Филлипс Сьюзен Элизабет. Рожденный очаровывать

   Спускаясь вниз, она учуяла запах кофе. Оказалось, что в кухне уже сидит Безумный Джек с кружкой, расписанной вишенками. То же самое головокружение, лишившее ее дара речи вчера, началось с новой силой.
   Он по-прежнему был в черном и успел зарасти рокерской щетиной. Серебряные нити в волосах придавали ему еще больше сексуальности. Он спокойно наблюдал за ней знакомыми глазами под тяжелыми веками, теми глазами, которые смотрели на нее с обложек альбомов.
   – Доброе утро.
   – Доброе... – с трудом выдавила она.
   – Вы Блу.
   – Б-бейли. Б-блу Бейли.
   – Звучит, как старая песня.
   Она понимала, что имеет в виду Джек, но губы намертво застыли, поэтому он пояснил:
   – «Неужели не вернешься, Билл Бейли?». Вы, вероятно, слишком молоды, чтобы ее помнить. Эйприл говорит, что вы с Дином решили пожениться.
   Джек даже не трудился скрыть разбиравшее его любопытство. Интересно, заглядывал он к ним в спальню, или Дин зря потратил двести долларов?
   – Вы уже назначили дату? – продолжал он.
   – Еще нет, – пискнула она, как Минни-Маус.
   Хладнокровный допрос продолжался:
   – Как вы встретились?
   – Я... э... рекламировала продукцию лесозаготовительной компании...
   Она вдруг осознала, что совершенно неприлично глазеет на Джека, и, смущенно покраснев, отступила к кладовой.
   – Я поджарю оладьи. То есть испеку! Испеку оладьи.
   – Хорошо.
   Подумать только, в юности она тешилась сексуальными фантазиями об этом человеке. Пока одноклассницы спорили из-за того, кто больше влюблен в Керка Камерона, она представляла, как теряет невинность в объятиях отца Дина. Ой... тьфу!
   И все же...
   Выходя из кладовой с пакетом муки для оладий, она исподтишка глянула на него. Несмотря на смуглую кожу, он казался бледным, словно в последнее время почти не бывал на свежем воздухе. Но несмотря на это, излучал тот же сексуальный магнетизм, что и его сын. Только привлекательность Джека была более безопасной.
   Открывая пакет, она напомнила себе непременно устроить Дину веселую жизнь, после чего принялась смешивать ингредиенты, стараясь отмеривать каждый как можно более точно. Обычно она делала это на глазок, но сегодня был не тот случай.
   Джек, очевидно, пожалел ее, так что дальнейших вопросов не последовало. Когда она наливала первую партию на новую сковороду, вошел Дин: сплошной высокий стиль и с такой же модной щетиной, как у отца. Возможно, все дело в генетике. Идеальное количество складочек на синей футболке, широкие шорты цвета хаки сползают на бедра как раз в нужном месте. Не обратив внимания на Джека, он оглядел Блу с головы до ног.
   – Косметика? Что это с тобой? Ты почти похожа на женщину.
   – Спасибо. Ты почти не похож на гея.
   Позади послышался смешок. Боже, она рассмешила самого Джека Пэтриота!
   Дин наклонился и поцеловал ее долгим безразличным и таким расчетливым поцелуем, что она почти не взволновалась. Это его первый ход в другой игре. Игре, в которую он играл с ненавистными родителями. Он обозначил ее как товарища по команде. Чтобы Джек знал: теперь их двое против одного.
   Только отстранившись, он соизволил коротко кивнуть отцу. Джек ответил кивком и, показав на окна в обеденной нише, заметил:
   – Славное местечко. Вот уж не представлял тебя фермером.
   Дин не позаботился ответить, и тогда Блу прервала напряженное молчание.
   – Первая партия оладий готова. Дин, посмотри в кладовой, нет ли в одном из пакетов кленового сиропа. И заодно захвати масло.
   – Рад услужить, милая, – заверил он, приложившись к ее лбу
   очередным холодным поцелуем. Кажется, ее жизнь превращается
   в сплошное безумие! Сбережения ушли шайке южноамериканских бандитов, у нее ни дома, ни работы, в активе только липовая помолвка со знаменитым футболистом, и в довершение всего она готовит завтрак Безумному Джеку Пэтриоту.
   Едва из кладовой показался Дин. Джек показал на Блу:
   – Где обручальное кольцо?
   – Ей не понравилось то, которое я купил. Камни были слишком маленькими, – пояснил Дин, да еще имел наглость ущипнуть ее за подбородок. – Для моей любимой ничего, кроме самого лучшего.
   Она тихо промурлыкала мелодию «Автогонщика» и, не глядя на Джека, ухитрилась положить ему оладий и при этом не вывалить всю тарелку ему на колени. Дин присел на рабочий стол и ел, не закрывая при этом рта. Говорил он в основном с Блу, но иногда бросал пару фраз в сторону Джека, чтобы никто не сказал, что он игнорирует отца. Она сама слишком часто практиковала подобную стратегию, чтобы не распознать, в чем дело. Не позволяй никому увидеть свою боль.
   До чего же хорошо она понимает его, даже противно!
   И поскольку не могла представить, что завтракает, чинно сидя напротив Джека Пэтриота, пришлось тоже есть стоя.
   Задняя дверь открылась, и вошла Эйприл в брюках хаки, коралловом топе с галстуком из лент и босоножках всех цветов радуги. За ней появилась Райли: темно-каштановые волосы разделены на прямой пробор, откинуты со лба и закреплены прозрачными голубыми заколками, – должно быть, работа Эйприл. Теперь, когда ее кудри были уложены, чудесные карие глаза отчетливее выделялись на пухлом личике. Она сменила вчерашнюю футболку с неприличной надписью на черную, такую же тесную, с алыми пухлыми женскими губками через всю грудь. Дин отвернулся и поспешно скрылся в кладовой. Увидев отца, Райли замерла.
   Джек поднялся и беспомощно уставился на дочь, явно не зная, что делать.
   – Вот и ты, – пробормотал он.
   Райли принялась отколупывать остатки лака.
   – Я сделала оладьи, – жизнерадостно объявила Блу.
   Эйприл старалась не смотреть на Джека.
   – Мы позавтракали хлопьями, – объявила она.
   – Надеюсь, ты поблагодарила Эйприл, – сказал человек, который когда-то швырнул барабан через всю сцену и покрыл матом копа.
   Из кладовой показался Дин с совершенно ненужной банкой арахисового масла. Должно быть, он впервые оказался в одной комнате с обоими родителями. Заметив его окаменевшее лицо, Блу подошла ближе и обняла его за талию. Вряд ли он нуждается в ее защите, но все же...
   Джек сунул руку в карман.
   – Сейчас скажу Фрэнки, чтобы заехал за нами.
   – Я не хочу ехать, – промямлила Райли и уже тверже повторила: – Я никуда не поеду.
   Джек, набиравший номер, поднял голову:
   – О чем ты? И так уже пропустила неделю занятий. Нужно поскорее возвращаться.
   – На следующей неделе начинаются летние каникулы, – упрямо возразила Райли, – и я закончила свою работу. Она у Авы.
   Очевидно, он совершенно забыл об этом, но все же не сдавался:
   – Тетя Гейл ждет тебя. Через две недели вы с кузиной едете в лагерь.
   – Не хочу я в лагерь! Там одни идиоты, а Тринити подговорит всех издеваться надо мной.
   Она уронила розовую куртку и рюкзак. На щеках выступили красные пятна.
   – Если попытаешься заставить меня, я... я снова убегу. И на этот раз ты меня не найдешь.
   Неожиданный взрыв эмоций застал Джека врасплох, но Блу не удивилась. Сумела же девочка посреди ночи добраться из Нашвилла на ферму единокровного брата!
   Дин мгновенно напрягся, и Блу потерла кончиками пальцев его поясницу. Джек закрыл телефон.
   – Послушай, Райли, я понимаю, что тебе нелегко приходится, но скоро все уладится.
   – Каким это образом?
   Джек был явно не в своей тарелке, но мужественно делал вид, что все в порядке.
   – Время все лечит. И когда-нибудь боль уйдет. Я знаю, ты любила мать и...
   – Никого я не любила! – вскрикнула Райли. – Она считала меня глупой уродкой, и если кого и любила, так это Тринити!
   – Неправда, – покачал головой Джек. – Она очень тебя любила.
   – Откуда ты знаешь?
   – Я... знаю, вот и все, – пробормотал он. – И больше ничего не желаю слышать. Ты и без того причинила всем немало неприятностей и будешь делать, как велено.
   – Не буду! – яростно прошипела девочка, сжимая кулаки. – Если заставишь меня вернуться, я покончу с собой! Покончу, вот увидишь! Я знаю, где лежат мамины таблетки. И тети Гейл тоже! И проглочу все, а потом... потом разрежу вены, как старшая сестра Маккензи! И умру!
   Безумный Джек потрясенно уставился на дочь. Дин побелел. Эйприл нервно дергала кольца. Райли, зарыдав, бросилась к ней.
   – Пожалуйста, Эйприл! Пожалуйста, позвольте остаться с вами!
   Эйприл инстинктивно обняла девочку.
   – Она не может заботиться о тебе, – резко бросил Джек. – У нее много работы.
   По щекам Райли покатились слезы. Упорно глядя на галстук Эйприл, она обратилась к отцу:
   – Тогда оставайся ты. Ты мой отец и можешь меня воспитывать.
   – Не могу.
   – Почему? Ты мог бы остаться здесь недели на две, – храбро предложила Райли. – Правда, Эйприл? Ничего, если он погостит у вас две недели?
   Она нерешительно шагнула к отцу.
   – До сентября у тебя нет концертов, верно? Ты сам сказал, что хочешь куда-нибудь уехать, поработать над новыми песнями. Вот и работай здесь. Или в коттедже Эйприл. Там совсем тихо и никого нет. Ты мог бы написать много песен.
   – Этот коттедж, Райли, не мой, а Дина, – мягко объяснила Эйприл.
   Подбородок девочки задрожал. Она с трудом отвела глаза от Эйприл и уставилась куда-то в грудь Дина. Блу ощутила, как горяча его кожа, почти прожигавшая футболку.
   – Конечно, я жирная, и все такое, – едва слышно пробормотала Райли. – И знаю, что ты меня не любишь, но я буду вести себя тихо, как мышка, и па тоже.
   На этот раз она смотрела прямо на Дина, и в этом трагическом взгляде было столько надежды!
   – Когда он пишет новые песни, ни на кого не обращает внимания. Он не станет тебе надоедать и все такое. А я могла бы помочь... подметать полы и, может быть, мыть посуду.
   Дин словно окаменел, а Райли уже со слезами докончила:
   – Или... или если тебе кто-то нужен... бросать мяч... для тренировки... и все такое... я могла бы попытаться... наверное...
   Дин зажмурился и, казалось, даже не дышал. Джек снова открыл телефон.
   – Больше ничего не желаю слышать. Ты едешь со мной.
   – Ни за что!
   И тут Дин как-то странно дернулся. Блу с ужасом услышала незнакомый ломающийся голос, как будто трескались ледяные торосы:
   – Неужели не можешь подарить девчонке две вшивые недели своей звездной жизни?
   Райли притихла, Эйприл медленно подняла голову. Джек не шевельнулся.
   – Ради всего святого, ведь ее мать недавно умерла! Она нуждается в тебе. Или не терпится сбежать и от нее тоже?
   Дин осекся, сообразив, что был слишком откровенен, и вылетел из кухни. При этом он так хлопнул дверью, что задребезжало окно над раковиной.
   Щека Джека задергалась. Он откашлялся, переступил с ноги на ногу и угрюмо пробурчал:
   – Ладно, Райли. У тебя одна неделя. Одна, понятно?
   Райли широко раскрыла глаза.
   – Правда? Я могу остаться? И ты будешь со мной?
   – Сначала мы вернемся в Нашвилл и соберем вещи. И ты должна дать слово, что больше никогда не попытаешься сбежать.
   – Честное слово!
   – Мы вернемся в понедельник. И учти, если нарушишь клятву, я отошлю тебя учиться в Европу, в такое место, откуда не сбежишь. Я не шучу, Райли.
   – Я больше не сбегу! Обещаю!
   Джек сунул сотовый в карман. Райли оглядела кухню с таким видом, словно оказалась здесь впервые. Эйприл подошла к Блу.
   – Посмотри, как там Дин, – тихо попросила она.

Глава 13

   Блу отыскала Дина в зарослях сорняков за сараем, где он, подбоченившись, глазел на ржавый остов красного грузовика-пикапа. Сквозь зияющую дыру на месте дверцы виднелись восставшие пружины, прорвавшие жалкие остатки обивки. Над грудой полусгнивших дров, лысых шин и непонятных деталей сельскохозяйственных машин, усыпавших кузов грузовика, летали две стрекозы. Блу пошла по тропе, вытоптанной Дином среди сорняков. Подойдя ближе, она заметила остатки птичьего гнезда, покоившиеся на рулевой колонке.
   – Я так тебя понимаю, – вздохнула она. – До чего же велик соблазн поменять твой «вэнкуиш» на эту роскошь! Но учти, я против.
   Он опустил руки. В глазах стыло тупое отчаяние.
   – Ситуация становится все лучше и лучше, верно?
   – Для повышения адреналина нет ничего полезнее небольшой драмы, уж поверь мне, – весело заметила Блу, сдержав порыв снова обнять его. – Джек и Райли останутся на неделю. Но на уик-энд он увезет ее в Нашвилл. Посмотрим, хватит ли у него смелости вернуться.
   Лицо Дина исказилось.
   – Как это все получилось, мать его так? Последние годы я держался как можно дальше от него и за какие-то несколько минут все изгадил!
   – А я считаю, что ты был просто великолепен! – возразила она. – Просто слишком придирчив к себе. Не нужно искать недостатки в своем характере!
   Но лицо Дина по-прежнему оставалось мрачным. Ни тени улыбки. Он пнул ногой ржавый бампер.
   – Думаешь, я сделал Райли одолжение?
   – Конечно. Ты заступился за нее.
   – Ошибаешься! Я только навлек на ее голову новые неприятности. Джеку плевать на все, кроме собственной карьеры, а по моей вине Райли ждет очередное разочарование, только и
   всего.
   – Она провела с отцом больше времени, чем ты, поэтому достаточно хорошо его знает. И сомневаюсь, что так уж много от него ждет.
   Дин схватил обломок гнилого дерева и запустил в кузов грузовика.
   – Этому сукину сыну лучше не попадаться мне на глаза. Я не желаю никаких с ним отношений.
   – Уверена, что ему тоже не хочется демонстрировать свое присутствие в доме.
   Она поколебалась, не зная, как облечь свои мысли в слова, но Дин уже все понял.
   – Можешь не говорить. Думаешь, я не просек истинную причину, по которой она так старалась здесь остаться? Только из-за меня. Джек тут ни при чем. Она отказалась от него много лет назад. Следовало бы уехать в ту же минуту, как я увидел выходившую на крыльцо Эйприл.
   Блу ужасно не хотелось, чтобы он вспомнил о роли, которую она сыграла, удержав его на ферме.
   – Давай посмотрим на положительную сторону этой истории. – предложила она, растирая пальцами крупинки ржавчины.
   – О, конечно, и поскорее! Как же без положительной стороны!
   – Пойми, твои родители впервые за много лет встретились и даже собираются жить в одном доме. Согласись, это знаменательное событие.
   – Надеюсь, ты не воображаешь, что между ними вот-вот состоится трогательное примирение?
   – Нет. Но тебе, возможно, следует, похоронить кое-какие призраки прошлого. Жестокая правда заключается в том, что они – твоя семья, в радости и горе.
   – Как ты ошибаешься!
   Он принялся собирать разбросанный среди деревьев мусор и складывать его в кучку.
   – Моя семья – это команда. Так было с тех пор, как я стал играть в футбол. Стоит мне поднять трубку и сказать слово, как дюжина парней прыгнет в самолет, не задавая при этом вопросов. Сколько людей могут сказать то же самое о своих родственниках?
   – Но не будешь же ты играть в футбол вечно! И что потом?
   – Не важно. Они по-прежнему будут со мной. Кроме того, у меня еще много времени.
   Не так много, как он думает. Дин вот-вот перейдет в разряд ветеранов команды.
   Где-то визгливо залаяла собачонка. Оглянувшись, Блу увидела грязный белый комок меха, выкатившийся из сорняков. Заметив людей, крошечное создание остановилось, прижало уши и затявкало еще яростнее. Спутанная шерсть висела колтунами, обрамляя маленькую мордочку. К лапам пристали колючки. Бродяжка походила на метиса мальтийской болонки. Такого рода собак следует называть, скажем, Бонбон, всячески баловать и украшать макушку розовыми бантиками. Но этой бедной твари не повезло. Ее давно уже никто не баловал.
   Дин опустился на колено.
   – Ты откуда явился, парень?
   Тявканье смолкло. Песик подозрительно уставился на Дина. Тот протянул руку ладонью вверх.
   – Чудо, что тебя не сожрали койоты.
   Пес наклонил голову, после чего осторожно шагнул вперед и принюхался.
   – Совсем не похож на типично фермерскую собаку, – заметила Блу.
   – Бьюсь об заклад, его бросили. Просто выкинули из машины и уехали.
   Он раздвинул серый от грязи мех.
   – Никакого ошейника. И ребра торчат. Именно так все и было, киллер? Когда ты в последний раз обедал? Хотел бы я оказаться минут на пять в темном переулке с тем, кто сделал с тобой такое.
   Малыш перевернулся на спину и раскинул... раскинула... лапы. Блу покачала головой и укоризненно взглянула на маленькую шлюшку.
   – Хотя бы заставь Дина потрудиться ради результата!
   – Не обращай внимания на Бо-Пип! Она изголодалась по сексу и потому злится, – отмахнулся Дин, почесывая впалое грязное брюшко. – Пойдем, киллер, раздобудем что-нибудь поесть, – позвал он и, в последний раз погладив животное, встал.
   Блу поплелась сзади.
   – Стоит покормить собаку, и она твоя.
   – И что тут такого? На ферме собаки нужны.
   – Да, овчарки и колли. Это не деревенская собака.
   – Добрый фермер Дин считает, что у каждого должен быть шанс.
   – Маленькое предупреждение, – окликнула она. – Такие собаки больше подходят геям, так что если хочешь поменять ориентацию...
   – Я сдам тебя в полицию.
   Что же, по крайней мере маленькая грязная бродяжка отвлекла Дина от разыгравшейся в доме драмы, и Блу старалась поддерживать его в этом состоянии, заведя очередную перепалку, длившуюся до самого двора.
   Грузовики, которым следовало бы тесниться на подъездной аллее, как ни странно, отсутствовали. Ни стук молотков, ни вой мощных дрелей не заглушали птичьего пения.
   – Странно, – нахмурился Дин. – Что тут творится?
   Из дома вышла Эйприл с сотовым в руке. Собака приветствовала ее яростным лаем.
   – Молчать! – велел Дин. Животное мгновенно признало в нем хозяина и замолчало. Дин оглядел двор.
   – А где рабочие?
   Эйприл спустилась с крыльца.
   – Похоже, всех постигла таинственная болезнь.
   – Сразу всех?
   – Очевидно.
   Блу начинала кое о чем догадываться, и ей стало не по себе.
   – Это не потому... нет, я уверена, что это не так.
   – Нам объявили бойкот, – сообщила Эйприл, поднимая руку. – Как это ты ухитрилась настолько обозлить эту особу?
   – Блу все сделала правильно, – резко оборвал ее Дин.
   На крыльцо вылетела Райли.
   – Я слышу лай!
   При виде девочки дворняжка словно взбесилась. Райли сбежала вниз, но тут же замедлила шаг, встала на колени и протянула руку. Совсем как Дин.
   – Привет, малышка.
   Грязный меховой комочек ответил подозрительным взглядом. Но все же милостиво разрешил себя погладить. Райли подняла глаза на Дина и свела брови в привычно-тревожной гримасе.
   – Она твоя?
   – Почему нет? – немного подумав, ответил он. – В мое отсутствие здесь останется экономка.
   – Как ее зовут?
   – Она бродяжка. У нее нет клички.
   – Можно мне... типа... назвать ее? Может быть, Паффи^[23]?
   – Я... э... подумывал о чем-то вроде Киллера.
   – Но она больше похожа на Паффи, – возразила Райли.
   И тут сердце Блу растаяло. Больше невозможно делать вид, что игнорируешь такого чудесного песика.
   – Давай найдем какой-нибудь еды для Паффи, – предложила она.
   – Свяжись по телефону с подрядчиком, – велел Дин матери. – Я хочу с ним поговорить.
   – Пыталась. Он не берет трубку.
   – В таком случае, может, мне стоит нанести ему персональный визит?
   Эйприл хотела, чтобы ветеринар вывел у Паффи блох, и убедила Джека взять собачку с собой, когда он и Райли отправятся в Нашвилл. Блу втайне опасалась, что присутствие собаки в доме создаст проблемы. Невзирая на все обещания Джека, она не верила, что тот сдержит слово и привезет Райли, поэтому перед отъездом крепко обняла девочку.
   – Не слушай всякие глупости, договорились?
   – Я попытаюсь.
   Блу намеревалась добраться до города на попутной машине и поискать работу, но Эйприл нуждалась в помощи, и поэтому остаток дня она отрабатывала свое содержание, убирая в кухонных шкафах, расставляя посуду и наводя порядок в бельевом чулане. Дин прислал Эйприл эсэмэс, в котором сообщал, что подрядчик исчез.
   – Семейные обстоятельства, – объяснил сосед.
   В середине дня Эйприл заставила Блу сделать перерыв, и та пошла погулять. Направилась к лесу, пошла по течению ручья и долго сидела на берегу пруда. Вернувшись, она нашла на кухонном столе записку от Дина.
   «Солнышко!
   Вернусь в воскресенье вечером. Согревай для меня постельку.
   Твой любящий жених.
   P.S. Почему ты позволила Джеку забрать мою собаку?»
   Блу швырнула записку в мусорное ведро. Еще один человек, который стал ей небезразличен, исчез без предупреждения. Ну и что? Ей, в общем, все равно.
   Сейчас пятница. Куда он отправился?
   Зловещее предчувствие захлестнуло ее. Она помчалась наверх, схватила сумочку и вытащила бумажник. Так и есть. Сотня долларов, которые он дал ей вчерашней ночью, исчезла.
   Ее любящий жених сделал все возможное, чтобы невеста не сбежала.
   Аннабелла Грейнджер Чампион молча смотрела на Дина, так внезапно появившегося в гостиной ее просторного современного чикагского дома на Линкольн-парк, в котором она жила вместе с мужем и двумя детьми. Дин все еще валялся на полу после самозабвенной возни с Тревором, ее трехлетним сыном, который сейчас спал.
   – Ты что-то скрываешь от меня, – объявила Аннабелла, удобно устроившаяся на мягком диване.
   – Мало ли, что я от тебя скрываю! И так будет впредь, – парировал он.
   – Я профессиональная сваха и слышала всякое.
   – Прекрасно. Значит, остальное тебе слышать ни к чему, – отрезал Дин и, поднявшись, шагнул к выходившим на улицу окнам.
   Вечером ему предстоял полет в Нашвилл, и нужно еще успеть и аэропорт. Он не позволит выгнать себя из собственного дома, и, если будет держать Блу в качестве буфера, все еще может получиться.
   Но Блу – это больше, чем просто буфер. Она...
   Он не знал, кто она для него. Нельзя же назвать ее другом, хотя она понимала его лучше, чем люди, знавшие его много лет. Мало того, развлекала его не хуже, чем любой из них, а может, и лучше. Кроме того, ему в голову не приходило трахать друзей, а вот ее он определенно хотел трахнуть.
   Да, ничего не скажешь, он настоящий жеребец.
   Воспоминания об унизительной сцене вчерашней ночью были так постыдны, что Дин передернулся.
   Он просто играл с ней, решив, что им обоим не помешает разогреться, но тут услышал эти гортанные стоны, ощутил, как она содрогается, и взорвался. В буквальном смысле. Как зеленый юнец! С самой первой встречи она выбивала его из колеи. Автогонщик чертов! Ничего, при первой же возможности он заставит ее проглотить эти слова!
   Аннабелла как-то странно смотрела на него.
   – С тобой что-то происходит. Тут замешана женщина. Я нюхом чую. Нечто большее, чем одна из твоих обычных бессмысленных сексуальных эскапад. Ты очень рассеян.
   Дин насмешливо изогнул бровь.
   – С каких это пор ты стала великим экстрасенсом?
   – Сваха просто обязана быть экстрасенсом, – бросила она и, повернувшись к мужу, приказала: – Хит, немедленно убирайся. Пока ты тут торчишь, он слова мне не скажет.
   Аннабелла встретила агента Дина вскоре после того, как унаследовала брачную контору своей бабушки, и Хит случайно нанял ее с заданием найти ему красивую, утонченную жену из высших кругов. Аннабелла совсем не походила на идеал Хита, но ее большие глаза, задорный характер и грива курчавых рыжих волос покорили его сердце. Их брак, по мнению Дина, был на редкость счастливым.
   Хит, прозванный Питоном за привычку заглатывать врагов целиком, скривил губы в змеиной ухмылке. В общем, он был хорош собой, примерно одного роста с Дином, с дипломом одного из университетов Лиги плюща^[24] и менталитетом уличного драчуна.
   – А вот мне Бу рассказывает все. Если не считать тебя, он мой ближайший друг.
   – Степень твоей дружбы, Хитклиф, – фыркнул Дин, – целиком зависит от величины твоего гонорара.
   – Тут он припер тебя к стенке, Хит, – жизнерадостно заметила Аннабелла. – Дин, между нами говоря, ты сводишь его с ума своей непредсказуемостью.
   Хит положил себе на плечо головку спящей крошки дочери.
   – Ну-ну, Аннабелла, никаких разговоров по душам в присутствии моих крайне ненадежных клиентов.
   Боже, как Дин любил эту парочку! Вернее, любил Аннабеллу и сознавал, что его профессиональная карьера во многом зависит от Хита и просто не может находиться в лучших руках.
   К сожалению, стоило Аннабелле почуять нечто интересное, как она превращалась в настоящую гончую.
   – Ты такой рассеянный, Дин. Я потеряла пять фунтов, а ты даже не заметил. Что случилось? И кто она?
   – Ничего не случилось. Если так уж необходимо кого-то доставать, доставай вон того клоуна. Знаешь, что он собрался захапать пятнадцать процентов с той одеколонной сделки?
   – Я хочу новую машину, – пояснила Аннабелла. – А теперь прекрати увиливать. Ты кого-то встретил.
   – Аннабелла, я уехал из Чикаго менее двух недель назад и пока не прибыл на ферму, почти не вылезал из машины. Как я мог кого-то встретить?
   – Не знаю, но уверена, что так и есть, – бросила Аннабелла, спуская на пол босые ноги. – И этого не случилось бы, будь я рядом. Тебя слишком легко сбить с толку красивым личиком! Я не утверждаю, что ты человек ограниченный и пустой, потому что это не так. Просто тебя вечно привлекают легкомысленные девицы, а потом ты расстраиваешься, когда очередная пассия не оправдала твоих ожиданий. Хотя я сумела найти превосходные партии и для некоторых отвергнутых тобой возлюбленных.
   Дин ясно видел, к чему идет дискуссия, и попытался сменить тему: