Страница:
Катрин Коломбо опустилась на ступеньку лестницы и закрыла лицо ладонями.
– Где он? – снова спросил ее Саймон.
Она сделала глубокий вдох и посмотрела на него.
– Наверху, – сказала она.
Но едва Саймон шагнул на первую ступеньку лестницы, она остановила его. Сейчас она выглядела вполне по-человечески. Глаза ее были испуганными и печальными – и все-таки больше печальными, подумалось Саймону.
– Что вы хотите с ним сделать?
– Убить, – ни секунды не медля, ответил Саймон.
Она сглотнула:
– Он будет знать, что вы идете. Он всегда знает.
– Да, мы уже встречались.
Ее глаза слегка сузились.
– Он может… – Голос ее прервался, и она отвела взгляд. – Он может внушать вам различные мысли, может заставить вас совершать омерзительные поступки. Он… – Ее голос снова сорвался. Она покачала головой. – Я всегда знала, что с ним что-то не так.
– Да, я понимаю. Вам лучше уехать отсюда. И на вашем месте я больше не стал бы сюда возвращаться.
Катрин Коломбо кивнула, встала со ступеньки и поправила пиджак. Потом снова кивнула, как бы ободряя себя, и пошла к двери. У порога она остановилась, повернулась и посмотрела сначала на Саймона, потом на Ли.
– Убейте его, – сказала она и вышла на улицу.
Ли следом за ней высунулся из двери и снова помахал остальным. Когда «БМВ» уехал. Ли вернулся в холл и подошел к Саймону.
– По-моему, парень не пользуется популярностью у своих слуг.
Саймон кивнул в знак согласия.
– Тебе страшно? – спросил он.
– Да. А тебе?
– До усрачки.
Они улыбнулись, глядя друг на друга. Саймон провел святой водой черту вдоль первой ступени лестницы. Она вспыхнула, зашипела и погасла. Саймон и Ли начали подниматься по лестнице.
Бекки проводила взглядом отъезжающий «БМВ». Женщина, севшая за руль, плакала, когда вышла из дома. Она посмотрела на Бекки глазами, полными скорби и слез, но губы ее улыбались.
Интересно, все ли она знает? Оправдывает ли она то, что мы делаем?
Бекки снова перевела взгляд на дом. Он выглядел пустым и безжизненным. Несмотря на свет на первом этаже, вид у дома был нежилой, заброшенный. Она посмотрела на окна боковой части здания. Они тоже были темными. От дома через газоны и до дальних деревьев пролегла длинная тень. Увидит ли она его, если он вылезет из окна? Поймет ли, что видит его? Сможет ли предпринять что-нибудь, если это случится? Луна в первой четверти висела над домом, как огонь маяка. Здесь, за городом, она казалась непривычно яркой. И звезды были очень крупными. Такими Бекки их еще никогда не видела. Желтое зарево далекого города было похоже на защитный купол. Ричард Карниш жил отдельно от города. Он был охотником, а город – его охотничьими угодьями. Всего лишь местом, где он питался. В течение десятилетий он охотился там, и никто об этом не подозревал.
От этих мыслей Бекки пробила дрожь. Она сделала глубокий вдох и крепче сжала крест в левой руке. Он успокаивал ее так же, как водяной пистолет в правой. Я хорошо вооружена, подумала она. Я хорошо вооружена против ночи и тьмы.
Справа от нее, в рощице, послышался какой-то шорох. Не сводя глаз с дома, она повернула голову так, чтобы боковым зрением видеть деревья. Снова шорох.
«Может, кролики?» – подумала она.
Какая-то фигура двигалась в темноте, прячась между стволами деревьев. Бекки задержала дыхание, прислушиваясь.
– Бекки!
Она резко повернулась на крик, подняла крест. Но это был Бобби. Лицо его в лунном свете было бледным, как у покойника, глаза широко раскрыты.
– В чем дело, Бобби?
– Будет лучше, если ты присоединишься к нам.
– Да что случилось?
Он кивнул в сторону деревьев. Бекки пригляделась внимательнее. Темнота словно бы шевелилась. Она медленно огляделась, и по телу у нее побежали мурашки. Повсюду шевелились, приближаясь, какие-то тени. Бекки попятилась, крепко держась за руку Бобби. У входа в дом их ждала Вероника.
– Вот опять, – тихо сказала она.
Теперь шорох стал громче. Отчетливый звук движения. Движение в траве, движение среди деревьев. Несметное количество разных тварей окружали их со всех сторон. Лунный свет отражался в их глазах, и они светились в темноте, как тысячи маленьких звездочек.
Кто на этот раз? Кошки? Собаки?
Трудно сказать.
Они знали только, что их очень много, и они приближаются.
Бобби потянул Ронни за руку, и когда она посмотрела на него, он молча показал глазами на небо. Бекки тоже посмотрела наверх. На мгновение она подумала, что он имеет в виду приближающиеся с северо-запада тучи. Неужели будет дождь? Тучи собирались у границы поместья, как черная дыра, поглощающая лунный свет. И вдруг она поняла, что чернота эта двигается слишком быстро для тучи. Она услышала отдаленный гром. Но это был вовсе не гром. Это-был шум тысяч крыльев, бьющих по воздуху.
«Чем бы они там ни были заняты, – подумала она, – лучше бы им поскорее закончить с нашим общим делом».
30
– Где он? – снова спросил ее Саймон.
Она сделала глубокий вдох и посмотрела на него.
– Наверху, – сказала она.
Но едва Саймон шагнул на первую ступеньку лестницы, она остановила его. Сейчас она выглядела вполне по-человечески. Глаза ее были испуганными и печальными – и все-таки больше печальными, подумалось Саймону.
– Что вы хотите с ним сделать?
– Убить, – ни секунды не медля, ответил Саймон.
Она сглотнула:
– Он будет знать, что вы идете. Он всегда знает.
– Да, мы уже встречались.
Ее глаза слегка сузились.
– Он может… – Голос ее прервался, и она отвела взгляд. – Он может внушать вам различные мысли, может заставить вас совершать омерзительные поступки. Он… – Ее голос снова сорвался. Она покачала головой. – Я всегда знала, что с ним что-то не так.
– Да, я понимаю. Вам лучше уехать отсюда. И на вашем месте я больше не стал бы сюда возвращаться.
Катрин Коломбо кивнула, встала со ступеньки и поправила пиджак. Потом снова кивнула, как бы ободряя себя, и пошла к двери. У порога она остановилась, повернулась и посмотрела сначала на Саймона, потом на Ли.
– Убейте его, – сказала она и вышла на улицу.
Ли следом за ней высунулся из двери и снова помахал остальным. Когда «БМВ» уехал. Ли вернулся в холл и подошел к Саймону.
– По-моему, парень не пользуется популярностью у своих слуг.
Саймон кивнул в знак согласия.
– Тебе страшно? – спросил он.
– Да. А тебе?
– До усрачки.
Они улыбнулись, глядя друг на друга. Саймон провел святой водой черту вдоль первой ступени лестницы. Она вспыхнула, зашипела и погасла. Саймон и Ли начали подниматься по лестнице.
Бекки проводила взглядом отъезжающий «БМВ». Женщина, севшая за руль, плакала, когда вышла из дома. Она посмотрела на Бекки глазами, полными скорби и слез, но губы ее улыбались.
Интересно, все ли она знает? Оправдывает ли она то, что мы делаем?
Бекки снова перевела взгляд на дом. Он выглядел пустым и безжизненным. Несмотря на свет на первом этаже, вид у дома был нежилой, заброшенный. Она посмотрела на окна боковой части здания. Они тоже были темными. От дома через газоны и до дальних деревьев пролегла длинная тень. Увидит ли она его, если он вылезет из окна? Поймет ли, что видит его? Сможет ли предпринять что-нибудь, если это случится? Луна в первой четверти висела над домом, как огонь маяка. Здесь, за городом, она казалась непривычно яркой. И звезды были очень крупными. Такими Бекки их еще никогда не видела. Желтое зарево далекого города было похоже на защитный купол. Ричард Карниш жил отдельно от города. Он был охотником, а город – его охотничьими угодьями. Всего лишь местом, где он питался. В течение десятилетий он охотился там, и никто об этом не подозревал.
От этих мыслей Бекки пробила дрожь. Она сделала глубокий вдох и крепче сжала крест в левой руке. Он успокаивал ее так же, как водяной пистолет в правой. Я хорошо вооружена, подумала она. Я хорошо вооружена против ночи и тьмы.
Справа от нее, в рощице, послышался какой-то шорох. Не сводя глаз с дома, она повернула голову так, чтобы боковым зрением видеть деревья. Снова шорох.
«Может, кролики?» – подумала она.
Какая-то фигура двигалась в темноте, прячась между стволами деревьев. Бекки задержала дыхание, прислушиваясь.
– Бекки!
Она резко повернулась на крик, подняла крест. Но это был Бобби. Лицо его в лунном свете было бледным, как у покойника, глаза широко раскрыты.
– В чем дело, Бобби?
– Будет лучше, если ты присоединишься к нам.
– Да что случилось?
Он кивнул в сторону деревьев. Бекки пригляделась внимательнее. Темнота словно бы шевелилась. Она медленно огляделась, и по телу у нее побежали мурашки. Повсюду шевелились, приближаясь, какие-то тени. Бекки попятилась, крепко держась за руку Бобби. У входа в дом их ждала Вероника.
– Вот опять, – тихо сказала она.
Теперь шорох стал громче. Отчетливый звук движения. Движение в траве, движение среди деревьев. Несметное количество разных тварей окружали их со всех сторон. Лунный свет отражался в их глазах, и они светились в темноте, как тысячи маленьких звездочек.
Кто на этот раз? Кошки? Собаки?
Трудно сказать.
Они знали только, что их очень много, и они приближаются.
Бобби потянул Ронни за руку, и когда она посмотрела на него, он молча показал глазами на небо. Бекки тоже посмотрела наверх. На мгновение она подумала, что он имеет в виду приближающиеся с северо-запада тучи. Неужели будет дождь? Тучи собирались у границы поместья, как черная дыра, поглощающая лунный свет. И вдруг она поняла, что чернота эта двигается слишком быстро для тучи. Она услышала отдаленный гром. Но это был вовсе не гром. Это-был шум тысяч крыльев, бьющих по воздуху.
«Чем бы они там ни были заняты, – подумала она, – лучше бы им поскорее закончить с нашим общим делом».
30
Ричард Карниш их ждал.
Его дом – его крепость, подумал Саймон. Или зоопарк, созданный, чтобы держать существ разного вида отдельно друг от друга. Ричарда Карниша и тех людей, которые на него работали. Людей, которые нужны были ему для имитации нормальной человеческой жизни. Таких, как Эдвард, как Катрин Коломбо… А может, и еще других.
Длинный коридор на втором этаже шел по всему периметру здания. От него отходил другой коридор, ведущий в центральную часть дома, во внутренний дом, и дверь туда была очень похожа на парадную дверь внизу. Дом внутри дома. Логово Карниша.
Красный плюшевый ковер кончался у начала коридора во внутренний дом, и до самой двери пол был паркетным. Чтобы слышать приближение непрошеных посетителей, да и вообще любых посетителей.
Саймон и Ли шли медленно и осторожно, но их шаги все равно звучали очень громко, гулким эхом отражаясь от стен и потолка. Саймон морщился и щурил глаза всякий раз, когда его каблук опускался на пол. По стенам висели матовые лампы, дающие света не больше, чем свечи в праздничном пироге, только что не мерцали. У двери в конце коридора они остановились. Саймон сделал глубокий вдох, вытянул перед собой руку с крестом, открыл дверь. Они оказались в прихожей, из которой вели три двери. Две были открыты.
Справа была темная гостиная, а впереди, должно быть, ванная комната.
Дверь слева была закрыта.
– Я здесь, – донесся голос из-за нее.
Саймон посмотрел на дверь, потом перевел взгляд на Ли.
– Что за чертовщина? – пробормотал Ли.
– Если вы намерены войти, пожалуйста, уберите кресты. Иначе наш разговор получится весьма неприятным.
Ли резко мотнул головой из стороны в сторону. Саймон дотронулся до его руки и кивнул. Он сунул руку с крестом в карман, но пальцев не разжал. В другой руке он держал наготове водяной пистолет. Подождав, пока Ли не сделает то же самое, Саймон открыл дверь.
Это был его кабинет. Вдоль стен стояли книжные стеллажи, а в центре, прямо напротив двери, возвышался стол, за которым, откинувшись в кресле и положив руки на колени, сидел Ричард Карниш. Он выглядел как любой другой преуспевающий и состоятельный бизнесмен. Седые, безукоризненно уложенные волосы, худое продолговатое лицо с резкими чертами. Длинный, почти крючковатый нос. И только его глаза были такими же, какими их запомнил Саймон. Те же глаза, которые он видел неделю назад над беззвучно кричащим Филом. Те же глаза, которые он видел сегодня над Джеком. «Интересно, – подумал Саймон, – эти ли глаза видел Джек Холден двадцать лет назад?»
«Это не человек, – напомнил он себе. – Это чудовище».
– Эдвард и мисс Коломбо уехали, не так ли? – сказал Карниш.
Саймон кивнул и медленно стал продвигаться к левому краю стола. Ли двигался к правому. Карнишу было непросто держать в поле зрения их обоих.
– Кто ты? Пит Ти? – спросил Саймон.
– А, вы раскрыли мою маленькую уловку. Пожалуйста, уберите свои пистолеты. В них нет необходимости.
– Давай прикончим его, Саймон, – не выдержал Ли.
– Я бы на вашем месте не стал так торопиться. Святая вода причиняет мне сильную боль, но она не в состоянии меня убить. Я знаю, что у вас припасены и другие средства, но и у меня есть неплохие шансы одержать победу. На вашем месте я бы не стал рисковать. Я хочу всего лишь поговорить с вами.
– Подожди, Ли. Пусть расскажет, кто он такой.
– Вы и так знаете. Двадцать лет назад я был для вашего друга Питом Ти. Мне была нужна его помощь. Я не все, кстати, выдумал. Пит Ти и Малыш Тони существовали на самом деле.
– Ты их убил?
– Да. И Пит Ти на самом деле видел, как умер Малыш Тони. Я же говорю, это была не совсем ложь.
– Ричард Карниш – твое, настоящее имя?
– Это имя я ношу уже больше пятидесяти лет.
– Саймон, он крутит нам мозги. Он убил Мартина, он убил Джека, он убил Фила. Всю свою жизнь он только и делал, что убивал. Давай не будем тянуть и сделаем то, для чего мы пришли.
– Чего ты хочешь? – спросил Саймон у Карниша.
– Я как раз собирался спросить у вас то же самое, Саймон.
Когда Саймон услышал свое имя из уст Карниша, волосы зашевелились у него на голове. Эта тварь уже прокралась в его разум. Может быть, она уже знает о нем больше, чем он сам.
– Мы знаем, кто ты, – сказал Саймон.
– И кто же?
– Вампир!
– Вы уверены?
– Вполне. И намерены тебя остановить.
– Под словом «остановить» вы подразумеваете «уничтожить»?
– Да.
– Так ли это необходимо?
– Думаю, да.
– Но почему?
– Ты убил моих друзей.
– Я весьма сожалею об этом, – сказал Карниш. – Если бы я знал, что Фил твой друг, я бы не стал его трогать.
Это заявление лишило Саймона осторожности. Саймон чувствовал, что Карниш не хитрит, что он говорит правду, и действительно не тронул бы Фила.
– Ты убил Мартина и Джека.
– Но я защищался, а они на меня нападали. Вы все травили меня.
– Ради Бога, Саймон, перестань его слушать! – вскричал Ли.
– Не в моих правилах убивать тех, кого будут искать, – сказал Карниш, сосредоточив все внимание на Саймоне. – На самом деле я очень застенчив и скромен.
Саймон усмехнулся:
– Ты убиваешь людей! – сказал он. – Ты их ешь!
– Я этого не отрицаю. Но каких людей, Саймон? Теx, кто и так yжe почти умер. Тех, кто пал так низко, что уже не может принести обществу никакой пользы.
Саймон потряс головой:
– Так что же ты такое?
– Вы же уже знаете это.
– И это правда?
– могу ли я вас переубедить? Думаю, нет. Я очень похож на того, кем вы меня считаете, хотя описание не совсем точное. Впрочем, я сам о себе думаю так же.
– Тогда почему мы должны оставить тебя в живых?
– Потому что я не представляю для вас никакой угрозы.
И снова слова Карниша показались Саймону вполне разумными. Он снова поверил ему.
– И что же ты нам предлагаешь? – спросил Саймон.
– Я предлагаю вам оставить меня в покое, – не раздумывая, ответил Карниш.
– Чтобы ты снова принялся убивать?
– Я исчезну. Я уеду очень далеко, и вы больше никогда меня не увидите и не услышите обо мне.
Саймон покачал головой:
– Ты снова начнешь убивать.
– Ну и что? Каждый день в мире умирают сотни, тысячи людей. Погибают в катастроофах, от голода, от болезней. Я убиваю, чтобы утолить голод.
– Ты убиваешь ЛЮДЕЙ.
– Как многие, – пожал плечами Карниш.
– Каким образом ты собираешься исчезнуть? – спросил Саймон.
– В задней комнате для меня приготовлен контейнер, в котором я благополучно смогу добраться до места назначения.
– Гроб?
– Да, если вам нравится такое название.
– Я не могу позволить тебе уехать и снова начать убивать.
– Как мне убедить вас меня отпустить?
Саймон не ответил. Карниш в упор смотрел на него. Взгляд его черных глаз, казалось, пронзал Саймона насквозь. Обеспокоенный этим пристальным взглядом, Саймон поудобнее перехватил пистолет, готовый стрелятъ при малейшем намеке на вторжение в его сознание.
– Назовите цену моей свободы.
– Мы пришли сюда не для того, чтобы торговаться.
– Миллион долларов?
– Нет!
– Пять миллионов? Десять миллионов? Пятьдесят миллионов? Сто миллионов? Подумай, Саймон, какие возможности открываются с такими деньгами. Сто миллионов! Сколько добра ты сделаешь людям! Оно сведет на нет любое зло, которое могу причинить я. Ты cможешь многое изменить в этом мире.
Эта цифра подействовала на Саймона словно наркотик. Сто миллионов долларов! Непроизвольно он стал считать количество нулей, и у него даже голова закружилась.
Карниш быстро поднял правую руку, но Саймон инстинктивно среагировал на это движение. Он вскинул пистолет и нажал курок. Струя святой воды превратилась в огонь, пролетев мимо Карниша. Саймон не попал в него, и она, ударившись в окно, рассыпалась дождем сверкающих золотом капель.
Карниш отдернул руку и вскрикнул Когда Саймон навел пистолет нa него, он вжался в кресло и поднял руку, защищая лицо.
– Пожалуйста, не надо. Я просто хотел взять ручку.
Он медленно протянул руку и взял лежавшую на столе ручку.
– Я выпишу вам чек.
– Не надо. Мне не нужны твои деньги.
Карниш отложил ручку и с интересом посмотрел на Саймона.
– Похоже, мой юный друг, мы зашли в тупик.
– Я могу убить тебя прямо сейчас.
– Ты можешь попробовать. Сейчас невозможно с уверенностью сказать, получится у тебя или нет. Вы можете причинить мне сильную боль, я этого не отрицаю. Но теперь мне некуда больше бежать. Вы вторглись в мой дом, и мне некуда скрыться. Вы приперли меня к стенке, и я буду вынужден драться до конца.
Саймон сделал глубокий вдох.
– Если я тебя отпущу, куда ты отправишься?
– Было бы очень глупо с моей стороны сказать вам об этом. Мне вовсе не хочется, чтобы вы начали все сначала. Mогy сказать только, что в другую страну.
Саймон вдруг поймал себя на том, что медленно кивает, соглашаясь, а рука с водяным пистолетом опускается все ниже и ниже. И тут краем глаза он увидел, что Ли повернулся к нему и поднял руку. Через мгновение Саймон уже смотрел в черное дуло револьвера. Лицо Ли побагровело от напряжения, на лбу и на висках у него, как веревки, выступили вены. На шее напряглись все сухожилия, и она стала похожа на ствол очень старого красного дерева. Глаза были распахнуты в ужасе, а зубы сжались так сильно, что Саймон слышал, как трескается эмаль.
– Не делай этого, Ли, – сказал он.
Борьба, происходившая внутри Ли, как в зеркале отражалась на его лице. От напряжения подбородок его задрался вверх, кожа натянулась так, что, казалось, она вот-вот лопнет. Карниш был в нем, контролировал его, навязывал ему свою волю.
– Он в твоем сознании, Ли. Сопротивляйся изо всех сил.
Палец Ли на курке напрягся. Саймон облился холодным потом.
– Впрочем, платить вам деньги представляется мне ошибочным, – сказал Карниш неожиданно мягким голосом. – Я могу вас просто убить. В конце концов вы вломились ко мне домой, нарушив таким образом право частной собственности. Что ты об этом думаешь, Саймон?
– Ли.
Ли приставил револьвер к лицу Саймона. Холодная сталь ствола уперлась в его верхнюю губу, а мушка защекотала нос.
– Саймон, – с невероятным усилием проговорил Ли. – Он во мне. Он…
Глаза его закатились. Рука, державшая револьвер, задрожала. Кадык ходил вверх и вниз, словно Ли пытался проглотить острый осколок стекла. Свободной рукой он схватил сумку с оружием Саймона и так сильно дернул, что оторвался ремень. Ли швырнул сумку через комнату, и она, стукнувшись о стеллаж с книгами, упала на пол.
– Саймон. – прошептал Ли.
– А теперь святую воду, – со значением и очень тихо сказал Карниш.
Ли вырвал у Саймона водяной пистолет и бросил его вслед за сумкой. Затем отобрал у него деревянный крест. Карниш удовлетворенно зарычал, когда крест отправился вслед за сумкой и пистолетом.
– Спасибо, Ли, – сказал Карниш. – Ты мне больше не нужен.
Ли отошел от Саймона и дрожащей рукой опустил револьвер.
– Ты… ублюдок – пробормотал он, брызгая слюной.
Потом он медленно, словно протискивался сквозь очень узкую щель, повернулся к Карнишу. Жилы на его висках чуть не лопались от напряжения. Было видно, что он сражается с очень мощной силой внутри себя. Саймон сделал попытку повернуться, но не смог даже пошевелиться. У него было такое ощущение, будто у него перелом позвоночника. Он перестал чувствовать собственное тело. Каким-то образом Карниш проник и в его сознание.
Ли отчаянно боролся с волей сидящего за столом существа, но явно проигрывал эту схватку. Медленно, как механическая игрушка с иссякшим заводом, он направил револьвер в сторону Карниша. Саймон ничем не мог ему помочь. Он лишь глядел на палец Ли, пытаясь мысленно заставить его нажать на курок, заставить его сбросить с себя оцепенение, которое напустил на него Карниш.
Внезапно он сообразил, что единственный способ помочь Ли – это самому вступить в борьбу с Карнишем. Заставить того разделить свою силу на двоих.
Саймон с усилием повернул голову к Карнишу и уставился ему прямо в глаза. Собрав всю свою волю, он приказал себе поднять руку. «Поднимись, – твердил он ей мысленно. – Поднимись, поднимись».
Карниш стрельнул глазами на Саймона. Всего на мгновение он отвел взгляд от Ли. Всего на миг, но это означало, что теперь он борется уже с двумя людьми. И для Ли этого оказалось достаточно.
Выстрел прозвучал словно взрыв, и пламя вырвалось из ствола револьвера. Пуля ударила Карниша прямо в нос. На этом месте образовалась дыра, а из затылка брызнула черная жидкость. На мгновение лицо Карниша отразило неподдельное изумление.
– Чтоб ты сдох! – выкрикнул Ли.
И тут Карниш отпустил Саймона и всю свою волю обрушил на Ли. Саймон понял, что сейчас произойдет. Ли удивленно смотрел, как его рука поворачивается и прижимает револьвер к его левому глазу. Он открыл рот и хотел закричать, но тут его палец нажал на спуск.
Там, где был глаз, открылся дымящийся, зияющий провал, а от затылка в розовых брызгах отвалился кусок черепа величиной с кулак. Палец конвульсивно дернулся еще раз, и вторым выстрелом Ли снес себе всю верхнюю часть головы. Фонтан крови ударил в потолок и красным дождем оросил стены и пол.
Карниш удовлетворенно кивнул. Его рана уже затянулась. Он с холодной улыбкой повернулся к Саймону.
Саймон был свободен от контроля Карниша около двух секунд, но не сделал ничего, чтобы изменить ситуацию. Он, как зачарованный, следил, как сопротивляется Ли. Мысль от том, что надо действовать, пришла ему в голову только тогда, когда Карниш снова повернулся к нему, но было уже поздно. Чужая воля вновь лишила его возможности пошевелиться, сдвинуться с места.
Карниш встал, обошел стол и подошел к Саймону. Он улыбался, черты его лица смягчились, оно стало округлым и с виду напоминало кусок сдобного теста.
– Эх, Саймон, Саймон, – сказал Карниш. – Простак Саймон.
Голос его стал таким же мягким, как и лицо, почти детским. Это был голос матери, укладывающей своего ребенка спать, голос любовника, нежный, ласкающий. Саймон невольно вспомнил о Бекки.
Черный костюм Карниша заструился, будто был сделан из дыма, побледнел и словно впитался в тело хозяина. То, что теперь видел Саймон, выглядело как простыня, висящая на жердях. Тоненькие руки протянулись к Саймону, словно хотели его обнять. Но на полпути они выгнулись внутрь. Длинные бледные пальцы углубились в живот, и он с влажным чавкающим звуком раскрылся от подбородка до паха. Пальцы продолжали тянуть плоть в стороны, разворачивая ее как крылья гигантской бледной летучей мыши. Внутри блестели бесчисленные зубы, острые как иголки. Казалось, они торчат из свежей раны.
Карниш шагнул вперед, и Саймона окутал тошнотворный запах разложения. Перед глазами встал образ гниющего трупа.
– Подойди к окну, – сказал Карниш. – Посмотри вниз.
Как марионетка, Саймон послушно подошел к окну. Карниш встал у него за спиной, и Саймон почувствовал влажное тепло, когда Карниш обернул вокруг него одну руку. Сотни уколов обожгли его спину и плечи, но он даже не пошевелился. Он просто не мог этого сделать.
Карниш раздвинул портьеры. Внизу, прижавшись друг к другу, стояли Бекки, Бобби и Ронни. А над ними описывали круги тысячи птиц.
– Птицы не тронут их, Саймон, – сказал Карниш. – Кто из них тебе меньше всего по душе?
Саймон пытался пошевелить губами, пытался ударить в окно, разбить его, чтобы хоть как-то предупредить друзей, но не мог двинуть и пальцем.
– Бекки? – продолжал тем временем Карниш. – Нет, она ведь твоя любовница.
Саймон застонал.
– Тогда, может быть, Ронни? Нет, у тебя для нее все еще осталось в сердце теплое местечко, не так ли? А Бекки знает об этом?
– Прошу тебя, – сумел выдавить Саймон.
– Значит, Бобби, – мягким голосом произнес Карниш. – Поэт.
Внизу Бобби отделился от Бекки и Ронни, как будто его толкнули в спину. Он огляделся, потом посмотрел на дом. В глазах его застыл ужас. Бобби открыл сумку и вынул оттуда кол. Отсюда, сверху, заостренный конец казался совсем неопасным. Ронни и Бекки, тревожно переглядываясь, двинулись к нему. Ронни протянула руку, словно хотела отнять у него кол.
– Прощай, Бобби, – сказал Карниш.
Бобби выпрямился, приставил острие к горлу и стал медленно наклоняться вперед. Когда угол наклона стал достаточно острым, Карниш отпустил Бобби. Бобби закричал, но крик оборвался, когда кол пропорол ему горло и сантиметров на тридцать вышел из затылка несчастного Бобби.
Ронни закричала. В ее крике было столько боли и отчаяния, что Саймон физически почувствовал их. Карниш засмеялся, словно смотрел по телевизору неплохую, но не выдающуюся комедию.
– Я оставлю Ронни и Бекки на потом, Саймон. Ты не против?
Он развернул Саймона лицом к себе. Огромные мясистые крылья обхватили его и прижали ближе к Карнишу. Саймону показалось, что он снова стал ребенком и его баюкает в своих объятиях кто-то большой и любящий. Даже выражение на лице Карниша напоминало любовь. Ненависть его была так глубока, что ее можно было спутать с любовью. Саймон почувствовал на лице дыхание Карниша:
– Теперь ты мой, Caймон.
Жгучие уколы на спине и плечах внезапно стали интенсивнее. Саймон почувствовал, как влажная горячая плоть охватывает его шею. Казалось, мягкие руки заталкивают его все глубже и глубже в раскрытое тело Карниша.
– Я могу сделать так, что это будет продолжаться вечно, – сказал Карниш. – Я могу поглотить тебя в одно мгновение, а могу пожирать медленно, как болезнь.
За его спиной заклубилась тьма, вознеслась над ним, стелясь под потолком. Через несколько секунд она заполнила всю комнату, окружила Саймона и Карниша, отгородила их от внешнего мира. Они остались вдвоем.
– Ты чувствуешь его, Саймон? Процесс поглощения?
Саймону показалось, что все его тело покрыто червями, которые вгрызаются в плоть.
– О Боже! – Саймон наконец обрел голос.
– Нет, боюсь, он здесь ни при чем, – улыбнулся Карниш. – Дай-ка я расскажу тебе, как сильно я тебя ненавижу. Расскажу, какими будут твои предсмертные муки. Знаешь ли ты, что я могу управлять твоим чувством времени? Что в эти последние мгновения я могу заставить тебя жить и страдать миллионы лет? Подумай об этом, Саймон. Миллионы лет. Или больше. В сотни раз больше. И каждый следующий год твоих страданий будет ужаснее, чем предыдущий. Ты и я, в этой непроницаемой тьме. Навечно.
Саймон чувствовал, как жесткий и холодный щуп разума Карниша рыскает в его сознании в поисках крупиц страха. Но эти цифры, которые тот вывалил на него, не имели для Саймона никакого значения. На самом деле они, наоборот, прогнали страх, который он уже начал было испытывать, и Саймон подумал: «Сукин сын даже понятия не имеет, на что идет».
Если Карниш и уловил эту мысль, то, видимо, не придал ей значения. Он продолжал смотреть на Саймона сверху вниз, как любовник. У Саймона было чувство, будто его насилуют. Он еще мог ощущать свои руки и ноги внутри тела Карниша.
Все это продолжалось так долго, что уже перестало внушать страх и сместилось на чисто физический уровень. Саймону стало интересно, сколько прошло времени. Он не мог этого сказать. Это могли быть секунды, минуты или даже часы. А может, Карниш был прав, и прошли миллионы лет, а он просто этого не заметил.
Карниш продолжал что-то говорить ему, обещая немыслимые страдания, но Саймон больше не слушал его. Он полностью сосредоточился на своих руках, ногах, ладонях. Он пошевелил правой рукой и почувствовал колющую боль, словно напоролся на внутренние зубы Карниша. Не важно. Все равно терять нечего. Он дотянулся вниз, к карману брюк. Ощущение было такое, словно он сунул руку в полуразложившийся труп. Саймон представил себе, что он в морге, роется в куче кишок в поисках чего-то, что он туда обронил. Чего-то твердого. Пальцы его нащупали металл, холодный, твердый. Он ухитрился обхватить этот предмет пальцами и крепко сжал в кулаке. Затем поворочал плечами, и горячие сосущие объятия Карниша немного ослабли.
Внезапно Саймон почувствовал, что очнулся от сна. Он посмотрел снизу вверх на Карниша. Карниш перестал говорить. Он вообще перестал что-либо делать. Он просто смотрел на Саймона глазами такими круглыми и черными, что они вполне могли сойти за космические черные дыры.
– Нет, – тихо проговорил Карниш.
Его дом – его крепость, подумал Саймон. Или зоопарк, созданный, чтобы держать существ разного вида отдельно друг от друга. Ричарда Карниша и тех людей, которые на него работали. Людей, которые нужны были ему для имитации нормальной человеческой жизни. Таких, как Эдвард, как Катрин Коломбо… А может, и еще других.
Длинный коридор на втором этаже шел по всему периметру здания. От него отходил другой коридор, ведущий в центральную часть дома, во внутренний дом, и дверь туда была очень похожа на парадную дверь внизу. Дом внутри дома. Логово Карниша.
Красный плюшевый ковер кончался у начала коридора во внутренний дом, и до самой двери пол был паркетным. Чтобы слышать приближение непрошеных посетителей, да и вообще любых посетителей.
Саймон и Ли шли медленно и осторожно, но их шаги все равно звучали очень громко, гулким эхом отражаясь от стен и потолка. Саймон морщился и щурил глаза всякий раз, когда его каблук опускался на пол. По стенам висели матовые лампы, дающие света не больше, чем свечи в праздничном пироге, только что не мерцали. У двери в конце коридора они остановились. Саймон сделал глубокий вдох, вытянул перед собой руку с крестом, открыл дверь. Они оказались в прихожей, из которой вели три двери. Две были открыты.
Справа была темная гостиная, а впереди, должно быть, ванная комната.
Дверь слева была закрыта.
– Я здесь, – донесся голос из-за нее.
Саймон посмотрел на дверь, потом перевел взгляд на Ли.
– Что за чертовщина? – пробормотал Ли.
– Если вы намерены войти, пожалуйста, уберите кресты. Иначе наш разговор получится весьма неприятным.
Ли резко мотнул головой из стороны в сторону. Саймон дотронулся до его руки и кивнул. Он сунул руку с крестом в карман, но пальцев не разжал. В другой руке он держал наготове водяной пистолет. Подождав, пока Ли не сделает то же самое, Саймон открыл дверь.
Это был его кабинет. Вдоль стен стояли книжные стеллажи, а в центре, прямо напротив двери, возвышался стол, за которым, откинувшись в кресле и положив руки на колени, сидел Ричард Карниш. Он выглядел как любой другой преуспевающий и состоятельный бизнесмен. Седые, безукоризненно уложенные волосы, худое продолговатое лицо с резкими чертами. Длинный, почти крючковатый нос. И только его глаза были такими же, какими их запомнил Саймон. Те же глаза, которые он видел неделю назад над беззвучно кричащим Филом. Те же глаза, которые он видел сегодня над Джеком. «Интересно, – подумал Саймон, – эти ли глаза видел Джек Холден двадцать лет назад?»
«Это не человек, – напомнил он себе. – Это чудовище».
– Эдвард и мисс Коломбо уехали, не так ли? – сказал Карниш.
Саймон кивнул и медленно стал продвигаться к левому краю стола. Ли двигался к правому. Карнишу было непросто держать в поле зрения их обоих.
– Кто ты? Пит Ти? – спросил Саймон.
– А, вы раскрыли мою маленькую уловку. Пожалуйста, уберите свои пистолеты. В них нет необходимости.
– Давай прикончим его, Саймон, – не выдержал Ли.
– Я бы на вашем месте не стал так торопиться. Святая вода причиняет мне сильную боль, но она не в состоянии меня убить. Я знаю, что у вас припасены и другие средства, но и у меня есть неплохие шансы одержать победу. На вашем месте я бы не стал рисковать. Я хочу всего лишь поговорить с вами.
– Подожди, Ли. Пусть расскажет, кто он такой.
– Вы и так знаете. Двадцать лет назад я был для вашего друга Питом Ти. Мне была нужна его помощь. Я не все, кстати, выдумал. Пит Ти и Малыш Тони существовали на самом деле.
– Ты их убил?
– Да. И Пит Ти на самом деле видел, как умер Малыш Тони. Я же говорю, это была не совсем ложь.
– Ричард Карниш – твое, настоящее имя?
– Это имя я ношу уже больше пятидесяти лет.
– Саймон, он крутит нам мозги. Он убил Мартина, он убил Джека, он убил Фила. Всю свою жизнь он только и делал, что убивал. Давай не будем тянуть и сделаем то, для чего мы пришли.
– Чего ты хочешь? – спросил Саймон у Карниша.
– Я как раз собирался спросить у вас то же самое, Саймон.
Когда Саймон услышал свое имя из уст Карниша, волосы зашевелились у него на голове. Эта тварь уже прокралась в его разум. Может быть, она уже знает о нем больше, чем он сам.
– Мы знаем, кто ты, – сказал Саймон.
– И кто же?
– Вампир!
– Вы уверены?
– Вполне. И намерены тебя остановить.
– Под словом «остановить» вы подразумеваете «уничтожить»?
– Да.
– Так ли это необходимо?
– Думаю, да.
– Но почему?
– Ты убил моих друзей.
– Я весьма сожалею об этом, – сказал Карниш. – Если бы я знал, что Фил твой друг, я бы не стал его трогать.
Это заявление лишило Саймона осторожности. Саймон чувствовал, что Карниш не хитрит, что он говорит правду, и действительно не тронул бы Фила.
– Ты убил Мартина и Джека.
– Но я защищался, а они на меня нападали. Вы все травили меня.
– Ради Бога, Саймон, перестань его слушать! – вскричал Ли.
– Не в моих правилах убивать тех, кого будут искать, – сказал Карниш, сосредоточив все внимание на Саймоне. – На самом деле я очень застенчив и скромен.
Саймон усмехнулся:
– Ты убиваешь людей! – сказал он. – Ты их ешь!
– Я этого не отрицаю. Но каких людей, Саймон? Теx, кто и так yжe почти умер. Тех, кто пал так низко, что уже не может принести обществу никакой пользы.
Саймон потряс головой:
– Так что же ты такое?
– Вы же уже знаете это.
– И это правда?
– могу ли я вас переубедить? Думаю, нет. Я очень похож на того, кем вы меня считаете, хотя описание не совсем точное. Впрочем, я сам о себе думаю так же.
– Тогда почему мы должны оставить тебя в живых?
– Потому что я не представляю для вас никакой угрозы.
И снова слова Карниша показались Саймону вполне разумными. Он снова поверил ему.
– И что же ты нам предлагаешь? – спросил Саймон.
– Я предлагаю вам оставить меня в покое, – не раздумывая, ответил Карниш.
– Чтобы ты снова принялся убивать?
– Я исчезну. Я уеду очень далеко, и вы больше никогда меня не увидите и не услышите обо мне.
Саймон покачал головой:
– Ты снова начнешь убивать.
– Ну и что? Каждый день в мире умирают сотни, тысячи людей. Погибают в катастроофах, от голода, от болезней. Я убиваю, чтобы утолить голод.
– Ты убиваешь ЛЮДЕЙ.
– Как многие, – пожал плечами Карниш.
– Каким образом ты собираешься исчезнуть? – спросил Саймон.
– В задней комнате для меня приготовлен контейнер, в котором я благополучно смогу добраться до места назначения.
– Гроб?
– Да, если вам нравится такое название.
– Я не могу позволить тебе уехать и снова начать убивать.
– Как мне убедить вас меня отпустить?
Саймон не ответил. Карниш в упор смотрел на него. Взгляд его черных глаз, казалось, пронзал Саймона насквозь. Обеспокоенный этим пристальным взглядом, Саймон поудобнее перехватил пистолет, готовый стрелятъ при малейшем намеке на вторжение в его сознание.
– Назовите цену моей свободы.
– Мы пришли сюда не для того, чтобы торговаться.
– Миллион долларов?
– Нет!
– Пять миллионов? Десять миллионов? Пятьдесят миллионов? Сто миллионов? Подумай, Саймон, какие возможности открываются с такими деньгами. Сто миллионов! Сколько добра ты сделаешь людям! Оно сведет на нет любое зло, которое могу причинить я. Ты cможешь многое изменить в этом мире.
Эта цифра подействовала на Саймона словно наркотик. Сто миллионов долларов! Непроизвольно он стал считать количество нулей, и у него даже голова закружилась.
Карниш быстро поднял правую руку, но Саймон инстинктивно среагировал на это движение. Он вскинул пистолет и нажал курок. Струя святой воды превратилась в огонь, пролетев мимо Карниша. Саймон не попал в него, и она, ударившись в окно, рассыпалась дождем сверкающих золотом капель.
Карниш отдернул руку и вскрикнул Когда Саймон навел пистолет нa него, он вжался в кресло и поднял руку, защищая лицо.
– Пожалуйста, не надо. Я просто хотел взять ручку.
Он медленно протянул руку и взял лежавшую на столе ручку.
– Я выпишу вам чек.
– Не надо. Мне не нужны твои деньги.
Карниш отложил ручку и с интересом посмотрел на Саймона.
– Похоже, мой юный друг, мы зашли в тупик.
– Я могу убить тебя прямо сейчас.
– Ты можешь попробовать. Сейчас невозможно с уверенностью сказать, получится у тебя или нет. Вы можете причинить мне сильную боль, я этого не отрицаю. Но теперь мне некуда больше бежать. Вы вторглись в мой дом, и мне некуда скрыться. Вы приперли меня к стенке, и я буду вынужден драться до конца.
Саймон сделал глубокий вдох.
– Если я тебя отпущу, куда ты отправишься?
– Было бы очень глупо с моей стороны сказать вам об этом. Мне вовсе не хочется, чтобы вы начали все сначала. Mогy сказать только, что в другую страну.
Саймон вдруг поймал себя на том, что медленно кивает, соглашаясь, а рука с водяным пистолетом опускается все ниже и ниже. И тут краем глаза он увидел, что Ли повернулся к нему и поднял руку. Через мгновение Саймон уже смотрел в черное дуло револьвера. Лицо Ли побагровело от напряжения, на лбу и на висках у него, как веревки, выступили вены. На шее напряглись все сухожилия, и она стала похожа на ствол очень старого красного дерева. Глаза были распахнуты в ужасе, а зубы сжались так сильно, что Саймон слышал, как трескается эмаль.
– Не делай этого, Ли, – сказал он.
Борьба, происходившая внутри Ли, как в зеркале отражалась на его лице. От напряжения подбородок его задрался вверх, кожа натянулась так, что, казалось, она вот-вот лопнет. Карниш был в нем, контролировал его, навязывал ему свою волю.
– Он в твоем сознании, Ли. Сопротивляйся изо всех сил.
Палец Ли на курке напрягся. Саймон облился холодным потом.
– Впрочем, платить вам деньги представляется мне ошибочным, – сказал Карниш неожиданно мягким голосом. – Я могу вас просто убить. В конце концов вы вломились ко мне домой, нарушив таким образом право частной собственности. Что ты об этом думаешь, Саймон?
– Ли.
Ли приставил револьвер к лицу Саймона. Холодная сталь ствола уперлась в его верхнюю губу, а мушка защекотала нос.
– Саймон, – с невероятным усилием проговорил Ли. – Он во мне. Он…
Глаза его закатились. Рука, державшая револьвер, задрожала. Кадык ходил вверх и вниз, словно Ли пытался проглотить острый осколок стекла. Свободной рукой он схватил сумку с оружием Саймона и так сильно дернул, что оторвался ремень. Ли швырнул сумку через комнату, и она, стукнувшись о стеллаж с книгами, упала на пол.
– Саймон. – прошептал Ли.
– А теперь святую воду, – со значением и очень тихо сказал Карниш.
Ли вырвал у Саймона водяной пистолет и бросил его вслед за сумкой. Затем отобрал у него деревянный крест. Карниш удовлетворенно зарычал, когда крест отправился вслед за сумкой и пистолетом.
– Спасибо, Ли, – сказал Карниш. – Ты мне больше не нужен.
Ли отошел от Саймона и дрожащей рукой опустил револьвер.
– Ты… ублюдок – пробормотал он, брызгая слюной.
Потом он медленно, словно протискивался сквозь очень узкую щель, повернулся к Карнишу. Жилы на его висках чуть не лопались от напряжения. Было видно, что он сражается с очень мощной силой внутри себя. Саймон сделал попытку повернуться, но не смог даже пошевелиться. У него было такое ощущение, будто у него перелом позвоночника. Он перестал чувствовать собственное тело. Каким-то образом Карниш проник и в его сознание.
Ли отчаянно боролся с волей сидящего за столом существа, но явно проигрывал эту схватку. Медленно, как механическая игрушка с иссякшим заводом, он направил револьвер в сторону Карниша. Саймон ничем не мог ему помочь. Он лишь глядел на палец Ли, пытаясь мысленно заставить его нажать на курок, заставить его сбросить с себя оцепенение, которое напустил на него Карниш.
Внезапно он сообразил, что единственный способ помочь Ли – это самому вступить в борьбу с Карнишем. Заставить того разделить свою силу на двоих.
Саймон с усилием повернул голову к Карнишу и уставился ему прямо в глаза. Собрав всю свою волю, он приказал себе поднять руку. «Поднимись, – твердил он ей мысленно. – Поднимись, поднимись».
Карниш стрельнул глазами на Саймона. Всего на мгновение он отвел взгляд от Ли. Всего на миг, но это означало, что теперь он борется уже с двумя людьми. И для Ли этого оказалось достаточно.
Выстрел прозвучал словно взрыв, и пламя вырвалось из ствола револьвера. Пуля ударила Карниша прямо в нос. На этом месте образовалась дыра, а из затылка брызнула черная жидкость. На мгновение лицо Карниша отразило неподдельное изумление.
– Чтоб ты сдох! – выкрикнул Ли.
И тут Карниш отпустил Саймона и всю свою волю обрушил на Ли. Саймон понял, что сейчас произойдет. Ли удивленно смотрел, как его рука поворачивается и прижимает револьвер к его левому глазу. Он открыл рот и хотел закричать, но тут его палец нажал на спуск.
Там, где был глаз, открылся дымящийся, зияющий провал, а от затылка в розовых брызгах отвалился кусок черепа величиной с кулак. Палец конвульсивно дернулся еще раз, и вторым выстрелом Ли снес себе всю верхнюю часть головы. Фонтан крови ударил в потолок и красным дождем оросил стены и пол.
Карниш удовлетворенно кивнул. Его рана уже затянулась. Он с холодной улыбкой повернулся к Саймону.
Саймон был свободен от контроля Карниша около двух секунд, но не сделал ничего, чтобы изменить ситуацию. Он, как зачарованный, следил, как сопротивляется Ли. Мысль от том, что надо действовать, пришла ему в голову только тогда, когда Карниш снова повернулся к нему, но было уже поздно. Чужая воля вновь лишила его возможности пошевелиться, сдвинуться с места.
Карниш встал, обошел стол и подошел к Саймону. Он улыбался, черты его лица смягчились, оно стало округлым и с виду напоминало кусок сдобного теста.
– Эх, Саймон, Саймон, – сказал Карниш. – Простак Саймон.
Голос его стал таким же мягким, как и лицо, почти детским. Это был голос матери, укладывающей своего ребенка спать, голос любовника, нежный, ласкающий. Саймон невольно вспомнил о Бекки.
Черный костюм Карниша заструился, будто был сделан из дыма, побледнел и словно впитался в тело хозяина. То, что теперь видел Саймон, выглядело как простыня, висящая на жердях. Тоненькие руки протянулись к Саймону, словно хотели его обнять. Но на полпути они выгнулись внутрь. Длинные бледные пальцы углубились в живот, и он с влажным чавкающим звуком раскрылся от подбородка до паха. Пальцы продолжали тянуть плоть в стороны, разворачивая ее как крылья гигантской бледной летучей мыши. Внутри блестели бесчисленные зубы, острые как иголки. Казалось, они торчат из свежей раны.
Карниш шагнул вперед, и Саймона окутал тошнотворный запах разложения. Перед глазами встал образ гниющего трупа.
– Подойди к окну, – сказал Карниш. – Посмотри вниз.
Как марионетка, Саймон послушно подошел к окну. Карниш встал у него за спиной, и Саймон почувствовал влажное тепло, когда Карниш обернул вокруг него одну руку. Сотни уколов обожгли его спину и плечи, но он даже не пошевелился. Он просто не мог этого сделать.
Карниш раздвинул портьеры. Внизу, прижавшись друг к другу, стояли Бекки, Бобби и Ронни. А над ними описывали круги тысячи птиц.
– Птицы не тронут их, Саймон, – сказал Карниш. – Кто из них тебе меньше всего по душе?
Саймон пытался пошевелить губами, пытался ударить в окно, разбить его, чтобы хоть как-то предупредить друзей, но не мог двинуть и пальцем.
– Бекки? – продолжал тем временем Карниш. – Нет, она ведь твоя любовница.
Саймон застонал.
– Тогда, может быть, Ронни? Нет, у тебя для нее все еще осталось в сердце теплое местечко, не так ли? А Бекки знает об этом?
– Прошу тебя, – сумел выдавить Саймон.
– Значит, Бобби, – мягким голосом произнес Карниш. – Поэт.
Внизу Бобби отделился от Бекки и Ронни, как будто его толкнули в спину. Он огляделся, потом посмотрел на дом. В глазах его застыл ужас. Бобби открыл сумку и вынул оттуда кол. Отсюда, сверху, заостренный конец казался совсем неопасным. Ронни и Бекки, тревожно переглядываясь, двинулись к нему. Ронни протянула руку, словно хотела отнять у него кол.
– Прощай, Бобби, – сказал Карниш.
Бобби выпрямился, приставил острие к горлу и стал медленно наклоняться вперед. Когда угол наклона стал достаточно острым, Карниш отпустил Бобби. Бобби закричал, но крик оборвался, когда кол пропорол ему горло и сантиметров на тридцать вышел из затылка несчастного Бобби.
Ронни закричала. В ее крике было столько боли и отчаяния, что Саймон физически почувствовал их. Карниш засмеялся, словно смотрел по телевизору неплохую, но не выдающуюся комедию.
– Я оставлю Ронни и Бекки на потом, Саймон. Ты не против?
Он развернул Саймона лицом к себе. Огромные мясистые крылья обхватили его и прижали ближе к Карнишу. Саймону показалось, что он снова стал ребенком и его баюкает в своих объятиях кто-то большой и любящий. Даже выражение на лице Карниша напоминало любовь. Ненависть его была так глубока, что ее можно было спутать с любовью. Саймон почувствовал на лице дыхание Карниша:
– Теперь ты мой, Caймон.
Жгучие уколы на спине и плечах внезапно стали интенсивнее. Саймон почувствовал, как влажная горячая плоть охватывает его шею. Казалось, мягкие руки заталкивают его все глубже и глубже в раскрытое тело Карниша.
– Я могу сделать так, что это будет продолжаться вечно, – сказал Карниш. – Я могу поглотить тебя в одно мгновение, а могу пожирать медленно, как болезнь.
За его спиной заклубилась тьма, вознеслась над ним, стелясь под потолком. Через несколько секунд она заполнила всю комнату, окружила Саймона и Карниша, отгородила их от внешнего мира. Они остались вдвоем.
– Ты чувствуешь его, Саймон? Процесс поглощения?
Саймону показалось, что все его тело покрыто червями, которые вгрызаются в плоть.
– О Боже! – Саймон наконец обрел голос.
– Нет, боюсь, он здесь ни при чем, – улыбнулся Карниш. – Дай-ка я расскажу тебе, как сильно я тебя ненавижу. Расскажу, какими будут твои предсмертные муки. Знаешь ли ты, что я могу управлять твоим чувством времени? Что в эти последние мгновения я могу заставить тебя жить и страдать миллионы лет? Подумай об этом, Саймон. Миллионы лет. Или больше. В сотни раз больше. И каждый следующий год твоих страданий будет ужаснее, чем предыдущий. Ты и я, в этой непроницаемой тьме. Навечно.
Саймон чувствовал, как жесткий и холодный щуп разума Карниша рыскает в его сознании в поисках крупиц страха. Но эти цифры, которые тот вывалил на него, не имели для Саймона никакого значения. На самом деле они, наоборот, прогнали страх, который он уже начал было испытывать, и Саймон подумал: «Сукин сын даже понятия не имеет, на что идет».
Если Карниш и уловил эту мысль, то, видимо, не придал ей значения. Он продолжал смотреть на Саймона сверху вниз, как любовник. У Саймона было чувство, будто его насилуют. Он еще мог ощущать свои руки и ноги внутри тела Карниша.
Все это продолжалось так долго, что уже перестало внушать страх и сместилось на чисто физический уровень. Саймону стало интересно, сколько прошло времени. Он не мог этого сказать. Это могли быть секунды, минуты или даже часы. А может, Карниш был прав, и прошли миллионы лет, а он просто этого не заметил.
Карниш продолжал что-то говорить ему, обещая немыслимые страдания, но Саймон больше не слушал его. Он полностью сосредоточился на своих руках, ногах, ладонях. Он пошевелил правой рукой и почувствовал колющую боль, словно напоролся на внутренние зубы Карниша. Не важно. Все равно терять нечего. Он дотянулся вниз, к карману брюк. Ощущение было такое, словно он сунул руку в полуразложившийся труп. Саймон представил себе, что он в морге, роется в куче кишок в поисках чего-то, что он туда обронил. Чего-то твердого. Пальцы его нащупали металл, холодный, твердый. Он ухитрился обхватить этот предмет пальцами и крепко сжал в кулаке. Затем поворочал плечами, и горячие сосущие объятия Карниша немного ослабли.
Внезапно Саймон почувствовал, что очнулся от сна. Он посмотрел снизу вверх на Карниша. Карниш перестал говорить. Он вообще перестал что-либо делать. Он просто смотрел на Саймона глазами такими круглыми и черными, что они вполне могли сойти за космические черные дыры.
– Нет, – тихо проговорил Карниш.