Гудкайнд Терри. Девятое Правило Волшебника

   Другое огромное различие заключалось в отсутствии пыточных шатров. Орден всегда отводил в лагере участок для пыток. Непрерывным потоком туда тащили пленников на допрос, и столько же изуродованных тел вытаскивали обратно. Крики и стоны жертв постоянно разносились по лагерю.
   Здесь было тихо. Люди доедали ужин и укладывались спать. А в лагере Ордена никогда не наступала тишина.
   — Сюда, — сказал один из солдат эскорта, указывая на палатки командиров, еле различимые в потемках.
   Услышав конский топот, из одной палатки вышел светловолосый офицер. Видимо, его уже предупредили, что лорд Рал направляется к нему.
   Ричард спрыгнул с седла и удержал офицера, чтобы не вздумал становиться на колени и кланяться.
   — Генерал Мейфферт, я рад снова видеть вас, но на поклоны у нас нет времени.
   Офицер склонил голову:
   — Как вам будет угодно, лорд Рал.
   Никки заметила, что голубые глаза генерала исподтишка обратились к Каре, когда она подошла и остановилась рядом с Ричардом. Он поспешно пригладил и без того гладкие волосы.
   — Госпожа Кара!
   — Здравствуйте, генерал.
   — Жизнь слишком коротка, чтобы вам стоило притворяться, будто вы не дороги друг другу, — сердито бросил Ричард. — Вы должны понимать, что всякая минута, проведенная вместе, драгоценна, и нет ничего дурного во взаимной симпатии. Это ведь тоже разновидность свободы, а мы боремся за свободу, не правда ли?
   — Да, лорд Рал, — ответил несколько озадаченный генерал Мейфферт.
   — Мы приехали сюда в связи с рапортом, присланным вами, насчет раненой женщины. Она еще жива?
   Молодой генерал кивнул.
   — Последние пару часов я не проверял, но вечером была жива. Мои хирурги оказали ей помощь — но рана тяжелая, и их умения не хватает. Она ранена в живот. Ей предстоит долго и мучительно умирать. Но мы думали, что она умрет раньше.
   — Как ее зовут, знаете? — спросила Никки.
   — Пока была в сознании, она отказывалась назваться — но потом, в бреду, когда ее спросили снова, сказала, что ее зовут Тови.
   Ричард взглянул искоса на Никки и спросил:
   — Как она выглядит?
   — Пожилая полная женщина.
   — Похоже, — сказал Ричард и растер лицо рукой. — Нам нужно увидеть ее. Немедленно.
   — Тогда пойдемте, — сказал генерал. — Я проведу вас.
   — Погодите! — остановила его Никки.
   — Что такое? — резко обернулся к ней Ричард.
   — Если ты явишься к ней, она ничего не расскажет. Мы с Тови не виделись уже очень давно. В последний раз я еще была рабой Джеганя, а она избежала этой участи. Я могу поговорить с нею так, что она откроет всю правду.
   Никки видела, что Ричарду не терпится добраться до одной из виновниц похищения его любимой женщины. Он верил в это. А сама Никки уже не знала, чему верить. Сейчас ей пришло в голову, что она не хочет верить в реальность этой женщины просто из-за того, что она сама хотела быть на ее месте.
   — Ричард, — подойдя к нему вплотную, сказала она тихо, — позволь мне сделать это. Если ты пойдешь к ней, то все испортишь. Я же могу заставить ее говорить!
   — Каким образом?
   — Слушай, ты хочешь узнать, что случилось с Кэлен, или тебе больше нравится спорить со мной?
   Он поджал губы и махнул рукой.
   — Ладно, даже если ты вздумаешь выдергивать ее кишки по дюйму в минуту, мне все равно. Главное — узнай все подробно!
   Никки коротко коснулась его плеча и пошла за генералом. Однако в лагере было уже так темно, что вскоре она приблизилась к нему и пошла рядом. Она уже понимала, почему Кара находила его привлекательным. Он был одним из тех красивых, открытых людей, которые не умеют лгать.
   — Да, кстати, — спохватился он, почувствовав ее взгляд, — я — генерал Мейфферт.
   — Бенджамин, — добавила Никки.
   Он остановился посреди темной дорожки, удивленный:
   — Откуда вы знаете?
   — Кара рассказывала мне про вас, — улыбнулась Никки. Бенджамин словно прирос к месту. Она взяла его за руку и повела дальше. — А морд-сит редко отзываются о мужчинах с таким уважением.
   — Кара отзывалась обо мне с уважением?
   — Конечно. Она любит вас. Но вы и так это знаете.
   Заложив руки за спину, генерал пошел вперед.
   — Тогда, значит, вам известно, что я много думаю о ней.
   — Конечно.
   — Но, простите, кто же вы, если позволено узнать? Лорд Рал, к сожалению, вас не представил.
   Никки, помедлив, ответила:
   — Возможно, вы слыхали обо мне. Меня называют госпожа Смерть.
   Генерал Мейфферт споткнулся и чуть не поперхнулся словами. Он так закашлялся, что лицо его покраснело.
   — Госпожа Смерть? — наконец выдавил он. — Люди боятся вас даже больше, чем самого Джеганя!
   — И не без оснований.
   — Именно вы захватили лорда Рала и увели его в Древний мир?
   — Верно, — спокойно сказала она.
   Какое-то время он шел молча, обдумывая новость.
   — Я полагаю, что вы с тех пор изменились, иначе лорд Рал не общался бы с вами.
   Она только улыбнулась в ответ, загадочно и лукаво. Скрыв неловкость, он указал рукою направо:
   — Нам сюда. До палатки, где лежит раненая, уже недалеко.
   Никки придержала его за локоть. Она не хотела, чтобы Тови издалека услышала ее голос.
   — Беседа займет немало времени. Пожалуй, вам стоит вернуться к Ричарду и передать, что он пока может отдохнуть. Да и Каре отдых не помешает. Почему бы вам не позаботиться об этом?
   — Что ж, я могу этим заняться.
   — Отлично. Но имейте в виду, генерал, если моя подруга Кара не уедет отсюда с улыбкой, блуждающей на губах, я вас заживо растерзаю.
   Его глаза округлились. Никки не смогла сдержать улыбку.
   — Это фигуральное выражение, Бенджамин. — Она приподняла бровь. — У вас целая ночь впереди. Не тратьте время зря!
   Он наконец понял и улыбнулся в ответ.
   — Спасибо, сударыня…
   — Никки.
   — Спасибо, Никки. Я о ней все время думаю. Вы не представляете, как я скучал — и как беспокоился.
   — Почему же, хорошо представляю. Но вы лучше скажите об этом ей, а не мне. Итак, где находится Тови?
   Он указал рукою направо.
   — Здесь, последняя палатка в ряду.
   Никки кивнула и попросила:
   — Сделайте мне одолжение: проследите, чтобы нас никто не побеспокоил. Даже врачи. Мне нужно быть наедине с нею.
   — Сделаем. — Он повернулся и почесал в затылке. — Эх… Это, конечно, не мое дело, но скажите: вы… — он неопределенно помахал рукою, — вы и лорд Рал, ну, вы понимаете…
   Никки не нашла в себе сил ответить так, как ей хотелось.
   — Время уходит. Не заставляйте Кару ждать!
   — Да, вы правы. Спасибо, Никки. Надеюсь, утром встретимся!
   Она подождала, пока его шаги затихли в темноте, потом сосредоточилась на деле. Она не хотела пугать генерала разговорами про госпожу Смерть, но ей нужно было вернуться к полузабытому состоянию, настроиться на прежний лад — так, чтобы относиться ко всему с ледяным безразличием.
   Она откинула полог палатки и проскользнула внутрь. Единственная свеча на железной подставке, воткнутой в землю, слабо освещала походную койку. В палатке было тепло и душно. Пахло потом и запекшейся кровью.
   Тови лежала на спине, тяжело дыша.
   Никки тихо присела на складной табурет рядом с раненой женщиной. Тови этого не заметила. Никки взяла Тови за запястье и направила на нее частичку своей силы, чтобы облегчить ее состояние.
   Тови ощутила присутствие дара и приподняла голову. Глаза ее расширились, дыхание участилось. Она застонала от боли и прижала руки к животу. Никки увеличила приток силы, и Тови со вздохом облегчения откинулась на подушки.
   — Никки, откуда ты появилась? Каким ветром тебя занесло?
   — С каких это пор тебя интересует моя жизнь? Сестра Улиция и все вы оставили меня в когтях у Джеганя. Вы допустили, что он сделал меня своей рабой, позволили этой свинье лишить меня свободы!
   — Но ты же избавилась от этого!
   — Избавилась? Сестра Тови, ты в своем уме? Никто не может ускользнуть от сноходца — кроме вас пятерых.
   — Нас четверо. Сестра Мерисса умерла.
   — Что с ней случилось?
   — Глупая сучка попыталась сыграть в собственную игру с Ричардом Ралом. Ты же помнишь, как она ненавидела его — хотела искупаться в его крови.
   — Помню.
   — Сестра Никки, что же ты делаешь здесь?
   — Вы отдали меня на растерзание Джеганю. — Никки склонилась над койкой, чтобы Тови могла видеть ее гневный взгляд. — Вы понятия не имеете, на какие мучения меня обрекли. Но потом его величеству потребовались сведения, и он отправил меня добывать их. Он знает, что я сумею это сделать.
   — О да! — улыбнулась Тови. — Он заставляет тебя сходиться с мужчинами и выуживать у них все, что ему нужно!
   Никки оставила эти слова без ответа.
   — Так вот, я случайно услышала о том, что какая-то глупая женщина, столкнувшись с грабителем или вроде того, ухитрилась получить удар клинком. По описанию эта женщина весьма походила на тебя, вот я и решила удостовериться сама.
   Тови кивнула.
   — Боюсь, мое дело плохо.
   — Надеюсь, что тебе больно. Я пришла полюбоваться, как ты умираешь. Я хочу, чтобы ты страдала. Ты должна расплатиться за то, что оставила меня во власти Джеганя, а сама с остальными удрала, даже не побеспокоившись поделиться со мной сведениями о том, как это можно сделать!
   — Мы не могли предупредить тебя. Нам выпал шанс, и мы должны были использовать его, вот и все. — Хитрая усмешка тронула ее губы. — Но ты тоже можешь освободиться от Джеганя.
   Никки нависла над нею:
   — Как? Как я могу освободиться?
   — Исцели меня, и я все тебе расскажу!
   — То есть «исцели меня, и я тебя предам, как раньше». Не выйдет, Тови. Ты расскажешь мне все — или я посижу здесь и понаблюдаю, какими страданиями ты проложишь себе путь к вечным объятиям Владетеля. Я могу добавить тебе капельку силы, чтобы ты прожила подольше. — Она поудобнее устроилась на табурете. — Тогда ты дольше будешь чувствовать боль.
   Тови вцепилась пальцами в складки платья Никки.
   — Прошу тебя, сестра, помоги мне! Такая ужасная боль…
   — Говори, сестра.
   Она разжала пальцы и, откинувшись на подушки, отвернулась от Никки.
   — Все дело в присяге лорду Ралу. Мы присягнули ему.
   — Сестра Тови, если ты считаешь меня настолько глупой, я заставлю тебя так страдать, что ты пожалеешь об этом.
   Тови вскинулась на постели:
   — Но это правда!
   — Как можно присягать тому, кого желаешь уничтожить?
   — Сестра Улиция придумала ловкий ход, — ухмыльнулась Тови. — Мы поклялись ему в верности — но при условии, что он нас отпустит, не давая сразу многих поручений.
   — Твоя история становится все более нелепой!
   Никки выдернула руку из пальцев Тови, тем самым лишив ее своей помощи, и встала. Тови застонала от боли.
   — Прошу, поверь, сестра Никки, это правда! — Она снова ухватила Никки за руку. — Мы обещали ему добыть то, чего он хочет, а он — отпустить нас.
   — Чего мог хотеть лорд Рал настолько, чтобы согласиться отпустить свору сестер Тьмы? Нелепее этого ничего не слыхала!
   — Он хотел женщину.
   — Что-о?
   — Женщину.
   — Лорд Рал может раздобыть себе любую женщину, какую пожелает. Ему нужно лишь выбрать и приказать привести ее к нему на ложе — если только она не предпочтет взойти на плаху. Обычно они предпочитают ложе. Ему незачем нанимать сестер Тьмы в качестве поставщиков.
   — Нет, нет, ему нужна была не такая женщина. Ту женщину он сильно любил.
   — Ясно, — выдохнула Никки. — Всего хорошего, сестра Тови. Передай Владетелю мертвых мое почтение, когда предстанешь перед ним. Прости, но мне кажется, что твое свидание с ним откладывается еще на денек-другой. Сожалею.
   — Прошу тебя! — Она шевелила пальцами в воздухе, надеясь ухватиться за единственную свою спасительницу. — Сестра Никки, пожалуйста, выслушай, и я все расскажу!
   Никки села и снова взяла Тови за руку.
   — Хорошо, сестра — но помни, что я могу использовать силу по-разному.
   Тови изогнулась дугой от ужасного приступа боли.
   — Нет! Пожалуйста!
   Никки не испытывала никакого сожаления от того, что делала сейчас. Она знала, что слуги Имперского Ордена прибегают к подобным способам — а как правило, и к более жестоким. Но ей пришлось поступить так лишь ради спасения ни в чем не повинных людей. Имперский Орден использовал пытки как орудие подчинения и захвата, устрашения противников. Иногда его приспешники находили в пытках и наслаждение — ведь при этом они чувствовали себя могущественными владыками не только боли, но и самой жизни. Впрочем, человеческая жизнь для Имперского Ордена не имела никакой ценности.
   Когда-то Никки разделяла их точку зрения. Теперь она думала иначе. Но спасать хороших людей приходится разными способами…
   Никки направила на раненую частицу целительной силы, и Тови улеглась, расслабившись, со слезами облегчения. Лоб женщины покрылся испариной.
   — Пожалуйста, сестра, поддержи меня, и я все тебе расскажу!
   — Начнем с того, кто ударил тебя мечом.
   — Это был Искатель.
   — Искатель — это Ричард Рал. Думаешь, я поверю в твои басни? Ричард Рал снес бы тебе голову одним взмахом меча!
   Голова Тови качнулась из стороны в сторону.
   — Нет, нет, ты не понимаешь! У этого человека был Меч Истины. — Она указала на свой живот. — Уж как-нибудь я распознаю Меч Истины, когда меня протыкают им чуть не насквозь! Он застал меня врасплох и ударил прежде, чем я заметила, кто он и чего хочет, ублюдок.
   Никки в замешательстве потерла брови.
   — Лучше уж начни с самого начала!
   Тови уже впадала в оцепенение, но Никки усилила приток магии, создавая у нее чувство выздоровления. Однако исцелять ее рану она не собиралась. Никки нужно было, чтобы сестра Тьмы оставалась беспомощной. Внешне Тови выглядела, как добрая бабушка, но была подколодной змеей.
   Никки скрестила ноги и потянулась. Ночь обещала быть долгой.
   Как только Тови очнулась, Никки села прямо.
   — Итак, вы принесли присягу Ричарду как лорду Ралу, — сказала Никки, как будто их беседа не прерывалась. — И таким образом защитились от сноходца.
   — Именно так.
   — И что дальше?
   — Нам удалось уйти от него. Мы взялись за выполнение воли нашего повелителя и при этом следили за Ричардом. Нам нужно было забросить крючок.
   Никки не спрашивала, кто их повелитель — она это отлично знала.
   — Что значит «забросить крючок»?
   — Для того, чтобы исполнить желание Владетеля, мы должны были отбить у Ричарда Рала желание вмешиваться. И мы придумали, как подловить его. Мы нашли!
   — Что нашли?
   — Нечто, связывающее его с нами, чем бы мы ни занимались. Это была блестящая находка!
   — Какая же?
   — Жизнь!
   Никки нахмурилась, не уверенная, что правильно расслышала. Положив руку на рану Тови, она сосредоточилась на снятии боли.
   Когда Тови пришла в себя от приступа, Никки спросила тихо:
   — При чем тут жизнь?
   — Ну как же, — наконец сказала Тови. — Это же для него наивысшая ценность!
   — И что же?
   — Сестра, подумай сама: чтобы освободиться от власти сноходца, мы должны быть постоянно связаны с Ричардом Ралом. Мы не рискуем отклониться от присяги даже на минуту. И все же, кто наш настоящий господин?
   — Владетель мертвых. Ему вы присягнули раньше.
   — Вот именно. Но если бы мы сделали что-то во вред жизни Ричарда, например, впустили бы Владетеля в мир живых, то мы нарушили бы свою клятву Ричарду. А тогда выходит, что прежде, нежели бы мы освободили Владетеля, Джегань в этом мире смог бы захватить нас.
   — Сестра Тови, не пора ли объясниться подоходчивее? Я теряю терпение — и поверь, тебе не понравится, когда я потеряю его окончательно. Совсем не понравится. Я хочу знать, что вы устроили, чтобы вновь занять свое место!
   — Конечно, конечно. Понимаешь ли, Ричард очень ценит жизнь. Он даже статую в ее честь соорудил, мы ее видели в Древнем мире. Статую жизни…
   — Я уже поняла. Дальше!
   Тови повернула голову, чтобы видеть лицо Никки.
   — Итак, моя дорогая, что мы должны были совершить в согласии с нашей клятвой?
   — Освободить Владетеля.
   — И какую награду мы ожидаем за это?
   — Бессмертие, — холодно сказала Никки.
   Тови ухмыльнулась:
   — Совершенно верно!
   — Если высшая ценность Ричарда — жизнь, значит, вы намерены обеспечить ему бессмертие?
   — Да-да. Мы трудимся на пользу его благородного идеала!
   — Но он может и не захотеть бессмертия.
   Тови удалось даже пожать плечами.
   — Возможно. Но мы не намерены спрашивать его. Посмотри, какой блестящий план изобрела сестра Улиция! Мы не делаем ничего, что оскорбило бы его чувства — наши дела не затрагивают его высшую ценность, даже если и идут против его желаний. Соответственно, мы не нарушаем нашей связи с лордом Ралом, защищаясь тем самым от сноходца — и в то же время трудимся ради Владетеля. Видишь, как все укладывается одно к одному?
   — Но бессмертие дарует Владетель, а не вы. Вы не можете никого наделить бессмертием.
   — Не можем, если только не попросим Владетеля.
   — Ну и как же вы тогда можете такое обещать? Ведь это не в вашей власти!
   — А вот и можем, можем!
   — Как?
   Тови закашлялась, и Никки пришлось заняться ее раной, чтобы не дать старой женщине умереть. Прошло не менее двух часов, пока она снова пришла в сознание и успокоилась.
   — Сестра Тови, — сказала Никки, когда та открыла глаза и посмотрела на нее осмысленно. — Я отчасти привела в порядок твое здоровье. Теперь, прежде чем я продолжу исцеление, чтобы ты могла получить жизнь в награду, я желаю знать всю историю. Любопытно, как вы ухитритесь даровать бессмертие, которым не можете распоряжаться?
   — Мы похитили шкатулки Одена и намерены использовать их для уничтожения жизни… кроме той, разумеется, которая понадобится нам. С помощью силы Одена мы обретем власть над жизнью и смертью. Тогда мы сможем обеспечить бессмертие Ричарду Ралу. Понимаешь? Присяга не нарушена!
   У Никки голова шла кругом.
   — Не верю, Тови! Наверняка все намного сложнее, чем ты изображаешь.
   — Ну, в наш план входит и кое-что еще. Мы обнаружили катакомбы под Дворцом Пророков…
   Никки понятия не имела о существовании катакомб — но хотела услышать всю историю и потому не стала перебивать.
   — С этого все началось. У нас появилась идея. Понимаешь, мы скитались повсюду, изыскивая способы удовлетворить Владетеля… — Тови впилась в руку Никки, оцарапав ее ногтями. — Он проникает в наши сны. Ты сама это знаешь. Ведь он приходит и к тебе тоже. Он приходит и мучает нас, заставляя исполнить его требования, работать, чтобы освободить его.
   Никки разжала ее пальцы, похожие на когти, и высвободила руку.
   — Катакомбы?
   — Да. Катакомбы. Мы нашли древнее подземелье и в нем много книг. Одна из них называлась «Огненная Цепь».
   Мурашки пробежали по телу Никки.
   — Что значит «Огненная Цепь»? Это заклинание?
   — О, это намного больше и сложнее, чем просто заклинание. Это изобретение древних времен. В те годы волшебники создали новую теорию об изменении памяти. Согласно этой теории, реальные события можно изменить при помощи Магии Ущерба — причем так, чтобы все разорванные связи и остатки воспоминаний мгновенно перестроились независимо друг от друга, образовав новую и непротиворечивую вязь. Соответственно, можно сделать, чтобы человек как бы исчез для окружающих — все забудут о его существовании в их прошлом. Более того, его будут забывать даже те, кто минуту назад видел его. Но волшебники, придумавшие все это, проявили нерешительность, побоялись испробовать свое изобретение — не только из-за того, что подобное воздействие причинило бы невосполнимый ущерб личности пострадавшего, но и потому, что они не научились управлять действием этих чар. Один раз запущенные в ход, дальше они развиваются и поддерживаются самостоятельно.
   — Что же это означает? Как оно действует?
   — Оно стирает у всех людей память об одном определенном человеке — но дальше события нарастают каскадом, направление и масштабы которого нельзя ни предсказать, ни изменить. Огненная Цепь расползается во все стороны по связям одного события с другими, смежными, ну и так далее. В итоге часть действительности неисправимо искажается. Однако для наших целей это несущественно, потому что жизнь как таковая нас не интересует. Боясь, как бы кто не выследил нас, мы уничтожили и книгу, и катакомбы.
   — Но чего ради вам стирать память о ком-то?
   — Не о ком-то, а о вполне определенном человеке. Нам нужно было обеспечить забвение женщины, ради которой Ричард Рал согласился на союз с нами. Это Кэлен Амнелл, его возлюбленная. Мы пустили в ход Огненную Цепь, и теперь об этой женщине никто не помнит!
   — Не понимаю, какой вам толк от этого?
   — Весьма немалый: шкатулки Одена. Мы использовали ее для похищения шкатулок, и вскоре сможем освободить Владетеля. Обладая шкатулками, мы можем предоставить Ричарду вечную жизнь — и при этом оказать услугу Владетелю!
   Скривившись от боли, женщина перевела дух и продолжила:
   — Владетель нашептал нам во сне, что Ричард знает секрет, как открывать шкатулки. Эти знания хранятся в его памяти — и более нигде. Об этом поведал Владетелю Даркен Рал. Ричард знает, как получить доступ к тайнам Одена — но на этот раз мы не попадемся на ту уловку, которая погубила Даркена Рала. В той книге, которую он заучил наизусть, говорится, что шкатулки может открыть только Исповедница. И теперь в нашем распоряжении есть Исповедница, которую никто не помнит — а значит, и беспокоиться о ней некому!
   — А как насчет исчезновения пророчеств? Это связано с Огненной Цепью?
   — Да, это одно из последствий его применения. Об этом тоже было написано в той книге. В своей начальной стадии Огненная Цепь сжигает пророчества точно так же, как и память людей — потому что вместо подлинной памяти создается новая, ложная, и пророчества теряют прежний смысл. В тех местах, где на развилках имеются пустые места, оставленные пророками на случай, если в будущем кто-то пожелает дополнить предсказание, появляется соответствующий текст с вплетенной в него формулой Огненной Цепи. Так он поджигает и уничтожает все пророчества целой ветви, смежные по смыслу и времени. В данном случае мы одновременно устранили и реальную женщину, Кэлен, и все связанные с нею пророчества.
   — Похоже, вы все основательно продумали, — сказала Никки.
   Тови ухмыльнулась, несмотря на боль.
   — Все еще лучше, чем ты думаешь.
   — Лучше? По-моему, и так уже все весьма изящно завязано!
   — Есть средство противодействия Огненной Цепи, — злорадно хихикнула Тови.
   — Противодействие? То есть все-таки существует риск, что Ричард найдет способ восстановить разрушенное вами, и тогда весь замысел потерпит крах?
   Тови попыталась сдержать хихиканье, но оно вырывалось наружу само. Хотя ей от этого становилось больно, ей слишком нравилось говорить на эту тему.
   — Здесь кроется самая тонкая часть замысла! Древние чародеи, разработавшие идею Огненной Цепи, понимали, насколько это опасная штука. Поэтому они создали некий противовес, на случай, если Огненная Цепь вдруг будет кем-то применена.
   Никки стиснула зубы.
   — Что это за противовес?
   — Шкатулки Одена.
   Глаза Никки округлились от изумления.
   — Шкатулки Одена были созданы в противовес Огненной Цепи?
   — Именно так. Правда, прелестно? Более того, мы занялись и шкатулками тоже.
   Никки глубоко вздохнула.
   — Да, вы, несомненно, обо всем позаботились.
   Тови скривилась.
   — Ну… почти обо всем. Но есть одна небольшая загвоздка.
   — А именно?
   — Понимаешь, глупая сучка принесла только одну шкатулку, когда мы послали ее. Мы не могли допустить, чтобы шкатулки кто-то увидел — потому что, в отличие от зазнобы Ричарда, люди не забыли бы, что видели шкатулки Одена. А у Кэлен, видите ли, не хватило места в мешке. Сестра Улиция разъярилась и основательно избила девчонку — тебе бы понравилось это, сестра Никки, — а потом велела ей вынуть, если понадобится, вещи из мешка, чтобы поместились туда остальные две шкатулки.
   Тови зажмурилось от накатившей боли.
   — Но мы боялись ждать ее там. Сестра Улиция отправила меня и сказала, что догонит позже… — Тови застонала от нового приступа. — Первая шкатулка была у меня. Но Искатель — ну, во всяком случае, человек с Мечом Истины — напал на меня, ранил и отобрал шкатулку. Поскольку Кэлен забрала оставшиеся две, сестра Улиция, думая, что третья у меня, прежде чем покинуть дворец, пустила в ход магию Одена.
   Никки, пошатываясь, поднялась на ноги. Ее подташнивало. Она с трудом верила своим ушам. Но сомневаться в правдивости умирающей не приходилось. Значит, Ричард прав во всем. Основываясь на крупицах сведений и на своем чувстве, он сумел разглядеть суть событий. И никто не желал прислушаться к нему… никто во всем мире, который сейчас незаметно погибал от ничем не сдерживаемой Огненной Цепи.

Глава 65

   Душераздирающий вопль нарушил тишину ночи. Ричард, спавший в палатке, вскочил, мгновенно выпутавшись из одеяла. От этого вопля волосы становились дыбом. Он длился, не переставая, и Ричард почувствовал, что лоб его покрывается испариной. Казалось, крик проникает во все щели, заполняет все уголки обширного лагеря, рассеивая семена ужаса.
   С тяжело бьющимся сердцем Ричард выскочил из палатки, поставленной вне ряда специально для него. Люди стояли повсюду, напряженно всматриваясь в темноту. Среди них Ричард разглядел и генерала Мейфферта.
   Ричард уловил слабое свечение ложной зари, как в то утро, когда исчезла Кэлен — женщина, любимая им и позабытая всеми. Если бы она закричала так же, ее никто бы не услышал.