Эддингс Дэвид. Алмазный трон

   — Благодарю, — сухо отозвался Спархок.
   — Спархок, я вовсе не сомневаюсь в остроте твоего ума, но на это та часть жизни стириков, которую ты еще не готов воспринять.
   Спархок слегка нахмурился и прищурив глаза взглянул на Сефрению.
   — Хорошо, Сефрения. Но дай мне возможность разобраться во всем с помощью моей эленийской логики, которую ты так любишь развенчивать. Флейта еще совсем малышка.
   Малышка отозвалась на это утверждение, состроив ему насмешливую рожицу
   — Она неожиданно появилась, — продолжил Спархок, не обратив внимания на это, — в безлюдном месте у арсианской границы, вдалеке от любого жилья. Потом ей не только удалось убежать из того монастыря к югу от Дэйры, но и каким-то образом обогнать нас, хотя мы скакали галопом. Далее — она каким-то чудом взобралась на Фарэна и преспокойно разъезжала на нем, а ведь он никого к себе не подпускает, если я ему ему не прикажу. Когда она встретилась с Долмантом, по его лицу было прекрасно видно, что он почувствовал в ней что-то необычное. И еще: ты, чуть ли не командующая всеми пандионцами, слушаешься этой девочки беспрекословно, выполняя все ее желания. Вывод из этого один — она не обыкновенный ребенок.
   — Спархок, ты растешь на глазах!
   — Хорошо, посмотрим, куда поведут нас логические построения дальше. Я повидал много стириков. За исключением тебя и других магов, все они не слишком-то умны и мало чем отличаются друг от друга, не в обиду тебе будет сказано, конечно.
   — Конечно, — усмехнулась Сефрения.
   — Итак, Флейта не является обычным ребенком. Что это нам дает?
   — Действительно, и что же, Спархок?
   — Раз она необычна, значит — особенна, а в Стирикуме это обозначает только одно — она волшебница.
   Сефрения насмешливо зааплодировала.
   — Браво, Спархок! Прекрасно!
   — Но это невозможно, Сефрения. Она же совсем ребенок. У нее не было времени обучиться Искусству.
   — Некоторые обладают сокровенным знанием от рождения. Кроме того, она гораздо старше, чем ты думаешь.
   — И сколько же ей лет?
   — Ты же знаешь, я не могу этого сказать. Знание момента рождения может послужить сильным оружием в руках врага.
   — Может быть ты готовишь ее на случай своей смерти? — взволнованно спросил Спархок. — Ведь если мы потерпим неудачу, и все Двенадцать погибнут, ты ведь тоже… А Флейту ты готовишь стать своей преемницей…
   Сефрения рассмеялась.
   — Что ж, милый Спархок, довольно интересная мысль. Я даже удивляюсь, как ты пришел к ней, учитывая, что ты элениец.
   — Сефрения, за последнее время ты приобрела ужасно раздражающую привычку, вернее даже две — говорить загадками и обращаться ко мне как и ребенку из-за того только, что я элениец.
   — Я постараюсь исправиться. Но ты больше не против, чтобы Флейта отправилась с нами?
   — А что, у меня все таки есть выбор?
   — Нет. По всей видимости, нету.
   На следующее утро все поднялись рано утром и собрались в орошенном росой дворе дома маркиза Лисьена. Едва поднявшееся солнце просвечивало сквозь ветви деревьев, наполняя двор игрой бледно-золотистых бликов и голубоватых теней.
   — Мы будем посылать вам весточки время от времени, — сказал Спархок тем, кто оставался.
   — Будь там осторожен, Спархок, — сказал Келтэн.
   — Я всегда осторожен, — ответил Спархок, вспрыгивая в седло.
   — Да поможет вам Бог, сэр Спархок, вспрыгивая в седло.
   — Благодарю тебя, Бевьер. — Спархок оглядел остающихся рыцарей. — Да не хмурьтесь вы так, мой Лорды! Если все будет удачно, то наше путешествие не займет много времени, — он снова взглянул на Келтэна. — Если вы вдруг нарветесь на Мартэла, передай ему от меня сердечный привет.
   — О, непременно. Это будет последнее, что он услышит в своей жизни.
   Маркиз Лисьен взобрался на упитанную гнедую лошадь и направился к дороге. Утро было свежее, но не зябкое, легкий ветерок с моря приятно бродил. Спархок подумал, что теперь уже недалеко до весны. Он передернул плечами — купеческий дуплет, которым снабдил его Лисьен, не совсем подходил ему, кое-где был узок, а кое-где наоборот — раздражающе свободен.
   — Немного дальше мы свернем, — прервал молчание Лисьен. — Там есть тропинка, ведущая напрямик через лес к моим пристаням и складам и к небольшому селению, выросшему вокруг них. Ваших лошадей я отведу назад, когда вы подниметесь на корабль.
   — Нет, нет, мой Лорд! Мы возьмем их с собой. Кто знает, что может случиться там, в Рендоре.
   То, что Лисьен скромно назвал небольшим селением, оказалось вовсе даже не маленьким городком, с множеством верфей, доков, гостиниц и таверн. Около дюжины кораблей было пришвартовано у пристаней на реке, и портовые грузчики муравьями сновали по ним.
   — Я вижу, идея построить здесь пристани оправдала себя, маркиз, — сказал Спархок.
   — Да, это место становится бойким, к тому же я экономлю на плате за рейд в порту Мэйдела.
   Лисьен осмотрелся вокруг.
   — Не зайти ли нам в эту таверну, сэр Спархок? — предложил он. — Обычно капитаны судов собираются здесь.
   — Ну, что ж, зайдемте.
   — Я представлю вас как мастера Клафа, — сказал, Лисьен спешиваясь. — Имя это незаметное и не привлечет ничьего внимания. Морские волки любят поговорить, а вы же не хотите, чтобы о вас прознало все побережье.
   — Да, такая предусмотрительность будет весьма полезна, мой Лорд, — ответил Спархок, тоже спешившись. — Я думаю, мы не задержимся надолго, — сказал он Сефрении и Кьюрику.
   — Не то же ли самое ты говорил, когда последний раз отправлялся в Рендор? — скептически спросил Кьюрик.
   — Надеюсь, в этот раз будет иначе.
   Лисьен провел его в довольно солидную таверну рядом с пристанью. Низкий потолок поддерживал темные тяжелые брусья с развешенными тут и там корабельными фонарями. Лучи солнца, льющиеся в широкие окна, золотили свежую солому, которой был застелен пол. Несколько крепко сбитых коренастых моряков чинно беседовали, попивая пиво. Они подняли глаза от кружек и неторопливо оглядели Спархока, когда маркиз подвел его к столу.
   — Мой господин, — уважительно приветствовал Лисьена один из них.
   — Почтенные капитаны, — обратился к ним маркиз, — это мастер Клаф, мой хороший знакомый. Он попросил познакомить его с вами.
   Вопрошающие взгляды обратились на Спархока.
   — У меня возникли некоторые трудности, господа, — сказал он. — Могу я присоединиться к вам?
   — Пожалуйста, садитесь, мастер, — пригласил один из капитанов, человек с решительным обостренным лицом и тронутым сединой волосами.
   — Что ж, я покину вас, господа, — сказал Лисьен. — У меня тут есть кое-какие дела. — Он слегка поклонился и вышел из таверны.
   — Видно, хочет взглянуть, нельзя ли как-нибудь еще повысить плату за стоянку на рейде, — с гримасой проговорил один из морских волков.
   — Меня зовут Сорджи, — представился Спархоку капитан, отличающийся от своих товарищей тщательно уложенными волосами. — В чем ваши трудности, мастер Клаф?
   Спархок прокашлялся, изображая смущение.
   — Я расскажу вам, — сказал он. — Все это началось несколько месяцев назад. Я прослышал про одну леди, которая живет неподалеку отсюда. Ее отец стар и очень богат, а она — единственная дочь и, сами понимаете, в скором времени унаследует его поместья. А у меня как раз случились денежные затруднения, и богатая жена оказалась бы весьма кстати.
   — С этим не поспоришь, — сказал капитан Сорджи. — Я так полагаю, что это единственное, зачем вообще стоит жениться.
   — Теперь я в этом уже не так уверен, — продолжал Спархок. — Я написал ей письмо, под предлогом того, что у нас, мол, есть какие-то общие друзья и к моему удивлению получил обнадеживающий ответ. Переписка завязалась, и в конце концов она пригласила меня к себе. Я влез в еще большие долги и отправился к дому ее отца в прекрасном расположении духа и в роскошных новых одеждах.
   — Похоже, все шло по плану, мастер Клаф, — вставил Сорджи. — В чем же трудность?
   — Я как раз дошел до этого, капитан. Леди оказалась средних лет, но при таком богатстве на это смотреть не станешь, лишь бы не была страшна, как ночь. Я, конечно догадывался, что она будет довольно невзрачна, но такого… — Спархок содрогнулся. — Капитаны! Нет таких слов, чтобы описать ее уродство. Увидев ее, я понял, почему она осталась не замужем до своих лет при таком богатстве — никаких денег не хватит, чтобы кто-то согласился каждое утро видеть рядом с собой такое. При встрече мы немного поговорили о погоде и распрощались. Братьев у нее не было, так что я и не боялся, что кто-нибудь упрекнет меня в плохих манерах. Но я позабыл о кузенах, а их у нее дюжины две. И уже несколько недель они гоняются за мной?
   — Они что же, хотят убить вас? — спросил Сорджи.
   — Нет, — ответил Спархок с мукой в голосе. — Они хотят заставить меня жениться на ней.
   Капитаны бурно расхохотались, стуча кружками по столу.
   — Да, вы перехитрили сами себя, мастер Клаф! — воскликнул один из капитанов, вытирая с глаз слезы смеха.
   Спархок угрюмо кивнул.
   — Да, иначе не скажешь, — согласился он.
   — Мастер Клаф, как же это вы не догадались прежде чем писать письмо, посмотреть на невесту? — все еще смеясь спросил Сорджи.
   — Больше я не попадусь на такую удочку, — проворчал Спархок. — Но сейчас мне нужно покинуть эту страну, пока кузены не успокоятся или ей на удочку не попадется другой бедняга. В Киприа у меня живет племянник, и я могу на него вполне положиться. Может быть кто-то из вас, почтенные капитаны, в скором времени поплывет туда? Я могу оплатить мой проезд и проезд двух моих слуг. Я мог бы, конечно, отправиться в Мэйдельский порт, но, боюсь меня там уже поджидают.
   — Ну что, почтеннейшие, — сказал Сорджи, — сможем ли мы помочь этому малому?
   — Я взял фрахт в Рендор, правда, я поплыву в Джирох.
   Сорджи нахмурился.
   — Я тоже собирался в Джирох, а потом в Киприа. Но можно сделать и наоборот.
   — Сам я помочь не могу, — раздался грубоватый хриплый голос одного из морских волков, — завел своего старикашку «Кальмара» в док, почистить днище, но пару советов дам. Если за тобой следят в Мэйделе, то следят и здесь, всем известно о Лисьеновских доках и пристанях здесь, — он подергал себя за ус. — Мне приходилось переплавлять кое-кого через пролив без лишнего шума, когда за это хорошо платили, — он посмотрел на шкипера, который собирался в Джирох. — Когда ты собираешься отплыть, Мабин?
   — С дневным приливом.
   — А ты? — спросил советчик у Сорджи.
   — Тогда же.
   — Вот и хорошо. Если эти самые кузены выследили мастера Клафа, то постараются нанять корабль и погнаться за нашим холостым другом. Пусть он сядет сначала на корабль Мабина, а потом подальше вниз по реке пересядет к Сорджи. Они погоняются за судном Мабина и попадут в Джирох, а мастер Клаф преспокойно прибудет в Киприа. Так я делал это раньше, — заключил он.
   — У тебя хорошая голова! — рассмеялся Сорджи. — Неужели ты только людей переплавлял таким способом?
   — Сорджи, да и ты не больше моего любишь платить таможенникам. Мы живем на море, почему это мы должны платить налоги сухопутным королям? Я платил бы королю океана, да не знаю, где он живет.
   — Здорово сказано, друг! — зааплодировал Сорджи.
   — Господа, я буду у вас в вечном долгу, — воскликнул Спархок.
   — Надеюсь, не в вечном, — сказал Сорджи. — Ежели у пассажира трудности с деньгами, то он должен оплатить место заранее, по крайней мере, такое правило на моем корабле.
   — А если половину здесь, и половину в Киприа? — спросил Спархок.
   — Боюсь, что нет, друг мой. Ты мне нравишься, но я не люблю изменять своим правилам.
   Спархок вздохнул.
   — Да, у нас еще лошади, — добавил он. — И за них тоже придется платить?
   — Само собой.
   — Этого я и боялся.
   Фарэна, белую кобылку Сефрении и крепкого жеребца Кьюрика разместили на палубе корабля Сорджи, прикрыв парусом, починкой которого занимались матросы. Спархок же, Кьюрик и Сефрения с Флейтой на руках открыто поднялись по трапу на судно, отплывающее в Джирох.
   Капитан Мабин приветствовал их, стоя на шканцах.
   — А, вот и наш неудавшийся новобрачный, — рассмеялся он. — Погуляйте-ка по палубе, мастер Клаф, пусть кузены как следует вас разглядят.
   — Я вот что подумал, капитан Мабин, — сказал Спархок. — Если они и правда наймут корабль и нагонят вас, то они сразу догадаются, что меня нет на борту.
   — Никто не может нагнать «Морского конька», — рассмеялся Мабин, — у меня самый быстрый корабль во все Внутреннем море. Кроме того, вы, похоже, не знакомы с морскими законами. Никто не может вступить на чужое судно в море без позволения капитана, если только он не хочет устроить драку.
   — О, я не знал этого, — сказал Спархок. — Тогда мы и правда прогуляемся по палубе.
   — Новобрачный? — прошептала Сефрения, когда они отошли от капитана.
   — Это долгая история, — сказал Спархок.
   — Последнее время у тебя много долгих историй. Тешу себя надеждой, что когда-нибудь мы сядем и ты все их расскажешь.
   — Когда-нибудь…
   — Флейта! — прикрикнула Сефрения. — Ну-ка слезь оттуда.
   Спархок посмотрел вверх и увидел, что малышка уже преодолела полпути от палубы до нок-реи по веревочной лестнице. Флейта скорчила недовольную гримасу, но послушалась.
   — Ты всегда точно знаешь, где она находится? — спросил он Сефрению.
   — Всегда, — ответила та.
   Они перешли на другой корабль посреди реки ниже пристаней. Усилиями обоих капитанов все было сделано как можно более скрыто. Капитан Сорджи быстро провел их в каюты, и оба корабля невозмутимо продолжили свой путь, переваливаясь с борта на борт, как две матроны, не спеша возвращающиеся из церкви.
   — Проходим мэйдельский порт, — крикнул капитан Сорджи в слуховое окно их каюты. — Держитесь подальше от палубы, мастер Клаф, а то кузены вашей суженой возьмут нас на абордаж.
   — Спархок, любопытство скоро просто съест меня, — сказала Сефрения. — Не дашь ли ты хотя бы крошечный ключик к этой загадочной истории?
   — Я сочинил им историю, — пожал плечами Спархок. — Довольно душещипательную, чтобы привлечь внимание моряков.
   — Спархок всегда любил сочинять всякие истории, — заметил Кьюрик, — он, бывало, сочинял по нескольку на дню, когда был послушником, — ворчливый оруженосец сидел на койке с дремлющей Флейтой на коленях. — Вы знаете, — тихо сказал он, — у меня никогда не было дочери. Запах от них гораздо лучше, чем от мальчишек.
   Сефрения рассмеялась.
   — Не говори этого Эсладе, — предостерегала она. — Как бы она не захотела попробовать.
   Кьюрик в страхе закатил глаза.
   — Нет, только не это! Я не против детишек, когда они бегают по дому, но мне не перенести больше регулярного недосыпания…
   Примерно через полчаса к ним в каюту спустился Сорджи.
   — Мы миновали устье, — доложил он, — и нас не преследует пока никакой корабль. Похоже, ваш побег удался, мастер Клаф.
   — Слава Богу, — с облегчением вздохнул Спархок.
   — Послушайте, мастер Клаф, — задумчиво проговорил Сорджи, — а это леди действительно так безобразна?
   — Мой любезный капитан, вы себе даже не представляете, как она страшна!
   — Может, вы уж слишком разборчивы? В море становится все холоднее или кровь у меня становится жиже, да и в зимние шторма ломит все кости… И старик «Осьминог» тоже не молод и устал, — сказал капитан, похлопывая по переборке. — Я готов терпеть ее страхолюдность, если ее поместье и впрямь так велико. Я, пожалуй, даже готов вернуть вам часть денег в обмен на рекомендательное письмо. Может вы и проглядели какие-нибудь ее достоинства…
   — Что ж, я думаю мы с вами столкуемся, — сказал Спархок.
   — Мне нужно идти наверх, — сказал Сорджи. — Кстати, мы уже далеко от города и вы можете без опаски подняться на палубу, — он повернулся и принялся взбираться по трапу, ведущему на палубу.
   — Мне кажется, эту историю пересказывать тебе не придется, — улыбнулась Сефрения. — Ты что, и правда выдал им избитую побасенку о безобразной наследнице?
   Спархок пожал плечами.
   — Как говорит Вэнион, старые приемы — самые надежные.
   — Спархок, как же ты сможешь теперь оставить бедного капитана без письма к воображаемой леди?
   — Что-нибудь придумаю. Давайте выйдем на палубу, пока солнце не село.
   — Девочка как будто заснула, — прошептал Кьюрик. — Не хочется будить ее, так что идите вдвоем.
   Спархок кивнул и повел Сефрению наверх.
   — Глядя на Кьюрика, трудно представить такую нежность, — мягко сказала Сефрения.
   — Он самый лучший и добрый человек, которого я знаю, — просто сказал на это Спархок. — Если бы не сословные преграды, он был бы прекрасным пандионцем.
   — А что, сословие и правда настолько важно?
   — Для меня — нет, но не я же придумал сословный ценз.
   Они вышли на палубу, освещенную косыми лучами позднего послеполуденного солнца. Свежий береговой бриз срывал с верхушек волн пену, раскидывая сверкающие солнечные брызги. Шхуна капитана Мабина, поймав в паруса ветер, удалялась на запад, к Джироху. Раскинув белоснежные крылья надутых парусов, «Морской конек» скользил по сверкающей дорожке, протянувшейся от заходящего солнца.
   — Сколько дней ходу нам до Киприа, капитан Сорджи? — спросил Спархок, когда они с Сефренией поднялись на ют.
   — Сто пятьдесят лиг, мастер Клаф. При хорошем ветре «Осьминогу» понадобиться дня три.
   — У вашего судна хороший ход.
   — Можно было бы и лучше, — проворчал Сорджи, — если бы эта бедная старая посудина не давала столько течей в каждом плавании.
   — Спархок! — с трудом проговорила Сефрения, схватив его за руку.
   — Что такое?
   Лицо Сефрении было мертвенно бледно.
   — Смотри! — указала она.
   Недалеко от изящной шхуны Мабина в чистом небе показалось тяжелое свинцовое облако. Облако каким-то чудом двигалось против ветра и становилось все больше и темнее. Потом оно начало кружиться, сначала медленно и тяжело, но постепенно набирая обороты все быстрее и быстрее. Черная вертящаяся туча выгнулась воронкой и из ее центра свился судорожно подергивающийся отросток. Кружась и извиваясь, он все тянулся и тянулся вниз и наконец достиг взбаламученных вод Внутреннего моря. Огромная волна поднялась навстречу ему, и черная вертящаяся воронка всосала воду в свою утробу. Неустойчиво покачиваясь, так, что, казалось, замедлились на секунду бешеное вращение — и зыбкое равновесие рухнет, смерч шел по поверхности воды.
   — Смерч! — крикнул впередсмотрящий из вороньего гнезда на верхушке мачты, и все матросы бросились к наветренному борту в ужасе глядя на огромную танцующую над морем водяную воронку. Наконец смерч подобрался к теперь такой крошечной шхуне Мабина, и несчастный корабль исчез в бурлящем водном веретене. Куски обшивки, остова и переломанный рангоут взлетели, кружась, над воронкой и, с агонизирующей медлительностью стали падать с многофутовой высоты. Кусок паруса трепыхался в воздухе, как подбитая белая птица.
   А смерч, как будто ослабев, заколебался еще сильнее, нога его оторвалась от воды и втянулась в облако, и оно исчезло так же неожиданно, как и появилось.
   Шхуна капитана Мабина «Морской конек» погибла. Обломки ее плавали по успокаивавшейся поверхности моря на милю кругом. Огромная стая белых морских чаек, появившись неизвестно откуда, закружилась над морем, жалобными криками оплакивая ушедший корабль.

18

   Капитан Сорджи и его матросы долго, до боли, в глазах всматривались в разбросанные кругом обломки кораблекрушения, но так и не смогли обнаружить ни одного выжившего. Наконец, отчаявшись что-либо сделать, он печально вздохнул и приказал ложиться на курс.
   Матросы забегали по палубе, исполняя приказания, и корабль развернулся на юго-восток и продолжил свой путь к Киприа.
   Сефрения тяжело оттолкнулась от поручней, и, повернувшись, сказала:
   — Спустимся вниз, Спархок.
   Спархок кивнул, и они пошли вниз по трапу. Кьюрик зажег масляный светильник и подвесил его к массивному брусу в низком потолке каюты, и маленькая, обшитая темными деревянными панелями комнатка наполнилась неверными колеблющимися тенями. Проснувшаяся Флейта сидела за столом, привинченными к полу болтами посреди каюты, и искоса поглядывала на стоящую перед ней чашку.
   — Это всего-навсего тушеное мясо, малышка, — уговаривая ее Кьюрик, — оно тебя не укусит, чего ты боишься?
   Флейта опасливо сунула пальцы в густой горячий соус и вытащила оттуда приличный кусок мяса. Она с презрительной гримасой втянула немудрящий, но сытный аромат и вопросительно посмотрела на Кьюрика.
   — Свинина, детка, — объяснил ей оруженосец.
   Девочка пожала плечами и разжала пальцы. Кусок полетел обратно в чашку, расплескав по столу жирный соус. Флейта решительно отодвинула от себя жаркое.
   — Стирики не едят свинины, Кьюрик, — сказала Сефрения.
   — Кок сказал мне, что это то, что едят моряки, — проворчал Кьюрик. — Нашли кого-нибудь с того корабля?
   Спархок покачал головой.
   — Смерч оставил от шхуны одни обломки, и вся команда, похоже, погибла.
   — Наше счастье, что мы не были на том корабле.
   — Очень повезло, — согласилась Сефрения. — Обыкновенные смерчи не появляются неизвестно откуда на ясном небе, и не идут против ветра. Этот смерч кто-то сознательно направлял.
   — Магия? — спросил Кьюрик. — Разве можно с ее помощью управлять погодой?
   — Я бы наверно, не смогла бы.
   — А кто бы смог?
   — Не могу сказать с уверенностью… — ответила Сефрения, однако в глазах ее отразился проблеск догадки.
   — Давай уж говори начистоту, Сефрения, — сказал Спархок. — Я чувствую, ты что-то подозреваешь.
   — Ну ладно. За последние несколько месяцев у нас на пути несколько раз вставал неизвестный стирик в сером плаще с капюшоном. С Симмуре, по дороге в Боррату, все время он пытался нам помешать. Стирикам не свойственно прятать свои лица. Я надеюсь, вы успели это заметить?
   — Да, но я что-то не совсем понимаю как это сказано?
   — Он должен прятать свое лицо, Спархок. Он — не человек. Ты уверена? — уставился на нее Спархок.
   — Я не могу быть полностью уверена, пока не увижу его лица. Но причин подозревать это уже много.
   — А Энниас, не мог он…
   — Ну что ты, Спархок, где твой разум? Энниас, может, и знает пару заклинаний, но вызвать такое? Это уже получается высшая, запретная магия. Это под силу только Азешу. Младшие Боги не занимаются этим, да и Старшие отрекались от таких деяний.
   — Хорошо, а зачем Азешу понадобилась гибель Мабина и его команды?
   — Он думал, что мы были на борту корабля. Вернее, ни он сам, а это его творение — стирик в плаще с капюшоном.
   — Ну, тут у тебя концы с концами не сходятся, Сефрения, — возразил Кьюрик. — Если эта нечисть так могущественна, почему же она попалась на такую нехитрую удочку и потопила не тот корабль?
   — Существа из Темных Миров не слишком сообразительны, Кьюрик. Наша простая уловка вполне могла обмануть его. Могущество и мудрость не всегда идут рука об руку. Некоторые великие маги Стирикума были глупы как пни.
   — Все равно непонятно, — сказал Спархок задумчиво. — Все, что мы делаем, не имеет никакого касательства к Земоху. Зачем бы это Азешу отвлекаться от своих дел и помогать Энниасу?
   — Откуда нам знать, что на уме у Азеша. Может быть, он и знать не знает никакого Энниаса, и у него личный интерес в этом деле.
   — Опять непонятно, Сефрения. Если то, что ты говоришь об этом создании, верно, то смотри, что получается — оно работает на Мартэла, а Мартэл работает на Энниаса.
   — Ты уверен, что оно работает на Мартэла, а не наоборот? Азешу доступно видеть тени грядущего. Кто-то из нас может оказаться в будущем для него опасным.
   — Только еще и такого повода для беспокойства мне не хватало, — нервно грызя ногти, сказал Спархок. Потом его словно ударило: — Вы помните, что сказал призрак Лакуса? Что тьма уже на пороге, и что Элана — наша последняя надежда. Не Азеш ли — эта тьма?
   — Может быть и так, — кивнула Сефрения.
   — Если так оно и есть на самом деле, то наверно именно Элану он хочет погубить. Она-то конечно защищена пока тем кристаллом, но если с нами что-то случится и мы не выполним своего долга, то ей придется умереть. А в этом желании Азеша сходятся с желаниями первосвященника, будь он проклят на земле и Чертогах Смерти.
   — Вам не кажется, что вы оба зашли уж слишком далеко? — сказал Кьюрик. — Это ведь все только догадки.
   — Лучше быть готовым к худшему, Кьюрик, — ответил на это Спархок. — Я ненавижу сюрпризы.
   Оруженосец что-то неразборчиво пробормотал и поднялся.
   — Вы должно быть голодны. Я схожу в камбуз, раздобуду что-нибудь для вас, а пока вы будете есть, мы сможем продолжить наш разговор.
   — Только не свинину, — твердо сказала Сефрения.
   — Тогда хлеб и сыр, — предложил Кьюрик. — И, если кок расщедрится, немного фруктов.
   — Чудесно, Кьюрик. И не забудь о Флейте. Она не будет есть это мясо.
   — Ладно. Я не побрезгаю второй порцией. У меня нет таких предрассудков как у вас, стириков.
   Небо над Киприа было затянуто облаками, когда тремя днями позднее «Осьминог» капитана Сорджи подошел к рендорскому берегу. Город был застроен приземистыми толстостенными домами, с белеными глинобитными стенами, сохраняющими прохладу в самые жаркие дни. Портовые склады были построены из камня — дерево в этой безлесной стране было редкостью.