Гудкайнд Терри. Девятое Правило Волшебника

   Именно она будет насылать сны на чужаков.
   Если она справится хорошо, пришельцы будут так напуганы, что убегут, и ее народ вновь будет в безопасности.
   Она старалась не думать о том, как прежние жители этого города делали то же самое — и потерпели поражение.
   — Ты думаешь, их не будет слишком много? — спросила она, внезапно испуганная историей о древнем разгроме.
   — Слишком много? — удивленно посмотрел на нее старик, проходя мимо стены, давным-давно оплетенной цепкими лозами, которые теперь удерживали расшатавшиеся камни на месте.
   — Слишком много для снов. Я одна — и мне не хватает опыта, возраста, да всего! Это всего лишь я.
   Его большая рука успокаивающе потрепала ее между лопаток.
   — Численность не имеет значения. Он поможет тебе обрести необходимые силы. — Дедушка предупреждающе поднял палец. — И не забывай, Джиллиан, сказания говорят, что ты должна быть ему предана. Он будет твоим господином.
   Джиллиан кивнула, входя на обширное кладбище. На нижних уровнях лежали простые каменные плиты. Проходя могилы ряд за рядом по пути наверх, они наконец добрались до больших и наиболее богато украшенных монументов. Часть из них венчали большие статуи людей в гордых позах. Кое-где были надписи о вечной любви. На нескольких — только древний символ, который, по словам ее дедушки, назывался Благодатью. А на остальных — ничего, кроме имен.
   В самом сердце кладбища, возле вершины, где потрепанные ветром деревья вырастали раскидистыми и искривленными, они наконец подошли к большой могиле, отмеченной огромным, затейливо украшенным монументом. На его верху находилась урна из пятнистого серого гранита, внутри — оливки, груши и другие фрукты, а с одной стороны свешивались гроздья винограда. Все было сделано из одного и того же камня. Дедушка, часто приводивший ее к этому монументу для пересказа очередных преданий, сказал, что урна должна была представлять щедрость жизни, созданной созидающими усилиями и тяжелым трудом человека.
   Он смотрел, как Джиллиан на мгновение замерла, а затем подошла на шаг ближе к могильной плите какого-то давно умершего человека, изваянной из цельной каменной глыбы в те времена, когда древний город был еще жив. Ей стало интересно, каким был этот человек: добрым или жестоким, молодым или старым.
   Локки приземлился на каменные гроздья винограда и взъерошил блестящие черные перья, прежде чем устроиться поудобнее. Ее радовало, что Локки составит ей компанию в столь заброшенном месте.
   Джиллиан протянула руку и провела пальцем по буквам имени, высеченного в сером граните.
   — Ты думаешь, что предсказания правдивы, дедушка? То есть в самом деле правдивы?
   — Меня учили, что так и есть.
   — Тогда он в самом деле вернется к нам из мира мертвых? Действительно, на самом деле воскреснет из мертвых?
   Она оглянулась через плечо. Стоявший за ее спиной дедушка протянул руку и благоговейно коснулся гранитного монумента. Он торжественно кивнул.
   — Воскреснет.
   — Тогда я буду ждать его, — сказала она. — Жрица костей будет здесь, чтобы приветствовать его и служить ему, когда он вернется к жизни.
   Джиллиан быстро взглянула на тянущуюся по горизонту пыль и повернулась обратно к могиле.
   — Пожалуйста, поспеши, — попросила она мертвого.
   Под взглядом дедушки она нежно пробежала пальчиками по четким буквам на могиле.
   — Я не могу творить сны без тебя, — мягко сказала Джиллиан имени на камне. — Пожалуйста, поспеши, Ричард Рал, и возвращайся к жизни!

Глава 45

   Конь Никки, Са’дин, шел через пустой город, и цокот его копыт по брусчатке эхом отдавался среди ущелий покинутых домов, словно одинокий безответный зов. Разноцветные ставни в одних домах были открыты, в других — закрыты. Двери маленьких балкончиков на вторых этажах многих зданий были ограждены железными перилами; занавеси плотно задернуты. Ветер не шевелил штаны, вывешенные на веревке, протянутой между двумя противоположными фасадами над пустым переулком. Владелец штанов давно убежал без них.
   Тишина становилась зловещей. Обезлюдевший город производил гнетущее впечатление — скорлупа, когда-то вмещавшая жизнь, теперь же бессмысленная и нелепая. Словно труп — почти живой, но такой недвижный, что не остается сомнений в ужасной правде. Если оставить его таким, не вернуть к жизни, вскоре город превратится в заброшенные руины.
   В узких просветах между домами мелькал замок Волшебника, врезанный в скалистый склон огромной горы. Обширная и мрачная постройка возвышалась, словно стервятник, готовый сожрать останки безмолвного города. Шпили, башни и мосты замка цепляли облака, медленно проплывавшие мимо крутого, изрезанного трещинами склона. Ничего более зловещего, чем это огромное здание, Никки еще не видела. Впрочем, она знала, что на самом деле замок вовсе не был зловещим, и испытывала облегчение от окончания дороги.
   Путь из Древнего мира в Эйдиндрил был долгим и тяжелым. Временами она боялась, что угодит в когти отрядам, растянувшимся вдоль дороги. Временами забывалась, убивая их. Впрочем, врагов оказалось так много, что не было возможности значительно уменьшить их число. Колдунью бесило, что она была для солдат не страшнее занозы. Но настоящей ее целью было догнать Ричарда. Отряды Ордена были всего лишь досадным препятствием.
   Благодаря магической связи с Ричардом Никки знала, что наконец-то он где-то рядом. Пусть пока она не нашла его — ждать уже недолго.
   Иногда, еще до начала пути, она приходила к мысли, что никогда больше не сможет его увидеть.
   Бой за Алтур-Ранг выдался жестоким. Враги, ошеломленные и потрепанные вначале, после наступления вечера, будучи опытными и закаленными бойцами, быстро собрались с духом. При свете зажженных ими пожаров они предприняли атаку, которая должна была переломить ход битвы.
   Даже Никки, знавшая, как Джегань собирается подавить бунт, не ожидала такого. На какое-то время, не без помощи неожиданно явившегося третьего колдуна, чаши весов склонились на сторону Ордена. Был момент, когда казалось, что все попытки жителей Алтур-Ранга защитить свои дома тщетны. Поражение повлекло бы за собой резню — это знали все. Оно казалось неотвратимым. Никки и ее люди не надеялись пережить ночь.
   Израненная и изможденная, Никки нашла в себе силы бороться. Ее вело и поддерживало искреннее стремление помочь беззащитным людям, для которых поражение означало жестокую гибель, и — еще больше — желание снова увидеть Ричарда. Страх не увидеть больше Ричарда разжег в груди Никки ярость, и погасить ее могла только кровь врага, преградившего путь к нему.
   В решающий момент битвы вражеский чародей стоял, освещенный пламенем от пылающих вокруг домов, на площадке у городского колодца посреди площади. Он сеял жуткие разрушения и гнал своих людей вперед. Внезапно в гуще солдат, словно карающий дух, появилась Никки и вспрыгнула на площадку. Ее явление было настолько неожиданным, что сражающиеся оцепенели. Пока длилось это застывшее мгновение, на виду у солдат Ордена Никки вспорола грудь ошеломленного чародея и голыми руками вырвала все еще бьющееся сердце. С криком первобытной ярости она высоко подняла кровавый трофей и пообещала солдатам то же самое.
   В этот момент Виктор Касселла со своими людьми врезался в гущу войска захватчиков. Его тоже сжигала ярость: бандиты не только будут грабить и убивать жителей Алтур-Ранга, но и украдут с таким трудом завоеванную свободу! Будь он наделен, все вражеское войско сгорело бы в огне его глаз. Атака была неожиданной и свирепой. Все это вместе сломило противника. Каждый мечтал оказаться подальше от булавы кузнеца и бешеной колдуньи — демона смерти, готового вырвать их сердца.
   Отборные отряды Ордена попытались спастись бегством из охваченного яростью города. Никки не дала горожанам тут же возрадоваться победе и настояла, чтобы врагов догнали и перебили до последнего.
   Только она понимала, как важно не дать уйти ни одному солдату, не дать им рассказать о своем поражении. Император Джегань ожидал сообщения, что его родной город вновь покорился, мятежники преданы мучительной казни, а жители — поставлены на колени. Резня в Алтур-Ранге должна была вечно устрашать недовольных.
   Пусть Джегань ожидал успеха — Никки знала, что император извлечет урок из поражения, если узнает подробности. Ему случалось и раньше проигрывать битвы. Его это не пугало. Поражения говорили, насколько силен противник. И в следующий раз Джегань просто посылал больше людей — достаточно, чтобы выполнить задачу. Не просто одержать победу, но и покарать без жалости тех, кто воспротивился его власти.
   Никки знала императора. Ему были безразличны жизни солдат — да и вообще все жизни. Павших за Орден ждала награда в загробной жизни. В этой же от них ожидалось только самопожертвование.
   Но если о битве в Алтур-Ранге вообще не придет никаких вестей, все будет совсем иначе.
   Никки знала, что Джеганя более, чем какого-либо другого врага, раздражал недостаток информации. Она знала, что, послав отборные отряды с тремя ценными и редкими волшебниками и ничего не узнав об их судьбе, император будет безмерно зол. Он снова и снова будет обдумывать загадку, как нервный человек вертит монету между пальцами.
   В итоге отсутствие каких-либо свидетельств исхода битвы за Алтур-Ранг обеспокоит его гораздо сильнее, чем простое поражение. Он не боялся терять людей — жизнь мало значила для него— и не боялся поражений, но терпеть не мог неизвестности. Более того, его солдаты, в большинстве своем склонные к суеверию, могли счесть это дурным знаком.
   Следуя прихотливым изгибам узкой, вымощенной булыжником улочки, после очередного поворота Никки увидела в просвете между домами зрелище, от которого у нее захватило дух. На дальнем холме, залитом солнцем, среди изумрудных лугов стоял великолепный дворец из белого камня. Никогда еще ей не встречались такие изысканные здания. Оно высилось горделиво, мощно, и все же в его очертаниях сказывалось чисто женское изящество. Это мог быть только дворец Исповедниц.
   Уравновешенный, властный, строгий, он являл собою разительный контраст с возвышающейся позади горой, на которой поднимались грандиозные стены замка Волшебника. Никки было ясно, что дворец Исповедниц должен был являть величие перед лицом темной угрозы.
   В конце концов, именно здесь тысячелетиями сосредоточивалась верховная власть Срединных Земель. Крупнейшие государства содержали в городе свои дворцы для послов и членов Высшего Совета. Мать-Исповедница правила не только Исповедницами, но и Высшим Советом Срединных Земель. Даже монархи крупнейших государств Срединных Земель держали перед ней ответ — не говоря уж о правителях рангом пониже.
   Узкая улочка не позволяла видеть дворцы их представителей, но Никки догадывалась, что ни один из них не сравнится с дворцом Исповедниц — и тем более с внушительным замком на заднем плане.
   Боковым зрением Никки уловила какое-то движение вдали, на соседней улице. В застывшем воздухе поднималось облачко пыли. Когда колдунья присмотрелась к нему, она рывком поводьев развернула Са’дина, направив его в переулок. Ударив коня пятками, она пустила его галопом по узкой грязной улочке. В мелькающих просветах между домами она могла видеть, что пыль не улеглась и тянется полосой: кто-то мчался по дороге к горе, где стоял замок. Благодаря магической связи Никки знала, кто это.
   Никки спешила покончить с угрозой Алтур-Рангу в первую очередь для того, чтобы направиться за Ричардом. Не то чтобы ей не хотелось защитить людей и уничтожить двуногих животных, посланных для убийства — просто Ричард был для нее важнее. Сначала она хотела мчаться вдогонку во весь опор. Впрочем, вскоре стало ясно, что это невозможно. Он ехал слишком быстро. Когда Ричард ставил себе цель и собирался во что бы то ни стало достичь ее, он был неудержим.
   Никки поняла, что нужно не догонять Ричарда, а перехватывать его. Определить, куда он подастся после Предела Агаден, для нее не составляло труда. Она знала, что ведьма не сможет помочь Ричарду найти несуществующую женщину — и пришла к выводу, что после этого Ричард направится за помощью на север. Там, близ Эйдиндрила, в замке Волшебника, жил его дед — Зеддикус З’ул Зорандер, носящий титул Первого волшебника. Но Ричарду предстоял долгий путь с юго-востока, поэтому Никки решила ехать короткой дорогой в Эйдиндрил и перехватить Ричарда в этом месте.
   Когда она в конце концов выехала за пределы мертвого города, сердце ее забилось сильнее. Она не ошиблась — Ричард наконец-то был перед нею.
   Ричард и Кара неслись по дороге, оставляя за собой длинный шлейф пыли. Они покидали Алтур-Ранг с шестью лошадьми, теперь их осталось только три. Видя, как они несутся, Никки не удивлялась этому. Похоже, остальных лошадей просто загнали до смерти. Когда Ричард стремился к поставленной цели, он не задумывался о способах.
   Никки выехала из города и помчалась им наперерез. Ричард немедленно заметил ее и сбавил скорость. Са’дин быстро пронесся по холмикам, затем мимо загонов, конюшен, мастерских, пустующих торговых площадок, мимо кузницы и огороженных выгонов с опустевшими навесами для скота. Потом промелькнули сосны пригородной рощи — она въехала под сень белых дубов, кое-где тесно прижимавшихся к дороге.
   Никки с нетерпением ждала встречи с Ричардом. В ее жизни неожиданно снова появилась цель. Возможно, думала она, ведьма наконец-то убедила его, что женщины из сна не существует. Она даже надеялась, что Ричард оправился от бреда и снова стал собой. Облегчение при виде того, как уверенно держится Ричард в седле, перевесило в ней беспокойство о том, почему он спешит к замку.
   С самой их разлуки Никки много и напряженно думала, пытаясь отыскать источник его заблуждений — и пришла к ужасающему выводу. Тысячи раз обдумав, старательно вспомнив каждую деталь, Никки испугалась, что во всем виновата она сама.
   Стремясь спасти его жизнь, она очень торопилась. Окружающие мешали. Она боялась, что вражеские солдаты могут атаковать в любой момент, и не осмеливалась остановиться. Более того, она пробовала применить приемы, прежде ею не испробованные. Она даже не слыхала, чтобы кто-то другой применял их. Ведь Магия Ущерба предназначалась все-таки для разрушения, а не для исцеления. Она использовала этот вид магии без уверенности, что он сработает. И при том Никки знала — другой надежды нет, а, значит, нет выбора.
   Но она опасалась, что в этой ужасной неразберихе именно она стала причиной проблем с памятью Ричарда, с его разумом. Если так, она никогда себе этого не простит.
   Если она напрасно применила Магию Ущерба и разрушила ту часть его мозга, которая отвечала за связь с реальностью, то восстановить утерянное невозможно. Уничтожение с помощью Магии Ущерба было необратимо, как сама смерть. Если она повредила разум Ричарда, он уже никогда не станет прежним, навеки заблудится в сумерках своего воображения. Он никогда не узнает правды о мире вокруг… и это будет ее вина.
   Эти мысли ввергли ее в пучину отчаяния.
   Ричард и Кара давно заметили Никки и теперь остановились на обочине, поджидая ее. Ковер высокой травы раскинулся до самого подножия лесистых холмов вдали. Кони воспользовались возможностью и щипали эту траву там, где она близко подступала к обочине.
   Радость наполнила сердце Никки при виде Ричарда. Его волосы немного отросли, и он запылился с дороги, но, как всегда, был подтянут, высок и красив. От него исходило ощущение властной силы, глаза смотрели внимательно, сосредоточенно. Казалось, ничто вокруг не может укрыться от него. Даже в простой запыленной дорожной одежде он с головы до пят выглядел как истинный лорд Рал.
   И тем не менее с ним, похоже, было что-то не так.
   — Ричард! — закричала Никки, приближаясь к путешественникам, хотя они уже и так смотрели на нее. Никки подъехала к ним и осадила Са’дина. Облако пыли окутало их. Ричард и Кара ждали. По ее крику они подумали, что сейчас услышат важные и срочные известия, но Никки кричала просто от радости встречи.
   — Рада видеть вас целыми, — сказала она.
   Ричард ощутимо расслабился и уронил руки на луку седла. Его конь хвостом сгонял мух с крупа. Кара выпрямилась в седле чуть позади. Ее лошадь слегка встряхивала головой оттого, что всадница слишком натянула поводья, резко остановив ее после быстрой скачки.
   — Я тоже рад видеть тебя невредимой, — сказал Ричард. Теплая улыбка засвидетельствовала, что его радость искренняя. Никки хотелось беспечно рассмеяться при виде этой улыбки, но она сдержалась и просто улыбнулась в ответ.
   — Как дела в Алтур-Ранге? — спросил Ричард. — Город в безопасности?
   — Захватчики уничтожены. — Никки натянула поводья, сдерживая разгоряченного Са’дина. Она похлопала скакуна по шее, чтобы успокоить. — Угроза миновала. Виктор и Ицхак просили передать, что город свободен и намерен таким оставаться.
   Ричард кивнул со спокойным удовлетворением.
   — А с тобой все в порядке? Я беспокоился.
   — В порядке, — сказала она. Согнать с лица улыбку никак не получалось: он волновался! Волновался о ней! Колдунья не собиралась рассказывать о своих ранах. Все уже зажило. И вообще это не важно. Главное — она снова с Ричардом.
   Он выглядел утомленным, словно они с Карой мало спали в пути. Судя по тому, как мало времени ушло у них на такую дальнюю дорогу, они явно не позволяли себе достаточного отдыха.
   И тут Никки поняла, что с ним не так.
   Ричард был без меча.
   — Ричард, где…
   Кара из-за спины волшебника обожгла Никки предупреждающим взглядом и чиркнула пальцем по горлу, обрывая вопрос.
   — Где остальные лошади? — быстро спросила Никки, поворачивая разговор в другую сторону, лишь бы поскорее нарушить повисшее на миг тяжелое молчание.
   Ричард вздохнул — кажется, не заметив, что хотела она спросить о другом.
   — Боюсь, я слишком сильно их подстегивал. Две охромели, другие умерли. Пришлось доставать новых по пути. Этих мы украли из лагеря Имперского Ордена в Галее. Их войска расквартированы по всем Срединным Землям. Мы пользовались их лошадьми и припасами на протяжении всего пути.
   Кара удовлетворенно улыбнулась, но промолчала.
   Никки удивилась, как он смог сделать такое без меча. Но сразу осознала глупость подобной мысли: вовсе не Меч Истины делал Ричарда тем, кем он являлся.
   — А зверь появлялся? — спросила Никки.
   Ричард оглянулся через плечо на Кару:
   — Было несколько стычек.
   Никки почудилось что-то тревожное — не в словах, а в голосе Ричарда.
   — Стычек? — спросила она. — Каких стычек? В чем дело? Что не так?
   — Мы справились, вот и все. Поговорим об этом, когда будет время. — Судя по выражению его глаз, он не хотел сейчас вдаваться в неприятные воспоминания. Он натянул поводья, отрывая лошадь от корма. — Сейчас мне нужно в замок.
   Дальше они втроем поехали по дороге шагом — до замка было уже рукой подать. Никки пристроилась рядом с Ричардом.
   — А что с ведьмой? — спросила она, не в силах долго сдерживать свое нетерпение. — Что ты узнал? Что она сказала?
   — То, что я ищу, погребено глубоко, — рассеянно произнес Ричард про себя. Потом устало потер рукою лицо и, прервав раздумья, проницательно взглянул на Никки:
   — Говорит ли тебе о чем-либо словосочетание «Огненная Цепь»? — Когда Никки покачала головой, он спросил: — А «Глубокая Пустота»?
   — Глубокая Пустота? — Никки помолчала, собираясь с мыслями. — Нет. А что это?
   — Понятия не имею, но должен выяснить. Надеюсь, Зедд сможет пролить свет на это. Ладно, поехали.
   С этими словами он галопом помчался прочь. Никки тоже бросила Са’дина в галоп, не намереваясь отставать.

Глава 46

   С дороги к замку открывался чудесный вид на раскинувшийся внизу Эйдиндрил. Великолепного зрелища не портили даже облака: переплыв горы, они рассеивали послеполуденный свет и наполняли воздух сыростью. Если бы Никки могла забыть о своих заботах, она посчитала бы эту картину одним из прекраснейших пейзажей, которые она видывала в жизни; признание такой красоты было чем-то новым для нее, и пробудил его в душе Никки Ричард.
   Однако ее тяготила продолжающаяся одержимость Ричарда поисками женщины по имени Кэлен, которую он якобы помнил. Он пока еще ничего не сказал об этом — наверное, потому, что после прошлых размолвок отчаялся убедить Никки в том, что ему нужно найти женщину, которой, по убеждению колдуньи, не существует. Несмотря на молчание, Никки было ясно, что со времени их последней встречи решимость Ричарда найти Кэлен не убавилась ни на каплю. Ее надежды на то, что ему полегчает, когда они наконец встретятся, рухнули. Радость от созерцания пейзажа была отравлена.
   Впрочем, что-то в Ричарде — в его взгляде — изменилось. Она не могла сказать, что именно и что это может означать. У волшебника всегда был пронзительный взгляд, как у хищной птицы, — но теперь он смотрел прямо в душу. Никки нечего было скрывать, особенно от Ричарда. В ее сердце не было ничего, кроме любви к нему. Она хотела только, чтобы он был счастлив. И сделала бы все, чтобы помочь ему.
   Вот, наверное, почему ее настроение упало: Ричард все еще был полон решимости, но заметно пал духом. Никки был дорог свет жизни в его глазах. И она не хотела видеть, как этот свет исчезает.
   Желание не отставать от него на скаку не давало Никки возможности спросить его о ведьме. Судя по молчанию Кары, что бы там ни случилось, все прошло не так, как ожидал Ричард. Никки это не удивляло. Даже если ведьма захотела помочь — как она могла найти женщину, существовавшую только в воображении Ричарда?
   Никки понятия не имела, что значит Огненная Цепь, — но видела по голосу и напряженному лицу Ричарда, как он жаждет узнать значение этих слов. Колдунья достаточно давно знала Ричарда, чтобы понимать его без слов. Было очевидно, что он придавал большое значение тому, что скрывалось за словами «Огненная Цепь».
   Еще больше Никки беспокоил вопрос, что же могло случиться с мечом. Она не могла представить, куда Ричард мог его деть. Ричард, конечно же, не мог просто потерять Меч Истины или забыть его где-то. Никки уверилась, что лучше об этом не спрашивать — судя по тому, что Ричард не упоминал о клинке, а Кара немедленно оборвала вопрос.
   Выше по склону дорога проходила сквозь густой ельник и упиралась в каменный мост, перекинутый через бездонную расщелину. Никки казалось, что гору раскололи до сердцевины и ближнюю ее сторону нарочно отодвинули подальше. Через мост перебирались поодиночке — Ричард первый, за ним Никки, Кара в арьергарде. Никки посмотрела вниз и увидела уходящие вниз отвесные скальные стены. Дно скрывали проплывавшие внизу облачка, пушистые, как вата. Ее затошнило от столь головокружительного вида.
   Судя по поступи Са’дина, он очень устал, но пропасти не испугался, лишь слегка подергал ушами, переходя через мост. А вот лошади Ричарда и Кары были все в мыле и тяжело дышали. Никки знала, как хорошо Ричард обращается с животными, но к этим он не выказывал милосердия. Очевидно, он сейчас думал о вещах более важных, чем жизнь животных. Никки знала, что это могла быть лишь человеческая жизнь. И даже знала — чья.
   Стены замка, сложенные из замысловато соединенных блоков темного гранита, поднимались перед ними, подобно утесу. Съехав с моста следом за Ричардом, Никки уже не могла отвести глаз от головоломного нагромождения стен, бастионов, башен, галерей и мостов. Сооружение казалось живым. Оно словно следило, как они приближались к зияющей арке входа в тоннель, куда ныряла дорога.
   Ричард без колебаний направил коня под поднятую массивную решетку. Будь у Никки выбор, она бы приближалась к такому месту несколько осторожнее. От исходящей изнутри силы по коже ползли мурашки. Никогда еще она не ощущала настолько мощных эманаций где бы то ни было. Примерно так чувствуешь себя, стоя в открытом поле перед ликом надвигающейся грозы.
   Ощущения позволили ей оценить мощность щитов, охранявших замок. Судя по всему, щиты Дворца Пророков и в подметки не годились здешним. Те щиты были основаны на Магии Приращения — да и сам Дворец создавался для совсем других целей. Здесь в равной мере использовалась Магия Ущерба. Ее смертельная мощь не скрывалась, а была ясно видна тем, кому положено было знать такие вещи.
   Облака незаметно затянули небосвод, и предвечернее небо стало серо-стальным. В сумраке, сменившем солнечный свет, замок враз помрачнел, стал более зловещим. Казалось, он сам укутался пеленой туч и теперь следил за приближением колдуньи и чародея, способных повелевать силами, что обитали здесь.
   Хотя сразу за подъемной решеткой они увидели запертую дверь, явно предназначенную для посетителей, Ричард проехал мимо нее. После тоннеля в толстой внешней стене дорога шла по глубокому внутреннему каньону к следующей стене и здесь ныряла во второй тоннель. Эта стена составляла второй пояс защиты — хотя, казалось бы, зачем он? Без промедления Ричард въехал в длинный узкий проход. Цокот копыт эхом отражался от влажного камня тоннеля.
   Миновав тоннель, они оказались на обширном дворе, поросшем густой травой. Справа от песчаной дороги тянулась стена с несколькими дверями. Никки догадалась, что здесь, за второй стеной скорее всего расположены служебные входы в замок. С другой стороны дороги находился большой выгон, огражденный забором. Слева оградой выгона служила стена самого замка, а на дальнем его конце виднелись конюшни.