Гамильтон Лорел. Смертельный танец (Анита Блейк - 6)

   Среди деревьев виднелся яркий белый свет. Не огонь.
   - Кресты, - сказала я.
   - Чего? - переспросил Харли.
   - Жан-Клода подвесили на крестах.
   Я уже знала, что это так, и уже бежала на свет, Харли и Эдуард следом.
   Так мы вылетели на поляну. Я подняла браунинг, не успев подумать. Всего секунда мне была нужна, чтобы охватить взглядом сцену. Ричард и Жан-Клод были так опутаны цепями, что еле могли двигаться, а о бегстве говорить не приходилось. На шею Жан-Клода был наброшен крест. Он пылал, как пойманная звезда, лежа на складках цепи. Кто-то завязал Жан-Клоду глаза, будто боясь, что сияние его ослепит. Это было странно, поскольку его собирались убить. Заботливые убийцы.
   У Ричарда был заткнут кляпом рот. Он сумел освободить руку, и они с Жан-Клодом соприкасались пальцами, стараясь не терять контакта.
   Над ними в белой церемониальной мантии стоял Доминик. Капюшон был отброшен назад, руки широко раскинуты, и он держал меч размером с меня. А в другой руке у него было что-то темное, что-то вроде пульсирующего и живого. Сердце. Сердце вампира Роберта.
   Сабин сидел в каменном кресле Маркуса, одетый так, как я видела его в прошлый раз, - капюшон надвинут, лицо в темноте. Кассандра сияла белизной по ту сторону круга силы, образуя треугольник с двумя своими мужчинами. Мои двое лежали связанные на земле.
   Я прицелилась в Доминика и выстрелила. Пуля вылетела. Я это слышала, видела, но она не дошла до Доминика. Она никуда вообще не попала. Я выдохнула и попыталась снова.
   Доминик глядел на меня, на бородатом лице было одно лишь спокойствие и ни следа испуга.
   - Ты принадлежишь мертвым, Анита Блейк, и ни ты, ни твои не могут пройти этот круг. Ты пришла лишь увидеть их смерть.
   - Ты проиграл, Доминик. Зачем же теперь их убивать?
   - Мы никогда не найдем второй раз того, что нам нужно.
   Густым, неуклюжим голосом, будто ему трудно было говорить, Сабин произнес:
   - Это будет сегодня.
   Он встал и откинул капюшон. Кожи почти не осталось, только кустики волос и гноящаяся плоть. Изо рта сочилась темная жидкость. Может быть, у него уже не было в запасе суток. Но это не моя проблема.
   - Совет вампиров запретил вам сражения, пока не будет решен вопрос о законе Брюстера. Вас убьют за ослушание.
   Это было наполовину догадкой, но я достаточно терлась возле Принцев городов, чтобы знать, насколько они серьезно относятся к ослушанию. А совет был фактически самым большим и зловредным Принцем города. И он будет менее снисходительным, а не более.
   - Я рискну на это пойти, - сказал Сабин, тщательно выговаривая каждое слово.
   - Кассандра тебе сказала о моем предложении? Если мы не сможем вылечить тебя завтра, я дам Жан-Клоду поставить на меня метку. Сегодня у тебя лишь часть того, что нужно тебе для заклинания. Я нужна тебе, Сабин, так или иначе, а тебе без меня не обойтись.
   Я не стала говорить, что метки на мне уже есть. Если бы они узнали об этом, я могла бы предложить лишь одно: что я умру вместе с ребятами.
   Доминик покачал головой:
   - Я обследовал тело Сабина, Анита. Завтра будет поздно. Нечего будет спасать.
   Он склонился над Ричардом.
   - Ты ведь не знаешь наверняка.
   Он положил бьющееся сердце на грудь Ричарда.
   - Доминик, не надо! - Уже было поздно лгать. - Я отмечена, Доминик. Мы будем совершенной жертвой. Открой круг, и я войду.
   Он повернулся ко мне.
   - Если это правда, то ты слишком опасна, чтобы тебе доверять. Вы втроем без круга смели бы нас. Понимаешь, Анита, я сотни лет входил в истинный триумвират. Тебе и не снилось, какой силы можешь ты коснуться. Вы с Ричардом куда сильнее Кассандры и меня. Вы стали бы такой силой, с которой надо считаться. Сам совет боялся бы вас. - Он засмеялся: - Быть может, за одно это они нас простят.
   Он говорил слова, от которых вокруг меня взвихрилась сила. Я подошла и коснулась круга. Ощущение было такое, будто кожа хочет сползти с костей. Я упала и соскользнула по чему-то, чего там не было. Жан-Клод взвизгнул. Мне было больно так, что я кричать не могла. Лежа рядом с кругом, я при каждом вдохе полным ртом ощущала вкус смерти - старой, гниющей смерти.
   - Что это? - склонился надо мной Эдуард.
   - Без твоих партнеров у тебя нет силы сломать этот круг, Анита.
   Доминик встал, занося меч для удара.
   В той комнате Дольф прошел через круг! Я схватила Эдуарда за рубашку.
   - Войди в круг и убей этого гада! Быстрее!
   - Если ты не можешь, как смогу я?
   - В тебе нет магии, вот как!
   Вот в такие редкие моменты понимаешь, что значит слово "доверие". Эдуард ничего не знал об этом обряде, но спорить не стал. Он просто сделал то, что я ему сказала. Я не была на сто процентов уверена, что это выйдет, но не могло не выйти.
   Доминик обрушил меч вниз, я вскрикнула. Эдуард вошел в круг, будто там ничего не было. Меч вошел в грудь Ричарда, приколов к нему бьющееся сердце. Боль от вошедшего клинка бросила меня на колени. Я ощутила, как он входит в тело Ричарда, и больше не ощущала уже ничего, будто повернули выключатель. Заряд дробовика попал Доминику в грудь.
   Он не упал. Он поглядел на дыру у себя в груди, на Эдуарда, вытащил меч из груди Ричарда и снял с него пульсирующее сердце. Так он и стоял, с мечом в одной руке и сердцем в другой. Эдуард выстрелил еще раз, и ему на спину прыгнула Кассандра.
   Тут в круг вошел Харли. Схватив Кассандру за пояс, он оторвал ее от Эдуарда, и они вдвоем покатились по земле. Заговорил автомат, и тело Кассандры дернулось, кулачок взлетел вверх и обрушился вниз.
   Эдуард стрелял, пока лицо Доминика не исчезло брызгами костей и крови, и его тело медленно рухнуло на колени. Протянутая рука уронила сердце на землю рядом со страшно неподвижным телом Ричарда.
   Сабин взлетел в воздух:
   - За это, смертный, я душу из тебя выну!
   Я коснулась круга - он был на месте. Эдуард с ружьем поворачивался к вампиру. Обнаженное сердце пульсировало и трепетало в сиянии крестов.
   - Сердце, стреляй в сердце!
   Эдуард не колебался. Он повернулся и расстрелял сердце, превратив его в ошметки мяса. В тот же миг на него налетел Сабин и швырнул в воздух, а когда Эдуард упал, Сабин оказался сверху.
   Я протянула руку и нащупала пустой воздух. На ходу, с двух рук, я стала стрелять в Сабина, всадила ему в грудь три выстрела, заставив подняться, слезть с Эдуарда.
   Сабин почти умоляющим жестом поднял руку перед скелетом лица. Глядя поверх ствола в его здоровый, глаз, я спустила курок. Пуля попала чуть выше остатков носа. Выходное отверстие оказалось, как и должно было, огромным, плеснув на траву мозгами и кровью. Я сделала еще два выстрела, пока Сабин не стал казаться обезглавленным.
   - Эдуард? - Голос Харли. Он стоял над неподвижным, очень мертвым телом Кассандры и искал глазами единственного человека, которого мог узнать.
   - Харли, это я, Анита.
   Он потряс головой, будто отгоняя надоедливую муху.
   - Эдуард, здесь все еще монстры, Эдуард!
   Он направил на меня автомат, и я знала, что не могу дать ему выстрелить. Нет, даже не так - я подняла браунинг и выстрелила раньше, чем успела подумать. От первого выстрела он упал на колени.
   - Эдуард!
   Он выпустил очередь, которая прошла чуть выше голов обоих прикованных. Я всадила вторую пулю ему в грудь и еще одну в голову, пока он не упал.
   Подходя к нему, я держала пистолет наготове. Если бы он дернулся, я бы стреляла еще. Он не дернулся. Я ничего не знала о Харли, кроме того, что он натуральный псих и потрясающе умеет обращаться с оружием. И ничего уже не узнаю, потому что Эдуард информацией никогда не делится. Я пинком отбросила автомат от мертвой руки Харли и пошла к остальным.
   Эдуард медленно сел, потирая затылок, и смотрел, как я отхожу от тела.
   - Это ты сделала?
   Я посмотрела ему в глаза.
   - Да.
   - Я убивал людей и за меньшее.
   - Я тоже, - сказала я, - но если мы собираемся ссориться, давай я сначала освобожу ребят? Я не чувствую Ричарда.
   Слово "убит" я не хотела говорить вслух. Пока нет. Эдуард поднялся на ноги - шатаясь, но поднялся.
   - Потом поговорим. - Потом, - согласилась я.
   Он подошел и сел со своим другом. Я пошла и села возле моего любовника и второго кавалера.
   Браунинг я сунула в кобуру, сдернула крест с груди Жан-Клода и запустила его в лес. Темнота обрушилась плотным бархатом. Я наклонилась освободить его от цепей, и одно звено стукнуло меня по голове.
   - А, черт!
   Жан-Клод сел, отбросив цепь с груди, как простыню. Потом содрал с себя повязку. Я уже ползла к Ричарду. Я видела, как меч пронзил его грудь. Он должен был бы быть мертвым, но я стала искать пульс на сонной артерии и нашла его. Он бился под моими пальцами, Как еле ощутимая мысль, и я обмякла от облегчения. Он был жив. Слава тебе. Господи.
   Жан-Клод присел с другой стороны от тела Ричарда.
   - Я думал, вы не можете стерпеть его прикосновения - так он мне сказал, когда ему еще не заткнули рот кляпом. Они боялись, что он призовет на помощь своих волков. Я уже позвал Джейсона и моих вампиров. Они скоро здесь будут.
   - Почему я его не чувствую у себя в голове?
   - Я вас блокирую. Рана страшная, и я лучше умею справляться с такими вещами.
   Я вытащила кляп изо рта у Ричарда, коснулась его губ. Мысль о том, как я отказалась его поцеловать, жгла немилосердно.
   - Он умирает?
   Жан-Клод сломал цепи Ричарда - куда осторожнее, чем свои. Я помогла ему снять их с его тела. Ричард лежал на земле в окровавленной белой футболке и вдруг оказался опять Ричардом. Я не могла себе представить того зверя, который мне предстал. И мне вдруг стало все равно.
   - Я не могу его потерять.
   - Ричард умирает, ma petite. Я чувствую, как уходит его жизнь.
   Я повернулась к нему:
   - Ты все еще не даешь мне это почувствовать?
   - Я защищаю вас, ma petite. - Выражение его лица мне не понравилось.
   Я взяла его за руку - кожа была прохладна на ощупь.
   - Зачем?
   Он отвернулся.
   Я дернула его, заставляя повернуться ко мне.
   - Зачем?
   - Имея даже всего две метки, Ричард может выпить досуха нас обоих в стремлении остаться в живых. Я этому препятствую.
   - Вы защищаете нас обоих?
   - В момент его смерти, ma petite, я могу защитить одного из нас, но не двоих.
   - То есть, когда он умрет, умрете вы оба?
   - Боюсь, что да. Я затрясла головой:
   - Нет. Только не оба сразу. Так нельзя. Черт возьми, вы же не должны умирать!
   - Простите меня, ma petite.
   - Нет! Мы можем объединить силы, как когда поднимали зомби, вампиров как вчера ночью.
   Жан-Клод вдруг подался вперед, опираясь одной рукой на тело Ричарда.
   - Я не потащу вас за собой в могилу, ma petite. Лучше я буду думать, что вы живете и благоденствуете.
   Вцепившись пальцами одной руки в плечо Жан-Клода, я другой коснулась тела Ричарда. От прерывистого дыхания рука задрожала от плеча до пальцев.
   - Я буду жить, но не благоденствовать. Мне лучше умереть, чем потерять вас обоих.
   Он глядел на меня долгую секунду.
   - Вы не знаете, о чем просите.
   - Мы теперь триумвират. Мы можем это сделать, Жан-Клод, можем, но ты должен мне показать как.
   - Мы сильны так, что во сне не приснится, ma petite, но даже мы не можем обмануть смерть.
   - Этот тип у меня в долгу. Жан-Клод дернулся, как от боли:
   - Кто у вас в долгу?
   - Смерть.
   - Ma petite...
   - Делайте, Жан-Клод, делайте, что бы оно ни было. Быстрее, пожалуйста!
   Он свалился на Ричарда, едва в силах поднять голову.
   - Третья метка. Она либо свяжет нас навеки, либо убьет нас всех.
   Я протянула ему запястье.
   - Нет, ma petite. Раз это будет наш последний и единственный раз, иди ко мне.
   Он лег, наполовину на тело Ричарда, раскрыв объятия. Я легла в круг его рук, а когда коснулась его груди, поняла, что сердце не бьется. Тогда я подняла глаза к его лицу:
   - Не оставляй меня.
   Полночные синие глаза наполнились огнем. Жан-Клод отвел мне волосы в сторону:
   - Откройся мне, ma petite, откройся нам обоим.
   Я так и сделала, распахнув сознание, сняв все защиты, что у меня были. И стала падать вперед, до невозможности - вперед, вниз, в длинный черный туннель, к жгучему синему огню. Белым ножом резанула тьму боль, я услышала собственный стон. Я ощутила, как входят в меня клыки Жан-Клода, смыкается его рот на моей шее, высасывая меня и выпивая.
   В падающей тьме прошумел ветер, подхватив меня будто сетью перед самым этим синим огнем. Ветер нес запах свежей земли и мускусный аромат шерсти. И еще одно ощутила я: печаль. Печаль и скорбь Ричарда, не о собственной смерти - об утрате. Будь он жив или мертв, он утратил меня, а среди многих его слабостей была верность, не знающая резонов. Однажды полюбив, он любил вечно, что бы ни сделала женщина. Истинный рыцарь в любом смысле этого слова. Дурак он был, и за это я его любила. Жан-Клода я любила вопреки тому, кем он был, Ричарда - благодаря.
   Я не утрачу его.
   Я завернулась в его суть, будто собственным телом в простыню, только тела у меня не было. Я держала его сознанием, телом и заставляла его почувствовать мою любовь, скорбь, сожаление. И Жан-Клод тоже был здесь. Я слегка ждала, что он попытается возразить, сорвать все это, но он не стал. Синий огонь пролился из туннеля нам навстречу, и мир взорвался невообразимой путаницей форм и цветов. Обрывки воспоминаний, ощущений, мыслей, как элементы трех разных мозаик, разлетались в воздухе, и каждый кусочек ложился в картину.
   Я шлепала через лес на четырех ногах. От одних только запахов я уже пьянела. Я погружала клыки в тонкое запястье, и оно было не мое. Я глядела на пульс на шее женщины и думала о крови, теплой плоти, и где-то очень отдаленной была мысль о сексе. Воспоминания нахлынули быстро, еще быстрее, понеслись карнавальным потоком, образы покрылись тьмой, будто в воду пролили чернила. И когда тьма стала всем, я всплыла на невообразимый миг и погасла, как пламя свечи. И ничего.
   Я даже испугаться не успела.
   45
   Очнулась я пастельно-розовой больничной палате. Сестра в таком же розовом халате улыбнулась, глядя на меня. Страх ударил изнутри, как шампанское из бутылки. Где Ричард? Где Жан-Клод? Но смогла я спросить только одно:
   - Как я сюда попала?
   - Вас привез ваш друг. - Она кивком показала в сторону. У стены в кресле сидел Эдуард, перелистывая журнал. Он поднял глаза, мы встретились взглядами, и на его лице не выразилось ничего.
   - Эдуард?!
   - Друзья меня зовут Тед, Анита, ты это знаешь. - Та самая открытая улыбка - добрый старый Тед Форрестер. Единственное его легальное обличье даже копы считали, что он и есть этот самый миляга Тед. - Сестра, мы не могли бы несколько минут поговорить наедине?
   Сестра улыбнулась, с любопытством поглядела на нас и вышла, не переставая улыбаться.
   Я хотела взять Эдуарда за руку, но оказалось, что левая рука у меня примотана к столу, и на ней стоит капельница. Я протянула правую, и он ее взял.
   - Они живы?
   Он улыбнулся - чуть скривил губы.
   - Ага.
   Облегчение, какого вообще не могло быть, нахлынуло на меня волной. Я рухнула на кровать.
   - Что произошло?
   - У тебя были царапины от ликантропов и очень серьезный укус вампира. Он почти осушил тебя, Анита.
   - Может быть, это и нужно было, чтобы нас спасти.
   - Может быть, - согласился Эдуард и сел на край кровати. Пиджак у него чуть распахнулся, показав кобуру с пистолетом. Он перехватил мой взгляд. Полиция согласилась, что монстры могли затаить злобу. Даже у твоей двери поставили полицейский пост.
   Мы уже не держались за руки. Он смотрел на меня, и что-то очень холодное отразилось у него на лице.
   - Тебе обязательно надо было убивать Харли?
   Я хотела ответить, что да, - и остановилась. Воспроизвела мысленно картину. И потом подняла глаза на Эдуарда.
   - Эдуард, я не знаю. Когда ты отключился, он тебя перестал видеть. Я пыталась с ним говорить, но он меня не слышал. И начал поднимать автомат. Я встретила пустые глаза Эдуарда. - Ты видел тело. Я даже сделала контрольный в голову. Coupe de grace.
   - Знаю.
   Ни лицо, ни голос ничего не выражали. Будто говорил манекен, только этот манекен был вооружен, а я нет.
   - Мне даже не пришло в голову не стрелять, Эдуард. Колебаний не было.
   Эдуард глубоко вдохнув через нос и выдохнул ртом.
   - Я знал, что так и было. Если бы ты мне солгала, я бы тебя убил.
   Он отошел и встал в ногах кровати.
   - Безоружную? - Я попыталась обратить все в шутку, но не получалось.
   - Посмотри под подушкой.
   Я сунула руку под подушку, достала "файрстар" и положила его на простыню себе на колени.
   - Что дальше?
   - Ты мне одну жизнь задолжала. Я обдумала это.
   - Сегодня ночью я спасла тебе жизнь.
   - Наша жизнь не в счет. Мы друг друга страхуем, что бы там ни было.
   - Тогда я не понимаю, о чем ты.
   - Иногда мне нужен помощник - каким был Харли. В следующий раз, когда он мне понадобится, я позову тебя.
   Я хотела поспорить, потому что нельзя было сказать, в какую кашу может втянуть меня Эдуард, но не стала. Глядя в его пустые глаза и держа пистолет, который он сунул мне под подушку, я знала, что он это сделает. Если я откажусь от этой сделки, от этого обмена, он достанет свой пистолет, и мы раз и навсегда выясним, кто из нас стреляет лучше.
   Я посмотрела на оружие у себя в руках.
   - У меня уже ствол обнажен. Мне только его поднять.
   - Ты ранена, тебе нужна фора. - Рука Эдуарда блуждала возле рукояти пистолета.
   Я положила пистолет рядом с собой и подняла глаза на Эдуарда. Потом легла на подушки.
   - Я не хочу этого делать, Эдуард.
   - Значит, когда я позову, ты придешь?
   И еще долю секунды я подумала, потом сказала:
   - Да, я приду.
   Улыбка Теда - доброго старого Теда Форрестера.
   - Я никогда не узнаю, насколько ты хорошо стреляешь, пока ты не выхватишь пистолет, наводя на меня.
   - Это мы переживем, - сказала я. - Кстати, зачем такое приглашение на охоту за монстрами? И не говори мне, что это из-за Харли.
   - Ты его убила, Анита. Ты его убила, не думая. И даже сейчас у тебя нет ни сожалений, ни сомнений.
   Он был прав. У меня не было по этому поводу угрызений совести. Страшновато, но правда.
   - И потому ты меня и зовешь в игру? Потому что я такой же социопат, как и ты?
   - Ну, я куда как более нормальный социопат, - сказал он. - Я ни за что не дал бы вампиру совать клыки себе в шею. И не стал бы встречаться с тем, кто периодически покрывается шерстью.
   - А с кем-нибудь вообще стал бы встречаться?
   Он улыбнулся той раздражающей улыбкой, которая означала, что ответа от него не добиться. Но он ответил:
   - Даже у Смерти есть потребности.
   Эдуард на свидании? На это очень стоило бы посмотреть.
   46
   Я вышла из больницы без остающихся навеки шрамов. Дело было серьезное. Ричард с озабоченным лицом ощупал раны, оставленные Габриэлем, но вслух никто ничего не сказал. Через месяц будем знать. Мне предложили госпитализацию в доме (читай: в тюрьме) для подозреваемых в заражении ликантропией. Туда помещают добровольно, но если ты на это подпишешься, обратно тебя вряд ли выпустят. Я сказала, что сама о себе позабочусь. Меня обругали и велели проваливать к чертям.
   Первую ночь полнолуния я провела с Ричардом и стаей, проверяя, присоединюсь ли я к смертельному танцу. Этого не случилось. Либо мне чертовски повезло, либо я не могу заразиться ликантропией, как не может заразиться вампир. Ричард после этого очень мало со мной общается. Не могу поставить этого ему в вину.
   Я все еще его люблю. Думаю, он тоже меня любит. И Жан-Кдода я тоже люблю, но это какая-то другая любовь. Я не могу этого объяснить, но мне очень не хватает Ричарда. Иногда на краткий миг в объятиях Жан-Клода я об этом забываю. Потом вспоминаю опять.
   То, что мы оба связаны с Жан-Клодом, не очень помогает. Ричард два раза случайно вторгался в мои сны. Когда он так близко - это такое страдание, что словами не передать. Сначала Ричард возражал, но потом разрешил Жан-Клоду научить его себя контролировать настолько, чтобы не давать утечку на нас. С Жан-Клодом он общается больше, чем со мной.
   От триумвирата никакой пользы. Ричард слишком на меня сердит. Слишком полон презрения к себе. Не знаю, как у него там дела в стае. Он запретил всем обсуждать дела стаи со мной, но самку-альфа пока что не выбрал.
   Вилли Мак-Кой и прочие вампиры, которых я случайно подняла, вполне нормально себя чувствуют. Уже намного легче. Ребенок у Моники должен родиться в августе. Амниография дала хороший результат. Синдрома Влада нет. Моника теперь думает, что я ее подруга. Это не так, но иногда я ей помогаю. Жан-Клод изображает доброго Мастера и заботится о ней и о ребенке. Моника все уговаривает меня нянчить деточку. Я надеюсь, что она шутит. Меня она называет тетя Анита. Животики надорвешь, но это еще ладно, а как вам дядя Жан-Клод?
   Отец видел меня в телепередаче, где я обнимаюсь с Жан-Клодом. Он мне позвонил и оставил на автоответчике очень взволнованное послание. Мои родные - правоверные католики, и для них нет такого понятия, как "хороший вампир".
   Может, они и правы - я не знаю. Как я теперь могу истреблять вампирский род, когда сплю с главным кровососом?
   А вот так и могу. Запросто.