и Кутанка. Пожалуйста, помните о том, что мы ничего не знаем о земном дворе.
Халтерн, по меньшей мере, принимал меня как данность, каковы бы ни были взгляды в его учреждении относительно моего назначения. И это, как я поняла, оказывало аналогичное влияние на Марика: юная личность, в гораздо большей мере сформированная событиями, нежели имеющая возможность на них воздействовать.
— У нас нет никакого двора, — ответила я, — у нас парламент. Конечно, у нас есть королева — Елизавета Третья, но у нее нет такой власти, как у вашей короны.
— Корона без власти? — Халтерн не повторил и был изрядно шокирован.
Остальную часть пути на повозке в город я потратила на попытку объяснить ему состоящую из Индии и Китая ось власти, изолированные западные анклавы и принцип действия парламентской демократии Британии.
Дом телестре Халтерна находился недалеко от кольца Гильдий. Л'риан, молчаливый старый ортеанец, накрыл стол с легкой трапезой из салатов и лекарственного чая в светлом помещении, окна которого выходили в окруженный стеной сад. Стройный древовидный папоротник был усыпан сочными, пурпурно-красными цветками. Их лепестки покрывали каменные плиты. Мы с Халтерном сидели у открытого окна.
— Я живу в комнатах этого здания летом, — сказал он болтливым тоном. — Когда двор находится в резиденции в Таткаэре. Зимой они направляются в Пейр-Дадени со всеми пожитками… и послами Короны. Это неудобно, но отвечает традиции. И никто на отваживается возразить Андрете.
— Андрете? Я думала, что правит Корона.
— В теории. — Халтерн отхлебнул из своей чашки и поставил ее обратно на стол. — На практике же ни один т'ан Сутаи-Телестре не осмелился бы выступить против клана Андрете из Пейр-Дадени. Я говорю это, хотя Пейр-Дадени — моя родная провинция. Это единственная провинция, которая равноправный альянс предпочитает повиновению.
— А другие?
Если Халтерн говорил, то я уже была уверена, что у него были для этого основательные причины.
— С ваших позиций? — Он решительно кивнул. — Пейр-Дадени и Имир за контакты с Землей. Римон по ту сторону реки… колеблется. Ремонде никогда не приветствовала контакт с вашим миром, как с Мелкати. Свободный порт Морврен стал бы заниматься торговлей даже с самим Золотым Народом Колдунов. А что касается Кире, то эти люди будут для вас столь же чуждыми, как и для нас.
— А Таткаэр?
— О, его иногда называют восьмой провинцией, хотя он является собственным островом самой Короны. Это и есть причина того, почему вы, обитатели другого мира, должны находиться в городе. — Но она — сердце южной земли, без нее сто тысяч распались бы.
Мне было незнакомо это выражение.
— Сто тысяч?
— Ай-Телестре. Это обычное название ста тысяч отдельных телестре Южной земли. Провинции — ничто, города возникают и гибнут, но телестре вечны. Дай богиня, чтобы… — Он автоматически описал рукой в воздухе у груди знак круга. — Но ведь вы сами, Кристи, это знаете. У вас самой в вашем мире есть своя телестре.
— Нет. Я не владею землей.
— Владеть землей? Богиня упаси от этого! Я не землевладелец, но все же… — Его это сильно поразило. Затем он подавил свое возмущение и осторожно спросил: — Однако, несомненно, условия на Земле иные?
— Да.
Я решила оставить эту тему. Он обладал мужеством думать, что иные культуры отличаются от известной ему, и согласиться с существованием различий. В данный момент я не хотела отягощать его тем, насколько велики были эти различия.
— Теперь, когда вы находитесь здесь, у Короны, вам не будет оказываться слишком большое внимание. — Он сдержал себя, помедлил и потом сказал: — Как я предполагаю, это и стало причиной того, что меня послали к вам вместо кого-либо от такширие. Если бы был выбран один из них, то это обидело бы остальных. Если бы вы это понимали, то знали бы, что это представляет собой своего рода оскорбление. Если бы вы, к примеру, были послом от городов Радуги, то для вашего приема выслали бы делегацию и, может быть, в ней находились бы даже Тури Андрете или Рурик Орландис.
Он откинулся назад. Его светлая грива была неухожена. Туника его в нескольких местах была уже потерта, а обувь заношена. Для ортеанца он был слишком грузен, а возраст его приближался к сорока пяти. «Было бы нетрудно, — подумал я, — использовать его на службе, которая в большей мере занимается вопросами, касающимися туземцев». Это было бы легко, но совершенно неверно.
— Я не столь важное лицо, — сказал Я. Это было верно. Если из моей миссии не выйдет ничего значительного, то Доминион подождет несколько лет и направит кого-нибудь другого. — И меня довольно сложно обидеть.
На короткое время его глаза покрыла пленка, уголки рта дрогнули. Он икнул. Снаружи колокола снова заставили звенеть горячий воздух.
— Полдень, — сказал Халтерн. — Если вы все еще настаиваете на этой аудиенции, то нам нужно постараться добраться до цитадели.
Путь Короны — это единственная мощеная дорога, имевшая название и шедшая прямо от доков вверх, к цитадели — был забит. Мы съехали вниз, в центре острова, где было очень шумно и дорога была блокирована скурраи-джасин и более крупными повозками. Когда мы снова вынырнули из этой давки и поехали вверх, то оказались между старыми зданиями и в более спокойных местах и поехали под опахалами деревьев лапуур, которые никогда не бывают неподвижными, даже в защищенных от ветра уголках. Время от времени Халтерн показывал мне ориентиры: теократические дома учебы, дома-источники… В этом городе без табличек и названий улиц можно было полагаться только на ориентиры.
Тени образовывали пятна на белых каменных плитах, когда мы подъезжали к прямоугольнику зданий величиной с площадь для парадов. Казармы, тюремные постройки и Дом Богини образовывали три стороны. Четвертой была отвесная стена скалы.
Утес вздымался на пятьдесят футов. Такая высота не особенно впечатляла, но это была голая, серая скала, поросшая голубыми побегами дикого винограда. С поверхности утеса вниз была прорублена зигзагообразная тропинка, к единственному подступу которой мы сейчас и приближались.
Ворота были вырублены в массивной скале, в них висела тяжелая железная решетка, готовая в любой момент загреметь вниз. Я посмотрела на вершину утеса и увидела там подобные же ворота.
— Наверх можно только пешком, — сказал Халтерн и отпустил скурраи-джасин. — Мы пойдем туда, если начата аудиенция. Эй, Каир!
Подошел один из солдат, стоявших у ворот. На них были зеленые и золотые униформы: двое с алебардами и четверо с устройствами, выглядевшими как арбалеты. Это была элита — стражники Короны.
Подошедший к нам солдат имел на поясе офицерский меч «харур». Это была женщина.
Она спросила:
— Могу ли я что-нибудь сделать для вас. Халтерн из Бет'ру-элена?
— Аудиенция пятого дня открыта?
— Да, входите.
Она восхищенно посмотрела на меня. Думаю, что я ответила ей на этот комплимент; я была не совсем уверена, была ли это только ее церемониальная поза.
— Благодарю вас. Кристи?
Я следовала за Халтерном. Теперь, когда дошло до дела, я нервничала. Все представители иных миров ощущают эту свою ответственность за то, что он или она становится масштабом оценки своего мира. И от того, как пройдет эта встреча, зависело очень многое.
Это был долгий, жаркий марш вверх по тропе. Мы находились в непрерывном потоке ортеанцев в одежде всех профессий и провинций. Мы с Халтерном однажды ненадолго остановились и увидели простирающийся у наших ног остров в форме наконечника стрелы. С моря подул свежий ветер, и он был нам кстати в такую жару.
Мы прошли через верхние ворота в сад. Вымощенные дорожки вели в саму цитадель, о законченной форме которой, скрывавшейся деревьями лапуур с похожими на пружины листьями, можно было лишь догадываться. Все это было вытянутым и сильно разросшимся комплексом зданий или, может быть, одним-единственным зданием; при ортеанской архитектуре этого никогда нельзя определить с полной уверенностью. Кругом — обработанная и окрашенная горная порода, круглые башни и отталкивающие стены без окон.
Внутри было прохладно. Высокие потолки отражали звуки наших шагов, на расположенных кругом галереях слышался шепот бесчисленных, сдержанно ведущихся разговоров. Мы попали в зал, к длинной, внезапно поворачивающей за углы веренице ступеней, а затем вдруг оказались в длинном помещении с полом, выложенным изразцовыми плитками.
— Сюда, — спокойно сказал Халтерн, — сюда, вдоль стены.
В двух местах на больших сковородах пылали угли, повышая температуру. По обе стороны Длинного Зала стояло по ряду стражников Короны. Солнечный свет проникал, белея, через щели окон, падал на гобелены и радующие глаз одеяние мужчин и женщин Орте.
Халтерн проводил меня мимо групп ортеанцев, погруженных в беседы. Некоторые пристально смотрели на меня: моя служебная одежда, состоящая из юбки и спортивной куртки, не имела ни малейшего сходства с чем-либо, что носилось на Орте. «Однако, уж слишком чужеродной я все же не кажусь», — подумала я и огляделась по сторонам. Тут были ортеанцы с цветом кожи всех оттенков: от совершенно черного и шоколадного до ярко-красного, но многие были и бледнокожими, как и я. Были также и русые волосы, и зеленые глаза, они встречались даже нередко, а мой рост был примерно средним.
Я чувствовала себя так, словно попала в помещение с полузверями, имевшими короткие гривы и шестипалые конечности. Такое ощущение возникает в определенный момент при каждом посещении какого-либо неведомого мира. Полуживотные и полулюди: подобное восприятие порождалось видом глаз без белков, нерезкостью — которая могла быть следствием падения светового пучка, но не являлась таковым, — придававшей лицам ортеанцев необычайное изящество.
— Скоро ли? — Я нервничала и была в нетерпении.
— Недолго, одну минутку, — таким был неизбежный ортеанский ответ.
В конце зала висели флаги, они были кроваво-красными и золотыми, голубыми и изумрудно-зелеными, а над всеми ними располагался зелено-золотой огненный венец Короны. Ортеанцы, подходя к дальнему концу зала, занимали стоявшие там скамьи, рассаживались и болтали друг с другом. Когда подходила очередь одного из них, он вставал и подходил к Короне.
Я молча сидела рядом с Халтерном и мысленно повторяла ударения, характерные для имирианского языка. Когда я увидела, что он, по всей видимости, также стал более озабоченным, то рискнула сделать предположение насчет причины.
— Халтерн, вы могли бы назвать себя принадлежащим к партии, голосующей за связи с Землей?
— Ну да, наверное, мог бы. — Он внимательно посмотрел на меня, потом кивнул, как если бы его впечатление подтвердилось. — Вы правы, Кристи. Я волновался. Многие из нас преодолевают все несходства этой вежливостью.
— У нас это точно так же.
— Да… да, конечно.
Я видела, как он размышлял. Как я и предполагала, он обладал способностью точно оценивать людей. Его голос мог бы повлиять на других в смысле их отношения к Земле.
— После нее ваша очередь, — сказал он. — Просто подойдите и назовите свое имя.
Говорившей теперь представительницей была широколицая ортеанская женщина с широкой лентой гильдии рабочих-металлистов. Она стояла там со скрещенными руками и говорила на языке — это, как я предположила, был римонский — которого я не понимала. Я не уловила смысла ответа, полученного от Короны, но ее голос был хриплым тенором и, насколько мне удалось расслышать с моего места, он звучал моложе, чем казалась женщина, от которой он исходил.
Т'Ан Сутаи-Телестре была небольшой женщиной лет пятидесяти. Она обладала хрупким телосложением, однако выглядела выносливой. Кожа ее была песчаного цвета. Голубые глаза и светлые ресницы придавали ей вид обветренного, постоянно бдительного человека, присущий профессиональным солдатам.
Ее ухоженная грива была чуть темнее кожи, а брови и виски едва заметно сливались друг с другом.
На ней были сапоги, брюки и свободно ниспадающая туника, причем все зеленого цвета и сплошь усыпано драгоценными камнями и золотыми украшениями. Туника выглядела так, как если бы была стеганой, в ней имелись вырезы, в которых просматривалась сорочка, сотканная из переливавшихся всеми цветами радуги нитей. Этой же тканью, называемой хирит-гойен, была оторочена мантилья, закрепленная на шее. Я предполагала, что она носила ее из-за прохлады в цитадели, но та придавала ей такой вид, как будто она вот-вот задохнется.
Говоря, она откинулась назад с вытянутыми ногами, на коленях у нее лежал меч «харур-нилгри». Она почти принужденно играла рукояткой. Голос ее был ровным и спокойном, и работница-металлистика время от времени кивала, как если бы сказанное полностью соответствовало ее мыслям.
Заключительное слово, и аудиенция была закончена.
Выставление себя на показ отдавало варварством, анахроничностью и экзотикой и вселяло в меня некоторую робость. Я сделала несколько шагов, после чего оказалась перед женщиной.
— Ваше Величество. — Я поклонилась, как того требовал обычай. — Мое имя — Линн де Лайл Кристи. Имею честь передать вам с глубоким уважением приветствие и пожелания счастья от правительства Британских островов и объединенных органов Доминиона Земли.
Ортеанка села, немного выпрямившись. В ее глазах вдруг появился светлый блеск.
— Мы премного рады принять посла. — Она подала знак рукой, не оборачиваясь. Один из стражников поставил перед ней стул. — Подойдите же, садитесь.
Я повиновалась. Это был знак большого благоволения, насколько я могла понять из шепота у меня за спиной. Моя нервозность прошла.
Она справилась о моем здоровье, о квартире, предоставленной мне в городе, о любой мыслимой помощи, в какой я могла бы нуждаться, и о всех проблемах, какие у меня могли бы возникнуть. Я ответила, ей как смогла, не забыла и о том, чтобы упомянуть Халтерна н'ри н'сут Бет'ру-элена, и поблагодарила, к тому же, за все остальное, что мне пришло в голову.
А после того как протокольная литания была позади, она сказала менее официальным тоном:
— Я не думала увидеть вас здесь так скоро.
— Я желала представиться Вашему Величеству, как только это оказалось возможным, и не показаться невежливой.
— То есть, вы пришли на общественную аудиенцию. Это мне нравится. — Она улыбнулась. — Вы понимаете, это было моим решением, чтобы сюда прибыли ваши люди. Моим же решением было и то, чтобы они обрели здесь представительство вашей короны.
Я кивнула в знак того, что поняла, и спросила себя, скоро ли мы можем рассчитывать на открытие полноценного консульства.
— Я надеюсь, — продолжала т'Ан Сутаи-Телестре, — что вы посетите и другие части Южной земли. Я уверена, что вы получите множество приглашений. Не допускайте того, чтобы ваши обязанности здесь удерживали вас от поездок.
Мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, что она сказала. Потом я ответила, тщательно взвешивая каждое слово:
— С позволения Вашего Величества я принимаю это предложение. Распространяется ли приглашение и на моих людей, которые уже находятся здесь?
— К несчастью, нет, во всяком случае, еще нет. — Она прикрыла глаза. — Линн Кристи, вы, несомненно, получите приглашения от людей, не последовать которым было бы безопаснее для вас. Мои Сто Тысяч не все имеют желание подружиться с представителями иных миров. Я думаю, необходимо, чтобы они увидели собственными глазами то, что они отвергают не глядя. Совершайте поездки куда пожелаете. Я выпишу вам пропуска во все телестре.
— Для того чтобы Земля собственными глазами могла увидеть, с чем ей, возможно, придется иметь дело?
Она рассмеялась.
— Ах, действительно, действительно. Так должно бы было быть всегда. Идите, Кристи, и посмотрите на моих людей.
— Т'Ан Сутаи-Телестре очень милостива.
Она была явно довольна. Затем она нахмурила лоб.
— Я позволила носить вам оружие; есть ли оно у вас?
Я вынула парализатор из футляра под курткой.
— Покажите мне его. — Она протянула руку. Акустический парализатор выглядит не особенно впечатляюще, он представляет собой серого цвета овальный корпус с плоской головкой на одном конце.
Она протянула его мне с выражением отвращения на лице:
— Им можно убить?
— Нет, Ваше Величество, он вызывает лишь потерю сознания.
Она покачала головой.
— Показывайте его как можно реже; есть местности, где его сочли бы за колдовское устройство. Лучше всего выберите себе другое оружие.
— Как Ваше Величество прикажут.
Она опять откинулась назад, сцепила друг с другом пальцы с загнутыми ногтями и внимательно посмотрела на меня.
— Вы почти могли бы быть женщиной из Имира или Римона, — сказала она наконец. — Мне будет трудно всегда помнить о том, что вы не являетесь ими и носите с собой такое оружие. Я не уверена, могла ли бы я предпочесть этому то, когда бы вы были, по меньшей мере, отличимой иностранкой.
— Наши расы не очень отличаются друг от друга.
Я уже спрашивала себя несколько раз, так ли верна политика моего ведомства, предпочитавшего для дипломатической службы брать людей эмфатического склада, ибо это означает, что мы целиком разделяем чужую точку зрения и при этом иногда сильно перегибаем палку.
— Они действительно не сильно отличаются? Нам следовало бы, пожалуй, добраться до истины. Но я полагаю, что нам не стоило бы говорить об этом сейчас. — В этом полном зале она не задавала о Земле никаких вопросов. — Я благодарю вас и ваш мир за приветствие. Мы снова будем с вами беседовать, Кристи; вы знаете много интересного, о чем вы могли бы мне рассказать, но сейчас должна быть продолжена аудиенция. Желаю вам успеха и благословения Великой Матери.