Филлипс Сьюзен Элизабет. Рожденный очаровывать

   Она открыла молнию и вынула голубой альбом. У Дина болезненно сжался желудок при виде обложки, старательно разрисованной от руки. Используя рельефные краски и маркеры, она нарисовала зеленовато-голубой с золотом логотип «Старз», а чуть пониже – затейливую цифру 10, его полевой номер. Все это было заключено в рамку из сердечек и флажков, в которых сплетались буквы «Бу». Дин втайне обрадовался вмешательству Блу, потому, что в голову абсолютно ничего не лезло.
   – Какой красивый рисунок.
   – У Тринити лучше получается. Она аккуратная, – вздохнула Райли.
   – Аккуратность не всегда так уж важна в искусстве, – заверила ее Блу.
   – А мама говорит, что аккуратность необходима. То есть... говорила.
   – Мне жаль твою маму, – тихо сказала Блу. – Тебе сейчас нелегко приходится, верно?
   Райли потерла пальцем выпуклое сердечко на обложке альбома.
   – Тринити – моя кузина. Ей тоже одиннадцать. И она – настоящая красавица. Ее мама – тетя Гейл.
   – Но Тринити, конечно, встревожится, когда обнаружит, что ты пропала, – заметил Дин.
   – О нет, – покачала головой девочка. – Тринити только обрадуется. Она считает меня чудачкой.
   – А ты чудачка? – уточнила Блу.
   Дин не понимал, зачем ей понадобилась наступать на больную мозоль, но Блу не обратила внимания на его злобный взгляд.
   – Полагаю, что да.
   Блу счастливо просияла.
   – Я тоже. Правда, здорово! Только чудаки – по-настоящему интересные люди, не думаешь? Все остальные – просто зануды. Взять хотя бы Тринити. Пусть она красивая, но ужасно скучная, верно?
   Райли ошеломленно моргнула.
   – Точно. Только и разговоров, что о мальчишках.
   – Фу! – воскликнула Блу, брезгливо сморщив нос.
   – Или шмотках.
   – Даже слушать противно!
   – Кто бы говорил, – пробормотал Дин.
   Но вниманием Райли целиком завладела Блу.
   – А еще она вечно блюет, чтобы оставаться худой.
   – Да ты, должно быть, меня дурачишь! – передернула плечи Блу. – Откуда она знает о подобных вещах?
   – Так всегда делает тетя Гейл. Она очень боится растолстеть.
   – Вот! – торжествующе объявила Блу. – Теперь я вижу, что тетя Гейл тоже сплошная скучища.
   – Ёще бы! Она всегда твердит: «Лапочка-лапочка», когда видит меня и заставляет поцеловать ее в щеку, но все это чистое вранье. Она тоже считает меня жирной чудачкой.
   Райли нервно дернула за подол майки, пытаясь натянуть на небольшой валик плоти, видневшийся над поясом ее брюк.
   – Мне очень жаль таких людей, – серьезно заверила Блу. – Некоторые люди вечно стараются осудить других. Моя мать, очень-очень влиятельная женщина, научила меня простой вещи; нельзя достичь ничего значительного, если тратишь время на критику недостатков окружающих только потому, что они не выглядят и не ведут себя так, как, по вашему мнению, должны вести и выглядеть.
   – А ваша ма... типа... жива?
   – Да. Находится в Южной Америке и помогает защитить несчастных девушек, – мрачно объяснила Блу.
   – По-моему, это здорово и ничуть не скучно! – оживилась Райли.
   – Она великая женщина. Необыкновенная.
   Великая женщина!
   Дин покачал головой. Великая женщина, которая бросила единственного ребенка на попечение чужих людей. Правда, Вирджиния Бейли не тратила жизнь на наркотики и алкоголь и не проводила ночи в постелях рок-звезд.
   Блу поднялась и обошла Дина, чтобы взять со стола сотовый.
   – Райли, пожалуйста, сделай кое-что для меня. Понятно, что ты не хочешь давать Дину свой телефон, и это твое право. Но ты должна сама позвонить Аве и сказать, что все в порядке.
   Она протянула трубку. Райли не пошевелилась.
   – Пожалуйста.
   Пусть Блу выглядела беженкой из волшебного королевства, но при необходимости могла мгновенно превратиться в сержанта по строевой подготовке, и Дин почти не удивился, когда Райли взяла телефон и набрала номер. Блу села рядом с ней. Прошло несколько секунд.
   – Привет, Ава, это я, Райли. Со мной все в порядке. Обо мне позаботятся знакомые, так что не волнуйся. И передай привет Питеру.
   Она отключилась и отдала телефон Блу. Глаза, бездонные колодцы отчаяния, обратились к Дину:
   – Не хотите... посмотреть мой альбом?
   Он боялся ранить сердце этого чувствительного ребенка, пробудив в ней ложные надежды.
   – Может, попозже, – резко ответил он. – У меня полно работы. Блу, милая, обними меня перед уходом.
   Она покорно поднялась, впервые за все их знакомство готовая исполнить его просьбу. Появление Райли временно нарушило его планы разделаться с ней за ложь насчет Эйприл. Но ничего, он свое наверстает!
   Дин перешел в центр кибитки, чтобы не удариться головой о потолок. Она обняла его за талию. Он хотел потискать ее немного, но она, должно быть, разгадала его намерения, потому что сильно ущипнула сквозь майку. Дин громко йокнул.
   Блу ангельски улыбнулась ему и отстранилась.
   – Скучай по мне, мой красавчик.
   Он пронзил ее яростным взглядом, потер бок и удалился.
   Отойдя подальше, он сунул руку в задний карман и вытащил сотовый, который незаметно передала ему Блу. Перелистал меню, перенабрал последний номер и наткнулся на голосовую почту страховой компании в Чаттануге.
   Да уж, девчонка точно не дура! И поскольку Дин наконец добрался до телефона Блу, он набрал номер голосовой почты и ввел пароль, который подсмотрел несколькими днями раньше. Блу не удосужилась очистить почтовый ящик, поэтому он с огромным интересом прослушал сообщение ее матери.
   Тем временем Райли медленно вернула альбом в рюкзак.
   – Не знала, что он ваш бойфренд, – пробормотала она. – Я думала вы типа... ну, уборщица или что-то в этом роде.
   Блу вздохнула. Даже в одиннадцать лет девочка понимала, что Блу Бейли этого мира никак не попасть в одну лигу с динами робийарами.
   – Вы ему здорово нравитесь, – с легкой завистью продолжала Райли.
   – Ему просто скучно.
   В дверь просунулась голова Эйприл.
   – Я кое-что забыла в коттедже. Не хотите прогуляться туда со мной? Составьте мне компанию!
   Блу так и не успела добраться до душа, но держать Райли подальше от Дина хотя бы на время показалось ей неплохой мыслью, и она подозревала, что именно таково было намерение Эйприл. Кроме того, она хотела увидеть коттедж.
   – Конечно! Мы, чудачки, обожаем новые приключения.
   Эйприл вскинула брови.
   – Чудачки?
   – Не волнуйтесь, – вежливо заметила Райли. – Вы слишком хорошенькая, чтобы быть чудачкой.
   – Немедленно прекрати, – велела Блу. – Нельзя питать предубеждения к людям только потому, что им повезло родиться красивыми. Чудаки – это состояние ума. Кроме того, у Эйприл потрясающее воображение, так что она в своем роде тоже чудачка.
   – Я польщена, – сухо заметила Эйприл, напряженно улыбаясь Райли. – Хочешь увидеть мой потайной пруд?
   – У вас есть потайной пруд?
   – Я тебе покажу.
   Райли схватила рюкзак и вместе с Блу вышла из кибитки.

Глава 9

   Маленький, обшарпанный коттедж был окружен полуразвалившимся палисадником. Сосновые иглы устилали крытую жестью крышу, четыре тонких витых столбика украшали шаткое крылечко. Когда-то белая краска посерела, а зеленые ставни выцвели.
   – Вы живете здесь одна?
   – Только последние два месяца, – пояснила Эйприл. – В Лос-Анджелесе у меня кондоминиум.
   Заметив серебристый «сааб» с калифорнийскими номерами, припаркованный в тени дома, Блу решила, что модные стилисты, должно быть, неплохо зарабатывают.
   – А по ночам вам не страшно? – допытывалась Райли. – А если маньяк или серийный убийца попытается забраться в окно?
   Эйприл подвела их к скрипучему деревянному крыльцу.
   – В жизни есть немало реальных поводов для беспокойства. Шансы на то, что серийный убийца проберется сюда, абсолютно ничтожны.
   От двери отошел кусок сетки. Эйприл не запирала ее, и они пошли в жилую комнату с голыми деревянными полами и двумя окнами, закрытыми пожелтевшим тюлем. Яркие прямоугольники на выцветших обоях в голубые и белые махровые розы отмечали места, где раньше висели картины или фотографии. В комнате почти не было мебели: мягкий диван, на котором валялось покрывало, крашеный комод с тремя ящиками и стол, на котором теснились старая медная лампа, пустая бутылка из-под воды, книга и стопка модных журналов.
   – Арендаторы еще жили здесь около полугода назад, – пояснила Эйприл. – Я перебралась сюда, как только была сделала уборка.
   Она направилась к кухне в глубине коридорчика.
   – Не стесняйтесь, будьте как дома, пока я ищу свой блокнот.
   Смотреть было особенно не на что, но Блу и Райли все же заглянули в обе спальни. В большей стояла очаровательная кровать с чугунным узорчатым изголовьем, выкрашенным облупившейся белой краской. На разномастных столиках красовались старомодные будуарные лампы с абажурами из стеклянных розовых лент. Эйприл разбросала по кровати подушки и накрыла сиреневым покрывалом в тон бутоньеркам, раскиданным по выцветшим голубовато-зеленым обоям. Будь здесь ковер и еще несколько предметов мебели, комната вполне сгодилась бы для журнального разворота, рекламирующего жемчужины блошиного рынка.
   Эта комната была единственной стоящей внимания, потому что ванная, отделанная в зеленых тонах, и кухня со старыми столами и вытертым линолеумом с узором, изображавшим красный кирпич, не производили приятного впечатления. Все же уют придавали корзинка с грушами и керамическая ваза с цветами, стоявшие на древнем столе в виде мясной колоды Вскоре на кухню пришла Эйприл.
   – Нигде не могу отыскать блокнот. Должно быть, все-таки оставила его в доме. Райли, в шкафу спальни есть одеяло. Принеси его, будь так добра! У нас еще есть время посидеть у пруда. Я налью вам охлажденного чаю.
   Райли послушно принесла одеяло. Эйприл тем временем разливала чай в три высоких стакана, которые они захватили с собой. За коттеджем в солнечных лучах блестел пруд, и росшие по берегам ивы купали в воде лиственную бахрому. В камышах порхали стрекозы, и крошечные утята плавали рядом с поваленным деревом, служившим естественной пристанью. Эйприл повела их к двум погнутым металлическим садовым стульям, выкрашенным в красный цвет. Райли настороженно уставилась на пруд.
   – Здесь есть змеи?
   – Я видела парочку, на том поваленном дереве, – кивнула Эйприл, усаживаясь на стул.
   Блу устроилась на другом.
   – Они грелись на солнце и, похоже, были очень довольны. Знаешь, ведь змеи мягкие.
   – Вы их касались?!
   – Ну, не этих, конечно.
   – Я бы в жизни не дотронулась до змеи, – объявила Райли, сбросив рюкзак и одеяло рядом со стульями. – Зато я люблю собак. Когда я вырасту, у меня будет своя ферма. Стану заводчиком собак.
   – Звучит неплохо, – улыбнулась Эйприл.
   Блу тоже понравилось. Она представила синее небо, пухлые белые облака и заросший травой луг, где играют веселые щенята.
   Райли принялась расстилать одеяла и, не поднимая глаз, спросила:
   – Вы мама Дина, верно?
   Эйприл нервно сжала стакан.
   – Откуда тебе известно?
   – Я знаю, что его мать зовут Эйприл. А Блу назвала вас по имени.
   Прежде чем ответить, Эйприл не спеша глотнула чаю.
   – Да, я его мама.
   Она не пыталась лгать Райли. Просто объяснила, что у нее с сыном сложные отношения, и коротко упомянула о том, что нанялась сюда под другим именем. Райли, прекрасно понимавшая, как важно знаменитостям сохранять инкогнито, вполне удовлетворилась услышанным. Ах уж эти тайны! Блу покачала головой и дернула себя за майку.
   – Я еще не была в душе. Впрочем, и после душа вы не увидите на мне ничего нового. Мне все равно, как одеваться.
   – Вовсе не все равно. У тебя свой стиль, – возразила Эйприл.
   – И что это значит?
   – Одежда – лучшая маскировка.
   – Для меня главное не столько маскировка, сколько удобство.
   Что было не совсем правдой, но Блу пока не была расположена откровенничать.
   Сотовый Эйприл зазвонил. Глянув на экранчик, она извинилась и отошла. Райли легла на одеяло и откинула голову на рюкзак. Блу лениво наблюдала, как утята, выставив хвостики, высматривали, чем поживиться.
   – Жаль, что я не привезла альбом для рисования, – вздохнула она, когда Эйприл вернулась. – Здесь так красиво.
   – Ты брала уроки?
   – И да, и нет.
   Блу вкратце описала свою академическую карьеру и не слишком счастливый опыт, связанный с художественным факультетом колледжа. До женщин донеслось тихое похрапывание. Райли мирно заснула на одеяле.
   – Я связалась с бизнес-менеджером ее отца, – прошептала Эйприл. – Он обещал, что к концу дня кто-нибудь за ней заедет.
   Блу не могла поверить, что находится в обществе человека, знавшего телефон бизнес-менеджера Джека Пэтриота.
   Эйприл поддела одуванчик носком плетеной босоножки.
   – Вы с Дином уже назначили дату свадьбы?
   Блу не собиралась поддерживать ложь Дина, но и подчищать за ним не имела желания.
   – До этого пока еще не дошло.
   – Насколько я знаю, ты единственная, кому он сделал предложение.
   – Его влечет ко мне просто потому, что я другая. Как только новизна померкнет, он найдет способ выпутаться из этого переплета.
   – И ты этому веришь?
   – Я почти ничего о нем не знаю. – честно призналась она. – И до сегодняшнего для понятия не имела, кто его отец.
   – Он терпеть не может говорить о своем детстве, по крайней мере о той части, которая включает его и Джека. Трудно его винить. Я вела абсолютно безответственную жизнь.
   Райли вздохнула во сне. Блу наклонила голову.
   – Что, все было так плохо?
   – К сожалению. Я никогда не называла себя фанаткой и не спала со всеми подряд. Но все же у меня было слишком много мужчин, а это к добру не приводит. Один рокер сменяет другого... сама не заметишь, как перейдешь границу.
   Блу едва не спросила, кто такие эти рокеры, но, к счастью, успела сдержаться. Однако двойной стандарт, содержавшийся в высказывании Эйприл, беспокоил ее.
   – Как же получается, что никто и пальцем не погрозит тем рокерам, которые меняют фанаток как перчатки? Почему всегда и во всем виноваты женщины?
   – Потому что так устроен мир. Некоторые женщины гордятся
   своим прошлым фанаток. Памела Дес Баррес написала об этом несколько книг. Но мне тошно о нем вспоминать. Я позволила мужчинам использовать свое тело, как мусорное ведро.Позволила.Никто меня не заставлял. Я не уважала себя, и именно это покрыло меня позором. Я наслаждалась такой жизнью. Музыка, мужчины, наркотики. Я разрешила заточить себя в мишурную тюрьму. Любила протанцевать в клубах всю ночь, а на следующий день наплевать на показ мод, в котором участвовала, чтобы прыгнуть на борт личного самолета и лететь через всю страну, совершенно позабыв, что обещала навестить сына в школе. Видела бы ты лицо Дина, когда я как-то сдержала это самое обещание! Он таскал меня от одного приятеля к другому, показывая всем и тараторя так быстро, что стал красным как помидор. Он словно пытался доказать им, что я действительно существую.
   Но лет в тринадцать все это прекратилось. Маленький мальчик был готов простить своей матери все, но, как только он стал старше, я потеряла свой шанс на раскаяние.
   Блу вспомнила о своей матери.
   – Но вы полностью изменили свою жизнь и должны этим гордится.
   – Путешествие было долгим.
   – Думаю, неплохо бы Дину простить вас.
   – Не стоит, Блу. Не представляешь, что я с ним вытворяла.
   Но Блу вполне могла представить, как все было. Ведь и ее детство было не из легких. Она знала, каково это: не иметь возможности положиться на мать.
   – Все же... рано или поздно он должен увидеть, что вы стали другим человеком. И просто обязан дать вам шанс.
   – Не лезь ты в это. Понятно, что ты желаешь нам добра, но у Дина есть все причины ненавидеть меня. Не сумей он найти способ защитить себя, никогда не стал бы тем, что представляет собой сейчас.
   Взглянув на часы, она поднялась со стула.
   – Мне нужно поговорить с малярами.
   Блу глянула на Райли, свернувшуюся запятой на одеяле.
   – Дайте ей поспать. Я остаюсь.
   – Ты не возражаешь?
   – Я немного порисовала бы, если у вас найдется бумага.
   – Конечно. Сейчас принесу.
   – И, если уж вы так любезны, может, я воспользуюсь вашей ванной?
   – Возьмешь все необходимое из аптечного шкафчика. Дезодорант. Зубную пасту. – Эйприл помедлила. – Косметику.
   Блу улыбнулась. Эйприл ответила улыбкой.
   – Я выложу из шкафа кое-какие вещи, которые ты сможешь надеть.
   Блу не могла представить, чтобы какая-то одежда гибкой, высокой Эйприл могла бы подойти ей, но была благодарна за предложение.
   Ключи от машины на кухонном столе, – продолжала Эйприл. В ящике комода лежит двадцатка. Когда Райли проснется, не отвезешь ее в город пообедать?
   – Я не возьму ваших денег.
   – Я отправлю счет Дину. Пожалуйста, Блу. Я хочу, чтобы они не встречались, пока люди Джека не доберутся сюда.
   Блу вовсе не была уверена в целесообразности такого шага, но ее уже упрекнули в стремлении лезть в чужие дела, поэтому она неохотно кивнула.
   – Хорошо.
   Эйприл выложила на кровать изящную розовую блузку и короткую юбочку, пенящуюся оборками. Она сумела наскоро закрепить и то и другое кусочками двустороннего скотча, чтобы одежда казалась короче и уже.
   Блу знала, что в этом наряде будет выглядеть очаровательно. Слишком очаровательно. Этакий пушистый шарик всем своим видом говорящий «Трахните меня, кому не лень»! Именно с этой проблемой сталкивалась Блу каждый раз. когда пыталась привести себя в порядок. Основная причина, почему она потеряла интерес к приличной одежде.
   Поэтому сейчас она натянула голубую футболку. Конечно, фиолетовые штаны выглядеть от этого лучше не стали, но даже у нее не хватало храбрости появиться на людях в оранжевом безобразии, называемом майкой. Но тщеславие тут же подняло свою уродливую голову, и она взялась за косметику Эйприл: мазок розовых румян на щеках, тонкий слой губной помады и достаточно туши, чтобы показать, насколько длинны ее ресницы. Пусть Дин хотя бы: раз в жизни увидит, что и она не так уж плоха. Просто плевать ей на свою внешность.
   – С косметикой вам куда лучше, – заметила Райли с пассажирского сиденья «сааба» Эйприл, когда они направились к городу, – а то у вас лицо словно стертое.
   – Ты проводишь слишком много времени в обществе этой кошмарной Тринити.
   – Вы единственная, кто считает ее кошмарной. Все остальные ее обожают.
   – Вовсе нет. Кроме, конечно, ее матери. Другие просто притворяются.
   Райли виновато ухмыльнулась.
   – Мне нравится, когда вы дурно говорите о Тринити.
   Блу рассмеялась.
   Поскольку в Гаррисоне не было «Пиццы-хат», они выбрали «У Джози», ресторанчик напротив аптеки. Обслуживание было паршивым, еда и того хуже, и вакансий тут не имелось: Блу первым делом спросила о работе. Но Райли здесь понравилось.
   – Я никогда еще не обедала в таких местах. Тут все по-другому.
   – Да, здесь определенно свой стиль.
   Блу остановила выбор на сандвиче с беконом, салатом и помидорами, в котором салата оказалось гораздо больше, чем бекона или помидоров.
   Райли подняла прозрачный ломтик помидора со своего бургера.
   – И что это означает?
   – Что этот ресторанчик – вещь в себе, и здесь не любят посетителей.
   Райли обдумала ее слова.
   – В точности как вы.
   – Спасибо, и как ты тоже.
   Райли сунула в рот кусочек жареной картошки.
   – Уж лучше бы я была хорошенькой. Она оставила прежнюю майку, но сменила сиреневые штаны на слишком тесные джинсовые шорты, которые подхватывали живот.
   Они устроились в потрескавшейся виниловой кабинке, из которой открывался неплохой вид на дрянное собрание пейзажей Запада, висевших на тошнотворно голубых стенах, а также на пыльные статуэтки балерин в ящичках под стеклом. Пара светлых потолочных вентиляторов, раскрашенных под дерево, разносила по залу запах жареного.
   Дверь открылась, и ровное жужжание разговоров стихло, когда в зал, опираясь на трость, вошла величественного вида женщина, очень грузная, с белым от пудры лицом, разодетая в ярко-розовые слаксы и такую же тунику. В глубоком треугольном вырезе поблескивали многочисленные золотые цепочки, а камни в длинных серьгах выглядели настоящими бриллиантами. Возможно, когда-то она была красива, но не позволяла себе стареть с достоинством. Высокая, донельзя залаченная прическа из буклей, волн и локонов казалась париком. Она нарисовала брови светло-коричневым карандашом, но злоупотребила черной тушью и голубыми тенями с блеском. Небольшая родинка, которая когда-то могла показаться соблазнительной, висела в углу ярко-розовых губ. Высокие ортопедические ботинки рыжеватой кожи, обхватывавшие распухшие щиколотки, были единственной уступкой возрасту.
   Посетители явно не обрадовались ее появлению, но Блу с нескрываемым интересом рассматривала незнакомку. Женщина обвела ресторан презрительным взглядом и уставилась на Блу и Райли, не скрывая любопытства. Наконец она, прихрамывая, направилась к ним. Розовая туника липла к телу, обрисовав гигантские груди, высоко поднятые превосходным и очень дорогим лифчиком.
   – Кто вы? – бесцеремонно спросила она, остановившись у их столика.
   – Я Блу Бейли. А это моя приятельница Райли.
   – Что вы здесь делаете?
   В ее речи слышались слабые отзвуки бруклинского акцента.
   – Наслаждаемся обедом. Как насчет вас?
   – На случай, если вы не заметили, у меня больное бедро. Не собираетесь пригласить меня сесть?
   Ее повелительные манеры позабавили Блу.
   – Разумеется.
   Судя по панически бегавшим глазам, Райли просто боялась сидеть рядом с этой особой, поэтому Блу подвинулась, чтобы освободить место со своей стороны. Но женщина предпочла спугнуть Райли.
   – Ну же! Я жду!
   Поставив на стол большую плетенную из соломки сумку, она медленно уселась. Райли прижалась к рюкзаку, стараясь оказаться как можно дальше от нее.
   Тут же появилась официантка с серебряным столовым прибором и стаканом охлажденного чаю.
   – Вам как всегда? Сейчас принесут.
   Но женщина, проигнорировав ее, обратилась к Блу:
   – Спросив, что вы здесь делаете, я имела в виду этот город.
   – Мы здесь в гостях.
   – Откуда вы?
   – Ну... я, можно сказать, гражданин мира. Райли из Нашвилла. Но мы уже представились, так что у вас есть перед нами некоторое преимущество.
   – Здесь меня знает каждый! – воинственно воскликнула женщина.
   – Кроме нас.
   Правда, у Блу было сильное подозрение насчет..
   – Я Нита Гаррисон. И весь город принадлежит мне.
   – Поразительно! Я как раз хотела расспросить кого-нибудь о городе.
   В этот момент у столика возникла официантка с тарелкой, на которой лежали горка творога и разрезанная на четвертушки консервированная груша, покоившаяся на измельченных листьях салата.
   – Ваш заказ, миссис Гаррисон. – Медовый голос противоречил хмуро-неприязненному взгляду. – Чего еще желаете?
   – Тело двадцатилетней девушки, – отрезала старуха.
   – Да, мэм,– кивнула официантка, спеша отойти.
   Миссис Гаррисон осмотрела вилку и ткнула ею в грушу с таким видом, словно ожидала найти спрятавшегося там червяка.
   – Скажите, а как можно получить в собственность целый город? – выпалила Блу.
   – Я унаследовала его от мужа. У вас очень странный вид.
   – Считаю это комплиментом.
   – Вы танцуете?
   – Когда выпадает возможность.
   Я была превосходной танцовщицей. В пятидесятых преподавала в студии Артура Мюррея, на Манхэттене. И однажды встретила самого мистера Мюррея. У него было свое телевизионное шоу, но вы, конечно, слишком молоды, чтобы его помнить, – надменно бросила она, очевидно, относя такое невежество скорее на счет глупости, чем возраста.
   – Конечно, мэм, – откликнулась Блу. – Так вы унаследовали весь город целиком?
   – Все самое главное, – кивнула она, тыча вилкой в творог. – Вы, кажется, гостите у этого глупого футболиста? Того, кто купил ферму Каллауэев?
   – Он вовсе не глуп! – воскликнула Райли. – Он лучший нападающий во всей Америке!
   – Я не с тобой говорю! – рявкнула миссис Гаррисон – Невоспитанная девчонка!
   Райли мигом увяла но чванливость миссис Гаррисон больше не забавляла Блу.
   – Ошибаетесь. Райли прекрасно воспитана. И она права. У Дина есть свои недостатки, но глупость в их число не входит.
   Райли, за которую в жизни никто не заступался, растерянно уставилась на Блу. Та грустно вздохнула. Бедная девочка!
   Остальные посетители, не скрываясь, подслушивали разговор, приобретавший все больший накал.
   Вместо того чтобы отступить, Нита Гаррисон напыжилась, как рассерженный индюк.
   – Вы одна из тех, кто позволяет детям вести себя, как в голову
   взбредет? Говорить все, что ни попадя? Так вот, этим вы только ее
   портите. Взгляните на нее! Она и без того скоро в дверь не пройдет. А вы разрешаете ей обжираться жареным картофелем!
   Лицо Райли запылало. Не зная, куда ей спрятаться, она опустила голову и уставилась на столешницу. И Блу не выдержала.
   – Райли – чудесная девочка, миссис Гаррисон, – тихо заметила она, – и ее манеры куда лучше ваших. А теперь я буду признательна, если вы найдете другой столик. Мы хотели бы пообедать вдвоем.
   – Я никуда не пойду. Этот ресторан тоже мой!
   И хотя они еще не доели, Блу пришлось встать.
   – Хорошо, тогда уйдем мы, Райли!
   К несчастью, Райли застряла в кабинке, а миссис Гаррисон и не подумала двинуться с места.
   – Вы так же непочтительны к старшим, как и девчонка, —