Страница:
И тут человек сделал кое-что, чего Саймон очень не хотел бы увидеть. Он улыбнулся, но улыбнулся одними губами. Его глаза оставались при этом все теми же черными дырами, которые так и излучали ненависть. Потом он сказал:
– Простак Саймон.
– Вот черт! – воскликнул Ли. – Вы что, знакомы?
– Нет, – ответил Саймон.
Из-за завесы темноты снова донесся крик Ронни. Человек продолжал стоять и улыбаться. Ли выкрикнул что-то нечленораздельное и бросился вперед, на ходу стреляя из револьвера. Лицо человека изменилось, и теперь Саймон увидел то, что хотел бы увидеть. В черных глазах отразилось иное чувство, кроме ненависти. Потрясение. А потом в них появился, страх. Он открыл рот, словно хотел закричать, а затем тьма у него за спиной вдруг рванулась вперед, как огромный черный зверь. Ли споткнулся и остановился. Переулок наполнился криком. Но на сей раз кричала не Ронни и не Ли. Это был не человеческий крик и не звериный. Это был какой-то непередаваемо высокий вой, от которого у Саймона заныли зубы. Затем тьма ринулась прочь, в противоположную сторону, как черное облако, закрывая небо. Вой оборвался. В конце переулка появился свет и осветил неожиданно пустое место там, где только что стоял тот человек, то существо. Теперь там был Бобби Боковски. Он вытянул руки перед собой, словно защищаясь от взрыва.
– Он исчез, – прошептала Бекки.
Ли в ярости повернулся к Саймону:
– Может быть, ты нам все-таки расскажешь, что это за адская штука?
Саймон покачал головой.
– Я не знаю.
Мартин положил руку ему на плечо, а другой рукой указал на всхлипывающую Веронику, все еще стоящую на коленях.
– Черт с ней, с этой штуковиной. Нам надо позаботиться о Ронни.
– Это точно, – согласился Саймон, и все дружно двинулись к Ронни.
Карниш бежал.
Он бежал!
Как низко он пал за столь короткое время!
Улицы казались ему недостаточно темными, он не знал, где укрыться. А больше всего на свете ему сейчас хотелось укрыться, спрятаться ото всех. Он вступил в схватку с семью смертными и в ужасе бежал от них. В ужасе, столь же глубоком и сильном, как тот, что испытывали те, кого поедал.
Разумеется, в этот переулок его привлекла пища. Он чувствовал, что она есть в сгоревшем доме. Одинокое человеческое существо, спящее в темноте. Изъеденное болезнями, одурманенное наркотиками, но тем не менее это еда. Сегодня ночью, когда с улиц исчезли почти все его потенциальные жертвы, выбирать особенно не приходилось. И только он начал охоту, как появился Саймон.
И не один.
О нет, не один!
Считая Саймона, их было семеро. Три женщины и четверо мужчин. И они не случайно наткнулись на него. Они были организованы, они искали его и в конце концов выследили. Он не знал точно, какова была их цель, но они открыто выступили против него. Они были сильно испуганы, в этом не могло быть никаких сомнений. В прохладном ночном воздухе он чуял их страх, как сильный аромат сладких духов. Но они не поддались этому страху, они перебороли его и не отступили.
Нет, не отступили.
Отступил он.
Он, властелин ночи, унизился перед ними. Испугался своих потенциальных жертв, как малый ребенок.
Пробираясь через скудно освещенную автомобильную стоянку к спасительной темноте переулка, идущего параллельно Хеннепин-авеню, он выплеснул свою ярость и унижение в вопле, обращенном к равнодушным небесам.
О, как низко он пал! За что ему послано такое наказание? Какой гнусный, капризный и порочный Бог приговорил его к этой пытке?
Жить среди этих существ, жить с ними, но не быть одним из них, жить в постоянном одиночестве, нуждаясь в них и ненавидя их. Страх перед разоблачением заставлял его охотиться только на самых слабых, на тех, кто уже наполовину умер и был забыт, на подонков, на отбросы общества. Никаких деликатесов. Только вонючие, грязные бродяги, копошащиеся на свалках людских городов. А теперь? Теперь они охотятся на него. И не лучшие и сильнейшие представители рода человеческого, а те, кем он мог бы насытиться. Это дерьмо, этот мусор, эти отходы восстали и выступили против него.
Он сразу это почувствовал. Те, в переулке, были его обычной добычей. Откуда же взяли они мужество пойти в темноту и искать встречи с ним, спросил он себя, и тут же сам себе ответил: «У Саймона».
Он заставил себя остановиться, вобрал в себя остатки своей тьмы и осмотрелся. Погони не было. Но облегчение было мимолетным, ибо вместе с ним пришло презрение к собственной трусости. Он бежал! А теперь испытывает облегчение от того, что его не преследуют те, от кого он бежал. Трус!
Карниш пробирался в темноте, пока не вышел на хорошо освещенную улицу. На светофоре в ожидании зеленого света стояли машины. В другое время он пожелал бы стать невидимым и даже поиграл бы с сознанием встречных людей, но сегодня он в страхе отступил назад, в темноту. Что, если Саймон рассказал об увиденном в пятницу не только тем шестерым и поверили ему больше людей, чем думал он, Карниш? Что, если на этой улице его тоже кто-нибудь поджидает? Как испуганный ребенок, он стоял в темноте и ждал, пока не переключится светофор и не уедут машины. Только тогда он вышел из темноты на свет и медленно пошел в сторону Николет. Было уже за полночь, прохожие попадались редко. И все же Карнишу стоило больших усилий не замирать в ужасе при виде влюбленной парочки. Он шел, опустив голову и стараясь не встречаться взглядом со встречными. Он чувствовал их любопытство, которое быстро сменялось презрением. Для них он был одним из тех, на кого сам обычно охотился. Ему хотелось закричать, выплеснуть в вопле свою ярость, но он не смел. Его могут заподозрить. Могут распознать его сущность.
Дойдя до Николет, Карниш свернул на север. Он медленно шел по самому краю тротуара. Эта улица была более оживленной, и Карниш физически ощущал присутствие людей, чуял их запах и боялся. Он никогда и ни за что не стал бы на них охотиться, но сейчас он даже не мог поддерживать свою ненависть к ним, теперь он их просто боялся. Почувствовав, что люди, проходящие мимо, чем-то обеспокоены, Карниш остановился и огляделся. Он находился недалеко от поворота на Шестую Южную улицу, а чуть впереди, на мостовой, стояли несколько подростков хулиганского вида. Немногочисленные прохожие нервно косились на них и торопились пройти мимо. Что касается Карниша, то он ощущал не просто беспокойство – он был во власти ужаса. А вдруг они сочтут его подходящей мишенью для своих издевательств? А вдруг они на него нападут? Не раздумывая, он свернул на Шестую улицу, в сторону Хеннепин, и тут же нырнул в темноту переулка. Там, забившись в тень, он постарался успокоиться, делая глубокие вдохи и медленно выпуская воздух. Все хорошо. Теперь он в безопасности. Схватка с Саймоном позади, а если не считать этого, сегодняшняя ночь ничем не отличается от других. Не надо так сильно тревожиться. Не надо бояться. Ночь принадлежит ему. Ночи всегда принадлежали только ему. Вместо того чтобы вернуться на улицу, Карниш повернулся и пошел глубже в темноту переулка. Он почуял добычу. Еда.
Карниш остановился, по-прежнему держась в тени, и прислушался. Впереди, в дальнем конце переулка, мерцали огни Пятой Южной и медленно проплывали редкие автомобили. Позади, на Шестой, все было тихо. А между ними, в переулке, кроме Карниша была еще одна живая душа. Он потянулся к ней сознанием и почувствовал отчаяние, полнее крушение всех надежд. Женщина. Почему, интересно, она не в ночлежке? Пьяная или еще того хуже?
Он подошел ближе. Его одолевал голод, сегодня ему уже пришлось отказаться от добычи, но сейчас появилась другая возможность.
Он увидел ее. Она лежала на земле, рядом с пожарной лестницей, накрывшись картонкой. Ночь была прохладной, ее дыхание вилось над ней светлым облачком. Лет пятьдесят, подумал Карниш, может, чуть меньше. Больное тело, обернутое лохмотьями, в голове – полная мешанина. Такую вряд ли можно чем-то испугать. Но сейчас это не имело для него значения. Он был очень голоден. Карниш сделал еще шаг к лежащей женщине, но остановился. Со стороны Пятой в переулок кто-то зашел. И этот кто-то смотрел на Карниша. Карниш пожелал стать невидимым, но человек продолжал смотреть на него.
Карниш вдруг почувствовал, что его контроль над реальностью ослабевает. Страх, который он почти уже победил, как прилив, захлестнул его с новой силой. Постояв, человек повернулся и скрылся из глаз. Заметил ли он Карниша? Вампир не знал. Женщина, которая лежала, съежившись, под куском картона, еще не увидела его, и внезапно он передумал.
– Это ловушка, – сказал он сам себе.
Они устроили ему ловушку.
Карниш не знал, откуда взялась эта мысль, но никак не мог от нее избавиться. Когда он подошел почти вплотную к своей добыче, у него вдруг возникла уверенность, что они сейчас появятся. Саймон и остальные. Теперь они знают, кто он такой, и на сей раз подготовятся как следует. Никаких фонарей, никаких пистолетов – только то, что действительно может его убить.
Карниш вздрогнул и попятился от бродяжки. Он был к ней достаточно близко, чтобы почувствовать ее мысли, но отпрянул, не смея обнаруживать себя даже таким способом. В глубине сознания он понимал, что его страхи беспочвенны. Саймон просто физически не мог за такое короткое время оповестить большое количество людей, а тем более убедить их в правдивости своего рассказа. А если даже и мог, кому какое до этого дело?
Моей добыче, ответил он сам себе.
Очень медленно он пошел назад и вышел опять на Шестую Южную улицу. Там он собрал себя воедино и, опустив плечи, побрел в сторону Николет. Выйдя на Николет, он миновал ту группу подростков, которая спугнула его раньше. Подростки просто шумели и веселились. От них не исходило никакой угрозы. Карниш испытал облегчение.
Теперь он пошел быстрее, не глядя по сторонам, стараясь держать при себе свои мысли. Так он дошел до Четвертой Южной улицы, свернул на нее и пошел по ней, стараясь держаться в тени зданий. Эдвард стоял, опершись на машину, и снова курия. Карниш кашлянул, чтобы привлечь его внимание. От неожиданности Эдвард подпрыгнул.
– Мистер Карниш!
– Отвезите меня домой.
Карниш сел на заднее сиденье, забился в угол и скрестил руки на груди. Эдвард завел мотор, потом обернулся и посмотрел на Карниша.
– С вами все в порядке, мистер Карниш? Вы что-то неважно выглядите.
– Отвезите меня домой, Эдвард. Не разговаривайте, просто ведите машину.
Эдвард сглотнул, отвернулся и, включив поворот, отъехал oт тротуара. Через несколько минут они уже удалялись от центра города. Карниш откинулся на сиденье, закрыл глаза и начал думать о Саймоне. Он надеялся обнаружить в себе ярость, но обнаружил лишь страх и затрясся от отвращения к самому себе. Голод уже начинал причинять ему боль. Он открыл глаза, но не стал смотреть в окно. Темнота, которая всегда была его союзником, неожиданно и без всяких объяснений стала его врагом.
Саймон наклонился над Ронни, но когда он коснулся ее лица, она ударила его по руке.
– Оставь меня в покое!
– Ронни!
Она была очень бледна, и ужас, застывший в ее глазах, не исчезал. Она отползла от Саймона и села. Бобби опустился рядом на корточки, но не стал дотрагиваться до нее.
– Он ушел, – мягко сказал он.
Ронни кивнула. Ее руки тряслись, и, посмотрев на них, она задрожала всем телом. Потом сделала глубокий вдох, на секунду закрыла глаза, потом открыла их и посмотрела на Саймона.
– Он был у меня в голове, – сказала она. Ее голос был очень тихим.
Бекки оттолкнула Саймона и присела рядом с Ронни. Она взяла ее за руку, и Ронни не сделала попытки отнять руку.
– Успокойся, Вероника. Я чувствовала то же самое.
Ронни закрыла глаза и заплакала.
– Прости, что так вышло, Ронни, – сказал Саймон.
– Ты не виноват, просто он… Он показал мне такое… Ты нас предупреждал. Мы должны были тебе поверить.
– Он ушел, – повторил Бобби и обнял ее за плечи. Ронни кивнула и, повернувшись, уткнулась лицом ему в плечо. Бекки отпустила ее, встала и, сунув руки в карманы, повернулась к Саймону:
– Я чувствовала то же самое, – снова сказала она. – Такой сухой скрипучий голос у меня в голове.
– Чего ты больше всего боишься? – тихо сказал Ли.
– Да.
– Я знаю, – кивнул Саймон, – я тоже его услышал.
– Кто он? – спросил Мартин.
– Не знаю, – ответил Саймон.
– Это не человек, – уверенно сказал Ли.
Саймон лишь покачал головой и ничего не сказал. Ли подошел к Веронике и протянул ей руку. Она посмотрела на него и взяла его за руку. Ли помог ей подняться на ноги.
– Надо сматываться отсюда, – предложил он.
– Сначала надо связаться с Джеком, – сказала Бекки.
– К черту Джека! – огрызнулся Ли.
– Нет, она права, он будет волноваться, – сказал Саймон. Он включил рацию: – Джек?
–. Саймон? Что там у вас происходит? Вы целы?
Саймон отвернулся от Ли:
– Мы едем к тебе.
– Что-то случилось?
– Да, случилось.
– Никто не пострадал?
– Нет, просто все в шоке.
– Что произошло?
– Потом, Джек, – сказал Саймон, выключил рацию и повесил ее на ремень.
– Может, нам пойти и поискать этого парня? – предложил Мартин.
Ли посмотрел на него как на чокнутого и оскалил зубы:
– Ты что, совсем рехнулся? Да я теперь и близко к нему не подойду. Ты что, не видел, что произошло? Я шесть раз выстрелил в ублюдка, а он будто ничего и не почувствовал.
– Все это так, – сказал Мартин, – но убежал-то он, а не мы. Мы-то все еще здесь.
Ли начал что-то говорить, но остановился, посмотрел на Саймона и, слабо улыбнувшись, кивнул:
– Да, верно.
Ронни слегка отстранилась от Бобби и спросила:
– А кто кричал? – спросила она.
– Бекки, – сказал Саймон, посмотрев на Бекки.
Бекки покачала головой:
– Я не кричала. Я думала, это ты. Вероника, или Конни.
Конни, в свою очередь, покачала головой:
– Я не кричу по пустякам, можете спросить у моих клиентов.
– Эй, а что вы на меня-то уставились, – сказал Ли. – Спросите у гомика, кто кричал.
Мартин подошел к Ли и оттянул пальцем рубашку у него на груди:
– Если еще раз ты назовешь меня гомиком и не прибавишь при этом «сэр», я отрежу тебе твою пустую башку и насру туда.
Ли очень удивился этой вспышке ярости, но промолчал.
– Я не кричал, – помолчав, добавил Мартин к своей тираде.
– Кто же тогда? – не успокаивалась Ронни.
– Это кричал он, – сказал Мартин. – Я же говорю, это он испугался, а не мы.
– Все равно я не собираюсь за ним гоняться, – сказал Ли. – Давайте выбираться отсюда к чертовой матери.
Они, не оглядываясь, вышли из переулка и забрались в машину. Бекки и Вероника сели впереди, остальные – назад. Конни забралась к Саймону на колени и обняла его за шею. За то время, пока они ехали до пересечения Хеннепин и Седьмой, никто не проронил ни слова. Ли припарковал машину, и все вылезли. Конни сразу же закурила. Вероника крепко прижималась к Бобби. Ее лицо по-прежнему было очень бледным. Джек ждал их и сразу открыл дверь. Прежде чем он успел открыть рот и начать задавать вопросы, Ли накинулся на него:
– Ты кое-что знал о том, что сегодня произошло, но нам не сказал. Давай выкладывай, что тебе известно.
– Отстань от него, – сказала Бекки и оттолкнула Ли.
«Старик явно нервничает, – подумал Саймон, поймав взгляд Джека. – И вид у него не очень».
– Так вы расскажете мне, что случилось? – спросил Джек.
– Мы его нашли, – начал Саймон. – Он не был…
– Этот парень – не человек, – перебил его Ли. – И ты об этом знал, не так ли, старик?
Джек медленно покивал, обошел стол и сел. Вынул из ящика бутылку скотча, сделал глоток и передал бутылку Ли. Ли вытер горлышко и тоже глотнул.
– Так что же это была за чертовщина, за которой мы полночи бегали? – спросил он уже спокойнее.
Джек медленно обвел всех взглядом и, опустив глаза, сказал:
– Я полагаю, что это был вампир.
16
– Простак Саймон.
– Вот черт! – воскликнул Ли. – Вы что, знакомы?
– Нет, – ответил Саймон.
Из-за завесы темноты снова донесся крик Ронни. Человек продолжал стоять и улыбаться. Ли выкрикнул что-то нечленораздельное и бросился вперед, на ходу стреляя из револьвера. Лицо человека изменилось, и теперь Саймон увидел то, что хотел бы увидеть. В черных глазах отразилось иное чувство, кроме ненависти. Потрясение. А потом в них появился, страх. Он открыл рот, словно хотел закричать, а затем тьма у него за спиной вдруг рванулась вперед, как огромный черный зверь. Ли споткнулся и остановился. Переулок наполнился криком. Но на сей раз кричала не Ронни и не Ли. Это был не человеческий крик и не звериный. Это был какой-то непередаваемо высокий вой, от которого у Саймона заныли зубы. Затем тьма ринулась прочь, в противоположную сторону, как черное облако, закрывая небо. Вой оборвался. В конце переулка появился свет и осветил неожиданно пустое место там, где только что стоял тот человек, то существо. Теперь там был Бобби Боковски. Он вытянул руки перед собой, словно защищаясь от взрыва.
– Он исчез, – прошептала Бекки.
Ли в ярости повернулся к Саймону:
– Может быть, ты нам все-таки расскажешь, что это за адская штука?
Саймон покачал головой.
– Я не знаю.
Мартин положил руку ему на плечо, а другой рукой указал на всхлипывающую Веронику, все еще стоящую на коленях.
– Черт с ней, с этой штуковиной. Нам надо позаботиться о Ронни.
– Это точно, – согласился Саймон, и все дружно двинулись к Ронни.
Карниш бежал.
Он бежал!
Как низко он пал за столь короткое время!
Улицы казались ему недостаточно темными, он не знал, где укрыться. А больше всего на свете ему сейчас хотелось укрыться, спрятаться ото всех. Он вступил в схватку с семью смертными и в ужасе бежал от них. В ужасе, столь же глубоком и сильном, как тот, что испытывали те, кого поедал.
Разумеется, в этот переулок его привлекла пища. Он чувствовал, что она есть в сгоревшем доме. Одинокое человеческое существо, спящее в темноте. Изъеденное болезнями, одурманенное наркотиками, но тем не менее это еда. Сегодня ночью, когда с улиц исчезли почти все его потенциальные жертвы, выбирать особенно не приходилось. И только он начал охоту, как появился Саймон.
И не один.
О нет, не один!
Считая Саймона, их было семеро. Три женщины и четверо мужчин. И они не случайно наткнулись на него. Они были организованы, они искали его и в конце концов выследили. Он не знал точно, какова была их цель, но они открыто выступили против него. Они были сильно испуганы, в этом не могло быть никаких сомнений. В прохладном ночном воздухе он чуял их страх, как сильный аромат сладких духов. Но они не поддались этому страху, они перебороли его и не отступили.
Нет, не отступили.
Отступил он.
Он, властелин ночи, унизился перед ними. Испугался своих потенциальных жертв, как малый ребенок.
Пробираясь через скудно освещенную автомобильную стоянку к спасительной темноте переулка, идущего параллельно Хеннепин-авеню, он выплеснул свою ярость и унижение в вопле, обращенном к равнодушным небесам.
О, как низко он пал! За что ему послано такое наказание? Какой гнусный, капризный и порочный Бог приговорил его к этой пытке?
Жить среди этих существ, жить с ними, но не быть одним из них, жить в постоянном одиночестве, нуждаясь в них и ненавидя их. Страх перед разоблачением заставлял его охотиться только на самых слабых, на тех, кто уже наполовину умер и был забыт, на подонков, на отбросы общества. Никаких деликатесов. Только вонючие, грязные бродяги, копошащиеся на свалках людских городов. А теперь? Теперь они охотятся на него. И не лучшие и сильнейшие представители рода человеческого, а те, кем он мог бы насытиться. Это дерьмо, этот мусор, эти отходы восстали и выступили против него.
Он сразу это почувствовал. Те, в переулке, были его обычной добычей. Откуда же взяли они мужество пойти в темноту и искать встречи с ним, спросил он себя, и тут же сам себе ответил: «У Саймона».
Он заставил себя остановиться, вобрал в себя остатки своей тьмы и осмотрелся. Погони не было. Но облегчение было мимолетным, ибо вместе с ним пришло презрение к собственной трусости. Он бежал! А теперь испытывает облегчение от того, что его не преследуют те, от кого он бежал. Трус!
Карниш пробирался в темноте, пока не вышел на хорошо освещенную улицу. На светофоре в ожидании зеленого света стояли машины. В другое время он пожелал бы стать невидимым и даже поиграл бы с сознанием встречных людей, но сегодня он в страхе отступил назад, в темноту. Что, если Саймон рассказал об увиденном в пятницу не только тем шестерым и поверили ему больше людей, чем думал он, Карниш? Что, если на этой улице его тоже кто-нибудь поджидает? Как испуганный ребенок, он стоял в темноте и ждал, пока не переключится светофор и не уедут машины. Только тогда он вышел из темноты на свет и медленно пошел в сторону Николет. Было уже за полночь, прохожие попадались редко. И все же Карнишу стоило больших усилий не замирать в ужасе при виде влюбленной парочки. Он шел, опустив голову и стараясь не встречаться взглядом со встречными. Он чувствовал их любопытство, которое быстро сменялось презрением. Для них он был одним из тех, на кого сам обычно охотился. Ему хотелось закричать, выплеснуть в вопле свою ярость, но он не смел. Его могут заподозрить. Могут распознать его сущность.
Дойдя до Николет, Карниш свернул на север. Он медленно шел по самому краю тротуара. Эта улица была более оживленной, и Карниш физически ощущал присутствие людей, чуял их запах и боялся. Он никогда и ни за что не стал бы на них охотиться, но сейчас он даже не мог поддерживать свою ненависть к ним, теперь он их просто боялся. Почувствовав, что люди, проходящие мимо, чем-то обеспокоены, Карниш остановился и огляделся. Он находился недалеко от поворота на Шестую Южную улицу, а чуть впереди, на мостовой, стояли несколько подростков хулиганского вида. Немногочисленные прохожие нервно косились на них и торопились пройти мимо. Что касается Карниша, то он ощущал не просто беспокойство – он был во власти ужаса. А вдруг они сочтут его подходящей мишенью для своих издевательств? А вдруг они на него нападут? Не раздумывая, он свернул на Шестую улицу, в сторону Хеннепин, и тут же нырнул в темноту переулка. Там, забившись в тень, он постарался успокоиться, делая глубокие вдохи и медленно выпуская воздух. Все хорошо. Теперь он в безопасности. Схватка с Саймоном позади, а если не считать этого, сегодняшняя ночь ничем не отличается от других. Не надо так сильно тревожиться. Не надо бояться. Ночь принадлежит ему. Ночи всегда принадлежали только ему. Вместо того чтобы вернуться на улицу, Карниш повернулся и пошел глубже в темноту переулка. Он почуял добычу. Еда.
Карниш остановился, по-прежнему держась в тени, и прислушался. Впереди, в дальнем конце переулка, мерцали огни Пятой Южной и медленно проплывали редкие автомобили. Позади, на Шестой, все было тихо. А между ними, в переулке, кроме Карниша была еще одна живая душа. Он потянулся к ней сознанием и почувствовал отчаяние, полнее крушение всех надежд. Женщина. Почему, интересно, она не в ночлежке? Пьяная или еще того хуже?
Он подошел ближе. Его одолевал голод, сегодня ему уже пришлось отказаться от добычи, но сейчас появилась другая возможность.
Он увидел ее. Она лежала на земле, рядом с пожарной лестницей, накрывшись картонкой. Ночь была прохладной, ее дыхание вилось над ней светлым облачком. Лет пятьдесят, подумал Карниш, может, чуть меньше. Больное тело, обернутое лохмотьями, в голове – полная мешанина. Такую вряд ли можно чем-то испугать. Но сейчас это не имело для него значения. Он был очень голоден. Карниш сделал еще шаг к лежащей женщине, но остановился. Со стороны Пятой в переулок кто-то зашел. И этот кто-то смотрел на Карниша. Карниш пожелал стать невидимым, но человек продолжал смотреть на него.
Карниш вдруг почувствовал, что его контроль над реальностью ослабевает. Страх, который он почти уже победил, как прилив, захлестнул его с новой силой. Постояв, человек повернулся и скрылся из глаз. Заметил ли он Карниша? Вампир не знал. Женщина, которая лежала, съежившись, под куском картона, еще не увидела его, и внезапно он передумал.
– Это ловушка, – сказал он сам себе.
Они устроили ему ловушку.
Карниш не знал, откуда взялась эта мысль, но никак не мог от нее избавиться. Когда он подошел почти вплотную к своей добыче, у него вдруг возникла уверенность, что они сейчас появятся. Саймон и остальные. Теперь они знают, кто он такой, и на сей раз подготовятся как следует. Никаких фонарей, никаких пистолетов – только то, что действительно может его убить.
Карниш вздрогнул и попятился от бродяжки. Он был к ней достаточно близко, чтобы почувствовать ее мысли, но отпрянул, не смея обнаруживать себя даже таким способом. В глубине сознания он понимал, что его страхи беспочвенны. Саймон просто физически не мог за такое короткое время оповестить большое количество людей, а тем более убедить их в правдивости своего рассказа. А если даже и мог, кому какое до этого дело?
Моей добыче, ответил он сам себе.
Очень медленно он пошел назад и вышел опять на Шестую Южную улицу. Там он собрал себя воедино и, опустив плечи, побрел в сторону Николет. Выйдя на Николет, он миновал ту группу подростков, которая спугнула его раньше. Подростки просто шумели и веселились. От них не исходило никакой угрозы. Карниш испытал облегчение.
Теперь он пошел быстрее, не глядя по сторонам, стараясь держать при себе свои мысли. Так он дошел до Четвертой Южной улицы, свернул на нее и пошел по ней, стараясь держаться в тени зданий. Эдвард стоял, опершись на машину, и снова курия. Карниш кашлянул, чтобы привлечь его внимание. От неожиданности Эдвард подпрыгнул.
– Мистер Карниш!
– Отвезите меня домой.
Карниш сел на заднее сиденье, забился в угол и скрестил руки на груди. Эдвард завел мотор, потом обернулся и посмотрел на Карниша.
– С вами все в порядке, мистер Карниш? Вы что-то неважно выглядите.
– Отвезите меня домой, Эдвард. Не разговаривайте, просто ведите машину.
Эдвард сглотнул, отвернулся и, включив поворот, отъехал oт тротуара. Через несколько минут они уже удалялись от центра города. Карниш откинулся на сиденье, закрыл глаза и начал думать о Саймоне. Он надеялся обнаружить в себе ярость, но обнаружил лишь страх и затрясся от отвращения к самому себе. Голод уже начинал причинять ему боль. Он открыл глаза, но не стал смотреть в окно. Темнота, которая всегда была его союзником, неожиданно и без всяких объяснений стала его врагом.
Саймон наклонился над Ронни, но когда он коснулся ее лица, она ударила его по руке.
– Оставь меня в покое!
– Ронни!
Она была очень бледна, и ужас, застывший в ее глазах, не исчезал. Она отползла от Саймона и села. Бобби опустился рядом на корточки, но не стал дотрагиваться до нее.
– Он ушел, – мягко сказал он.
Ронни кивнула. Ее руки тряслись, и, посмотрев на них, она задрожала всем телом. Потом сделала глубокий вдох, на секунду закрыла глаза, потом открыла их и посмотрела на Саймона.
– Он был у меня в голове, – сказала она. Ее голос был очень тихим.
Бекки оттолкнула Саймона и присела рядом с Ронни. Она взяла ее за руку, и Ронни не сделала попытки отнять руку.
– Успокойся, Вероника. Я чувствовала то же самое.
Ронни закрыла глаза и заплакала.
– Прости, что так вышло, Ронни, – сказал Саймон.
– Ты не виноват, просто он… Он показал мне такое… Ты нас предупреждал. Мы должны были тебе поверить.
– Он ушел, – повторил Бобби и обнял ее за плечи. Ронни кивнула и, повернувшись, уткнулась лицом ему в плечо. Бекки отпустила ее, встала и, сунув руки в карманы, повернулась к Саймону:
– Я чувствовала то же самое, – снова сказала она. – Такой сухой скрипучий голос у меня в голове.
– Чего ты больше всего боишься? – тихо сказал Ли.
– Да.
– Я знаю, – кивнул Саймон, – я тоже его услышал.
– Кто он? – спросил Мартин.
– Не знаю, – ответил Саймон.
– Это не человек, – уверенно сказал Ли.
Саймон лишь покачал головой и ничего не сказал. Ли подошел к Веронике и протянул ей руку. Она посмотрела на него и взяла его за руку. Ли помог ей подняться на ноги.
– Надо сматываться отсюда, – предложил он.
– Сначала надо связаться с Джеком, – сказала Бекки.
– К черту Джека! – огрызнулся Ли.
– Нет, она права, он будет волноваться, – сказал Саймон. Он включил рацию: – Джек?
–. Саймон? Что там у вас происходит? Вы целы?
Саймон отвернулся от Ли:
– Мы едем к тебе.
– Что-то случилось?
– Да, случилось.
– Никто не пострадал?
– Нет, просто все в шоке.
– Что произошло?
– Потом, Джек, – сказал Саймон, выключил рацию и повесил ее на ремень.
– Может, нам пойти и поискать этого парня? – предложил Мартин.
Ли посмотрел на него как на чокнутого и оскалил зубы:
– Ты что, совсем рехнулся? Да я теперь и близко к нему не подойду. Ты что, не видел, что произошло? Я шесть раз выстрелил в ублюдка, а он будто ничего и не почувствовал.
– Все это так, – сказал Мартин, – но убежал-то он, а не мы. Мы-то все еще здесь.
Ли начал что-то говорить, но остановился, посмотрел на Саймона и, слабо улыбнувшись, кивнул:
– Да, верно.
Ронни слегка отстранилась от Бобби и спросила:
– А кто кричал? – спросила она.
– Бекки, – сказал Саймон, посмотрев на Бекки.
Бекки покачала головой:
– Я не кричала. Я думала, это ты. Вероника, или Конни.
Конни, в свою очередь, покачала головой:
– Я не кричу по пустякам, можете спросить у моих клиентов.
– Эй, а что вы на меня-то уставились, – сказал Ли. – Спросите у гомика, кто кричал.
Мартин подошел к Ли и оттянул пальцем рубашку у него на груди:
– Если еще раз ты назовешь меня гомиком и не прибавишь при этом «сэр», я отрежу тебе твою пустую башку и насру туда.
Ли очень удивился этой вспышке ярости, но промолчал.
– Я не кричал, – помолчав, добавил Мартин к своей тираде.
– Кто же тогда? – не успокаивалась Ронни.
– Это кричал он, – сказал Мартин. – Я же говорю, это он испугался, а не мы.
– Все равно я не собираюсь за ним гоняться, – сказал Ли. – Давайте выбираться отсюда к чертовой матери.
Они, не оглядываясь, вышли из переулка и забрались в машину. Бекки и Вероника сели впереди, остальные – назад. Конни забралась к Саймону на колени и обняла его за шею. За то время, пока они ехали до пересечения Хеннепин и Седьмой, никто не проронил ни слова. Ли припарковал машину, и все вылезли. Конни сразу же закурила. Вероника крепко прижималась к Бобби. Ее лицо по-прежнему было очень бледным. Джек ждал их и сразу открыл дверь. Прежде чем он успел открыть рот и начать задавать вопросы, Ли накинулся на него:
– Ты кое-что знал о том, что сегодня произошло, но нам не сказал. Давай выкладывай, что тебе известно.
– Отстань от него, – сказала Бекки и оттолкнула Ли.
«Старик явно нервничает, – подумал Саймон, поймав взгляд Джека. – И вид у него не очень».
– Так вы расскажете мне, что случилось? – спросил Джек.
– Мы его нашли, – начал Саймон. – Он не был…
– Этот парень – не человек, – перебил его Ли. – И ты об этом знал, не так ли, старик?
Джек медленно покивал, обошел стол и сел. Вынул из ящика бутылку скотча, сделал глоток и передал бутылку Ли. Ли вытер горлышко и тоже глотнул.
– Так что же это была за чертовщина, за которой мы полночи бегали? – спросил он уже спокойнее.
Джек медленно обвел всех взглядом и, опустив глаза, сказал:
– Я полагаю, что это был вампир.
16
Секунд пять в воздухе висела полная тишина. Джек сидел, замерев, как будто ждал, что сейчас разразится буря. Саймон посмотрел на Бекки. Она, которая так ревностно защищала Джека от Ли, стояла с открытым ртом, не в силах вымолвить ни слова от изумления. Саймон взглянул в зеркало, висевшее на стене за спиной Джека. У семерых людей, столпившихся вокруг стола, был такой вид, будто они надкусили яблоко и увидели там половинку червяка.
– Это был не вампир, – наконец сказал Саймон.
– Откуда ты знаешь? – спросил Джек.
– А как выглядят вампиры? – задал Саймон встречный вопрос.
– Вы его видели, – сказал Джек.
– Я же говорил вам, старый пройдоха что-то знает, – с отвращением проговорил Ли.
– Что все это значит, Джек? – спросила Бекки.
– Боюсь, мистер Чэндлер прав. Я действительно кое-что знаю.
Саймон окинул взглядом всех присутствующих. На их лицах не было ни легковерия, ни скептицизма.
– Кто бы это ни был, – сказала Вероника, – это не человек.
– Так что же произошло? – снова спросил Джек.
– Сначала объясни, при чем тут вампиры, – потребовал Ли.
– Пожалуйста, расскажите мне, что произошло. Обещаю потом рассказать вам все, что известно мне.
Мартин прислонился к стене рядом с дверью:
– Ну, мы вошли в переулок за этим, как сказал Ли, странным типом с большой тенью. Только этот тип оказался не странным, а страшным, прямо мурашки по телу бегали.
– Тень и вправду была большой, – сказала Бекки. – Она перегородила весь переулок. Стало очень темно.
– Еще у него были крылья, он хотел накрыть меня ими.
– Мы спугнули его, и он убежал. Но это стоило нам больших трудов. Я выстрелил в это адское отродье шесть раз. И знаю, что не промахнулся. Мишень была слишком большая, чтобы промахнуться, но с таким же успехом в него можно было бы плевать.
Джек кивнул, сделал глубокий вдох, надул щеки и медленно выпустил воздух.
– Не похоже все это на вампиров, – сказал Мартин. – Вампиры! Вот дерьмо, да что вы несете?
Ронни резко повернулась к нему:
– У тебя есть другое объяснение?
Мартина смутила ее злость, и он лишь молча покачал головой.
– У меня тоже нет других объяснений, – сказала Ронни.
Ли смерил Джека жестким взглядом:
– Если ты думал, что это вампир, так какого же черта послал нас на улицу с одними рациями?
И снова Джек глубоко вдохнул, как будто ему не хватало воздуха:
– Я не знал, как мне быть. Если бы я поделился с вами своими подозрениями, вы ни за что бы не пошли патрулировать. А я считал, что вы сослужите людям хорошую службу, если пойдете.
– Оно едва не схватило Ронни, – тихо сказала Бекки.
– Мне очень жаль, что так получилось, – опустив глаза, сказал Джек.
– Все равно не могу поверить, что это вампир. Я, конечно, вампиров не видел, зато кое-что слышал. У него не было никаких клыков. Ничего похожего на Кристофера Ли или Джорджа Гамильтона. В этой твари не было ничего утонченного, романтичного, ничего, о чем пишут в книгах. Оно просто наводило ужас.
– Я хочу дать вам кое-что послушать, – сказал Джек. Он повернулся и, порывшись в одном из своих– шкафов, вытащил диктофон. Он положил его перед собой на стол и посмотрел на Саймона. – Я сделал эту запись двадцать дет тому назад. Слушайте, – и включил диктофон.
Саймон слушал очень внимательно. Остальные сгрудились у него за спиной и тоже старались не пропустить ни слова. Слушая эти шелестящие голоса, Саймон почувствовал, что покрывается холодным потом.
«Он его ел».
«Он ел Тони?»
«Как будто всасывал».
«Куда всасывал?»
«В себя».
Саймон посмотрел на Джека. Тот сидел, опустив голову и прикрыв глаза рукой. Голоса на пленке звучали как-то нереально, почти призрачно.
«Если это был не человек, то кто же?»
«Вампир».
Джек выключил диктофон и, подняв голову, обвел всех внимательным взглядом. Оказалось, что, слушая, все как один затаили дыхание. Потом все дружно сделали вдох.
– Не правда ли, знакомая история? – сказал Джек.
– Точь-в-точь то, что видел Саймон, – согласился Ли.
– Хотите прослушать еще раз? – спросил Джек.
– Нет! – за всех ответил Саймон.
– Так вот, Пит Ти двадцать лет назад сказал мне то, что я говорю вам сегодня. Тогда я ему не поверил. Сейчас я не вижу для этого препятствий.
– Это был не вампир, – снова повторил Саймон, хотя сам чувствовал, что говорит это больше из упрямства, чем из уверенности.
– Тогда кто? – спросил Джек.
– Когда он ел Фила, он просто завернул его в свою кожу. У него не было клыков, и он не кусал Фила в шею. Это было как большая простыня из кожи.
– Крылья, – тихо сказала Ронни.
– Черные крылья ночи обнимают нас, как руки любовника, – начал декламировать Бобби.
– Заткнись, – посоветовал ему Ли.
– Оно просто… – начал Саймон и замолчал.
– Что «просто»? – спросил Джек.
– Просто обернуло его в свою кожу. И все.
– А потом прожевало и выплюнуло, – сказал Джек.
– Нет, осталась только вода.
– От Фила осталась одна вода? – переспросил Мартин так, словно впервые слышал об этом.
– Так что же это было? – продолжал настаивать Джек.
– Ты что, Джек, хочешь сказать, что Фил тоже стал вампиром и сейчас где-нибудь бродит? Ведь после укуса вампира жертва возвращается к жизни и сама становится вампиром?
– Старый миф придется подредактировать, – ответил Джек. Он взял со стола бутылку виски и сделал большой глоток. – Тогда, двадцать лет назад, я пошел с Питом Ти искать Малыша Тони. Все поиски были напрасны. Пит оказался прав. Полиции было наплевать, и с тех пор ничего не изменилось.
– Но вампир… – Голос Бекки звучал недоверчиво.
– Позвольте мне кое-что рассказать вам о вампирах, – сказал Джек.
– Ты много о них читал? – поинтересовался Саймон.
– Да. После того случая с Питом Ти я заинтересовался этой темой. На некоторое время. Выслушайте меня.
– Я слушаю, – сказал Саймон и оглянулся на остальных. Все тоже приготовились слушать.
– Большинство мифов имеют под собой основу в реальных событиях, – начал Джек. – Миф о вампирах очень древний. Очень. Он родился отнюдь не в семнадцатом – восемнадцатом веках в Европе. Ему по меньшей мере две-три тысячи лет.
– Ближе к делу, Джек, – перебил его Ли.
– В прошлом многие естественные явления приписывали вампирам. Знаете ли вы, что когда в Европе свирепствовали эпидемии туберкулеза, то в сокращении численности населения тоже винили вампиров?
– Фил умер не от туберкулеза, – сказал Саймон.
– Он был съеден, а в старину часто говорили, что человека съела чахотка.
Саймон присел на краешек стола и нервно забарабанил пальцами по монитору.
– И вы понимаете, – добавил Джек, – что туберкулез лежит весьма далеко от двух дырок в горле.
Никто не проронил ни слова. Джек сделал глубокий вдох и продолжил:
– Если бы ты жил в Германии в семнадцатом веке и рассказал бы о том, что случилось с Филом, и о том, что произошло сегодня, никто бы не усомнился, что здесь замешан вампир.
– Это самый странный вампир, какого я когда-либо видел, – сказал Ли.
– А когда ты в последний раз видел вампиров? – парировал Джек. – Я хочу лишь сказать, что исчезновение Фила подходит под определение «съели»; и если туберкулез может послужить основой мифа о двух дырках в шее, то почему бы и случай с Филом не приписать действиям вампира?
– Ладно, Джек, я понял твою мысль, – сказал Саймон.
– Но ты все еще в это не веришь.
– Я просто не знаю, что и думать.
– Двадцать лет назад пропал Малыш Тони. Никто даже не почесался. Вы представляете, сколько людей пропадает в этом городе ежегодно? Слишком много, чтобы уследить за всеми. Таких людей, которые присутствуют сейчас здесь. Таких, как Мартин, как Конни, людей, на которых всем наплевать.
– Пошел бы ты… – тихо сказала Конни.
Ли печально улыбнулся Джеку. Лицо у него как-то сразу осунулось:
– Довольно зловещую картинку ты рисуешь нам, Джек.
– Прошло двадцать лет, – напомнил Джек.
– Это если связать то, что случилось тогда с тем, что происходит теперь.
– Да, если связать. И я провожу параллель между этими событиями, Саймон. Только два случая, о которых мы с вами знаем, а сколько их было еще за двадцать лет? Кто-то или что-то там, снаружи, питается людьми, до которых никому нет дела.
– Ну и что же нам делать? – спросил Ли, облокотившись на стол. – Допустим, ты прав, и это вампир. Господи! Но допустим. И что же нам делать? Я всадил в эту тварь шесть пуль, а ей хоть бы что. И я не собираюсь завтра ночью опять патрулировать. Черта с два. На меня не рассчитывайте.
Джек откинулся на спинку кресла.
– Вы и так уже многое сделали, – сказал он. – Оно знает, что мы знаем о его существовании, и это хорошо. Этого может оказаться вполне достаточно. Теперь ход за ним. Будем надеяться, оно перестанет нападать на людей.
– А если не перестанет? – спросил Саймон.
– Тогда, я думаю, нам придется с ним сразиться, – ответил Джек.
– Сразиться? – словно не веря своим ушам, переспросил Ли. – Ты что, не слышал, что я сказал? Шесть пуль, и ничего. Придется найти другое оружие.
– Да, придется найти другое оружие.
Пока Бекки и Джек что-то обсуждали друг с другом, Саймон и остальные приканчивали бутылку. Кабинет Джека наполнился сизым дымом от сигарет, которые курили Конни и Ли. Бобби и Ронни, обнявшись, сидели на полу у стены. Ронни выглядела гораздо лучше, чем когда они только сюда приехали. Затем Бекки ознакомила всех с планом действий. Завтра они с Джеком свяжутся с каждой ночлежкой, с каждой миссией Армии Спасения и попытаются убрать с улицы всех бродяг, по крайней мере на несколько дней. Еще они собирались выпустить листовки. Текст был простой:
– Это был не вампир, – наконец сказал Саймон.
– Откуда ты знаешь? – спросил Джек.
– А как выглядят вампиры? – задал Саймон встречный вопрос.
– Вы его видели, – сказал Джек.
– Я же говорил вам, старый пройдоха что-то знает, – с отвращением проговорил Ли.
– Что все это значит, Джек? – спросила Бекки.
– Боюсь, мистер Чэндлер прав. Я действительно кое-что знаю.
Саймон окинул взглядом всех присутствующих. На их лицах не было ни легковерия, ни скептицизма.
– Кто бы это ни был, – сказала Вероника, – это не человек.
– Так что же произошло? – снова спросил Джек.
– Сначала объясни, при чем тут вампиры, – потребовал Ли.
– Пожалуйста, расскажите мне, что произошло. Обещаю потом рассказать вам все, что известно мне.
Мартин прислонился к стене рядом с дверью:
– Ну, мы вошли в переулок за этим, как сказал Ли, странным типом с большой тенью. Только этот тип оказался не странным, а страшным, прямо мурашки по телу бегали.
– Тень и вправду была большой, – сказала Бекки. – Она перегородила весь переулок. Стало очень темно.
– Еще у него были крылья, он хотел накрыть меня ими.
– Мы спугнули его, и он убежал. Но это стоило нам больших трудов. Я выстрелил в это адское отродье шесть раз. И знаю, что не промахнулся. Мишень была слишком большая, чтобы промахнуться, но с таким же успехом в него можно было бы плевать.
Джек кивнул, сделал глубокий вдох, надул щеки и медленно выпустил воздух.
– Не похоже все это на вампиров, – сказал Мартин. – Вампиры! Вот дерьмо, да что вы несете?
Ронни резко повернулась к нему:
– У тебя есть другое объяснение?
Мартина смутила ее злость, и он лишь молча покачал головой.
– У меня тоже нет других объяснений, – сказала Ронни.
Ли смерил Джека жестким взглядом:
– Если ты думал, что это вампир, так какого же черта послал нас на улицу с одними рациями?
И снова Джек глубоко вдохнул, как будто ему не хватало воздуха:
– Я не знал, как мне быть. Если бы я поделился с вами своими подозрениями, вы ни за что бы не пошли патрулировать. А я считал, что вы сослужите людям хорошую службу, если пойдете.
– Оно едва не схватило Ронни, – тихо сказала Бекки.
– Мне очень жаль, что так получилось, – опустив глаза, сказал Джек.
– Все равно не могу поверить, что это вампир. Я, конечно, вампиров не видел, зато кое-что слышал. У него не было никаких клыков. Ничего похожего на Кристофера Ли или Джорджа Гамильтона. В этой твари не было ничего утонченного, романтичного, ничего, о чем пишут в книгах. Оно просто наводило ужас.
– Я хочу дать вам кое-что послушать, – сказал Джек. Он повернулся и, порывшись в одном из своих– шкафов, вытащил диктофон. Он положил его перед собой на стол и посмотрел на Саймона. – Я сделал эту запись двадцать дет тому назад. Слушайте, – и включил диктофон.
Саймон слушал очень внимательно. Остальные сгрудились у него за спиной и тоже старались не пропустить ни слова. Слушая эти шелестящие голоса, Саймон почувствовал, что покрывается холодным потом.
«Он его ел».
«Он ел Тони?»
«Как будто всасывал».
«Куда всасывал?»
«В себя».
Саймон посмотрел на Джека. Тот сидел, опустив голову и прикрыв глаза рукой. Голоса на пленке звучали как-то нереально, почти призрачно.
«Если это был не человек, то кто же?»
«Вампир».
Джек выключил диктофон и, подняв голову, обвел всех внимательным взглядом. Оказалось, что, слушая, все как один затаили дыхание. Потом все дружно сделали вдох.
– Не правда ли, знакомая история? – сказал Джек.
– Точь-в-точь то, что видел Саймон, – согласился Ли.
– Хотите прослушать еще раз? – спросил Джек.
– Нет! – за всех ответил Саймон.
– Так вот, Пит Ти двадцать лет назад сказал мне то, что я говорю вам сегодня. Тогда я ему не поверил. Сейчас я не вижу для этого препятствий.
– Это был не вампир, – снова повторил Саймон, хотя сам чувствовал, что говорит это больше из упрямства, чем из уверенности.
– Тогда кто? – спросил Джек.
– Когда он ел Фила, он просто завернул его в свою кожу. У него не было клыков, и он не кусал Фила в шею. Это было как большая простыня из кожи.
– Крылья, – тихо сказала Ронни.
– Черные крылья ночи обнимают нас, как руки любовника, – начал декламировать Бобби.
– Заткнись, – посоветовал ему Ли.
– Оно просто… – начал Саймон и замолчал.
– Что «просто»? – спросил Джек.
– Просто обернуло его в свою кожу. И все.
– А потом прожевало и выплюнуло, – сказал Джек.
– Нет, осталась только вода.
– От Фила осталась одна вода? – переспросил Мартин так, словно впервые слышал об этом.
– Так что же это было? – продолжал настаивать Джек.
– Ты что, Джек, хочешь сказать, что Фил тоже стал вампиром и сейчас где-нибудь бродит? Ведь после укуса вампира жертва возвращается к жизни и сама становится вампиром?
– Старый миф придется подредактировать, – ответил Джек. Он взял со стола бутылку виски и сделал большой глоток. – Тогда, двадцать лет назад, я пошел с Питом Ти искать Малыша Тони. Все поиски были напрасны. Пит оказался прав. Полиции было наплевать, и с тех пор ничего не изменилось.
– Но вампир… – Голос Бекки звучал недоверчиво.
– Позвольте мне кое-что рассказать вам о вампирах, – сказал Джек.
– Ты много о них читал? – поинтересовался Саймон.
– Да. После того случая с Питом Ти я заинтересовался этой темой. На некоторое время. Выслушайте меня.
– Я слушаю, – сказал Саймон и оглянулся на остальных. Все тоже приготовились слушать.
– Большинство мифов имеют под собой основу в реальных событиях, – начал Джек. – Миф о вампирах очень древний. Очень. Он родился отнюдь не в семнадцатом – восемнадцатом веках в Европе. Ему по меньшей мере две-три тысячи лет.
– Ближе к делу, Джек, – перебил его Ли.
– В прошлом многие естественные явления приписывали вампирам. Знаете ли вы, что когда в Европе свирепствовали эпидемии туберкулеза, то в сокращении численности населения тоже винили вампиров?
– Фил умер не от туберкулеза, – сказал Саймон.
– Он был съеден, а в старину часто говорили, что человека съела чахотка.
Саймон присел на краешек стола и нервно забарабанил пальцами по монитору.
– И вы понимаете, – добавил Джек, – что туберкулез лежит весьма далеко от двух дырок в горле.
Никто не проронил ни слова. Джек сделал глубокий вдох и продолжил:
– Если бы ты жил в Германии в семнадцатом веке и рассказал бы о том, что случилось с Филом, и о том, что произошло сегодня, никто бы не усомнился, что здесь замешан вампир.
– Это самый странный вампир, какого я когда-либо видел, – сказал Ли.
– А когда ты в последний раз видел вампиров? – парировал Джек. – Я хочу лишь сказать, что исчезновение Фила подходит под определение «съели»; и если туберкулез может послужить основой мифа о двух дырках в шее, то почему бы и случай с Филом не приписать действиям вампира?
– Ладно, Джек, я понял твою мысль, – сказал Саймон.
– Но ты все еще в это не веришь.
– Я просто не знаю, что и думать.
– Двадцать лет назад пропал Малыш Тони. Никто даже не почесался. Вы представляете, сколько людей пропадает в этом городе ежегодно? Слишком много, чтобы уследить за всеми. Таких людей, которые присутствуют сейчас здесь. Таких, как Мартин, как Конни, людей, на которых всем наплевать.
– Пошел бы ты… – тихо сказала Конни.
Ли печально улыбнулся Джеку. Лицо у него как-то сразу осунулось:
– Довольно зловещую картинку ты рисуешь нам, Джек.
– Прошло двадцать лет, – напомнил Джек.
– Это если связать то, что случилось тогда с тем, что происходит теперь.
– Да, если связать. И я провожу параллель между этими событиями, Саймон. Только два случая, о которых мы с вами знаем, а сколько их было еще за двадцать лет? Кто-то или что-то там, снаружи, питается людьми, до которых никому нет дела.
– Ну и что же нам делать? – спросил Ли, облокотившись на стол. – Допустим, ты прав, и это вампир. Господи! Но допустим. И что же нам делать? Я всадил в эту тварь шесть пуль, а ей хоть бы что. И я не собираюсь завтра ночью опять патрулировать. Черта с два. На меня не рассчитывайте.
Джек откинулся на спинку кресла.
– Вы и так уже многое сделали, – сказал он. – Оно знает, что мы знаем о его существовании, и это хорошо. Этого может оказаться вполне достаточно. Теперь ход за ним. Будем надеяться, оно перестанет нападать на людей.
– А если не перестанет? – спросил Саймон.
– Тогда, я думаю, нам придется с ним сразиться, – ответил Джек.
– Сразиться? – словно не веря своим ушам, переспросил Ли. – Ты что, не слышал, что я сказал? Шесть пуль, и ничего. Придется найти другое оружие.
– Да, придется найти другое оружие.
Пока Бекки и Джек что-то обсуждали друг с другом, Саймон и остальные приканчивали бутылку. Кабинет Джека наполнился сизым дымом от сигарет, которые курили Конни и Ли. Бобби и Ронни, обнявшись, сидели на полу у стены. Ронни выглядела гораздо лучше, чем когда они только сюда приехали. Затем Бекки ознакомила всех с планом действий. Завтра они с Джеком свяжутся с каждой ночлежкой, с каждой миссией Армии Спасения и попытаются убрать с улицы всех бродяг, по крайней мере на несколько дней. Еще они собирались выпустить листовки. Текст был простой: