Страница:
— Без сомнения, они и не подумают ее спасать, — говорил Фенвик. Таузер, поддерживавший магическую связь с Люматиксом, только что сообщил ему, что дракон успешно выполнил задание. Друидка захвачена, а остальные злодеи серьезно ранены. — Люди такого сорта никогда не заботятся о своих. Кроме того, они побоятся еще раз встретиться с драконом. Так что им придется наугад пробираться по степи, и в результате они придут именно туда, где ждут их Зеленый отряд и люди лорда Тасмина. Кентавр бросится наутек, а мы разрубим этих злодеев на куски и скормим стервятникам. — Фенвик вытащил из ножен свой волшебный меч по имени Светодруг, Убийца Тьмы, и проверил его остроту ногтем большого пальца. Словно в предвкушении крови лезвие запылало. — Может быть, кто-то скажет, что это жестоко, но злодеи и так попортили мне немало крови. Я рисковать не стану. Да и моим воинам полезно будет размяться.
Он улыбнулся, убрал меч в ножны и отправился седлать своего боевого коня.
Вскоре после полудня злодеи добрались до стойбища, расположенного на берегу небольшой речушки. Прячась в высокой траве, они наблюдали за варварами и обсуждали дальнейшие действия.
— Я совершенно вымотался, — прошептал Арси. — Почему такие вещи обязательно приходится делать днем, а не ночью, когда мы не спим?
— Времени нет, — прошипел Сэм. — Как Валери?
Черная Метка приблизил шлем к бледному лицу колдуньи и качнул закованной в металл рукой, повернув ее ладонью к земле. Сэм понял этот жест как «плохо».
— Я вижу храм, — подал голос Робин. — Вон там, в самом центре. Небольшое озерцо, а вокруг — резные камни. Все, как в том первом стойбище, только поменьше. Ккаарта построила несколько таких святилищ по всей степи — после того, как вышла замуж и вернула себе талисман Мейлы, Камень Воды. — Сэм с изумлением посмотрел на него, и кентавр добавил: — Так поется в «Песне о водяной лилии». Я знаю все куплеты.
— Тише! — вдруг прошипел Арси. — Они ведут кого-то к тому озеру!
Сэм с Черной Меткой повернули головы и увидели, как служители храма в лазурных одеждах подводят к озеру рослого варвара с окровавленной рукой — вероятно, он поранил ее на охоте. Одна из жриц весьма церемонно погрузила в воду серебряный черпак, на мгновение задержала его над головой варвара, а потом вылила воду ему на руку. Варвара окутало голубоватое сияние, а потом он снял повязку и несколько раз согнул совершенно здоровую руку. Воздав богине соответствующие восхваления, исцеленный воин удалился, а злодеи, разинув рты, смотрели на эту сцену.
— Похоже, это именно то, что нам нужно, — наконец подвел итог Сэм и, морщась от боли в сломанном ребре, подумал, что через пару дней ему предстоит умереть от заражения крови. Но это потом. А пока… — Надо набрать этой воды. Хотя бы немного.
— Вряд ли нам так просто ее дадут, — сказал Робин. — Степняки гордятся своим наследием и недолюбливают чужаков. Скорее всего они прикончат нас раньше, чем мы успеем изложить свою просьбу.
— Значит, надо украсть, — решил Сэм. Арси встал и широко ухмыльнулся.
— Можете предоставить это мне, — сказал он и бесшумно скользнул вниз по склону. Остальные следили за ним с холма.
— Он просто псих, — пробормотал Сэм чуть погодя. — Озерцо открыто со всех сторон. Даже если бы на нем лежало заклятие невидимости, его тень никуда бы не делась.
— Нам тоже надо за ним идти? — тревожно спросил Робин. Сэм покачал головой:
— Он, конечно, чокнутый, но знает, на что идет, и мы ему только помешаем.
Арси незаметно, как умеет лишь опытный вор, пробрался к стойбищу, что было, конечно, весьма нелегко: после атаки дракона ему не удалось бы сойти даже за ребенка.
Впрочем, у бариганца оставался в запасе один неиспользованный трюк. Прячась за крайним шатром, он достал из кармана рогатку, а из-за пазухи — золотисто-красный кристалл, украденный им у волшебника из отряда Фенвика еще на болотах. Этот волшебник угрожал вызвать с его помощью какую-то магическую вспышку. Арси слышал о подобных вещах и даже сам один раз видел что-то похожее… Жаль, не было времени поинтересоваться, где берут такие кристаллы. Впрочем, это неизбежно, когда путешествуешь в обществе людей, склонных к насилию, подумал Арси.
Огненный кристалл был тщательно обернут ватой; бариганец осторожно ее размотал, вложил камень в рогатку, осмотрелся, проверяя, не видит ли его кто-нибудь, а потом пустил его как можно выше и дальше, целясь в самую гущу шатров, где, судя по количеству охраны, степняки держали бариганский самогон.
Трое злодеев, оставшиеся на холме, дружно вздрогнули от неожиданности, когда на дальней стороне лагеря внезапно вспух огромный огненный шар. Потом раздался двойной удар грома, и стойбище скрылось в клубах черного дыма, из которого доносились вопли и стоны. Арси уже понял, что нет ничего страшнее огня для не признающих металла степняков. Жрицы у храма на мгновение застыли от ужаса, а потом с ведрами и черпаками бросились к горящим шатрам, чтобы помочь раненым. Как только они исчезли, среди резных камней возникла низенькая фигурка; Арси помахал рукой в сторону холма и, опустившись на колени, принялся наполнять водой два небольших меха.
— Я же говорил, что он псих, — сказал Сэм. Робин кивнул, нервно подергивая ушами.
Наполнив мехи — при этом, как только вода попала на обожженные руки, они сразу же перестали болеть, — Арси торопливо заткнул их и побежал обратно. В стойбище царило смятение. На бегу он плеснул на себя водой, и скорость его резко возросла, потому что все раны мгновенно зажили.
Наконец запыхавшийся, но здоровый бариганец упал в траву рядом со своими спутниками. Один мех он протянул Сэму, а второй повесил себе на пояс. Убийца плеснул воды на свое сломанное ребро, а потом, поторапливаемый вороном, быстро вылил остатки на обожженную Валери. От воды кожу у него приятно закололо, и рана тут же закрылась, а сломанное ребро без боли встало на место и срослось. Несмотря на свою верность Кайлане, он не мог не признать, что богиня-целительница действует гораздо успешнее, чем друидка с ее травами, и притом гораздо быстрее. Глядя на голубоватое сияние, окутавшее колдунью, он спросил:
— Робин? Черная Метка? Никто из вас не ранен? — Оба отрицательно покачали головами. Робин не отрывал потрясенного взгляда от пожаров.
— Вы сожгли их шатры, — проговорил он наконец. — А ведь они не сделали вам ничего плохого!
— Ага. Потому что не успели, — хихикнул Арси и подмигнул.
Валери зашевелилась и села, подняв облачко сажи.
— Где я? — хрипло спросила она.
Облегченно щелкая клювом, Чернец уселся к ней на плечо. Валери провела рукой по опаленным волосам и с ужасом уставилась на оставшуюся в пальцах прядь.
— Рядом со стойбищем степняков, — коротко ответил Сэм. — И если у тебя хватит сил, то нам лучше побыстрее отсюда уйти.
Валери посмотрела вниз, на суматоху в стойбища.
— Ты еще никогда не был так прав, убийца.
— Стараюсь, — скромно отозвался Сэм. — Наш путь лежит… к морю.
Злодеи повернулись спиной к дыму и крикам и исчезли в степи. Отойдя на безопасное, как им казалось, расстояние, они без сил упали в траву.
— Отдых! — прохрипел Арси. — Эти подвиги отнимают ужасное количество сил.
— И не говори, — сказала Валери. — Поспим пару часов и пойдем дальше, когда стемнеет.
— Они хотят сначала выручить друидку, а потом уже двигаться дальше, — сообщил Робин, роясь в своем заплечном мешке в поисках какой-нибудь еды.
Валери, казалось, хотела что-то возразить, но потом передумала и кивнула.
— Правильно. Черная Метка, ты подежуришь первым? — спросила она.
Рыцарь кивнул и, сев поудобнее, принялся наблюдать за степью, а остальные заснули.
Когда наступил вечер, Валери посмотрела на бледное небо и с тревогой сказала:
— Надо спешить. Времени почти не осталось.
— И с чего мы начнем? — спросил Арси, тоскливо глядя на темную полоску моря на горизонте. — Нам предстоит пересечь степи, а в Одене нас ждет высокий стог гор, в котором мы должны найти иголку-дракона. Как вы себе это представляете?
— В Одене полно подходящих местечек для логова, — со вздохом согласилась Валери. — Придется прибегнуть к магии.
— К магии? Как? — спросил Робин. Из всего, увиденного до сих пор, он сделал вывод, что магия Валери способна сеять лишь смерть и разрушение, и был уверен, что другой магии она не знает.
— Существует множество заклинаний для поиска и наблюдений… Если только у нашей простушки хватит ума — или не хватит сил, если она ранена, — не пользоваться своими способностями путать следы.
— Мне показалось, что та летающая ящерица старалась не причинить ей вреда, — заметил Арси. — Похоже, она нужна кому-то в целости и сохранности.
Черная Метка кивнул, безмолвно с ним соглашаясь.
— Да уж, пусть только посмеют ее тронуть, — гневно начал Сэм, но Валери оборвала его:
— Сейчас не время строить из себя героя, придурок! Найди мне воды — желательно гнилой, стоячей и мутной. Чем хуже, тем лучше. Та, что у Арси в мехе, мне не годится.
После долгих поисков в полутьме удалось отыскать подходящую лужу. Валери наполнила серебряную чашу вонючей жидкостью, надвинула на голову капюшон и опустилась на колени в самой густой тени, которая только нашлась у подножия небольшого холма.
— Если кто-то сейчас осматривает этот район, — предупредила колдунья, — мое заклинание будет замечено. Без друидки мы видны в этой степи так же хорошо, как головешки на белом снегу. Мои заклинания сокрытия берут начало из тьмы, и в мире, переполненном светом, от них толку не будет. Так что будьте начеку: если сюда начнут прибывать маги, я хочу быть уверена, что вы их убьете.
Одной рукой она сжала портал Тьмы, а другой осторожно коснулась воды, налитой в чашу. Лицо ее стало отрешенным. Чернец настороженно следил за остальными злодеями своими блестящими глазками и шипел, если кто-нибудь подходил слишком близко. Воздух вокруг Валери еле слышно потрескивал в такт тихим словам, произносимым на натуанском языке, — такой звук издает ползущая по гравию змея.
Заклинание поиска состояло из четырех элементов. Первый Валери закончила довольно небрежно: он должен был оберегать ее разум и тело от посторонних мыслей и чужой магии. На паутину, которую она сплела, энергии требовалось значительно меньше, чем на полную охрану. Потом Валери перешла ко второму элементу заклинания.
Эта часть была призвана освободить сознание: примерно то же самое сделала Кайлана, готовясь заставить животных удариться в панику. Задача была нелегкой: единство духа и плоти присуще живому существу от природы, и, прежде чем дух отделится, бывают необходимы долгие приготовления. Валери давно этим не занималась, и ей понадобилось больше получаса только на то, чтобы в нужной степени расслабиться. Но постепенно ее разум начал покидать тело; свободно паря на эфирных ветрах, она забыла, где находится и что происходит вокруг, ощутив некую открытость, схожую с той, которую чувствовал Сэм, когда перед ним расступались тени. Темная поверхность воды заполнила взор, увлекая, маня за собой. Валери была готова.
Третья часть заклинания была едва ли не главной. Именно на этом этапе будет определено местонахождение искомого предмета. Валери сосредоточилась на образе Кайланы, стараясь вспомнить о ней как можно больше. Это было нелегко: она никогда не обращала особого внимания на эту провинциалку, поскольку, несмотря на свои способности, друидка не представляла собой опасности для колдуньи. Рыжие волосы, зеленые глаза… Ростом чуть выше, коричневая одежда, повелительные интонации…
Вокруг кружились неясные образы, ее взор ни на чем не мог остановиться. Почувствовав растущее раздражение, Валери заставила себя успокоиться. Гнев на этом этапе был опасен. Вероятно, следует попробовать другой подход. Вместо того чтобы искать физическое тело друидки, Валери стала искать ее характерную ауру. Это была единственная во всем мире душа, самопроизвольно стремящаяся всегда возвращаться к внутреннему равновесию.
В реальном мире сверчков и мягкого ветра злодеи с безопасного расстояния наблюдали за ней. Арси, как самый внимательный, заметил, что вода в чаше движется, перемещается и меняется, хотя пальцы натуанки неподвижны.
Эффект не замедлил сказаться, и зеленовато-коричневый вихрь легко обрел облик друидки. Кайлана стояла у грубо отесанной каменной стены и не двигалась — возможно, она была скована. Ее посоха Валери не заметила. Видение было окружено изменчивым золотистым мерцанием. Теперь надо было немного отступить и определить местоположение…
Внезапно картину перед внутренним взором колдуньи заволокло туманом, и из этого тумана выплыли тысячи неясных силуэтов — они корчились и беззвучно кричали от невыносимой муки. Это были не призраки, а отголоски нечеловеческой боли и ужасной смерти, настолько сильные, что даже камни их сохранили. Валери в смятении отшатнулась, ее сосредоточенность была нарушена… Бесконечные изгибы туннелей и лестниц, все новые и новые тени древней жизни и смерти, гномов и людей… И на фоне этого — пронзительный предсмертный рев темного дракона…
Валери плыла в темноте прочь от видения, чувствуя, что начинает терять себя. Потрясение было слишком велико, и неуверенность все больше овладевала ею…
Далекая боль заставила ее очнуться, и она осмотрелась. Впереди хлопал едва заметными крыльями призрачный ворон. Он отлетал, возвращался и вновь отлетал прочь, увлекая ее за собой.
С помощью Чернеца ей удалось, хоть и не сразу, прийти в себя и начать самую важную часть заклинания — ту, которая должна была вновь соединить душу и тело. Если бы не ворон, она могла бы потеряться навечно… Валери вновь медленно сосредоточилась, закончила заклинание и, чувствуя, как Чернец тоже возвращается в телесную оболочку, открыла глаза.
— Я знаю, где она, — ровным голосом сказала колдунья. От долгой неподвижности тело затекло и болело, ветер трепал ее короткие волосы… Она выплеснула мертвую воду.
— Где? Где? Где?! — закричал Сэм, подбегая.
— Тебе это не понравится, — ответила Валери, вставая.
— Не имеет значения! Где?
Остальные смотрели на него: Арси — хитровато-насмешливо, Робин — недоуменно, а Черная Метка — со своей обычной невозмутимостью. Под этими взглядами Сэм взял себя в руки и постарался хотя бы сделать вид, что успокоился.
— Она в Путак-Эйзуме, — сказала Валери. Повисло тяжелое молчание. Потом Сэм медленно проговорил:
— Ты была права. Мне это не нравится.
— Путак-Эйзум? — перепросил Робин. — Там, где Герои искали легендарное Ожерелье Кэлайны? Логово темного дракона Кайзикла и пристанище человеко-ящериц, прислужников зла?
— Именно так, кентавр… Если не считать того, что Ожерелья давным-давно нет, Кайзикл убит Героями, а человеко-ящериц уничтожили горные гномы. Я думаю, сейчас там одни пыльные развалины, — задумчиво проговорила Валери.
— Зато если теперь там поселился новый дракон, да еще золотистый, я бы не прочь туда наведаться, — заявил Сэм, балансируя поставленным на кончик пальца кинжалом. Черная Метка кивнул, соглашаясь. — Только как нам попасть внутрь?
— Вход лишь один, не считая драконьего, — сказала Валери. — Если верить легендам, он в скале под Утесом Великана.
— Всего один вход, вот как? — задумчиво повторил Сэм, убирая кинжал. — Это мне тоже не нравится. А что такое драконий вход?
— Пещера на одной из вершин, — пояснила колдунья. — Абсолютно гладкий выступ в двести ярдов длиной и тысячефутовая отвесная скала.
Сэм задумался.
— Ну что ж, — сказал он наконец, — я бы подняться смог, но остальным, боюсь, было бы трудновато. Ладно, значит, пойдем через парадный вход.
— Благодарю вас, вы очень любезны, — саркастически отозвался Арси.
На этом военный совет закончился, и начался долгий путь к переправе в Оден.
— И потом, — заметил Робин, стараясь не споткнуться в сгущающихся сумерках, — вряд ли там будет ловушка. Никто же не знает, где мы.
«Я сказал неправду, — с оттенком гордости подумал он про себя, — пожалуй, у меня и впрямь есть задатки шпиона… Теперь осталось только научится воровать — и украсть Часть Ключа…»
Небольшой перелет дракона для людей и кентавра означал долгое путешествие, и лишь через несколько дней злодеи вышли к парому, курсировавшему между Шейстью и Оденом в самом узком месте пролива. В Одене степей уже не было; миновав неширокую полосу возделанной земли, отряд углубился в горы. Хребет Свергальда вздымался высоко к небесам и в сумерках казался особенно неприветливым. Сэму вспомнилась легенда о том, как возникло Шестиземье: боги взяли по части от каждого континента и бросили в море, придав им форму кольца. В Шестиземье была сосредоточена практически вся магия мира, и неудивительно: именно здесь решалось, каким ему быть, злым или добрым. Если вообще быть, с горечью подумал про себя Сэм. Добро и Зло! Он уже почти перестал понимать, что стоит за этими словами.
На юге, за морем, лежал глуповатый ленивый Двас, его родина, место, откуда началось их беспримерное и безумное путешествие. Сэм поймал себя на том, что скучает по своей тесной каморке в опустевшем здании гильдии, по прохладному вину, которое подавали в «Пенном Бобре», по витым булочкам, которые продавались в День Джаспера — Героя, рожденного в Двасе, который и сам был немного жуликоват… Может, именно поэтому им с Арси и удалось так долго там продержаться. Да и Кими тоже была нормальной мошенницей… Сэм посмотрел на свою оборванную куртку: она была того же фасона, что и у Джаспера во время Войны, и почти такой же потрепанной. Будь Герой-дикобрат сейчас жив, что бы он делал? Стал бы он, как его потомки, преследовать их с эльфогончими?
Войско на марше всегда требует отличной организованности, особенно, если местность столь негостеприимная. У Тасмина не было такого количества блестящих магов, как у Фенвика, которому они помогали осуществлять передвижение, но, наняв опытных выносливых проводников, повелитель Одена не торопясь вывел своих людей к восточным границам. Единственным настоящим магом у Тасмина был его собственный брат, волшебник синего ранга по имени Тесубар. Он сопровождал Тасмина во многих походах, и пережитое бросило темную тень на его душу, но Тасмин попросил Миззамира, и тот сделал так, что о Тьме в облике Тесубара напоминала только легкая раздражительность да чересчур хриплое дыхание в минуты душевного напряжения.
В этом походе Тесубар использовал магию в основном для разведки, и как-то раз, находясь во внетелесном состоянии, его душа случайно коснулась другой, настолько злобной и темной, что он поспешно удалился и с безопасного расстояния наблюдал за тем, как чужая бесплотная рука что-то искала, что-то нащупывала… А еще через несколько дней, снова ведя разведку, он наткнулся на кое-что, совершенно неожиданное.
Слишком высокомерный, чтобы делиться с кем-то своими соображениями, Тесубар, никому ничего не говоря, повернул отряд в нужном направлении и лишь потом, в одну из ночей, когда воины, разбив лагерь на высокогорном плато, горланили у костров скабрезные песни, он отвел брата подальше, к самому краю, и долго молчал, глядя на расстилавшуюся внизу долину, залитую холодным светом луны.
— Ну что, Тесубар? — не выдержав, спросил наконец Тасмин. — У тебя очередное озарение?
— Не озарение, а простая сообразительность, брат, — негромко отозвался Тесубар, кутаясь в свой голубой балахон. — Принц Фенвик — прекрасный охотник, но только дурак может надеяться загнать натуанку, как кролика. Если бы мы продолжали идти туда, куда он нам велел, то упустили бы добычу и остались сидеть посреди пустой степи вместе с Зеленым отрядом.
— Громы небесные! То-то мне показалось, что мы изменили направление! — воскликнул Тасмин, потирая лоб. — Мы ведь возле Путак-Эйзума, да? Но зачем, ради Крора, ты нас сюда затащил?
— Затем, брат, — вздохнул Тесубар, — что те, кого мы преследуем, в эту минуту готовятся войти в катакомбы Путак-Эйзума. Как ни странно, но, по-моему, они хотят вызволить друидку, которую поймал этот глупый розовый дракон принца Фенвика.
После длительных переходов злодеи наконец оказались в каменном сердце Одена. Чтобы выиграть время, Валери вела их старыми заброшенными тропинками и туннелями горных гномов, и на этом пути Робин был постоянной обузой: на высокогорных тропах он трясся от страха, а в туннелях его мучила клаустрофобия, и злодеям приходилось приводить его в чувство резким словцом.
Для самоуспокоения он без перерыва играл на арфе, и звук этого инструмента надолго связался в сознании Арси с дрожащим отблеском факелов на каменных стенах и острым запахом пота перепуганной лошади. И вот однажды, когда Робин во всю глотку орал очередной опус, посвященный Победе, Сэм обратил внимание на одну строфу. Робин пел:
Так говорят в злосчастный день,
в краю, где друг — тропа,
ушел Тамарн сквозь мглу и шторм,
и не сказал куда.
Его ослепшего нашли,
но в гаснущих очах
божественная Крора кровь
пылала как свеча.
— Робин, — сказал Сэм, перебивая кентавра, который уже собирался затянуть припев, — о чем эта баллада?
— Да это же «Дар Тамарна»! Я думал, ее все знают… — быстро забормотал Робин, который только во время пения мог хотя бы немного не думать о тесноте туннеля.
— Ну какая тебе разница, Сэм? — недовольно спросил Арси, опасаясь, что, перестав петь, кентавр свалится в обморок.
— Расскажи-ка мне подробнее, — не обращая на него внимания, попросил Сэм. — Боюсь, что мне не приходилось бывать у коммотсов…
— Гм, э-э… да… Вы ведь знаете, что Герой Тамарн был полубогом, сыном Крора, бога грома? — проржал Робин, дергая ушами.
— Слышал, но никогда не верил, что это — правда…
— Еще какая! Тамарн мог вызывать грозу, ему было обещано бессмертие, а сражался он как самый настоящий бог, — торопливо говорил Робин. Для него главное было — не останавливаться. — Но он обещал богам отказаться от права на бессмертную кровь, если они спасут его товарищей, попавших в плен к Темному Владыке. Вот почему Тамарн умер, а не правит вечно, как Миззамир.
— Но Миззамир ведь не полубог? — встревоженно спросил Сэм.
Нервно перебирая струны, Робин покачал головой:
— Нет, но он — эльф… Люди говорят, что они живут вечно.
«Если их кто-нибудь не убьет», — подумал Сэм, а Робин запел новую балладу, «Повелитель ястребов». Но «Дар Тамарна» не давал убийце покоя. Кентавр, как большинство менестрелей, разучивал песни на слух, и если сделать скидку на неясное произношение или акцент… То, похоже, «друг — тропа» — это на самом деле «Т-Крунг Тибак»?
Выйдя в долину, они увидели гору, которая была слишком высокой и гордой, чтобы считаться частью хребта. Облака задевали ее вершину, а прочие горы высились чуть поодаль, словно слуги, в почтительных поклонах склонившиеся перед королем. У самой вершины видна была небольшая неровность — двухсотярдовый выступ у входа в древнее драконье логово. Это и был Путак-Эйзум, источенный, словно термитник, бесконечными переходами: источник невыразимых ужасов в темные годы задолго до Победы, а сейчас — заброшенный и забытый.
Гномы переселились в другие горы Одена, а в Путак-Эйзум наведывались лишь отважные искатели приключений, да и тем это быстро наскучило. Тем не менее кое-кто из вошедших сюда не вернулся, в связи с чем маги не раз поговаривали о том, что надо бы все там хорошенько расчистить, но руки ни у кого так и не доходили.
К подножию горы злодеи подошли в полночь, но темнее, чем вечером, не стало. После недолгих поисков они нашли полузасыпанную пещеру, на которую Арси поглядел с отвращением.
— Фу! Так это и есть Единственный Вход? А где же тяжелые двери, таинственные руны, секретное слово, засовы, ловушки и ужасные стражи? — Он поднял камешек и швырнул его в пещеру. Раздался глухой звук. — Это просто мышиная нора, а не Единственный Вход! Тоже мне, жуткие древние руины!
— Насколько я знаю, — подал голос Робин, потрясенный зрелищем самой знаменитой в Шестиземье горы, — когда Герои в поисках Ожерелья вошли в Путак-Эйзум, силы зла запечатали все входы, в надежде, что Героев сожрет Кайзикл… Но Герои убили дракона, а потом вернулись сюда, и волшебник Миззамир пробил выход с помощью магии.
— Похоже, он очень спешил, — проговорил Сэм, глядя на обломки, а Черная Метка кивнул.
— О да… Дракон бился в предсмертных судорогах… И еще за ними гнались человеко-ящерицы, — пояснил Робин. — Конечно, им надо было спешить. Впереди было еще много сражений.
— Одним словом, они удирали, — подвел итог Арси. — А я-то думал, что Герои никогда не отступали!
— О, нет. — Валери покачала головой. — Реальную силу они обрели только после Победы. Особенно Миззамир.
Сэм кивнул, помолчал с минуту, что-то обдумывая, а потом сказал:
— Ну, нечего стоять на пороге. Пошли, надо побольше пройти, прежде чем делать привал. Арси?
— А?
— Иди первым.
— Почему? — подозрительно спросил Арси. Сэм ухмыльнулся:
— Такова традиция, воришка! Ты идешь впереди, открываешь замки, высматриваешь ловушки… Короче говоря, ведешь себя как обычный вор. А мы идем следом и выпускаем поверх твоей головы стрелы и заклинания во всех, кто на нас нападает. В историях о приключениях всегда так бывает.
— Ох, да… Я и забыл, — недовольно согласился Арси. Его папаша не раз распространялся на эту тему, хотя, насколько мог припомнить Арси, роль шахтерской канарейки ему все же была не по душе. Впрочем, то, что сказал Сэм, в любом случае звучало разумно. Он вытащил «утреннюю звезду» и поглубже надвинул шапку.