Страница:
О'Нейл-Внутри ли это?
Он даже не точно в этом уверен.
Всадники были еще на некотором расстоянии, но не снижали темпа. Джон заметил, что они не оглядываются назад. Это он расценил как тот факт, что их никто не преследует, и быстрота движений этих фигур почему-то испугала Джона. Что-то в этих всадниках не так… Он ощутил холодок надвигающегося несчастья.
Звук приближающихся машин становился все ближе и ближе, но Джон слышал теперь только стук копыт. Его сердце сжалось. Затем он разглядел двух всадников – о, Боже! Это были Кевин О'Доннел и Джозеф Херити с незнакомцем посредине. Лошади погружались в тень от каменистых склонов по мере того, как солнце опускалось за западные горы.
Почему сюда едут Кевин О'Доннел и Джозеф Херити… и на лошадях? Он наблюдал, как три всадника проехали мимо, вверх по лужайке. Херити послал Джону дьявольскую усмешку, но остальные даже не обернулись. Все въехали во внутренний дворик, опустили поводья и спрыгнули вниз рядом с надзирателем Джона, не сказав при этом ни единого слова.
«Поездка на лошадях: почему это таит в себе угрозу?» – спрашивал себя Джон. Когда солнце окончательно спряталось за горы, оставив мир в полумраке, похолодало. Джон задрожал. Он находился здесь уже девять недель, наблюдая переход от механических исследований к живому творчеству. Здесь было самое лучшее оборудование в мире, доставленное на судах через Финн Садал, и лишь теперь оно использовалось по назначению. Джон целый день испытывал сильное волнение, и это было одной из причин его усталости.
Его держали в южном крыле большую часть дня, где он знакомил лабораторных служащих с усовершенствованными компьютерными технологиями, показывал им, как применять автоматику в лабораторных исследованиях. Еще одна неделя, максимум две, и у них в руках окажется патогенный микроорганизм чумы.
А после этого… что?
Однажды на протяжении этого дня Джону почудилось, что он мельком видел Доэни. В старой крепости сегодня кипела деятельность, и «множество людей суетилось в здании комплекса. Большой грузовик с плоским днищем въехал с торца в недавно проделанную дыру в кирпичной стене. Затем он появился опять через некоторое время с большим черным предметом, похожим на трубу, уложенным в кузов. Джону эта труба показалась большим стальным резервуаром. Грузовик присоединился к бронированным машинам и остальному конвою, свернувшему на северо-восточную дорогу. Джону говорили, что в том направлении находится Келлс, а на Ирландском море – Дандэлк. Эти места он, наверное, никогда не увидит.
Старый Мун вошел и попросил Джона пройти с ним в лабораторию, чтобы проверить правильность настройки автоматического комплекса.
Джон понял, что Мун является постоянной принадлежностью лаборатории. Старик все время ходил, шаркая своими дряхлыми ногами, словно преследуя какую-то цель, но стремительности ему явно не хватало. Многие исследователи здесь также обнаруживали явную нехватку независимости в рассуждениях, но открытия Джона их вдохновили. Пожалуй, Мун не знал, что происходит в облицованных кафелем комнатах и эзотерических лабораториях, мимо которых он так часто проходил. Этот человек не проявлял никакого благоговения перед учеными. Если что-то и проскальзывало на его лице, то только презрение ко всему окружающему.
«Это образец отношения старого служаки», – подумал Джон. Ученые это заслужили. Он вспомнил нескольких корифеев, которых встречал, и понял теперь, какими они кажутся странными по сравнению с остальными смертными. «Мозг ученого отличается, от мозга простого человека», – считал Джон. Научная элита находится на более высокой ступени эволюции. Он задумчиво взглянул на пейзаж. Народ ждет от таких людей поведения кавалера, романтического героя.
Джон посмотрел на лужайку, где все приобрело седой оттенок. «Я был ученым», – подумал он.
Это была странная мысль, незнакомая, заставившая его еще раз пересмотреть все свои чувства, какие он испытывал. «Отличия могли гораздо больше рассказать, чем старинные романсы» – так считал Джон. Ему приходилось работать, имея при этом плохое зрение, вот в чем дело. Даже ближайшее в науке им отрицалось. Это был взгляд, скользящий по лицам и не меняющий фокуса.
Полная и абсолютная преданность проекту.
Не разрешалась даже простая надежда, только немедленный результат.
Джон начинал видеть новый смысл в том, что Доэни сказал тогда, в Килмайнхам. Больше не нужно мифов? Люди здесь были погружены в свои собственные печали до прибытия Джона. Они не имели привычки к новым открытиям. Обучение дало им установленные образцы, которым можно было следовать и которые не отличались от известных задач.
«Понимают ли они, что я им дал?» – спрашивал себя Джон. Это была отчаянная мысль, пришедшая откуда-то из затерянного места внутри него. Джон мог воспроизвести чуму? Но лекарство?..
Он повернул обратно по направлению к зданиям и, пробуждая от спячки своих надзирателей, направился в комнату. Ужин тяжелым камнем лежал в его желудке, и Джон знал, что уснуть ему будет трудно, но был рад услышать шуршание за дверью – все-таки он здесь в безопасности. Выключив свет, Джон наблюдал, как лужайка погрузилась в темноту.
Вдруг раздались какие-то удары – бум! бум! Очнувшись от своих мыслей, Джон понял, что это звук тяжелых шагов в холле. Его дверь была почему-то распахнута, и в комнату влетел Доэни, щурясь в сумерках после яркого освещения холла. Он включил свет, закрыл дверь и уставился на Джона.
– Ты должен выслушать очень внимательно все, что я тебе скажу, – заявил Доэни. – Времени у нас мало.
Раздались какие-то крики снаружи здания и опять гудение тяжелых машин. Джон непонимающе посмотрел на Финтана.
– Это проклятие Ирландии, – сказал тот. – Мы обречены повторять собственные ошибки бесконечно.
– Что случилось?
– Кевин О'Доннел захватил власть и теперь контролирует весь этот регион, – пояснил Доэни. – Меня предупредили об этом еще два дня назад. Алекс говорил мне… – Он покачал головой. – Кевин и Джозеф заключили между собой какое-то дьявольское соглашение и теперь хотят воплотить его в жизнь.
– Но почему они приехали таким странным образом? Что они собираются сделать со мной?
– Они хотят допросить мальчика и священника, – сказал Доэни.
Джон почувствовал стеснение в груди.
– Если они будут угрожать мальчику, – продолжал Доэни, – отец Майкл вынужден будет нарушить тайну исповеди. Я его хорошо знаю. Что он сможет ему рассказать, Джон?
Джон открыл рот, но не мог вымолвить ни слова. Голос отказывал слушаться его.
– Кевин и Джозеф очень похожи между собой, – произнес Доэни. – Экстремисты и фанатики! Все в них одинаково, и они могут далеко зайти на собственном адреналине. Их можно назвать наркоманами, и они сделают все, чтобы зафиксировать это состояние. Они будут держать священника, пока не опустошат его и не наполнят себя.
Джон закрыл рот, все еще не в состоянии что-либо ответить.
– Кто ты на самом деле, Джон Гарреч О'Доннел? – спросил Доэни.
– Я уже говорил вам, – задыхаясь, ответил Джон. Слова давались ему с трудом.
– Но ты говорил это и священнику, не так ли?
Джон опустил плечи, слегка наклонившись вперед. Боль в груди и горле усилилась.
– Они нашли его отпечатки пальцев и зубные карты в Штатах, – сказал Доэни.
– Чьи… – только и смог вымолвить Джон.
– Конечно же, О'Нейла. Они, ублюдки, пытаются свалять дурака, но мы со временем прижмем их к ногтю, будь уверен. Интересно, что покажут те отпечатки пальцев и зубные карты, а, Джон?
Джон молча помотал головой. Он не ощущал внутри себя О'Нейла. Сейчас в нем осталось только огромное чувство опустошенности.
– Ты подозрительная личность, и я думаю, что мы не ошибаемся, – заявил Доэни. – Может, ты имеешь по этому поводу другое мнение?
Джон посмотрел на него, застигнутый врасплох этим вопросом.
– Мы приблизились к победе, – продолжал Финтан. – Да, мы уже близки. – Он изобразил букву V указательным и средним пальцами правой руки. – И вот теперь…
– Что… случилось? – слабо прошептал Джон.
– Явление, всегда разрушающее нас, – ответил Доэни. – Победа. Мы не можем ее принять. Она восстанавливает нас друг против друга, эта победа. Как стаю собак вокруг сладкой косточки. Вот во что превращается каждая ирландская победа – в кость, до блеска отполированную нашими зубами! На ней совсем не остается мяса. В итоге мы отбрасываем ее в сторону как нечто уже использованное, а значит, бесполезное.
Губы Джона шевелились, и с трудом можно было расслышать все тот же вопрос: «Что случилось?» Голос напоминал дуновение ветра.
Доэни приложил ухо к двери. На некотором расстоянии он различил звук хлопнувшей двери и сказал:
– Правда в том, что мы, ирландцы, придаем эпический характер всем несчастьям и бедствиям и не допускаем, чтобы победа выполняла такую же функцию. Иными словами, мы предпочитаем несчастья, и все наши поступки только подтверждают эти слова.
Джон отшатнулся от Доэни, отступив в сторону кровати. Колени его дрожали.
– Ты предстанешь перед судом, Джон, – пояснил Доэни. – Впоследствии они и меня посадят на скамью подсудимых. – Он кисло улыбнулся. – За то, что я отказался отдать Кевину его приказ, который он так долго искал, – маленькую Кети Броудер!
Из холла донесся топот бегущих ног.
– Слушай меня, Джон! – умолял Доэни. – Ты должен потребовать от отца Майкла, чтобы созвали совет защиты.
Джон мог говорить только хриплым шепотом.
– От чего меня нужно защищать?
– Обещай мне, идиот несчастный!
Джон безвольно кивнул в знак согласия.
Дверь позади Доэни распахнулась с такой силой, что стукнулась о стену.
Джон уставился на толпу вооруженных людей, выросшую в дверном проеме. Джозеф Херити стоял в первых рядах и гаденько усмехался ему.
58
Для Кети О'Хара Броудер полет из исследовательского центра превратился в ночной кошмар, с начала и до конца. Доэни оставил им очень ограниченное время для обдумывания и решения.
– Это для вашей же собственной безопасности.
– Но куда мы полетим? – спрашивал Стивен.
Он вглядывался в Доэни через то самое маленькое отверстие, где утром стоял отец Майкл для выполнения брачной церемонии.
– В данный момент – в Дандэлк, – ответил Доэни.
Когда он это сказал, возврата назад уже не было. Все началось с остановки воздушных насосов. Сразу прекратился этот монотонный успокаивающий гул, говорящий о том, что давление в камере выше давления снаружи и что чума не проникнет в их убежище. Они настолько свыклись с этим гулом, что просто его не замечали. И вдруг – тишина!
– Стивен! Компрессоры остановились!
Он вскочил и бросился к основному иллюминатору, открывающему вид на замкнутую область снаружи и часть оборудования.
– Что ты там видишь? – спрашивала Кети, тесно прижимаясь к нему. Ее охватило чувство всепоглощающего ужаса. Господи! Только не сейчас!
– Там, снаружи, никого нет, – ответил Стивен. Он подошел к пульту связи и нажал переключатель микрофона. – Эй, вы, там! Что происходит!
Ответа не последовало.
А потом они услышали звук приближающихся грузных шагов, странные звуки возникали благодаря усилению динамиком выше иллюминатора. Здесь было что-то непонятное. Создавалось впечатление, что что-то волокли по земле… Что-то несомненно тяжелое и металлическое, жутко скрежетавшее по камням.
– Это Доэни, – сказал Стивен.
Она приникла к иллюминатору рядом с ним, чтобы посмотреть самой. Доэни выглядел испуганным и каким-то пришибленным. Его кудрявые волосы были еще в большем беспорядке, чем обычно. Доэни начал говорить через внешний коммутатор.
– Все в порядке, мы вскоре запустим компрессоры, – сказал он.
– Но что случилось? – требовал ответа Стивен.
Именно тогда Доэни сказал, что их перевезут для их же собственной безопасности в Дандэлк. Почему Дандэлк? Кети ничего не понимала.
– Не забудьте прихватить с собой запас антисептиков, – говорил Доэни. – И тот канат, что использовался для безопасности, когда мы извлекали тебя из сарая, – включите его в остальное снаряжение. Вы должны побеспокоиться обо всем этом сейчас же.
Инструкции Финтан произносил странным монотонным голосом, обычно для него не свойственным. Они должны были взять с собой все, что понадобится, тщательно сложить в ту первоначальную камеру из сарая Пирда. Стивен должен был смазать антисептиком каждую щелку в барокамере. И спешить! Мужчины с факелами уже ждали, чтобы поджечь шлюз между старой барокамерой и той, что была построена.
– Мы не можем забрать их обе, – пояснил Доэни.
– Но почему мы все это делаем? – настаивал Стивен.
– Потому что я уверен сам и убедил некоторых друзей в армии, что Кети здесь угрожает опасность!
– Где Адриан? – спросил Стивен.
– Он под охраной в своих апартаментах. Адриан теперь в стане врагов. Держи свой пистолет при себе, Стивен. Приехал Кевин О'Доннел, и его нельзя остановить. Он сошел с ума и хочет схватить Кети.
– Но почему именно Дандэлк? – добивалась Кети.
– Потому что мы надеемся, что сможем вас вывезти из Ирландии. У нас есть поддержка в армии и кое-где еще, так что мы доставим вас в Дандэлк в целости и сохранности. Отсюда… – Доэни осекся.
– Куда? – спросил Стивен.
– Я думаю, в Англию. Все зависит от карантинщиков. – Финтан опять вернулся к своим первоначальным инструкциям. – Не помешало бы смочить лист в антисептике и закрыть им внутреннюю часть отверстия входа после того, как вы закроете и уплотните его.
– Но давление воздуха, – вмешался Стивен.
– Мы включим компрессор снова, как только погрузим вас на машину. У вас опять будет избыточное давление. Лучше для вас сейчас забраться в маленькую камеру.
Нилан Ганн, начальник охраны Киллалу, пришел, чтобы также выслушать инструкции Доэни, сказав ему, что он был нужен для связи. Ганн был стройным темноволосым гэлльцем с немного искривленными ногами и мелкими чертами лица. Он был начальником в полицейском управлении еще до чумы.
– Не волнуйся, малышка, – подмигнул он Кети. – Мы не дадим этому придурку О'Доннелу тебя поиметь.
Мун подошел к ним «всего лишь попрощаться».
– Доверься Фину Доэни и Нилану, – сказал он. – Они спасут тебя. И больше никаких дел с этим чертовым Адрианом Пирдом!
– Что же такого сделал Адриан? – спросил Стивен. Он чувствовал, что почва ускользает из-под его ног. Адриан предал? Как? Почему он это сделал?
– Я поставил маленький микрофончик в кабинете этого подонка несколько месяцев назад, – объяснил Мун. – Он был слишком скользким типом! Я уверен, что это он открыл двери Кевину О'Доннелу, когда тот пришел и начал здесь распоряжаться.
Стивен был уже наслышан о Кевине О'Доннеле и Мальчиках с Побережья. Он пристально посмотрел на Кети.
– Делайте то, что вам говорит Нилан, – продолжал Мун. – До свиданья, Кети. Я желаю тебе славного ребеночка, если ты, конечно, замужем. – Хитро усмехаясь он пошел восвояси.
Потом начались лихорадочные перемещения, громкие разговоры и звуки транспортировки тяжелого оборудования снаружи. Во внешней стене была пробита брешь. Кети вместе со Стивеном вошли, наконец, в маленькую камеру. Они уплотнили внутренний выход, пропитав лист антисептиком и закрепив его сверху люка. Небольшое пространство пропиталось неприятным запахом.
Кети села рядом со Стивеном на кровати, прижавшись к нему, когда факельщики начали отрезать наружную камеру, и еще теснее прижавшись, когда услышала, что кабели опутали их контейнер и он висит в воздухе. Потом он опустился с глухим звуком на неустойчивую опору на грузовике. Крепежные тросы звенели о сталь камеры, когда ее укладывали на предназначенное место и закрепляли. Торцевой иллюминатор предоставил им обзор новой дыры в стене, возведенной для того, чтобы скрыть их убежище от посторонних глаз.
Звук работы компрессора немного утешил пленников. Они могли ясно слышать, как пыхтит двигатель генератора позади них, около кабины грузовика.
Машина сдвинулась с места настолько медленно, что они этого не почувствовали. Затем они увидели пролом в удаляющейся крепости и почувствовали, как колесо подпрыгнуло на выбоине. Раздавались звуки и других машин – непрерывный гул. Стивен выглянул наружу. – Полно бронированных машин, – сказал он. – Пожалуй, десять – двенадцать штук.
Потом они услышали голос Нилана Ганна, раздавшийся сверху из маленького аварийного громкоговорителя у изголовья кровати.
– У вас там все в порядке?
Стивен нашел микрофон и включил его.
– Кажется, все нормально. Как долго мы будем находиться в таком положении?
– Не могу сказать, парень. Но я все время наверху, здесь, с водителем. Если что-нибудь понадобится, свистни.
Стивен посмотрел на Кети. Она казалась очень бледной, и ее лоб прорезали глубокие морщины.
– Почему ты не хочешь прилечь и попытаться уснуть, дорогая?
– Я не могу спать!
– Но для тебя это будет безопаснее.
– Нет, не будет, здесь все опасно. – Она закрыла глаза. Ребенку внутри Кети было плохо. К тому же ей нужно было облегчиться. А здесь из всех приспособлений был только маленький туалет, каким они поначалу пользовались. Кети заставила Стивена отвернуться, пока ей удалось доползти до «удобств» и воспользоваться ими.
Она была очень голодна, но все, что Стивен мой ей предложить, – только консервы из рыбы и бобы, причем холодные. Он настаивал, чтобы Кети приняла витамины до приема пищи. «Стивен такой жестокий», – подумала она. Все время изучает свои книги по медицине! Никогда не поднимет от них своих глаз, даже когда Кети пристально смотрит на него, нуждаясь в поддержке. Стивен даже не представляет себе, как сильно она хочет сорвать хрустящий стебелек сельдерея прямо с грядки… свежий зеленый салат-латук. О, как Кети скучала по всему этому!.. Или сырая морковь… Разумеется, до сегодняшнего дня все продукты, попадавшие в камеру, были тщательно стерилизованы!
Кети прилегла после еды и продолжала наблюдать за Стивеном, который припал к иллюминатору и неотрывно смотрел на пробегающие мимо пейзажи. У нее не было желания смотреть на них вместе с ним. Это только напоминало Кети, что она в заточении и не может выбраться наружу, погулять по полям, вдыхая пьянящий воздух, где нет запаха химического туалета.
Интересно, что Стивен предпримет, если она закатит ему истерику? Кети находилась в состоянии, когда можно в любую секунду взорваться от ярости. Какое уныние навевал этот человек. Больше шести месяцев взаперти! И все, что Стивен мог сказать, слыша жалобы Кети, это то, что камера спасает ее жизнь.
Кети уже слышала о том, что чума делает с женщинами. Ужасно. Однако иногда у нее начинали появляться очень привлекательные фантазии. Где-то, может быть, есть остров, недоступный чуме. Стивен и она бродили бы по нему совершенно свободно, ни от кого не прячась. Пожалуй, это могло случиться даже сейчас. Самое ужасное в этом заточении то, что нет ни одной двери, которую можно было бы просто открыть. Кети уставилась на лист, прикрывающий люк. Вот теперь у нее есть дверца.
Что-то под левым локтем Кети упало от толчка движущейся машины. Она посмотрела вниз и увидела маленький телевизор, предоставленный им в Киллалу. Кети чуть было не разбила эту маленькую штуковину. Она была очень похожа на иллюминатор. Если не показывала нечто прекрасное и недостижимое, то выдавала только плохие новости.
Ах, если бы здесь не было скучно и тесно! Стивен всегда напоминал ей, что их снабдили множеством книг для чтения. Их стража могла стерилизовать книги, но ничего не могла сделать со свежими овощами и фруктами! Это все потому, что они используют для книг каустические антисептики и вредные ультрафиолетовые лучи, пояснил умненький Стивен, когда она спросила его об этом.
«Чертов Стивен! Он добился того, чтобы я забеременела, а теперь не хочет даже со мной поговорить, когда я этого хочу!»
– Мне нужно выбраться отсюда, – прошептала Кети.
Стивен не услышал ее слов, заглушенных шумом грузовика, отражающимся в их камере.
Кети попыталась представить, что бы случилось, если выйти из камеры наружу. Недолгое время она, наверное, могла бы оставаться живой. Но мир снаружи – это не тот мир, что знала Кети, не тот, что существовал до появления О'Нейла. Безумец изменил его. Все из-за женщины. Они убили его жену. Кети знала, что его дети тоже погибли. Двое детей. Но более романтичной была мысль о том, что все это он проделал из-за любви к женщине.
Смог бы Стивен совершить что-то подобное ради нее?
Безумец О'Нейл полностью изменил их мир, потому что они убили его жену. Изменил… Кети слышала программу новостей континентального Би-би-си прошлым вечером: во всем мире приходится пять тысяч мужчин на каждую живую женщину. Это завораживало ее, но Стивен казался взволнованным, когда почувствовал ее реакцию на это сообщение.
Доклад диктора об этой страшной диспропорции предшествовал рассказу о новом явлении.
– Синдром Лисистраты, – произнес он название. Кети точно помнила его слова. – Женщины требуют себе посты во властных структурах. Кто сможет этому противиться? Будет ли церковь при таком положении дел отказывать им в назначении священниками?
«Женщины-священники», – подумала Кети.
– В то время, как католическая церковь стремится к выборам нового папы из-за произошедшей в Филадельфии трагедии, – одолжал диктор, – она также вплотную сталкивается с проблемой изменения роли женщин. Этот мир отрывается от своего прошлого со всевозрастающей скоростью. Новый Папа, кем бы он ни был, должен будет принимать молниеносные решения. Каждый день, в течение которого нам отказывают в лекарстве от чумы, только делает еще более очевидным то, что мы, простые смертные, неправильно жили раньше.
– Диктор прокашлялся и закончил: – Это был Джордж Бейли, континентальное Би-би-си, Париж.
Комментарий Стивена был краток:
– Имущие и неимущие – это фраза обретает новое значение.
Кети знала: случилось то, чего боялся Стивен, – каждая женщина с дюжиной и более мужей. «Движимое имущество». Женщины, становящиеся собственностью своих мужей.
Движение грузовика убаюкало Кети, и она уснула через некоторое время. Стивен мельком взглянул на нее, и на его лице отразилась тревога. Бедная Кети. В камере похолодало. Стивен нашел одеяло и заботливо укрыл жену. Она беспокойно пошевельнулась от его прикосновения, но не проснулась. Кети продолжала спать даже тогда, когда Нилан Ганн заговорил опять из кабины грузовика:
– Мы получили сигнал от карантинщиков, от самого адмирала Френсиса Делакруа. Он рассматривает нашу просьбу, но говорит, что его приказы должны способствовать и помогать любому законному предприятию, связанному с исследованиями чумы. Он выражается, как помпезный осел.
Кети через некоторое время проснулась только для того, чтобы воспользоваться «удобствами» и узнать, слышала ли она речь Ганна или это был просто сон?
– Карантинная служба получила просьбу обеспечить нас переправой в Англию, – сказал Стивен, расшифровывая сказанное Ганном.
Голос Кети был сонным, когда она вернулась в кровать и натянула одеяло до подбородка.
– Почему они хотят послать нас в Англию?
– Я думаю, что в Ирландии будет еще одна гражданская война, – сказал Стивен. – Доэни хочет переправить нас в безопасное место.
– Мужчины… – пробормотала Кети.
Грузовики остановились ниже гребня холма, когда начало смеркаться. Стивен, выглянув в иллюминатор, заметил восемь танков, которые припарковались у дороги. У люка переднего танка виднелась фигура в шлеме. Она крикнула в сторону грузовика:
– Мы держим ситуацию под контролем! Поезжайте прямо к докам. Там будет джип, который перевезет вас к следующему перекрестку.
Грузовик медленно двинулся вперед, взобрался на склон и затем набрал скорость. Из камеры были видны горящие здания. Машины проехали мимо нескольких неподвижных черных фигур, лежавших около разрушенной стены. К тому моменту, как они подъехали к пирсу, уже окончательно стемнело. Грузовик остановился. Оранжевые пятна огня все еще были видны на окружающих холмах.
На пирсе было прохладно и становилось все холоднее. Стивен взял ручной фонарик и направил на Кети. В ее глазах застыло стеклянное выражение ужаса.
– Выключи его! Пожалуйста, Стивен!
Он погасил фонарь и забрался под одеяло рядом с Кети. Им было слышно, как скрипят тросы при передвижении камеры. Захлебываясь работал двигатель лебедки. Слышались громкие команды.
Голос Нилана Ганна прервал их, раздавшись из динамика:
– Карантинщики переправят вас в Англию. Они предоставят баржу и буксир. Для беспокойства нет оснований. Все будет хорошо. Теперь мы хотим временно отсоединить компрессор, чтобы вас поднять. Мы подключим его на барже за пять минут. Счастливого пути!
Они услышали, как смолк компрессор. И снова движение тросов, и снова этот звук двигателя лебедки.
Раздался стук металла о боковую стенку камеры и возглас:
– Эй, вы, там, держитесь! Мы собираемся вас поднять!
Камера накренилась, и они почувствовали, как она повисла в воздухе. Стивен обнял Кети за плечи, чтобы хоть как-то ее успокоить. Торцевой иллюминатор открывал смутный вид на яркие пятна света, темную воду, оранжевые сгустки огня и качающиеся очертания зданий доков.
Он даже не точно в этом уверен.
Всадники были еще на некотором расстоянии, но не снижали темпа. Джон заметил, что они не оглядываются назад. Это он расценил как тот факт, что их никто не преследует, и быстрота движений этих фигур почему-то испугала Джона. Что-то в этих всадниках не так… Он ощутил холодок надвигающегося несчастья.
Звук приближающихся машин становился все ближе и ближе, но Джон слышал теперь только стук копыт. Его сердце сжалось. Затем он разглядел двух всадников – о, Боже! Это были Кевин О'Доннел и Джозеф Херити с незнакомцем посредине. Лошади погружались в тень от каменистых склонов по мере того, как солнце опускалось за западные горы.
Почему сюда едут Кевин О'Доннел и Джозеф Херити… и на лошадях? Он наблюдал, как три всадника проехали мимо, вверх по лужайке. Херити послал Джону дьявольскую усмешку, но остальные даже не обернулись. Все въехали во внутренний дворик, опустили поводья и спрыгнули вниз рядом с надзирателем Джона, не сказав при этом ни единого слова.
«Поездка на лошадях: почему это таит в себе угрозу?» – спрашивал себя Джон. Когда солнце окончательно спряталось за горы, оставив мир в полумраке, похолодало. Джон задрожал. Он находился здесь уже девять недель, наблюдая переход от механических исследований к живому творчеству. Здесь было самое лучшее оборудование в мире, доставленное на судах через Финн Садал, и лишь теперь оно использовалось по назначению. Джон целый день испытывал сильное волнение, и это было одной из причин его усталости.
Его держали в южном крыле большую часть дня, где он знакомил лабораторных служащих с усовершенствованными компьютерными технологиями, показывал им, как применять автоматику в лабораторных исследованиях. Еще одна неделя, максимум две, и у них в руках окажется патогенный микроорганизм чумы.
А после этого… что?
Однажды на протяжении этого дня Джону почудилось, что он мельком видел Доэни. В старой крепости сегодня кипела деятельность, и «множество людей суетилось в здании комплекса. Большой грузовик с плоским днищем въехал с торца в недавно проделанную дыру в кирпичной стене. Затем он появился опять через некоторое время с большим черным предметом, похожим на трубу, уложенным в кузов. Джону эта труба показалась большим стальным резервуаром. Грузовик присоединился к бронированным машинам и остальному конвою, свернувшему на северо-восточную дорогу. Джону говорили, что в том направлении находится Келлс, а на Ирландском море – Дандэлк. Эти места он, наверное, никогда не увидит.
Старый Мун вошел и попросил Джона пройти с ним в лабораторию, чтобы проверить правильность настройки автоматического комплекса.
Джон понял, что Мун является постоянной принадлежностью лаборатории. Старик все время ходил, шаркая своими дряхлыми ногами, словно преследуя какую-то цель, но стремительности ему явно не хватало. Многие исследователи здесь также обнаруживали явную нехватку независимости в рассуждениях, но открытия Джона их вдохновили. Пожалуй, Мун не знал, что происходит в облицованных кафелем комнатах и эзотерических лабораториях, мимо которых он так часто проходил. Этот человек не проявлял никакого благоговения перед учеными. Если что-то и проскальзывало на его лице, то только презрение ко всему окружающему.
«Это образец отношения старого служаки», – подумал Джон. Ученые это заслужили. Он вспомнил нескольких корифеев, которых встречал, и понял теперь, какими они кажутся странными по сравнению с остальными смертными. «Мозг ученого отличается, от мозга простого человека», – считал Джон. Научная элита находится на более высокой ступени эволюции. Он задумчиво взглянул на пейзаж. Народ ждет от таких людей поведения кавалера, романтического героя.
Джон посмотрел на лужайку, где все приобрело седой оттенок. «Я был ученым», – подумал он.
Это была странная мысль, незнакомая, заставившая его еще раз пересмотреть все свои чувства, какие он испытывал. «Отличия могли гораздо больше рассказать, чем старинные романсы» – так считал Джон. Ему приходилось работать, имея при этом плохое зрение, вот в чем дело. Даже ближайшее в науке им отрицалось. Это был взгляд, скользящий по лицам и не меняющий фокуса.
Полная и абсолютная преданность проекту.
Не разрешалась даже простая надежда, только немедленный результат.
Джон начинал видеть новый смысл в том, что Доэни сказал тогда, в Килмайнхам. Больше не нужно мифов? Люди здесь были погружены в свои собственные печали до прибытия Джона. Они не имели привычки к новым открытиям. Обучение дало им установленные образцы, которым можно было следовать и которые не отличались от известных задач.
«Понимают ли они, что я им дал?» – спрашивал себя Джон. Это была отчаянная мысль, пришедшая откуда-то из затерянного места внутри него. Джон мог воспроизвести чуму? Но лекарство?..
Он повернул обратно по направлению к зданиям и, пробуждая от спячки своих надзирателей, направился в комнату. Ужин тяжелым камнем лежал в его желудке, и Джон знал, что уснуть ему будет трудно, но был рад услышать шуршание за дверью – все-таки он здесь в безопасности. Выключив свет, Джон наблюдал, как лужайка погрузилась в темноту.
Вдруг раздались какие-то удары – бум! бум! Очнувшись от своих мыслей, Джон понял, что это звук тяжелых шагов в холле. Его дверь была почему-то распахнута, и в комнату влетел Доэни, щурясь в сумерках после яркого освещения холла. Он включил свет, закрыл дверь и уставился на Джона.
– Ты должен выслушать очень внимательно все, что я тебе скажу, – заявил Доэни. – Времени у нас мало.
Раздались какие-то крики снаружи здания и опять гудение тяжелых машин. Джон непонимающе посмотрел на Финтана.
– Это проклятие Ирландии, – сказал тот. – Мы обречены повторять собственные ошибки бесконечно.
– Что случилось?
– Кевин О'Доннел захватил власть и теперь контролирует весь этот регион, – пояснил Доэни. – Меня предупредили об этом еще два дня назад. Алекс говорил мне… – Он покачал головой. – Кевин и Джозеф заключили между собой какое-то дьявольское соглашение и теперь хотят воплотить его в жизнь.
– Но почему они приехали таким странным образом? Что они собираются сделать со мной?
– Они хотят допросить мальчика и священника, – сказал Доэни.
Джон почувствовал стеснение в груди.
– Если они будут угрожать мальчику, – продолжал Доэни, – отец Майкл вынужден будет нарушить тайну исповеди. Я его хорошо знаю. Что он сможет ему рассказать, Джон?
Джон открыл рот, но не мог вымолвить ни слова. Голос отказывал слушаться его.
– Кевин и Джозеф очень похожи между собой, – произнес Доэни. – Экстремисты и фанатики! Все в них одинаково, и они могут далеко зайти на собственном адреналине. Их можно назвать наркоманами, и они сделают все, чтобы зафиксировать это состояние. Они будут держать священника, пока не опустошат его и не наполнят себя.
Джон закрыл рот, все еще не в состоянии что-либо ответить.
– Кто ты на самом деле, Джон Гарреч О'Доннел? – спросил Доэни.
– Я уже говорил вам, – задыхаясь, ответил Джон. Слова давались ему с трудом.
– Но ты говорил это и священнику, не так ли?
Джон опустил плечи, слегка наклонившись вперед. Боль в груди и горле усилилась.
– Они нашли его отпечатки пальцев и зубные карты в Штатах, – сказал Доэни.
– Чьи… – только и смог вымолвить Джон.
– Конечно же, О'Нейла. Они, ублюдки, пытаются свалять дурака, но мы со временем прижмем их к ногтю, будь уверен. Интересно, что покажут те отпечатки пальцев и зубные карты, а, Джон?
Джон молча помотал головой. Он не ощущал внутри себя О'Нейла. Сейчас в нем осталось только огромное чувство опустошенности.
– Ты подозрительная личность, и я думаю, что мы не ошибаемся, – заявил Доэни. – Может, ты имеешь по этому поводу другое мнение?
Джон посмотрел на него, застигнутый врасплох этим вопросом.
– Мы приблизились к победе, – продолжал Финтан. – Да, мы уже близки. – Он изобразил букву V указательным и средним пальцами правой руки. – И вот теперь…
– Что… случилось? – слабо прошептал Джон.
– Явление, всегда разрушающее нас, – ответил Доэни. – Победа. Мы не можем ее принять. Она восстанавливает нас друг против друга, эта победа. Как стаю собак вокруг сладкой косточки. Вот во что превращается каждая ирландская победа – в кость, до блеска отполированную нашими зубами! На ней совсем не остается мяса. В итоге мы отбрасываем ее в сторону как нечто уже использованное, а значит, бесполезное.
Губы Джона шевелились, и с трудом можно было расслышать все тот же вопрос: «Что случилось?» Голос напоминал дуновение ветра.
Доэни приложил ухо к двери. На некотором расстоянии он различил звук хлопнувшей двери и сказал:
– Правда в том, что мы, ирландцы, придаем эпический характер всем несчастьям и бедствиям и не допускаем, чтобы победа выполняла такую же функцию. Иными словами, мы предпочитаем несчастья, и все наши поступки только подтверждают эти слова.
Джон отшатнулся от Доэни, отступив в сторону кровати. Колени его дрожали.
– Ты предстанешь перед судом, Джон, – пояснил Доэни. – Впоследствии они и меня посадят на скамью подсудимых. – Он кисло улыбнулся. – За то, что я отказался отдать Кевину его приказ, который он так долго искал, – маленькую Кети Броудер!
Из холла донесся топот бегущих ног.
– Слушай меня, Джон! – умолял Доэни. – Ты должен потребовать от отца Майкла, чтобы созвали совет защиты.
Джон мог говорить только хриплым шепотом.
– От чего меня нужно защищать?
– Обещай мне, идиот несчастный!
Джон безвольно кивнул в знак согласия.
Дверь позади Доэни распахнулась с такой силой, что стукнулась о стену.
Джон уставился на толпу вооруженных людей, выросшую в дверном проеме. Джозеф Херити стоял в первых рядах и гаденько усмехался ему.
58
Рэчел, Рэчел, я все мечтаю, Каким бы мир прекрасным стал, Если бы девушек привозили Из-за глубокого синего моря.
Песни новой Ирландии
Для Кети О'Хара Броудер полет из исследовательского центра превратился в ночной кошмар, с начала и до конца. Доэни оставил им очень ограниченное время для обдумывания и решения.
– Это для вашей же собственной безопасности.
– Но куда мы полетим? – спрашивал Стивен.
Он вглядывался в Доэни через то самое маленькое отверстие, где утром стоял отец Майкл для выполнения брачной церемонии.
– В данный момент – в Дандэлк, – ответил Доэни.
Когда он это сказал, возврата назад уже не было. Все началось с остановки воздушных насосов. Сразу прекратился этот монотонный успокаивающий гул, говорящий о том, что давление в камере выше давления снаружи и что чума не проникнет в их убежище. Они настолько свыклись с этим гулом, что просто его не замечали. И вдруг – тишина!
– Стивен! Компрессоры остановились!
Он вскочил и бросился к основному иллюминатору, открывающему вид на замкнутую область снаружи и часть оборудования.
– Что ты там видишь? – спрашивала Кети, тесно прижимаясь к нему. Ее охватило чувство всепоглощающего ужаса. Господи! Только не сейчас!
– Там, снаружи, никого нет, – ответил Стивен. Он подошел к пульту связи и нажал переключатель микрофона. – Эй, вы, там! Что происходит!
Ответа не последовало.
А потом они услышали звук приближающихся грузных шагов, странные звуки возникали благодаря усилению динамиком выше иллюминатора. Здесь было что-то непонятное. Создавалось впечатление, что что-то волокли по земле… Что-то несомненно тяжелое и металлическое, жутко скрежетавшее по камням.
– Это Доэни, – сказал Стивен.
Она приникла к иллюминатору рядом с ним, чтобы посмотреть самой. Доэни выглядел испуганным и каким-то пришибленным. Его кудрявые волосы были еще в большем беспорядке, чем обычно. Доэни начал говорить через внешний коммутатор.
– Все в порядке, мы вскоре запустим компрессоры, – сказал он.
– Но что случилось? – требовал ответа Стивен.
Именно тогда Доэни сказал, что их перевезут для их же собственной безопасности в Дандэлк. Почему Дандэлк? Кети ничего не понимала.
– Не забудьте прихватить с собой запас антисептиков, – говорил Доэни. – И тот канат, что использовался для безопасности, когда мы извлекали тебя из сарая, – включите его в остальное снаряжение. Вы должны побеспокоиться обо всем этом сейчас же.
Инструкции Финтан произносил странным монотонным голосом, обычно для него не свойственным. Они должны были взять с собой все, что понадобится, тщательно сложить в ту первоначальную камеру из сарая Пирда. Стивен должен был смазать антисептиком каждую щелку в барокамере. И спешить! Мужчины с факелами уже ждали, чтобы поджечь шлюз между старой барокамерой и той, что была построена.
– Мы не можем забрать их обе, – пояснил Доэни.
– Но почему мы все это делаем? – настаивал Стивен.
– Потому что я уверен сам и убедил некоторых друзей в армии, что Кети здесь угрожает опасность!
– Где Адриан? – спросил Стивен.
– Он под охраной в своих апартаментах. Адриан теперь в стане врагов. Держи свой пистолет при себе, Стивен. Приехал Кевин О'Доннел, и его нельзя остановить. Он сошел с ума и хочет схватить Кети.
– Но почему именно Дандэлк? – добивалась Кети.
– Потому что мы надеемся, что сможем вас вывезти из Ирландии. У нас есть поддержка в армии и кое-где еще, так что мы доставим вас в Дандэлк в целости и сохранности. Отсюда… – Доэни осекся.
– Куда? – спросил Стивен.
– Я думаю, в Англию. Все зависит от карантинщиков. – Финтан опять вернулся к своим первоначальным инструкциям. – Не помешало бы смочить лист в антисептике и закрыть им внутреннюю часть отверстия входа после того, как вы закроете и уплотните его.
– Но давление воздуха, – вмешался Стивен.
– Мы включим компрессор снова, как только погрузим вас на машину. У вас опять будет избыточное давление. Лучше для вас сейчас забраться в маленькую камеру.
Нилан Ганн, начальник охраны Киллалу, пришел, чтобы также выслушать инструкции Доэни, сказав ему, что он был нужен для связи. Ганн был стройным темноволосым гэлльцем с немного искривленными ногами и мелкими чертами лица. Он был начальником в полицейском управлении еще до чумы.
– Не волнуйся, малышка, – подмигнул он Кети. – Мы не дадим этому придурку О'Доннелу тебя поиметь.
Мун подошел к ним «всего лишь попрощаться».
– Доверься Фину Доэни и Нилану, – сказал он. – Они спасут тебя. И больше никаких дел с этим чертовым Адрианом Пирдом!
– Что же такого сделал Адриан? – спросил Стивен. Он чувствовал, что почва ускользает из-под его ног. Адриан предал? Как? Почему он это сделал?
– Я поставил маленький микрофончик в кабинете этого подонка несколько месяцев назад, – объяснил Мун. – Он был слишком скользким типом! Я уверен, что это он открыл двери Кевину О'Доннелу, когда тот пришел и начал здесь распоряжаться.
Стивен был уже наслышан о Кевине О'Доннеле и Мальчиках с Побережья. Он пристально посмотрел на Кети.
– Делайте то, что вам говорит Нилан, – продолжал Мун. – До свиданья, Кети. Я желаю тебе славного ребеночка, если ты, конечно, замужем. – Хитро усмехаясь он пошел восвояси.
Потом начались лихорадочные перемещения, громкие разговоры и звуки транспортировки тяжелого оборудования снаружи. Во внешней стене была пробита брешь. Кети вместе со Стивеном вошли, наконец, в маленькую камеру. Они уплотнили внутренний выход, пропитав лист антисептиком и закрепив его сверху люка. Небольшое пространство пропиталось неприятным запахом.
Кети села рядом со Стивеном на кровати, прижавшись к нему, когда факельщики начали отрезать наружную камеру, и еще теснее прижавшись, когда услышала, что кабели опутали их контейнер и он висит в воздухе. Потом он опустился с глухим звуком на неустойчивую опору на грузовике. Крепежные тросы звенели о сталь камеры, когда ее укладывали на предназначенное место и закрепляли. Торцевой иллюминатор предоставил им обзор новой дыры в стене, возведенной для того, чтобы скрыть их убежище от посторонних глаз.
Звук работы компрессора немного утешил пленников. Они могли ясно слышать, как пыхтит двигатель генератора позади них, около кабины грузовика.
Машина сдвинулась с места настолько медленно, что они этого не почувствовали. Затем они увидели пролом в удаляющейся крепости и почувствовали, как колесо подпрыгнуло на выбоине. Раздавались звуки и других машин – непрерывный гул. Стивен выглянул наружу. – Полно бронированных машин, – сказал он. – Пожалуй, десять – двенадцать штук.
Потом они услышали голос Нилана Ганна, раздавшийся сверху из маленького аварийного громкоговорителя у изголовья кровати.
– У вас там все в порядке?
Стивен нашел микрофон и включил его.
– Кажется, все нормально. Как долго мы будем находиться в таком положении?
– Не могу сказать, парень. Но я все время наверху, здесь, с водителем. Если что-нибудь понадобится, свистни.
Стивен посмотрел на Кети. Она казалась очень бледной, и ее лоб прорезали глубокие морщины.
– Почему ты не хочешь прилечь и попытаться уснуть, дорогая?
– Я не могу спать!
– Но для тебя это будет безопаснее.
– Нет, не будет, здесь все опасно. – Она закрыла глаза. Ребенку внутри Кети было плохо. К тому же ей нужно было облегчиться. А здесь из всех приспособлений был только маленький туалет, каким они поначалу пользовались. Кети заставила Стивена отвернуться, пока ей удалось доползти до «удобств» и воспользоваться ими.
Она была очень голодна, но все, что Стивен мой ей предложить, – только консервы из рыбы и бобы, причем холодные. Он настаивал, чтобы Кети приняла витамины до приема пищи. «Стивен такой жестокий», – подумала она. Все время изучает свои книги по медицине! Никогда не поднимет от них своих глаз, даже когда Кети пристально смотрит на него, нуждаясь в поддержке. Стивен даже не представляет себе, как сильно она хочет сорвать хрустящий стебелек сельдерея прямо с грядки… свежий зеленый салат-латук. О, как Кети скучала по всему этому!.. Или сырая морковь… Разумеется, до сегодняшнего дня все продукты, попадавшие в камеру, были тщательно стерилизованы!
Кети прилегла после еды и продолжала наблюдать за Стивеном, который припал к иллюминатору и неотрывно смотрел на пробегающие мимо пейзажи. У нее не было желания смотреть на них вместе с ним. Это только напоминало Кети, что она в заточении и не может выбраться наружу, погулять по полям, вдыхая пьянящий воздух, где нет запаха химического туалета.
Интересно, что Стивен предпримет, если она закатит ему истерику? Кети находилась в состоянии, когда можно в любую секунду взорваться от ярости. Какое уныние навевал этот человек. Больше шести месяцев взаперти! И все, что Стивен мог сказать, слыша жалобы Кети, это то, что камера спасает ее жизнь.
Кети уже слышала о том, что чума делает с женщинами. Ужасно. Однако иногда у нее начинали появляться очень привлекательные фантазии. Где-то, может быть, есть остров, недоступный чуме. Стивен и она бродили бы по нему совершенно свободно, ни от кого не прячась. Пожалуй, это могло случиться даже сейчас. Самое ужасное в этом заточении то, что нет ни одной двери, которую можно было бы просто открыть. Кети уставилась на лист, прикрывающий люк. Вот теперь у нее есть дверца.
Что-то под левым локтем Кети упало от толчка движущейся машины. Она посмотрела вниз и увидела маленький телевизор, предоставленный им в Киллалу. Кети чуть было не разбила эту маленькую штуковину. Она была очень похожа на иллюминатор. Если не показывала нечто прекрасное и недостижимое, то выдавала только плохие новости.
Ах, если бы здесь не было скучно и тесно! Стивен всегда напоминал ей, что их снабдили множеством книг для чтения. Их стража могла стерилизовать книги, но ничего не могла сделать со свежими овощами и фруктами! Это все потому, что они используют для книг каустические антисептики и вредные ультрафиолетовые лучи, пояснил умненький Стивен, когда она спросила его об этом.
«Чертов Стивен! Он добился того, чтобы я забеременела, а теперь не хочет даже со мной поговорить, когда я этого хочу!»
– Мне нужно выбраться отсюда, – прошептала Кети.
Стивен не услышал ее слов, заглушенных шумом грузовика, отражающимся в их камере.
Кети попыталась представить, что бы случилось, если выйти из камеры наружу. Недолгое время она, наверное, могла бы оставаться живой. Но мир снаружи – это не тот мир, что знала Кети, не тот, что существовал до появления О'Нейла. Безумец изменил его. Все из-за женщины. Они убили его жену. Кети знала, что его дети тоже погибли. Двое детей. Но более романтичной была мысль о том, что все это он проделал из-за любви к женщине.
Смог бы Стивен совершить что-то подобное ради нее?
Безумец О'Нейл полностью изменил их мир, потому что они убили его жену. Изменил… Кети слышала программу новостей континентального Би-би-си прошлым вечером: во всем мире приходится пять тысяч мужчин на каждую живую женщину. Это завораживало ее, но Стивен казался взволнованным, когда почувствовал ее реакцию на это сообщение.
Доклад диктора об этой страшной диспропорции предшествовал рассказу о новом явлении.
– Синдром Лисистраты, – произнес он название. Кети точно помнила его слова. – Женщины требуют себе посты во властных структурах. Кто сможет этому противиться? Будет ли церковь при таком положении дел отказывать им в назначении священниками?
«Женщины-священники», – подумала Кети.
– В то время, как католическая церковь стремится к выборам нового папы из-за произошедшей в Филадельфии трагедии, – одолжал диктор, – она также вплотную сталкивается с проблемой изменения роли женщин. Этот мир отрывается от своего прошлого со всевозрастающей скоростью. Новый Папа, кем бы он ни был, должен будет принимать молниеносные решения. Каждый день, в течение которого нам отказывают в лекарстве от чумы, только делает еще более очевидным то, что мы, простые смертные, неправильно жили раньше.
– Диктор прокашлялся и закончил: – Это был Джордж Бейли, континентальное Би-би-си, Париж.
Комментарий Стивена был краток:
– Имущие и неимущие – это фраза обретает новое значение.
Кети знала: случилось то, чего боялся Стивен, – каждая женщина с дюжиной и более мужей. «Движимое имущество». Женщины, становящиеся собственностью своих мужей.
Движение грузовика убаюкало Кети, и она уснула через некоторое время. Стивен мельком взглянул на нее, и на его лице отразилась тревога. Бедная Кети. В камере похолодало. Стивен нашел одеяло и заботливо укрыл жену. Она беспокойно пошевельнулась от его прикосновения, но не проснулась. Кети продолжала спать даже тогда, когда Нилан Ганн заговорил опять из кабины грузовика:
– Мы получили сигнал от карантинщиков, от самого адмирала Френсиса Делакруа. Он рассматривает нашу просьбу, но говорит, что его приказы должны способствовать и помогать любому законному предприятию, связанному с исследованиями чумы. Он выражается, как помпезный осел.
Кети через некоторое время проснулась только для того, чтобы воспользоваться «удобствами» и узнать, слышала ли она речь Ганна или это был просто сон?
– Карантинная служба получила просьбу обеспечить нас переправой в Англию, – сказал Стивен, расшифровывая сказанное Ганном.
Голос Кети был сонным, когда она вернулась в кровать и натянула одеяло до подбородка.
– Почему они хотят послать нас в Англию?
– Я думаю, что в Ирландии будет еще одна гражданская война, – сказал Стивен. – Доэни хочет переправить нас в безопасное место.
– Мужчины… – пробормотала Кети.
Грузовики остановились ниже гребня холма, когда начало смеркаться. Стивен, выглянув в иллюминатор, заметил восемь танков, которые припарковались у дороги. У люка переднего танка виднелась фигура в шлеме. Она крикнула в сторону грузовика:
– Мы держим ситуацию под контролем! Поезжайте прямо к докам. Там будет джип, который перевезет вас к следующему перекрестку.
Грузовик медленно двинулся вперед, взобрался на склон и затем набрал скорость. Из камеры были видны горящие здания. Машины проехали мимо нескольких неподвижных черных фигур, лежавших около разрушенной стены. К тому моменту, как они подъехали к пирсу, уже окончательно стемнело. Грузовик остановился. Оранжевые пятна огня все еще были видны на окружающих холмах.
На пирсе было прохладно и становилось все холоднее. Стивен взял ручной фонарик и направил на Кети. В ее глазах застыло стеклянное выражение ужаса.
– Выключи его! Пожалуйста, Стивен!
Он погасил фонарь и забрался под одеяло рядом с Кети. Им было слышно, как скрипят тросы при передвижении камеры. Захлебываясь работал двигатель лебедки. Слышались громкие команды.
Голос Нилана Ганна прервал их, раздавшись из динамика:
– Карантинщики переправят вас в Англию. Они предоставят баржу и буксир. Для беспокойства нет оснований. Все будет хорошо. Теперь мы хотим временно отсоединить компрессор, чтобы вас поднять. Мы подключим его на барже за пять минут. Счастливого пути!
Они услышали, как смолк компрессор. И снова движение тросов, и снова этот звук двигателя лебедки.
Раздался стук металла о боковую стенку камеры и возглас:
– Эй, вы, там, держитесь! Мы собираемся вас поднять!
Камера накренилась, и они почувствовали, как она повисла в воздухе. Стивен обнял Кети за плечи, чтобы хоть как-то ее успокоить. Торцевой иллюминатор открывал смутный вид на яркие пятна света, темную воду, оранжевые сгустки огня и качающиеся очертания зданий доков.