Страница:
Я прижалась к Саше и улыбнулась еще шире.
– Ладно же. – с ненавистью сказала Погодина. – Тебе это еще выйдет боком. Саня, нам надо серьезно поговорить. Отцепи от себя эту дрянь и пошли отсюда.
– Ты чего, я же на работе! – возмутился Саша.
– А мне до лампочки! – заводясь, рявкнула Погодина. – Что тебе дороже – работа или я?!
– Видишь, видишь. – подлила я масла в огонь. – Какой эгоизм! Думает только о себе!
Катькино терпение лопнуло, она схватила Сашу за другую руку и рванула к себе. Несколько мгновений мы тянули обалдевшего Сашу в разные стороны. Наконец Погодина, будучи сильнее, победила. Она дернула Сашу так, что мы втроем чуть не улетели с трибуны, и, не давая ему опомниться, потащила за собой.
Но я не собиралась сдаваться так просто.
– Эй, Катька! – крикнула я ей вслед. – Видела когда-нибудь вот такую штучку?
Любопытство в Катьке возобладало, и она оглянулась. Я продемонстрировала синий шар.
– Кыш отсюда! – приказала я. – Рысью! Пока не забрали силой.
Катька презрительно пожала плечами.
– Сама напросилась. – И я потрясла шар. Из него полился веселый звон.
– Вот идиотка! – засмеялась Катька. Больше она сказать ничего не успела, потому что из шара вылетел белый дракон.
– Отнеси Погодину на вон тот фонарь, – приказала я дракону, указывая на высоченную осветительную башню с гирляндами прожекторов. – Пусть проветрится, а то у нее голова перегрелась. И покарауль ее там, чтобы не рухнула вниз.
Мой приказ был выполнен так быстро, что никто и ахнуть не успел. Дракон белой молнией взвился в небо, унося Погодину. – только подошвы босоножек мелькнули. Через несколько секунд с высоты донесся слабый яростный вопль.
– Ты что делаешь? – заикаясь, спросил Саша.
– Змея запускаю. – хладнокровно ответила я. – За Катьку не беспокойся, ничего с ней не будет. Пусть слегка остынет.
– Да она вообще нормальная девчонка, – кисло сказал Саша, глядя наверх. – Но характер у нее, блин... Кого хочешь достанет. Думаешь, она случайно здесь появилась? Как бы не так. Все время за мной следит, никуда без нее не пойти... С друзьями моими перессорилась, все у нее хамы и дебилы... Слышь, Геля. – смущенно обратился он ко мне. – ты, когда ее спустишь вниз, лучше уйди отсюда. Я тебя не гоню, но я же знаю Катьку – она так просто не успокоится...
– Уйду, уйду. – пообещала я, с состраданием глядя на Сашу. – Только ты мне сначала кое-что расскажи. Я тебя долго не задержу...
– Договорились. – веселея, пообещал Саша. Мы снова сели на скамью. Погодина больше не вопила. Дракон, распустив крылья, уцепился хвостом за крепления прожектора и вился в небе, как натуральный воздушный змей. Снизу, если не знать, было и не различить.
– А клевый у тебя дракон. – заметил Саша. – Сама сотворила?
– Нет, нашла.
– Где такие водятся?
– В сером мире. – переводя разговор на нужную тему, сказала я.
– В каком мире? – Саша смотрел на меня с неподдельным удивлением.
– Помнишь, прошлой зимой ты дал мне кассету с клипом «Бурзума» и попросил посмотреть, чем кончается песня? Я тебе тогда сказала, что отдала кассету Погодиной, но на самом деле сначала я попробовала посмотреть сама. И знаешь, что получилось?
И я рассказала Саше о том, как попала в безлюдную серую Лахту и какого страха там натерпелась, под конец едва не сойдя с ума.
–Я до сих пор не понимаю, как сумела выбраться оттуда. Подозреваю, что меня кое-кто вывел...
– Да что же тут сложного? – прервал меня Саша. – Разве вас не учили выходу из субпространства?
Я уцепилась за знакомое слово;
– Что за субпространство такое?
– Судя по описанию, это и есть твой серый мир. Ты что, это же первый год обучения! Иллюзия и реальность в мире существуют нераздельно друг от друга. Содержание иллюзии в мире колеблется от тридцати до семидесяти процентов. Субпространство – это состояние полного отсутствия иллюзий, как бы подкладка под наш мир. Костяк, основа...
– Нас этому не учили! – выдохнула я. – Нас вообще учили совсем не так!
– Так ты же реалистка, а это курс иллюзий. – свысока заявил Саша. – Прежде чем иллюзионист научится создавать иллюзии сам, он должен научиться распознавать чужие иллюзии. А тут без субпространства не обойтись. Входишь туда, и сразу все предстает в истинном виде.
– Так оно не опасно?
– Конечно, нет!
– А как оттуда выходить?
– На самом деле туда не надо ни входить, ни выходить. Ты ведь никуда не перемещаешься. Это как внутренний фильтр. Включается – ты перестаешь видеть иллюзии и входишь в субпространство. Выключается – снова видишь мир, как все. Это такой навык, иллюзионисты его специально в себе тренируют...
Вот это да, потрясение подумала я. Что же это получается... что никакого серого мира на самом деле нет? Что это просто особый взгляд на реальность?
Сколько я перестрадала из-за серого мира сколько нервных клеток было потрачено, сколько раз я прощалась с жизнью и чуть не отказалась от Дара – и получается, все это было незачем? Что серый мир существовал исключительно у меня в голове? Если так, то это... прекрасно! Замечательно!
Я перевела дыхание и оглянулась по сторонам с таким чувством, как будто вернулась к жизни после смертельной болезни. Мир снова обретал плоть, становился ярким, вкусным, полнокровным. Серое субпространство расползалось по темным углам, превращаясь в вечерние тени, в пыль на листьях, в тонкий прах под ногами... Но Джеф, этот подонок, чертов враль!
– Я это субпространство всегда терпеть не мог. – продолжал Саша. – Да его люди вообще с трудом переносят. Отсутствие иллюзий противно человеческой природе. Но без него не сможет работать ни один иллюзионист. Это как перекресток: как бы ты ни заблудился в иллюзиях, всегда можно вернуться в субпространство и начать по новой.
– А можешь сказать, кто дал тебе кассету с «Бурзумом»? – вкрадчиво спросила я.
– Не могу. Я просто не знаю этого парня.
– Какого парня?
– Погоди... – спохватился Саша. – Откуда ты знаешь, что эту кассету мне кто-то дал?
– У меня свои источники. – загадочно улыбнулась я. – Ну, расскажешь?
– Да нечего рассказывать. Я правда его не знаю.
С башни донесся новый вопль. Я взглянула наверх. Там дракон, выхватив из рук Погодиной что-то белое, полоскал его в воздухе. Погодина махала руками и явно проклинала его.
– Мне позвонил один парень... Как бы тебе объяснить? В общем, на первом году меня вроде как курировал один бугор из академии, такой профессор Савицкий. Он у нас вел спецкурс. Кстати, хрен мне это помогло, когда меня выперли. А когда я пришел к нему качать права, он предложил реабилитироваться. Сделать внепрограммное задание, как бы тайком, а потом всех потрясти...
Я нахмурилась – ситуация была мне смутно знакома.
– ...И вот как-то в феврале – звонок. Надо прийти в училище, и там мне передадут кассету с заданием. Я приехал, ко мне подошел какой-то парень, объяснил ситуацию, отдал кассету. Ну и все.
– А задание-то ты сделал?
– Выяснилось, что никакого задания и не было. Когда я позвонил Савицкому – мол, у меня ничего не получается. – он ответил, что ничего мне не передавал и вообще не понимает, о чем идет речь.
– Кто же был тот парень?
– Черт его знает.
– А кассета? – вспомнила я. – Куда делась кассета?
– Пропала. Катька дала ее на время своей подруге с нерусским именем, а подруга куда-то свалила вместе с кассетой. Ну, все, что знал я тебе выложил.
– Не так уж этого мало. – кивнула я, все еще думая о сером мире. – Ладно, я пошла.
– Катьку-то сними. – напомнил Саша. Дракон послушно снес Катьку вниз. Как ни странно, вид у нее был почти спокойный. Казалось, она что-то про себя решила.
– Дурочка хвастливая. Ты сама себе могилу вырыла. Прощайся с творчеством навсегда. – злорадно сказала она мне, схватила Сашу за руку и потащила со стадиона. Уходя, я обернулась и поймала ее торжествующий взгляд.
3. На «развалинах библиотеки». Геля встречает оранжевого гнома и попадает в мешок.
4. Подвалы Академии художеств
– Ладно же. – с ненавистью сказала Погодина. – Тебе это еще выйдет боком. Саня, нам надо серьезно поговорить. Отцепи от себя эту дрянь и пошли отсюда.
– Ты чего, я же на работе! – возмутился Саша.
– А мне до лампочки! – заводясь, рявкнула Погодина. – Что тебе дороже – работа или я?!
– Видишь, видишь. – подлила я масла в огонь. – Какой эгоизм! Думает только о себе!
Катькино терпение лопнуло, она схватила Сашу за другую руку и рванула к себе. Несколько мгновений мы тянули обалдевшего Сашу в разные стороны. Наконец Погодина, будучи сильнее, победила. Она дернула Сашу так, что мы втроем чуть не улетели с трибуны, и, не давая ему опомниться, потащила за собой.
Но я не собиралась сдаваться так просто.
– Эй, Катька! – крикнула я ей вслед. – Видела когда-нибудь вот такую штучку?
Любопытство в Катьке возобладало, и она оглянулась. Я продемонстрировала синий шар.
– Кыш отсюда! – приказала я. – Рысью! Пока не забрали силой.
Катька презрительно пожала плечами.
– Сама напросилась. – И я потрясла шар. Из него полился веселый звон.
– Вот идиотка! – засмеялась Катька. Больше она сказать ничего не успела, потому что из шара вылетел белый дракон.
– Отнеси Погодину на вон тот фонарь, – приказала я дракону, указывая на высоченную осветительную башню с гирляндами прожекторов. – Пусть проветрится, а то у нее голова перегрелась. И покарауль ее там, чтобы не рухнула вниз.
Мой приказ был выполнен так быстро, что никто и ахнуть не успел. Дракон белой молнией взвился в небо, унося Погодину. – только подошвы босоножек мелькнули. Через несколько секунд с высоты донесся слабый яростный вопль.
– Ты что делаешь? – заикаясь, спросил Саша.
– Змея запускаю. – хладнокровно ответила я. – За Катьку не беспокойся, ничего с ней не будет. Пусть слегка остынет.
– Да она вообще нормальная девчонка, – кисло сказал Саша, глядя наверх. – Но характер у нее, блин... Кого хочешь достанет. Думаешь, она случайно здесь появилась? Как бы не так. Все время за мной следит, никуда без нее не пойти... С друзьями моими перессорилась, все у нее хамы и дебилы... Слышь, Геля. – смущенно обратился он ко мне. – ты, когда ее спустишь вниз, лучше уйди отсюда. Я тебя не гоню, но я же знаю Катьку – она так просто не успокоится...
– Уйду, уйду. – пообещала я, с состраданием глядя на Сашу. – Только ты мне сначала кое-что расскажи. Я тебя долго не задержу...
– Договорились. – веселея, пообещал Саша. Мы снова сели на скамью. Погодина больше не вопила. Дракон, распустив крылья, уцепился хвостом за крепления прожектора и вился в небе, как натуральный воздушный змей. Снизу, если не знать, было и не различить.
– А клевый у тебя дракон. – заметил Саша. – Сама сотворила?
– Нет, нашла.
– Где такие водятся?
– В сером мире. – переводя разговор на нужную тему, сказала я.
– В каком мире? – Саша смотрел на меня с неподдельным удивлением.
– Помнишь, прошлой зимой ты дал мне кассету с клипом «Бурзума» и попросил посмотреть, чем кончается песня? Я тебе тогда сказала, что отдала кассету Погодиной, но на самом деле сначала я попробовала посмотреть сама. И знаешь, что получилось?
И я рассказала Саше о том, как попала в безлюдную серую Лахту и какого страха там натерпелась, под конец едва не сойдя с ума.
–Я до сих пор не понимаю, как сумела выбраться оттуда. Подозреваю, что меня кое-кто вывел...
– Да что же тут сложного? – прервал меня Саша. – Разве вас не учили выходу из субпространства?
Я уцепилась за знакомое слово;
– Что за субпространство такое?
– Судя по описанию, это и есть твой серый мир. Ты что, это же первый год обучения! Иллюзия и реальность в мире существуют нераздельно друг от друга. Содержание иллюзии в мире колеблется от тридцати до семидесяти процентов. Субпространство – это состояние полного отсутствия иллюзий, как бы подкладка под наш мир. Костяк, основа...
– Нас этому не учили! – выдохнула я. – Нас вообще учили совсем не так!
– Так ты же реалистка, а это курс иллюзий. – свысока заявил Саша. – Прежде чем иллюзионист научится создавать иллюзии сам, он должен научиться распознавать чужие иллюзии. А тут без субпространства не обойтись. Входишь туда, и сразу все предстает в истинном виде.
– Так оно не опасно?
– Конечно, нет!
– А как оттуда выходить?
– На самом деле туда не надо ни входить, ни выходить. Ты ведь никуда не перемещаешься. Это как внутренний фильтр. Включается – ты перестаешь видеть иллюзии и входишь в субпространство. Выключается – снова видишь мир, как все. Это такой навык, иллюзионисты его специально в себе тренируют...
Вот это да, потрясение подумала я. Что же это получается... что никакого серого мира на самом деле нет? Что это просто особый взгляд на реальность?
Сколько я перестрадала из-за серого мира сколько нервных клеток было потрачено, сколько раз я прощалась с жизнью и чуть не отказалась от Дара – и получается, все это было незачем? Что серый мир существовал исключительно у меня в голове? Если так, то это... прекрасно! Замечательно!
Я перевела дыхание и оглянулась по сторонам с таким чувством, как будто вернулась к жизни после смертельной болезни. Мир снова обретал плоть, становился ярким, вкусным, полнокровным. Серое субпространство расползалось по темным углам, превращаясь в вечерние тени, в пыль на листьях, в тонкий прах под ногами... Но Джеф, этот подонок, чертов враль!
– Я это субпространство всегда терпеть не мог. – продолжал Саша. – Да его люди вообще с трудом переносят. Отсутствие иллюзий противно человеческой природе. Но без него не сможет работать ни один иллюзионист. Это как перекресток: как бы ты ни заблудился в иллюзиях, всегда можно вернуться в субпространство и начать по новой.
– А можешь сказать, кто дал тебе кассету с «Бурзумом»? – вкрадчиво спросила я.
– Не могу. Я просто не знаю этого парня.
– Какого парня?
– Погоди... – спохватился Саша. – Откуда ты знаешь, что эту кассету мне кто-то дал?
– У меня свои источники. – загадочно улыбнулась я. – Ну, расскажешь?
– Да нечего рассказывать. Я правда его не знаю.
С башни донесся новый вопль. Я взглянула наверх. Там дракон, выхватив из рук Погодиной что-то белое, полоскал его в воздухе. Погодина махала руками и явно проклинала его.
– Мне позвонил один парень... Как бы тебе объяснить? В общем, на первом году меня вроде как курировал один бугор из академии, такой профессор Савицкий. Он у нас вел спецкурс. Кстати, хрен мне это помогло, когда меня выперли. А когда я пришел к нему качать права, он предложил реабилитироваться. Сделать внепрограммное задание, как бы тайком, а потом всех потрясти...
Я нахмурилась – ситуация была мне смутно знакома.
– ...И вот как-то в феврале – звонок. Надо прийти в училище, и там мне передадут кассету с заданием. Я приехал, ко мне подошел какой-то парень, объяснил ситуацию, отдал кассету. Ну и все.
– А задание-то ты сделал?
– Выяснилось, что никакого задания и не было. Когда я позвонил Савицкому – мол, у меня ничего не получается. – он ответил, что ничего мне не передавал и вообще не понимает, о чем идет речь.
– Кто же был тот парень?
– Черт его знает.
– А кассета? – вспомнила я. – Куда делась кассета?
– Пропала. Катька дала ее на время своей подруге с нерусским именем, а подруга куда-то свалила вместе с кассетой. Ну, все, что знал я тебе выложил.
– Не так уж этого мало. – кивнула я, все еще думая о сером мире. – Ладно, я пошла.
– Катьку-то сними. – напомнил Саша. Дракон послушно снес Катьку вниз. Как ни странно, вид у нее был почти спокойный. Казалось, она что-то про себя решила.
– Дурочка хвастливая. Ты сама себе могилу вырыла. Прощайся с творчеством навсегда. – злорадно сказала она мне, схватила Сашу за руку и потащила со стадиона. Уходя, я обернулась и поймала ее торжествующий взгляд.
3. На «развалинах библиотеки». Геля встречает оранжевого гнома и попадает в мешок.
Вернувшись домой, я узнала от мамы, что снова звонил Хохланд. Мама сообщила ему, что я вернулась, и теперь, хочешь – не хочешь, придется к нему идти. И признаваться, что я абсолютно ничего не сделала по «аленькому цветочку». Честно говоря, после неудачной попытки созерцания Сашиной фотки я даже ни разу не вспомнила о летнем задании.
Голос Хохланда в телефонной трубке был неприветливым и нервным. Мне даже показалось, что в первый момент старик меня не узнал.
– Здравствуйте, Ангелина. – отрывисто произнес он. – Вернулись? Да, да, замечательно... Надеюсь, хорошо отдохнули. Нет, сегодня ко мне приезжать не надо. Непредвиденные обстоятельства... аврал на работе. Может быть, завтра вечером... Звоните. До свидания.
«Не больно-то и надо». – в глубине души довольная, подумала я. Хоть все лето просиди на своей работе, мне же лучше.
Тем не менее у меня неожиданно освободился день, и я решила съездить в Старую Деревню и посмотреть, что там за ерунда с библиотекой и откуда снова взялись развалины.
Я шла по грунтовке от метро с таким чувством, как будто все, что я пережила в июне, случилось не со мной. Как можно быть такой безмозглой, укоризненно думала я о той Геле, которая, вцепившись в самого неподходящего спутника – Джефа, лезла напролом навстречу все новым и новым неприятностям. Теперь я буду действовать умнее: никому не доверять, никуда не соваться без разведки и вообще не лезть в то, что меня не касается. Просто посмотрю на библиотеку, даже на территорию заходить не буду, и вернусь домой.
Высокие белые стены библиотеки я заметила еще издалека и обрадовалась неизвестно чему. Бормоча: «Так и знала», я вышла к знакомым воротам и в растерянности остановилась. Ворота были широко распахнуты, над дорогой висела пыль. Повсюду бродили рабочие в касках и оранжевых спецкостюмах. Из-за забора доносился шум дизеля. Вагончика "Феникса " больше не было. На его месте высилась куча земли. Подобные кучи виднелись повсюду. Поскольку на меня никто не обращал внимания, я подкралась к воротам и заглянула во двор. Там тоже бурлила деятельность: работяги с деловитым видом таскали туда-сюда какой-то непонятный строительный мусор и землю. Откуда бралась земля, скоро стало ясно – двор библиотеки был весь в ямах, как после бомбежки. Сама библиотека была по периметру огорожена веревкой с красными флажками. За флажками то и дело пробегали люди, с виду никакого отношения к рабочим не имеющие. Справа от библиотеки громыхал экскаватор.
«Библиотеку ломают по новой, что ли?» – поразилась я.
Какие-то рабочие с тачкой чуть не снесли меня с ног. Я увернулась, отошла в сторону и спросила у мужичка, ковырявшего лопатой кучу земли:
– Что тут творится?
– Вишь, пожарище расчищаем. – дружелюбно ответил мужичок. – Смотрела в новостях, про подземелья-то?
– Ага... пожарище. – тупо повторила я, глядя на библиотеку. – Какое еще пожарище?
– Да вот оно. – Мужик уверенно показал на белое здание – Говорят, здоровенная библиотека была, а ведь в одночасье дотла сгорела.
Я бочком отошла от этого психа, не вступая с ним в споры, и снова принялась наблюдать.
– Заворачивай! – донесся до меня вопль. Кричал один из людей, работающих за ограждением, обращаясь к экскаваторщику. – Не здесь копай! Левей заворачивай, к пепелищу!
«Да они тут все с ума посходили». – с изумлением подумала я и вернулась к мужичку с лопатой.
– То есть вы тут развалины раскапываете, – вкрадчиво обратилась к нему я.
– Угу.
– И как, выкопали что-нибудь?
– Копают-то ученые. – мужичок показал на людей «в штатском» за веревкой. – Академики, или как их там. А мы только место расчищаем да землю просеиваем, если они чего упустят.
Работа вокруг кипела. Похоже, народ пребывал в твердой уверенности, что расчищает развалины библиотеки.
Иллюзия, догадалась я. Снова навели иллюзию. Неглупо. А под шумок обследуют нижние этажи. Интересно, кто это такой сообразительный. Ученые... Неужели из Академии художеств? А откуда же еще?
Теперь мое внимание переключилось на людей за веревкой. Уж они-то должны были понимать, что работают не на развалинах. Как бы подобраться к ним поближе? Девочка, разгуливающая по стройплощадке, в которую превратился двор, привлечет к себе слишком много внимания. Я подумала, какие еще есть подходы к библиотеке, и вспомнила о старом тракторе, по которому перелезла во двор в прошлый раз. Отличный способ! Не теряя времени, я пошла вдоль забора к железной дороге, свернула налево по путям и вскоре достигла трактора. С июня он ничуть не изменился. Я влезла на забор и притаилась на нем, всматриваясь в лица бродящих за веревкой людей. Отсюда до дверей библиотеки было гораздо ближе, чем от ворот, и многих можно было неплохо разглядеть. Человек пять караулили какие-то ящики, другие выносили из вестибюля и клали на землю холстяные мешки. Караульщики покуривали и о чем-то болтали. Потом подошел мелкорослый пожилой дядька и начал визгливо на них орать. Я насторожилась; этот тип мне был определенно знаком. Ори он хоть чуть-чуть погромче, и я могла бы разобрать слова. Как бы подслушать их разговоры?
Пока я думала, из библиотеки появилось необыкновенное существо. Оно было настолько необыкновенным, что на него вытаращились даже караульщики. Больше всего оно напоминало гнома, покрытого густым слоем ржавчины. У существа была оранжевая кожа, костюмная пара морковного оттенка и всклокоченная красная борода. Тощий дядька, ругавший караульщиков, замолчал, хихикнул и громко спросил:
– Где это вы так перемазались, Теобальд Леопольдович?
Забыв об осторожности, я соскользнула с забора и поползла через заросли лебеды к библиотеке. К счастью, двор тут изрядно зарос, и меня бы никто не заметил, даже если бы я просто шла пригнувшись. Когда голоса стали слышны громко и отчетливо, я свернулась под раскидистым чертополохом и стала слушать.
– ...Самая настоящая философская сера, adamas. Тонкий красный пепел, в точности, как описано в «Четвертом Ключе» у Валентина. – раздраженно говорил Хохланд.
– Откуда там взяться философской сере? – с сомнением произнес смутно знакомый голос.
– Если не верите глазам, Андрей Михайлович, так понюхайте... А я говорю, понюхайте! Теперь убедились, что это не ржавчина?
– Откуда на пятом ярусе взяться философской сере? – повторил тот же голос.
– Вот и я вам говорю – откуда? А все оттуда же...
Осторожно раздвинув колючие ветки, я выглянула из-за чертополоха. Хохланд стоял ко мне спиной, сверкая кроваво-рыжей лысиной. Он был весь вымазан, как я поняла, в том самом красном пепле, которым был покрыт пятый подземный ярус. Дядька, стоящий напротив него, – невысокий, седой, с римским орлиным носом, блестящими серыми глазками и властными манерами, – был мне определенно знаком. Если не подводили память и зрение, я видела его в баре «Скептик». Именно ему Джеф продавал украденные из библиотеки книги.
– Помните бурю? – спросил Хохланд, тщетно пытаясь отряхнуть костюм. – На прошлой неделе, ночью в среду...
– А как же. – буркнул его собеседник, закуривая сигарету. – У меня в Токсово с крыши сорвало флюгер – кованый дракон, авторской работы – так, представляете, до сих пор не могу найти. Соседей спрашивал, все без толку. А как поживает ваша знаменитая лаборатория? Ее не унесло?
– Не об этом речь. Помните, я сразу, следующим утром сказал, что эта буря непростая?
– Да-да. – подхватил седой дядька. – Вся академия восхищалась вашей прозорливостью. Мне потом говорили, что в доменах такое творилось... Кто же это так неаккуратно поработал с реальностью? Небось кто-нибудь из ваших дипломантов нахулиганил...
– Я вам еще раз повторяю, что это не хулиганство. – раздраженно прервал Хохланд. – И не случайность. К сожалению, мы так и не смогли выяснить, что именно случилось и где, но последствия свидетельствуют о том, что имел место Opus Magnum – великое и таинственное превращение неживого вещества в живое. Философская сера в библиотеке – это следы все той же цепочки. Кто-то за относительно короткий промежуток времени – не более часа по моим расчетам – трансформировал огромный пласт неподготовленной сырой материи, совершенно не заботясь о последствиях, а потом. – Хохланд от злости повысил голос. – куда-то его спрятал!
С трясущейся бороды Хохланда во все стороны летела рыжая пыль. Седой заметил это и отступил на шаг.
– Мы обсуждаем эту бурю уже больше недели. – сдержанно заметил он. – Я вытащил полкафедры из летних отпусков. Лучшие мастера реальности страны днем и ночью ищут пропавшую трансформированную материю, но не находят даже ее следов. Понимаете – она исчезла вся, сразу и бесследно! Это фантастика!
– Ничто не появляется из ничего и не исчезает никуда. – возразил Хохланд. – Закон сохранения вещества действует одинаково во всех мирах. Ищите дальше. Нам нужна эта материя... а еще больше нам нужен мастер реальности, который с ней поработал.
Я съежилась под своим чертополохом. Тон Хохланда не сулил мне ничего хорошего.
– Ну, мастера найти будет проще. – сказал седой. – По крайней мере, мы знаем, кто он такой. А выяснить, где он прячется сейчас. – это только вопрос времени.
– Только умоляю – никакой огласки. Мы и так едва замяли скандал со снятой иллюзией. Никаких публичных обвинительных процессов, никаких государственных тюрем. Брать его надо быстро и тихо...
– Без шума и пыли. – усмехаясь, процитировал седой. – Я все понимаю. Как только он будет в наших руках, тут же переправим его в подвалы академии и там неторопливо, обстоятельно побеседуем с нашим умельцем о загадочных фокусах с материей...
Я почувствовала, что холодею. Они что, серьезно?
– Нет, только не в подвалы. – возразил Хохланд. – Из подвалов выходят. А из моей лаборатории, раз попав туда, не может выйти никто. Кроме меня, конечно. А выпускать его нельзя, сами понимаете, ни при каких обстоятельствах, даже после того, как он все нам выложит...
– Ваша лаборатория? Хм, спасибо. Очень любезно с вашей стороны предоставить ее в наше распоряжение. Только, знаете ли, подвалы академии как-то надежнее – место удобное, проверенное...
– Не доверяете мне, Андрей Михайлович?
– Что вы, как можно, Теобальд Леопольдович...
Старики пустились в долгий и бессмысленный спор, видимо, уже не в первый раз деля шкуру неубитого медведя. Я, съежившись, лежала в траве. Наверно, надо было сматываться, но услышанное было настолько ужасно... Запереть меня в подвалах академии? Может, они еще и пытать собираются? Что им от меня надо, в конце концов?! Я же ничего такого не делала! А я-то собиралась все рассказать сегодня Хохланду... Тут-то он и засадил бы меня в свою лабораторию, из которой нет выхода. Я вспомнила черный лес, и меня передернуло от страха.
В следующую секунду мне на плечо опустилась тяжелая рука и придавила к земле. Другая рука в замаранной глиной рукавице зажала мне рот. Как я ни пыталась вырваться, но меня снова и снова тыкали носом в сухую траву.
– Хочешь отсюда выбраться? – прошептал знакомый голос.
Я попыталась укусить зажавшую мой рот ладонь, чтобы хоть на мгновение освободиться и заявить Джефу, что не желаю иметь с ним дела, но он не отпускал.
– Я могу тебя вытащить за ворота, так что никто ничего не заметит. – едва слышно добавил он. – Но если пикнешь, нам обоим хана.
С этими словами Джеф убрал ладонь. Я успела один раз вздохнуть, после чего мне на голову накинули холстяной мешок. В таких мешках работники академии таскали книги из библиотеки Этот был здоровенный, и я уместилась в нем целиком. Джеф взвалил мешок на плечо и, тяжело ступая, куда-то пошел.
В мешке было душно, но вполне можно дышать. Джеф шел мерным шагом, но я даже сквозь холстину слышала, как колотится его сердце. Постепенно шум стройки начал затихать, Джеф пошел быстрее, и я поняла, что мы покинули территорию библиотеки.
– Выпусти меня. – попросила я. – Кажется, уже можно.
В ответ Джеф швырнул мешок на что-то жесткое.
– Молчи. Еще рано. – прошептал он. – Мы у ворот, тут полно рабочих. Ты когда-нибудь ездила в багажнике?
– Где-где?
Вместо ответа над моей головой захлопнулась крышка. Заурчал мотор, зашуршал гравий под колесами, и мы поехали по грунтовке к Старой Деревне. Машина лихо прыгала по колдобинам, меня бросало из стороны в сторону и било о крышку багажника. Потом машина повернула налево и пошла ровнее – должно быть, мы выехали на шоссе. На железнодорожном переезде меня подбросило еще раз. Я подумала, что пора бы Джефу остановиться и открыть багажник, но он снова свернул налево, и машина начала разгоняться. «Собирается ли он вообще выпустить меня?» – встревожилась я.
Стало совсем нечем дышать. Титаническими усилиями я выпростала из мешка голову и руки и принялась колотить в крышку багажника.
Через несколько минут мои старания увенчались успехом – Джеф остановил машину. Я услышала его шаги снаружи и закричала:
– Ты выпустишь меня или нет?! Мы давно уехали со стройки!
– Вот что я тебе скажу. – холодно произнес Джеф, не открывая багажника. – У тебя два выхода. Или ты молчишь и делаешь то, что я скажу. Или дам по голове и снова засуну в мешок. Лично мне второй вариант кажется проще и приятнее. Ну?
– Сволочь, ты меня обманул! – заорала я в бешенстве. Это же надо было так глупо попасться!
– Дошло наконец. – усмехнулся Джеф. – Ну так что? Будем молчать или нет?
Я ничего ему не ответила, подумав, что если Джеф оглушит меня и посадит в мешок, то удрать от него будет еще сложнее.
– Я тебя правильно понял? – насмешливо спросил Джеф. – Отлично. Тогда вот указания. Пока я тебя везу, ты молчишь. Когда я остановлюсь и открою багажник, ты должна лежать в мешке и не дергаться. Я отнесу тебя в укромное место, и там мы спокойно поговорим. Не волнуйся, ничего страшного с тобой не случится. Если бы я хотел наказать тебя за Книгу, то сделал бы это еще в прошлый раз.
– То есть ты хочешь просто поговорить?
– Да... почти.
– Ради этого меня надо тащить в мешке?
– Я просто не хочу, чтобы тебя увидели. Поверь, в том месте, куда мы едем, тебе совершенно незачем светиться.
– А что за место?
– Увидишь. Ты там уже наверняка бывала. Несколько секунд я размышляла. Похоже, Джеф не врал. Да и другого выхода у меня не было.
– Договорились. – крикнула я. – Вези.
Голос Хохланда в телефонной трубке был неприветливым и нервным. Мне даже показалось, что в первый момент старик меня не узнал.
– Здравствуйте, Ангелина. – отрывисто произнес он. – Вернулись? Да, да, замечательно... Надеюсь, хорошо отдохнули. Нет, сегодня ко мне приезжать не надо. Непредвиденные обстоятельства... аврал на работе. Может быть, завтра вечером... Звоните. До свидания.
«Не больно-то и надо». – в глубине души довольная, подумала я. Хоть все лето просиди на своей работе, мне же лучше.
Тем не менее у меня неожиданно освободился день, и я решила съездить в Старую Деревню и посмотреть, что там за ерунда с библиотекой и откуда снова взялись развалины.
* * *
Я шла по грунтовке от метро с таким чувством, как будто все, что я пережила в июне, случилось не со мной. Как можно быть такой безмозглой, укоризненно думала я о той Геле, которая, вцепившись в самого неподходящего спутника – Джефа, лезла напролом навстречу все новым и новым неприятностям. Теперь я буду действовать умнее: никому не доверять, никуда не соваться без разведки и вообще не лезть в то, что меня не касается. Просто посмотрю на библиотеку, даже на территорию заходить не буду, и вернусь домой.
Высокие белые стены библиотеки я заметила еще издалека и обрадовалась неизвестно чему. Бормоча: «Так и знала», я вышла к знакомым воротам и в растерянности остановилась. Ворота были широко распахнуты, над дорогой висела пыль. Повсюду бродили рабочие в касках и оранжевых спецкостюмах. Из-за забора доносился шум дизеля. Вагончика "Феникса " больше не было. На его месте высилась куча земли. Подобные кучи виднелись повсюду. Поскольку на меня никто не обращал внимания, я подкралась к воротам и заглянула во двор. Там тоже бурлила деятельность: работяги с деловитым видом таскали туда-сюда какой-то непонятный строительный мусор и землю. Откуда бралась земля, скоро стало ясно – двор библиотеки был весь в ямах, как после бомбежки. Сама библиотека была по периметру огорожена веревкой с красными флажками. За флажками то и дело пробегали люди, с виду никакого отношения к рабочим не имеющие. Справа от библиотеки громыхал экскаватор.
«Библиотеку ломают по новой, что ли?» – поразилась я.
Какие-то рабочие с тачкой чуть не снесли меня с ног. Я увернулась, отошла в сторону и спросила у мужичка, ковырявшего лопатой кучу земли:
– Что тут творится?
– Вишь, пожарище расчищаем. – дружелюбно ответил мужичок. – Смотрела в новостях, про подземелья-то?
– Ага... пожарище. – тупо повторила я, глядя на библиотеку. – Какое еще пожарище?
– Да вот оно. – Мужик уверенно показал на белое здание – Говорят, здоровенная библиотека была, а ведь в одночасье дотла сгорела.
Я бочком отошла от этого психа, не вступая с ним в споры, и снова принялась наблюдать.
– Заворачивай! – донесся до меня вопль. Кричал один из людей, работающих за ограждением, обращаясь к экскаваторщику. – Не здесь копай! Левей заворачивай, к пепелищу!
«Да они тут все с ума посходили». – с изумлением подумала я и вернулась к мужичку с лопатой.
– То есть вы тут развалины раскапываете, – вкрадчиво обратилась к нему я.
– Угу.
– И как, выкопали что-нибудь?
– Копают-то ученые. – мужичок показал на людей «в штатском» за веревкой. – Академики, или как их там. А мы только место расчищаем да землю просеиваем, если они чего упустят.
Работа вокруг кипела. Похоже, народ пребывал в твердой уверенности, что расчищает развалины библиотеки.
Иллюзия, догадалась я. Снова навели иллюзию. Неглупо. А под шумок обследуют нижние этажи. Интересно, кто это такой сообразительный. Ученые... Неужели из Академии художеств? А откуда же еще?
Теперь мое внимание переключилось на людей за веревкой. Уж они-то должны были понимать, что работают не на развалинах. Как бы подобраться к ним поближе? Девочка, разгуливающая по стройплощадке, в которую превратился двор, привлечет к себе слишком много внимания. Я подумала, какие еще есть подходы к библиотеке, и вспомнила о старом тракторе, по которому перелезла во двор в прошлый раз. Отличный способ! Не теряя времени, я пошла вдоль забора к железной дороге, свернула налево по путям и вскоре достигла трактора. С июня он ничуть не изменился. Я влезла на забор и притаилась на нем, всматриваясь в лица бродящих за веревкой людей. Отсюда до дверей библиотеки было гораздо ближе, чем от ворот, и многих можно было неплохо разглядеть. Человек пять караулили какие-то ящики, другие выносили из вестибюля и клали на землю холстяные мешки. Караульщики покуривали и о чем-то болтали. Потом подошел мелкорослый пожилой дядька и начал визгливо на них орать. Я насторожилась; этот тип мне был определенно знаком. Ори он хоть чуть-чуть погромче, и я могла бы разобрать слова. Как бы подслушать их разговоры?
Пока я думала, из библиотеки появилось необыкновенное существо. Оно было настолько необыкновенным, что на него вытаращились даже караульщики. Больше всего оно напоминало гнома, покрытого густым слоем ржавчины. У существа была оранжевая кожа, костюмная пара морковного оттенка и всклокоченная красная борода. Тощий дядька, ругавший караульщиков, замолчал, хихикнул и громко спросил:
– Где это вы так перемазались, Теобальд Леопольдович?
* * *
Забыв об осторожности, я соскользнула с забора и поползла через заросли лебеды к библиотеке. К счастью, двор тут изрядно зарос, и меня бы никто не заметил, даже если бы я просто шла пригнувшись. Когда голоса стали слышны громко и отчетливо, я свернулась под раскидистым чертополохом и стала слушать.
– ...Самая настоящая философская сера, adamas. Тонкий красный пепел, в точности, как описано в «Четвертом Ключе» у Валентина. – раздраженно говорил Хохланд.
– Откуда там взяться философской сере? – с сомнением произнес смутно знакомый голос.
– Если не верите глазам, Андрей Михайлович, так понюхайте... А я говорю, понюхайте! Теперь убедились, что это не ржавчина?
– Откуда на пятом ярусе взяться философской сере? – повторил тот же голос.
– Вот и я вам говорю – откуда? А все оттуда же...
Осторожно раздвинув колючие ветки, я выглянула из-за чертополоха. Хохланд стоял ко мне спиной, сверкая кроваво-рыжей лысиной. Он был весь вымазан, как я поняла, в том самом красном пепле, которым был покрыт пятый подземный ярус. Дядька, стоящий напротив него, – невысокий, седой, с римским орлиным носом, блестящими серыми глазками и властными манерами, – был мне определенно знаком. Если не подводили память и зрение, я видела его в баре «Скептик». Именно ему Джеф продавал украденные из библиотеки книги.
– Помните бурю? – спросил Хохланд, тщетно пытаясь отряхнуть костюм. – На прошлой неделе, ночью в среду...
– А как же. – буркнул его собеседник, закуривая сигарету. – У меня в Токсово с крыши сорвало флюгер – кованый дракон, авторской работы – так, представляете, до сих пор не могу найти. Соседей спрашивал, все без толку. А как поживает ваша знаменитая лаборатория? Ее не унесло?
– Не об этом речь. Помните, я сразу, следующим утром сказал, что эта буря непростая?
– Да-да. – подхватил седой дядька. – Вся академия восхищалась вашей прозорливостью. Мне потом говорили, что в доменах такое творилось... Кто же это так неаккуратно поработал с реальностью? Небось кто-нибудь из ваших дипломантов нахулиганил...
– Я вам еще раз повторяю, что это не хулиганство. – раздраженно прервал Хохланд. – И не случайность. К сожалению, мы так и не смогли выяснить, что именно случилось и где, но последствия свидетельствуют о том, что имел место Opus Magnum – великое и таинственное превращение неживого вещества в живое. Философская сера в библиотеке – это следы все той же цепочки. Кто-то за относительно короткий промежуток времени – не более часа по моим расчетам – трансформировал огромный пласт неподготовленной сырой материи, совершенно не заботясь о последствиях, а потом. – Хохланд от злости повысил голос. – куда-то его спрятал!
С трясущейся бороды Хохланда во все стороны летела рыжая пыль. Седой заметил это и отступил на шаг.
– Мы обсуждаем эту бурю уже больше недели. – сдержанно заметил он. – Я вытащил полкафедры из летних отпусков. Лучшие мастера реальности страны днем и ночью ищут пропавшую трансформированную материю, но не находят даже ее следов. Понимаете – она исчезла вся, сразу и бесследно! Это фантастика!
– Ничто не появляется из ничего и не исчезает никуда. – возразил Хохланд. – Закон сохранения вещества действует одинаково во всех мирах. Ищите дальше. Нам нужна эта материя... а еще больше нам нужен мастер реальности, который с ней поработал.
Я съежилась под своим чертополохом. Тон Хохланда не сулил мне ничего хорошего.
– Ну, мастера найти будет проще. – сказал седой. – По крайней мере, мы знаем, кто он такой. А выяснить, где он прячется сейчас. – это только вопрос времени.
– Только умоляю – никакой огласки. Мы и так едва замяли скандал со снятой иллюзией. Никаких публичных обвинительных процессов, никаких государственных тюрем. Брать его надо быстро и тихо...
– Без шума и пыли. – усмехаясь, процитировал седой. – Я все понимаю. Как только он будет в наших руках, тут же переправим его в подвалы академии и там неторопливо, обстоятельно побеседуем с нашим умельцем о загадочных фокусах с материей...
Я почувствовала, что холодею. Они что, серьезно?
– Нет, только не в подвалы. – возразил Хохланд. – Из подвалов выходят. А из моей лаборатории, раз попав туда, не может выйти никто. Кроме меня, конечно. А выпускать его нельзя, сами понимаете, ни при каких обстоятельствах, даже после того, как он все нам выложит...
– Ваша лаборатория? Хм, спасибо. Очень любезно с вашей стороны предоставить ее в наше распоряжение. Только, знаете ли, подвалы академии как-то надежнее – место удобное, проверенное...
– Не доверяете мне, Андрей Михайлович?
– Что вы, как можно, Теобальд Леопольдович...
Старики пустились в долгий и бессмысленный спор, видимо, уже не в первый раз деля шкуру неубитого медведя. Я, съежившись, лежала в траве. Наверно, надо было сматываться, но услышанное было настолько ужасно... Запереть меня в подвалах академии? Может, они еще и пытать собираются? Что им от меня надо, в конце концов?! Я же ничего такого не делала! А я-то собиралась все рассказать сегодня Хохланду... Тут-то он и засадил бы меня в свою лабораторию, из которой нет выхода. Я вспомнила черный лес, и меня передернуло от страха.
В следующую секунду мне на плечо опустилась тяжелая рука и придавила к земле. Другая рука в замаранной глиной рукавице зажала мне рот. Как я ни пыталась вырваться, но меня снова и снова тыкали носом в сухую траву.
– Хочешь отсюда выбраться? – прошептал знакомый голос.
Я попыталась укусить зажавшую мой рот ладонь, чтобы хоть на мгновение освободиться и заявить Джефу, что не желаю иметь с ним дела, но он не отпускал.
– Я могу тебя вытащить за ворота, так что никто ничего не заметит. – едва слышно добавил он. – Но если пикнешь, нам обоим хана.
С этими словами Джеф убрал ладонь. Я успела один раз вздохнуть, после чего мне на голову накинули холстяной мешок. В таких мешках работники академии таскали книги из библиотеки Этот был здоровенный, и я уместилась в нем целиком. Джеф взвалил мешок на плечо и, тяжело ступая, куда-то пошел.
В мешке было душно, но вполне можно дышать. Джеф шел мерным шагом, но я даже сквозь холстину слышала, как колотится его сердце. Постепенно шум стройки начал затихать, Джеф пошел быстрее, и я поняла, что мы покинули территорию библиотеки.
– Выпусти меня. – попросила я. – Кажется, уже можно.
В ответ Джеф швырнул мешок на что-то жесткое.
– Молчи. Еще рано. – прошептал он. – Мы у ворот, тут полно рабочих. Ты когда-нибудь ездила в багажнике?
– Где-где?
Вместо ответа над моей головой захлопнулась крышка. Заурчал мотор, зашуршал гравий под колесами, и мы поехали по грунтовке к Старой Деревне. Машина лихо прыгала по колдобинам, меня бросало из стороны в сторону и било о крышку багажника. Потом машина повернула налево и пошла ровнее – должно быть, мы выехали на шоссе. На железнодорожном переезде меня подбросило еще раз. Я подумала, что пора бы Джефу остановиться и открыть багажник, но он снова свернул налево, и машина начала разгоняться. «Собирается ли он вообще выпустить меня?» – встревожилась я.
Стало совсем нечем дышать. Титаническими усилиями я выпростала из мешка голову и руки и принялась колотить в крышку багажника.
Через несколько минут мои старания увенчались успехом – Джеф остановил машину. Я услышала его шаги снаружи и закричала:
– Ты выпустишь меня или нет?! Мы давно уехали со стройки!
– Вот что я тебе скажу. – холодно произнес Джеф, не открывая багажника. – У тебя два выхода. Или ты молчишь и делаешь то, что я скажу. Или дам по голове и снова засуну в мешок. Лично мне второй вариант кажется проще и приятнее. Ну?
– Сволочь, ты меня обманул! – заорала я в бешенстве. Это же надо было так глупо попасться!
– Дошло наконец. – усмехнулся Джеф. – Ну так что? Будем молчать или нет?
Я ничего ему не ответила, подумав, что если Джеф оглушит меня и посадит в мешок, то удрать от него будет еще сложнее.
– Я тебя правильно понял? – насмешливо спросил Джеф. – Отлично. Тогда вот указания. Пока я тебя везу, ты молчишь. Когда я остановлюсь и открою багажник, ты должна лежать в мешке и не дергаться. Я отнесу тебя в укромное место, и там мы спокойно поговорим. Не волнуйся, ничего страшного с тобой не случится. Если бы я хотел наказать тебя за Книгу, то сделал бы это еще в прошлый раз.
– То есть ты хочешь просто поговорить?
– Да... почти.
– Ради этого меня надо тащить в мешке?
– Я просто не хочу, чтобы тебя увидели. Поверь, в том месте, куда мы едем, тебе совершенно незачем светиться.
– А что за место?
– Увидишь. Ты там уже наверняка бывала. Несколько секунд я размышляла. Похоже, Джеф не врал. Да и другого выхода у меня не было.
– Договорились. – крикнула я. – Вези.
4. Подвалы Академии художеств
Ехали мы очень долго. По пути я кое-как натянула на себя мешок, не уверенная, что поступаю правильно. Потом Джеф снова куда-то меня тащил, задевая за углы, и спускался по лестницам; с грохотом открывались и закрывались двери; кто-то заговорил с Джефом, требуя пропуск, а потом оба расхохотались... Наконец в последний раз лязгнул засов, и Джеф со вздохом облегчения вытряхнул меня из мешка на бетонный пол.
– Ну наконец-то. – проворчала я, жмурясь от света. – Меня уже укачало. Где мы?
Джеф коротко подстриг черные волосы и похудел еще сильнее, но в общем особо не изменился. Одет он был странновато: поверх оранжевого рабочего комбинезона – белый медицинский халат нараспашку. Он приветственно кивнул мне, сладко потянулся и упал на стул. Нашарив на конторском столе пакет с соком, он стал жадно пить прямо из коробки.
– А сама как думаешь?
Я посмотрела по сторонам, с каждым мгновением удивляясь все сильнее и сильнее. Больше всего это низкое и длинное помещение напоминало лабораторию. Куда ни глянь – везде непонятная аппаратура, стеклянные шкафы, могучая дверь, как в бомбоубежище, и ни одного окна в поле зрения.
– Ну и что это такое?
– Подвал Академии художеств. – невозмутимо попивая сок, сообщил Джеф. – Лаборатория при кафедре экспериментальной алхимии.
Я мгновенно вскочила на ноги и бросилась к двери.
– Можешь не трудиться. – крикнул мне в спину Джеф. – Там кодовый замок.
– Предатель! – закричала я, оборачиваясь к нему. – Так ты с ними! Заманил меня, урод! А я-то тебе поверила!
– Тебя неинтересно обманывать. – продолжал издеваться Джеф, пока я металась по помещению в поисках другого выхода. – Раз обманешь, два, другой бы давно параноиком стал, а ты продолжаешь верить.
Убедившись, что из лаборатории не выбраться, я постаралась взять себя в руки.
– Что дальше? – спросила я, усевшись на стол перед Джефом. – Будешь меня пытать и добывать сведения?
– Что ты? – картинно изумился Джеф. – Я же не какой-нибудь старый инквизитор типа Хохланда. Мне никаких сведений от тебя не нужно. Я и так знаю, кто устроил вселенский катаклизм, оживив древнее море. Я даже догадываюсь, куда оно потом делось, – правда, это только моя гипотеза.
Джеф поставил на стол сок и поглядел мне в глаза.
– И я знаю то, чего не знаешь даже ты сама. – как ты это сделала. Именно в связи с этим я тебя сюда и притащил.
– Я чего-то не понимаю. – нахмурилась я. – Так ты не заодно с Хохландом и прочими академиками?
Джеф рассмеялся:
– Поразительная догадливость! Конечно, нет! Скажу тебе по секрету, меня-то они и ищут. Считают, что тот катаклизм устроил я, ха-ха!
– А. – сообразила я. – так это тебя они собирались заточить в подвалы академии?
– Ага.
– Тогда что ты тут делаешь?!
– На то две причины. Во-первых, пока все профессора околачиваются возле библиотеки, академия для меня – самое безопасное место. Никому не придет в голову, что я прячусь именно там, куда меня собираются заточить. Я же работал тут много лет, у меня в академии полно знакомых, и многие мне кое-чем обязаны...
– Ну наконец-то. – проворчала я, жмурясь от света. – Меня уже укачало. Где мы?
Джеф коротко подстриг черные волосы и похудел еще сильнее, но в общем особо не изменился. Одет он был странновато: поверх оранжевого рабочего комбинезона – белый медицинский халат нараспашку. Он приветственно кивнул мне, сладко потянулся и упал на стул. Нашарив на конторском столе пакет с соком, он стал жадно пить прямо из коробки.
– А сама как думаешь?
Я посмотрела по сторонам, с каждым мгновением удивляясь все сильнее и сильнее. Больше всего это низкое и длинное помещение напоминало лабораторию. Куда ни глянь – везде непонятная аппаратура, стеклянные шкафы, могучая дверь, как в бомбоубежище, и ни одного окна в поле зрения.
– Ну и что это такое?
– Подвал Академии художеств. – невозмутимо попивая сок, сообщил Джеф. – Лаборатория при кафедре экспериментальной алхимии.
Я мгновенно вскочила на ноги и бросилась к двери.
– Можешь не трудиться. – крикнул мне в спину Джеф. – Там кодовый замок.
– Предатель! – закричала я, оборачиваясь к нему. – Так ты с ними! Заманил меня, урод! А я-то тебе поверила!
– Тебя неинтересно обманывать. – продолжал издеваться Джеф, пока я металась по помещению в поисках другого выхода. – Раз обманешь, два, другой бы давно параноиком стал, а ты продолжаешь верить.
Убедившись, что из лаборатории не выбраться, я постаралась взять себя в руки.
– Что дальше? – спросила я, усевшись на стол перед Джефом. – Будешь меня пытать и добывать сведения?
– Что ты? – картинно изумился Джеф. – Я же не какой-нибудь старый инквизитор типа Хохланда. Мне никаких сведений от тебя не нужно. Я и так знаю, кто устроил вселенский катаклизм, оживив древнее море. Я даже догадываюсь, куда оно потом делось, – правда, это только моя гипотеза.
Джеф поставил на стол сок и поглядел мне в глаза.
– И я знаю то, чего не знаешь даже ты сама. – как ты это сделала. Именно в связи с этим я тебя сюда и притащил.
– Я чего-то не понимаю. – нахмурилась я. – Так ты не заодно с Хохландом и прочими академиками?
Джеф рассмеялся:
– Поразительная догадливость! Конечно, нет! Скажу тебе по секрету, меня-то они и ищут. Считают, что тот катаклизм устроил я, ха-ха!
– А. – сообразила я. – так это тебя они собирались заточить в подвалы академии?
– Ага.
– Тогда что ты тут делаешь?!
– На то две причины. Во-первых, пока все профессора околачиваются возле библиотеки, академия для меня – самое безопасное место. Никому не придет в голову, что я прячусь именно там, куда меня собираются заточить. Я же работал тут много лет, у меня в академии полно знакомых, и многие мне кое-чем обязаны...