Страница:
— Я хочу, чтобы ты посмотрела это, — сказал он, подняв альбом и протянув его Дженни. Говорить мешал стоявший в горле ком. Он собрал с пола рассыпанные листки и положил их сверху. — И это тоже. Ты должна решить, хватит ли этого для начала.
У Дженни дрожали руки. Она знала, что держит в своих руках.
— Это не лучшая моя работа, — продолжил Кристиан извиняющимся тоном, когда Дженни принялась не спеша просматривать рисунки, — моя модель… она меня бросила и… и мне пришлось полагаться на память. Я думал, что знаю каждую линию и каждый изгиб ее лица, но бывали моменты…
Дженни подняла глаза и, встретившись с тревожным взглядом Кристиана, перебила его:
— Твоя память тебя подвела — ты сделал эту женщину красивой.
— Она и есть красавица.
Он смотрел на Дженни, а не на рисунки в ее руке.
— Я не красива.
— Не всегда, но обычно… красива. — В его глазах, всегда таких холодно-бесстрастных, сейчас стояли слезы. — Дженни, ты видела мои военные зарисовки… Каким-то образом ты почувствовала, что они для меня значат. Я думал, что уже никогда не смогу нарисовать ничего красивого, и ты это поняла.
Щеки ее запылали, и она спрятала глаза. Продолжая перебирать рисунки, Дженни старалась не думать о себе как о модели. Это было трудно. Ей льстило то, как Кристиан ее увидел, и она ничего не могла с собой поделать.
Работа Кристиана поражала своей чистотой. Каждая линия была безупречна, каждый штрих — точен. Глаз одним непрерывным движением следовал за контуром лица Дженни от лба до царственно поднятого подбородка. Чуть заметная ямочка в уголке ее губ предполагала лукавый ум.
Дженни была запечатлена на страницах альбома в самых разных позах. Кристиан изобразил ее веселой, удивленной, растерянной. Он с изумительным совершенством передал всю гамму чувств, которые испытывала Дженни, — неуверенность, счастье, смущение, тщеславие, гнев, страх, страсть, радость. Иногда ее глаза, смотревшие с этюда, искрились смехом. В других набросках Кристиан припомнил более серьезные моменты, когда взгляд Дженни выражал задумчивость и непроницаемость.
На некоторых рисунках присутствовали бледные мазки краски. Румянец на щеках Дженни был розовым, губы — на тон темнее. Богатая фактура ее волос передавалась цветовой гаммой от какао до ореха. Кожа на лице была прозрачной и светилась.
Дженни, закусив губу, разглядывала рисунки Кристиана и с волнением убеждалась, как удивительно полно раскрывают они ее сущность. Это было неожиданно. Она и понятия не имела о том, как пристально он за ней наблюдал. Возможно, он знал ее характер лучше ее самой, думала она смущенно.
Дженни аккуратно собрала все листки в стопку и убрала в альбом. Отложив альбом в сторону, она взглянула на Кристиана. Теперь его волнение было не так заметно. Он решил встретить ее недовольство во всеоружии. Взгляд его сделался неприступно-холодным, а лицо застыло в суровой неподвижности. Медные пряди волос блестели в свете газовых ламп. Губы мрачно сомкнулись, утратив недавнюю чувственность.
— Тебе не понравилось, — заявил он с укором.
— Понравилось мне или нет, не имеет значения, — сказала она, — такого условия я не ставила. Но коли на то пошло, скажу: мне понравилось, и очень. Твой талант набирает силу.
Кристиан немного расслабился:
— Это не такой портрет, какой ты хотела.
— Да, не такой. Но эти рисунки — гораздо большее. Меня не интересует традиционный портрет и никогда не интересовал. Просто я хотела, чтобы ты опять воспользовался своим даром.
— Но портрет я все-таки напишу. Я хочу это сделать.
— Хорошо.
— Ты будешь мне позировать?
— Да
— Это будет обнаженная натура.
Веселая искорка, на мгновение вспыхнувшая в глазах Кристиана, выдала его с головой.
— Врешь! — усмехнулась Дженни. — Но я в любом случае стала бы тебе позировать.
— Да?
— Хмм.
Дженни соскользнула с дивана и села перед Кристианом на колени. Сомкнув руки на его шее, она нежно нагнула его голову. Раскрыв губы, она ласкала его губы своим дыханием.
— Тебе не придется жалеть, взяв меня в любовницы, — прошептала она.
Кристиан жалел, что не успел все сказать. Ему уже не нужна была любовница. Он хотел просить ее руки. Но как только мягкие губы Дженни жадно прижались к его губам, Кристиан уже больше ни о чем не мог думать. Он сделает ей предложение, но потом, когда она будет лежать, прижавшись к нему своим влажным, дышащим мускусом телом. Какое это имеет сейчас значение? Он хотел только одного — любить ее.
— Можно, я отнесу тебя в кровать? — спросил он.
Слова Кристиана прерывались поцелуями, которыми продолжала дразнить его Дженни. Его ладони скользили по ее спине, иногда заходя вперед, чтобы пройтись большими пальцами по нижней части ее чувствительных грудей. Какое-то время атласный халатик холодил ему руки, но теперь он чувствовал жаркое тело Дженни. Ее желание возбуждало его.
— В кровать, — повторил он сипло
Дженни покачала головой:
— Прямо здесь.
Она нетерпеливо оттолкнула ногой низкий столик и легла на ковер, вцепившись в плечи Кристиана и увлекая его за собой. Он накрыл ее своим телом.
— Прямо здесь, — повторил он, сдаваясь. Кровать показалась вдруг такой далекой и совершенно ненужной. Кристиан запустил пальцы в густые волосы Дженни, обхватив ладонями ее затылок, и запечатлел на ее губах неистово-страстный поцелуй. Он слишком долго воздерживался, чтобы быть сейчас нежным.
Дженни чувствовала то же самое. Неловкими от нетерпения пальцами она помогла Кристиану избавиться от одежды и смущенно засмеялась, увидев, как заметно его желание.
— Мне приятно, — тихо сказал Кристиан, поймав Дженни за руки. Только он отпустил, ее пальцы тут же двинулись ниже и сомкнулись вокруг твердого символа его возбуждения. — Очень приятно.
Она улыбнулась. Ее глаза были темными от желания, кожа пылала. Он потянул за пояс ее халатика, и травянисто-зеленый атлас с шелестом заскользил вниз. Он поцеловал ее в обнажившееся плечо, лаская кончиками пальцев ее груди.
Сняв с себя оставшуюся одежду, Кристиан лег на бок и притянул Дженни ближе. Их ноги переплелись. Он упирался твердым ей в живот, охватывая ладонями ее ягодицы, а она извивалась, обнимая его за спину. Кристиан чувствовал на своей груди вздувшиеся бугорки ее сосков.
Дженни перекатилась на спину и сама раскрылась навстречу Кристиану. Именно она побудила его к действию, но, несмотря на свою готовность, все же охнула, когда он с силой в нее вошел.
Кристиан застыл в ней и сжал зубы:
— Я сделал тебе больно.
В его тоне слышался упрек, но упрек себе самому, а не Дженни.
— Нет… нет, все в порядке.
Ее глаза молили, но в его взгляде уже появилась отрешенность. Она почувствовала, что он выходит из нее, и обхватила его ногами, упрямо удерживая в себе.
— Только посмей уйти, Кристиан Маршалл! Я хочу этого. Я хочу тебя.
Он утонул в теплых волнах ее сиплого голоса.
— Покажи мне, — сказал он и, просунув руки ей под плечи, перекатился на спину.
Ноги ее раскрутились, она оказалась на нем верхом и медленно села. Руки Кристиана переместились ей под груди. Ее смущенно-испуганный взгляд распалил его желание. Он и забыл, как она невинна!
— Покажи мне, Дженни.
Она чувствовала его руки на своих бедрах. Он давил, слегка приподнимая Дженни, заставляя ее двигаться самой.
— О!
— О! — повторил он, отзываясь.
— Но…
Кристиана не интересовали ее возражения, тем более что плотный теплый кулачок ее тела уже крепко сжимался вокруг его твердой плоти.
— Давай же, Дженни! Возьми меня!
Дженни двигалась наугад, медленно приподнимаясь и опускаясь, прислушиваясь к своим ощущениям и вымеряя глубину каждого толчка. Она нагнулась вперед. Ее волосы темным веером рассыпались по плечам, а груди качнулись навстречу жадным рукам Кристиана. Он провел костяшками пальцев по ее соскам. В ответ Дженни вздрогнула, как будто ее стегнули огненным кнутом, и тихо застонала.
— Вот так, — выдавил Кристиан, поощряя Дженни, когда она стала толкаться глубже, — хорошо.
Она склонилась над ним, и он горячо поцеловал ее. Его руки массировали ей спину, ласкали груди, обдавая кожу влажным жаром. Она продолжала двигаться, найдя такой ритм, который доставлял ей удовольствие. Пальцы Кристиана скользнули ей между ног и начали сокровенные ласки. Кристиан чувствовал, как растет ее возбуждение, и сам все больше приходил в неистовство, слушая ее тихие вскрики.
Дженни приподнялась и взглянула вниз — туда, где ее поглаживала рука Кристиана. От увиденного у нее перехватило дыхание. Она выгнула спину, и взгляд Кристиана привлекли изящная линия ее шеи и упругие пышные формы грудей. Дженни отдалась во власть его прикосновениям, приковав к себе все внимание Кристиана.
Кристиан с удовольствием услышал, как на пике наслаждения Дженни произнесла его имя. Она выговорила его, делая короткие передышки между слогами.
— О Дженни, — сказал он, — иди сюда!
Крепко держа ее за талию, он перевернулся и сильно задвигался в ней, лаская до тех пор, пока она не закричала снова. На этот раз они разделили наслаждение, пережив взаимный взрыв чувств.
Дыхание Дженни было прерывистым и почти таким же тяжелым, как у Кристиана. Она лежала, положив руку ему на грудь и чувствуя, как колотится его сердце под ее ладонью.
— Я бы так и лежала не двигаясь, — сказала она после долгого молчания. Дженни хотелось прижаться к его сильному телу и растаять в его объятиях. И Кристиан, казалось, никогда не выпустит ее из своих объятий. — Никогда-никогда.
— Это было бы неудобно, — сказал он, перебирая пальцами ее мягкие, шелковистые локоны. Когда она повернула голову, уютно устроившись у него на плече, Кристиан поцеловал ее в губы. Это был долгий, очень долгий поцелуй. — Но с другой стороны…
Дженни засмеялась и провела губами по его щеке.
— Вообще-то я должна была на тебя сердиться, — сказала она, потянувшись за халатиком.
Она хотела сесть, чтобы одеться, но Кристиан ее остановил.
— Не трудись, я все равно опять тебя раздену, — предупредил он, не сводя с нее глаз, — пойдем в кровать.
Дженни выпустила халатик из рук.
— Пойдем.
Как только они устроились под одеялом, грея друг друга ступнями и ладонями, Кристиан спросил Дженни, почему она должна была на него сердиться.
— А ты не догадываешься? — спросила она, притихнув в его объятиях.
— Да нет, почему же, догадываюсь. Но не скажу тебе о чем. А вдруг я не прав и ты имела в виду совсем другое?
— Ну ладно, — сухо бросила она, соглашаясь с его доводами, — мне следовало разозлиться на тебя за то, что ты пришел сюда без приглашения. Ты напугал меня.
— Я уже извинился за это. Я знал, что ты здесь, но ты не открывала, и я подумал, что-то случилось. Тогда я вошел и обнаружил, что ты просто в ванной. Я слышал, как ты плескалась. Ожидание было пыткой. Я думал о тебе, представлял, как ты…
— Хорошо, — перебила она Кристиана, пока он не унесся по волнам своего воображения, — тебе было полезно немного помучиться.
— Верно, но, когда ты упала в обморок, это было уж слишком. Я так перепугался!
— Даже и не знаю, с чего это я вдруг. Так глупо!
— Ты сильно похудела. Ветерок дунет — и улетишь. Ты вообще-то ешь что-нибудь?
— Конечно, ем… когда вспоминаю о еде.
— Я так и думал. Ну ничего, миссис Брендивайн тебя откормит.
— Миссис Брендивайн?
— Да, — отозвался Кристиан, — когда ты вместе со мной вернешься домой. Она уже ходит, правда, с палочкой. Ей трудно подниматься по лестнице, поэтому мы устроили ей спальню в желтой гостиной на первом этаже. Она все такая же хлопотливая мама-курица. Опекает меня и мечтает опекать тебя. Она знает, что сегодня вечером я должен с тобой встретиться, и знает зачем.
Дженни округлила глаза:
— Ты сказал миссис Брендивайн, что идешь сюда, чтобы… чтобы…
Кристиан приложил палец к губам Дженни, заставив ее замолчать.
— Чтобы просить тебя стать моей женой.
— Твоей женой? — Дженни отпрянула. Она села на постели, прижав к груди простыню. — О чем ты говоришь? Ты что, имел в виду именно это, когда говорил, что я вернусь домой вместе с тобой и что миссис Брендивайн меня откормит? Ты хочешь, чтобы я жила с тобой?
Кристиан тоже сел, прислонившись к спинке кровати. Игра света и тени придавала еще больше угловатости его лицу.
— Господи! У тебя такой тон, как будто речь идет о какой-то страшной болезни. Я говорю о свадьбе, Дженни, а не о бубонной чуме. Конечно, я хочу, чтобы моя жена жила со мной.
— Значит, ты думаешь, что я буду твоей женой, — сказала она, прищелкнув пальцами, — вот как!
— Может, я чего-то не понимаю? — Кристиан резко выпрямился и взглянул на Дженни.
— Очевидно.
— Тогда объясни.
— Ты забыл? Мы договаривались, что я буду твоей любовницей, а не женой.
— Да мне плевать, черт возьми, о чем мы договаривались! — Он с трудом удерживался от желания схватить ее за плечи и хорошенько встряхнуть. — Все, что между нами было, не имело никакого отношения к этому договору, и ты это знаешь. Я хочу, чтобы ты стала моей женой. Какие могут быть возражения?
Почувствовав, что скоро сорвется на крик, Дженни понизила голос:
— Да нет, ничего, если не считать того факта, что я просто не хочу выходить замуж.
Кристиан тоже сбавил тон:
— Значит, ты возражаешь не против меня, а против замужества вообще?
— Замужество — это хорошо, — сказала Дженни, — но только не для меня. А что касается всего остального, как ты мог подумать, что я возражаю против тебя? Это же бессмысленно, Кристиан! Тогда что же было между нами в соседней комнате?
Он впился в нее ледяными глазами.
— Животное спаривание?
Дженни отвела взгляд, задетая его грубостью.
— Лучше уходи, — тихо сказала она, — я больше не хочу тебя видеть.
— Проклятие, Дженни, ты же знаешь, что я не хотел тебя обидеть!
— Разве?
Нагнувшись к ней, Кристиан откинул назад тяжелую прядь волос, упавшую на плечо Дженни, и обнял ее за шею. Он почувствовал, как она слегка вздрогнула, но не убрал руки. Коснувшись большим пальцем ее подбородка, он заставил Дженни поднять голову и посмотреть ему в лицо.
— Ты знаешь меня как никто другой, Дженни. Ты знаешь, когда мне больно, когда мне страшно. Даже когда я злюсь, ты знаешь о других чувствах, которые прячутся на самом дне моей души. И разве удивительно, что я так старался держать тебя на расстоянии? Ты меня чертовски пугаешь.
Его палец продолжал поглаживать ее подбородок. Она подалась к нему, неосознанно прося не прекращать эту ласку.
— Ты появилась неожиданно, я не был к этому готов. Я чуть ли не с самого начала почувствовал в тебе опасность. Но я тебя недооценивал. Ты не шла напролом, не била в лоб, но я всегда знал, что ты где-то рядом. Ты воздействовала на меня так ласково, Дженни. Ласково и непрестанно — как весенний дождь. Я не мог тебя остановить. Да и не знал, хочу ли этого. Ты заполнила собой мою спальню, — продолжал Кристиан, — а потом и весь дом. Когда я спрашивал, кто поставил в моем кабинете свежие цветы, мне отвечали — Дженни. Кто рассмешил старую миссис Моррисей? Дженни. Откуда взялись новые шторы? А это Дженни их нашла, говорил кто-то. Как сюда попал этот номер «Геральд»? Дженни его купила. А кто будет ухаживать за больной миссис Брендивайн? Дженни, отвечали мне. Ты была ответом на все вопросы. Я никогда раньше не встречал таких людей: при всей своей ненавязчивости ты обладала огромной силой, которой никак нельзя было пренебречь. Я велел тебе держаться от меня подальше, а потом злился, когда ты это делала. Я проклинал тебя за то, что ты была в моей постели, а потом не мог тебя отпустить. Признайся, Дженни: неужели ты в самом деле не догадывалась о том, что происходит?
— Я догадывалась, — ответила она, придвигаясь к нему ближе, — но одно дело — догадываться, другое дело — знать. И я до сих пор не знаю, Кристиан. Но я не стану сама говорить эти слова, чтобы тебе осталось только подтвердить их. Нет — я хочу услышать их от тебя.
— Но я уже просил тебя выйти за меня замуж, — возразил Кристиан.
Дженни пропустила это мимо ушей.
— Скажи их, — повторила она.
— Черт возьми, Дженни! — тихо прорычал он, чувствуя, что его приперли к стенке. От волос ее шел сладкий аромат. — Я…
— Да?
— Я люблю тебя.
Она бросилась в объятия Кристиана, покрывая его лицо поцелуями. Ее губы касались уголков его глаз и губ. Смеясь, она целовала его в шею, в подбородок, в лоб, скользила губами по его щеке и вискам, прижималась улыбающимся ртом к мягким густым волосам.
Кристиан почувствовал влагу на своих щеках. Нежно взяв ее за плечи, он отвел ее назад, вглядываясь в лицо. Она даже не пыталась скрыть слезы, которые тихо катились из ее карих глаз. Странно было видеть их вместе с нежной, невинной улыбкой.
— О Господи, Дженни Холланд, я люблю тебя!
Прижав ее к себе, он вытер слезы своими поцелуями. Дженни затихла в его объятиях. Она сидела, положив голову ему на плечо, и Кристиан тихо ее покачивал. Слезы высохли, но улыбка осталась. Она закрыла глаза, и он поцеловал ее слипшиеся ресницы.
— Дженни?
— Ммм?
— Ты все еще не хочешь выйти за меня замуж?
— Нет. Но это не значит, что я тебя не люблю. Люблю, и ты это знаешь. Думаю, это случилось на Рождество. Помнишь? Пришли Тернеры, и ты возился на полу с Эми и с этим котенком, которого ты ей купил.
— Я пытался доказать тебе, что у меня вовсе нет ненависти к детям и кошкам, как я наговорил тебе раньше… среди прочих гадостей.
— Я это поняла не сразу. Сначала я думала, что ты поступаешь так мне назло, но потом, поразмыслив, пришла к выводу, что ты, наверное, не знаешь, как по-другому загладить свою вину. Мне хотелось верить, что ты так пытаешься передо мной извиниться. Тогда у меня впервые появилось подозрение, что я люблю тебя.
Дженни положила руку на грудь Кристиана — туда, где тяжело билось его сердце.
— Я узнала это наверняка в ту ночь, когда без приглашения зашла в твою студию. Я смотрела на твои картины, на твои проекты и чувствовала что-то к твоим работам. Но когда я увидела твои военные зарисовки, то почувствовала что-то к самому художнику. Это была не жалость, Кристиан. Что бы ты ни думал тогда, но это была не жалость. То, что я испытывала, было скорее похоже на печаль, боль в душе, которую, как я думала, ты должен был разделять. Вот когда я поняла, что люблю тебя. Я не была бы так глубоко тронута, если бы не любила.
— Но ты ушла от меня.
Дженни кивнула, защекотав его руку концами своих волос.
— Пришло время, — просто сказала она, — но ты все равно меня нашел.
— Это было нелегко.
— Ты вообще не должен был меня найти, — серьезно заявила она, — мы не дети, и я вовсе не думала играть с тобой в прятки. Откуда ты узнал, что я здесь?
— Из «Геральд». Я читал колонки частных объявлений.
— Понятно, — сказала Дженни, нахмурившись. Она села ровнее, открыла глаза и вытерла их уголком простыни. — Кто еще знает?
— Сьюзен и Скотт, потому что они помогали мне расшифровывать загадочные послания Принцессы Батлеру, и Джо Минз, потому что он подвез меня сюда в карете, когда я впервые пытался взглянуть на этого человека.
— Ты видел его? — спросила Дженни с сомнением. — Ты видел мистера… — она запнулась, сообразив, что чуть не выдала настоящее имя дворецкого, — мистера Батлера?
— Бесполезно скрывать, Дженни. Я знаю, кто он такой. Его зовут Уилтон Рейли, он старший лакей в доме Беннингтонов. Мне также известно, кто ты такая, и я полагаю, что именно этим объясняется твое нежелание выйти за меня замуж.
Дженни с трудом подавила в себе желание вырваться из его объятий. Хотя он наверняка почувствовал, как она напряглась.
— Что ты имеешь в виду?
— Неужели ты думаешь, меня остановит то, что ты простая служанка? — спросил Кристиан. — Не понимаю, почему ты с самого начала не сказала мне, что работала у Беннингтонов. Это же их ты боялась, правда? Вот почему ты наплела мне басню о том, что работала горничной у старой Элис Вандерстелл. Ты боялась, что кто-то пойдет к Беннингтонам и расскажет им, где ты.
Дженни высвободилась из объятий Кристиана. Она не могла разговаривать с ним на таком близком расстоянии. Точнее, она не могла лгать ему на таком близком расстоянии. Взяв с постели мятую простыню, она обмоталась ею и закрепила уголок на груди.
— И как же ты пришел к этой мысли? — спросила она, обходя правду стороной.
Кристиан приподнялся на постели. Он выражал своим видом больше облегчения, чем испытывал на самом деле. Глядя на Дженни, трудно было представить, что она все еще лжет ему. Беда была в том, что правды он не знал. За последние два месяца они со Скоттом и Сьюзен проверили несколько версий и нашли в каждой из них какой-то изъян. То, что он сказал Дженни, было просто догадкой, которую они единодушно признали наименее спорной.
— Я следил за мистером Рейли, когда он вышел от тебя. Он…
— Но он был здесь только один раз… восемь недель назад. Ты хочешь сказать, что все это время знал, что я здесь?
— Да, знал. Как я сказал, найти тебя было нелегко. Но все же возможно, — Кристиан хитро прищурился, — а я был настроен решительно.
— Но почему же ты…
Он догадался, о чем она хочет спросить.
— Я не приходил к тебе, потому что не был готов. Не забывай, что вопрос упирался в твой портрет. Ты сама поставила такое условие. Убедившись, что с тобой все в порядке, я стал думать, как можно тебя вернуть. Я начал рисовать из упрямства, стремясь тебе что-то доказать. В конце же я делал эти наброски из любви и доказывал что-то себе самому.
Дженни заморгала, гоня подступавшие слезы, но они предательски текли по щекам. Дженни проговорила, пытаясь улыбнуться:
— Счастливые слезы!
Взяв с кровати подушку, она прижала ее к себе и вытерла свои мокрые щеки о белую батистовую наволочку.
— Расскажи мне про мистера Рейли, — попросила она, наконец справившись с волнением. — Ты начал говорить, что следил за ним отсюда.
Кристиан кивнул. Взгляд его медленно скользил по бледному, заплаканному лицу Дженни. Он поверил ей, когда она сказала, что это счастливые слезы, но его не покидало ощущение, что она что-то утаивает. Под глазами у нее пролегли бледно-фиолетовые круги, лицо осунулось. Он уже отметил ее худобу, а теперь видел, как невероятно тонки ее руки, сжимавшие подушку. В сравнении с Джейн Дэу из процедурного кабинета Дженни была вполне здорова. Но, вспоминая, как она выглядела в последнюю их встречу, Кристиан понимал, что сейчас она больна.
— Кристиан?
— Что? О… прости, я задумался. — Он собрался с мыслями. — Мы с Джо следили за Рейли до дома Беннингтонов. Твой приятель три раза менял экипажи.
— Он подозревал, что за ним следят.
— Да, но подозревал не меня, а О'Шиа.
— Ты знаешь про Лайама? — удивилась Дженни.
— До того, как я встретил О'Шиа у дома Беннингтонов, — заговорил Кристиан язвительно, — я знал про него лишь одно: то, что тебе нравится ежедневно прогуливаться в его компании.
— Кристиан! Ты ревновал меня!
— И чему ты так радуешься?
Кристиан сделал вид, что не заметил ребячливого хихиканья Дженни, но ему был приятно, что он смог ее развеселить, даже если она смеялась над ним.
— Во всяком случае, я выяснил, что О'Шиа получил задание от Вильяма Беннингтона следить за Рейли, — заявил он.
— Кто тебе сказал?
— О'Шиа. Но он не знал, чего добивается Беннингтон. Он думал, что Рейли подозревается в воровстве.
— В воровстве? — Неужели отчим хватился тех вещей, которые дворецкий украл ради нее? — Ты хочешь сказать, что мистер Беннингтон уличил Рейли в кражах?
— Нет, — ответил Кристиан, — я только хотел сказать, что, по мнению О'Шиа, это послужило причиной установки наблюдения. Вильям ему ничего не объяснил, только велел следить за дворецким всякий раз, когда тот будет выходить из дома. — Кристиан рассеянно массировал поверх одеяла свою ногу. — Я не поверил в версию О'Шиа. Мне показалось, что Беннингтон хотел с помощью Рейли найти тебя.
У Дженни так пересохло во рту, что она не могла глотнуть.
— Почему ты так решил? — выдавила она.
— По нескольким причинам, — небрежно ответил Кристиан. — Есть множество событий, которые, если рассматривать их по отдельности, не имеют к тебе никакого отношения. Но мы со Скоттом в конце концов поняли, что это все равно что не видеть за деревьями леса.
Дженни закусила губу:
— Лучше бы ты не впутывал в это дело доктора Тернера.
— Странное пожелание, особенно если учесть, что он был впутан с самого начала. Если бы не он… — Кристиан предоставил Дженни самой додумать эту фразу, — и еще Сьюзен. Она-то как раз и показала нам лес.
Дженни вздохнула.
— Может, ты все же объяснишь, что это еще за лес? Я ничего не понимаю.
Кристиан был уверен в обратном. Он видел, как лихорадочно соображает Дженни, стараясь вспомнить события, связывающие ее с Беннингтонами.
— Думаю, ты не забыла новогодний вечер, — сказал он, приподняв одну бровь, — нет? Так оно и есть. И ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду не то, что случилось в спальне у Мэгги. Я говорю о том, что произошло после, в коридоре. Скажи мне, когда ты побежала прятаться на балкон? Когда услышала Стивена или когда появился его отец?
Она пожала плечами, отказываясь отвечать, и крепче прижала к груди подушку.
— Это не важно, — сказал Кристиан, — я спросил из чистого любопытства. Тогда я не придал этому значения. Мне и в голову не приходило, что ты можешь знать кого-то из Беннингтонов. Я решил, что ты спряталась от Амалии. Теперь-то я понимаю, что ты испугалась не только ее намерений. — Кристиан просунул подушку между поясницей и спинкой кровати. Скрестив на груди руки, он задумчиво уставился на Дженни. — На следующий день после того, как ты от меня ушла, я отправился за помощью к Сьюзен, а доктор Морган в это время вызвал Скотта к себе в кабинет.
У Дженни дрожали руки. Она знала, что держит в своих руках.
— Это не лучшая моя работа, — продолжил Кристиан извиняющимся тоном, когда Дженни принялась не спеша просматривать рисунки, — моя модель… она меня бросила и… и мне пришлось полагаться на память. Я думал, что знаю каждую линию и каждый изгиб ее лица, но бывали моменты…
Дженни подняла глаза и, встретившись с тревожным взглядом Кристиана, перебила его:
— Твоя память тебя подвела — ты сделал эту женщину красивой.
— Она и есть красавица.
Он смотрел на Дженни, а не на рисунки в ее руке.
— Я не красива.
— Не всегда, но обычно… красива. — В его глазах, всегда таких холодно-бесстрастных, сейчас стояли слезы. — Дженни, ты видела мои военные зарисовки… Каким-то образом ты почувствовала, что они для меня значат. Я думал, что уже никогда не смогу нарисовать ничего красивого, и ты это поняла.
Щеки ее запылали, и она спрятала глаза. Продолжая перебирать рисунки, Дженни старалась не думать о себе как о модели. Это было трудно. Ей льстило то, как Кристиан ее увидел, и она ничего не могла с собой поделать.
Работа Кристиана поражала своей чистотой. Каждая линия была безупречна, каждый штрих — точен. Глаз одним непрерывным движением следовал за контуром лица Дженни от лба до царственно поднятого подбородка. Чуть заметная ямочка в уголке ее губ предполагала лукавый ум.
Дженни была запечатлена на страницах альбома в самых разных позах. Кристиан изобразил ее веселой, удивленной, растерянной. Он с изумительным совершенством передал всю гамму чувств, которые испытывала Дженни, — неуверенность, счастье, смущение, тщеславие, гнев, страх, страсть, радость. Иногда ее глаза, смотревшие с этюда, искрились смехом. В других набросках Кристиан припомнил более серьезные моменты, когда взгляд Дженни выражал задумчивость и непроницаемость.
На некоторых рисунках присутствовали бледные мазки краски. Румянец на щеках Дженни был розовым, губы — на тон темнее. Богатая фактура ее волос передавалась цветовой гаммой от какао до ореха. Кожа на лице была прозрачной и светилась.
Дженни, закусив губу, разглядывала рисунки Кристиана и с волнением убеждалась, как удивительно полно раскрывают они ее сущность. Это было неожиданно. Она и понятия не имела о том, как пристально он за ней наблюдал. Возможно, он знал ее характер лучше ее самой, думала она смущенно.
Дженни аккуратно собрала все листки в стопку и убрала в альбом. Отложив альбом в сторону, она взглянула на Кристиана. Теперь его волнение было не так заметно. Он решил встретить ее недовольство во всеоружии. Взгляд его сделался неприступно-холодным, а лицо застыло в суровой неподвижности. Медные пряди волос блестели в свете газовых ламп. Губы мрачно сомкнулись, утратив недавнюю чувственность.
— Тебе не понравилось, — заявил он с укором.
— Понравилось мне или нет, не имеет значения, — сказала она, — такого условия я не ставила. Но коли на то пошло, скажу: мне понравилось, и очень. Твой талант набирает силу.
Кристиан немного расслабился:
— Это не такой портрет, какой ты хотела.
— Да, не такой. Но эти рисунки — гораздо большее. Меня не интересует традиционный портрет и никогда не интересовал. Просто я хотела, чтобы ты опять воспользовался своим даром.
— Но портрет я все-таки напишу. Я хочу это сделать.
— Хорошо.
— Ты будешь мне позировать?
— Да
— Это будет обнаженная натура.
Веселая искорка, на мгновение вспыхнувшая в глазах Кристиана, выдала его с головой.
— Врешь! — усмехнулась Дженни. — Но я в любом случае стала бы тебе позировать.
— Да?
— Хмм.
Дженни соскользнула с дивана и села перед Кристианом на колени. Сомкнув руки на его шее, она нежно нагнула его голову. Раскрыв губы, она ласкала его губы своим дыханием.
— Тебе не придется жалеть, взяв меня в любовницы, — прошептала она.
Кристиан жалел, что не успел все сказать. Ему уже не нужна была любовница. Он хотел просить ее руки. Но как только мягкие губы Дженни жадно прижались к его губам, Кристиан уже больше ни о чем не мог думать. Он сделает ей предложение, но потом, когда она будет лежать, прижавшись к нему своим влажным, дышащим мускусом телом. Какое это имеет сейчас значение? Он хотел только одного — любить ее.
— Можно, я отнесу тебя в кровать? — спросил он.
Слова Кристиана прерывались поцелуями, которыми продолжала дразнить его Дженни. Его ладони скользили по ее спине, иногда заходя вперед, чтобы пройтись большими пальцами по нижней части ее чувствительных грудей. Какое-то время атласный халатик холодил ему руки, но теперь он чувствовал жаркое тело Дженни. Ее желание возбуждало его.
— В кровать, — повторил он сипло
Дженни покачала головой:
— Прямо здесь.
Она нетерпеливо оттолкнула ногой низкий столик и легла на ковер, вцепившись в плечи Кристиана и увлекая его за собой. Он накрыл ее своим телом.
— Прямо здесь, — повторил он, сдаваясь. Кровать показалась вдруг такой далекой и совершенно ненужной. Кристиан запустил пальцы в густые волосы Дженни, обхватив ладонями ее затылок, и запечатлел на ее губах неистово-страстный поцелуй. Он слишком долго воздерживался, чтобы быть сейчас нежным.
Дженни чувствовала то же самое. Неловкими от нетерпения пальцами она помогла Кристиану избавиться от одежды и смущенно засмеялась, увидев, как заметно его желание.
— Мне приятно, — тихо сказал Кристиан, поймав Дженни за руки. Только он отпустил, ее пальцы тут же двинулись ниже и сомкнулись вокруг твердого символа его возбуждения. — Очень приятно.
Она улыбнулась. Ее глаза были темными от желания, кожа пылала. Он потянул за пояс ее халатика, и травянисто-зеленый атлас с шелестом заскользил вниз. Он поцеловал ее в обнажившееся плечо, лаская кончиками пальцев ее груди.
Сняв с себя оставшуюся одежду, Кристиан лег на бок и притянул Дженни ближе. Их ноги переплелись. Он упирался твердым ей в живот, охватывая ладонями ее ягодицы, а она извивалась, обнимая его за спину. Кристиан чувствовал на своей груди вздувшиеся бугорки ее сосков.
Дженни перекатилась на спину и сама раскрылась навстречу Кристиану. Именно она побудила его к действию, но, несмотря на свою готовность, все же охнула, когда он с силой в нее вошел.
Кристиан застыл в ней и сжал зубы:
— Я сделал тебе больно.
В его тоне слышался упрек, но упрек себе самому, а не Дженни.
— Нет… нет, все в порядке.
Ее глаза молили, но в его взгляде уже появилась отрешенность. Она почувствовала, что он выходит из нее, и обхватила его ногами, упрямо удерживая в себе.
— Только посмей уйти, Кристиан Маршалл! Я хочу этого. Я хочу тебя.
Он утонул в теплых волнах ее сиплого голоса.
— Покажи мне, — сказал он и, просунув руки ей под плечи, перекатился на спину.
Ноги ее раскрутились, она оказалась на нем верхом и медленно села. Руки Кристиана переместились ей под груди. Ее смущенно-испуганный взгляд распалил его желание. Он и забыл, как она невинна!
— Покажи мне, Дженни.
Она чувствовала его руки на своих бедрах. Он давил, слегка приподнимая Дженни, заставляя ее двигаться самой.
— О!
— О! — повторил он, отзываясь.
— Но…
Кристиана не интересовали ее возражения, тем более что плотный теплый кулачок ее тела уже крепко сжимался вокруг его твердой плоти.
— Давай же, Дженни! Возьми меня!
Дженни двигалась наугад, медленно приподнимаясь и опускаясь, прислушиваясь к своим ощущениям и вымеряя глубину каждого толчка. Она нагнулась вперед. Ее волосы темным веером рассыпались по плечам, а груди качнулись навстречу жадным рукам Кристиана. Он провел костяшками пальцев по ее соскам. В ответ Дженни вздрогнула, как будто ее стегнули огненным кнутом, и тихо застонала.
— Вот так, — выдавил Кристиан, поощряя Дженни, когда она стала толкаться глубже, — хорошо.
Она склонилась над ним, и он горячо поцеловал ее. Его руки массировали ей спину, ласкали груди, обдавая кожу влажным жаром. Она продолжала двигаться, найдя такой ритм, который доставлял ей удовольствие. Пальцы Кристиана скользнули ей между ног и начали сокровенные ласки. Кристиан чувствовал, как растет ее возбуждение, и сам все больше приходил в неистовство, слушая ее тихие вскрики.
Дженни приподнялась и взглянула вниз — туда, где ее поглаживала рука Кристиана. От увиденного у нее перехватило дыхание. Она выгнула спину, и взгляд Кристиана привлекли изящная линия ее шеи и упругие пышные формы грудей. Дженни отдалась во власть его прикосновениям, приковав к себе все внимание Кристиана.
Кристиан с удовольствием услышал, как на пике наслаждения Дженни произнесла его имя. Она выговорила его, делая короткие передышки между слогами.
— О Дженни, — сказал он, — иди сюда!
Крепко держа ее за талию, он перевернулся и сильно задвигался в ней, лаская до тех пор, пока она не закричала снова. На этот раз они разделили наслаждение, пережив взаимный взрыв чувств.
Дыхание Дженни было прерывистым и почти таким же тяжелым, как у Кристиана. Она лежала, положив руку ему на грудь и чувствуя, как колотится его сердце под ее ладонью.
— Я бы так и лежала не двигаясь, — сказала она после долгого молчания. Дженни хотелось прижаться к его сильному телу и растаять в его объятиях. И Кристиан, казалось, никогда не выпустит ее из своих объятий. — Никогда-никогда.
— Это было бы неудобно, — сказал он, перебирая пальцами ее мягкие, шелковистые локоны. Когда она повернула голову, уютно устроившись у него на плече, Кристиан поцеловал ее в губы. Это был долгий, очень долгий поцелуй. — Но с другой стороны…
Дженни засмеялась и провела губами по его щеке.
— Вообще-то я должна была на тебя сердиться, — сказала она, потянувшись за халатиком.
Она хотела сесть, чтобы одеться, но Кристиан ее остановил.
— Не трудись, я все равно опять тебя раздену, — предупредил он, не сводя с нее глаз, — пойдем в кровать.
Дженни выпустила халатик из рук.
— Пойдем.
Как только они устроились под одеялом, грея друг друга ступнями и ладонями, Кристиан спросил Дженни, почему она должна была на него сердиться.
— А ты не догадываешься? — спросила она, притихнув в его объятиях.
— Да нет, почему же, догадываюсь. Но не скажу тебе о чем. А вдруг я не прав и ты имела в виду совсем другое?
— Ну ладно, — сухо бросила она, соглашаясь с его доводами, — мне следовало разозлиться на тебя за то, что ты пришел сюда без приглашения. Ты напугал меня.
— Я уже извинился за это. Я знал, что ты здесь, но ты не открывала, и я подумал, что-то случилось. Тогда я вошел и обнаружил, что ты просто в ванной. Я слышал, как ты плескалась. Ожидание было пыткой. Я думал о тебе, представлял, как ты…
— Хорошо, — перебила она Кристиана, пока он не унесся по волнам своего воображения, — тебе было полезно немного помучиться.
— Верно, но, когда ты упала в обморок, это было уж слишком. Я так перепугался!
— Даже и не знаю, с чего это я вдруг. Так глупо!
— Ты сильно похудела. Ветерок дунет — и улетишь. Ты вообще-то ешь что-нибудь?
— Конечно, ем… когда вспоминаю о еде.
— Я так и думал. Ну ничего, миссис Брендивайн тебя откормит.
— Миссис Брендивайн?
— Да, — отозвался Кристиан, — когда ты вместе со мной вернешься домой. Она уже ходит, правда, с палочкой. Ей трудно подниматься по лестнице, поэтому мы устроили ей спальню в желтой гостиной на первом этаже. Она все такая же хлопотливая мама-курица. Опекает меня и мечтает опекать тебя. Она знает, что сегодня вечером я должен с тобой встретиться, и знает зачем.
Дженни округлила глаза:
— Ты сказал миссис Брендивайн, что идешь сюда, чтобы… чтобы…
Кристиан приложил палец к губам Дженни, заставив ее замолчать.
— Чтобы просить тебя стать моей женой.
— Твоей женой? — Дженни отпрянула. Она села на постели, прижав к груди простыню. — О чем ты говоришь? Ты что, имел в виду именно это, когда говорил, что я вернусь домой вместе с тобой и что миссис Брендивайн меня откормит? Ты хочешь, чтобы я жила с тобой?
Кристиан тоже сел, прислонившись к спинке кровати. Игра света и тени придавала еще больше угловатости его лицу.
— Господи! У тебя такой тон, как будто речь идет о какой-то страшной болезни. Я говорю о свадьбе, Дженни, а не о бубонной чуме. Конечно, я хочу, чтобы моя жена жила со мной.
— Значит, ты думаешь, что я буду твоей женой, — сказала она, прищелкнув пальцами, — вот как!
— Может, я чего-то не понимаю? — Кристиан резко выпрямился и взглянул на Дженни.
— Очевидно.
— Тогда объясни.
— Ты забыл? Мы договаривались, что я буду твоей любовницей, а не женой.
— Да мне плевать, черт возьми, о чем мы договаривались! — Он с трудом удерживался от желания схватить ее за плечи и хорошенько встряхнуть. — Все, что между нами было, не имело никакого отношения к этому договору, и ты это знаешь. Я хочу, чтобы ты стала моей женой. Какие могут быть возражения?
Почувствовав, что скоро сорвется на крик, Дженни понизила голос:
— Да нет, ничего, если не считать того факта, что я просто не хочу выходить замуж.
Кристиан тоже сбавил тон:
— Значит, ты возражаешь не против меня, а против замужества вообще?
— Замужество — это хорошо, — сказала Дженни, — но только не для меня. А что касается всего остального, как ты мог подумать, что я возражаю против тебя? Это же бессмысленно, Кристиан! Тогда что же было между нами в соседней комнате?
Он впился в нее ледяными глазами.
— Животное спаривание?
Дженни отвела взгляд, задетая его грубостью.
— Лучше уходи, — тихо сказала она, — я больше не хочу тебя видеть.
— Проклятие, Дженни, ты же знаешь, что я не хотел тебя обидеть!
— Разве?
Нагнувшись к ней, Кристиан откинул назад тяжелую прядь волос, упавшую на плечо Дженни, и обнял ее за шею. Он почувствовал, как она слегка вздрогнула, но не убрал руки. Коснувшись большим пальцем ее подбородка, он заставил Дженни поднять голову и посмотреть ему в лицо.
— Ты знаешь меня как никто другой, Дженни. Ты знаешь, когда мне больно, когда мне страшно. Даже когда я злюсь, ты знаешь о других чувствах, которые прячутся на самом дне моей души. И разве удивительно, что я так старался держать тебя на расстоянии? Ты меня чертовски пугаешь.
Его палец продолжал поглаживать ее подбородок. Она подалась к нему, неосознанно прося не прекращать эту ласку.
— Ты появилась неожиданно, я не был к этому готов. Я чуть ли не с самого начала почувствовал в тебе опасность. Но я тебя недооценивал. Ты не шла напролом, не била в лоб, но я всегда знал, что ты где-то рядом. Ты воздействовала на меня так ласково, Дженни. Ласково и непрестанно — как весенний дождь. Я не мог тебя остановить. Да и не знал, хочу ли этого. Ты заполнила собой мою спальню, — продолжал Кристиан, — а потом и весь дом. Когда я спрашивал, кто поставил в моем кабинете свежие цветы, мне отвечали — Дженни. Кто рассмешил старую миссис Моррисей? Дженни. Откуда взялись новые шторы? А это Дженни их нашла, говорил кто-то. Как сюда попал этот номер «Геральд»? Дженни его купила. А кто будет ухаживать за больной миссис Брендивайн? Дженни, отвечали мне. Ты была ответом на все вопросы. Я никогда раньше не встречал таких людей: при всей своей ненавязчивости ты обладала огромной силой, которой никак нельзя было пренебречь. Я велел тебе держаться от меня подальше, а потом злился, когда ты это делала. Я проклинал тебя за то, что ты была в моей постели, а потом не мог тебя отпустить. Признайся, Дженни: неужели ты в самом деле не догадывалась о том, что происходит?
— Я догадывалась, — ответила она, придвигаясь к нему ближе, — но одно дело — догадываться, другое дело — знать. И я до сих пор не знаю, Кристиан. Но я не стану сама говорить эти слова, чтобы тебе осталось только подтвердить их. Нет — я хочу услышать их от тебя.
— Но я уже просил тебя выйти за меня замуж, — возразил Кристиан.
Дженни пропустила это мимо ушей.
— Скажи их, — повторила она.
— Черт возьми, Дженни! — тихо прорычал он, чувствуя, что его приперли к стенке. От волос ее шел сладкий аромат. — Я…
— Да?
— Я люблю тебя.
Она бросилась в объятия Кристиана, покрывая его лицо поцелуями. Ее губы касались уголков его глаз и губ. Смеясь, она целовала его в шею, в подбородок, в лоб, скользила губами по его щеке и вискам, прижималась улыбающимся ртом к мягким густым волосам.
Кристиан почувствовал влагу на своих щеках. Нежно взяв ее за плечи, он отвел ее назад, вглядываясь в лицо. Она даже не пыталась скрыть слезы, которые тихо катились из ее карих глаз. Странно было видеть их вместе с нежной, невинной улыбкой.
— О Господи, Дженни Холланд, я люблю тебя!
Прижав ее к себе, он вытер слезы своими поцелуями. Дженни затихла в его объятиях. Она сидела, положив голову ему на плечо, и Кристиан тихо ее покачивал. Слезы высохли, но улыбка осталась. Она закрыла глаза, и он поцеловал ее слипшиеся ресницы.
— Дженни?
— Ммм?
— Ты все еще не хочешь выйти за меня замуж?
— Нет. Но это не значит, что я тебя не люблю. Люблю, и ты это знаешь. Думаю, это случилось на Рождество. Помнишь? Пришли Тернеры, и ты возился на полу с Эми и с этим котенком, которого ты ей купил.
— Я пытался доказать тебе, что у меня вовсе нет ненависти к детям и кошкам, как я наговорил тебе раньше… среди прочих гадостей.
— Я это поняла не сразу. Сначала я думала, что ты поступаешь так мне назло, но потом, поразмыслив, пришла к выводу, что ты, наверное, не знаешь, как по-другому загладить свою вину. Мне хотелось верить, что ты так пытаешься передо мной извиниться. Тогда у меня впервые появилось подозрение, что я люблю тебя.
Дженни положила руку на грудь Кристиана — туда, где тяжело билось его сердце.
— Я узнала это наверняка в ту ночь, когда без приглашения зашла в твою студию. Я смотрела на твои картины, на твои проекты и чувствовала что-то к твоим работам. Но когда я увидела твои военные зарисовки, то почувствовала что-то к самому художнику. Это была не жалость, Кристиан. Что бы ты ни думал тогда, но это была не жалость. То, что я испытывала, было скорее похоже на печаль, боль в душе, которую, как я думала, ты должен был разделять. Вот когда я поняла, что люблю тебя. Я не была бы так глубоко тронута, если бы не любила.
— Но ты ушла от меня.
Дженни кивнула, защекотав его руку концами своих волос.
— Пришло время, — просто сказала она, — но ты все равно меня нашел.
— Это было нелегко.
— Ты вообще не должен был меня найти, — серьезно заявила она, — мы не дети, и я вовсе не думала играть с тобой в прятки. Откуда ты узнал, что я здесь?
— Из «Геральд». Я читал колонки частных объявлений.
— Понятно, — сказала Дженни, нахмурившись. Она села ровнее, открыла глаза и вытерла их уголком простыни. — Кто еще знает?
— Сьюзен и Скотт, потому что они помогали мне расшифровывать загадочные послания Принцессы Батлеру, и Джо Минз, потому что он подвез меня сюда в карете, когда я впервые пытался взглянуть на этого человека.
— Ты видел его? — спросила Дженни с сомнением. — Ты видел мистера… — она запнулась, сообразив, что чуть не выдала настоящее имя дворецкого, — мистера Батлера?
— Бесполезно скрывать, Дженни. Я знаю, кто он такой. Его зовут Уилтон Рейли, он старший лакей в доме Беннингтонов. Мне также известно, кто ты такая, и я полагаю, что именно этим объясняется твое нежелание выйти за меня замуж.
Дженни с трудом подавила в себе желание вырваться из его объятий. Хотя он наверняка почувствовал, как она напряглась.
— Что ты имеешь в виду?
— Неужели ты думаешь, меня остановит то, что ты простая служанка? — спросил Кристиан. — Не понимаю, почему ты с самого начала не сказала мне, что работала у Беннингтонов. Это же их ты боялась, правда? Вот почему ты наплела мне басню о том, что работала горничной у старой Элис Вандерстелл. Ты боялась, что кто-то пойдет к Беннингтонам и расскажет им, где ты.
Дженни высвободилась из объятий Кристиана. Она не могла разговаривать с ним на таком близком расстоянии. Точнее, она не могла лгать ему на таком близком расстоянии. Взяв с постели мятую простыню, она обмоталась ею и закрепила уголок на груди.
— И как же ты пришел к этой мысли? — спросила она, обходя правду стороной.
Кристиан приподнялся на постели. Он выражал своим видом больше облегчения, чем испытывал на самом деле. Глядя на Дженни, трудно было представить, что она все еще лжет ему. Беда была в том, что правды он не знал. За последние два месяца они со Скоттом и Сьюзен проверили несколько версий и нашли в каждой из них какой-то изъян. То, что он сказал Дженни, было просто догадкой, которую они единодушно признали наименее спорной.
— Я следил за мистером Рейли, когда он вышел от тебя. Он…
— Но он был здесь только один раз… восемь недель назад. Ты хочешь сказать, что все это время знал, что я здесь?
— Да, знал. Как я сказал, найти тебя было нелегко. Но все же возможно, — Кристиан хитро прищурился, — а я был настроен решительно.
— Но почему же ты…
Он догадался, о чем она хочет спросить.
— Я не приходил к тебе, потому что не был готов. Не забывай, что вопрос упирался в твой портрет. Ты сама поставила такое условие. Убедившись, что с тобой все в порядке, я стал думать, как можно тебя вернуть. Я начал рисовать из упрямства, стремясь тебе что-то доказать. В конце же я делал эти наброски из любви и доказывал что-то себе самому.
Дженни заморгала, гоня подступавшие слезы, но они предательски текли по щекам. Дженни проговорила, пытаясь улыбнуться:
— Счастливые слезы!
Взяв с кровати подушку, она прижала ее к себе и вытерла свои мокрые щеки о белую батистовую наволочку.
— Расскажи мне про мистера Рейли, — попросила она, наконец справившись с волнением. — Ты начал говорить, что следил за ним отсюда.
Кристиан кивнул. Взгляд его медленно скользил по бледному, заплаканному лицу Дженни. Он поверил ей, когда она сказала, что это счастливые слезы, но его не покидало ощущение, что она что-то утаивает. Под глазами у нее пролегли бледно-фиолетовые круги, лицо осунулось. Он уже отметил ее худобу, а теперь видел, как невероятно тонки ее руки, сжимавшие подушку. В сравнении с Джейн Дэу из процедурного кабинета Дженни была вполне здорова. Но, вспоминая, как она выглядела в последнюю их встречу, Кристиан понимал, что сейчас она больна.
— Кристиан?
— Что? О… прости, я задумался. — Он собрался с мыслями. — Мы с Джо следили за Рейли до дома Беннингтонов. Твой приятель три раза менял экипажи.
— Он подозревал, что за ним следят.
— Да, но подозревал не меня, а О'Шиа.
— Ты знаешь про Лайама? — удивилась Дженни.
— До того, как я встретил О'Шиа у дома Беннингтонов, — заговорил Кристиан язвительно, — я знал про него лишь одно: то, что тебе нравится ежедневно прогуливаться в его компании.
— Кристиан! Ты ревновал меня!
— И чему ты так радуешься?
Кристиан сделал вид, что не заметил ребячливого хихиканья Дженни, но ему был приятно, что он смог ее развеселить, даже если она смеялась над ним.
— Во всяком случае, я выяснил, что О'Шиа получил задание от Вильяма Беннингтона следить за Рейли, — заявил он.
— Кто тебе сказал?
— О'Шиа. Но он не знал, чего добивается Беннингтон. Он думал, что Рейли подозревается в воровстве.
— В воровстве? — Неужели отчим хватился тех вещей, которые дворецкий украл ради нее? — Ты хочешь сказать, что мистер Беннингтон уличил Рейли в кражах?
— Нет, — ответил Кристиан, — я только хотел сказать, что, по мнению О'Шиа, это послужило причиной установки наблюдения. Вильям ему ничего не объяснил, только велел следить за дворецким всякий раз, когда тот будет выходить из дома. — Кристиан рассеянно массировал поверх одеяла свою ногу. — Я не поверил в версию О'Шиа. Мне показалось, что Беннингтон хотел с помощью Рейли найти тебя.
У Дженни так пересохло во рту, что она не могла глотнуть.
— Почему ты так решил? — выдавила она.
— По нескольким причинам, — небрежно ответил Кристиан. — Есть множество событий, которые, если рассматривать их по отдельности, не имеют к тебе никакого отношения. Но мы со Скоттом в конце концов поняли, что это все равно что не видеть за деревьями леса.
Дженни закусила губу:
— Лучше бы ты не впутывал в это дело доктора Тернера.
— Странное пожелание, особенно если учесть, что он был впутан с самого начала. Если бы не он… — Кристиан предоставил Дженни самой додумать эту фразу, — и еще Сьюзен. Она-то как раз и показала нам лес.
Дженни вздохнула.
— Может, ты все же объяснишь, что это еще за лес? Я ничего не понимаю.
Кристиан был уверен в обратном. Он видел, как лихорадочно соображает Дженни, стараясь вспомнить события, связывающие ее с Беннингтонами.
— Думаю, ты не забыла новогодний вечер, — сказал он, приподняв одну бровь, — нет? Так оно и есть. И ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду не то, что случилось в спальне у Мэгги. Я говорю о том, что произошло после, в коридоре. Скажи мне, когда ты побежала прятаться на балкон? Когда услышала Стивена или когда появился его отец?
Она пожала плечами, отказываясь отвечать, и крепче прижала к груди подушку.
— Это не важно, — сказал Кристиан, — я спросил из чистого любопытства. Тогда я не придал этому значения. Мне и в голову не приходило, что ты можешь знать кого-то из Беннингтонов. Я решил, что ты спряталась от Амалии. Теперь-то я понимаю, что ты испугалась не только ее намерений. — Кристиан просунул подушку между поясницей и спинкой кровати. Скрестив на груди руки, он задумчиво уставился на Дженни. — На следующий день после того, как ты от меня ушла, я отправился за помощью к Сьюзен, а доктор Морган в это время вызвал Скотта к себе в кабинет.