Гамильтон Лорел. Смертельный танец (Анита Блейк - 6)

   Я кивнула.
   - Только этого не хватало, - вздохнул он.
   - Что ты сообщил Жан-Клоду? - спросила я.
   - А что?
   - Чтобы я знала, сколько я могу ему рассказать.
   - Расследуемое дело об убийстве ты с монстром обсуждать не будешь.
   - Убитый сто лет был его компаньоном. Он точно захочет об этом говорить. Мне надо знать, что ты емy сказал, чтобы случайно не проговориться.
   - Ты так спокойно скрываешь информацию от своего дружка?
   - Об убийстве - да. Это могла сделать не меньше чем колдунья, а то и пострашнее кто. Это должен быть монстр того или иного рода, значит, монстрам мы деталей не сообщаем.
   Дольф посмотрел на меня и кивнул:
   - Молчи насчет сердца и символов, использованных в чарах.
   - Насчет сердца он должен будет знать, Дольф, иначе догадается сам. Сердце или голова - мало чем еще можно убить столетнего вампира.
   - Ты сказала, что не будешь выдавать информацию, Анита.
   - Я тебе говорю, что пройдет, а что нет, Дольф. Скрыть от вампиров вынутое сердце - не пройдет, потому что они догадаются. Символы - можно, и все равно Жан-Клод задумается, почему он не ощутил смерти Роберта.
   - Так что мы таки можем cкрыть от твоего дружка?
   - Конкретные символы заклинания. Ножи. - Я на миг задумалась. Способ, которым вынули сердце. Все видели по телевизорy во всяких кино про больницы, как вынимают сердце через ребра. Никто бы и не подумал поступать по-другому.
   - Значит, если у нас будет подозреваемый, мы спросим, как бы он стал вынимать сердце?
   Я кивнула:
   - Психи начнут говорить об осиновых кольях или будут путаться.
   - О'кей, - сказал Дольф и поглядел на меня. - Если есть на свете человек, который ненавидит монстров, я думал, что это ты. Как ты можешь встречаться с одним из них?
   Я встретила его взгляд, не дрогнув:
   - Не знаю.
   Он закрыл блокнот.
   - Грили небось гадает, куда я тебя повез.
   - А что ты ему шептал? Я бы поставила доллар против цента, что он меня не отпустит.
   - Сказал ему, что тебя подозревают еще в одном убийстве. Сказал, что хочу посмотреть на твою реакцию.
   - И он на это купился?
   Дольф глянул на тело.
   - Очень было близко к правде, Анита.
   Меня подкупила его искренность.
   - Грили, кажется, не очень, мне симпатизирует.
   - Ты только что убила женщину, Анита. Это, как правило, не дает хорошего первого впечатления.
   И в этом тоже был смысл.
   - Надо ли, чтобы Кэтрин уже ждала нас в участке? - спросила я.
   - Ты не под арестом.
   - Все равно мне хотелось бы, чтобы она нас там встретила.
   - Позвони ей.
   Я встала.
   - Погоди. - Дольф взял меня за руку. Повернулся к остальным копам. Всем выйти на минутку.
   Кое-кто переглянулся, но возражений не последовало. Bсe они работали с Дольфом и раньше, и среди них не было старше его по рангу.
   Когда мы остались одни за закрытой дверью, он сказал:
   - Отдай.
   - Что?
   - У тебя за спиной что-то, вроде клинка. Покажи.
   Я вздохнула и полезла за рукоятью, вытащила нож. Это заняло время. Длинный был клинок.
   Дольф протянул руку, я подала ему нож.
   - Господи, и что ты собиралась этим делать?
   Я только глядела.
   - Кто тебя шмонал в клубе?
   - Напарник Риццо.
   - Придется с ним поговорить. - Дольф поглядел на меня. - Пропустить такую штуку на человеке, который пустит ее в ход, - очень бы плохо вышло. Другого оружия он не пропустил?
   - Нет.
   Дольф смотрел на меня.
   - Анита, обопрись на стол.
   У меня брови полезли на лоб.
   - Ты меня будешь обыскивать?
   - Ага.
   Я подумала, стоит ли спорить, и решила, что нет. Оружия на мне больше не было. Я оперлась на бюро, Дольф отложил нож и обыскал меня. Если бы было что найти, он нашел бы. Все, что Дольф делает, он делает тщательно и методично. Одно из качеств, делающих его классным копом.
   Я поглядела на него в зеркало, не оборачиваясь:
   - Удовлетворен?
   - Ага.
   Он подал мне нож рукоятью вперед.
   Наверное, удивление выразилось у меня на лице.
   - Ты мне его возвращаешь?
   - Если бы ты соврала, что он у тебя последний, я бы отобрал и его, и все, что нашел бы. - Дольф шумно перевел дыхание. - Но я не стану забирать у тебя последнее оружие, когда на тебя открыт контракт.
   Я приняла нож и вложила его в ножны. Это было куда труднее, чем вынуть его оттуда. Пришлось даже поглядывать в зеркало.
   - Я так понял, он у тебя новый? - спросил Дольф.
   - Новый.
   Я встряхнула волосами - опа! - и рукояти не стало видно. Надо будет потренироваться побольше. Слишком хорошее место для потайного ножа, чтобы не использовать его чаще.
   - Какие-нибудь еще впечатления, пока я не отвез тебя обратно?
   - Дверь выломана?
   - Нет.
   - Значит, кто-то знакомый, - сказала я.
   - Может быть.
   Я посмотрела на неподвижное тело Роберта.
   - Можем перенести обсуждение в другую комнату?
   - Он тебя беспокоит?
   - Я его знала, Дольф. Пусть я его не любила, но мы были знакомы.
   Дольф кивнул:
   - Можем перейти в детскую.
   Я почувствовала, что бледнею. Никак мне не хотелось видеть, что могла сделать Моника из детской.
   - Злобным ты становишься, Дольф.
   - Как-то не могу забыть тот факт, что ты встречаешься с Принцем города, Анита. Не могу отмахнуться.
   - Ты хочешь меня наказать за то, что я встречаюсь с вампиром?
   Он поглядел на меня долгим, изучающим взглядом. Я не отвернулась.
   - Я хочу, чтобы ты с ним не встречалась.
   - Ты мне не отец.
   - Твои родные знают?
   Здесь я уже отвернулась:
   - Нет.
   - Они ведь католики?
   - Дольф, я не буду обсуждать с тобой эту тему.
   - С кем-нибудь тебе надо будет ее обсудить.
   - Может быть, но не с тобой.
   - Анита, посмотри на него. Посмотри на вот это и скажи, что ты можешь вот с таким спать.
   - Брось ты это, - сказала я.
   - Не могу.
   Мы смотрели друг на друга, не отводя глаз. Я не собиралась объяснять Дольфу свои отношения с Жан-Клодом. Не его это собачье дело.
   - Тогда у нас проблема.
   В дверь постучали.
   - Подождите! - сказал Дольф.
   - Войдите! - отозвалась я.
   Дверь открылась. Отлично. Вошел Зебровски. Еще лучше. Я знала, что улыбаюсь, как идиотка, но не могла сдержаться. В последний раз я его видела, когда он вышел из больницы. Ему едва не выпустил кишки оборотень леопард размером с пони. Это не был ликантроп, это была колдунья-оборотень. Вот почему Зебровски не пришлось раз в месяц покрываться шерстью. Колдунья вспорола ему живот, а я ее убила. Потом держала руками вываливающиеся кишки, пока не приехали медики. У меня остались шрамы от той же самой колдуньи.
   Обычно волосы у Зебровски были спутанной курчавой массой, черные с сединой. Он их сейчас коротко постриг, и они как-то держались. От этого у него был более серьезный, более взрослый вид, не похожий на прежнего Зебровски. Коричневый костюм имел такой вид, будто в нем спят. Темно-голубой галстук, который Зебровски нацеплял всегда, не подходил ни к одному из его костюмов.
   - Блейк, черт-те сколько не виделись!
   Я не смогла сдержаться: подошла и обняла его. Быть женщиной - в этом есть свои преимущества. Хотя до того, как в моей жизни появился Ричард, я бы могла подавить такой порыв. Ричард оживил во мне женственную сторону.
   Зебровски неуклюже меня обнял, смеясь.
   - Я всегда знал, что тебя тянет к моему телу, Блейк.
   Я оттолкнулась от него:
   - Размечтался!
   Он оглядел меня с головы до ног, глаза его искрились смешинками.
   - Если ты будешь так одеваться каждый вечер, я мог бы ради тебя бросить Кэти. Чуть укоротить эту юбку - и будет отличный абажур для лампы.
   Хоть он и язва, а я была рада его видеть.
   - Ты давно уже на службе без ограничений?
   - Недавно Я тебя видел в новостях с твоим другом.
   - В новостях? - Я и забыла о коридоре вспышек, через который мы прошли с Жан-Клодом.
   - Отлично выглядит для мертвеца.
   - Блин.
   - Что такое? - спросил Дольф.
   - Это было национальное телевидение, не местное.
   - И что?
   - Мой отец не знает.
   - Теперь знает, - заржал Зебровски.
   - Думаю, тебе все же придется поговорить с отцом, - заметил Дольф.
   Что-то было либо у меня в лице, либо в голосе Дольфа, отчего Зебровски перестал смеяться.
   - Слушайте, чего это с вами? Будто у вас любимого щенка раздавили.
   Дольф посмотрел на меня, я на него.
   - Расхождение мировоззрений, - сказала я наконец. Дольф ничего не сказал, да я и не ждала.
   - Ну, о'кей, - сказал Зебровски.
   Он достаточно знал Дольфа, чтобы не приставать. Из меня одной он бы душу вынул, но не из Дольфа.
   - Один из ближайших соседей - праворадикальный антивампирист, - сказал Зебровски. - Это привлекло наше внимание.
   - Подробнее, - сказал Дольф.
   - Делберт Сполдинг и его жена Дора сидели на диване, держась за ручки. Предложили мне чаю со льдом. Он меня поправил, когда я сказал, что Роберта убили. Он пояснил, что мертвеца убить нельзя. - Зебровски достал из кармана сморщенный блокнот, перелистнул к нужной странице, попытался ее разгладить, оставил так и процитировал: "Теперь, когда нашелся добрый человек и уничтожил эту тварь, женщина может сделать аборт и избавиться от монстра. Вообще-то я противник абортов, но это мерзость, чистейшая мерзость".
   - Как минимум "Люди Против Вампиров", - заметила я. - Может быть, даже "Человек Превыше Всего".
   - А может, ему просто не нравится жить рядом с вампиром, - сказал Дольф.
   Мы с Зебровски уставились на него.
   - Ты не спросил у мистера Сполдинга, не принадлежит ли он к одной из этих групп? - спросил Дольф.
   - У него на столе были разбросаны брошюры ЛПВ, и он одну мне дал.
   - Отлично, - сказала я. - Проповедник ненависти.
   - ЛПВ не одобряет подобного насилия, - возразил Дольф.
   Он сказал это так, что я задумалась: а в каком списке рассылки числится сам Дольф? Но я тряхнула головой: не буду я думать о нем худшее только потому, что он возражает против моих свиданий с ходячим мертвецом. Еще пару месяцев назад у меня были бы те же чувства.
   - ЧПВ одобряет, - сказала я.
   - Мы выясним, не входит ли мистер Сполдииг в группу "Человек Превыше Всего".
   - Вам еще придется выяснить, есть ли у Сполдингов магические способности.
   - А как? - спросил Дольф.
   - Я могу с ними встретиться, оказаться в одной комнате. Для верности надо еще до них дотронуться - скажем, руку пожать.
   - Я пожимал руку Сполдинга, - сказал Зебровски. - Рука как рука.
   - Ты классный коп, Зебровски, но ты почти нуль. Ты можешь пожать руку колоссальной шишке и не почувствовать даже укола. Дольф - полный нуль.
   - Нуль - это что? - спросил Дольф.
   - В смысле магии. Человек, не имеющий магических или экстрасенсорных способностей. Вот почему тебя этот круг не удерживает, а меня останавливает.
   - То есть у меня есть магические способности? - восхитился Зебровски.
   Я покачала головой:
   - У тебя есть зачаточная чувствительность. Наверное, ты из тех, у кого бывают предчувствия, впоследствии оправдывающиеся.
   - Предчувствия бывают у меня, - сказал Дольф.
   - У тебя они основаны на опыте, на годах работы. А у Зебровски бывают логические скачки, которые вроде бессмысленны, а потом оказываются правдой. Я права?
   Они переглянулись, потом посмотрели на меня и оба кивнули.
   - Бывают у Зебровски моменты, - сказал Дольф.
   - Хочешь пожать руку Сполдингу? - спросил Зебровски.
   - Пусть детектив Рейнольдс пожмет. Ведь для таких вещей вы ее и взяли в команду?
   Они снова переглянулись, и Зебровски осклабился.
   - Я прихвачу Рейнольдс и пойду туда. - У двери он повернулся. - Кэти мне проедает плешь, чтобы я пригласил тебя к обеду, познакомил с детишками - так, посидеть по-домашнему. - Простодушные карие глаза невинно глядели из-под очков в темной оправе. - Я хотел попросить тебя привести Ричарда, но раз ты сейчас встречаешься с графом Дракулой, это может быть неудобно.
   Он смотрел на меня, задавая вопрос без всякого вопроса.
   - Я продолжаю встречаться с Ричардом, наглый ты сукин сын.
   Он улыбнулся:
   - Тогда отлично. Приводи его в субботу на той неделе. Кэти приготовит свою знаменитую курятину с грибами.
   - А если бы я встречалась только с Жан-Клодом, приглашение распространялось бы на моего кавалера?
   - Нет, - ответил Зебровски. - Кэти малость нервничает. Она не хочет знакомиться с графом Дракулой.
   - Его зовут Жан-Клод.
   - Я знаю.
   Он закрыл за собой дверь, и мы с Дольфом опять остались в компании мертвого тела. Не очень приятная выдалась ночь.
   - Что мы ищем, Анита? - спросил Дольф, и у меня гора с плеч свалилась, когда он заговорил о деле. Трепа на личные темы с меня уже вот так хватило.
   - Группу убийц.
   - Почему?
   Я подняла глаза на него.
   - Не знаю, хватит ли силы всех людей в мире, чтобы вот так распять вампира. Даже если это были вампиры или оборотни, их нужно было больше одного. Я бы так сказала: двое существ сверхъестественной силы держат, одно втыкает ножи. Может быть, держали больше, может быть, еще нужен был кто-то для наложения чар. Не знаю, но не меньше трех.
   - Даже если это были вампиры?
   Я кивнула:
   - Разве что один вампир достаточно сильный, чтобы подчинить себе сознание Роберта. - Я пригляделась к телу, осторожно, опасаясь коснуться круга. Заставила себя глядеть на то, что с ним сделали. - Вообще-то нет, когда начали втыкать ножи, тут уж о подчинении сознания речь не шла. Человека - да, человека они могли бы так растянуть, и он бы в это время улыбался, но не другого вампира. Соседи ничего не видели и не слышали? Пусть Сполдинги замешаны и потому лгут, но кто-то должен был что-то видеть или слышать. Он не подставил горло, как овца.
   - Все говорят, что нет, - сказал Дольф. Сказано было так, будто Дольф знал: кто-то из них заведомо лжет. Первое, что узнает коп на своей работе, - это то, что врут все. Кто хочет что-то скрыть, кто врет просто, чтобы врать, но врут все. Всегда предполагай, что каждый что-то скрывает, - это экономит время.
   Я глядела в лицо Роберта, обвисшее, с отвалившейся челюстью. В углах рта у него были следы потертости, чуть красноватые.
   - Ты видел эти следы возле рта?
   - Да, - ответил Дольф.
   - И не собирался мне о них говорить?
   - Ты была подозреваемой.
   Я мотнула головой:
   - Ты в это на самом деле не верил. Ты просто играешь, как всегда, пряча карты. Мне уже надоело складывать кусочки в мозаику, когда ты. давно это сделал.
   - И какой вывод ты делаешь из этих следов? - спросил Дольф совершенно нейтральным голосом.
   - Ты чертовски хорошо знаешь, какой вывод. Когда с ним это делали, ему заткнули рот кляпом. Соседи могли действительно ничего не слышать. И все же это не говорит нам, как убийцы проникли в дом. Если тут замешаны вампиры, они не могут переступить порог без приглашения. Роберт не пригласил бы в дом незнакомого вампира, значит, это был либо знакомый, либо человек, но не вампир, во всяком случае.
   - А человек мог переступить порог и пригласить вампира? - спросил Дольф.
   - Да, - ответила я.
   Дольф что-то записывал, не глядя на меня.
   - Итак, мы ищем смешанную группу: по крайней мере, один вампир, по крайней мере один не вампир и по крайней мере один некромант или колдунья.
   - Последнее тебе сказала Рейнольдс, - догадалась я.
   - Ты не согласна?
   - Нет, но поскольку я в городе единственный некромант, это должен быть гастролер... - В этот самый момент я поняла, что в городе есть гастролер. Доминик Дюмар.
   - Джон Берк мог бы это сделать?
   Я подумала.
   - Джон - жрец вуду, но вуду здесь ни при чем. Не знаю, так ли глубоко он знает арканы. И не знаю, хватило ли бы у него силы это сделать даже при наличии знания.
   - А у тебя хватило бы?
   Я вздохнула:
   - Дольф, я не знаю. Я в некотором смысле в некромантии новичок. То есть я уже годами поднимаю мертвых, но без такого формалитета. - Я показала на тело. - Таких чар я вообще никогда не видела.
   Дольф кивнул:
   - Есть еще что добавить?
   Очень мне не хотелось втягивать Доминика, но слишком уж подозрительное было совпадение: в городе появляется сильный некромант, и одновременно некромантией устраняют вампира. Если он окажется ни при чем, я извинюсь. А если он замешан, то это дело тянет на смертную казнь.
   - Доминик Дюмар - некромант. Он только что прибыл в город.
   - А он мог бы это сделать? - спросил Дольф.
   - Дольф, я его только один раз видела.
   - Изложи свои впечатления, Анита.
   Я вспомнила, как ощутила Доминика у себя в голове. Предложение учить меня некромантии. Главное было то, что убить Роберта и оставить тело так, чтобы мы его нашли, - это было глупо. Доминик Дюмар не показался мне глупцом.
   - Мог бы. Он - человек-слуга вампира, так что вот тебе уже два члена группы.
   - Его хозяин-вампир знал Роберта?
   Я вздохнула:
   - Мне ничего об этом не известно.
   - Есть у тебя телефон этого Дюмара?
   - Могу позвонить нашему ночному секретарю и спросить.
   - Отлично. - Дольф стал пробегать свои записки. - Дюмар - твой главный подозреваемый?
   Я снова подумала.
   - Да, пожалуй.
   - Доказательства есть?
   - Он некромант, а это сделал кто-то, хорошо знающий некромантию. - Я пожала плечами.
   - Мы по той же причине подозревали тебя, - сказал Дольф и почти улыбнулся при этих словах.
   - Намек поняла.
   Дольф закрыл блокнот.
   - Я тебя отвезу давать показания.
   - Годится. Могу я теперь позвонить Кэтрин?
   - В кухне телефон.
   Зебровски открыл дверь.
   - Здесь вдова, и она в истерике.
   - Кто с ней? - спросил Дольф.
   - Рейнольдс.
   Сквозь открытую дверь послышался женский голос, говорящий на грани крика:
   - Роберт, мой муж, убит? Этого не может быть. Не может быть. Я должна его видеть. Вы не понимаете, кто он такой. Он не может быть убит.
   Голос приближался.
   - Ей не надо этого видеть, Анита.
   Я кивнула, вышла и плотно закрыла за собой дверь. Монику я еще не видела, но слышала отлично:
   - Вы не понимаете, он не может быть убит!
   Я могла ручаться, что Моника не поверит мне на слово, будто Роберт мертв всерьез и по-настоящему. Наверное, если бы там лежал Жан-Клод, я бы тоже не поверила. Я бы сама должна была посмотреть. Глубоко и тяжело вздохнув, я пошла навстречу убитой горем вдове. Ночь, черт ее побери, становилась все увлекательней.
   20
   Больничная палата была пастельных розовато-лиловых тонов, на стенке висела картина, изображающая цветы. На кровати было покрывало под цвет стен и розовые простыни. Моника лежала в кровати, подключенная к капельнице и двум разным мониторам. Лента, протянутая поперек ее живота, отслеживала схватки. К счастью, она пока давала ровные линии. Второй монитор следил за сердцебиением младенца. Сначала этот звук меня пугал: часто-часто, как сердце маленькой пичужки. Когда сестры меня заверили, что сердцебиение нормальное, мне стало спокойнее. Через два часа оно превратилось в успокаивающий звук на фоне белого шума. Рыжеватые волосы Моники прилипли прядями, тщательно наложенный макияж размазался по лицу. Ей пришлось дать транквилизаторы, хотя это не слишком полезно для ребенка, и она впала в неглубокий, почти лихорадочный сон. Она вертела головой, глаза бегали под закрытыми веками, губы шевелились в каком-то сне - наверняка кошмарном после такой ночи. Было почти два часа, и мне еще предстояло ехать в участок давать показания детективу Грили. Кэтрин уже была в пути, чтобы сменить меня у постели Моники. Я была бы рада ее видеть.
   На правой руке у меня остались полумесяцы ногтей. Моника хваталась за меня, будто боялась рассыпаться. На пике схваток, когда казалось, что Моника потеряет ребенка, как потеряла мужа, длинные крашенные ногти впивались мне в кожу, и только когда показались тоненькие струйки крови, сестры это заметили. Когда Моника успокоилась, они перевязали мне раны, но сделали это бинтами для детей с картинками из мультиков, так что у меня рука вся была покрыта Микки-Маусами и Гуффи.
   На стенной полке стоял телевизор, но я его не включала, и слышался только шум воздуха в вентиляторах и стук детского сердца
   За дверью стоял полисмен в форме. Если Роберта убила радикальная группа, то Моника и ее младенец могли быть следующей целью. Если его убили из личных счетов, Моника могла что-то знать. Так или иначе, она была в опасности, и потому к ней приставили охрану. Меня это устраивало, потому что из оружия у меня остался только нож. Правда, без пистолетов я была как без рук.
   Зазвонил телефон на прикроватном столике, и я бросилась к нему, испугавшись, что он разбудит Монику. Прикрыв рукой микрофон, я тихо сказала:
   - Да?
   - Анита? - Это был Эдуард.
   - Как ты узнал, где я?
   - Главное в том, что если я тебя нашел, то и другие могут.
   - Контракт еще действует?
   - Да
   - Черт! А что там со сроком?
   - Продлен на сорок восемь часов.
   - М-да. Целеустремленный народ.
   - Я думаю, ты должна на время уйти в подполье, Анита.
   - То есть спрятаться?
   - Да.
   - Я думала, ты хочешь использовать меня как приманку.
   - Для этого нужно было бы больше телохранителей. Вампы и вервольфы монстры, конечно, но все равно любители. Мы - профессионалы, в этом наше преимущество. В себе я уверен, но я не всюду могу быть.
   - Например, в женском сортире.
   Эдуард вздохнул:
   - Подвел я тебя.
   - Я сама была неосторожна, Эдуард.
   - Так ты согласна?
   - Спрятаться? Да. Ты уже придумал место?
   - В общем, да.
   - Что-то мне не нравится твой голос, Эдуард.
   - Самое безопасное место в городе, и со встроенными телохранителями.
   - Где это?
   Даже для меня мой голос прозвучал излишне подозрительно.
   - Цирк Проклятых, - произнес Эдуард.
   - Ты из ума выжил?
   - Это место дневного отдыха Мастера, Анита. Крепость. Жан-Клод заложил туннель, через который мы туда проникали, когда шли убивать Николаос. Там надежно.
   - Ты хочешь, чтобы я провела день в кровати с вампиром? Не пойдет.
   - Ты возвращаешься в дом Ричарда? - спросил Эдуард, - И насколько же там будет надежно? Насколько надежно тебе будет вообще где-нибудь на поверхности?
   - Черт тебя побери, Эдуард!
   - Я прав, и ты это знаешь.
   Хотела бы я поспорить, но он действительно был прав. Цирк был самым безопасным из всех укрытий. Там даже черт возьми, казематы есть. Но от мысли добровольно пойти туда спать мурашки, ползли по коже.
   - И как мне спать в окружении вампиров, пусть даже дружественных?
   - Жан-Клод предлагает тебе свою постель. Только погоди беситься, он сам будет спать в гробу.
   - Это он теперь так говорит, - сказала я.
   - Меня не волнует твоя добродетель, Анита. Меня волнует, чтобы ты осталась в живых. И я сознаюсь, что не могу обеспечить твою безопасность. Я свое дело знаю, я лучший из всех, кого можно купить за деньги, но я всего один. А один, как бы он ни был хорош, - этого мало.
   - О'кей, я туда пойду, но на какой срок?
   - Ты спрячешься, а я кое-что выясню. Когда не надо будет тебя охранять, я смогу сделать больше.
   - А что, если эти, кто бы они ни были, узнают, что я в Цирке?
   - Могут попытаться тебя убрать там, - сказал Эдуард совершенно будничным голосом.
   - И если попытаются?
   - Если ты, полдюжины вампиров и столько же вервольфов не сможете с ними справиться, я думаю, вопрос будет снят.
   - Умеешь ты утешить.
   - Я тебя знаю, Анита. Если бы можно было найти что-то более утешительное, ты бы отказалась скрываться.
   - Двадцать четыре часа, Эдуард, а потом давай другой план. Я не собираюсь жаться на дне норы и ждать, пока меня убьют.
   - Согласен. Я тебя подберу, когда ты дашь копам показания.
   - Где ты берешь информацию?
   Он засмеялся, но очень сухо.
   - Если я тебя нашел, могут найти и другие. Спроси у своих друзей копов, не найдется ли у них лишнего жилета.
   - В смысле - бронежилета?
   - Он не повредит.
   - Ты пытаешься меня напугать?
   - Да.
   - У тебя получается.
   - Спасибо на добром слове. Не выходи из участка, пока я за тобой не приеду. И старайся не торчать на открытом месте.
   - Ты действительно думаешь, что кто-то может сегодня еще раз попробовать?
   - С этой минуты мы живем по наихудшему сценарию, Анита. Хватит рисковать. Я за тобой заеду.
   И он сразу повесил трубку, я даже не успела ответить.
   Я стояла, перепуганная, держа трубку в руках. Во всем этом переполохе с Моникой и ее младенцем я почти забыла, что кто-то пытается меня убить. А забывать, наверное, не стоило.
   Я стала было вешать трубку, но передумала и набрала номер Ричарда. Он ответил со второго гудка, значит, ждал. Проклятие.
   - Ричард, это я.
   - Анита, где ты? - В голосе его прозвучало облегчение, сменившееся настороженностью. - Я в том смысле, ты сегодня вернешься?
   Ответ был "нет", но не по той причине, которой он боялся. Я ему рассказала, что случилось, в самом сжатом изложении.
   - Чья эта идея, чтобы ты переехала к Жан-Клоду? - В голосе чувствовался намек на гнев.
   - Я не переезжаю к Жан-Клоду, я переезжаю в Цирк Проклятых.
   - И в чем разница?
   - Послушай, Ричард, я слишком устала, чтобы сейчас с тобой спорить. Эдуард предложил, а ты знаешь, что он любит Жан-Клода еще меньше, чем ты.
   - Сомневаюсь, - ответил он.
   - Ричард, я тебе позвонила не для того, чтобы ругаться. Я позвонила сказать, что происходит.
   - Спасибо за звонок. - Такого сарказма я еще никогда у него не слышала. - Тебе привезти твои вещи?
   - Черт, я даже не подумала!
   - Я их привезу в Цирк.
   - Это не обязательно, Ричард.
   - Ты не хочешь, чтобы я это делал?
   - Нет, мне приятно было бы иметь свои шмотки, и не только одежду, если ты понял намек.
   - Я все привезу.
   - Спасибо.
   - И упакую сумку для себя.
   - Ты считаешь, это удачная мысль?
   - Мне приходилось ночевать в Цирке. Если помнишь, я был одним из волков Жан-Клода.
   - Помню. Ты не должен просить его разрешения до того, как явиться без приглашения?