Грэм Хизер. Любовь в огне

   Войдя внутрь, Рианнон увидела походную кушетку, табуретку и некое подобие стола, на котором стояли цветы. Она заключила, что здесь проживает женщина, а через пару минут поняла, что не ошиблась, так как в палатку заглянула ее хозяйка. Это была миловидная девушка в простеньком белом платье. На щеках ее играл детский румянец, роскошные черные волосы волнами спускались по плечам, а глаза отливали чистой небесной синевой. К удивлению Рианнон, незнакомка устремила на нее взгляд, исполненный открытой неприязни. Как странно, ведь они раньше никогда не виделись. Впрочем, Рианнон уже догадалась, кто это такая. Та женщина-янки, которую Джулиан подобрал на поле боя.
   — Здравствуйте. Похоже, вы быстро поправляетесь. Не скажете, где я могу найти доктора Маккензи?
   — Вы его жена?
   — Я?.. М-м… да. Где он сейчас?
   — Даже если бы и знала, то все равно не сказала бы вам.
   На лице Рианнон отразилось недоумение.
   — В самом деле? Отчего же?
   — Вы завлекли его в ловушку, хотели его убить!
   — Убить?!
   — Когда я окончательно поправлюсь, я разыщу его. Такому человеку нужна любящая женщина, он этого заслуживает. — Девчонка откинула со лба непослушный локон. — И я выйду за него замуж. Даже если вы и не дадите развода. Мне плевать! И вообще… вы ему ненавистны. Он сам так сказал!
   Рианнон не сразу пришла в себя. Эта нахалка еще совсем ребенок и рассуждает, конечно же, по-детски. Джулиан никогда бы не стал делиться с посторонними подробностями своей личной жизни. И все же… Рианнон испытала душевную боль, ибо она знала, что Джулиан действительно так к ней относится, пусть даже никому об этом и не говорит.
   — Извините…
   Рианнон поспешно выпорхнула из палатки и почти тут же наткнулась на проходившего мимо доктора Макмануса.
   — Рианнон! Вот так встреча! Понимаю, понимаю… Но к сожалению, Маккензи уже здесь нет. Разве что он задержался у ручья? Хотел помыться перед отъездом.
   — Как он? — спросила Рианнон.
   — Превосходно, смею вас заверить. Не беспокойтесь, дорогая, ему ничто не угрожает.
   Она рассеянно кивнула Макманусу и быстрым шагом направилась по тропинке, которая вела к ручью. Выйдя почти к самой воде, она вдруг замерла на месте и… облегченно вздохнула. Все-таки успела! Он стоял на берегу совсем один, повернувшись лицом к воде и спиной к тропинке. Кто-то нарядил его в новое платье… Она почувствовала, как бешено забилось в груди сердце.
   — Джулиан!
   Рианнон устремилась к нему, хотя в глубине души боялась, что он ее оттолкнет. А, все равно…
   — Джулиан!
   Она бросилась к нему на шею как раз в тот самый момент, когда он начал оборачиваться на звук голоса. Вдруг руки Рианнон инстинктивно разжались, и она едва не потеряла равновесие…
   — Йен…
   — Рианнон, как вы здесь оказались?
   — Простите… простите меня… — пролепетала она, чувствуя, что краснеет.
   Йен крепко держал ее за плечи, чтобы она, чего доброго, не упала. Глаза его излучали добрый блеск, а на губах играла веселая улыбка.
   — Черт возьми, мне это было приятно! Я люблю свою жену, но уверен, она не имела бы ничего против того, чтобы я обнял свою новую родственницу! Пусть родство это и зародилось столь внезапно…
   Рианнон покраснела, как девочка.
   — Я не желала ему зла, совсем напротив…
   — Я знаю. У меня уже был по этому поводу разговор с генералом Маги.
   — Я слышала, что у Джулиана сейчас большие неприятности…
   — Вот именно. Я ему родной брат и разбился бы в лепешку ради него. Но этого делать не потребовалось. Все здешние янки стоят за него горой после того случая. Вы знаете, конечно? Тот фотограф может съесть свой котелок, но кусок веревки на память после казни Джулиана он не получит.
   — Где он сейчас?
   — В безопасном месте, и ему ничто не угрожает. А завтра его переправят в Вашингтон.
   — И вы добьетесь, чтобы его обменяли?
   — Я сделаю все, что в моих силах.
   Рианнон опустила голову, но Йен приподнял ее пальцем за подбородок.
   — В Вашингтоне ему тоже ничто не грозит. Если, конечно, он не наделает каких-нибудь глупостей до того, как мне удастся вытащить его оттуда. Вы же знаете этого разбойника, он на всякие штуки горазд.
   — Да уж… — Она грустно улыбнулась. — Наверное, я и сама смогу скоро выбраться в Вашингтон и постараюсь там с ним увидеться.
   Йен внимательно взглянул на нее. Глаза его были серьезны, но на губах по-прежнему играла легкая улыбка.
   — Он на вас злится, вам это известно?
   — Да… Но у меня, правда, не было выбора.
   — Генерал Маги рассказывал мне о ваших чудесных способностях. Но сейчас меня не это больше интересует. Признайтесь честно, каким образом вам удалось заманить Джулиана? Насколько я могу судить, вы расстались с ним во Флориде не самыми лучшими друзьями. Помнится, когда вы увидели меня впервые и по ошибке приняли за него, то даже лишились чувств. Что же вы такого ему сказали, что он не только согласился встретиться с вами, но даже женился?
   Рианнон колебалась с ответом, потом пожала плечами и опустила глаза.
   — Я сказала ему, что жду ребенка…
   На сей раз замолчал уже он. А после паузы осторожно спросил:
   — Вы солгали?
   — Нет. Потом я сказана ему, что солгала… когда мы поссорились… там, в церкви… Но на самом деле это правда.
   — Что правда? Про ребенка?
   Рианнон молча кивнула.
   — Я даже не знаю, стоит ли считать этот брак законным. Я понимаю, что вас не может не волновать его будущее, но клянусь, я ни на что не претендую. Он совершенно свободен от этого брака. Спасибо вам… я была очень рада повидаться, но теперь мне нужно возвращаться в госпиталь доктора Флауэрза…
   — Это у него вы сейчас работаете?
   — Да, он является главным врачом в армии генерала Маги.
   — А где вы остановились?
   — Делю фермерский чердак с двумя другими сестрами милосердия. Не беспокойтесь, жить можно. И… еще раз спасибо вам, Йен. Удачи!
   Рианнон приподнялась на цыпочках и поцеловала его в щеку.
   Он едва-едва склонил голову на подушку в маленькой избушке, куда его определили перед отправкой в Вашингтон, как вдруг услышал резкий стук в дверь и голос:
   — Джулиан!
   Это был Йен. Джулиан нахмурился, но тут же вскочил с постели и бросился открывать.
   — Ты спал, что ли?
   — Я вообще-то работаю от зари до зари, братишка…
   — Поспишь позже. Сейчас мы кое-куда проедемся.
   — Ты хочешь устроить мне побег?
   — Увы, малыш, это пока выше моих сил. К тому же я тут не один. — Йен оглянулся, и Джулиан увидел топтавшихся на крыльце Роберта Розера и Джима Брандта. — Мы тут подумали с ребятами и решили, что тебе стоит наконец провести первую брачную ночь.
   Брови Джулиана поползли вверх.
   — Йен, обществу врагов я предпочитаю одиночество. И потом… ты отлично знаешь, при каких обстоятельствах состоялось мое бракосочетание.
   Йен улыбнулся.
   — Малыш, я не смогу помочь тебе, если ты сам не захочешь себе помочь. Я могу лишь гарантировать тебе доставку к жене, которая в настоящий момент совсем одна.
   Джулиан нахмурился.
   — Одна? Она знает о том, что я могу нагрянуть?
   — Разумеется, не знает. Я устроил так, что ее поселили отдельно от других сестер милосердия. Надеюсь, это ее не насторожило. Генерал Маги очень ценит Рианнон, пусть она считает, что это всего лишь знак его внимания. Ей отвели небольшой флигель на заднем дворе госпиталя доктора Флауэрза.
   Его сердце забилось, в ушах возник легкий звон. Джулиан обратил взгляд на Розера и Брандта.
   — И вы не станете возражать?
   — Тебе придется дать им слово, что ты не воспользуешься этим ночным подарком для побега. Я поручился за тебя.
   Джулиан кивнул:
   — Хорошо, но Рианнон…
   — Повторяю, она ничего не знает. Ты, конечно, можешь отказаться, но я, честно говоря, думал, что ты обрадуешься…
   — Едем, — решил Джулиан.
   — Коня моему брату!
   Йен и солдаты-янки проводили его до самого госпиталя доктора Флауэрза.
   — Она там, — шепнул Йен и показал на темное окно во флигеле. — Только не вздумай заснуть. Ты должен будешь вернуться еще до рассвета.
   — Я сюда не спать приехал.
   — И еще одна вещь, которую тебе, на мой взгляд, нужно знать…
   — А именно?
   — Она ждет ребенка.
   — Понял.
   Джулиан спешился, передал поводья брату, а сам крадучись стал пробираться к дому.
 
   Она проснулась оттого, что испугалась.
   Ей показалось, что она услышала какой-то звук.
   Во флигеле были всего две маленькие комнатки — спальня и гостиная, совмещенная с кухней. Камин в спальне почти потух, и свет давали лишь две чахлые свечки на каминной полке. Окна дома были распахнуты настежь, чтобы в комнаты мог проникать свежий ночной ветерок. Ей показалось, что посторонний звук раздался в гостиной. Как будто что-то упало на пол или перевернулось.
   …Рианнон приподнялась на локтях и стала прислушиваться. Звук не повторялся. Но ее это отнюдь не успокоило. Госпиталь находился под охраной янки, так что мятежники не могли ей здесь угрожать. Но вдруг вернулись хозяева фермы? Их не пустили в главный дом, где размещались раненые, и они решили наведаться во флигель?.. А может это дезертир, отчаявшийся человек, способный на все?..
   В армии генерала Маги Рианнон уважали, офицеры госпиталя всячески опекали ее, и она уже забыла о том, что такое опасность. Но сейчас возле нее не было ее защитников.
   Рианнон поднялась с постели, взяла в руку тяжелый медный подсвечник и на цыпочках стала пробираться к двери. Она вышла в гостиную, но никого не увидела и решила проверить входную дверь, но за спиной вдруг снова раздался тихий звук. Рианнон резко обернулась и замахнулась на непрошеного гостя подсвечником.
   — Нет, мэм, мне и так недавно уже прилично досталось.
   Рианнон попыталась было закричать, но человек приблизился к ней вплотную, одной рукой вырвал подсвечник, а другой крепко зажал ей рот. Он поднял ее и отнес обратно в спальню, не обращая никакого внимания на ее яростное сопротивление. Тогда Рианнон попыталась укусить его за палец.
   — Господи, воистину ведьма!
   Наконец она узнала голос и поняла, кто к ней ворвался. Страх сменился возмущением. Она не могла его ударить, хотя ей и очень хотелось это сделать. Черт возьми, как ему удалось сюда пробраться? Куда смотрели часовые? Почему он не предупредил ее о своем приходе, и кто дал ему право так ее пугать?
   Он опрокинул ее на постель и всем телом навалился сверху. Рианнон понемногу пришла в себя и вновь попыталась освободиться от его объятий. Она изо всех сил старалась оттолкнуть его, хотя в глубине души ей хотелось совершенно противоположного… Обнять? его, заглянуть в глаза, узнать наконец, что с ним все в порядке, что он жив и здоров…
   — Да перестань же, ей-богу! — воскликнул он. — Я все равно не позволю тебе лягнуть меня и тем самым нарушить все мои планы!
   — Планы?!
   — Да, планы… Мы муж и жена, черт возьми, если ты еще не забыла!
   — Джулиан, о чем ты говоришь? Ты бредишь? Вокруг нас война, смерть, кровь…
   — Забудь об этом. Мы одни, на мягкой постели, и мои мысли сейчас вовсе не о войне!
   Рианнон вдруг поняла, как сильно ей хочется быть с ним. Та их первая ночь осталась словно в другой жизни. Тогда она ничего не сознавала, ей снилось лицо Ричарда, а сейчас она видела совсем другое лицо. Муж понял бы ее и простил. И она наконец призналась самой себе в том, что в ней родилось желание… и это желание направлено на Джулиана. Ей хотелось прикоснуться к нему, вдохнуть его запах, ощутить себя в его крепких объятиях, узнать вкус его губ, увидеть страсть в глазах…
   Но он был зол на нее. А ведь даже здесь нашлись женщины, которые, судя по всему, не вызывали у него столь явной неприязни. И готовые пойти ради него на все. Скажем, та девчонка, которую он спас от смерти…
   — Джулиан, нет! — прошептала она. — Так нельзя!
   — Ты думаешь?
   Он устроился рядом с ней, подперев голову кулаком и снисходительно глядя на нее. Рианнон едва удержалась, чтобы не провести ладонью по его щеке.
   — Да, я так думаю…
   Она поднялась, жалея о том, что под рукой нет халата. На ней была лишь тонкая ночная рубашка, которая не столько скрывала, сколько подчеркивала ее женственные формы. Она обошла постель с другой стороны и встала напротив Джулиана.
   — Ты военнопленный. Тебя вот-вот хватятся, если уже не хватились.
   — И что же?
   — Ты должен вернуться туда, откуда пришел.
   Он тоже поднялся с постели и сделал шаг ей навстречу. Она невольно подалась назад.
   — Тебя так тревожит моя судьба?
   — Да. Ты в опасности.
   — Надо же! И не ты ее причина?
   — Джулиан, если тебя поймают…
   — Ну-ка, ну-ка?
   — Перестань кривляться. Если тебя поймают, то могут убить за попытку побега. И ты это отлично знаешь.
   — А если я скажу, что одна ночь с тобой стоит любого риска?
   — Это не правда.
   — Я не уйду.
   — Я могу закричать, позвать на помощь.
   — Однажды ты это уже сделала. И даже два раза.
   — Тем легче мне будет сделать это в третий раз.
   — Тогда, во Флориде, мне удалось бежать.
   — Здесь не удастся. Джулиан, я все понимаю, честное слово. Я знаю, как ты ко мне относишься. Мне даже рассказали об этом сегодня. Та девушка, которую ты вынес с поля боя.
   Он усмехнулся.
   — И что же она тебе рассказала?
   Рианнон опустила глаза, голос ее дрожал:
   — Она сказала, что ты меня ненавидишь.
   — Она солгала.
   — Нет, Джулиан, не надо…
   — Я всего лишь сообщил ей, что у меня есть жена.
   — Хватит! Уходи. У тебя нет жены.
   — Позволь мне самому решать, что у меня есть, а чего нет!
   Он приблизился к ней, и Рианнон не успела отшатнуться. Она приглушенно вскрикнула от неожиданности. Он впился в ее мягкие губы требовательным поцелуем. У Рианнон не было ни сил, ни желания сопротивляться. Губы ее покорно разомкнулись, и в рот проник его язык… Волна возбуждения прокатилась по всему ее телу, и она инстинктивно вцепилась руками в его крепкие плечи. Джулиан отнес ее на кровать. Глаза ее были зажмурены, но она почувствовала, как он коснулся пуговиц ночной рубашки.
   Продолжая жадно ее целовать, он одним нетерпеливым движением сорвал рубашку. Искусный доктор, привыкший выполнять сложнейшие, почти ювелирные операции, не справился с десятком крошечных пуговиц.
   Рианнон отдалась во власть чувств, которые были сильнее ее…
   Он провел ладонью по ее обнаженной груди, и когда его большой палец задел сосок, Рианнон непроизвольно выгнула спину, вся подавшись навстречу его руке. Затем он опустился ниже и принялся ласкать языком другую ее грудь. С уст Рианнон сорвался легкий стон. Она обхватила его голову руками и прижала к себе.
   Вскоре его ладони были уже у нее на бедрах. Дальше Рианнон будто провалилась куда-то на несколько минут. Она ничего не слышала, ничего не видела и ничего не понимала. Невероятная сладость ощущений заставила ее забыть обо всем на свете.
   Когда она вновь увидела перед собой его лицо, то уже сама впилась в его полураскрытый рот, отдав ему всю свою страсть, разгоревшуюся в сердце. Джулиан резкими движениями сорвал с себя рубашку и брюки. Затем на пол полетели и остатки ее разорванной ночной рубашки. В следующую минуту их обнаженные тела сплелись, и Рианнон животом ощутила тяжесть и силу скипетра его мужской власти. Кровь прилила к голове, в висках стучало, во всем теле нарастали волны жадного нетерпения…
   Он взял в ладони ее лицо, коснулся губ поцелуем и коленом властно раздвинул ее ноги. Рианнон поняла, что сейчас произойдет, но уже не смогла зажмуриться. Она смотрела на него, и в глазах отражались смятение, изумление и сладость предвкушения.
   Джулиан вошел в нее быстро и довольно резко. Она тихо вскрикнула, по ее телу разлилось блаженство, которого она давно не знала. Ее руки обвились вокруг его шеи, она прижалась к нему изо всех сил и сама отыскала его губы. Траур был сорван. Внешний мир провалился в тартарары. Боль ушла. В эти минуты Рианнон буквально дышала ощущением того, что он овладел ею и что она отдалась ему. Она подавалась навстречу его сильным движениям и испытывала наслаждение, которое лишь нарастало с каждым мигом, а потом вдруг взорвалось в ней волшебным фейерверком, отзвуки которого еще долго накатывали на нее сильными волнами, сотрясая все тело, исторгая из груди сладостные стоны…
   Спустя несколько минут Джулиан ласково провел пальцем по ее подбородку.
   — Это стоило любого риска, — шепнул Джулиан и выглянул в окно.
   Она не знала, ночь ли за окном или уже занимался рассвет. Рианнон потеряла счет времени.
   — Ребенок от меня? — спросил он тихо, глядя ей в глаза.
   — Ребенок… — словно эхо повторила она за ним. Ей вдруг стало не по себе. — Я же говорила тебе…
   — Ребенок, Рианнон. Он от меня, не так ли?
   — Да… — сказала она, но тут же запнулась.
   Ну конечно… Он вновь увиделся с Йеном, и они ее перехитрили. Йен все рассказал брату, а затем устроил так, что ее переселили в отдельный флигель, и теперь, наверное, ждал под окном… Они с Джулианом воевали друг против друга, но они были родными братьями.
   — Я не рассчитывала, что ты встретишься со своим старшим братом так быстро… — В ней вдруг начал закипать гнев. — Стоило любого риска, говоришь? Похоже, ты не очень-то и рисковал! Йен, наверное, стоит сейчас на часах у крыльца?
   — Он не такой наглый.
   — Но он все равно поблизости?
   — Не сомневаюсь.
   Рианнон предприняла попытку освободиться.
   — Черт возьми, Джулиан, пусти меня!
   Он без труда пресек эту попытку.
   — Ты даже представить себе не можешь, как мне приятно это слышать!
   — Пусти меня, Джулиан!
   — Нет. — Он словно пронзил ее своим взглядом. — Еще рано.
   — Джулиан…
   На этот раз он все делал медленно, наслаждаясь каждым мгновением. Когда он отнял свои губы от ее губ, она почувствовала закипевший внутри огонь страсти. И опять она ощутила желание. Оно уже не было нетерпеливо-безумным, но было даже сильнее, чем прежде. Ей снова захотелось коснуться его, поцеловать, ощутить сладость соединения. Она пробежала губами по его плечу, по груди. Ее пальцы сомкнулись вокруг его жезла, и она почувствовала, как он вздрагивает под ними. Она спускалась по его телу все ниже…
   Когда он вошел в нее, мир перевернулся и растаял. Он что-то разгоряченно нашептывал ей на ухо, но она ничего не слышала, лишь прижималась к нему изо всех сил. Каждый миг блаженства она чувствовала всем своим телом, и ей хотелось, чтобы это никогда не заканчивалось. Но затем внутри начала подниматься волна наслаждения, и в какой-то момент Рианнон показалось, что еще немного, и она умрет от сладостной муки.
   Он содрогнулся, замер на несколько томительных мгновений и затем излился в нее. Рианнон почувствовала этот наполнивший ее жар, и с уст ее сорвался легкий благодарный стон. Джулиан навалился на нее сверху, давая себе отдых, и Рианнон прижала его к себе как могла теснее. Ей больше не хотелось отпускать его от себя.
   Но уже через минуту он торопливо поднялся и снова выглянул в окно. В глазах ее отразилось беспокойство.
   — Ты… попытаешься бежать, да?
   Он покачал головой и начал быстро одеваться.
   — Нет, я дал слово вернуться.
   — Хорошо…
   Он присел на краешек постели.
   — Ты ждешь ребенка, и этот ребенок от меня?
   — Да.
   — Береги его и себя. Я не хочу, чтобы ты находилась в армии.
   — Но, Джулиан…
   — Нет. Пусть будет Вашингтон, я не возражаю. Только не здесь. Не там, где гибнут люди.
   — А ты?..
   Он коснулся ее губ легким поцелуем.
   — Мы встретимся, и я заберу тебя.
   — Но ты же пленный…
   — Я сменю этот плен на другой, гораздо более приятный… Обещаю.
   Джулиан поцеловал ее и быстро вышел из спальни.

Глава 20

   Известие о грандиозном сражении под Геттисбергом наполнило сердце Брента еще большей горечью. Там дрались и погибали тысячи солдат. Там в госпиталях не хватало врачей. Там на полях сражений умирали тяжелораненые, которым некому было оказать помощь. Других хоронили во время отступления. Многие могли бы жить, но остались лежать при дороге.
   А он был здесь… с женщинами.
   В тот день Брент засиделся за столом допоздна. Он читал Я перечитывал фронтовые сводки, мучаясь сознанием своей беспомощности и никчемности. Господи, что там была за бойня… Такие гигантские потери… А конца войне по-прежнему не видно. Северяне не стали преследовать генерала Ли. Тот взял всю ответственность за поражение на себя и хотел отказаться от поста главнокомандующего. И все-таки ему удалось сохранить костяк армии, вывести из-под Геттисберга многие части. Ли боготворили на Юге. Он одержал в свое время немало славных побед. Брент нисколько не сомневался, что его прошения об отставке никто не примет и Ли будет воевать до конца. Каким бы тот ни оказался.
   — Доктор?
   Он поднял голову от бумаг и увидел Летти Кэнби, молодую смешливую девушку, которую угораздило стать одной из его пациенток. Впрочем, пока ей везло, даже несмотря на вши. Недуг хотя и неприятный, особенно для женщин, но легко излечимый… Она была очень веселая и живая, простодушная и добрая, формам ее позавидовали бы многие женщины. Тоненькая талия, большая грудь и широкие бедра… Кэнби была очень популярна в армии. Даже среди тех, кто знал не понаслышке о том, что такое венерические заболевания.
   — Добрый вечер, Лепи. Заходи. Почему ты до сих пор не спишь? Уже очень поздно.
   — Мне просто обидно за вас стало, док. Работаете с утра до ночи. Разве так можно?
   Она впорхнула в его кабинет и удобно расположилась на стуле для посетителей. Летти не носила корсетов и штанишек, она ни от кого не скрывала своего соблазнительного тела, ибо знала, что ей есть чем гордиться.
   — По-другому пока не получается, милая…
   — А почему это вы вдруг заулыбались? — воскликнула она весело.
   — Летти, должен сказать, что ты как никто другой подходишь для своей… профессии.
   Она обиженно поджала губки.
   — То есть?
   Он усмехнулся и покачал головой.
   — Не обижайся, Летти. Ты очень милая, полна кипучей энергии, с тобой не соскучишься. Ты являешь собой пример образцового утешения для тех, кто устал от тягот жизни и военных лишений. Правда, порой все это обходится очень дорого для здоровья…
   Летти прыснула.
   — Да ну вас, доктор! Между прочим, я очень неплохо провожу время на этой войне, так и знайте! Начинала-то я работать у янки… — Она улыбнулась. — Есть у них такой генерал Хукер. Он всегда жаловал женщин. Сам никогда не отказывал себе в земных удовольствиях и своим подчиненным не запрещал. Нас даже прозвали девчонками Хукера, представляете? О, там было здорово! Хорошие вина, прекрасная кухня, шелковое белье из Парижа. Мне там очень нравилось…
   — Но что-то случилось?
   Летти вздохнула.
   — Да я вдруг ни с того ни с сего вспомнила, что родилась на Юге. Ну и взыграл во мне этот чертов патриотизм!
   — И что?
   — Что-что, домой вернулась…
   — А где твой дом?
   — В Ричмонде. Знаете, до войны это было очень приличное место. Мы с подружками внакладе никогда не оставались. Хорошая клиентура — это очень важно. Даже политические деятели попадались, я уж молчу про богатеев и владельцев плантаций, у которых рабов было видимо-невидимо, а жены все сплошь жирные сварливые старухи, которые уже не помнили, когда они в последний раз раздевались! Весело было… особенно для такой хохотушки, как я. Полное раздолье!
   Брент откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди.
   — Ну, вернемся все же к войне. Итак, в тебе взыграл дух патриотизма, и ты вернулась.
   — Да. Тут поначалу тоже нравилось. Все-таки вокруг свои, не надо притворяться, когда пьешь за победу. Я, кстати, выучилась здесь одному постельному приему… потрясающе заводит южан. Мы с девчонками прозвали его «боевым кличем».
   — Неплохо…
   — Еще как неплохо! Хотите попробовать? — Она лукаво улыбнулась.
   — Спасибо, Летти, но я, пожалуй, воздержусь…
   — Да бросьте вы, док! Для вас бесплатно… вы столько для нас тут сделали! Да и потом, должна вам признаться, нечасто здесь встретишь приличного человека.
   — Спасибо, Летти, за комплимент. Но не забывай, что ты — моя пациентка.
   — Ну и что? Я могу стать не только пациенткой!
   — Летти…
   Она снова прыснула.
   — Да вы не бойтесь, у меня уже свели всех этих паразитов. А другого ничего и не было. Я чиста как младенец! Ну если хотите, можно попробовать эти «французские пальто»… — Она поморщилась.
   — Летти, ты — моя пациентка, я — твой доктор. Пусть все так и остается.
   — А вы правда рветесь отсюда обратно на передовую? — печально спросила она.
   Брент кивнул.
   — Да, Летти. Я там нужнее, поверь мне.
   — Доктор Маккензи?
   Они обернулись на дверь и увидели стоявшую на пороге Мэри. Удивительно, как этой девушке удавалось в таких условиях выглядеть невинной гимназисткой в белоснежном воротничке!
   Она давно стала правой рукой Брента. Он уже не мог без нее обходиться. Ее нельзя было даже сравнивать с другими сестрами милосердия. Она ухаживала за больными и всегда сопровождала его на обходах, делая необходимые записи. Когда он предложил ей это в первый раз, она обиделась. «Вы, наверное, думаете, доктор, что у нас тут никто читать-писать не умеет?» Она жила в госпитале исключительно из-за капитана Хендерсона. Брент как-то посоветовал ей найти себе другое занятие в жизни, но наткнулся на возмущенный отказ.