Страница:
Леллдорин и его кузен явно встревожились.
– Не бойтесь, я никому ничего не скажу, – заверил Гарион. – Вы доверили мне тайну, а ведь я вовсе не должен был ни о чем знать. Но помните, в мире происходит гораздо больше тревожных событий, чем сейчас в Астурии. Ну, а теперь неплохо бы поспать. Если вы покажете, куда идти, я оставлю вас, можете обсуждать свои дела хоть всю ночь, если пожелаете.
Про себя Гарион подумал, что неплохо уладил все дела и успел заронить зерно сомнения в души арендов. И хотя к тому времени достаточно хорошо успел их узнать и понимал: одного разговора явно мало, чтобы заставить их отказаться от участия в заговоре, – все-таки для начала и это было неплохо.
– Не бойтесь, я никому ничего не скажу, – заверил Гарион. – Вы доверили мне тайну, а ведь я вовсе не должен был ни о чем знать. Но помните, в мире происходит гораздо больше тревожных событий, чем сейчас в Астурии. Ну, а теперь неплохо бы поспать. Если вы покажете, куда идти, я оставлю вас, можете обсуждать свои дела хоть всю ночь, если пожелаете.
Про себя Гарион подумал, что неплохо уладил все дела и успел заронить зерно сомнения в души арендов. И хотя к тому времени достаточно хорошо успел их узнать и понимал: одного разговора явно мало, чтобы заставить их отказаться от участия в заговоре, – все-таки для начала и это было неплохо.
Глава 4
На следующее утро они выехали рано; клочья тумана все еще цеплялись за ветки деревьев. Граф Релдиген, закутанный в темный плащ, вышел к воротам попрощаться. Торазин, стоявший рядом с отцом, не отрывал глаз от лица Гариона, но тот старался выглядеть как можно более бесстрастным. Буйный молодой астуриец, казалось, был полон сомнений, но именно они могли его удержать от безрассудных порывов, наверняка ведущих к несчастью. Гарион понял, что достиг немногого, но в этих обстоятельствах лучшего ожидать не приходилось.
– Возвращайся поскорее, Белгарат, – окликнул Релдиген, – и оставайся погостить. Мы здесь оторваны от всего мира, а я бы хотел узнать побольше о жизни других людей. Будем сидеть у огня и беседовать месяц-другой.
Господин Волк серьезно кивнул:
– Вот закончу это дело, может, и вернусь, Релдиген.
И, повернув коня, поехал вперед, в мрачный лес через широкую поляну, окружавшую дом Релдигена.
– Совершенно нетипичный аренд, – небрежно заметил Силк. – Как ни странно, я заметил в нем вчера некоторые проблески мысли.
– Он сильно изменился, – согласился Волк.
– И обед был превосходным, – добавил Бэйрек. – Не наедался так с тех пор, как уехал из Вэл Олорна.
– Еще бы, – вмешалась тетя Пол. – Съел чуть не всего оленя в одиночку!
– Ты преувеличиваешь, Полгара, – защищался Бэйрек.
– Ну не очень-то, – тихо заметил Хеттар.
Леллдорин подъехал к Гариону, но ничего не сказал. Лицо юноши было таким же встревоженным, как у кузена: было очевидным, что он хочет объяснить что-то, но явно не знает, как начать.
– Выкладывай, – спокойно сказал Гарион. – Мы достаточно хорошие друзья, и я не обижусь, если что-то будет не так.
Леллдорин выглядел слегка пристыженным.
– Неужели у меня все на лице написано?!
– Просто ты слишком честен и никак не можешь научиться скрывать свои чувства!
– Неужели это правда? – выпалил Леллдорин. – Не сомневаюсь в твоих словах, но действительно ли мерг в Чиреке замышлял убийство короля Энхега?
– Спроси Силка, или Бэйрека, или Хеттара. Мы все там были, – предложил Гарион.
– Нечек совсем не такой, – быстро, обороняясь, перебил Леллдорин.
– Откуда ты знаешь? План-то ведь придумал именно он, не так ли? Каким образом вы с ним познакомились?
– Отправились на Большую ярмарку целой компанией – я, Торазин, еще несколько человек. Купили какие-то вещи у мерга-торговца, и Тор отпустил пару ехидных замечаний насчет мимбратов, знаешь ведь, какой он. Торговец сказал, что знает нужного нам человека, и познакомил с Нечеком. Чем больше мы с ним говорили, тем горячее сочувствовал он нашим стремлениям к свободе.
– Естественно.
– Он объяснил нам, что замышляет король. Ты бы просто не поверил такому.
– Возможно.
Леллдорин быстро, встревоженно взглянул на него.
– Собирается отобрать наши поместья и отдать безземельным мимбратским дворянам.
– А вы проверяли, правду ли сказал Нечек?
– Каким образом?! Мимбраты ведь ничего не признают, даже если их прямо спросить, но такие вещи вполне в их характере.
– Значит, кроме слов Нечека, у вас нет других доказательств?! Но каким образом вам пришел в голову подобный план?
– Нечек сказал, что, будь он астурийцем, ни за что никому не позволил бы отобрать принадлежащую ему землю, и объяснил, что, когда они приведут войска, мы уже ничего не сможем сделать. А еще добавил, мол, на нашем месте ударил бы первым, прежде чем мимбраты успеют подготовиться, и проделал бы все таким образом, чтобы они не узнали, чья эта работа. И тут предложил толнедрийские мундиры.
– Когда он начал давать вам деньги?
– Не помню. Об этом договаривался Тор.
– Нечек говорил когда-нибудь, почему ссужает вам деньги?
– Да, сказал, что по дружбе.
– Не казалось ли это немного странным?
– Но я бы не отказал друзьям в деньгах, – запротестовал Леллдорин.
– Ты – астуриец, – покачал головой Гарион, – и отдал бы даже жизнь во имя дружбы. Нечек – мерг, а я никогда еще не слышал о щедрости этих людей. Подумай сам, чужак заявляет, что король желает отобрать вашу землю. Потом предлагает план его убийства, который поможет развязать войну с Толнедрой, а чтобы убедиться в успехе замысла, дает деньги. Так ведь?
Леллдорин безмолвно кивнул, не сводя потрясенных глаз с Гариона.
– Неужели вы его так ни в чем не заподозрили?
Юноша, казалось, вот-вот заплачет.
– Но это такой хороший план! – взорвался он наконец, – И обязательно удался бы!
– Именно поэтому он так и опасен, – ответил Гарион.
– Слушай, что же мне теперь делать? – убито пробормотал Леллдорин.
– Пока вряд ли что тебе удастся. Наверное, позже, когда будет время все обдумать. А если ничего не выйдет, всегда сможем открыться дедушке. Он придумает, как остановить все это.
– Мы не можем никому признаться, – напомнил Леллдорин. – Связаны клятвой.
– Значит, придется эту клятву нарушить, – поколебавшись, предложил Гарион. – Никто из нас ничем этому мергу не обязан. Но решать должны только вы. Я никому ничего не скажу без вашего разрешения.
– Лучше ты реши, – умоляюще пробормотал Леллдорин. – Сам я не могу, Гарион.
– Сможешь, – твердо заявил тот. – Уверен, если хорошенько подумаешь, увидишь почему.
Они добрались до Великого Западного пути, и Бэйрек повел их на юг; лошади перешли на быструю рысь, и дальнейшая беседа стала невозможной.
Проехав около лиги, они миновали грязную деревню: чуть больше дюжины хижин, с крышами, покрытыми дерном, и стенами из обмазанных глиной прутьев. Поля вокруг деревни были усеяны пеньками; несколько тощих коров щипали траву на опушке леса.
Гарион был не в силах сдержать негодования при виде столь ужасающей нищеты.
– Леллдорин! – резко окликнул он. – Смотри!
– Что? Где?
Выйдя из глубокой тревожной задумчивости, молодой человек встрепенулся, как бы ожидая немедленных неприятностей.
– Деревня. Погляди хорошенько!
– Ну и что? Всего-навсего поселение рабов, – равнодушно обронил Леллдорин. – Я таких сотни повидал.
Казалось, аренд желал только вновь погрузиться в свои невеселые мысли.
– Мы в Сендарии даже свиней в такой грязи не держали! – возмущенно зазвенел голос Гариона.
Если бы только он мог открыть другу глаза!
Двое одетых в лохмотья крестьян нехотя откалывали щепки с пней около дороги. Когда всадники приблизились, они отбросили топоры и в ужасе помчались к лесу.
– Неужели ты можешь гордиться этим, Леллдорин? – не отставал Гарион. – И чувствовать себя хорошо, зная, что твои же соотечественники безмерно боятся тебя и убегают, едва завидев.
– Но это крепостные, Гарион, – раздраженно огрызнулся Леллдорин, будто это все объясняло.
– Они люди. Не животные. А люди заслуживают лучшего обращения.
– Что же я могу сделать? Они ведь не мне принадлежат!
И, посчитав, что отделался от надоедливого друга, Леллдорин вновь возвратился к собственным невеселым мыслям.
К концу дня они проехали десять лиг, и покрытое облаками небо начало постепенно темнеть; видимо, наступал вечер.
– Думаю, придется провести ночь в лесу, Белгарат, – вздохнул, озираясь, Силк. – Добраться до толнедрийской гостиницы ни за что не удастся.
Господин Волк, клевавший носом в седле, встрепенулся, часто моргая глазами.
– Хорошо, – согласился он, – но давай лучше отойдем подальше. Огонь может привлечь внимание; и без того слишком многим известно о том, что мы уже в Арендии.
– Здесь неподалеку просека, – показал Дерник на видневшуюся среди деревьев дорожку. – По ней можно спокойно проехать.
– Пойдем, – согласился Волк.
Мокрые листья заглушали стук копыт; путешественники, свернув на узкую тропинку, проехали в молчании почти лигу, пока впереди не открылась поляна.
– Может, спешимся здесь? – предложил Дерник, показывая на родник, тихо звенящий на покрытых мхом камнях.
– Сойдет, – согласился Волк.
– Но нам нужно хоть какое-то укрытие, – заметил кузнец.
– Я купил шатры в Камааре, – сообщил Силк. – Они в тюках.
– Весьма предусмотрительно с вашей стороны, – похвалила тетя Пол.
– Я бывал раньше в Арендии, леди Полгара, и хорошо знаком со здешним климатом.
– Тогда мы с Гарионом пойдем нарубим дров, – решил Дерник, спрыгнув на землю и отвязывая притороченный к седлу топор.
– Я помогу вам, – вызвался Леллдорин; встревоженное выражение по-прежнему не сходило с лица юноши.
Дерник, кивнув, пошел вперед. С деревьев капала вода, но кузнец, казалось, каким-то шестым чувством вел их туда, где было посуше. Они быстро молча принялись за работу, стараясь сделать как можно больше, пока солнце совсем не закатилось, и вскоре набрали три большие вязанки веток и хвороста. Пришло время возвращаться на поляну, где трудились Силк с остальными, воздвигая несколько серовато-коричневых шатров. Бросив хворост на землю, Дерник ногой расчистил место для костра, опустился на колени и высек ножом из кремня искры, успев вовремя поднести поближе кусок сухого трута, который всегда носил с собой.
Вскоре по веткам весело побежал огонек, и тетя Пол принялась ставить к костру горшки, что-то тихо напевая.
Вернулся, накормив лошадей, Хеттар, и все стали наблюдать, как тетя Пол готовит ужин из тех припасов, что перед отъездом уговорил их взять граф Релдиген.
Поев, они уселись вокруг костра, тихо переговариваясь.
– Сколько мы проехали сегодня? – спросил Дерник.
– Двенадцать лиг, – откликнулся Хеттар.
– Много ли еще до конца этого леса?
– Восемьдесят лиг от Камаара до центральной равнины, – пояснил Леллдорин.
Дерник вздохнул.
– Неделя или больше. Я надеялся, что путешествие займет всего несколько дней.
– Прекрасно понимаю тебя, Дерник, – согласился Бэйрек. – Здесь все такое мрачное. Вызывает неприятные чувства.
Лошади, бродившие у ручья, тревожно заржали.
Хеттар вскочил.
– Что-то неладно? – спросил, тоже поднимаясь, Бэйрек.
– Они не должны... – начал Хеттар, но тут же замолк. – Назад! – приказал он. – Подальше от огня. Лошади говорят, что там в лесу люди. Их много, и все вооружены.
И отпрыгнул подальше, вынимая саблю из ножен. Бросив на олгара испуганный взгляд, Леллдорин ринулся в шатер. Для Гариона мгновенное разочарование в друге было подобно предательскому удару поддых.
Но тут в воздухе раздался тонкий свист; стрела, ударившись о кольчугу Бэйрека, отскочила.
– К оружию! – заревел великан, выхватывая меч.
Гарион схватил тетю Пол за руку и попытался оттащить от костра.
– Немедленно прекрати, – приказала она, вырываясь.
Еще одна стрела со зловещим воем вырвалась из тумана. Тетя Пол слегка взмахнула рукой, будто отгоняя назойливую муху, и пробормотала какое-то слово. Стрела тут же отскочила, словно наткнувшись на что-то твердое, и упала на землю.
Послышались гортанные крики; с противоположного конца поляны вырвалась горстка здоровенных мужчин явно бандитского вида. Они смело бросились в ледяную воду, размахивая мечами. Бэйрек и Хеттар ринулись наперехват, а в это время из шатра выбежал Леллдорин с луком в руках и принялся рассылать во все стороны стрелы так быстро, что за движениями рук невозможно было уследить простым глазом. Гариону стало ужасно стыдно, что он усомнился в храбрости друга. Один из нападающих со сдавленным криком опрокинулся назад: в горле торчала стрела.
Другой перегнулся, держась за живот, и, застонав, свалился мешком, третий, совсем молодой, заросший светлой мягкой бородкой, осел мешком, цепляясь за перья засевшего в груди древка, с ошеломленным выражением на мальчишеском лице.
Потом вздохнул и упал на бок, из носа заструилась кровь.
Оборванные грязные разбойники, встреченные дождем стрел Леллдорина, дрогнули, и тут в бой вступили Бэйрек и Хеттар. Тяжелый меч Бэйрека описал широкий круг и опустился на шею черноусого бандита, почти отделив голову.
Хеттар сделал выпад саблей и почти небрежно проткнул второго, с лицом, изрытым оспой. Тот на мгновение застыл; изо рта хлынул поток яркой крови.
Вперед выбежал Дерник, размахивая топором, а Силк, вытянув из-под куртки длинный клинок, быстро помчался к мужчине с лохматой каштановой бородой, в последний момент нырнул вперед, перевернулся и ударил бородатого в грудь обеими ногами, тут же вскочил и вонзил кинжал в живот врага. Раздался странный хлюпающий звук, раненый с воплем обхватил себя руками, пытаясь запихнуть обратно вываливающиеся красно-синие внутренности; петли кишок, свисая с пальцев, скользили на землю.
Гарион ринулся к тюкам, чтобы достать меч, но внезапно кто-то с размаху схватил его сзади. Юноша вырывался изо всех сил, но почувствовал ошеломляющий удар по голове; в глазах полыхнула белая молния.
– Это тот, кто нам нужен, – прохрипел чей-то грубый голос.
И тут Гарион потерял сознание. Его несли куда-то: в этом Гарион был уверен. Чьи-то сильные руки поддерживали обвисшее тело. Он не знал, сколько прошло времени с момента удара по голове. В ушах по-прежнему звенело; сильно тошнило. Не делая лишних движений, Гарион осторожно приоткрыл один глаз. Все плыло, покачивалось, словно в тумане, но ему удалось различить лицо наклонившегося над ним в темноте Бэйрека и снова, как тогда в снежном лесу в окрестностях Вэл Олорна, на знакомые черты странно накладывалось изображение косматой морды огромного медведя. Гарион вздрогнул, закрыл глаза и начал слабо отбиваться.
– Все в порядке, Гарион, – полным безмерного отчаяния голосом заверил Бэйрек. – Это я.
Гарион открыл глаза – медведь тут же исчез. Он даже не был уверен в том, что на самом деле видел зверя.
– Меня ударили по голове, – промямлил юноша.
– Больше им это не удастся, – по-прежнему с отчаянием пробормотал Бэйрек.
И неожиданно этот огромный человек осел на землю и закрыл руками лицо. Уже совсем стемнело, и почти ничего нельзя было разглядеть, но, похоже, плечи Бэйрека тряслись от ужасных, с трудом подавляемых рыданий, почти беззвучные сухие всхлипы раздирали душу.
– Где мы? – спросил, озираясь, Гарион. Бэйрек, кашлянув, вытер лицо.
– Довольно далеко от шатров. Мне не так-то скоро удалось догнать тех двоих, которые пытались похитить тебя.
– Что с ними? – почти ничего не соображая, прошептал Гарион.
– Мертвы. Ты можешь встать?
– Не знаю.
Гарион попытался приподняться, но голова закружилась, волна дурноты поднялась откуда-то из желудка.
– Неважно. Я тебя понесу, – пообещал Бэйрек уже обычным, хотя и мрачным тоном.
С соседнего дерева раздался крик совы, призрачно-белая птица полетела вперед, как бы показывая дорогу. Бэйрек поднял Гариона; тот изо всех сил старался сдержать тошноту.
Наконец они добрались до поляны, где по-прежнему горел костер.
– Все в порядке? – спросила тетя Пол, поднимая глаза от руки Дерника, которую в этот момент бинтовала.
– Всего лишь шишка на голове, – отозвался Бэйрек, опуская Гариона. – Вы отогнали их? – жестко, почти грубо спросил он.
– Тех, кто еще мог бежать, – отозвался Силк: в голосе звенело возбуждение, узкие глазки блестели. – Остальные – вон там.
Он показал на неподвижные тела, все еще лежащие почти рядом с костром.
На поляне появился Леллдорин, оглядываясь через плечо и держа лук наготове. Он задыхался, лицо побледнело, руки тряслись.
– С тобой ничего не случилось? – спросил юный аренд, завидя Гариона.
Тот кивнул, осторожно дотрагиваясь до опухоли за ухом.
– Я пытался найти тех, кто взял тебя в плен, – пояснил Леллдорин, – но они успели убежать. Там в лесу какое-то огромное животное. Я слышал его рев, когда искал тебя, – ужасные звуки.
– Зверь убежал, – бесстрастно объявил Бэйрек.
– Что это с тобой? – удивился Силк.
– Ничего, – коротко буркнул великан.
– Кто были эти люди? – полюбопытствовал Гарион.
– Скорее всего, грабители, – решил Силк, убирая клинок. – Одно из преимуществ государства, которое держит людей в рабстве. Рабам в конце концов надоедает такая жизнь, и они удирают в лес поискать богатства и приключений.
– Ты говоришь совсем как Гарион, – возразил Леллдорин. – Неужели вы не можете понять, что рабство у нас – часть естественного порядка вещей. Крестьяне не могут сами позаботиться о себе, поэтому те, кто выше их по рождению, берут тяжелую ответственность на свои плечи.
– Ну конечно, еще бы! – съехидничал Силк. – Им, естественно, не так хорошо живется, как вашим свиньям, и крыша над головой не столь роскошная, как у собак, но забота ваша несомненна!
– Хватит, Силк, – холодно остановила тетя Пол. – Давайте не будем ссориться!
Она завязала последний узел на руке Дерника и, подойдя к Гариону, слегка коснулась пальцами шишки.
Тот сморщился.
– Вряд ли это серьезно, – заметила она.
– Но очень болит, – пожаловался тот.
– Конечно, дорогой, – спокойно ответила тетя, намочила платок в холодной воде и приложила к ушибленному месту. – Пора бы уже научиться оберегать голову, Гарион. Если будешь продолжать и дальше подвергать ее всяким неприятностям, мозги расплавятся.
Гарион уже хотел ответить что-то, но в эту минуту в круг света вступили Волк и Хеттар.
– Они все еще бегут! – объявил последний. Стальные диски на куртке из конской шкуры отливали красным; сабля была в крови.
– Да, это им прекрасно удается, – согласился Волк. – Все живы?
– Шишки и синяки, но в остальном ничего страшного. Могло быть и хуже, – кивнула тетя Пол.
– Не стоит беспокоиться о том, что могло быть.
– Не нужно ли избавиться от этих? – проворчал Бэйрек, показывая на распластанные тела.
– Давайте похороним трупы, – предложил Дерник слегка дрожащим голосом.
Лицо его было очень бледным.
– Слишком много чести, – резко ответил Бэйрек. – Пусть их приятели вернутся и позаботятся о церемониях, если пожелают.
– Но порядочные люди так не поступают, – настаивал кузнец.
– Обойдутся! – пожал плечами Бэйрек.
Господин Волк перевернул один из трупов и внимательно посмотрел в лицо мертвеца.
– Похож на обычного арендийского бандита, – хмыкнул он. – Хотя трудно сказать наверняка.
Леллдорин собирал стрелы, осторожно вытягивая их из тел.
– Давай уберем их подальше, – предложил Хеттару Бэйрек. – Надоело смотреть на все это.
Дерник отвернулся, но Гарион успел заметить слезы в его глазах.
– Больно, Дерник? – сочувственно спросил юноша, садясь на бревно рядом с другом.
– Я убил одного из этих людей, Гарион, – по-прежнему дрожащим голосом ответил кузнец. – Ударил топором в лицо. Он завопил, а его кровь залила меня всего. Потом он упал и бился в судорогах на земле, пока не умер.
– У тебя не было выбора, Дерник, – утешал Гарион, – ведь они пытались убить нас.
– Никогда раньше не мог ударить человека, – продолжал, как бы не слыша, Дерник, слезы ручьем лились по щекам. – Он так долго мучился – ужасно долго...
– Почему бы тебе не попытаться уснуть, Гарион? – вмешалась тетя Пол, не сводя глаз с залитого слезами лица Дерника.
Гарион, мгновенно все поняв, поднялся.
– Спокойной ночи, Дерник, – прошептал он и побрел к шатрам, но по дороге оглянулся.
Тетя Пол села рядом с кузнецом и что-то тихо говорила ему, нежно обняв рукой за плечи.
– Возвращайся поскорее, Белгарат, – окликнул Релдиген, – и оставайся погостить. Мы здесь оторваны от всего мира, а я бы хотел узнать побольше о жизни других людей. Будем сидеть у огня и беседовать месяц-другой.
Господин Волк серьезно кивнул:
– Вот закончу это дело, может, и вернусь, Релдиген.
И, повернув коня, поехал вперед, в мрачный лес через широкую поляну, окружавшую дом Релдигена.
– Совершенно нетипичный аренд, – небрежно заметил Силк. – Как ни странно, я заметил в нем вчера некоторые проблески мысли.
– Он сильно изменился, – согласился Волк.
– И обед был превосходным, – добавил Бэйрек. – Не наедался так с тех пор, как уехал из Вэл Олорна.
– Еще бы, – вмешалась тетя Пол. – Съел чуть не всего оленя в одиночку!
– Ты преувеличиваешь, Полгара, – защищался Бэйрек.
– Ну не очень-то, – тихо заметил Хеттар.
Леллдорин подъехал к Гариону, но ничего не сказал. Лицо юноши было таким же встревоженным, как у кузена: было очевидным, что он хочет объяснить что-то, но явно не знает, как начать.
– Выкладывай, – спокойно сказал Гарион. – Мы достаточно хорошие друзья, и я не обижусь, если что-то будет не так.
Леллдорин выглядел слегка пристыженным.
– Неужели у меня все на лице написано?!
– Просто ты слишком честен и никак не можешь научиться скрывать свои чувства!
– Неужели это правда? – выпалил Леллдорин. – Не сомневаюсь в твоих словах, но действительно ли мерг в Чиреке замышлял убийство короля Энхега?
– Спроси Силка, или Бэйрека, или Хеттара. Мы все там были, – предложил Гарион.
– Нечек совсем не такой, – быстро, обороняясь, перебил Леллдорин.
– Откуда ты знаешь? План-то ведь придумал именно он, не так ли? Каким образом вы с ним познакомились?
– Отправились на Большую ярмарку целой компанией – я, Торазин, еще несколько человек. Купили какие-то вещи у мерга-торговца, и Тор отпустил пару ехидных замечаний насчет мимбратов, знаешь ведь, какой он. Торговец сказал, что знает нужного нам человека, и познакомил с Нечеком. Чем больше мы с ним говорили, тем горячее сочувствовал он нашим стремлениям к свободе.
– Естественно.
– Он объяснил нам, что замышляет король. Ты бы просто не поверил такому.
– Возможно.
Леллдорин быстро, встревоженно взглянул на него.
– Собирается отобрать наши поместья и отдать безземельным мимбратским дворянам.
– А вы проверяли, правду ли сказал Нечек?
– Каким образом?! Мимбраты ведь ничего не признают, даже если их прямо спросить, но такие вещи вполне в их характере.
– Значит, кроме слов Нечека, у вас нет других доказательств?! Но каким образом вам пришел в голову подобный план?
– Нечек сказал, что, будь он астурийцем, ни за что никому не позволил бы отобрать принадлежащую ему землю, и объяснил, что, когда они приведут войска, мы уже ничего не сможем сделать. А еще добавил, мол, на нашем месте ударил бы первым, прежде чем мимбраты успеют подготовиться, и проделал бы все таким образом, чтобы они не узнали, чья эта работа. И тут предложил толнедрийские мундиры.
– Когда он начал давать вам деньги?
– Не помню. Об этом договаривался Тор.
– Нечек говорил когда-нибудь, почему ссужает вам деньги?
– Да, сказал, что по дружбе.
– Не казалось ли это немного странным?
– Но я бы не отказал друзьям в деньгах, – запротестовал Леллдорин.
– Ты – астуриец, – покачал головой Гарион, – и отдал бы даже жизнь во имя дружбы. Нечек – мерг, а я никогда еще не слышал о щедрости этих людей. Подумай сам, чужак заявляет, что король желает отобрать вашу землю. Потом предлагает план его убийства, который поможет развязать войну с Толнедрой, а чтобы убедиться в успехе замысла, дает деньги. Так ведь?
Леллдорин безмолвно кивнул, не сводя потрясенных глаз с Гариона.
– Неужели вы его так ни в чем не заподозрили?
Юноша, казалось, вот-вот заплачет.
– Но это такой хороший план! – взорвался он наконец, – И обязательно удался бы!
– Именно поэтому он так и опасен, – ответил Гарион.
– Слушай, что же мне теперь делать? – убито пробормотал Леллдорин.
– Пока вряд ли что тебе удастся. Наверное, позже, когда будет время все обдумать. А если ничего не выйдет, всегда сможем открыться дедушке. Он придумает, как остановить все это.
– Мы не можем никому признаться, – напомнил Леллдорин. – Связаны клятвой.
– Значит, придется эту клятву нарушить, – поколебавшись, предложил Гарион. – Никто из нас ничем этому мергу не обязан. Но решать должны только вы. Я никому ничего не скажу без вашего разрешения.
– Лучше ты реши, – умоляюще пробормотал Леллдорин. – Сам я не могу, Гарион.
– Сможешь, – твердо заявил тот. – Уверен, если хорошенько подумаешь, увидишь почему.
Они добрались до Великого Западного пути, и Бэйрек повел их на юг; лошади перешли на быструю рысь, и дальнейшая беседа стала невозможной.
Проехав около лиги, они миновали грязную деревню: чуть больше дюжины хижин, с крышами, покрытыми дерном, и стенами из обмазанных глиной прутьев. Поля вокруг деревни были усеяны пеньками; несколько тощих коров щипали траву на опушке леса.
Гарион был не в силах сдержать негодования при виде столь ужасающей нищеты.
– Леллдорин! – резко окликнул он. – Смотри!
– Что? Где?
Выйдя из глубокой тревожной задумчивости, молодой человек встрепенулся, как бы ожидая немедленных неприятностей.
– Деревня. Погляди хорошенько!
– Ну и что? Всего-навсего поселение рабов, – равнодушно обронил Леллдорин. – Я таких сотни повидал.
Казалось, аренд желал только вновь погрузиться в свои невеселые мысли.
– Мы в Сендарии даже свиней в такой грязи не держали! – возмущенно зазвенел голос Гариона.
Если бы только он мог открыть другу глаза!
Двое одетых в лохмотья крестьян нехотя откалывали щепки с пней около дороги. Когда всадники приблизились, они отбросили топоры и в ужасе помчались к лесу.
– Неужели ты можешь гордиться этим, Леллдорин? – не отставал Гарион. – И чувствовать себя хорошо, зная, что твои же соотечественники безмерно боятся тебя и убегают, едва завидев.
– Но это крепостные, Гарион, – раздраженно огрызнулся Леллдорин, будто это все объясняло.
– Они люди. Не животные. А люди заслуживают лучшего обращения.
– Что же я могу сделать? Они ведь не мне принадлежат!
И, посчитав, что отделался от надоедливого друга, Леллдорин вновь возвратился к собственным невеселым мыслям.
К концу дня они проехали десять лиг, и покрытое облаками небо начало постепенно темнеть; видимо, наступал вечер.
– Думаю, придется провести ночь в лесу, Белгарат, – вздохнул, озираясь, Силк. – Добраться до толнедрийской гостиницы ни за что не удастся.
Господин Волк, клевавший носом в седле, встрепенулся, часто моргая глазами.
– Хорошо, – согласился он, – но давай лучше отойдем подальше. Огонь может привлечь внимание; и без того слишком многим известно о том, что мы уже в Арендии.
– Здесь неподалеку просека, – показал Дерник на видневшуюся среди деревьев дорожку. – По ней можно спокойно проехать.
– Пойдем, – согласился Волк.
Мокрые листья заглушали стук копыт; путешественники, свернув на узкую тропинку, проехали в молчании почти лигу, пока впереди не открылась поляна.
– Может, спешимся здесь? – предложил Дерник, показывая на родник, тихо звенящий на покрытых мхом камнях.
– Сойдет, – согласился Волк.
– Но нам нужно хоть какое-то укрытие, – заметил кузнец.
– Я купил шатры в Камааре, – сообщил Силк. – Они в тюках.
– Весьма предусмотрительно с вашей стороны, – похвалила тетя Пол.
– Я бывал раньше в Арендии, леди Полгара, и хорошо знаком со здешним климатом.
– Тогда мы с Гарионом пойдем нарубим дров, – решил Дерник, спрыгнув на землю и отвязывая притороченный к седлу топор.
– Я помогу вам, – вызвался Леллдорин; встревоженное выражение по-прежнему не сходило с лица юноши.
Дерник, кивнув, пошел вперед. С деревьев капала вода, но кузнец, казалось, каким-то шестым чувством вел их туда, где было посуше. Они быстро молча принялись за работу, стараясь сделать как можно больше, пока солнце совсем не закатилось, и вскоре набрали три большие вязанки веток и хвороста. Пришло время возвращаться на поляну, где трудились Силк с остальными, воздвигая несколько серовато-коричневых шатров. Бросив хворост на землю, Дерник ногой расчистил место для костра, опустился на колени и высек ножом из кремня искры, успев вовремя поднести поближе кусок сухого трута, который всегда носил с собой.
Вскоре по веткам весело побежал огонек, и тетя Пол принялась ставить к костру горшки, что-то тихо напевая.
Вернулся, накормив лошадей, Хеттар, и все стали наблюдать, как тетя Пол готовит ужин из тех припасов, что перед отъездом уговорил их взять граф Релдиген.
Поев, они уселись вокруг костра, тихо переговариваясь.
– Сколько мы проехали сегодня? – спросил Дерник.
– Двенадцать лиг, – откликнулся Хеттар.
– Много ли еще до конца этого леса?
– Восемьдесят лиг от Камаара до центральной равнины, – пояснил Леллдорин.
Дерник вздохнул.
– Неделя или больше. Я надеялся, что путешествие займет всего несколько дней.
– Прекрасно понимаю тебя, Дерник, – согласился Бэйрек. – Здесь все такое мрачное. Вызывает неприятные чувства.
Лошади, бродившие у ручья, тревожно заржали.
Хеттар вскочил.
– Что-то неладно? – спросил, тоже поднимаясь, Бэйрек.
– Они не должны... – начал Хеттар, но тут же замолк. – Назад! – приказал он. – Подальше от огня. Лошади говорят, что там в лесу люди. Их много, и все вооружены.
И отпрыгнул подальше, вынимая саблю из ножен. Бросив на олгара испуганный взгляд, Леллдорин ринулся в шатер. Для Гариона мгновенное разочарование в друге было подобно предательскому удару поддых.
Но тут в воздухе раздался тонкий свист; стрела, ударившись о кольчугу Бэйрека, отскочила.
– К оружию! – заревел великан, выхватывая меч.
Гарион схватил тетю Пол за руку и попытался оттащить от костра.
– Немедленно прекрати, – приказала она, вырываясь.
Еще одна стрела со зловещим воем вырвалась из тумана. Тетя Пол слегка взмахнула рукой, будто отгоняя назойливую муху, и пробормотала какое-то слово. Стрела тут же отскочила, словно наткнувшись на что-то твердое, и упала на землю.
Послышались гортанные крики; с противоположного конца поляны вырвалась горстка здоровенных мужчин явно бандитского вида. Они смело бросились в ледяную воду, размахивая мечами. Бэйрек и Хеттар ринулись наперехват, а в это время из шатра выбежал Леллдорин с луком в руках и принялся рассылать во все стороны стрелы так быстро, что за движениями рук невозможно было уследить простым глазом. Гариону стало ужасно стыдно, что он усомнился в храбрости друга. Один из нападающих со сдавленным криком опрокинулся назад: в горле торчала стрела.
Другой перегнулся, держась за живот, и, застонав, свалился мешком, третий, совсем молодой, заросший светлой мягкой бородкой, осел мешком, цепляясь за перья засевшего в груди древка, с ошеломленным выражением на мальчишеском лице.
Потом вздохнул и упал на бок, из носа заструилась кровь.
Оборванные грязные разбойники, встреченные дождем стрел Леллдорина, дрогнули, и тут в бой вступили Бэйрек и Хеттар. Тяжелый меч Бэйрека описал широкий круг и опустился на шею черноусого бандита, почти отделив голову.
Хеттар сделал выпад саблей и почти небрежно проткнул второго, с лицом, изрытым оспой. Тот на мгновение застыл; изо рта хлынул поток яркой крови.
Вперед выбежал Дерник, размахивая топором, а Силк, вытянув из-под куртки длинный клинок, быстро помчался к мужчине с лохматой каштановой бородой, в последний момент нырнул вперед, перевернулся и ударил бородатого в грудь обеими ногами, тут же вскочил и вонзил кинжал в живот врага. Раздался странный хлюпающий звук, раненый с воплем обхватил себя руками, пытаясь запихнуть обратно вываливающиеся красно-синие внутренности; петли кишок, свисая с пальцев, скользили на землю.
Гарион ринулся к тюкам, чтобы достать меч, но внезапно кто-то с размаху схватил его сзади. Юноша вырывался изо всех сил, но почувствовал ошеломляющий удар по голове; в глазах полыхнула белая молния.
– Это тот, кто нам нужен, – прохрипел чей-то грубый голос.
И тут Гарион потерял сознание. Его несли куда-то: в этом Гарион был уверен. Чьи-то сильные руки поддерживали обвисшее тело. Он не знал, сколько прошло времени с момента удара по голове. В ушах по-прежнему звенело; сильно тошнило. Не делая лишних движений, Гарион осторожно приоткрыл один глаз. Все плыло, покачивалось, словно в тумане, но ему удалось различить лицо наклонившегося над ним в темноте Бэйрека и снова, как тогда в снежном лесу в окрестностях Вэл Олорна, на знакомые черты странно накладывалось изображение косматой морды огромного медведя. Гарион вздрогнул, закрыл глаза и начал слабо отбиваться.
– Все в порядке, Гарион, – полным безмерного отчаяния голосом заверил Бэйрек. – Это я.
Гарион открыл глаза – медведь тут же исчез. Он даже не был уверен в том, что на самом деле видел зверя.
– Меня ударили по голове, – промямлил юноша.
– Больше им это не удастся, – по-прежнему с отчаянием пробормотал Бэйрек.
И неожиданно этот огромный человек осел на землю и закрыл руками лицо. Уже совсем стемнело, и почти ничего нельзя было разглядеть, но, похоже, плечи Бэйрека тряслись от ужасных, с трудом подавляемых рыданий, почти беззвучные сухие всхлипы раздирали душу.
– Где мы? – спросил, озираясь, Гарион. Бэйрек, кашлянув, вытер лицо.
– Довольно далеко от шатров. Мне не так-то скоро удалось догнать тех двоих, которые пытались похитить тебя.
– Что с ними? – почти ничего не соображая, прошептал Гарион.
– Мертвы. Ты можешь встать?
– Не знаю.
Гарион попытался приподняться, но голова закружилась, волна дурноты поднялась откуда-то из желудка.
– Неважно. Я тебя понесу, – пообещал Бэйрек уже обычным, хотя и мрачным тоном.
С соседнего дерева раздался крик совы, призрачно-белая птица полетела вперед, как бы показывая дорогу. Бэйрек поднял Гариона; тот изо всех сил старался сдержать тошноту.
Наконец они добрались до поляны, где по-прежнему горел костер.
– Все в порядке? – спросила тетя Пол, поднимая глаза от руки Дерника, которую в этот момент бинтовала.
– Всего лишь шишка на голове, – отозвался Бэйрек, опуская Гариона. – Вы отогнали их? – жестко, почти грубо спросил он.
– Тех, кто еще мог бежать, – отозвался Силк: в голосе звенело возбуждение, узкие глазки блестели. – Остальные – вон там.
Он показал на неподвижные тела, все еще лежащие почти рядом с костром.
На поляне появился Леллдорин, оглядываясь через плечо и держа лук наготове. Он задыхался, лицо побледнело, руки тряслись.
– С тобой ничего не случилось? – спросил юный аренд, завидя Гариона.
Тот кивнул, осторожно дотрагиваясь до опухоли за ухом.
– Я пытался найти тех, кто взял тебя в плен, – пояснил Леллдорин, – но они успели убежать. Там в лесу какое-то огромное животное. Я слышал его рев, когда искал тебя, – ужасные звуки.
– Зверь убежал, – бесстрастно объявил Бэйрек.
– Что это с тобой? – удивился Силк.
– Ничего, – коротко буркнул великан.
– Кто были эти люди? – полюбопытствовал Гарион.
– Скорее всего, грабители, – решил Силк, убирая клинок. – Одно из преимуществ государства, которое держит людей в рабстве. Рабам в конце концов надоедает такая жизнь, и они удирают в лес поискать богатства и приключений.
– Ты говоришь совсем как Гарион, – возразил Леллдорин. – Неужели вы не можете понять, что рабство у нас – часть естественного порядка вещей. Крестьяне не могут сами позаботиться о себе, поэтому те, кто выше их по рождению, берут тяжелую ответственность на свои плечи.
– Ну конечно, еще бы! – съехидничал Силк. – Им, естественно, не так хорошо живется, как вашим свиньям, и крыша над головой не столь роскошная, как у собак, но забота ваша несомненна!
– Хватит, Силк, – холодно остановила тетя Пол. – Давайте не будем ссориться!
Она завязала последний узел на руке Дерника и, подойдя к Гариону, слегка коснулась пальцами шишки.
Тот сморщился.
– Вряд ли это серьезно, – заметила она.
– Но очень болит, – пожаловался тот.
– Конечно, дорогой, – спокойно ответила тетя, намочила платок в холодной воде и приложила к ушибленному месту. – Пора бы уже научиться оберегать голову, Гарион. Если будешь продолжать и дальше подвергать ее всяким неприятностям, мозги расплавятся.
Гарион уже хотел ответить что-то, но в эту минуту в круг света вступили Волк и Хеттар.
– Они все еще бегут! – объявил последний. Стальные диски на куртке из конской шкуры отливали красным; сабля была в крови.
– Да, это им прекрасно удается, – согласился Волк. – Все живы?
– Шишки и синяки, но в остальном ничего страшного. Могло быть и хуже, – кивнула тетя Пол.
– Не стоит беспокоиться о том, что могло быть.
– Не нужно ли избавиться от этих? – проворчал Бэйрек, показывая на распластанные тела.
– Давайте похороним трупы, – предложил Дерник слегка дрожащим голосом.
Лицо его было очень бледным.
– Слишком много чести, – резко ответил Бэйрек. – Пусть их приятели вернутся и позаботятся о церемониях, если пожелают.
– Но порядочные люди так не поступают, – настаивал кузнец.
– Обойдутся! – пожал плечами Бэйрек.
Господин Волк перевернул один из трупов и внимательно посмотрел в лицо мертвеца.
– Похож на обычного арендийского бандита, – хмыкнул он. – Хотя трудно сказать наверняка.
Леллдорин собирал стрелы, осторожно вытягивая их из тел.
– Давай уберем их подальше, – предложил Хеттару Бэйрек. – Надоело смотреть на все это.
Дерник отвернулся, но Гарион успел заметить слезы в его глазах.
– Больно, Дерник? – сочувственно спросил юноша, садясь на бревно рядом с другом.
– Я убил одного из этих людей, Гарион, – по-прежнему дрожащим голосом ответил кузнец. – Ударил топором в лицо. Он завопил, а его кровь залила меня всего. Потом он упал и бился в судорогах на земле, пока не умер.
– У тебя не было выбора, Дерник, – утешал Гарион, – ведь они пытались убить нас.
– Никогда раньше не мог ударить человека, – продолжал, как бы не слыша, Дерник, слезы ручьем лились по щекам. – Он так долго мучился – ужасно долго...
– Почему бы тебе не попытаться уснуть, Гарион? – вмешалась тетя Пол, не сводя глаз с залитого слезами лица Дерника.
Гарион, мгновенно все поняв, поднялся.
– Спокойной ночи, Дерник, – прошептал он и побрел к шатрам, но по дороге оглянулся.
Тетя Пол села рядом с кузнецом и что-то тихо говорила ему, нежно обняв рукой за плечи.
Глава 5
Огонь догорал, только крохотные оранжевые искорки мелькали в черном пепле; мокрый лес молчаливо сторожил шатры. Гарион изо всех сил старался уснуть, несмотря на пульсирующую боль в голове. Наконец, уже после полуночи, сдался, вылез из-под одеяла и направился на поиски тети Пол.
Круглая желтая луна поднялась над серебристым туманом, таинственно переливавшимся в ее холодном свете. Самый воздух, казалось, тоже мерцал, окутывая Гариона неземным сиянием. Осторожно пробравшись через молчаливый лагерь, он поскребся у занавески, прикрывающей вход в шатер, и прошептал:
– Тетя Пол... Тетя Пол, – повторил он чуть погромче, – это я, Гарион. Можно войти?
Так ничего не услышав, Гарион потихоньку приподнял занавеску и заглянул внутрь. Никого.
Озадаченный и немного встревоженный, он обернулся и оглядел поляну.
Недалеко от стреноженных лошадей стоял на страже Хеттар. Хищное лицо повернуто в сторону туманного леса, плащ плотно запахнут. Чуть поколебавшись, Гарион, неслышно ступая, зашел за шатры и начал пробираться через деревья и прозрачный светящийся туман к ручью, решив, что, если смочить больную голову ледяной водой, станет легче.
Отойдя примерно ярдов на пятьдесят от шатров, он уловил какое-то слабое движение впереди и остановился.
Огромный серый волк появился из мутной мглы и встал в центре маленькой полянки среди деревьев. Гарион, затаив дыхание, едва успел спрятаться за большим узловатым дубом. Волк уселся на влажные листья, будто ожидая чего-то. В призрачном лунном свете Гарион увидел, что холка и плечи зверя отливают серебром, а морда совсем седая, но возраст, казалось, только облагородил животное: волк выступал с невероятным достоинством, а в желтых глазах светились спокойствие и мудрость.
Гарион боялся шевельнуться, зная, что острый слух волка тут же уловит малейший шум, но не только поэтому. Голова после удара казалась странно легкой, а никогда не виданное ранее сверкание пронизанного лунным светом тумана делало все происходящее каким-то нереальным. Гарион неожиданно обнаружил, что старается даже не дышать.
Большая снежно-белая сова плавно вымахнула на открытое пространство среди деревьев, едва взмахивая призрачными крыльями, подлетела к низкой ветке и уселась на ней, глядя немигающими глазами на волка. Тот отвечал ей таким же спокойным взглядом. И тут, хотя погода была абсолютно безветренной, сверкающие нити тумана внезапно зашевелились, словно подхваченные вихрем, а фигуры волка и совы на миг стали неясными, неразличимыми. Когда вновь посветлело, Гарион увидел стоящего посередине поляны господина Волка, а чуть повыше на сучке невозмутимо восседала тетя Пол в неизменном сером платье.
– Давно уж, Полгара, мы с тобой не охотились, – заметил старик.
– Давно, отец, – согласилась она, поднимая руки и пропуская сквозь пальцы тяжелые темные пряди волос. – Я почти уже забыла, как это бывает.
И, вздрогнув от какого-то странного удовольствия, прошептала:
– Прекрасная ночь для охоты.
– Слишком сырая, – возразил он, тряхнув ногой.
– Но небо над деревьями совсем ясное, а звезды большие и ярко светят. Хорошо летать в такую ночь.
– Рад, что получила удовольствие. Случайно не помнишь, что тебе нужно было сделать?
– Не ехидничай, отец.
– Все же?
– Поблизости никого, кроме арендов, да и те, кажется, спят.
– Уверена?
– Конечно. На пять лиг в любом направлении ни одного гролима. А ты нашел, кого искал?
– Это было совсем не трудно, – ответил Волк. – Остановились в пещере, в трех лигах отсюда. Один умер по пути туда, а еще двое, возможно, не доживут до утра. Остальным, кажется, немного не понравилось, как обернулись дела сегодня утром.
– Представляю себе. Ты подобрался достаточно близко, чтобы услышать их беседу?
Волк кивнул:
– В одной из соседних деревень есть человек, который следит за дорогой и доносит им, если путешественник достаточно богат, чтобы попытаться ограбить его.
– Значит, это всего-навсего обычные разбойники?
– Не совсем. Они ждали именно нас. Кто-то описал во всех подробностях, как мы выглядим.
– Думаю, неплохо бы потолковать с этим осведомителем, – мрачно заметила Полгара, неприятно красноречиво сгибая и разгибая пальцы жестом хищника, предвкушающего поживу.
– Не стоит тратить время на подобные пустяки, – возразил Волк, задумчиво почесывая бороду. – Все, что он расскажет, – как мерг дал много золота. Гролимы не утруждают себя объяснениями со всякими наемниками.
– Все равно не мешало бы встретиться с ним, отец, – настаивала она. – Нельзя же, чтобы кто-то крался за нашими спинами, пытаясь подкупить каждого бродягу в Арендии!
– Послезавтра ему уже некому будет платить, – ответил Волк с коротким смешком. – Приятели решили заманить его в лес завтра утром и там перерезать горло... не говоря уже о пытках перед смертью.
– Прекрасно. Хотя я желала бы знать имя гролима.
– Какая разница? – пожал плечами Волк. – В Северной Арендии их десятки, и все затевают пакости, кто какие может. Успели пронюхать, что происходит. Нельзя ожидать, что они спокойно дадут нам пройти.
– Может, лучше остановить их?
– Времени нет, – покачал головой Волк. – Недели уйдут, пока вдолбим арендам, что к чему. Если ехать еще быстрее, есть шанс проскользнуть, пока гролимы не успели опомниться.
Круглая желтая луна поднялась над серебристым туманом, таинственно переливавшимся в ее холодном свете. Самый воздух, казалось, тоже мерцал, окутывая Гариона неземным сиянием. Осторожно пробравшись через молчаливый лагерь, он поскребся у занавески, прикрывающей вход в шатер, и прошептал:
– Тетя Пол... Тетя Пол, – повторил он чуть погромче, – это я, Гарион. Можно войти?
Так ничего не услышав, Гарион потихоньку приподнял занавеску и заглянул внутрь. Никого.
Озадаченный и немного встревоженный, он обернулся и оглядел поляну.
Недалеко от стреноженных лошадей стоял на страже Хеттар. Хищное лицо повернуто в сторону туманного леса, плащ плотно запахнут. Чуть поколебавшись, Гарион, неслышно ступая, зашел за шатры и начал пробираться через деревья и прозрачный светящийся туман к ручью, решив, что, если смочить больную голову ледяной водой, станет легче.
Отойдя примерно ярдов на пятьдесят от шатров, он уловил какое-то слабое движение впереди и остановился.
Огромный серый волк появился из мутной мглы и встал в центре маленькой полянки среди деревьев. Гарион, затаив дыхание, едва успел спрятаться за большим узловатым дубом. Волк уселся на влажные листья, будто ожидая чего-то. В призрачном лунном свете Гарион увидел, что холка и плечи зверя отливают серебром, а морда совсем седая, но возраст, казалось, только облагородил животное: волк выступал с невероятным достоинством, а в желтых глазах светились спокойствие и мудрость.
Гарион боялся шевельнуться, зная, что острый слух волка тут же уловит малейший шум, но не только поэтому. Голова после удара казалась странно легкой, а никогда не виданное ранее сверкание пронизанного лунным светом тумана делало все происходящее каким-то нереальным. Гарион неожиданно обнаружил, что старается даже не дышать.
Большая снежно-белая сова плавно вымахнула на открытое пространство среди деревьев, едва взмахивая призрачными крыльями, подлетела к низкой ветке и уселась на ней, глядя немигающими глазами на волка. Тот отвечал ей таким же спокойным взглядом. И тут, хотя погода была абсолютно безветренной, сверкающие нити тумана внезапно зашевелились, словно подхваченные вихрем, а фигуры волка и совы на миг стали неясными, неразличимыми. Когда вновь посветлело, Гарион увидел стоящего посередине поляны господина Волка, а чуть повыше на сучке невозмутимо восседала тетя Пол в неизменном сером платье.
– Давно уж, Полгара, мы с тобой не охотились, – заметил старик.
– Давно, отец, – согласилась она, поднимая руки и пропуская сквозь пальцы тяжелые темные пряди волос. – Я почти уже забыла, как это бывает.
И, вздрогнув от какого-то странного удовольствия, прошептала:
– Прекрасная ночь для охоты.
– Слишком сырая, – возразил он, тряхнув ногой.
– Но небо над деревьями совсем ясное, а звезды большие и ярко светят. Хорошо летать в такую ночь.
– Рад, что получила удовольствие. Случайно не помнишь, что тебе нужно было сделать?
– Не ехидничай, отец.
– Все же?
– Поблизости никого, кроме арендов, да и те, кажется, спят.
– Уверена?
– Конечно. На пять лиг в любом направлении ни одного гролима. А ты нашел, кого искал?
– Это было совсем не трудно, – ответил Волк. – Остановились в пещере, в трех лигах отсюда. Один умер по пути туда, а еще двое, возможно, не доживут до утра. Остальным, кажется, немного не понравилось, как обернулись дела сегодня утром.
– Представляю себе. Ты подобрался достаточно близко, чтобы услышать их беседу?
Волк кивнул:
– В одной из соседних деревень есть человек, который следит за дорогой и доносит им, если путешественник достаточно богат, чтобы попытаться ограбить его.
– Значит, это всего-навсего обычные разбойники?
– Не совсем. Они ждали именно нас. Кто-то описал во всех подробностях, как мы выглядим.
– Думаю, неплохо бы потолковать с этим осведомителем, – мрачно заметила Полгара, неприятно красноречиво сгибая и разгибая пальцы жестом хищника, предвкушающего поживу.
– Не стоит тратить время на подобные пустяки, – возразил Волк, задумчиво почесывая бороду. – Все, что он расскажет, – как мерг дал много золота. Гролимы не утруждают себя объяснениями со всякими наемниками.
– Все равно не мешало бы встретиться с ним, отец, – настаивала она. – Нельзя же, чтобы кто-то крался за нашими спинами, пытаясь подкупить каждого бродягу в Арендии!
– Послезавтра ему уже некому будет платить, – ответил Волк с коротким смешком. – Приятели решили заманить его в лес завтра утром и там перерезать горло... не говоря уже о пытках перед смертью.
– Прекрасно. Хотя я желала бы знать имя гролима.
– Какая разница? – пожал плечами Волк. – В Северной Арендии их десятки, и все затевают пакости, кто какие может. Успели пронюхать, что происходит. Нельзя ожидать, что они спокойно дадут нам пройти.
– Может, лучше остановить их?
– Времени нет, – покачал головой Волк. – Недели уйдут, пока вдолбим арендам, что к чему. Если ехать еще быстрее, есть шанс проскользнуть, пока гролимы не успели опомниться.