Грэм Хизер. Любовь в огне

   — Боюсь, вы правы.
   — Идемте же!
   — Хорошо, только сначала я проведаю своего пациента. Пэдди храпел на весь этаж. Если бы не это, можно было сказать, что он спит как младенец. Джулиан прислушался к его дыханию и остался доволен.
   — Не беспокойтесь, — прощебетала Рейчел, утягивая его за рукав обратно в коридор. — Рианнон дала ему немного своей настойки. Теперь он не проснется до утра, а утром встанет как новенький! Рана, конечно, еще поболит, но жить он будет!
   Джулиану не понравилось, что Рианнон присвоила себе его функции. Но против настойки опия он не возражал. Болеутоляющее Пэдди не повредит. Он еще раз пожалел о том, что в его саквояже так давно уже не водилось этого простого и верного средства. Перед уходом надо будет не забыть попросить Рианнон одолжить хоть один пузырек…
   — Мне хотелось бы поговорить с хозяйкой, Рейчел.
   — И думать нечего, она уже спит, — тут же ответила девушка. — Утром, все разговоры утром, даже я уже с ног валюсь, честное слово! Только когда будете завтра с ней говорить, не кричите, она этого не любит.
   — Мне это и в голову не придет.
   — Она очень хорошая! Вы ее просто не знаете!
   — Хорошая? В самом деле?
   — Не смейтесь, я правду говорю! Рианнон и мухи не обидит, и она действительно лучше многих врачей. Одно время они с Ричардом жили в Вашингтоне. Потом Ричард отправился воевать. Рианнон хотела устроиться к нему в полк в медицинскую службу, но ей не разрешили. Пришлось работать в городском лазарете. Но зато там она творила чудеса! Вы ни за что не поверите, это надо было видеть своими глазами!
   Опять чудеса…
   — Она ставила на ноги безнадежных раненых?
   — Одного за другим! Но дело не только в этом…
   — В чем же еще?
   — Она все видит по-особому…
   — Это как?
   — Она видит больше, чем обычные люди. То, чего нельзя увидеть.
   Джулиан обратил на нее удивленный взгляд, тщательно скрывая скептическую усмешку.
   — А подробнее? Она пророк? Оракул?
   — Да нет же… Ой, она меня убьет, если узнает, что я вам все разболтала! Вы никому не говорите, ладно? Ну, в общем… она знает то, чего не знают другие. Видит вещи, которые еще не произошли или происходят в другом месте, не там, где она находится. Это правда, ей-богу! Она может найти потерявшегося человека и все такое в том же роде. Разве не удивительно?
   — Воистину. А кем вы ей приходитесь? Вы родственницы? Может быть, вам тоже передался ее дар?
   Рейчел рассмеялась.
   — Увы. Порой я не замечаю даже того, что происходит прямо у меня под носом. Вы знаете, я ужасно рассеянная. А Ричард, муж Рианнон, — мой двоюродный брат. Сейчас Рианнон приглядывает за мной вместо него… Вот… Ну, пойдемте же скорее, сколько можно тут стоять! У вас ужасный вид, ой, извините…
   Джулиан улыбнулся.
   — Нет, правда, я не то хотела сказать! У вас усталый вид, но вы очень красивый мужчина! Ой! — Она вдруг покраснела. — Ну вот опять… вечно я скажу что-нибудь не то! Девушки не должны так разговаривать…
   Джулиан расхохотался.
   — Ничего-ничего, я не в обиде, мисс Рейчел. Скажу больше, я очень польщен вашей оценкой. Я действительно адски вымотался за последнее время и насчет красоты верю вам на слово! Ну, ведите.
   Рейчел побежала впереди, взлетела по лестнице на второй этаж и распахнула перед ним дверь в просторную, богато обставленную комнату. Джулиан сразу обратил внимание на застекленные двери, которые вели на балкон, а в следующее мгновение глаза его просто округлились — в углу стояла ванна, наполненная горячей водой.
   — Боже…
   — Нравится? — Рейчел прыснула. — Так и знала, что вам это придется по душе!
   Он поймал ее тонкую руку и поцеловал.
   — Вы и представить себе не можете, как меня обрадовали, Рейчел. Вы просто ангел!
   Девушка зарделась, а потом сразу заторопилась:
   — Ну ладно. Устраивайтесь. Я побегу. Полотенце на стуле. Между прочим, у нас хорошее мыло. Не этот невозможный щелок, к которому в последнее время все так привыкли, а самое настоящее мыло. У него очень приятный запах, уверена, вам понравится.
   — Спасибо. Впрочем, я никогда не задумывался о том, какие запахи бывают у мыла.
   Она рассмеялась.
   — Да ну вас! Вам бы только посмеяться надо мной! Спокойной ночи, полковник! Увидимся утром!
   — Еще раз огромное спасибо, Рейчел. В этой комнате воскреснет даже такой доходяга, как я.
   Она задержалась на мгновение у двери.
   — Когда-то это была детская. Она примыкает к хозяйской спальне. Впрочем, я не очень разбираюсь. Рианнон вам лучше расскажет, она унаследовала дом от своих родителей. Спокойной ночи, сэр. Пусть вам приснится какой-нибудь очень хороший сон.
   Рейчел вышла из комнаты, аккуратно прикрыв за собой дверь. Как только это произошло, Джулиан начал лихорадочно раздеваться. Ему не терпелось насладиться мытьем. Что ни говори, а в последние годы это стало роскошью. В лесном лагере южан, от которого они теперь напрочь отбились, им еще везло — рядом протекал холодный ручей, в который всегда можно было окунуться. Прохлада прибавляла бодрости, особенно в знойные дни. Но без горячей воды человек тоже прожить не может.
   Он опустился в ванну, и по всему телу тотчас разлилось блаженное тепло. Боже, воистину, как мало нужно человеку для полного, идиотского счастья!.. Веки отяжелели, и лишь усилием воли ему удалось стряхнуть с себя дремоту. Он схватил кусок мыла, о котором столь восторженно говорила Рейчел, и энергично намылил все тело. Как ни позорно было в этом признаваться, в последние годы у него уже дважды заводились вши, поэтому теперь он мылся при любой возможности, с мылом или без оного. Лишь покрывшись с головы до ног пузырящейся пеной, он позволил себе откинуть голову, закрыть глаза и перевести дух.
   Горячая ванна, приличное вино, холодное мясо, возможность сомкнуть веки — это ли не редкая удача, которой грех не воспользоваться сполна? Сладостное тепло окружило его со всех сторон, в голове был легкий туман, исподволь накатывала расслабляющая дрема. Господи, как хорошо! Простые человеческие радости мгновенно заставили его позабыть о том, чем он вынужден был жить последние месяцы и годы. Образы стенающих и изувеченных солдат, грязные, окровавленные тряпки, взрывы, пальба, пороховой дым, лязг оружия — все это впервые за долгое время отошло на задний план и даже вовсе исчезло. Ему вдруг вспомнилось совсем другое. Родной Симаррон, отцовский дом, тихие ночи, свежий ветерок на широком крыльце и полная чаша звезд над головой, мерное шуршание листвы, мягкий свет из окна… Все это убаюкивало, и незаметно для себя Джулиан стал проваливаться в сладкий, почти детский, сон.
   Вдруг что-то нарушило эту зыбкую идиллию. Он поднял голову и нахмурился, напряженно вслушиваясь. Что такое? Что это за звуки? Ему показалось, что кто-то плачет или по крайней мере всхлипывает. Совсем рядом. Но где? Рейчел говорила, что эта комната примыкает к хозяйской спальне. Значит, за стеной Рианнон. И это ее голос.
   Джулиан поморщился и зажмурил глаза. Он видел на войне много смертей, но привыкнуть к ним было невозможно. Лишь инстинкт самосохранения и ответственность за раненых помогали ему не бередить душу всем тем, с чем он сталкивался каждый Божий день. Даже когда люди умирали прямо у него на руках, он скрепя сердце констатировал смерть и заставлял себя переключить внимание на тех, кому еще можно было оказать помощь, попытаться спасти. И все же в редкие минуты отдыха тяжелые мысли настигали его. Он отлично знал, что смерть каждого человека приносила горе другим людям, его родным и близким. Каждая могила у дороги — это слезы вдовы, крик безутешной матери или несчастные глаза ребенка, оставшегося сиротой. Война отвратительна во всех своих проявлениях, но в этом особенно. Джулиан знал, что такое смерть, знал, что такое боль. Он жил среди смерти и боли последние два года. Пытался выжить…
   Ему невыносимо было слышать эти стоны, которые раздавались за стеной. Он знал, что ничего не может сделать, ему нечем облегчить горе Рианнон, и старался не слушать, не обращать внимания на эти звуки. Но не мог… А через минуту они и вовсе заставили его пулей выскочить из ванны, где он едва не заснул.
   Плач на несколько мгновений прервался, а потом тишину ночи взорвал пронзительный женский крик:
   — Нет, нет, нее-е-ет!
   Джулиана словно ударили. Весь мокрый, он вскочил и замер, прислушиваясь. Вино няни Нор давало о себе знать — он чувствовал, что его покачивает из стороны в сторону. Под ногами быстро образовалась мыльная лужица. Окончательно стряхнув с себя дремоту, Джулиан обмотался полотенцем и схватил со стула свой «кольт». Поначалу он направился к выходу в коридор, но вдруг обнаружил, что его комнату со спальней хозяйки соединяет дверь. Он с ходу врезался в нее плечом, и замок полетел на пол вместе с куском дерева.
   Джулиан вбежал в соседнюю комнату. В ней царил мрак, лишь слабые отблески лунного света проникали через балкон. В комнате никого не было. Джулиан замер на месте, отчаянно вглядываясь в темноту. Наконец он увидел ее.
   Рианнон сидела на балконе в кресле-качалке. Если бы не свет от луны, он ни за что не заметил бы ее там. Босоногая, в длинной ночной рубашке, она сидела неподвижно, боком к нему, и только кресло легонько покачивалось. Роскошные волосы струились по голым плечам. Профиль тонкий, как у фарфоровой статуэтки. Сейчас она выглядела значительно моложе, совсем как Рейчел. Сказочная принцесса. Дюймовочка на цветке.
   Он шагнул к ней, но Рианнон не шевельнулась. Неужели она не слышала, как он проломил дверь? Кстати, уже вторую в ее доме… Ведь дверь на балкон была раскрыта настежь! Джулиан удивился и встревожился. Он медленно пошел вперед, но замер, встав голой ногой в какую-то лужицу. Опустившись на колени, он увидел валявшуюся на полу бутылку вина, содержимое которой почти все вытекло. Тут же лежали осколки разбившегося бокала. Как странно… Очень странно!
   Он аккуратно обошел это место, стараясь не наступать на битое стекло, и приблизился к балкону. И только когда он подступил к Рианнон вплотную и легонько тронул ее за плечо, она наконец его заметила. Вздрогнув и приглушенно вскрикнув, она вскочила с кресла и отшатнулась, едва не потеряв равновесие.
   — Боже, как вы смеете подкрадываться ко мне?
   — Подкрадываться? Да я снес с петель вашу дверь, мэм!
   — Зачем? Что вы здесь делаете?
   — Я всего лишь бросился к вам на выручку…
   — На выручку? Вы в своем уме?!
   Она растерянно оглядела его с ног до головы. Джулиан был абсолютно голый, если не считать набедренной повязки из полотенца. В руке у него тускло поблескивал «кольт». Когда она наткнулась взглядом на оружие, глаза ее округлились.
   — Уберите сейчас же свой револьвер! Вы целитесь прямо в меня! — раздраженно вскричала она, но вдруг осеклась. — Вы… вы собрались убить меня?
   Джулиан посмотрел на нее как на умалишенную.
   — С чего вы взяли?
   — Тогда зачем вы наставили на меня оружие?
   — Я думал, на вас напали. Я не наставлял на вас оружие, присмотритесь, ствол направлен в пол.
   — Кто может напасть на меня в моем собственном доме?
   Ваши люди?
   Джулиан скрипнул зубами. Его охватила злость, он осознал глупость положения, в которое попал. Голова слегка кружилась, с него по-прежнему капало. Вдобавок едва не слетело полотенце, и если бы он не успел подхватить его свободной рукой в самый последний момент, положение стало бы еще глупее…
   — Перестаньте молоть чепуху, миссис! Лучше скажите, на кой черт вы подняли такой крик?
   — Какой крик? Убирайтесь прочь, я не кричала!
   — Я не глухой. Вы кричали так, что у меня волосы встали дыбом.
   С трех бокалов вина он не мог опьянеть настолько, чтобы вламываться в чужую спальню без всякого повода.
   Вдруг она потупилась и залепетала:
   — Да, вы правы… я… простите… Наверное, мне приснился кошмар…
   Брови его удивленно поползли вверх. Только сейчас он рассмотрел ее лицо вблизи. В нем определенно было что-то не так. Глаза… Зрачки сильно расширились и неестественно блестели, по щекам разлилась мертвенная бледность, губы мелко дрожали. Кроме того, он вдруг заметил, что она что-то прячет, заведя одну руку за спину. Как ребенок, которого взрослые поймали со спичечным коробком.
   Джулиан нахмурился.
   — Что там у вас?
   — Ничего… — тут же ответила Рианнон и опустила голову еще ниже.
   Он швырнул «кольт» на постель и решительно протянул вперед руку.
   — Дайте.
   — Н-нет!
   — Дайте сюда, я вам говорю.
   Когда он коснулся ее, она задрожала и вся сжалась, словно перед ударом. Джулиан поправил на себе полотенце и властно обнял ее за талию, а другой рукой схватил ладонь, прятавшуюся за спиной. Что там? Нож? Пистолет? Она намеревалась убить его, когда он заснет? Превосходно…
   — Я больше не стану повторять, леди, — суровым голосом предупредил он и без дальнейших проволочек стал выворачивать ее руку.
   У Рианнон не было сил бороться с крепким взрослым мужчиной. Она осознала отчаянность своего положения и, вдруг громко всхлипнув, взмолилась:
   — Оставьте меня в покое!
   В следующее мгновение неизвестный предмет выпал из ослабевшей руки и глухо ударился об пол. Джулиан быстро нагнулся и взял его. Это был пузырек, заткнутый обычной пробкой. Он сразу все понял и поднял на нее изумленные глаза. Опий. Остается только узнать, в каком он виде — чистый или настойка?
   Рианнон опустила глаза, стараясь избежать его взгляда.
   — Это настойка? Или чистый опий?
   — Не ваше дело!
   — Вы не можете без этого обходиться?
   — Могу! — почти истерично вскричала она. — Господи, отдайте сейчас же… пожалуйста! Мне нужно, прошу вас!
   У Джулиана волосы зашевелились на затылке. Он совершенно растерялся. Потом откупорил пузырек и проверил его содержимое. Настойка. Вполне легальный продукт. В мирное время его продавали почти в каждой аптеке, с его помощью лечили головные боли, колики, женские болезни и депрессию.
   Во время войны значение настойки опия возросло во много крат. Джулиан знал, какие страдания переносили раненые солдаты на операционных столах в походных лазаретах. А он не мог предложить им сильных болеутоляющих средств, ибо их у него попросту не было. Хорошо еще, что через кузена Джерома он мог доставать кое-какие другие лекарства и препараты.
   Но опий опасен. Это Джулиану также было прекрасно известно. К нему чрезвычайно легко пристраститься, а при злоупотреблениях он приносит человеку только вред. И какой! Он на всю жизнь запомнил труп, увиденный еще в годы учебы в медицинской школе. Это была девушка. При жизни наверняка очень красивая, со светлыми золотистыми волосами и яркими голубыми глазами. Как куколка. Обнаженная, с пепельно-серым лицом, она лежала на резекционном столе перед вскрытием. Ее нашли в лесу и поначалу не смогли отыскать родственников, поэтому и доставили в медицинскую школу. Лишь много позже выяснилось, что она была дочерью очень богатого человека, но сбежала из отчего дома, пристрастившись к наркотику. И в конце концов это зелье убило ее.
   — Полковник, прошу вас…
   Его взбесили эти просительные нотки. Рианнон напоминала в эту минуту капризного ребенка, в котором говорит только упрямство.
   Он покачал головой. Мало ей войны со всеми ее смертями и убийствами? Разве можно в такое время столь небрежно обращаться с собственной жизнью? Это просто преступление! Взбешенный, Джулиан схватил ее за плечи и хорошенько встряхнул. Наркотик и вино — неплохая комбинация, ничего не скажешь.
   — Да что с вами такое, леди?
   Вся напряженная, она с запинкой произнесла:
   — Вы все равно не поймете.
   — Пойму.
   — Отпустите меня наконец! — вдруг вновь возмутилась она.
   — Вам это не нужно.
   — Нужно! Только сегодня!
   — Повторяю, вам это не нужно.
   — Господи, кто вы такой, чтобы мне указывать?
   Она все-таки вырвалась и отступила назад, в глазах ее горел упрямый огонь.
   — Постарайтесь успокоиться. Возьмите себя в руки. Вы же взрослый человек.
   — Какое вам дело до меня, до моей жизни? По какому праву вы пытаетесь диктовать здесь свои правила? Как хочу, так и живу!
   — Это не жизнь.
   — Не вам судить. Я знаю, что делаю!
   — Знаете? Мне кажется, вы себя обманываете. Опий и спиртное в больших количествах. Это вы называете жизнью? А вам не приходит в голову, что сейчас и без того на земле хватает разных бед?
   — Еще раз говорю вам, это не ваше дело. Верните мне пузырек и уходите отсюда! Сейчас же!
   — Я не верну пузырек. Вам уже хватит.
   Она как-то по-детски пыталась его обмануть. Но теперь он уже не сомневался, что она успела принять изрядную порцию настойки до его прихода. Рианнон вздернула подбородок и холодно произнесла:
   — Нет, полковник, я сама решу, когда мне будет достаточно. Как вы не понимаете, у вас нет никаких прав, чтобы мне указывать!
   Он сделал шаг вперед, и расстояние, которое их разделяло, сразу исчезло. Джулиан протянул руку, намереваясь вновь взять ее за плечо, но Рианнон, вскрикнув, отскочила. Тогда Джулиан сделал еще шаг вперед и прижал ее к стене.
   — Я врач, мэм, и знаю, что вредно для вашего здоровья. Почему вы отказываетесь слушать, что вам говорят?
   — Идите к чертовой матери! Оставьте меня в покое, оставьте, оставьте! Вы мне никто, и я не обязана вас слушать. Не смейте мне приказывать, я сама себе хозяйка. Еще раз прошу, верните пузырек и убирайтесь отсюда, ради Бога!
   Тело ее напряглось, в лице было слепое упрямство, зрачки зловеще блестели. Она вновь попыталась вырваться и оттолкнуть его, но Джулиан даже не шевельнулся. Тогда она принялась стучать в его голую грудь своими маленькими кулачками. Джулиан приблизился к ней вплотную, и она лишилась своего последнего оружия.
   — Вы всерьез полагаете, что можете со мной тягаться? — тихо произнес он. — Нетрезвое, слабое и жалкое создание.
   — А вот мы сейчас посмотрим! — вскричала она, с новой силой возобновив попытки освободиться.
   Он без труда перехватил ее руки возле запястий и с силой опустил их вниз. Рианнон устремила на него взгляд, исполненный ненависти.
   — Вон отсюда!
   — Ну-ну, деритесь. Деритесь же, я посмеюсь.
   Вскоре она поняла, что ей не вырваться из его железных объятий.
   — Вам не нужен опий. Хотите вы или нет, но вам придется меня выслушать. Этот пузырек запросто может вас убить. Полагаю, вы знаете это не хуже меня. Выходит, вы хотите покончить с собой? Но это же трусость!
   Он понял, что этими словами задел ее за живое.
   — Нет, это не трусость…
   — Хуже трусости, это грех и преступление перед Богом.
   — Вы просто не в состоянии меня понять. Мне больно. Эта боль разрывает меня на части. У меня нет сил ее вынести. Я вижу его.
   Я вижу, как он умирает… И, умирая, он зовет меня. Я вижу кровь, вижу его глаза, в которые уже вошла смерть. Забыть это невозможно, потому что я вижу все это снова и снова. Я лежу здесь одна по ночам, и в ушах у меня стоит его крик. Это повторяется каждую ночь. Я не могу заснуть, я вижу…
   — Перестаньте! Вы не можете это видеть, вас там не было!
   — Но я вижу!
   — Чепуха!
   Она всхлипнула и обратила на него умоляющий взгляд, словно пытаясь достучаться до его сердца, вложить в него то, чего он пока не понимает. Но затем Рианнон опустила голову. Она устала с ним бороться. У нее больше не осталось сил.
   Джулиана охватила жалость к этой женщине. Ему захотелось обнять ее, прижать к себе и утешить. Но она права, он ей никто. Ей неприятны его прикосновения, и он ничего не может с этим поделать. Но оставить ее сейчас тоже нельзя.
   — Не делайте этого больше, — тихо попросил он. — Не губите себя.
   — Убирайтесь… — еле слышно отозвалась она и зарыдала.
   — Я не уйду и не позволю вам накачивать себя опием. Некоторое время они молча смотрели друг на друга.
   Но оказалось, что Рианнон просто собиралась с силами. Внезапно она вновь начала бороться, на сей раз не гнушаясь никаких средств — била, лягалась, царапалась, даже кусалась. Джулиан был захвачен врасплох и в какой-то момент уже решил отступить. Но затем случилось то, что привело его в бешенство. Она случайно наступила ногой на отвязавшийся конец полотенца, и оно слетело на пол. Выругавшись, Джулиан попытался поднять его, но ему это не удалось. Тогда он отбил очередной удар, подхватил Рианнон на руки и, швырнув на постель, навалился на нее сверху. Какое-то время она еще продолжала сопротивляться, но вот последние силы покинули ее, и она замерла. Они молча смотрели друг на друга, не мигая и тяжело дыша. Джулиан вспомнил о том, что потерял полотенце.
   — Вот уж никак не скажешь, что вы получили благородное воспитание, сэр, — съязвила она, сверля его своими зелеными глазами.
   — Не забывайте, что я решил примкнуть к янки, — ответил Джулиан.
   — Это не может служить оправданием. Если когда-то вас научили быть джентльменом, вы останетесь им вне зависимости от того, в чей лагерь завела вас судьба. Уходите.
   Джулиан задумался на минуту, потом медленно покачал головой:
   — Нет, моя милая, я не уйду.
   Рианнон вновь взорвалась, но уже только на словах.
   — Господи Боже, да где же ваши манеры? Куда смотрела ваша мать? — стремясь уязвить его, воскликнула она.
   Джулиан усмехнулся. Ее отчаянные попытки избавиться от него забавляли своей бесплодностью.
   — Моя мать учила меня быть учтивым с порядочными девушками. Я подчеркиваю — с порядочными. Но дело даже не в этом. Видите ли, я посещал медицинскую школу, где мне внушили чувство долга и ответственности за больных людей. Я не могу бросить на произвол судьбы человека, который пристрастился к губительному зелью и сам уже не в состоянии от него отказаться.
   Рианнон вспыхнула.
   — Я не пристрастилась!
   — Хотел бы я вам поверить…
   — Еще раз говорю вам, я не больна! — Она закрыла глаза и тяжело вздохнула, а следующие слова произнесла таким тихим голосом, что он едва расслышал:
   — Вы меня измучили. Какое вам до меня дело? Ну уйдите же наконец…
   У нее уже не было сил бороться и противостоять ему. Она просто просила… Джулиан провел ладонью по ее пылающей щеке.
   — Я врач и не могу позволить вам уморить себя. К тому же я просто человек, которому больно наблюдать, как вы, такая юная и прелестная, губите свою жизнь ради минутного и очень сомнительного утешения.
   — Но мне это нужно… — всхлипывая, прошептала она.
   — Нет, вам это абсолютно не нужно.
   — Я не смогу иначе пережить эту ночь, не смогу…
   — А я побуду с вами и позабочусь, чтобы вы ее пережили.
   Она покачала головой:
   — Нет-нет… Я понимаю, к чему вы клоните… У солдат сложилось впечатление, что так можно поступать со всеми вдовами. Но я не такая. Я любила своего мужа.
   — Я верю вам. У меня нет никаких дурных намерений, клянусь. Просто я знаю, что такое смерть. Я видел это много раз.
   — Он звал меня…
   — Потому что любил.
   Рианнон надолго замолчала, а Джулиан не шевелился, прислушиваясь к ее дыханию. Веки ее сомкнулись. Она погрузилась в зыбкий сон. Джулиан осторожно прилег рядом, не спуская с нее бдительных глаз. Смутившись, он поправил на ней ночную рубашку, потом поискал полотенце. Оно валялось около кровати. Он взял его и прикрыл свою наготу. Неужели она действительно заснула? Может быть, это какой-то фокус? Он не мог расслабиться. Осторожно откинул локон с ее лба. Она глубоко вздохнула, но не произнесла ни слова и не пошевелилась. Джулиан невольно залюбовался ее чертами.
   Вдруг Рианнон повернулась на бок и доверчиво прижалась к нему, совсем как спящий ребенок. Вздрогнув от неожиданности, Джулиан тем не менее не убрал свою руку, а продолжал ласково гладить ее по волосам. Да, она заснула. Слава Богу!
   Он боялся вздохнуть, чтобы не разбудить ее, но ему трудно было сохранять спокойствие. От ее тела исходил аромат, который кружил голову, плечо в том месте, где на нем лежала ее ладонь, горело. Через тонкую ткань ночной рубашки отчетливо проступали волнующие женские формы — узкие плечи, полушария полной груди, впадинка живота, возвышенность бедер… Он вновь коснулся рукой ее волос, и она вдруг придвинулась к нему еще ближе.
   Джулиана прошиб холодный пот. Она едва не задела рукой то место на его теле, которое было охвачено настоящим пожаром. Черт возьми… Еще немного, и она проснулась бы, дико вскрикнула и упорхнула, как птичка…
   Рианнон вновь вздохнула во сне и перевела свою руку выше. Ее ладонь легла Джулиану на грудь, но легче ему от этого не стало. Он клацнул зубами и на мгновение зажмурился. Дьявол! Джулиан по-прежнему боялся шевельнуться, он уже проклинал себя за то, что вообще вошел в эту комнату.
   Рианнон придвинулась ближе. Она прижалась к нему всем телом и рукой притянула его к себе. Во сне… Во сне? Интересно, сколько опия она успела сегодня выпить? Судя по всему, немало. А хотела еще. Она наверняка знала, чем это могло для нее обернуться. Но все же просила, даже дралась с ним. Он не дал, и в конце концов она заснула без опия. Или все это хитрость, и она не спит?
   Джулиан осторожно отодвинулся, но Рианнон тут же прижалась к нему снова.
   Черт возьми! Дремота, навеянная вином и горячей ванной, окончательно рассеялась. Почему он не спит? Ведь завтра опять в лес, опять скрываться, и еще неизвестно, уйдут ли они от очередной погони. Времени на отдых оставалось совсем чуть-чуть. Но он не мог заснуть.
   Господи, что за наказание…
   Какой, к черту, сон, если у него кружилась голова от близости молодой прелестной женщины, он весь горел от ее прикосновений, а пот ручьем катился по вискам…
   Что же делать? Джулиан попытался сосредоточиться, отчаянно вызывая в памяти безмятежные сюжеты детства, мира, покоя…