Грассо Патриция. Гарем

   Стол был заставлен блюдами в уже хорошо знакомом Эстер наборе. При виде еды у нее потекли слюнки. За исключением одного пирожного у нее с самого завтрака ничего не побывало во рту. Однако ее разочаровал весьма скудный выбор закусок — опять оливки, орехи, козий сыр, лепешки, графин с розовой водой.
   — Это и есть наш ужин?
   — Горячее я подам, когда явится принц.
   — Ты любишь яичные белки? — неожиданно поинтересовалась Эстер.
   — Яичные белки? — Ее вопрос почему-то поставил евнуха в тупик.
   — Да. Ты ешь их?
   Омар насторожился, подозревая в вопросе какой-то подвох, но положение разрядил принц. С еще влажными после мытья волосами он ворвался в спальню, сияя улыбкой, и евнух поспешил удалиться.
   — Пока подадут ужин, давай прогуляемся в саду. Эстер охотно оперлась на его руку, и они чинно ступили в освещенный факелами чудесный сад. Вечерний воздух был прохладен. Эстер пробрала дрожь, и тут же Халид прижал ее к себе и согрел теплом своего тела. Она глубоко вдохнула благоуханный воздух.
   — Как запахи разных цветов соединяются, становятся единым ароматом! Какое это волшебство! — Она не удержалась от восторженного восклицания.
   — А мы, соединившись, становимся единым существом. И это тоже волшебство!
   От таких слов Эстер залилась румянцем.
   — Когда мы вернемся в Девичью Башню, я покажу тебе мой сад, все его уголки. Он более красив, чем этот, потому что я там садовник.
   — Ты не отличаешься скромностью, — поддразнила Эстер мужа.
   Халид пожал плечами. Он обратил ее внимание на пурпурный с золотом звездообразный цветок.
   — Эта астра отгоняет злых духов. По крайней мере так утверждали древние греки.
   — А это что? — Эстер указала на фиолетовый цветок, под тяжестью которого изогнулся стебель.
   — Зеркало Венеры. Согласно легенде Венера обладала магическим зеркалом. Кто бы ни посмотрелся в него, превращался в красавца. Однажды рассеянная богиня потеряла зеркало. Бедный пастушок нашел его и не пожелал с ним расстаться. Когда Купидон пытался отнять зеркало у мальчишки, оно разбилось на множество крохотных осколков. И там, где на землю попадал кусочек волшебного зеркала, вырастал этот цветок.
   — Как красиво, — сказала Эстер, любуясь и цветком, и мужчиной, рассказавшим ей эту легенду. Халид шагнул к соседнему цветку.
   — А вот стрела Купидона. Из этих темноглазых цветов готовят возбуждающий любовную страсть настой.
   Эстер улыбнулась. Они сделали круг по саду и задержались на террасе, куда выходила дверь спальни. Не хотелось покидать ласковые объятия южной ночи.
   — А по какой причине твоя мать ведет себя так злобно? — вдруг спросила Эстер.
   — Что заставило тебя задать этот вопрос? — удивился Халид. — Не думаю, что она тебя сильно напугала.
   — Мне просто любопытно.
   — Несмотря на роскошь, которая ее окружает, она несчастная женщина. Ей бы родиться мужчиной и быть султаном. Она хитрее и честолюбивее Селима и способна править великой империей. Однако ей предназначено жить взаперти и прятать лицо под чадрой.
   — Та же участь уготована и мне?
   — Ты, малышка, разнишься с ней как день и ночь. Жажда власти у тебя отсутствует. Михрима обладает душой воина, заключенной по прихоти природы в женскую плоть. И, как я понимаю, она лишена материнского инстинкта. Кроме того, смерть отняла у нее мужа, сына и дочь.
   — Как умер твой отец?
   — Казнен по приказу султана.
   — Твой дядя казнил брата своей сестры?
   — Нет. Это мой дед казнил своего зятя.
   — О боже!
   — Это тебя удивляет? Странно. Разве из-за политики не убивают и в твоей Англии?
   — На протяжении моей жизни такого не случалось.
   — Ты еще ребенок. Тебе лишь семнадцать. Но оставим дела давно минувших дней. Самое ужасное, что мои близкие погибли из-за Форжера.
   — Ты собираешься его убить?
   Халид сжал ее личико в ладонях, повернул к себе.
   — А ты о нем печешься?
   — Если Форжер виновен, пусть умрет! Он удовлетворился ее ответом. Неважно, так ли она думала на самом деле.
   — Ты одобряешь месть?
   — Я бы отомстила за смерть отца, если б смогла. Халиду не хотелось, чтобы ее мысли вновь вернулись к тому, как погиб ее отец.
   — Почему ты была так враждебна к Михриме?
   — Это она была враждебно настроена. С самого начала.
   — Нет, Дикий Цветок, — возразил Халид. — Едва ты вошла в комнату, я ощутил в тебе злобу. Хотел бы я знать, что у тебя на сердце.
   — А я не желаю ранить твои чувства.
   Он поцеловал ее в лоб и заглянул ей в глаза. Халид мог вполне утонуть в зеленых глубинах озер, такими были ее глаза.
   — Ты оберегаешь мои чувства? — спросил он тихо.
   — Да, именно так я и сказала.
   — Там, где замешана моя мать, мои чувства никак т. будут затронуты. Я обещаю.
   — В ночь моего бегства я пробиралась по саду. Услышав голоса, я спряталась за кустом. Проходя мимо, твоя мать очень плохо отзывалась о тебе.
   — Как?
   — Неважно. Каждый ребенок имеет право на беззаветную любовь матери. Я не могу уважать женщину, которая говорит плохое о своем сыне.
   Тронутый ее сочувствием, Халид наклонился, и их губы слились. Долгим был этот поцелуй.
   Вошедший в спальню с подносом Омар обнаружил комнату пустой. Поставив поднос на стол, он приблизился к двери, чтобы позвать молодоженов к ужину. То, что он увидел, наполнило его сердце радостью. Принц и его жена застыли в объятиях друг друга, и действительно могло показаться, что некая волшебная сила превратила их в единое существо.
   Омар заулыбался до ушей и бесшумно попятился. Поднос он решил оставить на столе. Удовлетворенный мужчина обычно потом ощущает голод. А то, что еда остынет к тому времени, не имело значения.
   «Благодарю тебя, аллах!» — едва слышно прошептал Омар и покинул спальню.

14

   Пылающее солнце стояло в зените, на небе ни облачка. Всем было жарко, но среда самый оживленный деловой день и для мусульман, и для христиан, и для иудеев, обитающих в Стамбуле. Неугомонные толпы с раннего утра заполнили кривые, мощенные булыжником улочки. Из общего гула выделялись истошные крики разносчиков, торгующих всякой снедью — жареной рыбой, шашлыками, лепешками и питьевой водой.
   Халид и Малик с трудом пробирались на лошадях через людской муравейник. Они держали путь в Бейоглы, пристанище европейских купцов. За ними следовали Абдулла, Рашид и отряд из десяти воинов.
   Мужчины, женщины и дети таращились в испуге на принца и его окружение. При виде Меча Аллаха, по чьему приказу совершались массовые убийства, люди пытались отвести зло, которое исходило от него. Христиане крестились. Евреи отворачивали головы и возносили мысленно молитву своему Ягве. Мусульмане трогали перстами голубые бусы, оберегающие от дурного глаза. Все матери, независимо от веры, крепче прижимали своих детишек к себе.
   — Ты вызываешь переполох среди жителей нашей славной столицы, — отметил Малик.
   Халид молча пожал плечами. Он смотрел прямо перед собой, не замечая толпы, освобождающей путь его коню.
   — Меньше хмурься, и люди не будут тебя так бояться, — посоветовал Малик.
   — Страх полезен. Они слышали обо мне легенды, видят шрам, и у них уже поджилки трясутся. Я могу, и пальцем не шевельнув, разогнать любых мятежников.
   — Не все так уж напуганы. Дикий Цветок, например, ни разу не спасовала перед тобой.
   Халид смолчал, но принял еще более грозный вид.
   — Неужто я наступил на чью-то мозоль? Прости, я не хотел. Скажу тебе в утешение. И в раю случаются неприятности. Провел ли ты бессонную ночь, слушая свару между матушкой твоей и женой?
   — Придержи язык! — зарычал на друга Халид.
   — Ты устал, потому у тебя дурное настроение.
   — К твоему сведению, жена изводит меня, — страдальчески произнес принц.
   — Что?! Пес Султана, самый грозный человек в империи, доведен до крайности робким созданием?
   — Она настаивает, чтобы я повторил свои брачные клятвы в присутствии христианского священника, — пожаловался Халид. — Прошлой ночью она получила полное удовлетворение в постели, а потом принялась рыдать. Она говорит, что не может ощущать себя по-настоящему замужней женщиной без благословения священника. Иначе она ничем не отличается от шлюхи.
   — Эта проблема легко решаема. Пошли за священником.
 
   — О чем ты говоришь? Чтобы племянник султана женился по христианскому обряду? Это же вызовет скандал.
   — Никто не узнает. Все можно обстряпать тайком, — беспечно предложил Малик.
   — Но я-то сам буду знать! Я сочту себя вероотступником. Кроме того, это все равно не даст мне мирного сна по ночам. Ее опять мучают ночные кошмары, и она будит меня криками.
   — Может, свидание с Эйприл поможет делу?
   — Сомневаюсь, — покачал головой Халид. — Увидев кузину, она начнет вспоминать Англию и все прочее.
   — Тогда проводи ночи отдельно от жены.
   — А кто будет ее успокаивать, когда она закричит во сне? Омар? Он годен только для массажа.
   Малик постарался скрыть усмешку. Совершенно очевидно, что стрела Купидона глубоко засела в сердце принца и от нее все его мучения.
   — Вот мы и на месте, — сказал он.
   Шлюпка с его пиратского корабля и несколько матросов ждали их в укромной бухточке. Халид, Малик, Рашид и Абдулла забрались в шлюпку, которая тотчас направилась к судну, принадлежащему герцогу де Сассари. Воины из охраны остались на берегу.
   Приблизившись к кораблю, шлюпка замерла на гладкой воде. Малик встал во весь рост и крикнул:
   — Принц Халид просит разрешения взойти на борт! Прошло не менее пяти минут, пока на палубе не появился капитан и не приказал матросам спустить веревочный трап.
   Друзья и двое их приближенных взобрались на палубу, оставив гребцов в шлюпке.
   — Я капитан Малинари, — представился моряк. — Пожалуйста, следуйте за мной.
   Халид, Малик и Абдулла спустились вниз вслед за капитаном. По распоряжению принца Рашид не покинул палубы. У двери салона остались Абдулла и капитан. Вошли только Халид и Малик.
   В салоне герцог де Сассари распивал вино со своим гостем и приятелем графом Орсиони. Он поднялся из-за стола, приветливо улыбаясь.
   — Принц Халид! Какой приятный сюрприз!
   — Приятный? — осведомился принц с ответной улыбкой.
   — Видеть вас всегда для меня удовольствие. — Герцог нервно подергал свой черный ус. — Пожалуйста, садитесь.
   — Я предпочитаю постоять.
   — Можно предложить вам бокал вина?
   — Религия запрещает мне пить вино.
   — О, конечно! Как я мог забыть? Позвольте представить вам графа Орсиони, моего дальнего родственника, жителя Пантеллерии.
   Халид с каменным выражением лица кивнул мужчине, который собирался превратить его нежный Дикий Цветок в непотребную шлюху.
   — Вы знакомы с моим другом Малик-эд-Дишом?
   — Кто не слышал о храбром капитане по прозвищу Зуб Акулы?
   Герцог и Малик раскланялись. Затем Малик обратился к Орсиони:
   — Как твои успехи в сводничестве, Орсиони? Прибыльное ли это занятие? Граф поперхнулся вином.
   — В мои намерения не входило оскорбить тебя, — с усмешкой предупредил Малик.
   — А я и не ощутил себя оскорбленным, — откликнулся Орсиони.
   — Что задержало вас в Стамбуле? — осведомился Халид у герцога.
   — Вы прибыли сюда лишь за тем, чтобы задать мне этот вопрос?
   — Может быть, наш общий знакомый Форжер де Белью послужил тому причиной? — гнул свою линию Халид. — Ведь он еще здесь?
   — Савон в Стамбуле? — Герцог расхохотался. — При всем своем уважении к вам, принц Халид, должен сказать, что вы заблуждаетесь. Савон слишком труслив, чтобы осмелиться появиться в Стамбуле.
   — Форжер трус, согласен, но он прячется где-то поблизости. Нанятый им убийца проболтался перед смертью.
   Герцог де Сассари притворился шокированным.
   — Мой кузен нанял убийцу, чтобы тот напал на принца Оттоманской империи?
   — А вы об этом не знали?
   — Я могу заверить вас…
   — Вы лжете, — вмешался Малик.
   — Клянусь, я ничего не слышал о подобном преступном замысле, но радуюсь всей душой, что покушение не удалось. Меня же держит в Стамбуле желание увидеться с Линдар. Хоть она мне и сводная сестра, требуется разрешение султана на нашу встречу.
   — В этом случае позвольте мне ускорить ваше дело, — предложил Халид.
   — Я буду вам очень обязан, — поклонился герцог де Сассари.
   — Считайте, что все улажено. — Халид улыбался, но его голубые глаза оставались ледяными. — Если Форжер свяжется с вами, передайте ему, что я женился на его невесте.
   — Сомневаюсь, что Савон…
   — И еще скажите Форжеру, что он уже не жилец на этом свете, что он ходячий труп, — добавил Халид. Малик не без ехидства спросил у герцога:
   — Какими словами встретит вас супруга, когда вы заявитесь домой с красоткой рабыней, приобретенной у Акбара.
   Граф Орсиони вмешался в разговор:
   — Герцог великодушно уступил мне свое право на покупку. Я выбрал двух белокурых близняшек. Их нельзя отличить друг от друга. Лишь у одной имеется крохотная и очень милая родинка над губой. Надеюсь, гости в моем заведении по достоинству оценят столь пикантную парочку.
   — Я отказываюсь тратить свое золото на подарки приятелю Форжера. — Халид с каменным лицом обратился к сутенеру с острова Пантеллерия. — Я требую немедленно вернуть этих женщин Акбару.
   — Слишком поздно, — со злорадством заявил Орсиони.
   — Я за них заплатил, — напомнил Халид.
   — Что мы спорим из-за такой мелочи, как две рабыни? — поморщился герцог.
   — Мой дядя-султан, — пригрозил принц, — в любой момент может арестовать ваш корабль, и тогда наш спор затянется надолго.
   — Малинари! — крикнул герцог и приказал явившемуся на зов капитану: — Приведи сюда близняшек.
   Несколько долгих минут прошли в молчаливом ожидании. Наконец капитан ввел в каюту двух закутанных с головы до пят девушек.
   — Этим леди здесь не место, — обратился Халид к Абдулле. — Выведи их на палубу и охраняй там. А вам, герцог, обещаю, что в течение недели вы повидаетесь с сестрой. Ждите посланца с приглашением во дворец.
   — Заранее благодарен, принц Халид.
   — Не забудьте предупредить Форжера, что дни его сочтены.
   После этих слов, сказанных вместо прощания, Халид, сопровождаемый Маликом, удалился.
   Герцог де Сассари приник к иллюминатору. Сначала он увидел, как два великана-воина спустили девушек в шлюпку. За ними последовали Халид и Малик. Шлюпка взяла курс на берег.
   Герцог подошел к массивному сундуку в углу салона и пнул в него носком сапога.
   — Выходи!
   Крышка медленно приподнялась, и оттуда выглянул мужчина с хитрым острым личиком, действительно напоминающий хорька. Савон де Форжер, граф де Белью, выкарабкался из своей норы.
   — Ты называл меня трусом, — заскулил он.
   — Заткнись, Савон! — прикрикнул на него герцог.
   — Но ты… — нытье продолжалось.
   — Тот, кто прячется в сундуке от врага, вообще не мужчина, — подал голос Орсиони.
   — Не тебе меня попрекать, торговец живым товаром! — окрысился Форжер.
   Оскорбленный герцог потянулся к горлу обидчика.
   — Прекратите, господа! — заорал на них герцог.
   — Приношу мои извинения. — Форжер тотчас пошел на мировую. Он заглянул в иллюминатор и увидел удаляющуюся шлюпку. — Как у меня чешутся руки убить его.
   — Что за счеты у вас с принцем? — спросил Орсиони.
   — Я убил его сестру, — ответил Форжер, не отрываясь от иллюминатора.
   — Какого черта тебя угораздило?.. Ты что, свихнулся? Герцог де Сассари взял на себя труд рассказать о событиях давних дней.
   — Несколько лет назад Савон приказал своим судам напасть на одиночный корабль неверных. Он рассчитывал захватить ценный груз. Но, к сожалению, так случилось, что во время боя судно затонуло.
   — Откуда я мог знать, что на корабле путешествует оттоманская принцесса? — взвился Хорек. — К тому же у меня нет возможности открыто приплыть в Стамбул и извиниться за ошибку. Пока этот зверь дышит, я живу в постоянном страхе.
   — Махни рукой на принца и на англичанку, — посоветовал герцог. — Возвращайся к себе в Белью.
   — Только когда время придет и зерно созреет, — напыщенно заявил Форжер. — Я использую эту ведьму, чтобы довести меченного шрамом зверя до жалкой кончины.
   На берегу Абдулла и Рашид усадили девушек впереди себя на седла своих коней.
   — Ты сделаешь их служанками в доме матери? — осведомился Малик.
   — Они слишком хороши для этого, — ответил Халид.
   — Устроишь собственный гарем?
   — Дикий Цветок этого не допустит.
   — Вернешь их Акбару? — продолжал гадать Малик.
   Халид остановил друга многозначительной улыбкой. — Следуй за мной, и все сам увидишь.
   Они пустились в обратный путь по заполненным народом улицам в направлении дома Михримы, но по знаку Халида остановились возле обиталища имама и спешились.
   — Подведите ко мне женщин, — распорядился Халид.
   Когда приказ был выполнен, он открыл их лица. Девушки были совсем юными — лет по пятнадцати.
   — Как зовут вас? — спросил он.
   — Я Нира, — ответила та, что с родинкой над губой.
   — Я Лана, — сказала ее сестра.
   Обе девушки стояли перед ним, оцепенев от робости, с опущенными глазами. Они были невероятно похожи и очень милы.
   Халид вновь закрыл им лица и приказал:
   — Абдулла, ты поведешь Лану, а ты, Рашид, Ниру. Затем он подошел к входу в дом и громко постучал. После минутной паузы дверь отворилась.
   — О Султанский Пес! — в ужасе вскричал прислужник имама и попятился.
   Халид, сопровождаемый странной своей свитой, вступил в сумрачную прихожую и буквально смел с пути опешившего слугу.
   На шум выбежал имам и зачастил скороговоркой:
   — Ваш неожиданный приход наполнил меня радостью. Какое удовольствие видеть у себя вновь сиятельного Халид-бека! Что привело принца в мое скромное жилище? — Тут священнослужитель разглядел две укутанные женские фигуры. — Вы опять намерены жениться?
   — Одного раза с меня более чем достаточно, — ответил Халид. — А вот они хотят жениться! Он указал на Абдуллу и Рашида.
   — Что?! — одновременно воскликнули оба воина. Малик фыркнул, с трудом сдерживая смех. Девчонки взвизгнули под своими покровами и радостно захихикали.
   Халид посмотрел на сестер.
   — Вы этого хотите? Обе согласно кивнули.
   — Клянетесь ли вы быть послушными женами?
   Девушки вновь кивнули.
   Халид обратил свой взгляд на воинов.
   — Подтвердите имаму, что вы желаете жениться.
   — Я готов!
   — И я!
   Возгласы Абдуллы и Рашида прозвучали одновременно.
   — Замечательно, — сказал имам, хлопнув в ладоши. — Тогда следуйте за мной. Прежде чем вознести молитву аллаху, требуется составить документы. Воины отправились вслед за имамом. Малик тронул друга за плечо и тихо спросил:
   — Как это пришло тебе в голову?
   — Моим парням давно пора жениться, и они не посмели бы воспротивиться моей воле. А что касается близняшек, то они затоскуют и увянут, если их навсегда разлучат. А ты с Рашидом часто навещаешь Стамбул. Почему бы Рашиду не прихватить с собой жену и не порадовать ее свиданием с сестрицей?
   — А где они проведут первую брачную ночь?
   — Я полагаю, что у Михримы. Малик покачал головой.
   — Лучше будет, если я препровожу их к себе, а сам вернусь на корабль. Я обнаружил, что соскучился по моей птичке, и хочу с утра отправиться домой. Если, конечно, я не нужен тебе здесь, в Стамбуле.
   — Когда я отыщу логово Форжера, пошлю тебе весточку. Ты желаешь присутствовать при казни этого мерзавца?
   Малик мрачно усмехнулся.
   — Зачем спрашивать? Мечтаю!
   В отсутствие супруга Эстер проводила время в обществе надоевшего ей до смерти Омара. Но что поделаешь? Избегая встреч со свекровью, она наглухо заперлась в спальне, и лишь болтовня Омара хоть как-то развлекала ее. Вероятно, испытывая сходные чувства по отношению к невестке, Михрима надумала отправиться навестить подругу.
   К полудню Эстер настолько истосковалась и устала от Омара, что, не находя себе места в комнате, выбежала в сад.
   Омар не отставал от нее ни на шаг. Эстер резко остановилась, обернулась и прошипела ему в лицо:
   — Будь так добр, оставь меня одну!
   — Одну? — переспросил Омар.
   — Я желаю немного погулять по саду в одиночестве.
   — Ты не знаешь дороги, — возразил он.
   — Заблудиться в маленьком, огражденном со всех сторон саду невозможно. Омар колебался.
   — Но при желании…
   — Клянусь, что я не убегу, — сказала Эстер, понимая причины его беспокойства. — Мне нужно побыть наедине со своими мыслями.
   Недоверие с лица Омара исчезло.
   — Пожалуйста, разреши мне посидеть одной в саду. Тридцать минут — вот все, о чем я прошу, — умоляла его Эстер.
   — Хорошо, — со вздохом согласился Омар. Эстер сделала шаг, но задержалась.
   — Начиная с завтрашнего дня ты будешь подавать мне к завтраку по два яичных желтка. Только желтки.
   — А что мне делать с белками? — осведомился Омар.
   — Ешь их сам.
   — Как пожелаешь, госпожа, — с поклоном ответил евнух.
   Растерянность маленького человечка немного развеселила Эстер. И погода тоже постаралась исправить ей настроение. Словно в угоду ей осенний день выдался великолепным. Одно-единственное белое облачко на небе лишь подчеркивало его пронзительную голубизну, воздух был кристально чист.
   Эстер вдохнула чарующую смесь ароматов бесчисленных цветов и легким шагом пустилась в путь, выбрав одну из дорожек. Она остановилась возле пурпурно-золотых астр, сорвала цветок и сунула его под чадрой за ухо.
   Если эти цветы, в самом деле, отпугивают злых духов или хотя бы держат их на расстоянии, ей можно не опасаться встретить здесь свою свекровь.
   Завидев еще издали Зеркало Венеры и Стрелу Купидона, она тотчас подумала о Халиде, вспомнила, как они занимались любовью прошедшей ночью. Он приобрел странную власть над нею. Его поцелуи заставляли ее забывать обо всем, что ей было дорого в прошлом. Если б только она могла убедить его произнести брачные клятвы в присутствии священника!
   Продолжив прогулку, Эстер набрела на мраморную скамью под раскидистым деревом. Она присела, подперла подбородок рукой и погрузилась в размышления о том, как уладить разногласия с мужем по поводу церковного обряда.
   — Привет! — произнес чей-то голос.
   Эстер встрепенулась. Она увидела девушку среднего роста, стройную, с темно-каштановыми волосами и огромными, как у газели, глазами. Девушка производила приятное впечатление. Улыбка ее была доброй, а голосок ласкал слух.
   — Ты «та самая»? — спросила девушка.
   — Что значит «та самая»?
   — «Та», на которой женился мой брат.
   — А ты Тинна? — в свою очередь поинтересовалась Эстер.
   — Да.
   — Значит, про меня говорят «та самая»? А у меня есть имя.
   — Какое?
   — Эстер.
   Тинна склонила набок голову, внимательно рассматривая свою новую знакомую.
   — Я рада, что мы познакомились.
   — Правда? — удивилась Эстер. Тинна присела с ней рядом и сказала:
   — Мы были в отчаянии, что Халид столько времени не мог найти себе жену. Мы боялись, что он никогда не женится. А почему у тебя в волосах цветок?
   — Чтобы отгонять злых духов. А почему вы боялись, что Халид не женится?
   — Мама говорит, что его шрам пугает людей, особенно женщин.
   — Мой супруг — воин, и его шрам — знак доблести, — заявила Эстер. — Я не потерплю, чтобы о нем отзывались с пренебрежением.
   — Я люблю своего брата, — сказала Тинна.
   — В таком случае мы станем друзьями. Ты не против?
   — Женщина, которая любит моего брата, уже мой друг.
   Любовь? Не слишком ли сильно это сказано? Но Эстер не стала поправлять Тинну.
   — У твоих волос огненный цвет заката, предвещающего бурю, а лицо как у ангела, познавшего земные горести. Я понимаю, почему брат на тебе женился. Ты прекрасна.
   — Несмотря на веснушки?
   — О чем ты говоришь?
   — Мне не нравится, что у меня веснушки.
   — Они похожи на золотую пыльцу, и красота твоя лишь ярче сияет, когда луч солнца падает на твое лицо. Эстер потерла пальцем нос и улыбнулась.
   — Никогда не слышала подобных комплиментов моим веснушкам. Теперь я буду осторожнее с ними, чтобы их не стереть.
   — Откуда ты родом? — спросила Тинна.
   — Из Англии. — Название своей страны Эстер произнесла так, будто это был земной рай. — Англия — это мой дом, я хотела сказать — была моим домом. Она лежит далеко за морем, на западе.
   — Султан договорился выдать меня замуж следующим летом. Моим мужем будет принц из Польши. Это далекая страна, где зимы очень холодные. Скажи мне, что чувствует женщина, выйдя замуж?
   — Выброси из головы все глупости, которые тебе наговорили, — посоветовала Эстер с ощущением превосходства над невинной девочкой, несмотря на свой весьма ограниченный опыт. — Женщине приходится воспитывать мужчину, держать его на поводке постоянно — иначе все пойдет кувырком. Конечно, я еще не слишком большой специалист в семейной жизни, но все знания, что я приобрету, я буду передавать тебе, и ты будешь делиться со мной тем, что тебе известно. Договорились? А как называется этот фрукт? — спросила Эстер, поглядев вверх.
   — Персик. Ты их пробовала?
   — Нет.
   — Персики сочные и сладкие.
   — Думаю, что мне следует попробовать хотя бы один. А тебе сорвать?
   Эстер встала. Тинна тоже поднялась со скамьи.
   — В доме есть уже сорванные персики.
   — А зачем нам идти в дом? — заявила Эстер с озорной усмешкой.
   К удивлению юной принцессы, Эстер вспрыгнула на скамью и дотянулась до ближайшего персика.