Страница:
– Так что, Хит, Феба уже подписала контракт с Гэри Кэндлиссом? Кевин вроде говорил, что дело решенное.
Но Аннабелла лишь набирала скорость.
– А вот когда я нахожу тебе подходящую пару, ты не даешь ей ни единого шанса. Взять хотя бы Джули Шеруин.
– Ну вот, началось, – пробормотал Хит.
Но Аннабелла, не обращая внимания на мужа, продолжала:
– Джули умна, успешна, красива – одна из самых милых женщин на свете, а ты бросил ее после двух свиданий.
– Я бросил ее, потому что она принимала все, сказанное мной, буквально. Признай, Аннабелла, это крайне неприятно. Бедняжка так нервничала, что не могла есть... впрочем, она и так почти ничего не ела. Это был акт милосердия.
– Просто ты всегда действуешь на женщин подобным образом. Я знаю, ты не специально, но так уж сложилось. Во всем виновата твоя внешность. Если не считать Хита, ты мой самый проблемный клиент.
– Я не твой клиент, Аннабелла, – парировал он. – И еще ни цента тебе не заплатил.
– Я делаю это из чистой благотворительности, – прощебетала она, настолько довольная собой, что мужчины рассмеялись.
Дин схватил с журнального столика ключи от прокатной машины.
– Слушай, Аннабелла, я приехал в город на уик-энд, чтобы собрать кое-какие вещи, вернуться на ферму и покончить с делами, которые навесил на меня твой муж. И в моей жизни не происходит никаких катаклизмов.
А вот это – сплошное вранье.
По дороге в аэропорт он думал о Блу. Похоже, зря он проявил темные стороны своего характера. И ради чего? Кража единственной сотни, лежавшей в ее бумажнике, еще не гарантирует, что она останется на ферме. Если она решит уйти, ничто ее не остановит, даже перспектива ночевки на парковой скамейке. Она и не сбежала до сих пор, потому что так много всего случилось. Оставалось надеяться, что в этот уик-энд Эйприл сумеет затащить ее на распродажу антиквариата в Ноксвилле, потому что Дин боялся представить, что будет, если он вернется на ферму и не застанет там Блу.
В понедельник утром Блу сидела на ступеньке крыльца, грея ладони о вторую кружку утреннего кофе, и пытаясь казаться спокойной при виде ехавшего по дорожке Дина. Спустившись сегодня вниз, она заметила на кухонном столе ключи от его спортивной машины, но он не пришел в кибитку и все утро пробыл неизвестно где. Он крутил колеса дорогого серого гоночного велосипеда, который мог бы доставить Лэнса Армстронга до Елисейских Полей и выглядел потрясающе, словно гость из будущего или актер из высокобюджетного фантастического фильма. Солнечный свет отражался от его обтекаемого серебристого шлема, сильные мышцы ног перекатывались под облегающими синими велосипедными шортами. Зато ноги Блу предательски ослабели, и совершенно неуместное желание пронзило сердце.
Он доехал до конца старой кирпичной дорожки. И хотя еще не было восьми утра, судя по каплям пота, блестевшим на шее, и влажным пятнам на сетчатой майке, он успел немало потрудиться. Блу усилием воли взяла себя в руки и кивнула в сторону велосипеда:
– Милая штучка. Гляжу, тебе нелегко пришлось?
– Смотрите, кто говорит! Особа, которая выглядит так, словно живет в коробке для игрушек!
Дин перекинул ногу через раму и повел велосипед к ней.
– Я решил, что пора перестать валять дурака, нужно вернуть прежнюю форму.
– Ты потерял форму? – ахнула она.
– Скажем так: я слишком долго бездельничал после окончания сезона.
Дин снял шлем и повесил его на руль велосипеда.
– Я решил поставить тренажеры в одной из спален. Не желаю появляться в лагере разжиревшим и с дряблыми мышцами.
– По-моему, беспокоиться не о чем.
Дин улыбнулся и расчесал пальцами пропотевшие, прилипшие к голове волосы, что немедленно придало ему сексуальный вид.
– Эйприл прислала по электронной почте фото картин и антиквариата, которые вы отыскали в Ноксвилле, Спасибо за то, что поехала с ней. Все это будет прекрасно смотреться с новой мебелью, которую я заказал.
Блу серьезно подумывала о том, чтобы смирить свою гордость И попросить Эйприл о небольшом займе. Она без труда найдет клиентов в таком оживленном городе, как Ноксвилл, и, следовательно, в два счета вернет Эйприл долг.
Но она ни о чем не заикнулась. И вернулась назад, совсем как ребенок, играющий спичками. Ей хотелось узнать, что будет дальше.
– Ну как прошел уик-энд? – осведомилась она, умудрившись отставить кружку и не пролить ни капли.
– В алкогольном угаре и постельных забавах. А твой?
– Примерно так же.
Он снова улыбнулся.
– Я летал в Чикаго. Кое-какие дела. И если тебя это интересует, Аннабелла – единственная женщина, с которой я встречался.
Ее интересовало. Очень.
Блу презрительно скривила губы.
– Можно подумать, мне не все равно.
Он вынул из велосипедной сумки бутылку с водой и кивком показал на сарай.
– Я заказал в магазине два велосипеда. С доставкой. Второй – немного поменьше. Если захочешь прокатиться – он к твоим услугам.
Блу медленно поднялась и окинула его суровым взглядом.
– За это спасибо, но моя благодарность померкла, когда я обнаружила, что из бумажника пропали мои шлюшные деньги. Ты, кстати, ничего об этом не знаешь?
– Да, прости, пожалуйста. – Он поставил ногу на нижнюю ступеньку и присосался к бутылке. – Мне потребовалась мелочь.
– Пятьдесят долларов – это не мелочь.
– В моем мире это так и есть, – бросил он, закручивая крышечку.
– Ты омерзителен! Лучше бы я осталась в Ноксвилле!
– Почему же не осталась?
Блу неторопливо, ленивой походкой спустилась вниз... по крайней мере надеясь, что правдоподобно изобразила ленивую походку.
– Потому что ожидала возвращения Джека. Вот и говори о единственном в жизни шансе, который иногда дарит судьба. Я почти уверена, что наберусь храбрости попросить у него автограф.
– Боюсь, для этого ты будешь слишком занята, – парировал он. – Ублажать меня в постели – работа тяжелая и отнимает много времени.
Картина, промелькнувшая в мозгу, была так ослепительна, что и Дин, и его велосипед были на полпути к сараю, когда Блу обрела дар речи.
– Эй, Дин!
И когда он оглянулся, прикрыла ладонью глаза от солнца и громко крикнула;
– Если ты это всерьез, предупреди меня заранее, чтобы я успела схватить свой ежедневник и записать туда трехминутное свидание!
Он не рассмеялся. Впрочем, этого она от него и не ожидала. Не ожидала того, что он посмотрит на нее так, словно национальный гимн только что отзвучал и они начинают абсолютно новую игру.
Немного погодя, когда Блу убирала кухню, за окном послышался шум отъезжающей машины, Очевидно, Дину не сиделось на месте. Тут вошла Эйприл в старой одежде, таща груду полиэтиленовых подстилок, которыми полагалось закрывать пол и мебель.
– Похоже, Дину так и не удалось связаться с подрядчиком в пятницу, потому что и сегодня рабочих нет. Но я не стану сидеть сложа руки, в ожидании, когда они примутся за кухню. Краска у меня есть. Хочешь помочь?
– Конечно.
Они едва принялись за дело, когда Эйприл позвонили, и она тут же исчезла для таинственных переговоров, а когда вернулась, поставила диск Гвен Стефани. Вскоре выяснилось, что ее танцевальные способности значительно превосходят умение красить стены, поэтому командование перешло к Блу.
Когда они заканчивали подготовительные работы, к дому подкатила машина, и через несколько минут на кухне появился Джек Пэтриот в потертых джинсах и облегающей футболке с логотипом последнего турне. Блу, не ожидавшая его возвращения, от неожиданности споткнулась. Он подхватил ее как раз в тот момент, когда она едва не наступила на малярный валик. Эйприл, непристойно извивавшаяся под «Возвращение малышки», тут же замерла. Джек поставил Блу на ноги.
– Есть идеи насчет того, как бы вам поскорее излечиться? – осведомился он.
– Я... да... я... о Господи, – бормотала Блу, заливаясь красой. – Простите. Уверена, что множество людей считают себя вашими преданными фанатами, и я – одна из них. – Она прижала руки к горящим щекам. – Я... детство у меня было довольно одиноким, зато со мной всегда были ваши песни, не важно, где бы я ни находилась и с кем бы ни жила.
Теперь, когда она разговорилась, слова так и лились сами собой, и она никак не могла остановиться, хотя видела, что он отошел к плите и взялся за кофейник.
– У меня все ваши альбомы, даже «На обочине дороги», хотя критики разнесли его в пух и прах. Но они ошибаются, потому что он замечательный, а «Вопли» – одна из моих любимых песен. Вы словно заглянули в мое сердце, поняли, что меня тревожит, и... о, черт, я знаю, что несу чушь, но в реальном мире у вас просто нет шансов встретиться с Джеком Пэтриотом. То есть поймите: разве можно быть к этому готовой?
Он положил в кофе ложечку сахара.
– Может, расписаться на вашей руке?
– В самом деле?
– Шучу, конечно, – рассмеялся он. – Вряд ли Дину это понравится.
Блу ойкнула и нервно облизала губы.
– Вряд ли, – согласилась она.
– Эйприл, может, ты найдешь выход?
Эйприл взмахнула волосами.
– Переспи с ним, Блу. Это быстро вернет тебя на землю. Он одно огромное разочарование.
Медленная улыбка приподняла уголки его губ.
– Я еще покупаю «огромное», но...
Эйприл многозначительно уставилась на его ширинку.
– Есть вещи, которые мужчина не может купить ни за какие богатства. – Он прислонился плечом к косяку и жарким взглядом скользнул по ее телу. – Меня все еще возбуждают ехидины. Принеси мне листок бумаги, Эйприл. Я чувствую, как на свет просится новая песня.
Сексуальное электричество так и потрескивало между ними. Пусть им обоим за пятьдесят, но сейчас в этой кухне кипела подростковая похоть. Блу почти ожидала, что стены начнут потеть. Она стала пятиться из кухни, но, к несчастью, налетела на гору полиэтилена.
Шум тут же развеял чары, и Эйприл поспешно отвернулась. Джек принялся изучать потолок, который начала красить Блу.
– Сейчас выгружу вещи и помогу вам.
– Вы умеете красить? – удивилась Блу.
– Мой па был плотником, и в юности я вместе с ним ремонтировал дома.
– Пойду поздороваюсь с РаЙли, – пробормотала Эйприл, протискиваясь мимо него к боковой двери.
Блу громко сглотнула слюну. Они с Джеком Пэтриотом собираются красить кухню!
Ее жизнь с каждой минутой становилась все причудливее.
Глава 14
Но Аннабелла лишь набирала скорость.
– А вот когда я нахожу тебе подходящую пару, ты не даешь ей ни единого шанса. Взять хотя бы Джули Шеруин.
– Ну вот, началось, – пробормотал Хит.
Но Аннабелла, не обращая внимания на мужа, продолжала:
– Джули умна, успешна, красива – одна из самых милых женщин на свете, а ты бросил ее после двух свиданий.
– Я бросил ее, потому что она принимала все, сказанное мной, буквально. Признай, Аннабелла, это крайне неприятно. Бедняжка так нервничала, что не могла есть... впрочем, она и так почти ничего не ела. Это был акт милосердия.
– Просто ты всегда действуешь на женщин подобным образом. Я знаю, ты не специально, но так уж сложилось. Во всем виновата твоя внешность. Если не считать Хита, ты мой самый проблемный клиент.
– Я не твой клиент, Аннабелла, – парировал он. – И еще ни цента тебе не заплатил.
– Я делаю это из чистой благотворительности, – прощебетала она, настолько довольная собой, что мужчины рассмеялись.
Дин схватил с журнального столика ключи от прокатной машины.
– Слушай, Аннабелла, я приехал в город на уик-энд, чтобы собрать кое-какие вещи, вернуться на ферму и покончить с делами, которые навесил на меня твой муж. И в моей жизни не происходит никаких катаклизмов.
А вот это – сплошное вранье.
По дороге в аэропорт он думал о Блу. Похоже, зря он проявил темные стороны своего характера. И ради чего? Кража единственной сотни, лежавшей в ее бумажнике, еще не гарантирует, что она останется на ферме. Если она решит уйти, ничто ее не остановит, даже перспектива ночевки на парковой скамейке. Она и не сбежала до сих пор, потому что так много всего случилось. Оставалось надеяться, что в этот уик-энд Эйприл сумеет затащить ее на распродажу антиквариата в Ноксвилле, потому что Дин боялся представить, что будет, если он вернется на ферму и не застанет там Блу.
В понедельник утром Блу сидела на ступеньке крыльца, грея ладони о вторую кружку утреннего кофе, и пытаясь казаться спокойной при виде ехавшего по дорожке Дина. Спустившись сегодня вниз, она заметила на кухонном столе ключи от его спортивной машины, но он не пришел в кибитку и все утро пробыл неизвестно где. Он крутил колеса дорогого серого гоночного велосипеда, который мог бы доставить Лэнса Армстронга до Елисейских Полей и выглядел потрясающе, словно гость из будущего или актер из высокобюджетного фантастического фильма. Солнечный свет отражался от его обтекаемого серебристого шлема, сильные мышцы ног перекатывались под облегающими синими велосипедными шортами. Зато ноги Блу предательски ослабели, и совершенно неуместное желание пронзило сердце.
Он доехал до конца старой кирпичной дорожки. И хотя еще не было восьми утра, судя по каплям пота, блестевшим на шее, и влажным пятнам на сетчатой майке, он успел немало потрудиться. Блу усилием воли взяла себя в руки и кивнула в сторону велосипеда:
– Милая штучка. Гляжу, тебе нелегко пришлось?
– Смотрите, кто говорит! Особа, которая выглядит так, словно живет в коробке для игрушек!
Дин перекинул ногу через раму и повел велосипед к ней.
– Я решил, что пора перестать валять дурака, нужно вернуть прежнюю форму.
– Ты потерял форму? – ахнула она.
– Скажем так: я слишком долго бездельничал после окончания сезона.
Дин снял шлем и повесил его на руль велосипеда.
– Я решил поставить тренажеры в одной из спален. Не желаю появляться в лагере разжиревшим и с дряблыми мышцами.
– По-моему, беспокоиться не о чем.
Дин улыбнулся и расчесал пальцами пропотевшие, прилипшие к голове волосы, что немедленно придало ему сексуальный вид.
– Эйприл прислала по электронной почте фото картин и антиквариата, которые вы отыскали в Ноксвилле, Спасибо за то, что поехала с ней. Все это будет прекрасно смотреться с новой мебелью, которую я заказал.
Блу серьезно подумывала о том, чтобы смирить свою гордость И попросить Эйприл о небольшом займе. Она без труда найдет клиентов в таком оживленном городе, как Ноксвилл, и, следовательно, в два счета вернет Эйприл долг.
Но она ни о чем не заикнулась. И вернулась назад, совсем как ребенок, играющий спичками. Ей хотелось узнать, что будет дальше.
– Ну как прошел уик-энд? – осведомилась она, умудрившись отставить кружку и не пролить ни капли.
– В алкогольном угаре и постельных забавах. А твой?
– Примерно так же.
Он снова улыбнулся.
– Я летал в Чикаго. Кое-какие дела. И если тебя это интересует, Аннабелла – единственная женщина, с которой я встречался.
Ее интересовало. Очень.
Блу презрительно скривила губы.
– Можно подумать, мне не все равно.
Он вынул из велосипедной сумки бутылку с водой и кивком показал на сарай.
– Я заказал в магазине два велосипеда. С доставкой. Второй – немного поменьше. Если захочешь прокатиться – он к твоим услугам.
Блу медленно поднялась и окинула его суровым взглядом.
– За это спасибо, но моя благодарность померкла, когда я обнаружила, что из бумажника пропали мои шлюшные деньги. Ты, кстати, ничего об этом не знаешь?
– Да, прости, пожалуйста. – Он поставил ногу на нижнюю ступеньку и присосался к бутылке. – Мне потребовалась мелочь.
– Пятьдесят долларов – это не мелочь.
– В моем мире это так и есть, – бросил он, закручивая крышечку.
– Ты омерзителен! Лучше бы я осталась в Ноксвилле!
– Почему же не осталась?
Блу неторопливо, ленивой походкой спустилась вниз... по крайней мере надеясь, что правдоподобно изобразила ленивую походку.
– Потому что ожидала возвращения Джека. Вот и говори о единственном в жизни шансе, который иногда дарит судьба. Я почти уверена, что наберусь храбрости попросить у него автограф.
– Боюсь, для этого ты будешь слишком занята, – парировал он. – Ублажать меня в постели – работа тяжелая и отнимает много времени.
Картина, промелькнувшая в мозгу, была так ослепительна, что и Дин, и его велосипед были на полпути к сараю, когда Блу обрела дар речи.
– Эй, Дин!
И когда он оглянулся, прикрыла ладонью глаза от солнца и громко крикнула;
– Если ты это всерьез, предупреди меня заранее, чтобы я успела схватить свой ежедневник и записать туда трехминутное свидание!
Он не рассмеялся. Впрочем, этого она от него и не ожидала. Не ожидала того, что он посмотрит на нее так, словно национальный гимн только что отзвучал и они начинают абсолютно новую игру.
Немного погодя, когда Блу убирала кухню, за окном послышался шум отъезжающей машины, Очевидно, Дину не сиделось на месте. Тут вошла Эйприл в старой одежде, таща груду полиэтиленовых подстилок, которыми полагалось закрывать пол и мебель.
– Похоже, Дину так и не удалось связаться с подрядчиком в пятницу, потому что и сегодня рабочих нет. Но я не стану сидеть сложа руки, в ожидании, когда они примутся за кухню. Краска у меня есть. Хочешь помочь?
– Конечно.
Они едва принялись за дело, когда Эйприл позвонили, и она тут же исчезла для таинственных переговоров, а когда вернулась, поставила диск Гвен Стефани. Вскоре выяснилось, что ее танцевальные способности значительно превосходят умение красить стены, поэтому командование перешло к Блу.
Когда они заканчивали подготовительные работы, к дому подкатила машина, и через несколько минут на кухне появился Джек Пэтриот в потертых джинсах и облегающей футболке с логотипом последнего турне. Блу, не ожидавшая его возвращения, от неожиданности споткнулась. Он подхватил ее как раз в тот момент, когда она едва не наступила на малярный валик. Эйприл, непристойно извивавшаяся под «Возвращение малышки», тут же замерла. Джек поставил Блу на ноги.
– Есть идеи насчет того, как бы вам поскорее излечиться? – осведомился он.
– Я... да... я... о Господи, – бормотала Блу, заливаясь красой. – Простите. Уверена, что множество людей считают себя вашими преданными фанатами, и я – одна из них. – Она прижала руки к горящим щекам. – Я... детство у меня было довольно одиноким, зато со мной всегда были ваши песни, не важно, где бы я ни находилась и с кем бы ни жила.
Теперь, когда она разговорилась, слова так и лились сами собой, и она никак не могла остановиться, хотя видела, что он отошел к плите и взялся за кофейник.
– У меня все ваши альбомы, даже «На обочине дороги», хотя критики разнесли его в пух и прах. Но они ошибаются, потому что он замечательный, а «Вопли» – одна из моих любимых песен. Вы словно заглянули в мое сердце, поняли, что меня тревожит, и... о, черт, я знаю, что несу чушь, но в реальном мире у вас просто нет шансов встретиться с Джеком Пэтриотом. То есть поймите: разве можно быть к этому готовой?
Он положил в кофе ложечку сахара.
– Может, расписаться на вашей руке?
– В самом деле?
– Шучу, конечно, – рассмеялся он. – Вряд ли Дину это понравится.
Блу ойкнула и нервно облизала губы.
– Вряд ли, – согласилась она.
– Эйприл, может, ты найдешь выход?
Эйприл взмахнула волосами.
– Переспи с ним, Блу. Это быстро вернет тебя на землю. Он одно огромное разочарование.
Медленная улыбка приподняла уголки его губ.
– Я еще покупаю «огромное», но...
Эйприл многозначительно уставилась на его ширинку.
– Есть вещи, которые мужчина не может купить ни за какие богатства. – Он прислонился плечом к косяку и жарким взглядом скользнул по ее телу. – Меня все еще возбуждают ехидины. Принеси мне листок бумаги, Эйприл. Я чувствую, как на свет просится новая песня.
Сексуальное электричество так и потрескивало между ними. Пусть им обоим за пятьдесят, но сейчас в этой кухне кипела подростковая похоть. Блу почти ожидала, что стены начнут потеть. Она стала пятиться из кухни, но, к несчастью, налетела на гору полиэтилена.
Шум тут же развеял чары, и Эйприл поспешно отвернулась. Джек принялся изучать потолок, который начала красить Блу.
– Сейчас выгружу вещи и помогу вам.
– Вы умеете красить? – удивилась Блу.
– Мой па был плотником, и в юности я вместе с ним ремонтировал дома.
– Пойду поздороваюсь с РаЙли, – пробормотала Эйприл, протискиваясь мимо него к боковой двери.
Блу громко сглотнула слюну. Они с Джеком Пэтриотом собираются красить кухню!
Ее жизнь с каждой минутой становилась все причудливее.
Глава 14
Вернувшись, Дин обнаружил Джека и Эйприл, в полном молчании красивших противоположные стены кухни. Фон создавала группа «Колдплей», оравшая из DVD-плейера. Ярко-желтая краска забрызгала Эйприл с головы до ног, зато у Джека было всего несколько пятнышек на руках. До вчерашнего вечера Дин никогда не видел их вместе. Теперь они красили его гребаную кухню.
Он вышел, чтобы найти Блу, а по пути проверил сообщения на карманном компьютере. Последнее было послано Эйприл десять минут назад.
«Остался только галлон желтой краски. Поезжай, купи еще».
Он нашел Блу в столовой, где она белила потолок. Она выглядела карманной Бо-Пип с малярным валиком в руках. Заляпанная краской футболка доходила почти до бедер, закрывая стройное тело, которое она твердо намеревалась скрывать от него. Ничего, недолго осталось.
Он ткнул пальцем в сторону кухни:
– Что там происходит?
– А ты сам не понял? Они красят кухню.
Кусок полиэтилена зашуршал у нее под ногами, когда она отступила в сторону.
– К счастью, Джек знает, как обращаться с малярной кистью, а вот за Эйприл я следила, как ястреб. Совсем безрукая!
– Почему ты их не остановила?
– Пока на моем пальце не будет обручального колечка, я не имею здесь никакой власти.
Блу отложила валик и стала критически изучать самую длинную стену.
– Эйприл хочет, чтобы я нарисовала фреску, – без особого энтузиазма заметила она, но ему куда больше понравилась идея фрески в исполнении Блу, чем идея совместного труда родителей
на кухне.
Это означало также, что работа задержит ее на ферме.
– Завтра же прикажу пиар-отделу прислать дюжину моих лучших снимков с самых выигрышных матчей. Можешь выбрать наиболее для меня лестные.
Как он и надеялся, она улыбнулась, но морщинки между бровями сразу же стали глубже.
– Я больше не рисую пейзажи.
– Очень жаль.
Открыв бумажник, он вытащил двести долларов.
– Вот сотня, которую я занял, плюс еще одна, за злосчастное проигранное пари. Я всегда плачу долги.
Вместо того чтобы схватить деньги, она насторожилась.
– Сделка есть сделка, – с невинным видом настаивал он. – Ты их заработала.
И поскольку она так и не протянула руки, он сунул банкноты в карман ее обвисшей футболки, промедлив лишь на мгновение больше необходимого. Пусть у нее там не слишком много, но для него вполне достаточно. Теперь все, что ему нужно, – неограниченный доступ.
– Сделка с дьяволом, – мрачно бросила она.
Он едва скрыл торжествующую улыбку, когда она вытащила деньги, оглядела их в последний раз, а потом сунула ему в карман, к сожалению, ничуть не задержавшись.
– Отдай благотворительной организации, которая помогает проституткам уйти с улицы.
Бедная Бобри. Он с самого начала, еще когда заключал пари, мог объяснить, что совесть не даст ей оставить у себя деньги. Но недаром он профессиональный игрок. Дураков в команде не держат.
– Ну... если ты уверена.
Она снова повернулась к стене.
– Если воображаешь, что я создам непревзойденный шедевр, тебя ждет большое разочарование. Мои пейзажи более чем ординарны.
– Если только не нарисуешь что-нибудь уж очень слюнявое, значит, все в порядке. Никаких балерин или дам прошлого века с кружевными зонтиками в руках. И ничего напоминающего мертвых кроликов на блюдах.
– О, не беспокойся. Мертвые кролики и балерины чересчур новаторские сюжеты для такой, как я. – Она отвернулась. – Жизнь слишком коротка. Я не пишу ничего, напоминающего жизнь.
Теперь, когда она заронила в его голову эту идею, он никак не хотел с ней расстаться. Но придется подождать, прежде чем вновь надавить на нее.
– Где моя собака?
Блу принялась разминать сведенное судорогой плечо.
– По-моему, верная спутница истинного мужчины Паффи устроила вместе с Райли пикник на заднем дворе.
Он сделал вид, будто уходит, но на самом пороге обернулся.
– Забыл сказать, тем более что знаю, как тебе не терпится навесить эти двери. Перед отъездом в Чикаго я навестил человека, который их реставрирует. К счастью, он живет в следующем округе за пределами зоны бойкота, так что я убедил его ускорить дело. Со дня на день двери будут готовы.
Глаза Блу воинственно сверкнули.
– Ты подкупил его!
– Какой же это подкуп? Просто небольшие сверхурочные.
– Конечно, богатым жить легче.
– Не забудь про природное обаяние. Оно тоже не лишнее.
– Ну как же я могу забыть? – парировала она. – Единственное, что у нас общего.
– Надеюсь, дверь спальни будет закрываться плотно и бесшумно. Как я люблю, – улыбнулся он.
К тому времени, когда Дин вернулся из экспедиции за краской, было уже начало шестого. Дом встретил его тишиной, и если не считать обеденного уголка, стены кухни были покрыты свежим слоем желтой краски. Черной машины Джека нигде не было видно: вероятно, они с Райли уехали ужинать. Пока что Дину удавалось избегать всех родственников, и он намеревался впредь придерживаться такого же курса.
Он с удовольствием вдыхал запах краски и дерева. И хотя раньше представлял свой дом в окружении пальм и с видом на Тихий океан, но полюбил эту ферму с ее тысячью акров земли. Как только он избавится от гостей, все будет прекрасно. Лучше некуда. От всех гостей, кроме Блу. Он скучал по Бобри в этот уикэнд, и пока что не был готов расстаться с ней.
Расставляя банки с краской на кухне, он услышал шум воды. Вернулся к машине взял оставленные там пакеты и поднялся наверх, где положил пакеты на пол, рядом со своими чемоданами, и уставился на дверной проем ванной. Забрызганная краской одежда Блу грудой валялась на полу. Только настоящий извращенец способен откинуть пластик, который по ее настоянию он повесил вместо двери, а его до сих пор никто не называл извращенцем. Он оставил пластик в покое и, как истинный джентльмен, стал ожидать, когда она выйдет. И нужно надеяться, голая.
Шум воды смолк. Он стянул рубашку и бросил ее на пол. Нечестный ход, но ей нравится его торс.
Посмотрел на шевелящийся пластик и велел себе не слишком раскатывать губы. Существует вполне определенная возможность, что она выйдет в армейских ботинках и камуфляже.
Ему повезло. На ней было только белое полотенце, доходившее до подмышек. Не то чтобы совсем голая, но по крайней мере хоть ноги видны!
Он проводил взглядом струйку воды, стекавшую по внутренней стороне стройного бедра.
– Вон! – прошипела она, с видом разгневанной наяды и ткнула пальцем в сторону коридора.
– Это моя комната, – напомнил он.
– Я первая ее выбрала. Значит, у меня преимущество.
– Откуда ты знаешь?
– Так гласит закон. Проваливай.
– Мне нужно в душ.
Она широким жестом обвела дверной проем ванной.
– Обещаю не беспокоить тебя.
Он шагнул ближе.
– Я начинаю серьезно тревожиться за тебя.
Когда он привлек ее к себе, в ноздри ударил запах его любимого шампуня. Сейчас, на ее волосах, он казался еще приятнее. Судя по взгляду, она сильно нервничала. Вероятно, он выводил ее из себя. Превосходно!
Он медленно оглядел ее с головы до ног.
– Я вполне серьезно начинаю верить, что ты фригидна.
– Неужели?
Он обошел ее, жадно вбирая взглядом влажную мягкую шею в том месте, где разделялись волосы, нежный изгиб плеча, узкую спину.
– Не знаю... ты никогда не хотела обратиться к специалисту по вопросам секса? Черт, да мы могли бы пойти туда вместе.
Блу расплылась в улыбке.
– Черт возьми, в последний раз я слышала нечто подобное в пятнадцать лет, когда парень пытался залезть ко мне в трусики. Я снова чувствую себя ребенком. Нет, погоди. Ребенок – это ты.
– Совершенно верно.
Он коснулся ее плеча кончиком указательного пальца и довольно усмехнулся, когда на коже выступили мурашки.
– Зачем идти к врачу, когда мы сможем вылечить эту дисфункцию прямо здесь и сейчас?
– Пропасть. Ты забываешь о пропасти между нами. Помнишь? Ты роскошный и бесполезный. Я – умная и трудолюбивая.
– Это называется химией.
Презрительное фырканье дало ему понять, что он опять попался.Вместо того, чтобы сосредоточиться на воротах, он не мог устоять от очередной перепалки. Тактическая ошибка, которую Дин никогда бы не сделал, имей он хоть какую-то реальную практику обольщения женщин. Черт! До сих пор было вполне достаточно поздороваться и широко улыбнуться.
Дин нахмурился.
– Может, перестанешь умничать и как следует подготовишься к свиданию.
– А у нас свидание?
Он показал на пакеты:
– Выбери, что наденешь.
– Ты купил мне одежду?
– А по-твоему, я должен был позволить тебе самой ходить по
магазинам?
Она закатила глаза.
– Какой же ты трус!
– Об этом можешь спросить оборону «Пэкеров».
Давно пора напомнить ей, кто здесь главный. Он положил руку на пояс шортов.
– А может, осмелишься потихоньку заглянуть в душ и все увидеть своими глазами?
Он расстегнул пуговицу. Она уставилась прямо на линию ворот. Он взялся за язычок молнии. Она, похоже, никак не могла поднять голову, а когда наконец ей это удалось, его снисходительная улыбка, та самая, которой он награждал новичков команды, когда они слишком уж хвастались, хлестнула ее, как пощечина. Блу не успела ничего сказать: Дин ушел в спальню.
Блу молча наблюдала, как за ним опустилась пластиковая занавеска. Этот человек – настоящий дьявол: недаром у нее руки чешутся сбросить полотенце, войти туда, и будь что будет. Дин – ее единственный в жизни шанс сыграть с профессионалами, и, если бы мать не выбрала именно это время, чтобы опустошить с банковский счет. Блу могла бы преодолеть отвращение к бессмысленному сексу и уговорить себя на одноразовое посещение мужской раздевалки.
Она отбросила ногой пакеты, противясь искушению заглянуть внутрь и посмотреть, что он там накупил, и натянула чистые джинсы и свежевыглаженную черную рубашку, после чего постаралась как можно лучше высушить волосы во второй ванной, стянуть их в хвостик и пустить в ход тушь и блеск для губ.
Наскоро посмотревшись в зеркало. Блу спустилась вниз, подождать Дина на крыльце. Будь они настоящей парой, она могла бы посидеть на кровати, пока он одевается. Какое, должно быть, потрясающее зрелище!
Блу со вздохом сожаления уставилась в сторону заброшенного пастбища. На следующий год в это время здесь будут щипать траву лошади, но она их уже не увидит.
Дин был готов в рекордное время, но, когда вышел на крыльцо, в растопыренных пальцах болтался прозрачный сиреневый топ. Он перекинул его с одной руки на другую, без единого слова, сверля ее многозначительным взглядом. Предвечернее солнце переливалось в крошечных серебряных бусинках, похожих на пузырьки пены в сиреневом море. Ткань раскачивалась в руке, как часы гипнотизера.
– Беда в том, – объявил он наконец, – что у тебя, возможно, нет приличного лифчика. Я видел такие топы на девушках в клубах, только их лифчики были с кружевными бретельками. Может, даже контрастных цветов. Думаю, сюда пойдет розовый. – Он покачал головой: – А, черт, я сконфузил нас обоих.
При этом он отнюдь не выглядел смущенным. Мало того, поднес сиреневую штучку к ее лицу.
– Я пытался купить тебе что-то с шипами и кожей, но, клянусь, если в округе есть магазинчик садо-мазо, я обязательно его найду.
Она снова оказалась в саду Эдема, только на этот раз предательское яблоко держал Адам.
– Убирайся.
– Если боишься обнаружить перед всем миром собственную женственность, я пойму.
Она устала, проголодалась и преисполнилась жалости к себе, иначе не позволила бы ему ее дразнить.
– Так и быть, – процедила она, хватая сиреневое искушение. – Я сдаюсь, но ты об этом пожалеешь.
Поднявшись наверх, она содрала с себя рубашку и натянула одеяние сатаны. С подола мягко ниспадала оборка, касаясь пояса джинсов. Тонкие ленточки-завязки легли на плечи. Дин оказался прав: из-под них виднелись бретельки лифчика. Ничего не скажешь: он эксперт по женскому белью! К счастью, лифчик оказался светло-голубым, и хотя бретельки были не кружевными, все же и не белыми, что, как знала даже она, считалось непростительным грехом и нарушением законов моды для мистера Журнал «Вог», ожидавшего на крыльце.
– В одном из пакетов лежит юбка, – окликнул он снизу, – на случай, если решишь избавиться от этих джинсов.
Проигнорировав его, она сбросила босоножки, натянула обшарпанные черные байкерские ботинки и сбежала вниз.
– Опять ребячишься! – буркнул он, обозрев ее обувь.
– Так мы идем или нет?
– Никогда не видел, чтобы женщина так боялась быть женщиной! Когда придешь к шринку[25]...
– Не начинай. Моя очередь сидеть за рулем.
Она протянула руку и едва не поперхнулась, когда он без споров вложил ключи в ее ладонь.
– Понимаю. – кивнул он. – Тебе нужно утвердиться в своей мужественности.
Слишком много его ударов сегодня попадало в цель, но Блу была так поглощена идеей сесть за руль «вэнкуиша», что все ему спускала.
Машина оказалась воплощенной мечтой. И Дин вел себя на редкость прилично и только пару раз поморщился, когда она слишком резко переключала скорости.
– Едем в город, – велел он, едва они добрались до шоссе – прежде чем поужинать, я хочу нанести недружественный визит к Ните Гаррисон.
– Сейчас?
– Надеюсь, ты не считаешь, что я собираюсь спустить ей эту историю с рук? Не мои стиль, Колокольчик.
– Должно быть, я чего-то не понимаю, но вряд ли меня можно считать самым подходящим человеком для визита к Ните Гаррисон.
– Именно поэтому ты подождешь в машине, пока я постараюсь обаять старую клячу, – пояснил он и, неожиданно повернувшись, стал играть с мочкой ее уха.
Ее уши были невероятно чувствительны, и она едва не сползла в кювет. И только открыла рот, чтобы попросить его держать свои руки при себе, он что-то продел в крохотную дырочку. Она посмотрелась в зеркало заднего обзора. Фиолетовая капелька весело подмигнула ей.
– Ты купил мне серьги?
– Пришлось. Я боялся, что ты нацепишь стальные гайки.
У нее неожиданно появился свой стилист, причем это вовсе не Эйприл. Интересно, знает ли он о профессии матери?
Его противоречия только подогревали ее интерес к Дину. Мужчина с бьющим через край мужским началом просто не должен так любить красивые вещи. Ему больше пристало увлекаться пропотевшей спортивной формой. Она ненавидела, когда люди не соответствовали созданным ею же стандартам. Жизнь сразу становилась хаотической.
– К сожалению, это не настоящие камни. В здешних магазинах выбор невелик.
Настоящие или нет, но ей нравились.
Впечатляющий дом Ниты Гаррисон стоял на тенистой улице, в двух кварталах от деловой части города. Выстроенный из такого же рыжеватого камня, что и банк, и католический храм, он имел низкую ребристую крышу и великолепный фасад в итальянском стиле. Каменные фронтоны венчали девять больших окон с двойными рамами: четыре на первом этаже и пять – наверху. То, что в середине, было шире остальных. Участок был на редкость хорошо ухожен, с большими аккуратными газонами и безжалостно подстриженными кустами живой изгороди. Блу подъехала к воротам.
Он вышел, чтобы найти Блу, а по пути проверил сообщения на карманном компьютере. Последнее было послано Эйприл десять минут назад.
«Остался только галлон желтой краски. Поезжай, купи еще».
Он нашел Блу в столовой, где она белила потолок. Она выглядела карманной Бо-Пип с малярным валиком в руках. Заляпанная краской футболка доходила почти до бедер, закрывая стройное тело, которое она твердо намеревалась скрывать от него. Ничего, недолго осталось.
Он ткнул пальцем в сторону кухни:
– Что там происходит?
– А ты сам не понял? Они красят кухню.
Кусок полиэтилена зашуршал у нее под ногами, когда она отступила в сторону.
– К счастью, Джек знает, как обращаться с малярной кистью, а вот за Эйприл я следила, как ястреб. Совсем безрукая!
– Почему ты их не остановила?
– Пока на моем пальце не будет обручального колечка, я не имею здесь никакой власти.
Блу отложила валик и стала критически изучать самую длинную стену.
– Эйприл хочет, чтобы я нарисовала фреску, – без особого энтузиазма заметила она, но ему куда больше понравилась идея фрески в исполнении Блу, чем идея совместного труда родителей
на кухне.
Это означало также, что работа задержит ее на ферме.
– Завтра же прикажу пиар-отделу прислать дюжину моих лучших снимков с самых выигрышных матчей. Можешь выбрать наиболее для меня лестные.
Как он и надеялся, она улыбнулась, но морщинки между бровями сразу же стали глубже.
– Я больше не рисую пейзажи.
– Очень жаль.
Открыв бумажник, он вытащил двести долларов.
– Вот сотня, которую я занял, плюс еще одна, за злосчастное проигранное пари. Я всегда плачу долги.
Вместо того чтобы схватить деньги, она насторожилась.
– Сделка есть сделка, – с невинным видом настаивал он. – Ты их заработала.
И поскольку она так и не протянула руки, он сунул банкноты в карман ее обвисшей футболки, промедлив лишь на мгновение больше необходимого. Пусть у нее там не слишком много, но для него вполне достаточно. Теперь все, что ему нужно, – неограниченный доступ.
– Сделка с дьяволом, – мрачно бросила она.
Он едва скрыл торжествующую улыбку, когда она вытащила деньги, оглядела их в последний раз, а потом сунула ему в карман, к сожалению, ничуть не задержавшись.
– Отдай благотворительной организации, которая помогает проституткам уйти с улицы.
Бедная Бобри. Он с самого начала, еще когда заключал пари, мог объяснить, что совесть не даст ей оставить у себя деньги. Но недаром он профессиональный игрок. Дураков в команде не держат.
– Ну... если ты уверена.
Она снова повернулась к стене.
– Если воображаешь, что я создам непревзойденный шедевр, тебя ждет большое разочарование. Мои пейзажи более чем ординарны.
– Если только не нарисуешь что-нибудь уж очень слюнявое, значит, все в порядке. Никаких балерин или дам прошлого века с кружевными зонтиками в руках. И ничего напоминающего мертвых кроликов на блюдах.
– О, не беспокойся. Мертвые кролики и балерины чересчур новаторские сюжеты для такой, как я. – Она отвернулась. – Жизнь слишком коротка. Я не пишу ничего, напоминающего жизнь.
Теперь, когда она заронила в его голову эту идею, он никак не хотел с ней расстаться. Но придется подождать, прежде чем вновь надавить на нее.
– Где моя собака?
Блу принялась разминать сведенное судорогой плечо.
– По-моему, верная спутница истинного мужчины Паффи устроила вместе с Райли пикник на заднем дворе.
Он сделал вид, будто уходит, но на самом пороге обернулся.
– Забыл сказать, тем более что знаю, как тебе не терпится навесить эти двери. Перед отъездом в Чикаго я навестил человека, который их реставрирует. К счастью, он живет в следующем округе за пределами зоны бойкота, так что я убедил его ускорить дело. Со дня на день двери будут готовы.
Глаза Блу воинственно сверкнули.
– Ты подкупил его!
– Какой же это подкуп? Просто небольшие сверхурочные.
– Конечно, богатым жить легче.
– Не забудь про природное обаяние. Оно тоже не лишнее.
– Ну как же я могу забыть? – парировала она. – Единственное, что у нас общего.
– Надеюсь, дверь спальни будет закрываться плотно и бесшумно. Как я люблю, – улыбнулся он.
К тому времени, когда Дин вернулся из экспедиции за краской, было уже начало шестого. Дом встретил его тишиной, и если не считать обеденного уголка, стены кухни были покрыты свежим слоем желтой краски. Черной машины Джека нигде не было видно: вероятно, они с Райли уехали ужинать. Пока что Дину удавалось избегать всех родственников, и он намеревался впредь придерживаться такого же курса.
Он с удовольствием вдыхал запах краски и дерева. И хотя раньше представлял свой дом в окружении пальм и с видом на Тихий океан, но полюбил эту ферму с ее тысячью акров земли. Как только он избавится от гостей, все будет прекрасно. Лучше некуда. От всех гостей, кроме Блу. Он скучал по Бобри в этот уикэнд, и пока что не был готов расстаться с ней.
Расставляя банки с краской на кухне, он услышал шум воды. Вернулся к машине взял оставленные там пакеты и поднялся наверх, где положил пакеты на пол, рядом со своими чемоданами, и уставился на дверной проем ванной. Забрызганная краской одежда Блу грудой валялась на полу. Только настоящий извращенец способен откинуть пластик, который по ее настоянию он повесил вместо двери, а его до сих пор никто не называл извращенцем. Он оставил пластик в покое и, как истинный джентльмен, стал ожидать, когда она выйдет. И нужно надеяться, голая.
Шум воды смолк. Он стянул рубашку и бросил ее на пол. Нечестный ход, но ей нравится его торс.
Посмотрел на шевелящийся пластик и велел себе не слишком раскатывать губы. Существует вполне определенная возможность, что она выйдет в армейских ботинках и камуфляже.
Ему повезло. На ней было только белое полотенце, доходившее до подмышек. Не то чтобы совсем голая, но по крайней мере хоть ноги видны!
Он проводил взглядом струйку воды, стекавшую по внутренней стороне стройного бедра.
– Вон! – прошипела она, с видом разгневанной наяды и ткнула пальцем в сторону коридора.
– Это моя комната, – напомнил он.
– Я первая ее выбрала. Значит, у меня преимущество.
– Откуда ты знаешь?
– Так гласит закон. Проваливай.
– Мне нужно в душ.
Она широким жестом обвела дверной проем ванной.
– Обещаю не беспокоить тебя.
Он шагнул ближе.
– Я начинаю серьезно тревожиться за тебя.
Когда он привлек ее к себе, в ноздри ударил запах его любимого шампуня. Сейчас, на ее волосах, он казался еще приятнее. Судя по взгляду, она сильно нервничала. Вероятно, он выводил ее из себя. Превосходно!
Он медленно оглядел ее с головы до ног.
– Я вполне серьезно начинаю верить, что ты фригидна.
– Неужели?
Он обошел ее, жадно вбирая взглядом влажную мягкую шею в том месте, где разделялись волосы, нежный изгиб плеча, узкую спину.
– Не знаю... ты никогда не хотела обратиться к специалисту по вопросам секса? Черт, да мы могли бы пойти туда вместе.
Блу расплылась в улыбке.
– Черт возьми, в последний раз я слышала нечто подобное в пятнадцать лет, когда парень пытался залезть ко мне в трусики. Я снова чувствую себя ребенком. Нет, погоди. Ребенок – это ты.
– Совершенно верно.
Он коснулся ее плеча кончиком указательного пальца и довольно усмехнулся, когда на коже выступили мурашки.
– Зачем идти к врачу, когда мы сможем вылечить эту дисфункцию прямо здесь и сейчас?
– Пропасть. Ты забываешь о пропасти между нами. Помнишь? Ты роскошный и бесполезный. Я – умная и трудолюбивая.
– Это называется химией.
Презрительное фырканье дало ему понять, что он опять попался.Вместо того, чтобы сосредоточиться на воротах, он не мог устоять от очередной перепалки. Тактическая ошибка, которую Дин никогда бы не сделал, имей он хоть какую-то реальную практику обольщения женщин. Черт! До сих пор было вполне достаточно поздороваться и широко улыбнуться.
Дин нахмурился.
– Может, перестанешь умничать и как следует подготовишься к свиданию.
– А у нас свидание?
Он показал на пакеты:
– Выбери, что наденешь.
– Ты купил мне одежду?
– А по-твоему, я должен был позволить тебе самой ходить по
магазинам?
Она закатила глаза.
– Какой же ты трус!
– Об этом можешь спросить оборону «Пэкеров».
Давно пора напомнить ей, кто здесь главный. Он положил руку на пояс шортов.
– А может, осмелишься потихоньку заглянуть в душ и все увидеть своими глазами?
Он расстегнул пуговицу. Она уставилась прямо на линию ворот. Он взялся за язычок молнии. Она, похоже, никак не могла поднять голову, а когда наконец ей это удалось, его снисходительная улыбка, та самая, которой он награждал новичков команды, когда они слишком уж хвастались, хлестнула ее, как пощечина. Блу не успела ничего сказать: Дин ушел в спальню.
Блу молча наблюдала, как за ним опустилась пластиковая занавеска. Этот человек – настоящий дьявол: недаром у нее руки чешутся сбросить полотенце, войти туда, и будь что будет. Дин – ее единственный в жизни шанс сыграть с профессионалами, и, если бы мать не выбрала именно это время, чтобы опустошить с банковский счет. Блу могла бы преодолеть отвращение к бессмысленному сексу и уговорить себя на одноразовое посещение мужской раздевалки.
Она отбросила ногой пакеты, противясь искушению заглянуть внутрь и посмотреть, что он там накупил, и натянула чистые джинсы и свежевыглаженную черную рубашку, после чего постаралась как можно лучше высушить волосы во второй ванной, стянуть их в хвостик и пустить в ход тушь и блеск для губ.
Наскоро посмотревшись в зеркало. Блу спустилась вниз, подождать Дина на крыльце. Будь они настоящей парой, она могла бы посидеть на кровати, пока он одевается. Какое, должно быть, потрясающее зрелище!
Блу со вздохом сожаления уставилась в сторону заброшенного пастбища. На следующий год в это время здесь будут щипать траву лошади, но она их уже не увидит.
Дин был готов в рекордное время, но, когда вышел на крыльцо, в растопыренных пальцах болтался прозрачный сиреневый топ. Он перекинул его с одной руки на другую, без единого слова, сверля ее многозначительным взглядом. Предвечернее солнце переливалось в крошечных серебряных бусинках, похожих на пузырьки пены в сиреневом море. Ткань раскачивалась в руке, как часы гипнотизера.
– Беда в том, – объявил он наконец, – что у тебя, возможно, нет приличного лифчика. Я видел такие топы на девушках в клубах, только их лифчики были с кружевными бретельками. Может, даже контрастных цветов. Думаю, сюда пойдет розовый. – Он покачал головой: – А, черт, я сконфузил нас обоих.
При этом он отнюдь не выглядел смущенным. Мало того, поднес сиреневую штучку к ее лицу.
– Я пытался купить тебе что-то с шипами и кожей, но, клянусь, если в округе есть магазинчик садо-мазо, я обязательно его найду.
Она снова оказалась в саду Эдема, только на этот раз предательское яблоко держал Адам.
– Убирайся.
– Если боишься обнаружить перед всем миром собственную женственность, я пойму.
Она устала, проголодалась и преисполнилась жалости к себе, иначе не позволила бы ему ее дразнить.
– Так и быть, – процедила она, хватая сиреневое искушение. – Я сдаюсь, но ты об этом пожалеешь.
Поднявшись наверх, она содрала с себя рубашку и натянула одеяние сатаны. С подола мягко ниспадала оборка, касаясь пояса джинсов. Тонкие ленточки-завязки легли на плечи. Дин оказался прав: из-под них виднелись бретельки лифчика. Ничего не скажешь: он эксперт по женскому белью! К счастью, лифчик оказался светло-голубым, и хотя бретельки были не кружевными, все же и не белыми, что, как знала даже она, считалось непростительным грехом и нарушением законов моды для мистера Журнал «Вог», ожидавшего на крыльце.
– В одном из пакетов лежит юбка, – окликнул он снизу, – на случай, если решишь избавиться от этих джинсов.
Проигнорировав его, она сбросила босоножки, натянула обшарпанные черные байкерские ботинки и сбежала вниз.
– Опять ребячишься! – буркнул он, обозрев ее обувь.
– Так мы идем или нет?
– Никогда не видел, чтобы женщина так боялась быть женщиной! Когда придешь к шринку[25]...
– Не начинай. Моя очередь сидеть за рулем.
Она протянула руку и едва не поперхнулась, когда он без споров вложил ключи в ее ладонь.
– Понимаю. – кивнул он. – Тебе нужно утвердиться в своей мужественности.
Слишком много его ударов сегодня попадало в цель, но Блу была так поглощена идеей сесть за руль «вэнкуиша», что все ему спускала.
Машина оказалась воплощенной мечтой. И Дин вел себя на редкость прилично и только пару раз поморщился, когда она слишком резко переключала скорости.
– Едем в город, – велел он, едва они добрались до шоссе – прежде чем поужинать, я хочу нанести недружественный визит к Ните Гаррисон.
– Сейчас?
– Надеюсь, ты не считаешь, что я собираюсь спустить ей эту историю с рук? Не мои стиль, Колокольчик.
– Должно быть, я чего-то не понимаю, но вряд ли меня можно считать самым подходящим человеком для визита к Ните Гаррисон.
– Именно поэтому ты подождешь в машине, пока я постараюсь обаять старую клячу, – пояснил он и, неожиданно повернувшись, стал играть с мочкой ее уха.
Ее уши были невероятно чувствительны, и она едва не сползла в кювет. И только открыла рот, чтобы попросить его держать свои руки при себе, он что-то продел в крохотную дырочку. Она посмотрелась в зеркало заднего обзора. Фиолетовая капелька весело подмигнула ей.
– Ты купил мне серьги?
– Пришлось. Я боялся, что ты нацепишь стальные гайки.
У нее неожиданно появился свой стилист, причем это вовсе не Эйприл. Интересно, знает ли он о профессии матери?
Его противоречия только подогревали ее интерес к Дину. Мужчина с бьющим через край мужским началом просто не должен так любить красивые вещи. Ему больше пристало увлекаться пропотевшей спортивной формой. Она ненавидела, когда люди не соответствовали созданным ею же стандартам. Жизнь сразу становилась хаотической.
– К сожалению, это не настоящие камни. В здешних магазинах выбор невелик.
Настоящие или нет, но ей нравились.
Впечатляющий дом Ниты Гаррисон стоял на тенистой улице, в двух кварталах от деловой части города. Выстроенный из такого же рыжеватого камня, что и банк, и католический храм, он имел низкую ребристую крышу и великолепный фасад в итальянском стиле. Каменные фронтоны венчали девять больших окон с двойными рамами: четыре на первом этаже и пять – наверху. То, что в середине, было шире остальных. Участок был на редкость хорошо ухожен, с большими аккуратными газонами и безжалостно подстриженными кустами живой изгороди. Блу подъехала к воротам.