Страница:
Сзади скрипнула дверь. Рианнон мгновенно обернулась.
Он стоял на пороге комнаты и молча наблюдал за ней. Красивое лицо, голубые глаза. Сейчас они смотрели на нее безучастно и даже холодно.
— Вы готовы?
Она ответила не сразу, потом протянула ему рубашку и брюки.
— Ваша одежда пришла в негодность. Переоденьтесь вот в это.
— Вещи Ричарда?
— Да.
— Нет, благодарю.
Ей захотелось отвесить ему оплеуху. Она-то, Господи, решила пожертвовать ради этого хама самым дорогим, а он еще брезгует.
— Не говорите глупостей. Посмотрите лучше на себя в зеркало. Эти лохмотья в любой момент слезут с вас на ходу.
— Я не хочу напоминать вам о Ричарде, — отозвался Джулиан. — Я не хочу, чтобы вы подумали, что я — это он. Я не хочу, чтобы вы называли меня его именем.
— Что?! — вскричала Рианнон. — Не смейте даже сравнивать себя с Ричардом! Слава Богу, он был совсем другой! Добрый, великодушный…
— А еще он был янки, — махнул рукой Джулиан, давая понять, что этот разговор ему уже наскучил. — Святой великомученик Ричард! Воистину мы совсем не похожи.
— Переодевайтесь. И не беспокойтесь: уж вас-то я с ним никогда не спутаю! Никогда!
— В самом деле?
Джулиан так посмотрел на нее, что Рианнон вдруг сразу начала краснеть. Усмехнувшись, он подошел к ней, довольно бесцеремонно забрал у нее из рук предложенную ему одежду и не глядя швырнул на постель.
— Что в самом деле?.. — растерянно переспросила она.
— Вы уверены, что никогда прежде не принимали меня за Ричарда?
Он посмотрел ей прямо в глаза. Джулиан старался держаться спокойно, но она заметила, как нервно пульсирует жилка у него на шее. У Рианнон появились нехорошие предчувствия, ладони мгновенно стали влажными, румянец все сильнее приливал к щекам, а сердце бешено колотилось.
— Полковник, оставьте, пожалуйста, ваши грязные намеки…
— Это не грязные намеки, мэм, это констатация факта.
— Вы негодяй, сэр!
Он отвернулся от нее, подошел к бюро розового дерева и поднял с него одну из лежавших там тетрадей, заполненных от руки.
— Я взял внизу кое-какие семена и корни, — как ни в чем не бывало сообщил он, внимательно просматривая объемистую рукопись. — О… толково сделано. Не всякое медицинское издание может похвалиться такой четкостью изложения.
Он опустился в кресло около бюро и углубился в чтение.
— Наденьте вещи Ричарда… — упрямо повторила Рианнон.
— Мы уже закончили этот разговор, мэм, — отозвался он, не поднимая головы.
— Отлично, тогда убирайтесь из моей комнаты!
На сей раз он все же отвлекся от тетради и посмотрел на нее. Рианнон вновь стало не по себе.
— Вы очень противоречивы, мэм. Сейчас вы гоните меня, а вчера…
— А вчера вы выломали дверь в эту комнату!
— Так все-таки помните кое-что, не правда ли?
— Это все, что я помню!
Он разочарованно вздохнул и вновь опустил глаза в тетрадь. Рианнон подбежала к нему, встала напротив и, уперев руки в бока, устремила на него яростный взгляд.
— Вы не дали мне выпить настойки!
Он кивнул, но промолчал.
— Послушайте, я прошу вас, умоляю!
— Помилуйте, миссис Тремейн, я ничего не делаю!
Он изобразил искреннее изумление.
— Делаете! Вы не даете мне покоя со своими намеками по поводу прошлой ночи!
— Так расскажите же, что случилось, и покончим с этим.
— Ничего не случилось, я вам уже тысячу раз говорила!
Он впился в нее взглядом, который невозможно было выдержать, затем поднялся.
— Как вам угодно, миссис Тремейн. — В следующее мгновение он неожиданно подступил к ней вплотную, а когда Рианнон запоздало попыталась отшатнуться, крепко взял ее за плечо. — Вы дрожите. Посмотрите на свои руки. А еще лучше, подойдите к зеркалу и загляните себе в глаза. Жаль, что вы их сейчас не видите. Не помните, что случилось прошлой ночью? И после этого говорите, что не впали в пагубную зависимость от своего наркотика? Так вот что я вам скажу как врач. Прошлая ночь была последней такой спокойной на очень долгое время. Сегодня все будет по-другому. Вам придется несладко, и, поверьте, это еще мягко сказано. Миссис Тремейн, я призываю вас набраться мужества. Кроме того, хочу сразу предупредить — если вы снова потянетесь к вашему несчастному пузырьку, нам опять не миновать драки.
С этими словами он повернулся и вышел из комнаты.
Глава 6
Глава 7
Он стоял на пороге комнаты и молча наблюдал за ней. Красивое лицо, голубые глаза. Сейчас они смотрели на нее безучастно и даже холодно.
— Вы готовы?
Она ответила не сразу, потом протянула ему рубашку и брюки.
— Ваша одежда пришла в негодность. Переоденьтесь вот в это.
— Вещи Ричарда?
— Да.
— Нет, благодарю.
Ей захотелось отвесить ему оплеуху. Она-то, Господи, решила пожертвовать ради этого хама самым дорогим, а он еще брезгует.
— Не говорите глупостей. Посмотрите лучше на себя в зеркало. Эти лохмотья в любой момент слезут с вас на ходу.
— Я не хочу напоминать вам о Ричарде, — отозвался Джулиан. — Я не хочу, чтобы вы подумали, что я — это он. Я не хочу, чтобы вы называли меня его именем.
— Что?! — вскричала Рианнон. — Не смейте даже сравнивать себя с Ричардом! Слава Богу, он был совсем другой! Добрый, великодушный…
— А еще он был янки, — махнул рукой Джулиан, давая понять, что этот разговор ему уже наскучил. — Святой великомученик Ричард! Воистину мы совсем не похожи.
— Переодевайтесь. И не беспокойтесь: уж вас-то я с ним никогда не спутаю! Никогда!
— В самом деле?
Джулиан так посмотрел на нее, что Рианнон вдруг сразу начала краснеть. Усмехнувшись, он подошел к ней, довольно бесцеремонно забрал у нее из рук предложенную ему одежду и не глядя швырнул на постель.
— Что в самом деле?.. — растерянно переспросила она.
— Вы уверены, что никогда прежде не принимали меня за Ричарда?
Он посмотрел ей прямо в глаза. Джулиан старался держаться спокойно, но она заметила, как нервно пульсирует жилка у него на шее. У Рианнон появились нехорошие предчувствия, ладони мгновенно стали влажными, румянец все сильнее приливал к щекам, а сердце бешено колотилось.
— Полковник, оставьте, пожалуйста, ваши грязные намеки…
— Это не грязные намеки, мэм, это констатация факта.
— Вы негодяй, сэр!
Он отвернулся от нее, подошел к бюро розового дерева и поднял с него одну из лежавших там тетрадей, заполненных от руки.
— Я взял внизу кое-какие семена и корни, — как ни в чем не бывало сообщил он, внимательно просматривая объемистую рукопись. — О… толково сделано. Не всякое медицинское издание может похвалиться такой четкостью изложения.
Он опустился в кресло около бюро и углубился в чтение.
— Наденьте вещи Ричарда… — упрямо повторила Рианнон.
— Мы уже закончили этот разговор, мэм, — отозвался он, не поднимая головы.
— Отлично, тогда убирайтесь из моей комнаты!
На сей раз он все же отвлекся от тетради и посмотрел на нее. Рианнон вновь стало не по себе.
— Вы очень противоречивы, мэм. Сейчас вы гоните меня, а вчера…
— А вчера вы выломали дверь в эту комнату!
— Так все-таки помните кое-что, не правда ли?
— Это все, что я помню!
Он разочарованно вздохнул и вновь опустил глаза в тетрадь. Рианнон подбежала к нему, встала напротив и, уперев руки в бока, устремила на него яростный взгляд.
— Вы не дали мне выпить настойки!
Он кивнул, но промолчал.
— Послушайте, я прошу вас, умоляю!
— Помилуйте, миссис Тремейн, я ничего не делаю!
Он изобразил искреннее изумление.
— Делаете! Вы не даете мне покоя со своими намеками по поводу прошлой ночи!
— Так расскажите же, что случилось, и покончим с этим.
— Ничего не случилось, я вам уже тысячу раз говорила!
Он впился в нее взглядом, который невозможно было выдержать, затем поднялся.
— Как вам угодно, миссис Тремейн. — В следующее мгновение он неожиданно подступил к ней вплотную, а когда Рианнон запоздало попыталась отшатнуться, крепко взял ее за плечо. — Вы дрожите. Посмотрите на свои руки. А еще лучше, подойдите к зеркалу и загляните себе в глаза. Жаль, что вы их сейчас не видите. Не помните, что случилось прошлой ночью? И после этого говорите, что не впали в пагубную зависимость от своего наркотика? Так вот что я вам скажу как врач. Прошлая ночь была последней такой спокойной на очень долгое время. Сегодня все будет по-другому. Вам придется несладко, и, поверьте, это еще мягко сказано. Миссис Тремейн, я призываю вас набраться мужества. Кроме того, хочу сразу предупредить — если вы снова потянетесь к вашему несчастному пузырьку, нам опять не миновать драки.
С этими словами он повернулся и вышел из комнаты.
Глава 6
К вечеру, как Джулиан и предупреждал, ей стало плохо.
Он искренне удивлялся тому, с какой готовностью ему помогали Ангус и няня Нор. Когда в последний момент Рианнон вдруг заартачилась, они сами убедили ее ехать, Джулиану даже не пришлось вмешиваться. На крыльце состоялась трогательная сцена прощания. Рианнон очень волновалась, но не за свой дом, а за остававшихся в нем слуг. А те изо всех сил старались ее успокоить.
— Не переживайте так, миссис Тремейн. Все будет хорошо, я обещаю, — говорил ей Ангус. — Не сравнивайте нас с вами. Вот вы действительно находились здесь в большой опасности. Янки в стане врага. А мы всего лишь слуги, какой с нас спрос? И потом, дом на отшибе. Вполне возможно, что до самого окончания войны здесь больше никто не появится.
Вскоре на крыльцо вышла Рейчел. Она тоже собрала свои вещи. Вся эта затея с отъездом ей явно нравилась, хоть она и знала, что едет в лагерь мятежников. Забрав у девушки дорожный саквояж, Джулиан подошел попрощаться к прислуге.
— Надеюсь, вы не попадете в беду, — сказал он.
Ангус усмехнулся и ответил, что у него не хватит сил и терпения успокаивать еще и его. Тем не менее он заверил Джулиана, что все будет в полном порядке, они с няней Нор присмотрят за домом, а если вдруг почуют опасность, то скроются в ближайшем леске и не выйдут оттуда до тех пор, пока эта опасность не минует.
— Миссис Рианнон правильно поступила, что согласилась уехать отсюда. — сказала няня Нор. — Но вам нужно заботиться о ней. И о себе. Пути Господни неисповедимы, доктор, а над вами нависли темные тучи. Берегите себя.
Ангус и няня Нор остались на крыльце и долго махали им на прощание.
Джулиану подарили нового коня, а его жалкую — хоть и преданную — клячу Ангус забрал в конюшню и обещал как следует откормить. Они ехали при свете луны по лесной дороге. Поначалу все шло хорошо. Джулиан вырос в этом штате, в этих лесах, он знал гораздо больше потайных индейских троп, чем многие индейцы.
Женщины держались чуть позади и не обращались к нему ни с какими вопросами, а он, погруженный в свои думы, даже не смотрел в их сторону.
Ему хотелось проехать как можно дальше, но сумерки сгустились окончательно. Приближалась полночь. Как ни крути, а необходимо было устраиваться на ночлег. Он обернулся. Рейчел в своем седле с любопытством осматривалась по сторонам. Рианнон приглядывала за ней. Она старалась держаться молодцом и изо всех сил скрывала свое состояние, но Джулиан знал наверняка, что ей очень плохо. Луна временами освещала ее лицо. Оно было пепельно-серым. Рианнон искусала себе губы до крови. Ее всю трясло, и она не могла сдержать этой дрожи.
Ломка…
— Переночуем здесь, — объявил Джулиан. — Впереди есть ручей и остатки индейской деревушки. Нам как раз сгодится.
Он свернул с широкой лесной дороги. Рианнон и Рейчел с опаской последовали за ним, но их страхи оказались напрасными. Джулиан не заблудился бы здесь даже с завязанными глазами. Через пару минут они въехали в рощицу, куда до войны не раз водил его дядя. Здесь находилась одна из последних стоянок семинолов, которая опустела после того, как европейцы при помощи коварного обмана захватили в плен их знаменитого вождя Оцеолу. Местные охотники, хорошо знавшие эти места, довольно регулярно останавливались тут на привалы, так что убогие индейские жилища, хоть и выглядели заброшенными, все же годились для ночевки. На небольшой поляне было устроено с полдесятка настилов на невысоких сваях, без стен и с тростниковыми крышами. Прямо перед ними бежал чистый ручей — приток реки Сент-Джон. Джулиан и женщины спешились. Он стреножил лошадей, снял седла и одеяла и пошел устраивать ложа. Рианнон с Рейчел тем временем спустились к воде. Джулиан обошел селение кругом и, убедившись в том, что они находятся в нем в полной безопасности, также сбежал к ручью. Рейчел настолько утомилась, что совершенно не обратила внимания на бледность Рианнон.
— А здесь не страшно спать? — спросила девушка.
— Абсолютно.
— А как же змеи?
— А как же сваи? — с усталой улыбкой парировал Джулиан. — Змеям наверх хода нет.
— Так странно выглядят эти жилища! Совсем без стен.
— Индейцев слишком часто заставали врасплох, и им приходилось спасаться бегством. Из подобных хижин бежать очень удобно. Одно время семинолы строили деревянные флигельки, но солдаты всякий раз предавали их огню. Я думаю, вам понравится спать на таком настиле — приятный ветерок и совершенно нет змей и пауков.
— А вы уже пробовали?
— Мой дядя наполовину индеец. Он часто водил меня и моих двоюродных братьев в индейские поселения. Я, можно сказать, вырос в этих местах. Не бойтесь, Рейчел. Здесь нам ничто не угрожает.
Он убедил ее, потому что девушка наконец улыбнулась. Рианнон стояла у самой воды, прямая и молчаливая. Рейчел чмокнула ее в щеку и зевнула.
— Я сплю на ходу. Пойду заберусь под одеяло. И тебе советую.
— Позже, — с легкой запинкой отказалась Рианнон.
Рейчел убежала спать. Джулиан с минуту молча наблюдал за Рианнон, но та не шевелилась. Тогда он присел на корточки у самого берега и стал жадно пить, зачерпывая чистую воду прямо ладонью. Она была очень холодная и бодрила. Утолив жажду, он выпрямился и увидел, что Рианнон по-прежнему здесь.
— Отправляйтесь спать, миссис Тремейн. Я постелил вам рядом с Рейчел.
Она кивнула и сделала шаг в сторону хижин на сваях, но вдруг приглушенно вскрикнула и упала на колени перед деревом.
— Рианнон?!
— Не приближайтесь… — сквозь зубы, не своим голосом процедила она.
— Я помогу вам.
— Нет!
И все же он подбежал к ней. Рианнон сломало пополам и рвало. Он коснулся рукой ее плеча, но она оттолкнула его и, спотыкаясь, вернулась к берегу. Рианнон плеснула себе холодной водой в лицо и на несколько минут замерла без движения. А потом плечи вновь стали вздрагивать — ее колотил озноб.
— Я сейчас, — сказал Джулиан и бросился к хижинам.
Через минуту он вернулся с одеялом. Рейчел к тому-времени уже спала. Не говоря ни слова, Джулиан поднял Рианнон, завернул в теплое одеяло и подхватил на руки. Она не сопротивлялась, у нее не было сил. Он понес ее к хижине, но она прошептала:
— Нет!
— Я просто хочу уложить вас спать.
— Не надо к Рейчел… пожалуйста…
Он все понял. Она не хотела, чтобы сестра Ричарда видела ее состояние. Тогда они вернулись под дерево. Джулиан опустился на мягкий мох, устроив Рианнон у себя на коленях. Ночь была очень теплая, но ее по-прежнему всю трясло, зубы стучали.
— Прошу вас… уйдите… — прошептала она еле слышно.
— Я пытаюсь вас согреть.
— Мое состояние…
— У вас ломка, Рианнон. Надо было аккуратнее обращаться с настойкой.
— Н-нет, это не ломка.
— Это ломка, не лгите хоть самой себе.
— Тогда, пожалуйста, умоляю вас, только не отказывайте… — Она перевела дух и продолжила:
— Дайте мне мой опий. Совсем каплю.
— Нет.
— Я не выдержу!
— Выдержите.
— Вы не знаете, что это такое. Мне больно даже говорить. Не лезьте ко мне со своими нотациями, вас никто не просит нести за меня ответственность… Ну, я вас прошу… Я знаю, что делаю, я взрослая женщина.
— Да, вы взрослая.
— Достаньте мою настойку, это болеутоляющее. Не то меня стошнит сейчас прямо на вас.
— Ничего, такое случалось и раньше.
— Господи, как мне плохо…
Ее била дрожь, она кусала губы и отчаянно морщилась, на лбу выступила холодная испарина, а пальцы скрючились, словно их свело судорогой.
— Я могу себе представить, каково вам сейчас. Это не первая такая ночь, после нее будут другие почти такие же. Но уверяю вас, сегодня тяжелее всего. Вам надо выстоять. Я помогу.
— Н-нет… я н-не могу…
В глазах ее горела такая мольба, что он невольно отвернулся. Он знал, что она хочет вырваться от него. Но у нее не было сил. Их едва хватало на то, чтобы бороться с мучительной болью. Он теснее прижал ее к себе, обернув ноги одеялом. Она вся дрожала.
— Постарайтесь.
— У меня не получается. Мне холодно…
— Я пытаюсь вас согреть.
— Господи, да что вы можете!.. Уйдите, пожалуйста. Вы враг мне…
— Вы правы. И еще какой.
— Пожалуйста, дайте мне что-нибудь, избавьте меня от этого, я умоляю…
— Рианнон, я повторяю, сейчас надо продержаться, терпите, терпите… Дальше будет полегче.
Ее глаза закрылись, но ресницы то и дело вздрагивали.
— Я умру, — вдруг тихо, но твердо сказала она.
— Я не позволю вам умереть.
— Пожалуйста…
Он не понял, что именно она хотела этим сказать. Чтобы он дал ей спокойно отойти в мир иной или чтобы отыскал ее чертов опий. В любом случае Джулиан не собирался делать ни того, ни другого. Он мог лишь прижимать ее к себе, согревая, и говорить ободряющие слова.
Несколько минут они молчали, но затем у нее начался новый приступ. Она склонила голову ему на грудь, а он гладил ее волосы, убаюкивая, как ребенка, и при этом безостановочно шептал на ухо, что она справится, что у нее все получится, но нужно немножко потерпеть, а потом все будет хорошо…
Так продолжалось почти всю ночь. Между припадками Рианнон открыла глаза, почувствовав, как он мягко провел кончиками пальцев по ее щеке.
— Почему? Почему вы это делаете? — еле слышно спросила она.
Джулиан грустно улыбнулся. Он и сам не смог бы этого объяснить. Она предала его, едва не отдав в руки северянам, они находились по разные стороны баррикад. И все же перед ним была молодая женщина. Она безмерно страдала. А он… он нуждался в ее медицинских знаниях, точнее, в том, что ей приписывала народная молва.
Но дело было не только и не столько в этом, хотя он и не мог сказать ей все начистоту. Что бы он ей сказал? Что она слишком красива и он не может позволить ей умереть? Что прошлой ночью он разделил с ней ложе и не отказался бы сделать это еще много раз? Нет, такое не скажешь. Во всяком случае, не сейчас.
— Так почему же?
Он нахмурился.
— Я врач. Мой долг — спасать жизнь людей, всех — мужчин, женщин, солдат и гражданских. Я просто не могу позволить вам умереть.
— Но я не умерла бы…
— Кто знает.
Лишь под утро Рианнон наконец смогла заснуть. А вскоре к щекам вернулся легкий румянец, дыхание выровнялось. Она доверчиво прижалась к Джулиану. Он гладил ее по волосам, задумчиво глядя в пустоту перед собой.
Он знал, что ей придется еще не раз пережить нечто подобное. Но самое страшное все-таки осталось позади.
— Рианнон! Что с Рианнон? Она жива?! — услышал он тоненький встревоженный голос.
Джулиан открыл глаза. Его охватила минутная паника. Он не был семинолом, как дядя. Ему никогда не приходилось убегать от солдат из индейской деревни, но все детство он провел среди семинолов и научился от них почти животной бдительности. Война помогла ему развить в себе эти навыки. Он давно уже привык просыпаться от малейшего шороха, даже от перемены ветра, но сейчас не услышал, как к ним подошла Рейчел. Он спал как убитый.
Джулиан шевельнулся и лишь тут понял, что по-прежнему держит на руках Рианнон. Та тоже проснулась и открыла глаза.
— Рианнон? — вновь позвала девушка.
— С ней все в порядке, — деловито сказал Джулиан, помогая Рианнон подняться на ноги. — Ночью у нее поднялась температура. Простуда и усталость. Мне пришлось остаться с ней, но теперь опасность как будто миновала.
Рианнон обратила на него ничего не понимающий взгляд. Она не стала разоблачать его ложь, но, похоже, и не оценила ее по достоинству.
— Слава Богу, что с нами есть врач! — воскликнула Рейчел, тут же забыв про все свои тревоги. — А то мы привыкли думать, что Рианнон всем всегда поможет. И вот вам пожалуйста, сама заболела! Рианнон, тебе действительно уже получше? Ты очень бледная.
— Мне лучше, спасибо. Слава Богу, что с нами есть врач… — повторила та слова Рейчел, но уже совсем другим, сухим тоном. — Недомогание отступило, и теперь все будет хорошо. Сейчас мне нужно умыться… Рейчел, у нас есть кофе? Няня Нор хотела дать в дорогу.
Рейчел утвердительно кивнула и весело улыбнулась Джулиану.
— Между прочим, у нас настоящий кофе! — с гордостью сообщила она.
После того как северяне блокировали южан со стороны побережья, достать кофе стало практически невозможно. В основном люди заваривали в качестве чая листья ежевики, а вместо кофе шел сомнительного качества напиток, приготовленный из жженого цикория.
— Настоящий кофе нам не помешает, Рейчел. Я схожу к лошадям, а вы пока умывайтесь.
— Скорее возвращайтесь! Я приготовлю вам отличный завтрак, вот увидите! — крикнула девушка вдогонку.
— Благодарю, — ответил он, не оборачиваясь.
— Глядишь, скоро и вы будете выглядеть таким же крепким, как ваш брат!
Джулиан замер на месте как вкопанный.
— Мой брат выглядит более крепким, чем я? — спросил он, почти не пытаясь скрыть раздражения.
Рейчел тут же покраснела и даже прикрыла рот ладонью.
— Господи, вечно я что-нибудь не то ляпну… — заторопилась она. — Простите, я другое хотела сказать. Просто он более упитанный, но нисколько не крепче вас!
Он шутливо погрозил ей пальцем.
— Внешнее впечатление часто обманчиво, юная леди.
— Вот именно… — неожиданно подала голос Рианнон. — Мятежники умеют казаться обходительными, но не становятся от этого менее опасными. Как странно, что ты совсем позабыла об этом.
Джулиан наткнулся на ее холодный взгляд.
— Опасными бывают не только люди, мэм, — заметил он сухо, затем вновь повернулся к девушке. — Я с удовольствием съем все, что вы мне дадите, Рейчел. А за кофе я буду вам признателен особо.
С этими словами он повернулся и решительно зашагал к тому месту, где паслись стреноженные лошади. Трава в этих местах росла сочная, и в дополнительном корме они не нуждались. Чтобы не мешать женщинам умываться, он отошел от лагеря на несколько десятков ярдов, а потом вновь спустился к берегу напоить лошадей.
Пока те утоляли жажду, Джулиан рассеянно водил ладонью по воде. Вдруг до него донеслись голоса. Ветер дул в его сторону, и он понял, что может слышать все, о чем говорят между собой Рианнон и Рейчел. Первой мыслью было отойти подальше, но тут его охватило совсем ребяческое любопытство, и он, забыв обо всех уроках этикета, преподанных ему в свое время родителями, остался на месте и начал внимательно прислушиваться к разговору своих спутниц.
— Не слоняйся без дела, Рейчел, — недовольно произнесла Рианнон. — Ты обещала приготовить нам завтрак.
— Можно подумать, тебе так не терпится попасть в лагерь мятежников, — беззаботно отозвалась девушка.
— Не говори глупостей. Мне просто не хочется задерживаться в этом подозрительном месте. Меня не покидает ощущение тревоги.
— Ты и выглядишь неважно, а впрочем, я тебе об этом уже говорила.
— Я прекрасно себя чувствую.
— Рассказывай! Ты бледная и вся дрожишь.
— Рейчел! — одернула ее Рианнон. — Я не дрожу!
— Дрожишь, дрожишь. Все-таки хорошо, что с нами доктор.
— Он мятежник, позволь тебе напомнить.
— Ну и что, зато очень милый!
Джулиан усмехнулся. Он знал, что сразу приглянулся этой девчушке.
— Еще раз говорю, он мятежник.
Улыбка мгновенно исчезла с его лица.
— Да, ну и что!
— Он служит тем, кто погубил моего мужа и твоего брата. Я уж молчу о сотнях и тысячах других благородных людей.
— Это война, Рианнон. А он тоже благородный человек. Ты посмотри, как он заботится о нас. Между прочим, я очень рада, что он не попался в руки тех янки, которых ты прислала за ним и которые могли его убить.
— Рейчел! Я не хотела, чтобы его убивали. Он служит врагам, и его следовало захватить в плен!
— А он был так добр к тебе, хорошо же ты ему платишь! Вот ты заболела, а он всю ночь с тобой нянчился и не выспался, наверное!
После этого в разговоре случилась долгая пауза. Наконец Джулиан вновь услышал голос молодой вдовы:
— Он доктор и обязан помогать тем, кто страдает. Он давал клятву Гиппократа.
— Это все слова, а на деле он нянчился с тобой! — упрямо повторила Рейчел.
— Он враг.
— У тебя все вокруг враги. Мы живем на Юге, не забывай! А тебя, между прочим, все считают предательницей и изменницей, ну и что?
— Всех этих людей ввели в заблуждение. Но это еще не значит, что мы не правы. Неужели тебе так нравится рабство?
— Мне не нравится, но и многим южанам тоже! Я слышала, что генерал Ли хотел освободить всех своих рабов еще до войны!
— Не надо было отделяться от государства.
— А кто сказал, что правы мы, а не они? Если Юг проиграет войну, тогда да, все скажут, что им не следовало отделяться, что это была ошибка. Ну а если бы Великобритания выиграла у колоний войну за независимость? Ведь они тоже отделились от Великобритании! Так что это все… знаешь ли… с какой стороны посмотреть. Мы отделились, появились Соединенные Штаты, но думаешь, так легко всем подчиняться одному закону? В каждом штате своя жизнь и свои нужды. Нельзя всех мерить одной меркой…
— Рейчел!
— Ну что Рейчел? Это история!
— История пишется победителями, а победит, уж поверь мне, Север.
— Рианнон, где же твоя объективность?
— Прости, но гибель мужа заставила меня отказаться от такой роскоши, как объективность…
Рейчел не нашлась, что ответить, а потом просто сказала:
— И все-таки хорошо, что с нами доктор…
— Мятежник, разбойник и злодей, — холодно возразила Рианнон. — И если мне подвернется еще случай, я обязательно сдам его в руки властям. Живым или мертвым.
Джулиан услышал плеск воды. Рианнон, очевидно, дала понять своей родственнице, что разговор окончен и что она хочет наконец умыться.
— Ты несправедлива…
— Перестань, Рейчел…
— Почему ты не замечаешь простых вещей? Он вовсе не такой ужасный, каким ты его описываешь! Раскрой глаза! Он же помогает тебе. Наверное, ты просто его боишься. — Рейчел помолчала. — Или влюбилась!
— Хватит!
— А почему?
— Потому что идет война. И впереди будет еще очень много крови и смертей. Не время говорить о всяких глупостях. Это просто неприлично. А теперь, пожалуйста, оставь меня одну. Кофе уже готов? Господи, бекон… Я хочу есть!
До Джулиана тоже донесся запах бекона, от которого у него потекли слюнки. Только сейчас он понял, что порядком проголодался. А Рианнон… Как странно, он мог лишь слышать ее голос, но ему казалось, что он видит ее лицо, его выражение, красивые зеленые глаза. В них холод, неприязнь. Какая перемена… Ночью они были совсем другие. А потом она еще доверчиво прижималась к нему, а он кутал ее в одеяло и гладил по волосам.
Но теперь день, и теперь все по-другому.
Итак, она сказала, что если у нее будет случай, она обязательно повторит попытку донести на него. Прекрасно. Остается лишь сделать так, чтобы этот случай ей никогда не представился…
И уж он об этом позаботится!
Он искренне удивлялся тому, с какой готовностью ему помогали Ангус и няня Нор. Когда в последний момент Рианнон вдруг заартачилась, они сами убедили ее ехать, Джулиану даже не пришлось вмешиваться. На крыльце состоялась трогательная сцена прощания. Рианнон очень волновалась, но не за свой дом, а за остававшихся в нем слуг. А те изо всех сил старались ее успокоить.
— Не переживайте так, миссис Тремейн. Все будет хорошо, я обещаю, — говорил ей Ангус. — Не сравнивайте нас с вами. Вот вы действительно находились здесь в большой опасности. Янки в стане врага. А мы всего лишь слуги, какой с нас спрос? И потом, дом на отшибе. Вполне возможно, что до самого окончания войны здесь больше никто не появится.
Вскоре на крыльцо вышла Рейчел. Она тоже собрала свои вещи. Вся эта затея с отъездом ей явно нравилась, хоть она и знала, что едет в лагерь мятежников. Забрав у девушки дорожный саквояж, Джулиан подошел попрощаться к прислуге.
— Надеюсь, вы не попадете в беду, — сказал он.
Ангус усмехнулся и ответил, что у него не хватит сил и терпения успокаивать еще и его. Тем не менее он заверил Джулиана, что все будет в полном порядке, они с няней Нор присмотрят за домом, а если вдруг почуют опасность, то скроются в ближайшем леске и не выйдут оттуда до тех пор, пока эта опасность не минует.
— Миссис Рианнон правильно поступила, что согласилась уехать отсюда. — сказала няня Нор. — Но вам нужно заботиться о ней. И о себе. Пути Господни неисповедимы, доктор, а над вами нависли темные тучи. Берегите себя.
Ангус и няня Нор остались на крыльце и долго махали им на прощание.
Джулиану подарили нового коня, а его жалкую — хоть и преданную — клячу Ангус забрал в конюшню и обещал как следует откормить. Они ехали при свете луны по лесной дороге. Поначалу все шло хорошо. Джулиан вырос в этом штате, в этих лесах, он знал гораздо больше потайных индейских троп, чем многие индейцы.
Женщины держались чуть позади и не обращались к нему ни с какими вопросами, а он, погруженный в свои думы, даже не смотрел в их сторону.
Ему хотелось проехать как можно дальше, но сумерки сгустились окончательно. Приближалась полночь. Как ни крути, а необходимо было устраиваться на ночлег. Он обернулся. Рейчел в своем седле с любопытством осматривалась по сторонам. Рианнон приглядывала за ней. Она старалась держаться молодцом и изо всех сил скрывала свое состояние, но Джулиан знал наверняка, что ей очень плохо. Луна временами освещала ее лицо. Оно было пепельно-серым. Рианнон искусала себе губы до крови. Ее всю трясло, и она не могла сдержать этой дрожи.
Ломка…
— Переночуем здесь, — объявил Джулиан. — Впереди есть ручей и остатки индейской деревушки. Нам как раз сгодится.
Он свернул с широкой лесной дороги. Рианнон и Рейчел с опаской последовали за ним, но их страхи оказались напрасными. Джулиан не заблудился бы здесь даже с завязанными глазами. Через пару минут они въехали в рощицу, куда до войны не раз водил его дядя. Здесь находилась одна из последних стоянок семинолов, которая опустела после того, как европейцы при помощи коварного обмана захватили в плен их знаменитого вождя Оцеолу. Местные охотники, хорошо знавшие эти места, довольно регулярно останавливались тут на привалы, так что убогие индейские жилища, хоть и выглядели заброшенными, все же годились для ночевки. На небольшой поляне было устроено с полдесятка настилов на невысоких сваях, без стен и с тростниковыми крышами. Прямо перед ними бежал чистый ручей — приток реки Сент-Джон. Джулиан и женщины спешились. Он стреножил лошадей, снял седла и одеяла и пошел устраивать ложа. Рианнон с Рейчел тем временем спустились к воде. Джулиан обошел селение кругом и, убедившись в том, что они находятся в нем в полной безопасности, также сбежал к ручью. Рейчел настолько утомилась, что совершенно не обратила внимания на бледность Рианнон.
— А здесь не страшно спать? — спросила девушка.
— Абсолютно.
— А как же змеи?
— А как же сваи? — с усталой улыбкой парировал Джулиан. — Змеям наверх хода нет.
— Так странно выглядят эти жилища! Совсем без стен.
— Индейцев слишком часто заставали врасплох, и им приходилось спасаться бегством. Из подобных хижин бежать очень удобно. Одно время семинолы строили деревянные флигельки, но солдаты всякий раз предавали их огню. Я думаю, вам понравится спать на таком настиле — приятный ветерок и совершенно нет змей и пауков.
— А вы уже пробовали?
— Мой дядя наполовину индеец. Он часто водил меня и моих двоюродных братьев в индейские поселения. Я, можно сказать, вырос в этих местах. Не бойтесь, Рейчел. Здесь нам ничто не угрожает.
Он убедил ее, потому что девушка наконец улыбнулась. Рианнон стояла у самой воды, прямая и молчаливая. Рейчел чмокнула ее в щеку и зевнула.
— Я сплю на ходу. Пойду заберусь под одеяло. И тебе советую.
— Позже, — с легкой запинкой отказалась Рианнон.
Рейчел убежала спать. Джулиан с минуту молча наблюдал за Рианнон, но та не шевелилась. Тогда он присел на корточки у самого берега и стал жадно пить, зачерпывая чистую воду прямо ладонью. Она была очень холодная и бодрила. Утолив жажду, он выпрямился и увидел, что Рианнон по-прежнему здесь.
— Отправляйтесь спать, миссис Тремейн. Я постелил вам рядом с Рейчел.
Она кивнула и сделала шаг в сторону хижин на сваях, но вдруг приглушенно вскрикнула и упала на колени перед деревом.
— Рианнон?!
— Не приближайтесь… — сквозь зубы, не своим голосом процедила она.
— Я помогу вам.
— Нет!
И все же он подбежал к ней. Рианнон сломало пополам и рвало. Он коснулся рукой ее плеча, но она оттолкнула его и, спотыкаясь, вернулась к берегу. Рианнон плеснула себе холодной водой в лицо и на несколько минут замерла без движения. А потом плечи вновь стали вздрагивать — ее колотил озноб.
— Я сейчас, — сказал Джулиан и бросился к хижинам.
Через минуту он вернулся с одеялом. Рейчел к тому-времени уже спала. Не говоря ни слова, Джулиан поднял Рианнон, завернул в теплое одеяло и подхватил на руки. Она не сопротивлялась, у нее не было сил. Он понес ее к хижине, но она прошептала:
— Нет!
— Я просто хочу уложить вас спать.
— Не надо к Рейчел… пожалуйста…
Он все понял. Она не хотела, чтобы сестра Ричарда видела ее состояние. Тогда они вернулись под дерево. Джулиан опустился на мягкий мох, устроив Рианнон у себя на коленях. Ночь была очень теплая, но ее по-прежнему всю трясло, зубы стучали.
— Прошу вас… уйдите… — прошептала она еле слышно.
— Я пытаюсь вас согреть.
— Мое состояние…
— У вас ломка, Рианнон. Надо было аккуратнее обращаться с настойкой.
— Н-нет, это не ломка.
— Это ломка, не лгите хоть самой себе.
— Тогда, пожалуйста, умоляю вас, только не отказывайте… — Она перевела дух и продолжила:
— Дайте мне мой опий. Совсем каплю.
— Нет.
— Я не выдержу!
— Выдержите.
— Вы не знаете, что это такое. Мне больно даже говорить. Не лезьте ко мне со своими нотациями, вас никто не просит нести за меня ответственность… Ну, я вас прошу… Я знаю, что делаю, я взрослая женщина.
— Да, вы взрослая.
— Достаньте мою настойку, это болеутоляющее. Не то меня стошнит сейчас прямо на вас.
— Ничего, такое случалось и раньше.
— Господи, как мне плохо…
Ее била дрожь, она кусала губы и отчаянно морщилась, на лбу выступила холодная испарина, а пальцы скрючились, словно их свело судорогой.
— Я могу себе представить, каково вам сейчас. Это не первая такая ночь, после нее будут другие почти такие же. Но уверяю вас, сегодня тяжелее всего. Вам надо выстоять. Я помогу.
— Н-нет… я н-не могу…
В глазах ее горела такая мольба, что он невольно отвернулся. Он знал, что она хочет вырваться от него. Но у нее не было сил. Их едва хватало на то, чтобы бороться с мучительной болью. Он теснее прижал ее к себе, обернув ноги одеялом. Она вся дрожала.
— Постарайтесь.
— У меня не получается. Мне холодно…
— Я пытаюсь вас согреть.
— Господи, да что вы можете!.. Уйдите, пожалуйста. Вы враг мне…
— Вы правы. И еще какой.
— Пожалуйста, дайте мне что-нибудь, избавьте меня от этого, я умоляю…
— Рианнон, я повторяю, сейчас надо продержаться, терпите, терпите… Дальше будет полегче.
Ее глаза закрылись, но ресницы то и дело вздрагивали.
— Я умру, — вдруг тихо, но твердо сказала она.
— Я не позволю вам умереть.
— Пожалуйста…
Он не понял, что именно она хотела этим сказать. Чтобы он дал ей спокойно отойти в мир иной или чтобы отыскал ее чертов опий. В любом случае Джулиан не собирался делать ни того, ни другого. Он мог лишь прижимать ее к себе, согревая, и говорить ободряющие слова.
Несколько минут они молчали, но затем у нее начался новый приступ. Она склонила голову ему на грудь, а он гладил ее волосы, убаюкивая, как ребенка, и при этом безостановочно шептал на ухо, что она справится, что у нее все получится, но нужно немножко потерпеть, а потом все будет хорошо…
Так продолжалось почти всю ночь. Между припадками Рианнон открыла глаза, почувствовав, как он мягко провел кончиками пальцев по ее щеке.
— Почему? Почему вы это делаете? — еле слышно спросила она.
Джулиан грустно улыбнулся. Он и сам не смог бы этого объяснить. Она предала его, едва не отдав в руки северянам, они находились по разные стороны баррикад. И все же перед ним была молодая женщина. Она безмерно страдала. А он… он нуждался в ее медицинских знаниях, точнее, в том, что ей приписывала народная молва.
Но дело было не только и не столько в этом, хотя он и не мог сказать ей все начистоту. Что бы он ей сказал? Что она слишком красива и он не может позволить ей умереть? Что прошлой ночью он разделил с ней ложе и не отказался бы сделать это еще много раз? Нет, такое не скажешь. Во всяком случае, не сейчас.
— Так почему же?
Он нахмурился.
— Я врач. Мой долг — спасать жизнь людей, всех — мужчин, женщин, солдат и гражданских. Я просто не могу позволить вам умереть.
— Но я не умерла бы…
— Кто знает.
Лишь под утро Рианнон наконец смогла заснуть. А вскоре к щекам вернулся легкий румянец, дыхание выровнялось. Она доверчиво прижалась к Джулиану. Он гладил ее по волосам, задумчиво глядя в пустоту перед собой.
Он знал, что ей придется еще не раз пережить нечто подобное. Но самое страшное все-таки осталось позади.
— Рианнон! Что с Рианнон? Она жива?! — услышал он тоненький встревоженный голос.
Джулиан открыл глаза. Его охватила минутная паника. Он не был семинолом, как дядя. Ему никогда не приходилось убегать от солдат из индейской деревни, но все детство он провел среди семинолов и научился от них почти животной бдительности. Война помогла ему развить в себе эти навыки. Он давно уже привык просыпаться от малейшего шороха, даже от перемены ветра, но сейчас не услышал, как к ним подошла Рейчел. Он спал как убитый.
Джулиан шевельнулся и лишь тут понял, что по-прежнему держит на руках Рианнон. Та тоже проснулась и открыла глаза.
— Рианнон? — вновь позвала девушка.
— С ней все в порядке, — деловито сказал Джулиан, помогая Рианнон подняться на ноги. — Ночью у нее поднялась температура. Простуда и усталость. Мне пришлось остаться с ней, но теперь опасность как будто миновала.
Рианнон обратила на него ничего не понимающий взгляд. Она не стала разоблачать его ложь, но, похоже, и не оценила ее по достоинству.
— Слава Богу, что с нами есть врач! — воскликнула Рейчел, тут же забыв про все свои тревоги. — А то мы привыкли думать, что Рианнон всем всегда поможет. И вот вам пожалуйста, сама заболела! Рианнон, тебе действительно уже получше? Ты очень бледная.
— Мне лучше, спасибо. Слава Богу, что с нами есть врач… — повторила та слова Рейчел, но уже совсем другим, сухим тоном. — Недомогание отступило, и теперь все будет хорошо. Сейчас мне нужно умыться… Рейчел, у нас есть кофе? Няня Нор хотела дать в дорогу.
Рейчел утвердительно кивнула и весело улыбнулась Джулиану.
— Между прочим, у нас настоящий кофе! — с гордостью сообщила она.
После того как северяне блокировали южан со стороны побережья, достать кофе стало практически невозможно. В основном люди заваривали в качестве чая листья ежевики, а вместо кофе шел сомнительного качества напиток, приготовленный из жженого цикория.
— Настоящий кофе нам не помешает, Рейчел. Я схожу к лошадям, а вы пока умывайтесь.
— Скорее возвращайтесь! Я приготовлю вам отличный завтрак, вот увидите! — крикнула девушка вдогонку.
— Благодарю, — ответил он, не оборачиваясь.
— Глядишь, скоро и вы будете выглядеть таким же крепким, как ваш брат!
Джулиан замер на месте как вкопанный.
— Мой брат выглядит более крепким, чем я? — спросил он, почти не пытаясь скрыть раздражения.
Рейчел тут же покраснела и даже прикрыла рот ладонью.
— Господи, вечно я что-нибудь не то ляпну… — заторопилась она. — Простите, я другое хотела сказать. Просто он более упитанный, но нисколько не крепче вас!
Он шутливо погрозил ей пальцем.
— Внешнее впечатление часто обманчиво, юная леди.
— Вот именно… — неожиданно подала голос Рианнон. — Мятежники умеют казаться обходительными, но не становятся от этого менее опасными. Как странно, что ты совсем позабыла об этом.
Джулиан наткнулся на ее холодный взгляд.
— Опасными бывают не только люди, мэм, — заметил он сухо, затем вновь повернулся к девушке. — Я с удовольствием съем все, что вы мне дадите, Рейчел. А за кофе я буду вам признателен особо.
С этими словами он повернулся и решительно зашагал к тому месту, где паслись стреноженные лошади. Трава в этих местах росла сочная, и в дополнительном корме они не нуждались. Чтобы не мешать женщинам умываться, он отошел от лагеря на несколько десятков ярдов, а потом вновь спустился к берегу напоить лошадей.
Пока те утоляли жажду, Джулиан рассеянно водил ладонью по воде. Вдруг до него донеслись голоса. Ветер дул в его сторону, и он понял, что может слышать все, о чем говорят между собой Рианнон и Рейчел. Первой мыслью было отойти подальше, но тут его охватило совсем ребяческое любопытство, и он, забыв обо всех уроках этикета, преподанных ему в свое время родителями, остался на месте и начал внимательно прислушиваться к разговору своих спутниц.
— Не слоняйся без дела, Рейчел, — недовольно произнесла Рианнон. — Ты обещала приготовить нам завтрак.
— Можно подумать, тебе так не терпится попасть в лагерь мятежников, — беззаботно отозвалась девушка.
— Не говори глупостей. Мне просто не хочется задерживаться в этом подозрительном месте. Меня не покидает ощущение тревоги.
— Ты и выглядишь неважно, а впрочем, я тебе об этом уже говорила.
— Я прекрасно себя чувствую.
— Рассказывай! Ты бледная и вся дрожишь.
— Рейчел! — одернула ее Рианнон. — Я не дрожу!
— Дрожишь, дрожишь. Все-таки хорошо, что с нами доктор.
— Он мятежник, позволь тебе напомнить.
— Ну и что, зато очень милый!
Джулиан усмехнулся. Он знал, что сразу приглянулся этой девчушке.
— Еще раз говорю, он мятежник.
Улыбка мгновенно исчезла с его лица.
— Да, ну и что!
— Он служит тем, кто погубил моего мужа и твоего брата. Я уж молчу о сотнях и тысячах других благородных людей.
— Это война, Рианнон. А он тоже благородный человек. Ты посмотри, как он заботится о нас. Между прочим, я очень рада, что он не попался в руки тех янки, которых ты прислала за ним и которые могли его убить.
— Рейчел! Я не хотела, чтобы его убивали. Он служит врагам, и его следовало захватить в плен!
— А он был так добр к тебе, хорошо же ты ему платишь! Вот ты заболела, а он всю ночь с тобой нянчился и не выспался, наверное!
После этого в разговоре случилась долгая пауза. Наконец Джулиан вновь услышал голос молодой вдовы:
— Он доктор и обязан помогать тем, кто страдает. Он давал клятву Гиппократа.
— Это все слова, а на деле он нянчился с тобой! — упрямо повторила Рейчел.
— Он враг.
— У тебя все вокруг враги. Мы живем на Юге, не забывай! А тебя, между прочим, все считают предательницей и изменницей, ну и что?
— Всех этих людей ввели в заблуждение. Но это еще не значит, что мы не правы. Неужели тебе так нравится рабство?
— Мне не нравится, но и многим южанам тоже! Я слышала, что генерал Ли хотел освободить всех своих рабов еще до войны!
— Не надо было отделяться от государства.
— А кто сказал, что правы мы, а не они? Если Юг проиграет войну, тогда да, все скажут, что им не следовало отделяться, что это была ошибка. Ну а если бы Великобритания выиграла у колоний войну за независимость? Ведь они тоже отделились от Великобритании! Так что это все… знаешь ли… с какой стороны посмотреть. Мы отделились, появились Соединенные Штаты, но думаешь, так легко всем подчиняться одному закону? В каждом штате своя жизнь и свои нужды. Нельзя всех мерить одной меркой…
— Рейчел!
— Ну что Рейчел? Это история!
— История пишется победителями, а победит, уж поверь мне, Север.
— Рианнон, где же твоя объективность?
— Прости, но гибель мужа заставила меня отказаться от такой роскоши, как объективность…
Рейчел не нашлась, что ответить, а потом просто сказала:
— И все-таки хорошо, что с нами доктор…
— Мятежник, разбойник и злодей, — холодно возразила Рианнон. — И если мне подвернется еще случай, я обязательно сдам его в руки властям. Живым или мертвым.
Джулиан услышал плеск воды. Рианнон, очевидно, дала понять своей родственнице, что разговор окончен и что она хочет наконец умыться.
— Ты несправедлива…
— Перестань, Рейчел…
— Почему ты не замечаешь простых вещей? Он вовсе не такой ужасный, каким ты его описываешь! Раскрой глаза! Он же помогает тебе. Наверное, ты просто его боишься. — Рейчел помолчала. — Или влюбилась!
— Хватит!
— А почему?
— Потому что идет война. И впереди будет еще очень много крови и смертей. Не время говорить о всяких глупостях. Это просто неприлично. А теперь, пожалуйста, оставь меня одну. Кофе уже готов? Господи, бекон… Я хочу есть!
До Джулиана тоже донесся запах бекона, от которого у него потекли слюнки. Только сейчас он понял, что порядком проголодался. А Рианнон… Как странно, он мог лишь слышать ее голос, но ему казалось, что он видит ее лицо, его выражение, красивые зеленые глаза. В них холод, неприязнь. Какая перемена… Ночью они были совсем другие. А потом она еще доверчиво прижималась к нему, а он кутал ее в одеяло и гладил по волосам.
Но теперь день, и теперь все по-другому.
Итак, она сказала, что если у нее будет случай, она обязательно повторит попытку донести на него. Прекрасно. Остается лишь сделать так, чтобы этот случай ей никогда не представился…
И уж он об этом позаботится!
Глава 7
— Капитан Маккензи?
Брент Маккензи, полевой хирург в составе дивизии генерала Лонгстрита армии северной Виргинии, сидел за столом в своей палатке и наводил порядок в регистрационных журналах.
Услышав свое имя, он поднял голову.
У входа в палатку стоял полковник Сэмюэл Уэйгер, личный адъютант генерала Гилда, начальника медицинской службы армии. Брент начал было вставать, но Уэйгер остановил его жестом. Подойдя к столу капитана, он сам опустился на низенькую деревянную табуретку.
— Все пишете? — спросил он.
— Это моя работа, — ответил Брент.
— Ну да, ну да… Кстати, я читал вашу очередную критическую статью. Лихо.
Брент вежливо улыбнулся. На войне он не писал статей, зато одно за другим составлял письма, которые отсылал по различным вышестоящим инстанциям. Он не мог поступить иначе. Самые серьезные потери конфедераты несли вовсе не от огня противника. Порой Бренту казалось, что, даже если бы северяне вообще не вели боевых действий, армия конфедератов продолжала бы таять на глазах. Больше всего народу умирало от инфекционных болезней. Брент не мог смотреть на это равнодушно. Он писал и в конгресс, и на имя главного хирурга вооруженных сил Конфедерации Джеффа Дэвиса, и на имя других начальников, которые были в силах помочь… если бы захотели. Для начала требовалось качественно улучшить питание солдат и наладить доставку чистой питьевой воды. Одно это уже возымело бы фантастический эффект. Брент состоял в оживленной переписке со своим двоюродным братом Джулианом, который также верил в то, что потери армии можно резко сократить, улучшив санитарную обстановку в полевых лагерях. Джулиан сражался в ополчении Флориды, а Брент, находившийся в Чарлстоне в тот момент, когда Южная Каролина объявила о выходе из единого государства, вступил в ряды регулярной армии конфедератов.
Впрочем, Бренту было чем гордиться. Когда позволяла обстановка, он спасал не только жизнь тяжелораненых, но и их конечности. Ставил на ноги больных, ловко справлялся с начинавшимися эпидемиями. Однажды он таким образом уберег от гибели целую роту. И бывали даже времена, когда Брент радовался тому, что судьба его повернулась именно так, а не иначе, когда осознавал, что делает действительно благое дело. Он отчаянно скучал по дому, по семье, по Югу. Брент давно привык ко всем мерзостям и ужасам войны. Он уже не падал на землю в панике, когда над головой со зловещим свистом проносилось ядро. У Брента не тряслись колени, когда он возился с ранеными в полевой операционной, ожидая, что в любую минуту в палатку может ворваться озверевший от сражения враг. Какими бы ничтожными порой ни казались его отчаянные усилия, он свято верил в то, что помогает страждущим, и это наполняло его жизнь смыслом.
Брент Маккензи, полевой хирург в составе дивизии генерала Лонгстрита армии северной Виргинии, сидел за столом в своей палатке и наводил порядок в регистрационных журналах.
Услышав свое имя, он поднял голову.
У входа в палатку стоял полковник Сэмюэл Уэйгер, личный адъютант генерала Гилда, начальника медицинской службы армии. Брент начал было вставать, но Уэйгер остановил его жестом. Подойдя к столу капитана, он сам опустился на низенькую деревянную табуретку.
— Все пишете? — спросил он.
— Это моя работа, — ответил Брент.
— Ну да, ну да… Кстати, я читал вашу очередную критическую статью. Лихо.
Брент вежливо улыбнулся. На войне он не писал статей, зато одно за другим составлял письма, которые отсылал по различным вышестоящим инстанциям. Он не мог поступить иначе. Самые серьезные потери конфедераты несли вовсе не от огня противника. Порой Бренту казалось, что, даже если бы северяне вообще не вели боевых действий, армия конфедератов продолжала бы таять на глазах. Больше всего народу умирало от инфекционных болезней. Брент не мог смотреть на это равнодушно. Он писал и в конгресс, и на имя главного хирурга вооруженных сил Конфедерации Джеффа Дэвиса, и на имя других начальников, которые были в силах помочь… если бы захотели. Для начала требовалось качественно улучшить питание солдат и наладить доставку чистой питьевой воды. Одно это уже возымело бы фантастический эффект. Брент состоял в оживленной переписке со своим двоюродным братом Джулианом, который также верил в то, что потери армии можно резко сократить, улучшив санитарную обстановку в полевых лагерях. Джулиан сражался в ополчении Флориды, а Брент, находившийся в Чарлстоне в тот момент, когда Южная Каролина объявила о выходе из единого государства, вступил в ряды регулярной армии конфедератов.
Впрочем, Бренту было чем гордиться. Когда позволяла обстановка, он спасал не только жизнь тяжелораненых, но и их конечности. Ставил на ноги больных, ловко справлялся с начинавшимися эпидемиями. Однажды он таким образом уберег от гибели целую роту. И бывали даже времена, когда Брент радовался тому, что судьба его повернулась именно так, а не иначе, когда осознавал, что делает действительно благое дело. Он отчаянно скучал по дому, по семье, по Югу. Брент давно привык ко всем мерзостям и ужасам войны. Он уже не падал на землю в панике, когда над головой со зловещим свистом проносилось ядро. У Брента не тряслись колени, когда он возился с ранеными в полевой операционной, ожидая, что в любую минуту в палатку может ворваться озверевший от сражения враг. Какими бы ничтожными порой ни казались его отчаянные усилия, он свято верил в то, что помогает страждущим, и это наполняло его жизнь смыслом.