Страница:
У нес закружилась голова. Этого еще только не хватало! Она попыталась вздохнуть и крепко вцепилась рукой в перила лестницы. Открыла рот, чтобы что-то сказать, но не смогла.
— Миссис Тремейн! Прошу прощения за беспокойство, но мне нужно задать вам несколько вопросов относительно ваших недавних гостей. Видите ли, мой брат…
Все поплыло перед ее глазами. Ноги подогнулись. Она никогда прежде не лишалась чувств и не знала даже так называемых женских обмороков. Но сейчас это произошло. В глазах потемнело, и Рианнон медленно сползла по перилам вниз.
Молодой полковник вскрикнул. Затем она услышала, как застучали за ее спиной каблучки Рейчел. Потом все померкло, и все звуки ушли…
Глава 4
— Миссис Тремейн! Прошу прощения за беспокойство, но мне нужно задать вам несколько вопросов относительно ваших недавних гостей. Видите ли, мой брат…
Все поплыло перед ее глазами. Ноги подогнулись. Она никогда прежде не лишалась чувств и не знала даже так называемых женских обмороков. Но сейчас это произошло. В глазах потемнело, и Рианнон медленно сползла по перилам вниз.
Молодой полковник вскрикнул. Затем она услышала, как застучали за ее спиной каблучки Рейчел. Потом все померкло, и все звуки ушли…
Глава 4
— Миссис Тремейн?
Рианнон открыла глаза. Она лежала на диване в гостиной. Полковник стоял рядом и заглядывал ей в лицо. Он был удивительно похож на изможденного доктора, который непрошеным гостем ворвался вчера в ее несчастную, но размеренную жизнь.
— Вы братья? — осведомилась Рианнон.
Он мягко улыбнулся и кивнул:
— Именно. Как вы себя чувствуете? Получше? Позвольте представиться — полковник Йен Маккензи, кавалерия США. Простите, что так напугал вас. Когда ваш человек добрался до Святого Августина, я сразу же увязался с отрядом, ибо все равно собирался к вам в гости.
Она попыталась сесть. Голова слегка кружилась. Рианнон потерла виски.
— Миссис Тремейн, вам нехорошо?
У них и голоса были похожи. Те же мягкие нотки, то же участие, то же южное произношение.
— Все в порядке, — поспешила заверить она. — Вы близнецы?
— Совсем нет, хоть мне и известно, что мы с ним очень похожи, — вежливо ответил он, озабоченно глядя на нее. — Должен сказать, я не ожидал, что, увидев меня, вы так себя поведете. Очевидно, вы спутали меня с Джулианом, но что же такого страшного он вам сделал?
— Вы правда на него похожи, — уклонилась от ответа Рианнон. — Те же глаза, волосы, черты лица.
— Точнее, это он похож на меня. Я старше его. На год.
— И в отличие от него на вас настоящая военная форма. Наконец, у вас не такой изможденный вид…
— Нас неплохо кормят, — отозвался Маккензи. — Впрочем, не беспокойтесь насчет Джулиана. Его не стоит недооценивать. Изможденный вид… Это обманчивое впечатление. Он всегда был худым, но у него под кожей крепкие мышцы. Он не пропадет.
— Я и не беспокоюсь на его счет, — пробормотала Рианнон.
— Да, тем более что он мятежник. Враг.
Она почему-то покраснела, с трудом выдержав его взгляд.
— Маккензи… — задумчиво проговорила она. — Ну конечно, я вспомнила! У вас ведь дом около Тампы? Мой отец рассказывал о вашей семье, о том, что вы поселились в Америке еще раньше нас.
— Да, это верно. Помню, что он приглашал вашего батюшку со всем семейством погостить к нам в Симаррон, миссис Тремейн, но вы так и не собрались.
— Да, мы много разъезжали в мирное время, — подтвердила она. Ей было ужасно стыдно. Глупо получилось: стоило ей только его увидеть, и она тут же упала в обморок… как последняя дурочка. Рианнон поправила волосы. — Так, значит… вы уже не застали здесь южан?
— Нет, разминулись буквально на несколько минут. Вам действительно лучше? Вы очень бледны.
— У нее была плохая ночь… — заметила Рейчел.
— Видит Бог, мы спешили как могли. Еще раз простите за то, что я вас напугал. Знаете, по-моему, вам нужно сейчас немного взбодриться. Хотите бренди или бокал вина?
— Нет! — вскричала Рианнон, но тут же покраснела, натолкнувшись на изумленный взгляд Рейчел. — Можно воды?
Йен Маккензи принес ей стакан воды. Рианнон осторожно взяла его двумя руками и сделала большой глоток. Да, ей действительно немного полегчало. Во всяком случае, руки уже не тряслись, и голова не разламывалась от боли.
— Рейчел, попроси, пожалуйста, няню Нор подать кофе.
— Хорошо, — ответила девушка и вышла из комнаты. Рианнон поправила платье, пытаясь по возможности скрыть от полковника свое состояние. Но это было нелегко. Йен Маккензи стоял прямо перед ней, сложив руки за спиной.
— Вы собираетесь организовать на них погоню? — спросила Рианнон.
— Нет.
Она подняла на него удивленный взгляд:
— Отчего же?
— Мы будем носиться кругами вокруг вашего дома, как слепые кутята, пока не угодим в засаду, из которой уже не выйдем живыми. Словом, бесполезно.
— Откуда такая уверенность?
— Я знаю своего брата. А он знает эти места, дороги, леса, перелески, реки и ручьи. Его люди — местные уроженцы. Их уже не сыщешь. Уж моим мичиганцам об этом нечего и мечтать.
Она строго посмотрела на него.
— Скажите откровенно, полковник, как только вы узнали, что у меня остановился ваш брат, вы ведь нарочно задержались с выездом из форта, чтобы солдаты не успели его перехватить?
Он покачал головой:
— Ошибаетесь, миссис Тремейн. Мы выехали тотчас. Она нахмурилась, вдруг вспомнив что-то.
— Вы говорили, что в любом случае собирались нанести мне визит. С какой целью?
Маккензи залез во внутренний карман своего мундира и вынул оттуда длинный узкий конверт.
— Запоздалое письмо от вашего мужа. Его командир поручил мне передать его вам лично в руки.
Рианнон уставилась на конверт, мгновенно почувствовав, как боль вновь охватила сердце будто клещами. У нее помутилось в голове.
— Не понимаю… Тело Ричарда вернули мне сразу после сражения. И еще сказали, что мне повезло, так как, мол, такое бывает нечасто… многих вообще не находят или находят в таком виде, что и посылать-то домой нечего…
— По-разному бывает, миссис Тремейн.
— Большие потери? — шепотом спросила она, не спуская зачарованных глаз с конверта.
— Тело вашего мужа удалось сразу найти и опознать, мэм. Письмо нашли среди его личных вещей несколько позже. Ваш муж пользовался в армии большим уважением, миссис Тремейн. Вот поэтому его командир и послал меня со специальным поручением.
— Именно вас, потому что ваш дом был во Флориде?..
— Мой дом и сейчас во Флориде, мэм. Вы совершенно правильно сказали, что это около Тампы. Очень красивые места. Совсем близко отсюда. Там до сих пор живут мои родители, брат и сестра. Рассчитываю, что в самом скором времени штат вернется в лоно государства, война закончится, и я смогу туда возвратиться. Я не порывал связей с родными местами, миссис Тремейн. А мои жена, дети и еще одна наша родственница живут в Святом Августине.
— Понимаю…
Она облизала пересохшие губы. Ей хотелось вырвать у него из рук письмо и одновременно вовсе не хотелось его трогать. Ей было страшно и больно. Она вновь подняла на него глаза.
— Значит, вся ваша родня поблизости…
— Совершенно верно.
— Племянники?
— Племянников пока нет. Брат и сестра с этим не торопятся.
— Все равно, рано или поздно появятся.
Рианнон как могла оттягивала момент прочтения письма.
— Прошу прощения. Мне не хочется причинять вам новую боль, но это письмо адресовано вам. Мне казалось, вы захотите прочитать его…
Он был красив, как и его брат. Учтив и с добрым сердцем.
— Я хочу… — подтвердила она. — Очень хочу…
В ее глазах блеснули слезы. Она разозлилась на себя и, покраснев, смахнула их кончиками пальцев. Затем протянула руку за письмом.
— Я пока оставлю вас, а потом вернусь, — вежливо проговорил полковник.
Он вышел из комнаты и аккуратно прикрыл за собой дверь. Рианнон вскрыла конверт. Бумага была чистая и белая. Как она могла так сохраниться, ведь столько времени прошло?
Милая жена.
Если ты читаешь эти строки, значит, меня нет в живых, и я сгинул в великой битве за свободу нации и сохранение единства страны. Видит Бог, правда на нашей стороне. Мне не страшно было умирать. Я сожалею лишь о том, что не увижусь с тобой, хотя в последнее время я еще больше уверился, что ты стала частью моей жизни навечно. Как жаль, что нам так и не дали побыть вместе достаточно долго. Я пишу вовсе не для того, чтобы разбить тебе сердце, и не для того, чтобы погрузить в состояние еще большей скорби и отчаяния. Напротив! Я хочу напомнить тебе, что ты всегда радовалась жизни, как летнему солнышку, что у тебя есть характер, что ты сильная (а вдобавок еще и упрямая, моя дорогая)! Убежден, что все это поможет тебе пережить разлуку и спастись в горнине страданий, расколовших страну. Не сомневайся, любимая, что я буду молиться за тебя с небес. Хотя бы в память обо мне заклинаю тебя — цепляйся за жизнь изо всех сил, цени ее во всех проявлениях, постарайся обрести счастье без меня. Ибо слабость и нежелание жить в столь лихие времена, сознательный отказ от того немногого, что осталось сейчас хорошего и светлого, будут расценены Господом как величайшее преступление с твоей стороны. Помни обо мне, но не носи по мне траур. Пусть мой образ помогает, а не мешает тебе жить. С любовью и наказом жить, преданный тебе муж Ричард.
Строчки поплыли перед ее глазами, письмо выпало из внезапно ослабевших рук. Рианнон закрыла лицо ладонями и расплакалась. Рыдания рвали ей сердце, плечи содрогались. Боже, неужели она действительно совершила гнусную измену этому человеку, лучшему из всех, своему любимому мужу?..
Джулиан продолжал наблюдать за домом. Вскоре он увидел, что брат расставил посты, а сам повернул коня точно на опушку. Он был один.
— Сюда, брат… — позвал Джулиан.
Йен мгновенно развернул коня. Он узнал голос брата, но не стал рисковать. В грудь Джулиану смотрело дуло точно такого же «кольта», какой висел за поясом у него самого.
— Я один.
— Теперь вижу.
Йен убрал оружие и слез с коня. Братья осторожно приблизились друг к другу. Джулиан широко улыбнулся и обнял Йена. На войне им не часто доводилось встречаться, так что каждое такое свидание было настоящим подарком.
— Что-то случилось? Почему ты здесь? Я думал, ты сражаешься на Севере. Я слышал, что тебя назначили передавать сведения от Линкольна какому-то вашему генералу, который пытается сейчас сдержать Ли.
— Кому-то приходится ездить и в форт Святого Августина. И это делаю я.
— А попутно навещаешь свою семью. Очень удобно.
Йен усмехнулся:
— Ты отлично знаешь, что я человек военный и езжу сюда вовсе не ради семьи. Хотя то, что она живет в Святом Августине, это действительно удобно. Но командование не случайно посылает в эти места именно меня. У меня гораздо больше шансов избежать по дороге встречи с мятежниками вроде тебя. Я хорошо знаю вашего брата и все ваши хитрости.
— Я не мятежник, Йен. Я врач.
— До меня доходили слухи о том, что ты принимаешь участие в боевых действиях.
— Когда в меня стреляют, я стреляю в ответ.
— Таким образом, у каждого северянина есть хороший повод послать тебе пулю в лоб. Впрочем, участвуешь ты в боях или нет, не имеет значения. Ты служишь врагу. На этой войне убили уже много врачей с той и с другой стороны.
— И гражданских тоже, Йен. Что же ты мне прикажешь делать, когда твои друзья пытаются меня укокошить? Подставлять им другую щеку?
— Нет. Не будем об этом. Я просто рад, что ты пока жив.
— Выжить — наша общая задача, — отозвался Джулиан.
Ему было неприятно думать о том, что его собственная семья раскололась в результате этой войны на две части, одни воевали за Юг, другие за Север, в стороне не остался никто. Ни они с Йеном, ни их сестра Тиа, ни двоюродные братья и сестры — Дженнифер, Джером, Брент и Сидни.
В глазах дяди Джеймса федеральное правительство являлось олицетворением зла. Оно уничтожало народ его матери — индейцев семинолов. Это правительство несло с собой разорение, смерть и страдания для людей. Поэтому Джеймс был ярым конфедератом. Его старший сын Джером заделался морским контрабандистом, проникавшим за пределы блокады, устроенной северянами вдоль южного побережья. Младший, Брент, служил врачом в армии северной Виргинии. Дженнифер одно время была разведчицей у южан. Ее мужа убили янки. Но рискованное ремесло едва не привело на виселицу и ее саму. Сидни работала в госпиталях южан, а в последнее время находилась в Вашингтоне и устраивала обмены пленными.
Йен взял сторону Севера, зная, что станет изгоем в собственной семье. Впрочем, ему симпатизировал их отец, Джаррет Маккензи, остававшийся сторонником единого государства. Джулиан и Тиа воевали на стороне Юга.
Все Маккензи регулярно переходили линию фронта, чтобы встретиться или передать весточки друг о друге. Это было опасно, но опасности их не останавливали. Все-таки родство оказывалось сильнее политических пристрастий. Джулиан довольно часто виделся с Джеромом, тот поставлял ему лекарства и препараты. С родным же братом он встречался гораздо реже.
Они были враги.
— Как Алана, Риса? Дети? — спросил Джулиан.
Йен ответил после секундной паузы:
— Все прекрасно и вполне благополучно. Давно видел мать и отца?
— Давно, но Тиа ездила домой пару недель назад и сказала, что там все нормально.
— Мне недостает стариков… — вдруг признался Йен. Он снял шляпу и утер ладонью испарину со лба. — Мне недостает дома и всего, что с ним связано. Помнишь старые времена, братишка, наши разговоры, споры?
— Думаешь, эта бойня когда-нибудь закончится? — вместо ответа спросил Джулиан.
Йен устремил на него суровый взгляд.
— Закончится. Со временем наше преимущество в живой силе и военной мощи скажется, и мы придушим Конфедерацию.
— Возможно… — столь же сухо сказал Джулиан. — Но есть и другой вариант. В наши дела вмешается сильная Европа, вынудит федеральные власти признать Конфедерацию и заставит их отпустить южные штаты на все четыре стороны подобру-поздорову. Кроме того, грядут выборы. Возможно, на них победит кандидат, который будет выступать против войны. Она уже всем надоела.
Йен прислонился плечом к дереву и усмехнулся.
— Жаль, я не могу доказать тебе мою правоту как в детстве.
— Хочешь подраться? А с чего ты взял, что одолеешь меня?
— Я старше.
— А я выше.
— Я крепче.
— Еще вопрос!
— Во мне сейчас килограммов на десять больше.
— Смотри, янки, не разжирей!
Йен рассмеялся и вновь нахлобучил шляпу на голову.
— Ты-то хоть поел у миссис Тремейн? По-моему, у нее вполне можно было подкрепиться и тебе, и всей твоей банде доходяг.
— О да. Она оказала нам истинно северное гостеприимство. Приютила, согрела, отправила спать… и донесла вам. — Джулиан нахмурился. — Кстати, как вышло, что сюда прибыл именно ты?
— Рассчитывал увидеть тебя. Я знал, что ты бродишь по этим местам. Если бы поехал другой командир и поймал твоих ребят, он скорее всего приравнял бы вас к шпионам и развесил на этих деревьях. Мне было бы обидно.
— Спасибо, братишка. Прости, что огорчили тебя и не попались в руки твоим головорезам.
— Я почти не сомневался, что вы успеете сбежать. Ополченцы из числа южан всегда вызывали у меня уважение. Вы очень мобильны, и у вас неплохая дисциплина. Идеальный контингент для ведения партизанской войны, организации диверсий и засад.
Джулиан кивнул.
— Тут ты прав. Мы воюем изо всех сил. Ты служишь Северу, а они служат своей земле.
— Ладно-ладно, не делай из своих разбойников сказочных героев. Ты не найдешь во мне благодарного слушателя. К тому же я приехал сюда не только для того, чтобы повидаться с тобой.
— А зачем еще?
— У меня было письмо к миссис Тремейн. Его нашли в личных вещах ее погибшего мужа. При Антиетаме он служил под началом полковника Игана. Иган — мой друг и просил меня передать его послание лично в руки здешней хозяйки. Я с радостью согласился, тем более что и раньше очень хотел познакомиться с этой дамой.
— В самом деле? — удивленно переспросил Джулиан. Йен пожал плечами и усмехнулся:
— Ее многие считают колдуньей.
— Я в это уже верю.
Теперь пришла очередь Йена удивляться.
— Но не подумай, Джулиан, не в плохом смысле. Наоборот. Она нечто вроде доброй волшебницы. Ходят слухи, что она готовит какие-то невероятные снадобья, которые залечивают любые раны, предсказывает погоду и может отыскать потерявшегося ребенка.
— Воистину добрая… — пробормотал Джулиан, опуская глаза.
— Так ты не веришь в эти слухи?
Он неопределенно махнул рукой.
— Я слишком недолго с ней общался, мне трудно судить.
— Но ты врач, а она знахарка. Как наша тетя Тила, помнишь старушку? Она колдовала над нашими ссадинами и царапинами. Рианнон вроде такая же.
— Медицину она знает, это точно, — подтвердил Джулиан.
— Как я слышал, она помогла тебе с одним из твоих раненых?
— Мы представились ей северянами.
— Так она вам и поверила. Посмотри на себя. Таких северян не бывает. — Йен усмехнулся. — Говорят, она видит каждого человека на два фута вглубь, но для того чтобы разоблачить вашу шайку лжецов, вовсе не надо обладать сверхъестественными способностями. Она вас раскусила и послала за нами в форт…
— Да, она нас раскусила. Да, она послала за вами в форт. Ну и что?
Джулиана стало уже раздражать, что его брат так интересуется молодой вдовой и говорит о ней с таким восторгом.
— А она необычная женщина, не так ли, братишка? Неужели Рианнон не произвела на тебя никакого впечатления?
— Не забывай, что ты женат, Йен.
— Я-то — да, а ты — нет.
— Да, она необычна и произвела на меня самое сильное впечатление. Но при всей своей необычности и красоте она еще и полная дура!
Йен удивленно взглянул на него.
— Почему дура?
— Она готовит лекарства и ставит опыты на самой себе. В частности, вчера я застал ее с опием в руках.
Йен задумчиво хмыкнул и помрачнел.
— Ну что ж, можно понять. Она носит траур по мужу. Когда я увидел ее, то решил, что письмо не облегчит ей душу, а лишь причинит новую боль. Но не мог же я его не отдать?.. А теперь она небось рыдает в подушку…
— Многие женщины лишились на этой войне мужей и сыновей, но не каждая из них переживает эту потерю, употребляя опий и спиртное. Возьми хоть Дженнифер.
— Не забывай, что горе довело Дженнифер до отчаяния и она стала шпионкой, а вскоре едва не лишилась головы за все свои подвиги, — напомнил Йен. — Мы редко задумываемся над этим, но война — удел не только мужчин. Женщины тоже поневоле вовлечены в нее. Возможно, им даже приходится тяжелее. Пока мы бегаем по лесам и убиваем друг друга, они живут в состоянии постоянного ожидания и вечной неопределенности. Это невеселое занятие. А потом им вдруг приносят весть о том, что любимый пал смертью храбрых… И тогда жизнь окончательно теряет для них всякий смысл.
— А ты неплохой оратор.
— Это мне Алана все уши прожужжала, — с улыбкой ответил Йен, пожав плечами. — Впрочем, я часто бываю в Вашингтоне и не раз видел, как туда доставляли очередные списки с фамилиями павших. Джулиан, я на всю жизнь запомню эти сцены и глаза тех женщин. Сначала ожидание, страх, тревога, потом опустошенность, горе и слезы. Так и Рианнон сейчас. Ничего, будем надеяться, что время залечит ее рану. Хотя как сказать. Многие вдовы будут носить траур до самой смерти.
— Если Рианнон не прекратит принимать наркотик, ей недолго придется ждать.
— Жалко. Она так прелестна.
— Твоя жена прелестна! — вновь напомнил ему Джулиан. Йен усмехнулся.
— Я и без тебя это знаю, мятежник! По-моему, мне стоит попытаться уговорить миссис Тремейн перебраться в Святой Августин. По крайней мере там она будет в безопасности. Кроме того… у нас есть такие, кто считает, что ее можно использовать.
— Ты прав, Йен, уговори ее уехать. Употреби все свое красноречие. Ей не стоит оставаться в этом доме.
— Сделаю все, что в моих силах. — Йен вдруг погрустнел и покачал головой. — Счастливо, братишка, надо спешить. Скоро меня хватятся, а если узнают, что я разговариваю тут с мятежником, могут быть неприятности. Не дай Бог и Рианнон догадается. Я сказал ей, что мы вас упустили, но она, похоже, убеждена, что я нарочно запоздал с прибытием из форта, чтобы дать своему брату время на отступление.
— А это правда?
— Нет, это не правда, — покачал головой Йен.
Джулиан улыбнулся:
— Все равно спасибо тебе.
— Не за что. В любом случае… я думаю, ты спас больше жизней, чем загубил.
— В отличие от тебя, кстати. Ты слишком рискуешь своей башкой. Не стоит, право.
— Я допускаю лишь разумный риск и делаю только то, что считаю нужным. Я хотел с тобой повидаться и не хотел, чтобы мы стреляли друг в друга. Мне удалось и то и другое. Кстати, о миссис Тремейн… Она довольно странно меня встретила.
— В каком смысле?
— В прямом. Как только увидела, сразу упала в обморок.
— В обморок?
— Да-да, в обморок. Она, очевидно, подумала, что это вернулся ты.
— Значит, она заметила, что ты на меня похож?
Йен хмыкнул.
— Как бы то ни было, она лишилась чувств. Поэтому любопытно узнать, что такого ужасного ты там совершил?
— Я просто не позволил ей убить себя.
— Неужели? Она не производит впечатления человека, который задумал самоубийство.
— Я же говорю — у нее был наркотик. Я его отнял.
— Отнял?
Джулиан на несколько мгновений заколебался с ответом.
— Да, силой. Мы повздорили по этому поводу. Должен сказать, что она уже приняла порядком опия.
— И ты ее поколотил?! Боже, братишка, когда-то ты был таким миролюбивым!
— Я повидал на этой войне слишком много человеческих страданий. На моих руках от болевого шока погибали молодые солдаты, почти дети. Я не мог облегчить их муки. А тут я увидел вполне благополучную даму, которая от нечего делать забавлялась двойными, если не тройными дозами настойки опия. И потом…
— Что?
— Она взбесила меня своим высокомерием. Пусть она хоть трижды колдунья и знахарка, но…
— Рианнон просто нужно заняться делом. Думаю, из нее вышла бы отличная сестра милосердия.
— Не сомневаюсь.
— Я предложу ей эту работу.
— Попробуй.
Джулиан вдруг подумал, что Йен может предложить ей не только это, и ему стало не по себе. И вес же старший брат прав. Рианнон необходимо вернуться к людям. Ее нужно увлечь идеей спасения чужих жизней, тогда у нее просто не останется времени на то, чтобы играть со своей собственной. Джулиан почему-то был уверен, что вся дурь мгновенно вылетит у нее из головы, если она поймет, как много вокруг людей, которым еще хуже, чем ей, и которые нуждаются в ее помощи.
— Мне уже пора, Джулиан. Но главного я еще не сказал. Я хотел повидаться с тобой, ибо у меня есть кое-какие новости. Очень важные.
— Я же спрашивал тебя в самом начале: что-то случилось? — воскликнул Джулиан. — Плохое?
— Идет война, и мы с тобой находимся по разные стороны фронта, что само по себе нехорошо, ты не находишь?
— Этого уже не поправишь. Говори, какие новости?
— Их две. Первая… — Во взгляде Йена читалась искренняя озабоченность. — Джером напоролся на наши канонерские лодки, и его ранили. Ему удалось избежать плена, и янки полагают, что он укрывается где-то к югу отсюда. Поблизости. Если его рана действительно серьезна, его доставят к тебе.
Джулиан чертыхнулся про себя. Джером был настоящий сорвиголова. Такого человека генерал Ли хотел бы иметь в армии северной Виргинии. Он умел рисковать, мгновенно принимал решения и был практически неуловим.
— Ты сам не уверен, сильно ли ему досталось?
— Янки не могут сказать точно, они только знают, что не убили его. Рисе я пока ничего не говорил.
— Джером меня найдет. Его люди знают, где я.
— Думаю, уже завтра он будет в вашем лагере. Хотя как сказать… Янки тоже его ищут, а если он ранен, то отряд утратил мобильность…
— Я буду ждать его. Не беспокойся, Йен. Ты знаешь, что для Джерома я сделаю все, что в моих силах.
— Да, я это знаю. Думаю, все обойдется. Ты в здешних местах лучший врач, а Джером силен, как буйвол. Только бы он не задержался в дороге, только бы его рана не нагноилась! Очень надеюсь, что ты ему поможешь. Если успеешь…
— Что ты имеешь в виду?
— А это как раз вторая новость, которой я хотел с тобой поделиться. До меня дошли слухи, что Конфедерация будет перебрасывать ополченцев отсюда на Север, где ей не хватает живой силы. Генерал Маги, ногу которого ты когда-то спас, очень интересуется твоей персоной. Именно от него я узнал, что тебя тоже хотят превратить из партизана в офицера действующей армии.
Джулиан изумленно уставился на него.
Они забирают отсюда ополчение и перебрасывают на Север? А кто же тогда останется здесь?
— Я подумал, что тебе будет нелишне об этом знать, — добавил Йен.
Джулиан кивнул и тут же поморщился.
— Забавно, не находишь? Янки рассказывает мне о планах южного командования в отношении меня.
— У нас неплохо работает разведка. Я же говорил тебе — мы вас сомнем.
Джулиан вздохнул. Ему хотелось, чтобы эта война поскорее закончилась. Он знал, что Йену хочется того же.
— Торопись, братишка. Твои ребята из Мичигана и Огайо ждут тебя. Скажи, они хоть по-английски разговаривают? Или вы выгрузили очередную толпу иммигрантов из Европы?
Йен рассмеялся и направился к своему коню.
— Разговаривают, успокойся.
— Хорошо, если так. — Джулиан проводил его. — Скажи, какого черта вы гоните иностранцев во Флориду? И бросаете в пекло? Они погибают еще прежде, чем успевают полюбить свою новую родину.
Йен вскочил в седло.
— Спроси наших командиров, а я мелкая сошка. Не я веду эту войну, мне лишь приходится в ней участвовать. Как и тебе.
— Да, ты прав.
Джулиан похлопал его коня по крепкой шее. Лошадь была красивая, упитанная и сильная. На ее фоне его собственная кляча выглядела жалко. В этом и состояло все преимущество северян. У них действительно имелось почти все, а у южан — почти ничего. Он протянул Йену руку.
Рианнон открыла глаза. Она лежала на диване в гостиной. Полковник стоял рядом и заглядывал ей в лицо. Он был удивительно похож на изможденного доктора, который непрошеным гостем ворвался вчера в ее несчастную, но размеренную жизнь.
— Вы братья? — осведомилась Рианнон.
Он мягко улыбнулся и кивнул:
— Именно. Как вы себя чувствуете? Получше? Позвольте представиться — полковник Йен Маккензи, кавалерия США. Простите, что так напугал вас. Когда ваш человек добрался до Святого Августина, я сразу же увязался с отрядом, ибо все равно собирался к вам в гости.
Она попыталась сесть. Голова слегка кружилась. Рианнон потерла виски.
— Миссис Тремейн, вам нехорошо?
У них и голоса были похожи. Те же мягкие нотки, то же участие, то же южное произношение.
— Все в порядке, — поспешила заверить она. — Вы близнецы?
— Совсем нет, хоть мне и известно, что мы с ним очень похожи, — вежливо ответил он, озабоченно глядя на нее. — Должен сказать, я не ожидал, что, увидев меня, вы так себя поведете. Очевидно, вы спутали меня с Джулианом, но что же такого страшного он вам сделал?
— Вы правда на него похожи, — уклонилась от ответа Рианнон. — Те же глаза, волосы, черты лица.
— Точнее, это он похож на меня. Я старше его. На год.
— И в отличие от него на вас настоящая военная форма. Наконец, у вас не такой изможденный вид…
— Нас неплохо кормят, — отозвался Маккензи. — Впрочем, не беспокойтесь насчет Джулиана. Его не стоит недооценивать. Изможденный вид… Это обманчивое впечатление. Он всегда был худым, но у него под кожей крепкие мышцы. Он не пропадет.
— Я и не беспокоюсь на его счет, — пробормотала Рианнон.
— Да, тем более что он мятежник. Враг.
Она почему-то покраснела, с трудом выдержав его взгляд.
— Маккензи… — задумчиво проговорила она. — Ну конечно, я вспомнила! У вас ведь дом около Тампы? Мой отец рассказывал о вашей семье, о том, что вы поселились в Америке еще раньше нас.
— Да, это верно. Помню, что он приглашал вашего батюшку со всем семейством погостить к нам в Симаррон, миссис Тремейн, но вы так и не собрались.
— Да, мы много разъезжали в мирное время, — подтвердила она. Ей было ужасно стыдно. Глупо получилось: стоило ей только его увидеть, и она тут же упала в обморок… как последняя дурочка. Рианнон поправила волосы. — Так, значит… вы уже не застали здесь южан?
— Нет, разминулись буквально на несколько минут. Вам действительно лучше? Вы очень бледны.
— У нее была плохая ночь… — заметила Рейчел.
— Видит Бог, мы спешили как могли. Еще раз простите за то, что я вас напугал. Знаете, по-моему, вам нужно сейчас немного взбодриться. Хотите бренди или бокал вина?
— Нет! — вскричала Рианнон, но тут же покраснела, натолкнувшись на изумленный взгляд Рейчел. — Можно воды?
Йен Маккензи принес ей стакан воды. Рианнон осторожно взяла его двумя руками и сделала большой глоток. Да, ей действительно немного полегчало. Во всяком случае, руки уже не тряслись, и голова не разламывалась от боли.
— Рейчел, попроси, пожалуйста, няню Нор подать кофе.
— Хорошо, — ответила девушка и вышла из комнаты. Рианнон поправила платье, пытаясь по возможности скрыть от полковника свое состояние. Но это было нелегко. Йен Маккензи стоял прямо перед ней, сложив руки за спиной.
— Вы собираетесь организовать на них погоню? — спросила Рианнон.
— Нет.
Она подняла на него удивленный взгляд:
— Отчего же?
— Мы будем носиться кругами вокруг вашего дома, как слепые кутята, пока не угодим в засаду, из которой уже не выйдем живыми. Словом, бесполезно.
— Откуда такая уверенность?
— Я знаю своего брата. А он знает эти места, дороги, леса, перелески, реки и ручьи. Его люди — местные уроженцы. Их уже не сыщешь. Уж моим мичиганцам об этом нечего и мечтать.
Она строго посмотрела на него.
— Скажите откровенно, полковник, как только вы узнали, что у меня остановился ваш брат, вы ведь нарочно задержались с выездом из форта, чтобы солдаты не успели его перехватить?
Он покачал головой:
— Ошибаетесь, миссис Тремейн. Мы выехали тотчас. Она нахмурилась, вдруг вспомнив что-то.
— Вы говорили, что в любом случае собирались нанести мне визит. С какой целью?
Маккензи залез во внутренний карман своего мундира и вынул оттуда длинный узкий конверт.
— Запоздалое письмо от вашего мужа. Его командир поручил мне передать его вам лично в руки.
Рианнон уставилась на конверт, мгновенно почувствовав, как боль вновь охватила сердце будто клещами. У нее помутилось в голове.
— Не понимаю… Тело Ричарда вернули мне сразу после сражения. И еще сказали, что мне повезло, так как, мол, такое бывает нечасто… многих вообще не находят или находят в таком виде, что и посылать-то домой нечего…
— По-разному бывает, миссис Тремейн.
— Большие потери? — шепотом спросила она, не спуская зачарованных глаз с конверта.
— Тело вашего мужа удалось сразу найти и опознать, мэм. Письмо нашли среди его личных вещей несколько позже. Ваш муж пользовался в армии большим уважением, миссис Тремейн. Вот поэтому его командир и послал меня со специальным поручением.
— Именно вас, потому что ваш дом был во Флориде?..
— Мой дом и сейчас во Флориде, мэм. Вы совершенно правильно сказали, что это около Тампы. Очень красивые места. Совсем близко отсюда. Там до сих пор живут мои родители, брат и сестра. Рассчитываю, что в самом скором времени штат вернется в лоно государства, война закончится, и я смогу туда возвратиться. Я не порывал связей с родными местами, миссис Тремейн. А мои жена, дети и еще одна наша родственница живут в Святом Августине.
— Понимаю…
Она облизала пересохшие губы. Ей хотелось вырвать у него из рук письмо и одновременно вовсе не хотелось его трогать. Ей было страшно и больно. Она вновь подняла на него глаза.
— Значит, вся ваша родня поблизости…
— Совершенно верно.
— Племянники?
— Племянников пока нет. Брат и сестра с этим не торопятся.
— Все равно, рано или поздно появятся.
Рианнон как могла оттягивала момент прочтения письма.
— Прошу прощения. Мне не хочется причинять вам новую боль, но это письмо адресовано вам. Мне казалось, вы захотите прочитать его…
Он был красив, как и его брат. Учтив и с добрым сердцем.
— Я хочу… — подтвердила она. — Очень хочу…
В ее глазах блеснули слезы. Она разозлилась на себя и, покраснев, смахнула их кончиками пальцев. Затем протянула руку за письмом.
— Я пока оставлю вас, а потом вернусь, — вежливо проговорил полковник.
Он вышел из комнаты и аккуратно прикрыл за собой дверь. Рианнон вскрыла конверт. Бумага была чистая и белая. Как она могла так сохраниться, ведь столько времени прошло?
Милая жена.
Если ты читаешь эти строки, значит, меня нет в живых, и я сгинул в великой битве за свободу нации и сохранение единства страны. Видит Бог, правда на нашей стороне. Мне не страшно было умирать. Я сожалею лишь о том, что не увижусь с тобой, хотя в последнее время я еще больше уверился, что ты стала частью моей жизни навечно. Как жаль, что нам так и не дали побыть вместе достаточно долго. Я пишу вовсе не для того, чтобы разбить тебе сердце, и не для того, чтобы погрузить в состояние еще большей скорби и отчаяния. Напротив! Я хочу напомнить тебе, что ты всегда радовалась жизни, как летнему солнышку, что у тебя есть характер, что ты сильная (а вдобавок еще и упрямая, моя дорогая)! Убежден, что все это поможет тебе пережить разлуку и спастись в горнине страданий, расколовших страну. Не сомневайся, любимая, что я буду молиться за тебя с небес. Хотя бы в память обо мне заклинаю тебя — цепляйся за жизнь изо всех сил, цени ее во всех проявлениях, постарайся обрести счастье без меня. Ибо слабость и нежелание жить в столь лихие времена, сознательный отказ от того немногого, что осталось сейчас хорошего и светлого, будут расценены Господом как величайшее преступление с твоей стороны. Помни обо мне, но не носи по мне траур. Пусть мой образ помогает, а не мешает тебе жить. С любовью и наказом жить, преданный тебе муж Ричард.
Строчки поплыли перед ее глазами, письмо выпало из внезапно ослабевших рук. Рианнон закрыла лицо ладонями и расплакалась. Рыдания рвали ей сердце, плечи содрогались. Боже, неужели она действительно совершила гнусную измену этому человеку, лучшему из всех, своему любимому мужу?..
Джулиан продолжал наблюдать за домом. Вскоре он увидел, что брат расставил посты, а сам повернул коня точно на опушку. Он был один.
— Сюда, брат… — позвал Джулиан.
Йен мгновенно развернул коня. Он узнал голос брата, но не стал рисковать. В грудь Джулиану смотрело дуло точно такого же «кольта», какой висел за поясом у него самого.
— Я один.
— Теперь вижу.
Йен убрал оружие и слез с коня. Братья осторожно приблизились друг к другу. Джулиан широко улыбнулся и обнял Йена. На войне им не часто доводилось встречаться, так что каждое такое свидание было настоящим подарком.
— Что-то случилось? Почему ты здесь? Я думал, ты сражаешься на Севере. Я слышал, что тебя назначили передавать сведения от Линкольна какому-то вашему генералу, который пытается сейчас сдержать Ли.
— Кому-то приходится ездить и в форт Святого Августина. И это делаю я.
— А попутно навещаешь свою семью. Очень удобно.
Йен усмехнулся:
— Ты отлично знаешь, что я человек военный и езжу сюда вовсе не ради семьи. Хотя то, что она живет в Святом Августине, это действительно удобно. Но командование не случайно посылает в эти места именно меня. У меня гораздо больше шансов избежать по дороге встречи с мятежниками вроде тебя. Я хорошо знаю вашего брата и все ваши хитрости.
— Я не мятежник, Йен. Я врач.
— До меня доходили слухи о том, что ты принимаешь участие в боевых действиях.
— Когда в меня стреляют, я стреляю в ответ.
— Таким образом, у каждого северянина есть хороший повод послать тебе пулю в лоб. Впрочем, участвуешь ты в боях или нет, не имеет значения. Ты служишь врагу. На этой войне убили уже много врачей с той и с другой стороны.
— И гражданских тоже, Йен. Что же ты мне прикажешь делать, когда твои друзья пытаются меня укокошить? Подставлять им другую щеку?
— Нет. Не будем об этом. Я просто рад, что ты пока жив.
— Выжить — наша общая задача, — отозвался Джулиан.
Ему было неприятно думать о том, что его собственная семья раскололась в результате этой войны на две части, одни воевали за Юг, другие за Север, в стороне не остался никто. Ни они с Йеном, ни их сестра Тиа, ни двоюродные братья и сестры — Дженнифер, Джером, Брент и Сидни.
В глазах дяди Джеймса федеральное правительство являлось олицетворением зла. Оно уничтожало народ его матери — индейцев семинолов. Это правительство несло с собой разорение, смерть и страдания для людей. Поэтому Джеймс был ярым конфедератом. Его старший сын Джером заделался морским контрабандистом, проникавшим за пределы блокады, устроенной северянами вдоль южного побережья. Младший, Брент, служил врачом в армии северной Виргинии. Дженнифер одно время была разведчицей у южан. Ее мужа убили янки. Но рискованное ремесло едва не привело на виселицу и ее саму. Сидни работала в госпиталях южан, а в последнее время находилась в Вашингтоне и устраивала обмены пленными.
Йен взял сторону Севера, зная, что станет изгоем в собственной семье. Впрочем, ему симпатизировал их отец, Джаррет Маккензи, остававшийся сторонником единого государства. Джулиан и Тиа воевали на стороне Юга.
Все Маккензи регулярно переходили линию фронта, чтобы встретиться или передать весточки друг о друге. Это было опасно, но опасности их не останавливали. Все-таки родство оказывалось сильнее политических пристрастий. Джулиан довольно часто виделся с Джеромом, тот поставлял ему лекарства и препараты. С родным же братом он встречался гораздо реже.
Они были враги.
— Как Алана, Риса? Дети? — спросил Джулиан.
Йен ответил после секундной паузы:
— Все прекрасно и вполне благополучно. Давно видел мать и отца?
— Давно, но Тиа ездила домой пару недель назад и сказала, что там все нормально.
— Мне недостает стариков… — вдруг признался Йен. Он снял шляпу и утер ладонью испарину со лба. — Мне недостает дома и всего, что с ним связано. Помнишь старые времена, братишка, наши разговоры, споры?
— Думаешь, эта бойня когда-нибудь закончится? — вместо ответа спросил Джулиан.
Йен устремил на него суровый взгляд.
— Закончится. Со временем наше преимущество в живой силе и военной мощи скажется, и мы придушим Конфедерацию.
— Возможно… — столь же сухо сказал Джулиан. — Но есть и другой вариант. В наши дела вмешается сильная Европа, вынудит федеральные власти признать Конфедерацию и заставит их отпустить южные штаты на все четыре стороны подобру-поздорову. Кроме того, грядут выборы. Возможно, на них победит кандидат, который будет выступать против войны. Она уже всем надоела.
Йен прислонился плечом к дереву и усмехнулся.
— Жаль, я не могу доказать тебе мою правоту как в детстве.
— Хочешь подраться? А с чего ты взял, что одолеешь меня?
— Я старше.
— А я выше.
— Я крепче.
— Еще вопрос!
— Во мне сейчас килограммов на десять больше.
— Смотри, янки, не разжирей!
Йен рассмеялся и вновь нахлобучил шляпу на голову.
— Ты-то хоть поел у миссис Тремейн? По-моему, у нее вполне можно было подкрепиться и тебе, и всей твоей банде доходяг.
— О да. Она оказала нам истинно северное гостеприимство. Приютила, согрела, отправила спать… и донесла вам. — Джулиан нахмурился. — Кстати, как вышло, что сюда прибыл именно ты?
— Рассчитывал увидеть тебя. Я знал, что ты бродишь по этим местам. Если бы поехал другой командир и поймал твоих ребят, он скорее всего приравнял бы вас к шпионам и развесил на этих деревьях. Мне было бы обидно.
— Спасибо, братишка. Прости, что огорчили тебя и не попались в руки твоим головорезам.
— Я почти не сомневался, что вы успеете сбежать. Ополченцы из числа южан всегда вызывали у меня уважение. Вы очень мобильны, и у вас неплохая дисциплина. Идеальный контингент для ведения партизанской войны, организации диверсий и засад.
Джулиан кивнул.
— Тут ты прав. Мы воюем изо всех сил. Ты служишь Северу, а они служат своей земле.
— Ладно-ладно, не делай из своих разбойников сказочных героев. Ты не найдешь во мне благодарного слушателя. К тому же я приехал сюда не только для того, чтобы повидаться с тобой.
— А зачем еще?
— У меня было письмо к миссис Тремейн. Его нашли в личных вещах ее погибшего мужа. При Антиетаме он служил под началом полковника Игана. Иган — мой друг и просил меня передать его послание лично в руки здешней хозяйки. Я с радостью согласился, тем более что и раньше очень хотел познакомиться с этой дамой.
— В самом деле? — удивленно переспросил Джулиан. Йен пожал плечами и усмехнулся:
— Ее многие считают колдуньей.
— Я в это уже верю.
Теперь пришла очередь Йена удивляться.
— Но не подумай, Джулиан, не в плохом смысле. Наоборот. Она нечто вроде доброй волшебницы. Ходят слухи, что она готовит какие-то невероятные снадобья, которые залечивают любые раны, предсказывает погоду и может отыскать потерявшегося ребенка.
— Воистину добрая… — пробормотал Джулиан, опуская глаза.
— Так ты не веришь в эти слухи?
Он неопределенно махнул рукой.
— Я слишком недолго с ней общался, мне трудно судить.
— Но ты врач, а она знахарка. Как наша тетя Тила, помнишь старушку? Она колдовала над нашими ссадинами и царапинами. Рианнон вроде такая же.
— Медицину она знает, это точно, — подтвердил Джулиан.
— Как я слышал, она помогла тебе с одним из твоих раненых?
— Мы представились ей северянами.
— Так она вам и поверила. Посмотри на себя. Таких северян не бывает. — Йен усмехнулся. — Говорят, она видит каждого человека на два фута вглубь, но для того чтобы разоблачить вашу шайку лжецов, вовсе не надо обладать сверхъестественными способностями. Она вас раскусила и послала за нами в форт…
— Да, она нас раскусила. Да, она послала за вами в форт. Ну и что?
Джулиана стало уже раздражать, что его брат так интересуется молодой вдовой и говорит о ней с таким восторгом.
— А она необычная женщина, не так ли, братишка? Неужели Рианнон не произвела на тебя никакого впечатления?
— Не забывай, что ты женат, Йен.
— Я-то — да, а ты — нет.
— Да, она необычна и произвела на меня самое сильное впечатление. Но при всей своей необычности и красоте она еще и полная дура!
Йен удивленно взглянул на него.
— Почему дура?
— Она готовит лекарства и ставит опыты на самой себе. В частности, вчера я застал ее с опием в руках.
Йен задумчиво хмыкнул и помрачнел.
— Ну что ж, можно понять. Она носит траур по мужу. Когда я увидел ее, то решил, что письмо не облегчит ей душу, а лишь причинит новую боль. Но не мог же я его не отдать?.. А теперь она небось рыдает в подушку…
— Многие женщины лишились на этой войне мужей и сыновей, но не каждая из них переживает эту потерю, употребляя опий и спиртное. Возьми хоть Дженнифер.
— Не забывай, что горе довело Дженнифер до отчаяния и она стала шпионкой, а вскоре едва не лишилась головы за все свои подвиги, — напомнил Йен. — Мы редко задумываемся над этим, но война — удел не только мужчин. Женщины тоже поневоле вовлечены в нее. Возможно, им даже приходится тяжелее. Пока мы бегаем по лесам и убиваем друг друга, они живут в состоянии постоянного ожидания и вечной неопределенности. Это невеселое занятие. А потом им вдруг приносят весть о том, что любимый пал смертью храбрых… И тогда жизнь окончательно теряет для них всякий смысл.
— А ты неплохой оратор.
— Это мне Алана все уши прожужжала, — с улыбкой ответил Йен, пожав плечами. — Впрочем, я часто бываю в Вашингтоне и не раз видел, как туда доставляли очередные списки с фамилиями павших. Джулиан, я на всю жизнь запомню эти сцены и глаза тех женщин. Сначала ожидание, страх, тревога, потом опустошенность, горе и слезы. Так и Рианнон сейчас. Ничего, будем надеяться, что время залечит ее рану. Хотя как сказать. Многие вдовы будут носить траур до самой смерти.
— Если Рианнон не прекратит принимать наркотик, ей недолго придется ждать.
— Жалко. Она так прелестна.
— Твоя жена прелестна! — вновь напомнил ему Джулиан. Йен усмехнулся.
— Я и без тебя это знаю, мятежник! По-моему, мне стоит попытаться уговорить миссис Тремейн перебраться в Святой Августин. По крайней мере там она будет в безопасности. Кроме того… у нас есть такие, кто считает, что ее можно использовать.
— Ты прав, Йен, уговори ее уехать. Употреби все свое красноречие. Ей не стоит оставаться в этом доме.
— Сделаю все, что в моих силах. — Йен вдруг погрустнел и покачал головой. — Счастливо, братишка, надо спешить. Скоро меня хватятся, а если узнают, что я разговариваю тут с мятежником, могут быть неприятности. Не дай Бог и Рианнон догадается. Я сказал ей, что мы вас упустили, но она, похоже, убеждена, что я нарочно запоздал с прибытием из форта, чтобы дать своему брату время на отступление.
— А это правда?
— Нет, это не правда, — покачал головой Йен.
Джулиан улыбнулся:
— Все равно спасибо тебе.
— Не за что. В любом случае… я думаю, ты спас больше жизней, чем загубил.
— В отличие от тебя, кстати. Ты слишком рискуешь своей башкой. Не стоит, право.
— Я допускаю лишь разумный риск и делаю только то, что считаю нужным. Я хотел с тобой повидаться и не хотел, чтобы мы стреляли друг в друга. Мне удалось и то и другое. Кстати, о миссис Тремейн… Она довольно странно меня встретила.
— В каком смысле?
— В прямом. Как только увидела, сразу упала в обморок.
— В обморок?
— Да-да, в обморок. Она, очевидно, подумала, что это вернулся ты.
— Значит, она заметила, что ты на меня похож?
Йен хмыкнул.
— Как бы то ни было, она лишилась чувств. Поэтому любопытно узнать, что такого ужасного ты там совершил?
— Я просто не позволил ей убить себя.
— Неужели? Она не производит впечатления человека, который задумал самоубийство.
— Я же говорю — у нее был наркотик. Я его отнял.
— Отнял?
Джулиан на несколько мгновений заколебался с ответом.
— Да, силой. Мы повздорили по этому поводу. Должен сказать, что она уже приняла порядком опия.
— И ты ее поколотил?! Боже, братишка, когда-то ты был таким миролюбивым!
— Я повидал на этой войне слишком много человеческих страданий. На моих руках от болевого шока погибали молодые солдаты, почти дети. Я не мог облегчить их муки. А тут я увидел вполне благополучную даму, которая от нечего делать забавлялась двойными, если не тройными дозами настойки опия. И потом…
— Что?
— Она взбесила меня своим высокомерием. Пусть она хоть трижды колдунья и знахарка, но…
— Рианнон просто нужно заняться делом. Думаю, из нее вышла бы отличная сестра милосердия.
— Не сомневаюсь.
— Я предложу ей эту работу.
— Попробуй.
Джулиан вдруг подумал, что Йен может предложить ей не только это, и ему стало не по себе. И вес же старший брат прав. Рианнон необходимо вернуться к людям. Ее нужно увлечь идеей спасения чужих жизней, тогда у нее просто не останется времени на то, чтобы играть со своей собственной. Джулиан почему-то был уверен, что вся дурь мгновенно вылетит у нее из головы, если она поймет, как много вокруг людей, которым еще хуже, чем ей, и которые нуждаются в ее помощи.
— Мне уже пора, Джулиан. Но главного я еще не сказал. Я хотел повидаться с тобой, ибо у меня есть кое-какие новости. Очень важные.
— Я же спрашивал тебя в самом начале: что-то случилось? — воскликнул Джулиан. — Плохое?
— Идет война, и мы с тобой находимся по разные стороны фронта, что само по себе нехорошо, ты не находишь?
— Этого уже не поправишь. Говори, какие новости?
— Их две. Первая… — Во взгляде Йена читалась искренняя озабоченность. — Джером напоролся на наши канонерские лодки, и его ранили. Ему удалось избежать плена, и янки полагают, что он укрывается где-то к югу отсюда. Поблизости. Если его рана действительно серьезна, его доставят к тебе.
Джулиан чертыхнулся про себя. Джером был настоящий сорвиголова. Такого человека генерал Ли хотел бы иметь в армии северной Виргинии. Он умел рисковать, мгновенно принимал решения и был практически неуловим.
— Ты сам не уверен, сильно ли ему досталось?
— Янки не могут сказать точно, они только знают, что не убили его. Рисе я пока ничего не говорил.
— Джером меня найдет. Его люди знают, где я.
— Думаю, уже завтра он будет в вашем лагере. Хотя как сказать… Янки тоже его ищут, а если он ранен, то отряд утратил мобильность…
— Я буду ждать его. Не беспокойся, Йен. Ты знаешь, что для Джерома я сделаю все, что в моих силах.
— Да, я это знаю. Думаю, все обойдется. Ты в здешних местах лучший врач, а Джером силен, как буйвол. Только бы он не задержался в дороге, только бы его рана не нагноилась! Очень надеюсь, что ты ему поможешь. Если успеешь…
— Что ты имеешь в виду?
— А это как раз вторая новость, которой я хотел с тобой поделиться. До меня дошли слухи, что Конфедерация будет перебрасывать ополченцев отсюда на Север, где ей не хватает живой силы. Генерал Маги, ногу которого ты когда-то спас, очень интересуется твоей персоной. Именно от него я узнал, что тебя тоже хотят превратить из партизана в офицера действующей армии.
Джулиан изумленно уставился на него.
Они забирают отсюда ополчение и перебрасывают на Север? А кто же тогда останется здесь?
— Я подумал, что тебе будет нелишне об этом знать, — добавил Йен.
Джулиан кивнул и тут же поморщился.
— Забавно, не находишь? Янки рассказывает мне о планах южного командования в отношении меня.
— У нас неплохо работает разведка. Я же говорил тебе — мы вас сомнем.
Джулиан вздохнул. Ему хотелось, чтобы эта война поскорее закончилась. Он знал, что Йену хочется того же.
— Торопись, братишка. Твои ребята из Мичигана и Огайо ждут тебя. Скажи, они хоть по-английски разговаривают? Или вы выгрузили очередную толпу иммигрантов из Европы?
Йен рассмеялся и направился к своему коню.
— Разговаривают, успокойся.
— Хорошо, если так. — Джулиан проводил его. — Скажи, какого черта вы гоните иностранцев во Флориду? И бросаете в пекло? Они погибают еще прежде, чем успевают полюбить свою новую родину.
Йен вскочил в седло.
— Спроси наших командиров, а я мелкая сошка. Не я веду эту войну, мне лишь приходится в ней участвовать. Как и тебе.
— Да, ты прав.
Джулиан похлопал его коня по крепкой шее. Лошадь была красивая, упитанная и сильная. На ее фоне его собственная кляча выглядела жалко. В этом и состояло все преимущество северян. У них действительно имелось почти все, а у южан — почти ничего. Он протянул Йену руку.