Грассо Патриция. Гарем

   — Сидеть!
   И пес подчинился. Только его виляющий хвост разметал песок позади него. Они присели на теплый камень, пахнущий водорослями.
   Эстер огляделась по сторонам и спросила:
   — А где же обещанный сюрприз?
   Халид улыбнулся и произнес непонятную фразу:
   — Тетива лука послала стрелу в цель.
   — Стрелу? Какую стрелу?
   — Участь твоя уже определена, принцесса. — Халид самодовольно улыбнулся.
   — О чем ты говоришь? О какой-то стреле, о моей участи? И где твой сюрприз?
   — Здесь. — Халид посмотрел ей в глаза, завораживающие изумрудно-зеленые глаза, потом перевел взгляд на ее живот.
   Эстер ничего не поняла и недоуменно оглянулась. Халид обнял ее и пояснил:
   — Ты плохо себя чувствуешь, потому что носишь моего ребенка.
   — Я беременна? — Эстер тотчас начала ощупывать свой живот. В мозгу ее мысли завертелись смерчем. Радоваться ли ей? И вдруг все сомнения, все амбиции отступили перед одним естественным, но непреодолимым желанием — произвести на свет маленькое существо, продолжение себя и любимого мужчины.
   И все-таки, переступая роковую черту, отделяющую ее от прошлой жизни, от родных лугов Англии, от матери и сестер, Эстер не могла не посетовать на свою участь:
   — Моя мать никогда не узнает, что у нее появится внук или внучка.
   Халид, зная, как впечатлительны беременные женщины, поторопился ее утешить:
   — Все же связь между двумя мирами есть, и письма доходят до Англии. А может быть, мы когда-нибудь нанесем визит твоей королеве.
   Тронутая его великодушием, Эстер сказала:
   — Я думаю, что моя мать не откажется выдать меня замуж за неверного турка, но только чтобы все было сделано по церковному обряду.
   — Я отправлю письмо в Англию твоей матери, — пообещал Халид, готовый сейчас обещать все что угодно своему Дикому Цветку. Но Эстер вдруг встревожилась:
   — А если мать ответит положительно, но султан откажет нам в христианском венчании и отошлет меня обратно на родину? Что мы тогда будем делать?
   — Только то, что ты захочешь. Выбери из двух одно — или возвращаться под крылышко матери, или навеки стать моей.
   — Я люблю тебя, — подтвердила Эстер.
   — О, моя сладкая! — не удержался от восклицания влюбленный турок и подтвердил свои слова действиями.
   — А ты уверен, что я жду ребенка? — немножко невпопад спросила Эстер. — Как ты узнал?
   — Омар докладывает мне ежедневно о твоем самочувствии. Все слышать и видеть — его обязанность.
   Эстер покраснела, подумав, что маленький человечек отмечает в своем дневнике все естественные изменения ее организма.
   Халид свистом подозвал Аргуса, и они втроем отправились с побережья через узкий и низкий лаз обратно в замок. Омар ждал их.
   — Когда я проснусь, — обратилась Эстер к евнуху, — ты дашь мне два крутых яйца и свежую лепешку.
   Омар, покосившись на принца, переспросил:
   — Ты подразумеваешь, госпожа, два желтка?
   — Нет! Два целых яйца, сваренных вкрутую.
   — Но ты же брезгуешь белком.
   — Я заставлю себя его съесть, потому что это будет полезно моему малышу.
   Омар в изумлении округлил глаза и покинул супружескую пару с радостным чувством. Кажется, его мечта о собственном благополучии сбывается.
   Эстер долго проспала после нежного расставания с мужем. Проснувшись, она решила выполнить всю положенную программу — съела два крутых яйца с лепешкой, позволила евнуху помыть и причесать себя и вышла в сад, чтобы вдохнуть свежего и целебного, от произрастающих там диковинных цветов, воздуха.
   Она несла на руках маленького Кемаля, а сопровождали ее Омар и Аргус.
   — Отдохни, принцесса, — Омар был заботлив, словно курица-наседка. — Если тебе прохладно, я сбегаю за шалью. И ребеночка стоило бы поплотнее укутать.
   Эстер бросила на маленького человечка такой свирепый взгляд, что он тут же оторопел, будто пораженный ударом молнии. Эстер, став матерью одного уже родившегося и другого ожидаемого младенца, вышла из-под его опеки, и Омар с этим смирился. Ведь «рай простирается у материнских ног», он сам это неоднократно повторял.
   Эстер уселась на мраморную скамью. Мир и покой окружали ее. Аргус устал от беготни и с высунутым языком вытянулся рядом с ней на земле.
   — Ты меня никогда не предашь, дружище, — сказала она и погладила пса.
   Как бы в ответ Аргус напрягся, вскочил и залаял.
   В унисон ему крошка Кемаль завел свою песню в колыбели.
   Какие вы, мужчины, шумные. Лучше я заведу себе с десяток дочек, пусть резвятся в гареме.
   Но мужчина, дотоле скрывающийся в кустах, был осторожен, как тигр, и бесшумен, как пантера. За его спиной, повторяя его движения, пряталось нечто, завернутое в плотную кисею.
   — О боже, кто вы? — воскликнула Эстер, увидев пришельцев.
   — Приятный сюрприз для тебя!
   Малик и Эйприл вступили на открытое пространство. А вслед за ними появился Халид. Он достал зареванного малыша из колыбели и несколько раз подбросил в воздух, чтобы горластый принц утихомирился.
   Эстер бросилась в объятия Эйприл. Обе заплакали, но это были слезы радости.
   — Ты что-то не очень торопилась меня навестить, — дразня кузину, сказала Эйприл.
   — Естественно, зачем ты мне нужна? У наших кораблей разное плавание, — с истинно английским юмором откликнулась Эстер. — Как насчет мурашек в жару? Или Малик тратит все больше углей для жаровни?
   Они посмеялись, а потом Эйприл спросила:
   — Ты счастлива?
   — Да. Зачем спрашивать?
   Но Эйприл все же заметила слезинку, блеснувшую в глазах ее подруги.
   — Мне тоже пришлось нелегко, но я быстро привыкла, — похвалилась Эйприл.
   — Я за тебя рада, кузина, — отозвалась Эстер. — Я, как и ты, счастлива. Вот мой сынишка Кемаль, вот моя собака Аргус. Что еще нужно для счастья?
   — Принц Халид-бек приглашает нас на угощение, — вмешался в разговор кузин Малик. — Продолжим наши беседы за столом.
   В неприступной и мрачной крепости, названной Деничьей Башней, не было специальной комнаты для приема гостей. Поэтому дружеская встреча состоялась в скромном покое хозяина замка. Все расселись на подушках вокруг стола. Омар забрал младенца из рук Эстер.
   — Лана позаботится о нем. Ей почему-то не терпится заиметь такого же, — с ухмылкой сказал евнух.
   — Я собираюсь отправить письмо матери. Халид обещал, что оно будет доставлено в целости и сохранности в Англию.
   — А что ты в нем напишешь? — Эйприл придвинулась поближе к Эстер, чтобы никто другой не подслушал ее шепот. — О том, как хорошо тебе на чужбине?
   — Не совсем. По утрам меня мучает тошнота. И еще я очень скучаю по Англии, — искренне призналась Эстер. — Мне кажется, что наш остров отплывает от нас все дальше в океан. Халид обещал нанести туда визит и отомстить убийцам за смерть отца.
   — Десять лет прошло, их уж, наверное, нет в живых, — резонно заметила кузина.
   — Кто остался жив, тех Халид и отыщет, — с уверенностью в голосе заявила Эстер.
   — Я должен отметиться подвигом, равным ее деяниям, — сказал Халид. — Моя супруга заслужила высший орден султана за храбрость. Она спасла от смерти свекровь, что не случалось еще в восточных странах.
   — И западных тоже! — добавила Эйприл.
   — Расскажи нам, как это было, — попросил Малик принца.
   — Когда моя мать привела Эстер и Тинну на базар, наемный убийца бросился на нее с кинжалом, но моя жена просто рукой отвела смертельной удар.
   — Посмотри! — Эстер не без гордости показала кузине следы ранений на руке. — Вот оно настоящее приключение!
   — А если бы ты истекла кровью?
   — То больше бы приключений не было, — беспечно ответила Эстер.
   — А дальше моя жена угодила в самый центр дворовой интриги, — продолжил свой рассказ Халид. — Она, по глупости, затеяла игру в прятки.
   — Почему по глупости? Мы часто играли в прятки в Англии, — возмутилась Эстер.
   — Хорошо! — снисходительно улыбнулся Халид. — Мудрость натолкнула мою жену на мысль предложить султанским женщинам сыграть в прятки. Не зная расположения комнат в гареме, она очутилась там, где ей не следовало бы находиться, и услышала то, что там говорилось. В результате кто-то…
   — Лишился головы, а кто-то утонул в зашитом мешке в Босфоре, — закончил рассказ за Халида Малик. — На одном фронте вы победили, а на другом? Жив ли Форжер?
   — Да, — мрачно подтвердил Халид. — Я больше забочусь о тех, кто будет жить, чем о мертвецах, пусть они еще скрываются в норах.
   — Если ты заботишься о живых, то позаботься и обо мне. Женись на мне, пока я не скончалась во грехе, — подала голос Эстер.
   Халид ритуально сплюнул на все четыре стороны и для успокоения гнева по привычке принялся считать в уме.
   — Имам нас поженил! Я тысячу раз тебе повторял это! Хочешь, повторю тебе в тысячу первый раз! Никаких священников!
   Малик и Эйприл отвернулись, не желая лицезреть, как войска готовятся к генеральному сражению.
   — И еще я хочу, чтобы мое дитя крестили! — потребовала Эстер.
   — Какое?
   — И первое, и второе, когда оно родится.
   — Она не в себе, — обратился Халид к гостям. — Так иногда бывает с беременными женщинами.
   Он вновь вгляделся в столь ненавидимое в этот момент и столь чарующее личико, но остался тверд в решении не поддаваться ее чарам.
   — Ни один мой отпрыск не будет крещен!
   — Но я же крещена!
   — Раз ты вышла за меня замуж, то приняла мою веру!
   — Но мы не женаты! — вскричала Эстер. — Мы предаемся похоти и живем в беззаконии! Она вскочила и покинула застолье.
   — Эй! — Его окрик остался безответным.
   Эстер хлопнула дверью и исчезла.
   В припадке слепого гнева Халид опрокинул стол и раскидал подушки.
   Точно так же разъяренная Эстер металась по коридорам, проклиная сложную и чуждую ей архитектуру. На пути ей повстречался Омар с подносом, где горкой лежали пирожные и исходил паром раскаленный кофейник.
   — Прочь с дороги, мерзкий ублюдок! — крикнула Эстер и толкнула маленького человечка так, что он уронил свою ношу.
   И тут она опомнилась. Почти слепая от нахлынувших слез, Эстер помогла ему собрать осколки с пола и, продолжая рыдать, отправилась дальше по коридору неизвестно куда.
   Ей было все равно, идти ли прямо или взбираться наверх. Она не замечала ступеней и поворотов крутой лестницы. Добравшись до верхней площадки, она вдохнула живительный морской воздух. Охраны не было. Не было ни Халида, ни Омара. Наконец-то она была предоставлена самой себе. Эстер припала грудью к холодному камню парапета и горько заплакала.
   Почему Халид не может понять, что ей нужно церковное освящение их брака? Она носит в себе его ребенка, но по христианским законам он станет незаконнорожденным.
   Через какие-то мгновения Эстер поняла, что здесь, на вершине башни, она не одна.
   Ее рыдания сопровождали еще чьи-то всхлипывания. Сначала Эстер приняла эти звуки за эхо, но какое эхо может быть на обдуваемой ветрами вершине башни?
   Эстер посмотрела направо — никого. Посмотрела налево. В тумане она разглядела фигуру и лицо женщины без чадры, устремившую взгляд в сторону моря. По лицу женщины — призрачной или реальной — катились крупные слезы. Эстер проследила за ее взглядом и увидела в густой пелене тумана очертания какого-то судна.
   Она в страхе перекрестилась и обратилась к женщине-призраку:
   — Кто ты?
   Женщина молча уставилась на Эстер. На лице отражалась душевная мука, терзающая ее. Эстер отступила на шаг и вновь перекрестилась.
   — Эстер! Где ты? — позвал снизу Халид, разыскивающий ее.
   Призрак тотчас растаял в тумане.
   Эстер едва держалась на ногах. Она прижала руку к груди, сердце ее бешено колотилось, голова кружилась. Она была близка к обмороку.
   Принцесса-христианка, разлученная со своим возлюбленным-мусульманином, трагически рассталась с земной жизнью, но душа ее не нашла успокоения. Не поучительный ли это урок? Сможет ли Эстер жить, расставшись с Халидом?
   Внутренний голос говорил ей: «Нет!»
   Халид был прав. Она полюбила его и уже давно. Если он не уступит, уступить должна она.
   Халид взбежал по лестнице на вершину башни. Едва взглянув на Эстер, на ее побелевшее, как мел, личико, он понял, что она встретилась с призраком принцессы.
   — Помоги мне! — Эстер протянула руку, и Халид едва успел подхватить ее.
   — Ничего не бойся! Пока я жив, ты под моей защитой.
   — Я люблю тебя! — Эстер спрятала лицо, найдя себе убежище на его груди. — И верю тебе!
   Халид огляделся. Везде господствовал туман — плотный, почти осязаемый. Халид мысленно поклялся обратиться к аллаху с молитвой за упокой души несчастной принцессы, обрекшей себя на смерть ради любви.

22

   — Как ты себя чувствуешь? — спросил принц, взглянув на закутанную в чадру супругу с высоты.
   Он уже гарцевал на могучем жеребце. Малик и множество всадников только и дожидались сигнала принца, чтобы рвануться вперед и заняться первой зимней охотой. — Прекрасно себя чувствую, мой господин, — ответила Эстер, чуть погладив свой округлившийся животик.
   — Как ты собираешься развлекать свою кузину?
   Эстер лукаво скосилась на Эйприл.
   — Она очень хочет подняться на ту площадку, где появляется привидение. Я проведу ее на башню.
   — Я совсем не хочу туда идти и не верю в привидения, — возразила Эйприл. — Это она хочет, а не я.
   — Надеюсь, вы как-то договоритесь! — Халид усмехнулся. — До свидания, любимая!
   — До скорого свидания! — поправила его жена. — Поймай кабана, мне хочется жареной свинины.
   Лицо Халида исказилось в гримасе отвращения, а Эстер рассмеялась.
   Так, на веселой ноте, они расстались. Эстер была убеждена, что ни ему, окруженному толпой друзей и вооруженных охранников, ничего не грозит, ни ей, нашедшей себе убежище в Девичьей Башне, выдержавшей столько осад за множество веков.
   Однако у Халида на душе было тревожно, и он решил, что еще до наступления темноты он обязательно вернется с охоты.
   Эстер проводила нетерпеливую Эйприл и дрожащего от непонятного озноба Омара на верхнюю площадку башни.
   — Я стояла вот здесь, а она была там и смотрела на залив. Там, в бухте, причаливал корабль… О, черт побери!
   Корабль действительно причалил, и группа вооруженных головорезов устремилась к настежь открытым воротам крепости.
   Эту банду возглавляли двое. Один из них был с пышной шевелюрой, другой, наоборот, лыс. Хоть на них и были надеты маски, но Эстер по мерзким усикам над верхней губой, вспомнив портрет на миниатюре, догадалась, что это ее «жених» Хорек.
   — Бежим!
   Они все трое скатились вниз по лестнице. Эстер прежде всего устремилась в свою прежнюю комнату, где близняшки Лана и Кира пестовали младенца.
   — Ценой жизни берегите его! — крикнула она сестрам.
   Эйприл догнала ее и задала, как всегда, глупый, совсем неуместный вопрос. Неужели жизнь так и не научила ее ничему?
   — Что с тобой будет?
   — Форжер охотится за Халидом. Но если Халид умрет, умру и я. Ты должна спасти моего сынишку! Возвращайся к нянькам и спрячься с ними и малышом в саду. Я встречу этих негодяев здесь.
   — Я останусь с тобой, — заикнулась было Эйприл.
   — Убирайся! Тебе я доверяю своего сына! Женщина ты или по-прежнему пустоголовая птичка? Омар! И ты будь на страже нашего Кемаля.
   Омар хотел было возразить, так же как и Эйприл, что он лучше умрет, чем оставит свою госпожу, но пламенный взгляд Эстер заставил его немедленно повиноваться.
   Отправив евнуха с малышом и почти невменяемую от страха Эйприл в сад, Эстер приготовилась к самому худшему.
   И оно наступило. Запертая ею на засов дверь после нескольких мощных ударов дала трещину. Носок кованого сапога расширил дыру, засов откинулся, и тот самый Хорек, что был изображен в миниатюре, предстал перед ней.
   — Так вот каково звериное логово, где тебя спрятал Пес Султана?
   — Не он спрятал, а я спряталась от тебя. Форжер подошел, размахнулся и нанес ей пощечину. Эстер прошипела, как змея:
   — Спасибо за свадебный подарок. Форжер решил, что уже добился победы, но вдруг острие ножа уперлось ему в горло.
   — Будь милосердна, — сразу захныкал Хорек. — Я пришел освободить тебя…
   Эстер расхохоталась, но смех ее был мрачен.
   — Пожалуйста, убери кинжал, мадемуазель. Давно она не слышала подобного обращения.
   — Если ты, шлюха, не бросишь немедленно кинжал, я тебя убью! — раздался за ее спиной уверенный голос, и кончик ножа пощекотал ее затылок.
   Она подчинилась приказу и обернулась.
   — Граф Орсиони, к вашим услугам, мадемуазель! — сказал заросший, с давно не стриженной шевелюрой черноволосый мужчина.
   — На обращение «шлюха» я не откликаюсь! И на мадемуазель тоже! Я замужем, поэтому говорите мне мадам. Я супруга принца Халид-бека.
   Форжер презрительно хмыкнул и, подобравшись к сундуку, стал заталкивать в объемистый мешок все ее наряды.
   — Эй! Остановись, мой нареченный жених! — издевательским тоном обратилась к нему Эстер. — Я должна переодеться. Неужто ты похитишь меня в турецком платье?
   — Заткнись! — грубо, без всякой французской галантности, оборвал ее речь Хорек. — То, что я ищу, тебе не понадобится.
   Граф Орсиони захихикал, как будто это была удачная шутка. Закончив обыск, Форжер и его сообщник вывели пленницу на дорогу, ведущую к заливу.
   Здесь Форжер и его не менее мерзкий приятель занялись совсем уже непонятным делом. Хорек разорвал ее кафтан на две половины, без всякого уважения относясь к изысканной шелковой ткани. Один кусок он бросил на дорожке, другой оставил на песчаном пляже.
   После этого ее заставили забраться в шлюпку, и гребцы приналегли на весла. Эстер не имела понятия, куда ее везут и какова будет ее участь.
   Пока матросы знаменитого пиратского капитана, налегая на весла, уводили шлюпку вдоль изгибов береговой линии к потаенной бухте, где бросил якорь их корабль, Форжер последовательно раздевал пленницу и выбрасывал части ее туалета за борт.
   — Какого дьявола ты это делаешь? — спросила Эстер.
   — Оставляю след для твоего Пса. Как я смогу заманить его в засаду, если он не пойдет за мной по следу?
   Засада! Сердце у Эстер сжалось. Один раз Хорек уже успешно поймал в ловушку ее супруга. Нельзя, чтобы подобное злодейство повторилось.
   — Ты, подлый трус! Почему ты не сразишься с ним лицом к лицу, как настоящий мужчина?
   Ответом со стороны ее бывшего жениха стал меткий удар кулака в челюсть. Граф Орсиони едва успел перехватить потерявшую сознание Эстер, прежде чем она свалилась бы за борт.
   — Портить ей внешность совсем необязательно. Если тебе не повезет, Форжер, ты сполна уплатишь Зверю за эти побои, и я тебе не позавидую, — предупредил Хорька Орсиони.
   Тот злобно оскалился в ответ.
   Очнулась Эстер не скоро, на земле у костра.
   — Где мы? — спросила она и тотчас ощутила боль. Ее челюсть была, наверное, сломана.
   Граф Орсиони приветствовал ее насмешливой улыбкой.
   — Неподалеку от Стамбула, моя принцесса. До твоего защитника так же далеко, как до звезд.
   Она уловила запах еды. Что-то варилось в двух котлах, подвешенных над костром.
   — Где Хорек? Убрался в свою нору? — Каждое произнесенное слово давалось Эстер ценой мучений, но она не желала признаться в этом своим палачам.
   Форжер не замедлил явиться ее взору, прикрикнув:
   — Заткнись, дрянь!
   Эстер огляделась, высматривая, где расположились сообщники Хорька. Их не было видно. Может быть, они стерегут подступы к костру, у которого собрались ужинать их хозяева. Она была уверена, что и тем и другим недолго осталось жить.
   Она приподнялась, села и устремила на него взгляд.
   — У тебя есть выбор, Хорек, — или ты умрешь быстро, если отпустишь меня, или будешь умирать долго-долго и в мучениях, если тронешь меня еще хоть раз!
 
   Форжер обнажил кинжал, но Эстер рассмеялась ему в лицо.
   Поигрывая кинжалом, Форжер обратился к своему дружку графу Орсиони:
   — У нее зеленые глаза, как у болотной ведьмы. Не испытать ли ее огнем? На костер ее!
   Эстер набралась мужества, чтобы ответить негодяю:
   — Все, что ты сделаешь со мной, отыграется на тебе же. Так что будь поосторожней и в словах, и в поступках, Форжер. — Голос ее звучал уверенно, но в душе ее такой уверенности не было — одна лишь отчаянная надежда на скорое появление Халида. — Принц, мой супруг, выручит меня и ребенка, которого я ношу.
   — Ты беременна? — взвыл от злобы Форжер, делая шаг к ней.
   — Держи себя в руках! Вспомни, что я тебе говорил! — Граф Орсиони предупреждающе повысил голос.
   Форжер с недовольным рычанием отступил. Как он был похож сейчас на маленького коварного хищного зверька.
   Орсиони помешал содержимое в котлах.
   — Ужинать засветло не в обычаях цивилизованных людей, — пробормотал он.
   — А зажигать огонь ночью опасно, — возразил Форжер.
   — Ты выразил желание, чтобы принц отыскал нас. Лучшим маяком для него как раз будет костер в ночи.
   — Я хочу заранее знать о его приближении, глупец! — презрительно оборвал приятеля Форжер.
   — Глупец? Это я, по-твоему, глупец?!
   — Прости, прости. Мои нервы пошаливают, — тотчас извинился Форжер, стараясь избежать ссоры. — Смотри, чтобы твое варево не подгорело.
   Орсиони недовольно проворчал:
   — Сассари самый умный из нас. Он смылся домой.
   — Что вы там такое готовите? — с гримасой отвращения поинтересовалась Эстер. От запаха ей становилось дурно.
   — Путанская паста — так называется это блюдо, — ответил Орсиони.
   — Она смердит, как тухлая рыба.
   — Мы, итальянцы, прозвали его «Соусом потаскушек», — объяснил граф. — Все из-за его особого аромата. Оно воняет, как шлюха, которой много раз попользовались…
   Форжер громко расхохотался, заглушая окончание фразы Орсиони. Однако похабный смысл изречения вполне дошел до нее.
   — Когда мы попользуемся тобой всласть, ты будешь пахнуть точно так же, — сказал Форжер.
   Эстер сделала попытку убежать от костра. Форжер догнал ее, толкнул, и она упала на землю. Он замахнулся ногой, нацелившись ей в живот.
   С силой, рожденной отчаянием, Эстер схватила его за сапог и отвела удар. Форжер дернулся, освобождая ногу, но, потеряв равновесие, свалился на камни, сильно ударившись затылком.
   — Только попробуй навредить моему ребенку! Тогда и адово пекло покажется тебе раем, — пригрозила Эстер.
   — Хорошо сказано, принцесса! — прозвучал голос за спиной у двух негодяев.
   Орсиони и Форжер оглянулись и вскочили, будто сама земля подбросила их вверх.
   С обнаженным ятаганом в руке их поджидал Султанский Пес.
   — Нас двое против одного! — усмехнулся Форжер. — Готов ли ты умереть?
   — Один трус и один сутенер вряд ли достойные противники для мужчины-воина, — сказал Халид.
   — Нападай на него, чего ты ждешь? — приказал Форжер графу, но Орсиони отказался.
   — Нападай ты, ведь он твой враг. Вот и убей его! Форжер взглянул на приятеля.
   — Тогда, может, вместе?
   Орсиони кивнул и нагнулся за своим, мечом, лежавшим на земле возле костра, но Эстер оказалась проворней. Она успеха схватить меч и направить острие в грудь Орсиони. Тот отшатнулся.
   — Двое против двоих! — объявила Эстер. — Силы равны.
   — Оставайся на месте, принцесса, — распорядился Халид. — Используй меч только для самозащиты.
   Форжер обнажил свой меч, а граф — кинжал. Вместе они ринулись на принца, и все трое принялись кружить вокруг костра в зловещем танце.
   Орсиони пятился, потому что обладал лишь жалким оружием. У него не было желания атаковать воина с ятаганом, да к тому же, несомненно, искусного бойца.
   — Вы танцуете или сражаетесь? — подначивал их Халид.
   Неожиданно Форжер сделал выпад, и Халид отпрыгнул. Принц так долго ждал этого поединка, что намеревался насладиться им сполна.
   — Когда мы прикончим тебя, — шумно дыша, произнес Форжер, — Орсиони поместит твою возлюбленную в портовый бордель. Любой мужчина будет использовать ее за умеренную плату.
   Халид никак не реагировал на издевки Хорька. Чтобы справиться с двумя противниками, требовалось прежде всего хладнокровие.
   — После того, как я попользуюсь ею сам, — добавил Орсиони, — я привяжу ее голую к кровати, и мои клиенты добавят к твоему семени еще и своего.
   Халид невольно взглянул на графа. Уж слишком мерзок на язык был этот титулованный содержатель притонов. Заметив, что Халид отвлекся, Форжер замахнулся мечом и сделал шаг вперед, в пределы круга, который Халид описывал своим ятаганом.
   С ловкостью опытного воина Халид отклонился в сторону от рубящего удара и мгновенно восстановил равновесие. Сам он нанес ятаганом разящий удар слева по Орсиони. К внезапной атаке граф был не готов. Его голова легко отделилась от шеи, но сила замаха Халида была столь велика, что по инерции ятаган вылетел из его руки.
   — По-прежнему двое на одного, — злобно ощерился Хорек, преграждая принцу путь к потерянному оружию. — Мой меч и я против тебя!
   С дикой яростью он стал наседать на Халида, но тот ловко избегал опасности.
   — Кинь мне кинжал! — крикнул Халид Эстер. Однако вряд ли Эстер могла его услышать. Расширенными от ужаса глазами она смотрела, как из обезглавленного трупа Орсиони хлещет потоком кровь, а в видениях ей представлялась схожая картина гибели ее отца.
   — Эстер, кинжал!
   Словно откуда-то издалека донесся до нее голос принца и вернул ее к реальности, Эстер сжала рукоять меча и бросилась в атаку на Хорька. Форжер изловчился и лягнул ее сапогом в низ живота. Прижав руки к животу, Эстер осела на землю. Страшная боль пронзила ее.