Гурова Анна Евгеньевна. Дракон мелового периода

   Голодная и решительная, я поднялась крыльцо Сашиного дома. В парадной витал характерный запах гари. «Кто-то остался без обеда». – мельком отметила я, поднимаясь на лифте Когда двери лифта открылись на тринадцатом этаже и в нос ударил невыносимый чад, до меня дошло, что без обеда осталась я.
   Мое предчувствие оправдалось. Квартира Хольгеров была затоплена сизым смогом. Саша, открывший мне дверь, мельком поздоровался, держа перед собой противень с горкой сажи, и понес его к мусоропроводу. Тетя Наташа встретила меня потоком жалоб;
   – Ах, Гелечка, как ты неудачно зашла! А я-то как раз пироги затевала, с печенкой. Целый противень пропал! И как это мы не почувствовали, что подгорает?!
   – Нечего по телику всякую муть смотреть-раздраженно бросил Саша, возвращаясь в квартиру. – Вытаращится на экран, как кролик на удава, и все, больше не отлепить – ничего не слышит, не видит...
   – А сам? Мог бы мать предупредить!
   – Я был занят.
   – Чем занят?
   – Делом!
   – Знаем мы твои дела! На компьютере играл. Сейчас еще Игорь явится, а мне теперь снова готовить на вас, спиногрызов!
   Я слушала эти препирательства, глаза мне разъедал дым, и было ясно, что тетя Наташа уже никуда не уйдет и с Сашей мне обстоятельно поговорить не удастся. Зайдука в другой раз, подумала я и начала пятиться к двери, бормоча извинения:
   – Вам наверно, сейчас не до гостей. Я-то просто мимо проходила... Лучше я в другой раз приду, с мамой...
   Увидев, что я собираюсь смыться, Саша спохватился.
   – Погоди, ты куда собралась? Пошли ко мне в комнату, там не так воняет. Ну, чего тебе надо было, такое срочное и важное? – нетерпеливо спросил он, закрыв за собой дверь. Я села на край дивана и вздохнула, не зная, с чего начать.
   – Ты на меня не сердишься из-за «Миража»? – на всякий случай спросила я.
   – Почему это я должен сердиться? – искренне удивился Саша. – Нормально оттянулись. Я и не знал, что ты умеешь стриптиз танцевать.
   «Я и сама не подозревала, что умею». – сгорая со стыда, подумала я. Так я и знала – теперь Саша меня презирает. Ну и поделом. Главное, он не обиделся, так что можно переходить к делу. И я начала объяснять про фотографию. Чем дольше Саша меня слушал, тем круглее становились у него глаза.
   – Так я не понял – тебе моя фотография нужна для чего?
   – Медитировать.
   – Чего-чего?!
   – Ну, смотреть на нее буду. Созерцать. – Я мучилась, как бы подоходчивей объяснить Саше мою идею. – Любоваться...
   – Мной, что ли, любоваться?
   – Не совсем тобой, а... как бы это... идеалом
   – Это я, что ли, идеал?
   – Ну как ты все превратно понимаешь! Представь, что есть некий архетип... абстрактная идея такого классного, крутого, идеального парня... и эта идея выражается через тебя.
   – Ну, спасибо. – хмыкнул Саша.
   – Благодарить тут не за что – так уж устроена природа. В общем, я беру твою фотографию, таращусь, значит, на нее часами, и сквозь твой облик постепенно проступают бессмертная Красота, Гармония и Совершенство. Они-то мне и нужны. Для работы, не просто так. Понятно, наконец?
   Саша пробормотал что-то невнятное. Вид у него был несколько смущенный. Я заподозрила, что он опять что-нибудь не так понял. Тем не менее он куда-то ушел и вскоре вернулся с целым фотоальбомом. Я просмотрела его с большим интересом, обнаружила там несколько фотографий с маевки, на одной из которых нашла себя – правда, не в фокусе и за спиной Погодиной, а также кучу других, не менее любопытных. В конце концов я выбрала совсем маленькую, простенькую фотографию. Во-первых, Саша был на снимке один; во-вторых, смотрел мне прямо в глаза своим ясным и надменным взглядом, сурово нахмурив брови и чуть приподняв уголки губ в полуулыбке, и в-третьих, на фотке этой он выглядел чертовски обаятельно. Глядя на нее, я на мгновение даже забыла, что больше его не люблю.
   – Годится? – сурово спросил меня оригинал, и я вернулась из царства мечты в реальность. – Тогда бери... хе-хе... созерцай.
   Дверь распахнулась, впустив облако дыма и тетю Наташу.
   – Детки, окно откройте, пусть сквозняком вытягивает. – сказала она, впиваясь в нас взглядом. – Что вы делаете? Фотографии смотрите? Саша, покажи Гелечке свой детский альбом. Он маленьким такой смешной был, пухленький...
   Я попыталась спрятать Сашину фотографию в карман, но зоркие глаза тети Наташи тут же ее заметили. В ситуацию она въехала с лету.
   – Саша, что же ты такую плохую фотографию Гелечке подарил?! Девушке надо дарить такую, где хорошо получился, чтобы она на нее смотрела, и душа радовалась...
   – Мам, отстань, пожалуйста. – с тоской произнес Саша. – Открою я окно, открою.
   – Мне для созерцания. – попыталась объяснить я.
   – Ах, да что уж там созерцать, и покрасивее мальчики встречаются... Хотя и наш не из последних – слава Богу, в мать пошел, а не в папашу...
   Не зная, куда деваться от бестактных намеков тети Наташи, я заторопилась на выход. Меня провожали сахарными улыбками и приглашениями заходить почаще. Кажется, тетя Наташа уже примеряла на себя роль свекрови. Саша, тоже вышедший меня проводить, стоял в дверях и усмехался, глядя на меня как-то странно. Я быстро ушла, злая и пристыженная. «Небось тетя Наташа решила, что я выпрашиваю у ее сынка на память фотографию, потому что влюбилась в него. – с досадой думала я. – И предлог такой дурацкий сочинила, что нарочно не придумаешь. Созерцание, надо же! Можно подумать, что кто-то мне поверит...» Тут я вспомнила Сашины косые взгляды, и меня бросило в дрожь – я неожиданно поняла, что Саша тоже мне не поверил! Боже мой, ужаснулась я, все один к одному – сначала «Мираж», теперь еще и фотография! Что он обо мне подумает?! «Да наплевать мне на его мнение». – ожесточенно решила я и пошла на автобусную остановку. Я собиралась поехать к Джефу, поговорить с ним о вампиризме и что-нибудь наконец съесть.

19. Подготовка к бою.

   Джефа я застала на работе, то есть в вагончике. Он валялся на кровати прямо в обуви, читая кую-то бульварную газету. Я бросила взгляд ка стол и с радостью обнаружила там надкусаннЫЙ батон и целую связку охотничьих колбасок.
   – Солдат спит, служба идет! – приветствовала я его. – Пока ты тут валяешься, всю библиотеку растащат.
   – Ты чего так рано? – спросил Джеф, складывая газету. – Случилось что-нибудь? Как рука?
   – Воспалилась, а больше ничего.
   Я показала рану. Сторож внимательно ее рассмотрел. Потом долго вглядывался в лицо. Наконец он от меня отстал. Вид у него был недовольный.
   – Не понимаю. – хмуро сказал он. – С виду никаких изменений.
   – А должны быть? – спросила я, протягивая руку к колбасе.
   – Должны. – вздохнул Джеф. – И я их не вижу, что очень плохо. Мне бы не хотелось, чтобы они вдруг всплыли в самый неподходящий момент.
   – Думаешь, я должна стать вампиром?
   – Ох, не знаю... Чего ты так вцепилась в колбасу?
   – Просто так получилось, что я сегодня целый день не ела. То одно, то другое. Поделишься?
   – Запросто. Только не откусывай от батона, сделай бутерброд. Вот там складной ножик возьми...
   Я повертела в руках колбасу и вспомнила что собиралась рассказать Джефу о ночном кошмаре. Джеф выслушал с напряженным внимание А потом сделал нечто неожиданное и глубоко меня возмутившее. Он выхватил из моих пук колбасу и батон и положил их на другой край стола.
   – Так, говоришь, целый день тебе что-то мешало поесть?
   – Это же случайность...
   – Не бывает таких случайностей. Придется тебе сегодня попоститься.
   – Что за издевательство? Зачем?
   – На всякий случай. – сказал Джеф. – Считай, что это интуиция. И сядь вон на тот ящик, подальше отсюда, чтобы я все время тебя видел.
   Я, надувшись, села на указанный ящик. Джеф устроился напротив и впал в глубокую задумчивость.
   – Сегодня вечером что-то будет. – изрек он после продолжительного молчания. – Зреет что-то очень серьезное.
   – С чего ты решил?
   – Мне почему-то захотелось прибраться в вагончике. Это неспроста.
   Я хихикнула:
   – Да уж, загадочное желание.
   – Я подобрался слишком близко к разгадке. – продолжал Джеф, игнорируя мои слова. – И сам этого не заметил, вот что плохо. И упустил инициативу.
   – О чем ты болтаешь? – не выдержала я.
   – Об этом. – Сторож кивнул на мой укус. – Против меня сделан ход, а я даже не знаю, как на него реагировать...
   Неожиданно Джеф встал, взял со стола складной нож, собрал свои длинные волосы в хвост и одним движением отрезал его. Укороченные патлы тут же в беспорядке рассыпались вокруг его лица.
   – Это еще зачем? – опешила я.
   – Ты еще не поняла, что тут творится? Это сигнал – я вступаю в битву.
   – Сегодня будет какая-то битва?!
   – Она уже началась. – нетерпеливо сказал Джеф. – Еще вчера ночью. А сегодня, возможно, закончится. И может быть, даже нашей победой.
   – А с кем битва-то?
   – Не знаю. – мрачно бросил Джеф. – С теми, ето сторожит подходы к библиотеке. Ладно, хватит впустую протирать штаны. Бери веник за дверью и подметай, а я пока выкину мусор. И помни: ничего нельзя есть.
 

* * *

 
   Уборкой мы занимались часа два, пока совершенно не выдохлись. Казалось невероятным, что в таком маленьком вагончике может поместиться такое чудовищное количество грязи. Вагончик опустел, посветлел и приобрел абсолютно нежилой вид. Джефу было все равно. Он трудился, чтобы занять руки и ум, и явно нервничал. Я же, наоборот, постепенно вошла во вкус.
   – Занавеску неплохо бы постирать. Ты что руки об нее вытираешь? Вместо кипятильника купи нормальный электрический чайник. Здесь стекло треснуло, надо вставить новое, а то сквознячком тянет... А это что?
   В ворохе мусора, который я вымела из-под лежанки, блеснуло что-то золотое. Я наклонилась и выудила из пыли бумажный прямоугольник, оказавшийся чьей-то роскошной визиткой. На матовой бумаге золотилась надпись на двух языках.
   «Ого, какие гости бывают у нашего сторожа!» – удивилась я, читая; «Дамиров Джафар Русланович. Президент международного общества по изучению творческого наследия М. И. Корина...»
   – Корина? – повторила я вслух. – Это не того ли Корина, который... Слушай, Джеф, а кто такой Дамиров? И по какому случаю он потерял у тебя визитку?
   – Чего? – встрепенулся Джеф. – Дай сюда. Не успела я моргнуть глазом, как сторож отобрал визитку и спрятал в карман джинсов.
   – Не поняла! – возмутилась я. – Отдай! Это я ее нашла!
   Но Джеф визитку не отдал и комментировать свои разбойные действия отказался.
   – Тебя это не касается. – сказал он наконец, садясь на крыльцо и закуривая. – Твое дело – прибираться. Ладно, перерыв. Отдохни, соберись с силами – они тебе скоро понадобятся...
   Я, обиженно ворча под нос, бросила под крыльцо веник и уселась на ступеньку рядом с Джефом. Вечерело. Где-то за вербами послышались короткие звонки – это закрывался переезд. Дорожный шум до нас почти не долетал. В кустах пищали какие-то птицы. Железные ворота, как мрачное напоминание, нависали над вагончиком.
   – Странно. – сказала я. – Метро в двух шагах, а так безлюдно. К тебе вообще часто любопытные забредают, типа как мы с Маринкой?
   – До вас года два никто не заглядывал.
   – Не может быть!
   Джеф усмехнулся:
   – Почему нет? Это такое место, которое не всякий может увидеть. Знаешь, как глаза отводят? Академики специально так сделали, чтобы лишнего народу тут не шастало. Я, когда вас увидел, мягко говоря, удивился.
   – Скажи, ты и вправду сторож? – спросила я, заглядывая Джефу в глаза.
   – Да, конечно. Тебе что, трудовую показать?
   – И в академии знают, что ты тут сидишь?
   – Естественно.
   – Но как же они допускают, чтобы ты воровал книги? – невинным голосом спросила я.
   – Почему ты меня все время называешь вором? – с любопытством спросил Джеф.
   Я решила выложить свой козырь.
   – Я видела тебя в «Скептике» и подслушала разговор с тем тощим старикашкой, ты пытался впарить ему иллюзорный экземпляр трактата «о сущности адского пламени» Джорджа Рипли.
   Джеф ничего не сказал, только кивнул. Выражение его лица мне совсем не понравилось.
   – Я не к тому, чтобы шантажировать тебя или что-нибудь еще. – поспешно сказала я. – Воруй книги, продавай, мне-то что. Просто я подумала, что если мы не будем скрытничать, то сможем помочь друг другу добраться до самых интересных книг на нижних ярусах.
   – Это каких еще книг?
   – Ну, например, девятнадцать Книг Блужданий. – сказала я, давая сторожу понять, что не с куста свалилась.
   – Ну и зачем тебе эти книги? – равнодушно спросил Джеф. – Даже великий учитель Пара-цельс сказал, что чтение книг еще никого мастером не сделало.
   – А тебе зачем? – парировала я. – Не верится, что просто продавать. Ни один демиург не стал бы тратить время из-за такой ерунды.
   – Древние книги современным мастерам бесполезны. Это общеизвестный факт.
   – Ну, значит, есть исключения.
   Только через несколько секунд я поняла, что сказала, и поразилась собственной проницательности. Ну разумеется! Это было очевидно с самого начала. Зачем демиургу книги, которые не имеют силы? Не читать же их на досуге, в самом деле! Помнится, и Хохланд предполагал, теоретически это возможно... .
   – Ты ищешь книги, по которым можно работать. – обвиняюще ткнув пальцем в лицо Джефу, заявила я.
   Ничуть не удивившись моему открытию, сторож спокойно спросил;
   – А разве ты ищешь не то же самое?
   На мгновение я оторопела. А потом, глядя Джефу в глаза, с вызовом сказала:
   – Разумеется.
   Несколько минут мы молчали. Я обдумывала все прозвучавшее, пытаясь заодно осмыслить наши с Джефом отношения. Кто мы – собратья по воровской шайке, компаньоны? Или он считает меня бесполезным грузом, а выручает только из милосердия? Или хочет сделать меня своим подручным?
   Мои размышления были прерваны Джефом на самом интересном месте.
   – Ветер. – сказал он напряженным голосом и вскочил на ноги.
   – Что – ветер?
   Действительно, со стороны кладбища задул какой-то особенно холодный восточный ветер. Я подумала, что вечером непременно будет дождь.
   – Это ветер из моего домена. – сказал Джеф. – Там что-то происходит. Все, время настало.
   – Погоди, в чем де... – Я начала вставать крыльца.
   В этот миг меня поразила слепота. На вагончик и весь окружающий мир пала тьма.
 

* * *

 
   – Джеф! Где ты? – Мой одинокий голос прозвучал в темноте особенно жалобно.
   – Извиняюсь за внезапность. Не переживай, мы в Хоразоне. – послышался приглушенный голос Джефа. – Сейчас... найду этот чертов фонарик...
   Глаза постепенно привыкали к мраку. Ночные тени вокруг складывались в знакомый пейзаж: низина, окруженная барханами, бледные звезды над головой, посвист ветра и шелест песка. Позади меня вспыхнул луч света. Джеф вышел на крыльцо, держа перед собой фонарик, и осветил окрестности. Фонарик был смутно знаком – по-моему, именно его я потеряла на третьем ярусе.
   – Все в порядке? – спросила я. – Что ты говорил про ветер?
   – Ветер. – повторил Джеф. – Дует ровный, сильный, холодный ветер из чужого домена. Это ненормально. Это означает, что в Хоразоне образовалась дыра.
   – И из этой дыры кто-то сейчас вылезет! – пискнула я.
   – Может быть. Но я думаю, что в эту дыру сейчас предстоит лезть нам.
   – А как мы ее отыщем?
   – Пойдем против ветра.
   – Ага – там-то нас и поджидают.
   – Наверняка. Но отсиживаться я не намерен.
   – Джеф, ну постой! Это же глупо – идти именно туда, куда тебя явно подталкивают!
   Джеф соскочил с крыльца и быстрым шагом двинул на восток. Мне ничего не оставалось, как пойти за ним. Мы поднялись на кромку бархана. Во все стороны, куда ни глянь, тянулась пустыня, похожая на застывшее море. На востоке, примерно в километре от нас, в песках горел какой-то желтый огонек. Ветер дул именно оттуда.
   – Приготовься, пойдем через субпространство. – сказал Джеф через плечо. – По-другому не разрушить иллюзию.
   – Что такое субпространство?
   Джеф остановился и посмотрел на меня с изумлением:
   – Как ты можешь не знать, что это такое, если регулярно в него входишь? Как же ты попала ночью в библиотеку?
   – Я не знаю никакого субпространства. Просто последнее время при каждой попытке творчества я попадаю в чей-то омерзительный пустой и бесцветный домен. Это что, оно и есть?
   Джеф вдруг захохотал, но сразу оборвал смех.
   – Так ты не знаешь, что такое субпростпа ство? Я тебе потом, когда все закончится, обязательно расскажу...
   Позади нас раздались хлопок, треск и вспыхнул яркий свет. Мы оглянулись одновременно и увидели гигантский костер. Над ним в небо поднимался столб искр. Мне в лицо ударила волна горячего воздуха.
   – Джеф! – изумленно воскликнула я, когда до меня дошло, что случилось. – Это же твой вагончик! Кто-то взорвал твой вагончик!
   Джеф ничего не ответил. Луч фонарика метался по барханам, как будто сторож опасался нападения сразу со всех сторон. Свет фонаря казался таким слабеньким и бледным по сравнению с этим полнокровным пляшущим пламенем.
   Убедившись, что нападение нам не грозит, Джеф принялся ругаться.
   – Прекрати, уши вянут. – не выдержала я секунд через десять. – Чего ты переживаешь? Тоже мне, хоромы. Не убивайся так из-за этой халупы. Вернешься – новую построишь.
   – Ты что, не понимаешь. – проорал Джеф, тыча фонарем в сторону костра. – что они уничтожили мой выход из Хоразона?!
   – М-да... А ведь ты провидец! Недаром тебе хотелось в вагончике прибраться. Типа, на прощанье!
   Джеф ответил злобным рычанием.
   – Ладно, не ярись. Как же нам отсюда выбираться?
   – Теперь никак. – саркастически ответил Джеф, унимая свой гнев. – Два ноль в пользу невидимого врага. Теперь остается только один путь – вперед, на огонек.

20. Бой с оборотнем

   Мы с Джефом стояли посреди пустыни и смотрели на ворота. Ворота, освещенные электрическим фонарем, были открыты. По обе стороны во тьму уходил бетонный забор. В проеме виднелась библиотека, она поднималась к темному небу. Окна всех ее пяти этажей тускло светились мертвенным галогенным светом.
   – Ты ожидал чего-нибудь подобного? – шепотом спросила я Джефа.
   – Именно этого я и ожидал. – отозвался он, не спуская глаз с проходной. – Сюда-то мы и шли.
   – Что это за место?
   – Хм... долго объяснять... короче, такое место, где библиотека никогда не сгорала.
   – То есть мы можем здесь пройти на пятый подземный ярус?
   – Ага.
   Я рванулась вперед, к воротам. Джеф схват меня за руку и вернул обратно.
   – Не торопись. Иди медленно, смотри до сторонам. Если заметишь что-нибудь подозрительное, сразу говори мне.
   – А ты?
   – Я сразу за тобой.
   – Боишься поворачиваться ко мне спиной? Джеф промолчал. Я двинулась через проходную. Слева виднелась дверь в комнату охранника. Хотя на этот раз она была закрыта, в щели пробивался свет. Как только я заметила этот свет, меня охватил ужас, и я бегом вернулась обратно.
   – Я не пойду первая. Вдруг там оборотень?
   – Иди, трусиха, я тебя прикрою.
   – Не пойду.
   – Ты пойми: после того как тебя покусал неизвестно кто, я не могу оставить тебя за спиной. Малейший прокол, и нам обоим конец.
   – Все равно не пойду. – уперлась я. При одной мысли об овчарке мне становилось плохо от страха.
   Уловив панические нотки в моем голосе, Джеф осознал, что выпихнуть меня на передовую не удастся.
   – Пошли вместе. – злобно приказал он. – Только держись от меня подальше.
   И мы пошли. Джеф чуть впереди, я – в метр от него, сбоку и чуть позади. Сердце колотилось как бешеное, я шла, еле переставляя ноги. Джеф миновал дверь. Надо бы ему посоветовать, чтобы открыл и проверил, нет ли там оборотня... Но слова замерли у меня на языке, а тело сковал паралич. Казалось, я вижу страшный сон. Дверь бесшумно открылась, из нее высунулась голова овчарки. В полумраке тварь казалась огромной, как полярный волк. Овчарка посмотрела в спину Джефа – он по-прежнему шел вперед, ничего не замечая. – а потом перевела взгляд на меня. Это был взгляд разумного существа, и он нес в себе приглашение. «Хочешь есть?» – спрашивал взгляд. Мне казалось, что я смотрю глазами овчарки и думаю ее мыслями. Это продолжалось долю мгновения. Потом огромная голова убралась в комнату охраны, и дверь бесшумно закрылась.
   Через мгновение Джеф остановился и обернулся.
   – Ты чего застряла? – сердито спросил он. – Что-нибудь случилось?
   Я хотела сказать про овчарку, но мой язык сам ответил:
   – Ничего, все нормально.
   – Тогда пошли дальше. Последний раз напоминаю: не иди у меня за спиной.
   Джеф направился дальше, держа курс на библиотеку. Я догнала его и пошла рядом, затылком чувствуя, что кто-то идет по нашим следам. Идет и ведет меня, с каждым мгновением все больше подчиняя своей воле. Сначала я была слишком взвинчена и напугана, чтобы бороться, а потом страх исчез. И мне стало все равно. Я снова начала отставать.
   – Долго ты еще будешь плестись нога за ногу? – Джеф оглянулся и замер. Даже в темноте было видно, как он побледнел.
   Мне было его не жалко, хотя возникла странная уверенность, что Джеф уже все равно что покойник. Он беспечно влез во все расставленные для него ловушки, и очень скоро ему это выйдет боком.
   – Она идет за тобой! Овчарка!
   Я смотрела на Джефа, и мой рот растягивался в чужой улыбке. А то я не знала, что она за мной идет.
   – Беги!
   Я осталась на месте. Мне было безразлично, что с нами будет. Джеф смотрел поверх моей головы, вытянув руки перед собой в инстинктивном жесте защиты. Потом он шагнул вперед, схватил меня, как будто намереваясь мной закрыться, и после секундного колебания толкнул себе за спину, загородив своим телом от оборотня.
   Овчарка была уже близко. Наверно, так ходит человек, забравшийся в волчью шкуру. В ее повадках не было ничего звериного, и взгляд был совершенно разумный – спокойный, уверенный, иронический.
   Джеф напряг все мышцы и глубоко вздохнул – Овчарка остановилась, открыла пасть... и посмотрела на меня.
   «Давай!» – сказал ее взгляд. Этот безмолвный приказ как будто отпустил во мне невидимую пружину. Разум, воля – все мгновенно исчезло, сменившись бездумной кровожадностью. Я кинулась на Джефа, чтобы вцепиться в шею.
   Потом была вспышка боли и черного огня, и больше ничего не осталось.
   Следующие несколько секунд выпали из памяти. Я очнулась, лежа на песке, а метрах в трех от меня кипело побоище. Лицо дико болело, рот закрывался с трудом – похоже, мне свернули челюсть; желудок скручивали мучительные голодные судороги, но никаких признаков чужой воли я в себе больше не ощущала. С поля битвы неслись свирепое рычание, вопли и хрип. Джеф, выпучив глаза и оскалившись, держал оборотня за горло, а оборотень выл, хрипел и превращался.
   – Когда нечто... хочет вкрасться в доверие... – долетали до меня отрывистые фразы... – Оно принимает знакомый облик...
   – Эзергиль! – завопила я, разглядев наконец, кого он душит. – Не убивай ее! Отпусти! Это же Эзергиль!
   – Это... уже... не Эзергиль... – прохрипел Джеф. Длинные черные ногти впивались ему в запястья. Эзергиль пыталась освободиться.
   – Я не виновата! – выкрикнула она, когда Джеф на миг ослабил хватку.
   – Это никого не волнует. – Джеф сильнее сжал горло оборотня. – Я вижу твою сущность. Я сниму с тебя искусственные личности, слой за слоем, а то, что останется... Лицо Эзергили вдруг перекосила жуткая улыбка, и оно стало чернеть. Через несколько мгновений Эзергили не осталось. Только существо с черной маской вместо лица, под которой разгоралось зеленоватое свечение. Из глазниц из-за ушей, из шеи полезли прозрачные зеленые световые жгуты. Их становилось все больше как будто под черной маской скрывалась медуза. Извиваясь и скручиваясь, они набросились на Джефа, как плотоядные лианы. Но навстречу им вылетели точно такие же световые бичи. Джеф и Эзергиль выглядели, как коралловые рыбки, бьющиеся в щупальцах актинии. Джеф по-прежнему держал Эзергиль за горло, она пыталась оторвать от себя его руки, а вокруг плясало зеленое пламя. Казалось, земля трескается под ударами этих огненных бичей. Сияние стало нестерпимо ярким, и я зажмурилась, чтобы не ослепнуть.
   Когда я открыла глаза, зеленое пламя уже погасло. Джеф стоял, наклонившись, и тяжело дышал. На дороге, не подавая признаков жизни, лежала Эзергиль. Меня начала бить запоздалая дрожь. Осторожно подкравшись, я посмотрела Эзергили в лицо, надеясь, что все-таки это не она. Джеф не воспрепятствовал.
   – Она умерла? – прошептала я.
   – Не знаю. – устало ответил Джеф. – Это уже неважно.
   – Это Эзергиль?
   – Отчасти.
   – А оборотень? Овчарка? Черное лицо, зеленые огни?
   – Вот что бывает с теми. – наставительно сказал Джеф. – кто в одиночку шастает по чужим доменам. Кто-то поймал твою подругу, подчинил своей воле и сделал оборотнем. На ее месте могла быть ты.
   – Еще чего! – надменно фыркнула я.
   – Ладно, не о том речь. Главное – мы победили. – отдышавшись, сказал Джеф. – Я их всех перехитрил. Я ведь знал, что ты на меня набросишься. Это такой вампиризм, обращенный против конкретной цели, в данном случае – против меня. Я и сам такое умею делать. Знаешь, в чем прикол? Как только в желудок попадает хоть какая-то пища, ты сразу исцеляешься.
   – То есть ты мог снять заклятие еще в вагончике, но не стал? – дошло до меня. – Ну ты и экстремал!