Гурова Анна Евгеньевна. Дракон мелового периода

   «Ты знаешь, кто на самом деле твой дракон?» «Не знаю и знать не хочу!» – отмахнулась я, увеличивая темп. Больше провокаций не было, и вскоре я, целая и невредимая, вступила под сень черного дерева со светящейся корой. Развесистая крона закрывала полнеба. Оказавшись на твердой земле, я перевела дыхание и посмотрела назад. Поле все так же шумело и волновалось. Хохланда пока видно не было. Я достала шар и выпустила Эзергиль.
   – Хочешь не хочешь, я перетащила тебя через поле. – заявила я, не давай ей сказать ни слова. – Теперь давай, работай. Где этот рунный круг?
   Эзергиль возмущенно посмотрела на меня, потом махнула рукой и рассмеялась.
   – Ты тоже изменилась. – сказала она. – Раньше никогда не посмела бы...
   – Рунный круг. – напомнила я. – Это важнее всего. Где он?
   – Ты на нем стоишь.

15. Превращение наоборот.

   Глаза уже привыкли к полутьме, и удалось разглядеть странные знаки, широким кольцом окружающие дерево. Они выглядели так, как будто их рисовали палкой на твердой земле. Некоторые были мне с виду знакомы. Но что они означали, я понятия не имела. Я обошла дерево по кругу, рассматривая знаки на земле, и вернулась к Эзергили.
   – Видишь, как хорошо, что я взяла тебя с собой? Смотрю на эти иероглифы и ничегошеньки не понимаю. Что там написано, зачем, что с этим делать...
   – Когда-то произнесенные и записанные слова имели огромную силу. – сказала Эзергиль. – Но в нашем мире слова утратили силу еще раньше, чем исчезло старинное Чистое Искусство. Этот мир поля – своего рода заповедник. Отсюда можно управлять материей с помощью записанного слова. Возможно, когда-нибудь способность управлять материей словами и знаками вернется в людям в виде Дара, как это случилось с Чистым Творчеством. Но пока других таких мест не существует. Представляю, как был счастлив Хохланд, когда нашел его. Он ведь получил колоссальное преимущество перед другими мастерами...
   – Я очень рада за Хохланда, но давай все-таки решать наши проблемы. Расскажи про эти знаки. Где тут руна «escape»?
   – «Растущий в воде». – сказала Эзергиль.
   – Что?
   – Я буду читать руны, начиная с этой. А ты слушай.
   Эзергиль указала на знак у себя под ногами. Он слабо светился. Потом он пошла по кругу, обходя дерево слева направо. Возле каждого знака она останавливалась, долго вглядывалась в очередной иероглиф и произносила его название. С каждым новым именем знаки светились чуть сильнее. На втором десятке они стали ярче, чем сок прозрачного дерева.
   – Малое небо. Два ворона. Мантия уничтожения. Зеркало феникса. Неприступная крепость. – все больше удивляясь, слышала я.
   – Эзергиль, подожди минутку!
   – Белый дракон. Красный царь. Черное солнце...
   На «черном солнце» Эзергиль остановилась сама и посмотрела на меня.
   – Хватит? – спросила она.
   – Что все это значит?
   – Это имена рун.
   – Но они... бессмысленные!
   Я чувствовала нарастающее разочарование. Хоть я и шутила насчет руны «езсаре», но все-таки ожидала чего-то более конкретного и понятного.
   – Они не бессмысленные. – сказала Эзергиль. – Они просто зашифрованы. А поскольку тут поработал Хохланд, то это язык Чистого Искусства. Для тех, кто разбирается, в каждом из этих названий заложен глубокий смысл.
   – А ты разбираешься?
   – Я знаю некоторые знаки, но не все. Да ведь и ты тоже должна кое-что понимать. Разве ты не занималась два месяца у Хохланда?
   Я тяжко вздохнула:
   – Честно говоря, вся эта муть про алхимическое превращение материи мной как-то не усваивалась.
   – Давай попробуем вместе. Что-то я вспомню, что-то ты. Я тебе сейчас покажу, как это шифруется. Вот например, «мантия уничтожения», иначе «одеяние тьмы». Знаешь, что называется «одеянием тьмы» в алхимии?
   – Понятия не имею.
   – А я знаю – человеческое тело. На языке алхимии «умереть» – значит «освободиться от трупа».
   – То есть умереть – это хорошо?
   – Для мастера реальности – разумеется. От тела ведь одни проблемы. Оно стареет, болеет, в общем, портит жизнь.
   – То есть эта руна означает «смерть»?
   – Скорее, с ее помощью можно кого-нибудь убить. Ну, не совсем, конечно – только тело... А вот другая знакомая руна – «неприступная крепость». Она означает скрытую истину, кладезь знаний, до которых трудно добраться.
   – Сожженная библиотека? – предположила я.
   – Интересная мысль! – Эзергиль посмотрела на меня с уважением. – Это вполне может быть проход в библиотеку.
   Я перевела взгляд правее.
   – А почему вот эта руна обведена кругом?
   – Это руна читается «высохшее море»... Эзергиль несколько секунд, нахмурясь, смотрела на руну, а потом расхохоталась.
   – Да это же не иначе как Хоразон! Не тормоши меня, сейчас объясню. Есть старинный колдовской прием: если обвести руну кругом, то она меняет значение на противоположное...
   Я поняла, о чем она, и тоже засмеялась.
   – Кто-то обвел знак, и теперь в Хоразоне джунгли!
   Вдруг меня посетила некая мысль, которая совершенно не обрадовала.
   – Так получается, что это «человек в черном»... ну ты понимаешь, о ком я... он что, приходил из мира поля?
   – Хохланд. – напряженным голосом сказала Эзергиль.
   – Ты думаешь, его послал Хохланд? Не мо…
   – Хохланд! Он идет сюда!
   Эзергиль указала в сторону леса. Я посмотрела в указанном направлении и похолодела. По тропинке через поле в нашу сторону быстрым шагом, почти бегом, двигался Хохланд. В своем ветхом костюмчике, с белой как пух бородой, маленький и хрупкий, он казался мне страшнее, чем все поле с его чарами, вместе взятыми. Либо он уже отделался от Джефа, либо почуял неладное, когда Эзергиль начала читать знаки. Профессор двигался через поле пугающе быстро.
   – Эзергиль, что нам делать? Как отсюда убраться?
   – Я не знаю! Правда, не знаю! Здесь нет подходящего знака...
   – Ищи! Он должен быть здесь!
   Эзергиль растерянно огляделась. Появление Хохланда опять ее деморализовало. У меня же мозг работал, как компьютер. – на пределе возможностей.
   – Как остановить Хохланда?
   – Можно попытаться через знаки. Вычислить его знаки...
   – Что?
   – Обвести кругом или... стереть.
   – Эзергильчик, времени нет совсем! Дед через пять минут будет здесь. Обводи все руны подряд. Если не поможет – стирай!
   –Да ты с ума сошла?! – изумилась Эзергиль. – Это крайняя мера, страшный риск! Хочешь нас всех угробить? Я не буду ничего стирать!
   – Я сама сотру. У меня опыт уже есть.
   – Откуда ты знаешь, что здесь нет твоей руны? – прошипела Эзергиль. – Ты не боишься стереть саму себя?
   Хохланд неотвратимо приближался.
   – Читай все руны подряд. – приказала я. – Заново.
   – Растущий в воде... – упавшим голосом начала Эзергиль.
   – Что это значит?
   – Одно из определений философского камня...
   – Не годится. Дальше.
   – Малое небо. Символ человека. Я не знаю, кто именно тут имеется в виду...
   – Обведи-ка его.
   Позади раздался шорох и нервный голос сказал: «Готово». Ничего не изменилось. Хохланд продолжал чесать через поле.
   – Следующий. – скомандовала я.
   – Черное солнце... Смутно знакомо. Но я не помню, что это такое.
   – Обводи.
   – Пожалуйста, не надо. Оно точно не связано с людьми. Это может быть очень опасно…
   – Ладно, пропустим. Дальше!
   – Красный царь. Я тоже не знаю, но вообще красный в Чистой Науке – символ завершенного превращения, поэтому в сочетании с царем знак можно истолковать как «глава всего мира».
   – Ага! – обрадовалась я. – Это он!
   – Ты уверена?
   – Абсолютно. Я за это лето насмотрелась на мастеров реальности с их маньяческими амбициями, так что теперь я спец по их психологии. Если бы это был домен Джефа, то я бы сказала, что это Джеф. Но поскольку это мир поля, то «царь всего мира» – наверняка Хохланд. Обводи!
   –Я не уверена...
   – Обводи, иначе нам конец!
   Эзергиль неохотно выполнила мой приказ. В ту же секунду ситуация на поле резко изменилась. Хохланд остановился, будто споткнувшись, качнулся вперед, потерял равновесие, грохнулся в траву и исчез, словно поле поглотило его.
   – Получилось! – заорала я. – Эзергиль, я гений!
   Дерево громко зашумело и закачалось под порывом ветра. Псевдотрава на месте падения Хохланда бурлила, как кипяток.
   – Погоди радоваться. Что является противоположностью «красного царя»? – мрачно спросила Эзергиль.
   – Откуда я знаю? Черный царь?
   – Мы сейчас это узнаем. – сказала Эзергиль, кивая на поле.
   С Хохландом отнюдь не было покончено. В траве что-то происходило. Кажется, профессор рвался на волю, а его что-то удерживало.
   – Ничего, ничего. – жадно глядя на поле, приговаривала я. – Сразу только кошки родятся. Поле и не таких переваривало.
   – Да он же превращается. – с ужасом сказала Эзергиль. – Что мы наделали, Гелька!
   Из травы высунулась лысая макушка Хохланда, снова нырнула и снова явилась – черной.
   – Черный царь! – в восторге завопила я. – Круто! Хохланд стал негром! Эзергиль застонала в отчаянии.
   – Конец нам, конец! – причитала она. Голова Хохланда опять появилась над полем. Я прекратила свои вопли и задрожала. Эта голова – нечеловечески крупная, увенчанная какими-то выступами и рогами – поднималась из травы на длинной, толстой, оснащенной гребнем шее. Шея тянулась к небу и все не кончалась и не кончалась.
   – Это еще что? – севшим голосом спросила я.
   – Великое Превращение состоит из трех стадий. – услышала я голос Эзергили. – Черное – хаос – превращается в белое – порядок, чтобы преобразиться в красное – совершенство. Мы видим превращение наоборот. Черный дракон – символ хаоса...
   Существо, преобразившееся в траве, выползло на тропу, и мы смогли разглядеть его почти целиком. Это действительно был дракон – огромный, черный, ошалевший от превращений, психически неуравновешенный и потому беспричинно агрессивный. Он дергался и извивался всем своим гигантским телом, бил по воздуху рудиментарными крыльями и издавал рев, больше напоминающий предсмертный хрип.
   – Когда придет в себя, поползет к нам. – с трудом проговорила Эзергиль.
   Вмсто того чтобы впасть в истерику, я неожиданно успокоилась. К тому же кое о чем вспомнила.
   – Эзергиль, как ты думаешь, будет хуже, если я выпущу Снежка?
   – Какого еще, к черту, Снежка?
   – Мелового дракона. Он в шаре.
   Моя рука уже потянулась к рюкзаку, когда Эзергиль набросилась на меня, с криком «Стой, не надо!» отобрала рюкзак и закинула на прозрачное древо.
   – Он служит Хохланду, как ты не понимаешь! Мало тебе черного дракона? Хочешь иметь дело еще и с белым?
   – Я хочу просто отсюда убраться! – закричала я в ответ.
   С поля донесся могучий рев, от которого задрожал каждый лист волшебного древа. Словно вторя ему, в небе загрохотал гром.
   – Ну вот, Хохланд тебя услышал. – с упреком сказала Эзергиль. – Все, давай прощаться.
   Но я еще не собиралась сдаваться. Оставалось одно сильное средство. Против старика Хохланда я бы, скорее всего, не смогла его использовать, но черное чудовище – это совсем другое дело...
   – Покажи мне руну «мантия уничтожения». – приказала я. – Так, хорошо. Она так и называется, другого имени нет? Замечательно. А теперь держись за что-нибудь покрепче.
   Я шагнула к дереву с прозрачной корой. Вернее, уже не прозрачной – кора горела холодным огнем, как будто под стеклянной оболочкой по стволу дерева тек звездый свет. Пересилив себя, прикоснулась к коре. Ладонь защекотали слабые электрические разряды. «Могло быть и хуже». – подумала я и, переведя взгляд на подползающего к дереву черного дракона, произнесла имя руны смерти.
   Раздался грохот, треск, и дерево вспыхнуло, как звезда. По коре пробежали такие сполохи, что я чуть не ослепла. Потом мы решили, что в дерево ударила молния. Наверно, так оно и было, но в тот миг мне было не до размышлений. Я смотрела на черного дракона и ждала спасения. Но если я надеялась, что под ним разверзнется земля, то я ошиблась. Вместо этого из моего рюкзака сам, безо всякого вызова с моей стороны, вылетел белый дракон. На одно мгновение я успела испугаться – неужели Эзергиль была права?, но в следующий миг белый дракон налетел на Хохланда и скинул его с тропы. Раздался последний рев, и серая трава сомкнулась над ними. Стало очень тихо. Когда далеко в тучах пророкотал гром, я перевела дух и обернулась к Эзергили.
   – Ведь получилось? – хриплым голосом спросила я. – А кто-то говорил – не надо, смертельный риск!
   – С ума сойти. – жалобно сказала Эзергиль, зажимая ладонями уши. – Просто конец света!
   Кажется, с драконом было покончено. Поле не волновалось, гроза ушла, и даже ветер стих. На месте побоища слегка покачивались верхушки псевдотравы. Меня начала бить дрожь. Эзергиль захихикала.
   – Не расслабляйся. – предупредила я ее. – Мы еще не вышли отсюда.
   Вместо ответа Эзергиль встала на цыпочки, сняла с ветки рюкзак и протянула мне.
   – Откуда ты узнала, как управлять рунами? – спросила она.
   – Да ты же сама мне рассказала. – удивилась я. – Помнишь, на краю поля? Что дерево – передатчик силы рун...
   – Я вообще-то имела в виду совсем другое...
   – Да неважно. Посмотри еще раз на руны, подумай, как нам отсюда выйти, ладно?
   Эзергиль послушно побрела вдоль рунного круга.
   – Белый дракон. – сказала она, остановившись. – Кто бы мог подумать? Вот так, собственного хозяина... А ты что-то и не расстроена. Ты ведь так была к нему привязана... Неужели думаешь, что он вернется?
   – Становишься такой же догадливой, как раньше. – усмехнулась я. – Конечно, я верю, что дракон вернется. Он всегда возвращался. Покажи-ка мне его руну!
   Я подошла к знаку, указанному Эзергилью, и к ее ужасу стерла его подошвой.
   – Если дракон и служил раньше Хохланду, то теперь он больше никак к этому миру не привязан. – сказала я. – Я его освобождаю.
   – А уничтожить его не боишься?
   – Не-а, Я вообще подозреваю, что он бессмертный. В общем, я его отпустила. Если захочет, то сам ко мне придет. Ну как, не появились мысли, как нам выйти?
   – Появились. – лукаво улыбнулась Эзергиль. – Я вспомнила. Черное солнце.
   – И что?
   – Черный – символ первозданного хаоса. Черное солнце – знак начала. Если обвести его кругом, он превратится в знак конца. В руну «escape».
   – Ну, давай попробуем... Эзергиль вдруг засмущалась:
   – Слушай, Гелька, иди одна. Я тут еще немного побуду. Такой мир остается совершенно без присмотра, а у меня как раз нет домена... Так что, пока всякие мастера не набежали...
   – Как хочешь. – легко согласилась я. Вот теперь я наконец узнала прежнюю Эзергиль. А меня мир поля никогда не привлекал.
   – Мы скоро увидимся. – пообещала Эзергиль. – Теперь ты знаешь, где меня искать.
   Мы попрощались, я прикоснулась к дереву, произнесла имя руны конца, и снова на миг меня ослепило белое пламя.

16. Истинный целитель.

   Вспышка была такой, как будто молния ударила прямо в меня. Потом меня куда-то швырнуло, обо что-то ударило, и сияние разом погасло. Я открыла глаза и увидела, что покинула мир поля, в первый раз в жизни самостоятельно найдя оттуда выход. Как я и задумала, волшебное дерево перенесло меня в кабинет Хохланда.
   Когда я проморгалась, то первым делом увидела Джефа. Он сидел за столом Хохланда и что-то сосредоточенно читал, полностью выключившись из окружающего мира. В кабинете же творились какие-то недобрые дела. Ощутимо воняло – такой запах бывает, если жечь старые ботинки. Из-за дверцы одного из книжных шкафов сочился дым. Наверху что-то поскрипывало и потрескивало. На моих глазах вдоль потолка побежала длинная трещина, откуда на голову Джефа посыпался песок. Только тогда Джеф очнулся и поднял на меня взгляд.
   – И рухнула башня лжи, и белый дракон победил черного. – нараспев продекламировал он.
   – Откуда ты знаешь? – удивилась я.
   – Все оттуда же. – Джеф с торжественным видом ткнул в лежащую на столе Книгу и добавил: – Правильно я сделал, что не полез вслед за стариком. Хотя искушение было колоссальное.
   – Это было самое мудрое решение в твоей жизни. – подтвердила я.
   – А подружка твоя где?
   – Осталась там.
   – Я так понимаю, дедушку мы больше не увидим?
   – Ох, надеюсь.
   Я вспомнила Хохланда, потонувшего в траве, посмотрела в лицо Джефа и поняла, что совершенно его не боюсь. Я его, собственно, и раньше не особо опасалась, почему-то считая, что уж мне-то он навредить не сможет, а теперь осознала – ведь и действительно не сможет. Даже если очень захочет. Судя по его лицу, он тоже так считал. Взгляд Джефа был любопытным, удивленным, настороженным – каким угодно, но не агрессивным.
   – Ну, что будешь делать дальше? Снова потащишь меня в лабораторию кровь качать? – спросила я с насмешкой.
   – Не потащу. – очень серьезно ответил Джеф, разглядывая меня так, как будто увидел в первый раз. – Отпала необходимость.
   – Ага, сдрейфил?
   – Нет. Просто я понял, что ошибался насчет эликсира. Никакого философского камня мне из тебя не извлечь.
   Вместо того чтобы обрадоваться, я обиделась:
   – Это еще почему? Срок годности вышел, что ли?
   – Все-таки какая дура. – с сожалением пробормотал Джеф. – Впрочем, как гласит народная мудрость, дуракам везет. Ладно, задаю наш любимый вопрос. Ты Книгу Корина читала?
   – Так это она у тебя, что ли? – Я кивнула на лежащую на столе тетрадку. – Та книга, которую ты мне пытался впарить в Хоразоне? Она же пустая. Нечего читать.
   – До тебя так и не дошло, что она настоящая?
   – Я не верю. Нет, я могу допустить, что там только начало...
   – Там сказано все! Абсолютно все, что нужно, ни убавить, ни прибавить. Просто надо уметь читать. Впрочем, я и сам хорош. Видел загадки и символы там, где все сказано прямым текстом.
   – И что ты там такое вычитал, что эликсир вдруг стал бесполезным?
   – Слушай, мы с тобой, как в анекдоте. – устало сказал Джеф. – Учитель жалуется – какие у меня ученики тупые! Раз им рассказал – не понимают, два – не понимают, третий раз рассказал – уже и сам понял, а до них все не доходит! На, почитай сама.
   Он поднялся, оставив тетрадку на стол. На кожаную обложку из щелей на потолке струйками сыпался белый песок.
   – А теперь, если никто из присутствующих не возражает, я бы предпочел убраться из этой квартиры, пока тут ничего не рухнуло и не взорвалось. – сказал Джеф и поглядел на меня весьма настороженно.
   – Лично я не возражаю. Уходи, куда хочешь. – позволила я. – Эй, тетрадку забыл!
   – Да забери ее себе. Дарю на память. Мне она теперь не пригодится. И тебе не пригодится, если честно. Слушай. – обернулся он уже в дверях. – если не секрет, как именно ты грохнула старикана?
   – Там были руны. – Вдаваться в объяснения мне было лень. – Эзергиль мне их прочитала, а Хохланд упал с тропинки и превратился в дракона.
   – Прочитала руны, а он и превратился. – ядовито усмехнулся Джеф. – Так я и знал. Все сходится.
   – Ты можешь насмехаться, но я думаю, что ему так лучше.
   – Конечно, истинный целитель. Ну все, счастливо оставаться.
   – Погоди, один вопрос. Что ты там болтал про волшебные цветы? Нарочно, чтобы меня у Хохланда выкрасть, да?
   – Нет. У меня и в самом деле есть волшебные цветы. Целый домен этих цветов, просто девать их, проклятых, некуда. У меня уже сенная лихорадка началась. – В подтверждение своих слов Джеф чихнул.
   – А, так это те самые...
   – Которые навыращивал тот выродок с посохом. Еще вопросы будут?
   – Ладно уж, иди, пока я добрая. – помахала я рукой на прощанье.
   Джеф ушел. Я взяла со стола тетрадку, полистала – да, это была та же самая, из Хоразона. Ничего не пойму – если он раздобыл волшебные цветы, тогда почему отдал мне Книгу и ушел? И что он там болтал насчет целителя?
   Наверху раздались скрип и треск, и пол вздрогнул, как будто дом собирался развалиться ка части. Из шкафа вырвалось облако дыма. Я поспешно убрала тетрадку в рюкзак до более удобных времен и направилась к двери вслед за Джефом. На мгновение я задержалась у роскошного хохландовского книжного шкафа. Зрелище было дивное – за стеклом сами по себе горели старинные книги. Они загорались одна за другой, дрожа и шевеля страницами, из-под переплетов вылетали искры, а за плотно закрытыми дверцами гулял дым, не находя себе выхода. Наверно, так это и выглядело, когда начинался пожар в библиотеке Академии художеств. Только книг там было в тысячу раз больше. Неужели Хохланду было их не жалко? А потом я вспомнила о трактате Рипли, оригинал которого Джеф прятал в Хоразоне. Что, если эти книги сгорят здесь, но останутся где-нибудь в другом месте? Что, если сама эта квартира – домен Хохланда, и сейчас происходит его самоуничтожение? Судя по тому, что творилось в кабинете, так оно и было. Значит, мне надо немедленно отсюда убраться. Так я и поступила.
   На улице меня ждал сюрприз. На другой стороне Среднего, в небольшой толпе галдящих зевак, смотрящих куда-то вверх, стояли Саша Хольгер и Катька Погодина. Саша, как и все прочие, с озабоченным видом таращился на крышу хохландовского дома. Катька держала его под руку и тяжелым взглядом мела по сторонам, явно ожидая моего появления. Я ее не разочаровала.
   – Привет. – издалека поздоровалась я с обоими, переходя Средний. – На что это вы уставились?
   – Геля! – обрадовался Саша. – С тобой все в порядке?
   – Ага. Спасибо за беспокойство. – весело сказала я, глядя, как на лице Погодиной появляется выражение мрачной решимости.
   – Тут только что пробежал этот парень, Джеф, и я подумал... – сбивчиво начал Саша.
   – Да все нормально. Что вы здесь делаете? – Саша указал наверх. Я подняла взгляд как раз вовремя – на моих глазах декоративная башенка лаборатории Хохланда задрожала, накренилась и с грохотом провалилась куда-то внутрь дома, подняв тучу строительной пыли. Толпящиеся хором ахнули.
   – Я же должен был проследить, чтобы тебя там не грохнули. – сказал он. – А Катя просто со мной, за компанию.
   – Давайте отойдем отсюда. – предложила я, поскольку народ все прибывал и прибывал.
   – Чего там случилось-то? – спросил Саша.
   – Хохланд вместе со своей лабораторией... э-э-э... слился с абсолютом.
   – Слился... с чем?
   – Это ты устроила? – спросила догадливая Погодина. – Вечно, где ты, там все горит и рушится.
   – А это случайно не твой папаша настучал Хохланду насчет дракона?
   – А что, он неправду сказал? Разве ты не нарушила главное правило Чистого Творчества?
   – Хохланд сам преступник... был, А я ничего не нарушала. – хладнокровно сказала я. – Эти правила вообще ко мне не относятся.
   – Да неужели?
   – Ну девчонки, ну что вы опять за старое? – с тоской простонал Саша. – Хватит уже!
   – Пусть она отдаст твою фотку. – сказала Катька. – И исчезнет.
   – Фотку? – Я покопалась в рюкзаке и извлекла на свет Сашину фотографию. – На, забирай. Она все равно не пригодилась.
   Саша хмыкнул и убрал фотку в карман.
   – Что-нибудь еще? – рассеянно спросила я. Все мысли крутились вокруг Книги Корина. Что там такое вычитал Джеф, что до него никто не видел?
   – И навсегда исчезнуть. – вкрадчиво напомнила Погодина.
   – Ну, Катюш, уймись ты наконец...
   – Нет, Саша, погоди! – Я внезапно решила сделать Погодиной подарок. – Она думает, что я пытаюсь тебя склеить, и для этого брала фотографию. Ты ей объяснял, что фотка понадобилась для медитации на идеал?
   – Чего?! – изумилась Погодина. – Это кто тут идеал?
   – Я хотела, глядя на Сашу, постичь природу идеального. – раздельно произнесла я. – Но поскольку он все-таки не идеал – Саш, ты только не обижайся, ты очень близок к нему, то эффекта не было, и я вернула фотку. А насчет «Миража» все было совсем не так, как вы думаете...
   – Какого еще миража? – с подозрением спросила Погодина.
   – Клуб такой на Черной речке. – неохотно пояснил Саша. – Геля, давай не будем...
   – Я пригласила тебя не потому, что ты мне нравишься – хотя ты мне, конечно, очень симпатичен. – отважно призналась я. – а потому, что хотела проститься с прошлым. Чтобы уходящий период моей жизни, очень важный для меня, потому что благодаря тебе я узнала о таких чувствах и переживаниях, о которых до того и не догадывалась, завершился с блеском... так сказать, в брызгах шампанского... как старый Новый год...
   Я остановилась, чувствуя, что несу чушь, и робко покосилась на Сашу – не презирает ли. Но Саша на меня вообще не смотрел. Он испуганно смотрел на Катьку. А Катька на него – как кобра перед броском.
   – Вот оно что!.. – прошипела она. – По ночным клубам, значит, ходим. Без меня. Со всякими посторонними девками...