Страница:
– Я хочу тебя предостеречь: не вмешивайся. Ты не можешь завладеть камнем. Им уже завладели. Разве не видишь – процесс превращения уже идет! Его можно только насильственно прервать, уничтожив и камень, и творца, но это будет такая катастрофа... Ты ведь сам мастер реальности, ты можешь меня понять.
Джеф от комментариев воздержался, но заметно побледнел.
– Я понимаю, что это тяжело. – мягко продолжал незнакомец. – Это ужасно – когда тебе кажется, что ты главное действующее лицо и мироздание закручено вокруг тебя, и вдруг в конце выясняется, что ты – один из статистов, а все действо было разыграно для совершенно другого персонажа...
– Вот оно что. Значит, я в пролете. Меня опередили. И кто же? – сдавленным голосом спросил Джеф.
– Ты ничего не понял...
– Кто?! Москвичи? Хохланд? Савицкий?
Я увлеченно слушала этот разговор, когда стоящий рядом Саша издал странный звук и схватил меня за локоть.
– Смотри! – прошипел он. – Что это? Там, за спиной у Джефа!
Позади Джефа поднимался, выбрасывая все новые побеги, живой купол. Пустыня исчезала на глазах, превращаясь в тропические джунгли. Поглощенный беседой Джеф ничего не замечал. Незнакомец сидел абсолютно спокойно. Я толкнула локтем Эзергиль и указала на заросли.
– Я уже заметила. – кивнула она.
– Может, смыться потихоньку?
– Незачем. Думаю, сейчас все закончится. Посмотри на его ноги.
Я глянула в указанном направлении и увидела, что вокруг ноги Джефа вкрадчиво обвивается лиана.
– Я не буду называть никаких имен. – продолжал человек в черном. – У тебя же есть Книга Корина – там все сказано прямым текстом.
– Хватит загадок. – угрожающе произнес Джеф. – Мне надоела эта пустая болтовня. Ты ответишь на три вопроса: кто ты такой, кем послан и кто пытается меня переиграть – и можешь убираться.
– Я и так сейчас уберусь. Все, что хотел, я тебе сказал. – Незнакомец встал с камня, как будто собираясь немедленно уйти.
Джеф попытался вскочить, но тут же упал обратно.
– Это что еще за дрянь? – воскликнул он, дергая лиану.
Саша громко расхохотался:
– Наконец-то заметил!
– Попался, кровопийца! – добавила я.-Так тебе и надо! Лопух!
Джеф с ревом начал рваться из петель лианы, но они не поддавались.
– Ты проиграл по всем статьям. – спокойно сказал человек в черном. – Но у тебя есть последний шанс. Если ты еще раз перечитаешь Книгу Корина и сумеешь первым среди своих безмозглых конкурентов понять, что происходит на самом деле, то твой проигрыш, возможно, обернется победой. По крайней мере, сохранишь жизнь. Потому что еще не все кончено.
Джеф, оплетенный лианами по рукам и ногам, ответил только невнятным воплем ярости. Незнакомец помахал ему рукой и обернулся к нам. Посох он оставил там, где тот врос в песок. Деревяшка уже покрылась листьями и светящимися бутонами и выглядела, как экзотический торшер.
– Идите за мной. – сказал незнакомец. – Я вас отсюда выведу.
* * *
В первое мгновение мы все растерялись.
– Уходим? А этого замочить? – спросил Саша, указывая на Джефа.
– Надо забрать Книгу! – напомнила Эзер-гиль.
– У вас мало времени. – как будто не услышав этих слов, сказал незнакомец. – Два раза предлагать не буду. Уйду, и ищите выход сами.
– Пойдемте, пойдемте. – заволновалась я. – Саша, не спорь с ним. А как мы выйдем? Джеф же взорвал вагончик!
– Мы выйдем по караванному пути. Их тут полно, только надо знать, где они.
– Но Книга! – повторила Эзергиль.
– Вам Книга больше не понадобится. – Незнакомец повернулся и направился в темноту. Мы, перешептываясь и переглядываясь, побрели за ним. Минут десять шли в молчании. Со всех сторон что-то шелестело и шуршало. Я подумала, что это продолжают расти джунгли, представила, на что будет скоро похож Хоразон, и злорадно улыбнулась.
– Мы на караванном пути. – донесся вдруг из темноты голос нашего спасителя. – Где вы хотите выйти из этого домена?
– На улице Савушкина. – выпалила я. – На Покрышева. – перебил меня Саша. – От твоего дома до меня полчаса тащиться.
– А я уже три дня дома не была! Меня, наверное, в розыск объявили! Я помыться хочу, в конце концов!
Незнакомец остановился.
– А теперь послушайте меня. – сказал он. – Вы вроде как расслабились и думаете, что все закончилось. Так вот – не надейтесь.
– Разве ты нас не вытащил? – с подозрением спросил Саша. – Кто ты, кстати, такой?
– Я вас, конечно, вытащил, раз уж вы подвернулись. – согласился незнакомец. – но вообще-то меня послали в этот домен, чтобы прищучить Джефа. А для вас все только начинается. Поэтому предупреждаю: будьте очень осторожны. Не расслабляйтесь. Никому не доверяйте. Держитесь вместе. Больше вам помогать никто не будет. А неприятности вам гарантированы.
– Какие еще неприятности? – возмутился Саша. На языке у меня копились вопросы, но я молчала, понимая, что незнакомец все равно не ответит.
– Что же нам делать? – спросила Эзергиль. – Прятаться?
– Я бы вам посоветовал попытаться найти защитника. – сказал незнакомец. – Кого-нибудь посильнее Джефа. Не знаю, поможет ли, но хуже не будет. Все, мы пришли. Вот выход.
Мы уткнулись в глухие заросли. От пустыни действительно ничего не осталось. Незнакомец отвел рукой ветки и сделал нам знак:
– Полезайте вперед и идите, пока не увидите просвет.
– Спасибо – буркнул Саша, с треском ломясь через заросли. – В смысле, за все хорошее.
За Сашей бесшумно проскользнула Эзергиль. Я нарочно задержалась. Когда Эзергиль исчезла в темноте, человек в черном сказал:
– Дай руку.
Я протянула руку и почувствовала, как он вложил в нее что-то холодное, круглое и тяжелое.
– Получи обратно своего дракона. Но имей в виду: пока у Джефа в голове не прояснится, он будет гоняться за тобой с капельницей и пробиркой. Когда сам отдаст тебе Книгу Корина, считай, что он больше не опасен. А я тебя спасаю в первый и последний раз.
Я схватила незнакомца за руку и спросила, ловя взгляд светло-синих глаз:
– Князь Тишины, это ты? Можешь ничего не говорить, я все равно тебя узнала!
Князь улыбнулся глазами и подтолкнул меня к выходу.
9. Саша подает гениальную идею.
10. Выставка Эшера. Знакомство с Савицким.
Джеф от комментариев воздержался, но заметно побледнел.
– Я понимаю, что это тяжело. – мягко продолжал незнакомец. – Это ужасно – когда тебе кажется, что ты главное действующее лицо и мироздание закручено вокруг тебя, и вдруг в конце выясняется, что ты – один из статистов, а все действо было разыграно для совершенно другого персонажа...
– Вот оно что. Значит, я в пролете. Меня опередили. И кто же? – сдавленным голосом спросил Джеф.
– Ты ничего не понял...
– Кто?! Москвичи? Хохланд? Савицкий?
Я увлеченно слушала этот разговор, когда стоящий рядом Саша издал странный звук и схватил меня за локоть.
– Смотри! – прошипел он. – Что это? Там, за спиной у Джефа!
Позади Джефа поднимался, выбрасывая все новые побеги, живой купол. Пустыня исчезала на глазах, превращаясь в тропические джунгли. Поглощенный беседой Джеф ничего не замечал. Незнакомец сидел абсолютно спокойно. Я толкнула локтем Эзергиль и указала на заросли.
– Я уже заметила. – кивнула она.
– Может, смыться потихоньку?
– Незачем. Думаю, сейчас все закончится. Посмотри на его ноги.
Я глянула в указанном направлении и увидела, что вокруг ноги Джефа вкрадчиво обвивается лиана.
– Я не буду называть никаких имен. – продолжал человек в черном. – У тебя же есть Книга Корина – там все сказано прямым текстом.
– Хватит загадок. – угрожающе произнес Джеф. – Мне надоела эта пустая болтовня. Ты ответишь на три вопроса: кто ты такой, кем послан и кто пытается меня переиграть – и можешь убираться.
– Я и так сейчас уберусь. Все, что хотел, я тебе сказал. – Незнакомец встал с камня, как будто собираясь немедленно уйти.
Джеф попытался вскочить, но тут же упал обратно.
– Это что еще за дрянь? – воскликнул он, дергая лиану.
Саша громко расхохотался:
– Наконец-то заметил!
– Попался, кровопийца! – добавила я.-Так тебе и надо! Лопух!
Джеф с ревом начал рваться из петель лианы, но они не поддавались.
– Ты проиграл по всем статьям. – спокойно сказал человек в черном. – Но у тебя есть последний шанс. Если ты еще раз перечитаешь Книгу Корина и сумеешь первым среди своих безмозглых конкурентов понять, что происходит на самом деле, то твой проигрыш, возможно, обернется победой. По крайней мере, сохранишь жизнь. Потому что еще не все кончено.
Джеф, оплетенный лианами по рукам и ногам, ответил только невнятным воплем ярости. Незнакомец помахал ему рукой и обернулся к нам. Посох он оставил там, где тот врос в песок. Деревяшка уже покрылась листьями и светящимися бутонами и выглядела, как экзотический торшер.
– Идите за мной. – сказал незнакомец. – Я вас отсюда выведу.
* * *
В первое мгновение мы все растерялись.
– Уходим? А этого замочить? – спросил Саша, указывая на Джефа.
– Надо забрать Книгу! – напомнила Эзер-гиль.
– У вас мало времени. – как будто не услышав этих слов, сказал незнакомец. – Два раза предлагать не буду. Уйду, и ищите выход сами.
– Пойдемте, пойдемте. – заволновалась я. – Саша, не спорь с ним. А как мы выйдем? Джеф же взорвал вагончик!
– Мы выйдем по караванному пути. Их тут полно, только надо знать, где они.
– Но Книга! – повторила Эзергиль.
– Вам Книга больше не понадобится. – Незнакомец повернулся и направился в темноту. Мы, перешептываясь и переглядываясь, побрели за ним. Минут десять шли в молчании. Со всех сторон что-то шелестело и шуршало. Я подумала, что это продолжают расти джунгли, представила, на что будет скоро похож Хоразон, и злорадно улыбнулась.
– Мы на караванном пути. – донесся вдруг из темноты голос нашего спасителя. – Где вы хотите выйти из этого домена?
– На улице Савушкина. – выпалила я. – На Покрышева. – перебил меня Саша. – От твоего дома до меня полчаса тащиться.
– А я уже три дня дома не была! Меня, наверное, в розыск объявили! Я помыться хочу, в конце концов!
Незнакомец остановился.
– А теперь послушайте меня. – сказал он. – Вы вроде как расслабились и думаете, что все закончилось. Так вот – не надейтесь.
– Разве ты нас не вытащил? – с подозрением спросил Саша. – Кто ты, кстати, такой?
– Я вас, конечно, вытащил, раз уж вы подвернулись. – согласился незнакомец. – но вообще-то меня послали в этот домен, чтобы прищучить Джефа. А для вас все только начинается. Поэтому предупреждаю: будьте очень осторожны. Не расслабляйтесь. Никому не доверяйте. Держитесь вместе. Больше вам помогать никто не будет. А неприятности вам гарантированы.
– Какие еще неприятности? – возмутился Саша. На языке у меня копились вопросы, но я молчала, понимая, что незнакомец все равно не ответит.
– Что же нам делать? – спросила Эзергиль. – Прятаться?
– Я бы вам посоветовал попытаться найти защитника. – сказал незнакомец. – Кого-нибудь посильнее Джефа. Не знаю, поможет ли, но хуже не будет. Все, мы пришли. Вот выход.
Мы уткнулись в глухие заросли. От пустыни действительно ничего не осталось. Незнакомец отвел рукой ветки и сделал нам знак:
– Полезайте вперед и идите, пока не увидите просвет.
– Спасибо – буркнул Саша, с треском ломясь через заросли. – В смысле, за все хорошее.
За Сашей бесшумно проскользнула Эзергиль. Я нарочно задержалась. Когда Эзергиль исчезла в темноте, человек в черном сказал:
– Дай руку.
Я протянула руку и почувствовала, как он вложил в нее что-то холодное, круглое и тяжелое.
– Получи обратно своего дракона. Но имей в виду: пока у Джефа в голове не прояснится, он будет гоняться за тобой с капельницей и пробиркой. Когда сам отдаст тебе Книгу Корина, считай, что он больше не опасен. А я тебя спасаю в первый и последний раз.
Я схватила незнакомца за руку и спросила, ловя взгляд светло-синих глаз:
– Князь Тишины, это ты? Можешь ничего не говорить, я все равно тебя узнала!
Князь улыбнулся глазами и подтолкнул меня к выходу.
9. Саша подает гениальную идею.
Дорожка в кустах вывела нас на улицу Покрышева, прямо к Сашиному дому. Мы по очереди вылезли на белый свет, щурясь, отряхиваясь и кашляя. Прохожие поглядывали на нас с неодобрением. М-да, колоритную компанию мы собой представляли: все в песке и пыли, чумазые, обтрепанные, у Эзергили на лбу синее пятно, у Саши оторван рукав...
– Мне надо переодеться! – капризно сказала я. – У меня из всех швов песок сыплется. Вымыть голову, зубы, в конце концов, почистить. Я не могу ходить таким чучелом в общественных местах... Все, вы как хотите, а я домой.
Саша посмотрел на меня, потом на Эзергиль и захохотал:
– Семейка Адамсов, честное слово!
Я показала ему язык. Саша заткнулся.
– Знаю, сам такой. Пошли ко мне. Родителей дома нет, хоть почистимся.
– Отличная идея – поддержала его Эзергиль. – И одежду постираем.
– Ладно уж. – кивнула я. – Все равно мама в таком виде меня на порог не пустит.
Через полчаса мы уже сидели в Сашиной комнате, сохли после мытья. Вся кухня была увешана нашими постиранными одежками. Проголодавшийся Саша разогревал в микроволновке какие-то полуфабрикаты. Эзергиль, нарядившись в халат дяди Игоря, сидела в кресле и пришивала Саше оторванный рукав. Пятно с ее лба бесследно исчезло. Я стояла в коридоре и, трепеща, набирала номер родителей.
Трубку, слава Богу, взяла мама, а не папа.
– Привет, мам. – робко сказала я. – извини, что сама не позвонила...
Мамин голос был таким сухим и резким, какого я в жизни не слышала.
– У тебя совесть есть или нет? Ни о ком не думает, кроме себя! Ничего не сказав, не предупредив, уезжает к подруге, как будто так и надо. Ей наплевать, что мать испсиховалась, разыскивала ее по всем знакомым...
– Мам, но Эзергиль же позвонила...
– Какая еще Эзергиль?! Не знаю никакой Эзергили и знать не хочу! И никто ее не знает! А подружка твоя Марина сказала, что эта Эзергиль в мае бросила училище и из дома сбежала. Гелечка, ну как так можно?! Уехала неизвестно куда, неизвестно к кому, родителям не позвонила! Ты же нас в гроб загонишь! Папа вчера рвался заявление в милицию подавать...
– Ну мам, прости...
– Слышать ничего не желаю! Где ты сейчас?
– У Хольгеров.
– Быстро езжай домой! Я пока позвоню отцу, порадую его, что ты нашлась. Ох, еще неизвестно, что он тебе скажет, когда с работы придет...
Зазвучали короткие гудки – мама в сердцах бросила трубку, чего никогда себе не позволяла.
Я, вся красная, вернулась в комнату. Эзергиль подняла голову над шитьем и вопросительно на на меня взглянула.
– Что, получила выволочку? – весело спросил Саша, появляясь в дверях.
– Все, ребята, я еду домой. Папа будет делать из меня шашлык.
Эзергиль взглянула на меня и скривила губы;
– Домой? Ты что, серьезно?
– В каком смысле?
– Думаешь, Джеф тебе это так оставит? Ты ведь его надула с доисторическим морем – раз, развалила крепость – два, унизила его – три. И если мне не изменяет память, он собирался извлечь из тебя какой-то эликсир.
– Мне же помогли. – пробормотала я. – Тот бедуин...
– Насколько я поняла, больше он тебе помогать не будет. – возразила Эзергиль. – Помнишь, он сказал: не надейтесь, что все закончилось, – худшее впереди...
– Он все время всякие гадости говорит...
– Нет, я согласен с Эзергилью. Нельзя все так бросить и разойтись. Нам было сказано: ищите «крышу». – заявил Саша. – Кого-нибудь покруче Джефа. Есть у тебя такие на примете?
– Хорошая идея. – поддержала его Эзергиль. – Но тут важно не ошибиться.
– Есть-то есть. – проворчала я. – Но я не уверена, что стоит к нему обращаться за помощью.
– Ты о ком?
– Есть в академии такой профессор Хохланд, занимается историей алхимии...
– Я о нем слышал. – прервал меня Саша. – Крутой чел. Большая академическая шишка.
– Антонина направила меня к нему на лето заниматься.
– Неплохо. – одобрила Эзергиль. – Антонине можно доверять, и ее рекомендациям тоже. Пойди к этому Хохланду и все расскажи. Он плохого не посоветует и тебя защитит.
– Я так и хотела. – сказала я. – Но, понимаете, позавчера я приехала в Старую Деревню, глянуть на липовые развалины, и как вы думаете, кого я там встретила?
И я рассказала о том, как Хохланд вышел из библиотеки весь в оранжевом порошке, и о чем он разговаривал со своим коллегой.
Несколько минут мы все думали.
– Ну и что? – сказала наконец Эзергиль. – То, что Хохланд оказался в твоей библиотеке, ни о чем не говорит. Там небось толклась вся академия. Ты что, такой повод! Горящая библиотека перестала гореть! А Хохланд, как ты говорила, специалист по древним книгам.
– Но эти разговоры! Того, кто оживил море. – в подвалы, без суда и следствия...
– Дались тебе эти подвалы. – поморщилась Эзергиль. – Какая ты все-таки наивная, Гелька. Это же мастера реальности. У них свои законы и свои интересы. Естественно, они хотят найти мастера, который не входит в их систему, но может творить такие вещи, которые им не под силу. Они хотят устранить возможную опасность со стороны Джефа, поскольку он уже доказал им, что он человек опасный и непредсказуемый. Но ты-то не Джеф! Ты не выступаешь против Хохланда – ты его собственная ученица!
– Это все очень логично. – согласилась я. – |Но вдруг ты не права? Знаешь, мы как саперы – ошибиться можно только один раз, потому что второго уже не будет.
– Я знаю, что нам делать. – заявил вдруг Сана. – Как подстраховаться. Надо узнать всю правду про Хохланда.
– …Есть один человек. Его зовут Андрей Михайлович Савицкий. Когда меня определили на курс иллюзионистов, он несколько раз приходил к нам на занятия. Просто сидел и смотрел. Потом пригласил нескольких ребят, в том числе и меня, походить к нему на спецкурс. Очень прикольный курс, кстати, что-то о том, как вычленять из внешнего облика человека типичные черты и менять внешность минимальными средствами, убирая эти черты или заменяя на чужие. У меня это получалось неплохо. Когда спецкурс закончился, Савицкий вернулся обратно в академию, но мы с ним продолжали общаться – он мне иногда звонил, приглашал на интересные семинары, задания подкидывал. Потом случилась эта штука с кассетой. С тех пор мы с ним не встречались.
Так я все это к чему рассказываю? Дело в том, что Савицкий ужасно не любит твоего учителя. От него-то я и услышал о Хохланде – что, мол, большего подлеца свет не видывал. Я так понимаю, что у них внутри академии какое-то соперничество. Вот я и предлагаю: поедем к Савицкому и спросим, что плохого он знает о Хохланде. Так и узнаем, стоит ли ему доверять.
С полминуты мы молчали, обдумывая вариант.
– А если этот Савицкий не захочет нам ничего рассказывать? – спросила я. – Он нас не знает... Подумает, что это провокация.
– Есть два выхода. – заговорила Эзергиль. – Первый – Саша спросит как будто от себя, ничего не говоря о нас. Второй – мы приходим к нему вместе и рассказываем всю правду.
– Что-то мне не нравится второй вариант. – нахмурилась я.
– Хорошо, рассказываем правду, но не всю. Если этот Савицкий – сильный мастер иллюзий, то обмануть его будет нелегко по определению...
– А я все же попытаюсь. – сказал Саша и пошел в прихожую звонить.
– Про нас ни слова! – крикнула я ему в спину. – И про дракона, и про Джефа не говори...
Эзергиль с сомнением покачала головой. Из прихожей вскоре донесся бодрый Сашин голос.
– Ты никогда не думала о том, чтобы сменить училище? – спросила вдруг Эзергиль.
– Нет... – в недоумении ответила я. – А что?
– Возможно, придется.
– Не поняла...
Но никаких объяснений я не дождалась. Голос в прихожей затих, я услышала стук повешенной трубки и тяжкий вздох. Потом в комнату вернулся Саша.
– Ну вот что, девчата. – сказал он, пряча глаза. – первый вариант не прокатил. Доедаем, заканчиваем сохнуть и едем к Савицкому знакомиться.
– Мне надо переодеться! – капризно сказала я. – У меня из всех швов песок сыплется. Вымыть голову, зубы, в конце концов, почистить. Я не могу ходить таким чучелом в общественных местах... Все, вы как хотите, а я домой.
Саша посмотрел на меня, потом на Эзергиль и захохотал:
– Семейка Адамсов, честное слово!
Я показала ему язык. Саша заткнулся.
– Знаю, сам такой. Пошли ко мне. Родителей дома нет, хоть почистимся.
– Отличная идея – поддержала его Эзергиль. – И одежду постираем.
– Ладно уж. – кивнула я. – Все равно мама в таком виде меня на порог не пустит.
* * *
Через полчаса мы уже сидели в Сашиной комнате, сохли после мытья. Вся кухня была увешана нашими постиранными одежками. Проголодавшийся Саша разогревал в микроволновке какие-то полуфабрикаты. Эзергиль, нарядившись в халат дяди Игоря, сидела в кресле и пришивала Саше оторванный рукав. Пятно с ее лба бесследно исчезло. Я стояла в коридоре и, трепеща, набирала номер родителей.
Трубку, слава Богу, взяла мама, а не папа.
– Привет, мам. – робко сказала я. – извини, что сама не позвонила...
Мамин голос был таким сухим и резким, какого я в жизни не слышала.
– У тебя совесть есть или нет? Ни о ком не думает, кроме себя! Ничего не сказав, не предупредив, уезжает к подруге, как будто так и надо. Ей наплевать, что мать испсиховалась, разыскивала ее по всем знакомым...
– Мам, но Эзергиль же позвонила...
– Какая еще Эзергиль?! Не знаю никакой Эзергили и знать не хочу! И никто ее не знает! А подружка твоя Марина сказала, что эта Эзергиль в мае бросила училище и из дома сбежала. Гелечка, ну как так можно?! Уехала неизвестно куда, неизвестно к кому, родителям не позвонила! Ты же нас в гроб загонишь! Папа вчера рвался заявление в милицию подавать...
– Ну мам, прости...
– Слышать ничего не желаю! Где ты сейчас?
– У Хольгеров.
– Быстро езжай домой! Я пока позвоню отцу, порадую его, что ты нашлась. Ох, еще неизвестно, что он тебе скажет, когда с работы придет...
Зазвучали короткие гудки – мама в сердцах бросила трубку, чего никогда себе не позволяла.
Я, вся красная, вернулась в комнату. Эзергиль подняла голову над шитьем и вопросительно на на меня взглянула.
– Что, получила выволочку? – весело спросил Саша, появляясь в дверях.
– Все, ребята, я еду домой. Папа будет делать из меня шашлык.
Эзергиль взглянула на меня и скривила губы;
– Домой? Ты что, серьезно?
– В каком смысле?
– Думаешь, Джеф тебе это так оставит? Ты ведь его надула с доисторическим морем – раз, развалила крепость – два, унизила его – три. И если мне не изменяет память, он собирался извлечь из тебя какой-то эликсир.
– Мне же помогли. – пробормотала я. – Тот бедуин...
– Насколько я поняла, больше он тебе помогать не будет. – возразила Эзергиль. – Помнишь, он сказал: не надейтесь, что все закончилось, – худшее впереди...
– Он все время всякие гадости говорит...
– Нет, я согласен с Эзергилью. Нельзя все так бросить и разойтись. Нам было сказано: ищите «крышу». – заявил Саша. – Кого-нибудь покруче Джефа. Есть у тебя такие на примете?
– Хорошая идея. – поддержала его Эзергиль. – Но тут важно не ошибиться.
– Есть-то есть. – проворчала я. – Но я не уверена, что стоит к нему обращаться за помощью.
– Ты о ком?
– Есть в академии такой профессор Хохланд, занимается историей алхимии...
– Я о нем слышал. – прервал меня Саша. – Крутой чел. Большая академическая шишка.
– Антонина направила меня к нему на лето заниматься.
– Неплохо. – одобрила Эзергиль. – Антонине можно доверять, и ее рекомендациям тоже. Пойди к этому Хохланду и все расскажи. Он плохого не посоветует и тебя защитит.
– Я так и хотела. – сказала я. – Но, понимаете, позавчера я приехала в Старую Деревню, глянуть на липовые развалины, и как вы думаете, кого я там встретила?
И я рассказала о том, как Хохланд вышел из библиотеки весь в оранжевом порошке, и о чем он разговаривал со своим коллегой.
Несколько минут мы все думали.
– Ну и что? – сказала наконец Эзергиль. – То, что Хохланд оказался в твоей библиотеке, ни о чем не говорит. Там небось толклась вся академия. Ты что, такой повод! Горящая библиотека перестала гореть! А Хохланд, как ты говорила, специалист по древним книгам.
– Но эти разговоры! Того, кто оживил море. – в подвалы, без суда и следствия...
– Дались тебе эти подвалы. – поморщилась Эзергиль. – Какая ты все-таки наивная, Гелька. Это же мастера реальности. У них свои законы и свои интересы. Естественно, они хотят найти мастера, который не входит в их систему, но может творить такие вещи, которые им не под силу. Они хотят устранить возможную опасность со стороны Джефа, поскольку он уже доказал им, что он человек опасный и непредсказуемый. Но ты-то не Джеф! Ты не выступаешь против Хохланда – ты его собственная ученица!
– Это все очень логично. – согласилась я. – |Но вдруг ты не права? Знаешь, мы как саперы – ошибиться можно только один раз, потому что второго уже не будет.
– Я знаю, что нам делать. – заявил вдруг Сана. – Как подстраховаться. Надо узнать всю правду про Хохланда.
* * *
– …Есть один человек. Его зовут Андрей Михайлович Савицкий. Когда меня определили на курс иллюзионистов, он несколько раз приходил к нам на занятия. Просто сидел и смотрел. Потом пригласил нескольких ребят, в том числе и меня, походить к нему на спецкурс. Очень прикольный курс, кстати, что-то о том, как вычленять из внешнего облика человека типичные черты и менять внешность минимальными средствами, убирая эти черты или заменяя на чужие. У меня это получалось неплохо. Когда спецкурс закончился, Савицкий вернулся обратно в академию, но мы с ним продолжали общаться – он мне иногда звонил, приглашал на интересные семинары, задания подкидывал. Потом случилась эта штука с кассетой. С тех пор мы с ним не встречались.
Так я все это к чему рассказываю? Дело в том, что Савицкий ужасно не любит твоего учителя. От него-то я и услышал о Хохланде – что, мол, большего подлеца свет не видывал. Я так понимаю, что у них внутри академии какое-то соперничество. Вот я и предлагаю: поедем к Савицкому и спросим, что плохого он знает о Хохланде. Так и узнаем, стоит ли ему доверять.
С полминуты мы молчали, обдумывая вариант.
– А если этот Савицкий не захочет нам ничего рассказывать? – спросила я. – Он нас не знает... Подумает, что это провокация.
– Есть два выхода. – заговорила Эзергиль. – Первый – Саша спросит как будто от себя, ничего не говоря о нас. Второй – мы приходим к нему вместе и рассказываем всю правду.
– Что-то мне не нравится второй вариант. – нахмурилась я.
– Хорошо, рассказываем правду, но не всю. Если этот Савицкий – сильный мастер иллюзий, то обмануть его будет нелегко по определению...
– А я все же попытаюсь. – сказал Саша и пошел в прихожую звонить.
– Про нас ни слова! – крикнула я ему в спину. – И про дракона, и про Джефа не говори...
Эзергиль с сомнением покачала головой. Из прихожей вскоре донесся бодрый Сашин голос.
– Ты никогда не думала о том, чтобы сменить училище? – спросила вдруг Эзергиль.
– Нет... – в недоумении ответила я. – А что?
– Возможно, придется.
– Не поняла...
Но никаких объяснений я не дождалась. Голос в прихожей затих, я услышала стук повешенной трубки и тяжкий вздох. Потом в комнату вернулся Саша.
– Ну вот что, девчата. – сказал он, пряча глаза. – первый вариант не прокатил. Доедаем, заканчиваем сохнуть и едем к Савицкому знакомиться.
10. Выставка Эшера. Знакомство с Савицким.
Еще издалека было видно, что училище на проспекте Авиаконструкторов ждут большие перемены. Безобразная бетонная коробка была почти полностью спрятана в лесах, и бригада рабочих сколачивала со стен остатки мозаики с солнцем, морем и корабликом. Мы, невольно пригибаясь, прошли под лесами внутрь. В гардеробе тоже шел ремонт – красили стены в песочный цвет. Саша уверенно пошел на второй этаж в сторону учительской.
– Ты точно уверен, что здесь нет никого из учителей? – на всякий случай спросила я.
В прошедшем учебном году Эзергиль была едва не застукана здесь за шпионажем, а я, в обличье зомби угрожая здешней директрисе циркулем, вымогала у нее сведения о Саше. Так что встречаться с преподами нам было как-то не с руки. Саша беспечно пожал плечами:
– Охота им в известке мараться. Савицкий здесь только потому, что готовит какую-то выставку.
– Знаю я их выставки. – проворчала я. – Небось опять абстракционизм? Танцы уродов при полной луне?
Учительская оказалась закрыта. Мы направились в актовый зал, но и там, к моему удовольствию, никого не нашли.
– Может, ты что-то напутал? – спросила Эзергиль. – Не здесь, не сегодня?
– Погодите. – хладнокровно ответил Саша. – Сходим в мастерскую. Там тоже иногда вешают на стены всякую хрень.
Флигель, в котором располагалась мастерская, был уже отремонтирован и сиял на солнце веселыми, пахнущими краской оранжевыми стенками. Железная дверь была широко распахнута и приперта табуреткой для притока свежего воздуха.
– Андрей Михайлович, вы здесь? – крикнул Саша, заходя внутрь. Его голос прозвучал гулко и громко, отозвавшись эхом под потолком.
Я с любопытством выглядывала из-за его плеча. С прошлого года здесь почти ничего не изменилось. Те же оштукатуренные стенки с вертикальными рядами загадочных знаков, деревянные колонны, концентрические соломенные маты. В отмытые окна лился полуденный солнечный свет. Так и хотелось поваляться на этих матах и позагорать, как на пляже. Над дверью багровел знакомый лозунг: «Мы пользуемся материей, как оболочкой и оружием». С прошлого года он изрядно выцвел. Я с некоторым удивлением вспомнила, каким зловещим в свое время показался этот лозунг, потом прочитала то, что было написано под ним мелким шрифтом: «В. Соловьев», но эта фамилия ни о чем не сказала.
Впрочем, одно новшество здесь появилось. Вдоль стен тянулась длинная рейка, от которой книзу через равные интервалы спускались веревочки. На некоторых веревочках, тихо покачиваясь от сквозняка, висели картины в хрупких рамах. Другие картины штабелями стояли возле стен либо кучками лежали на полу.
– Графика! – с отвращением произнесла я приглядевшись. – Ненавижу графику!
Саша позвал еще раз, удивленно поднял брови и ушел в глубину мастерской, где виднелась еще одна дверь. Я принялась рассматривать экспозицию.
Прямо напротив входа висел большой рисунок. На нем был изображен хоровод каких-то премерзких карликов, которые в пляске двигались навстречу друг другу. Встретившись, они превращались в одно существо, из которого в обе стороны снова начинал вылезать хоровод. Я присмотрелась и радостно захохотала:
– О, в точности, как я предсказывала. – танцы уродов при полной луне!
– Вау! – почтительно понижая голос, воскликнула за моей спиной Эзергиль. – Это же Эшер!
– Какой еще Эшер? – буркнула я. Это имя почему-то вызывало у меня исключительно неприятные ассоциации.
– Эшер – один из величайших художников нашего столетия. – раздался голос из дальнего конца мастерской. Я увидела, что к нам направляется спортивного телосложения дед в джинсах и футболке с надписью «Принстон». Его надменное лицо с резкими морщинами, ястребиным носом и не по возрасту яркими темно-синими глазами было мне определенно знакомо. В руках дед держал картину в раме. За ним шел Саша, который нес целую стопку рисунков.
– Как же так, девушки. – произнес дед, окидывая нас с Эзергилью острым взглядом. – Пришли на выставку, а Эшера не знаете?
– Но ведь это же не подлинники? – спросила Эзергиль.
– Разумеется. – сухо рассмеялся дед. – Это отличные репродукции. Нам их делали на заказ в Германии. Я считаю, что для учеников нашего училища не знать Эшера – это просто позор.
– Они не из нашего училища. – вмешался Саша. – Я вам о них говорил по телефону. Геля и Эзергиль. Девчонки, это мой куратор Андрей Михайлович Савицкий.
– Счастливы с вами познакомиться. – кокетливо сказала Эзергиль.
Я же стояла столбом, внимательно рассматривая танцы карликов, чтобы не выдать своих эмоций даже взглядом. Да, это был именно он – тот самый дед, которого я видела здесь прошлой зимой, который покупал книги у Джефа в «Скептике» и который в разговоре с Хохландом намеревался засадить творца живой материи в подвалы академии. Первым моим порывом было немедленно удрать. К счастью, я вовремя вспомнила о том, что Савицкий никогда меня не видел и ничего обо мне не знает.
Между тем Савицкий продолжал нас рассматривать. Вернее, Эзергиль. Меня он удостоил лишь мимолетным взглядом.
– Мне кажется, я вас уже видел. – сказал он Эзергили, любезно улыбаясь. – Могу поклясться, что вы имеете отношение к Искусству.
– Вы не ошиблись. – ослепительно улыбнулась Эзергиль в ответ. – Самое прямое.
– Саша сказал мне сегодня странную фразу, которую я не совсем понял... Вам нужна информация... об одном из моих коллег?
– Я же говорил – о Хохланде. – подсказал Саша.
– Информация какого рода?
– Да это не Эзергили, а мне. – решила встрять я. – Дело в том, что меня направили учиться к Хохланду, а он...
Савицкий навел на меня свои синие глазищи, и следующие несколько секунд я чувствовала себя крайне неуютно.
– Для студентки вы слишком молоды. – заметил он.
– Я учусь в мастерской реальности на улице Савушкина. – пояснила я. – Третий год обучения. Хохланд, он... ну, типа, мой куратор.
Савицкий посмотрел на меня вдвое пристальнее, чем прежде.
– Как интересно. – пробормотал он. – Впервые слышу, чтобы Леопольдыч брался кого-то курировать, тем более не из академии.
– Его уговорила моя учительница. – Я назвала фамилию Антонины.
– А, конкуренты. – протянул Савицкий. – Слышал, слышал. Это отчасти проясняет ситуацию с кураторством. Но в таком случае, как понять ваш приход сюда?
– Она не хочет учиться у этого Хохланда. – встрял Саша. – Она ему не доверяет.
– И хочет узнать о нем как можно больше. – добавила Эзергиль. – Согласитесь, нет ничего хуже для юной одаренной мастерицы, чем угодить в лапы к безнравственному негодяю, который будет использовать ее талант в своих низменных интересах. Хохланд не произвел на нее впечатления благородного и порядочного человека. В отличие от вас. – неожиданно добавила она, стрельнув в деда глазами.
Саивцкий смущенно кашлянул и нахмурил брови, изображая раздумье. Трудно сказать, купился ли он на дубовый комплимент Эзергили, однако на улицу нас не выставил, а предложил выпить чайку и побеседовать более детально.
За дверью в дальнем конце мастерской оказалась небольшая аудитория с партами, рассчитанная человек на десять. Савицкий попросил, чтобы мы подтащили стулья к учительскому столу, включил электрический чайник, который немедленно зашумел, и послал Сашу на остановку за чем-нибудь к чаю. Саша ушел демонстративно неохотно. Я было шагнула к двери сама, но Эзергиль поймала меня за рукав, возвращая на место.
– Итак. – начал Савицкий, заваривая чай. – прежде всего, уважаемая Геля, ответьте мне на один вопрос. В чем истинная причина вашего недоверия к Хохланду?
Я замялась. Вообще-то исповедь в мои планы не входила.
– Деточка. – довольно язвительно добавил Савиций, заметив мои колебания. – если вы приготовились сочинять, то напрасно теряете время. Вам известно, что я мастер иллюзий? Если услышу хоть слово лжи, считайте, что наш разговор окончен.
Мы с Эзергилью переглянулись. Я начала понимать, в какие железные лапы угодила, но обратного хода уже не было.
– Расскажи ему правду. – одними губами шепнула мне Эзергиль.
– Дело в том... – Я замолчала, пытаясь вспомнить конкретные причины, по которым я потеряла доверие к Хохланду. Не про подслушанный же разговор насчет подвалов академии рассказывать Савицкому... Тут ко мне явилось спасительное воспоминание. Я отхлебнула чаю и заговорила: – Однажды я поехала к Хохланду в гости. Точнее, на занятия. Ну, вы знаете – на Васильевский...
Савицкий кивнул. Слушал он очень внимательно.
– И там, посреди кабинета, такая винтовая лесенка... – Я говорила медленно, подбирая слова, чтобы не врать даже в мелочах. – Хохланд сказал, что она ведет в его лабораторию. Как-то раз я туда поднялась – просто так, из любопытства – а там...
Несколько минут я образно описывала зловещий черный лес. Савицкий слушал теперь не просто внимательно, но жадно, не упуская ни слова.
– Значит, еловый лес... И как же вы оттуда выбрались?
– С трудом. Там возникло какое-то сопротивление, я едва смогла вернуться.
Савицкий кивнул, как будто именно это и ожидал услышать.
– А Хохланд как это потом объяснил? – спросила Эзергиль.
– Никак. Я его не спрашивала. Несколько секунд мы молчали. Савицкий обдумывал мой рассказ.
– Поразительно. – проговорил он. – Вам, Геля, просто повезло. В академии о лаборатории Хохланда ходят ужасные слухи. Еще вопрос: вы там никого не видели?
– Нет...
– Ни людей, ни... нелюдей?
Мы с Эзергилью еще раз переглянулись.
– Что же ты мне раньше не рассказала? – прошептала Эзергиль. – Все понятно с твоим Хохландом. Можно было бы и сюда не ходить...
Савицкий снисходительно усмехнулся:
– Вы честно ответили на мой вопрос и заслужили честный ответ. Итак, вы хотите знать, чем себя скомпрометировал Хохланд? Тогда слушайте...
Он сел поудобнее и начал:
– То, что я вам расскажу о Хохланде. – естественно, не для передачи. Впрочем, это не более чем общеизвестные факты и более или менее достоверные слухи. Делайте выводы сами.
Хохланд – выдающийся ученый. Один из самых сильных мастеров реальности в нашей стране. Выдающийся специалист, ученый и... практик. При этом – абсолютно беспринципный человек. Приведу пример из недавнего прошлого, поскольку здесь находится мой ученик, который может подтвердить мои слова. Этой зимой Хохланд весьма непорядочно со мной поступил – попытался, как вы, молодежь, выражаетесь, меня кинуть. Якобы от моего имени он через своего правнука подсунул сидящему перед вами Саше Хольгеру видеокассету. Судя по описанию, там содержалась ловушка – вход в некую зону знакового управления материей, которым мы не занимаемся, а Хохланд в нем, как вы выражаетесь, рубит. Эта ловушка была одновременно и тестом. Вы не читали о ловушках для хакеров, которые устраивают в крупных компьютерных компаниях? Хакер по своим каналам узнает о некоей «вкусной» информации, с невероятным трудом добирается до нее и вместо искомого находит предложение поступить на работу. По этому же принципу действовал и Хохланд. Слабый ученик, который не сумеет пройти этот тест и добраться до поля, был ему не нужен. Хохланд не сомневался, что рано или поздно кассета найдет своего адресата...
Я незаметно сжала руку Эзергили. Значит, кассета с «Бурзумом» исходила от Хохланда!
– Ты точно уверен, что здесь нет никого из учителей? – на всякий случай спросила я.
В прошедшем учебном году Эзергиль была едва не застукана здесь за шпионажем, а я, в обличье зомби угрожая здешней директрисе циркулем, вымогала у нее сведения о Саше. Так что встречаться с преподами нам было как-то не с руки. Саша беспечно пожал плечами:
– Охота им в известке мараться. Савицкий здесь только потому, что готовит какую-то выставку.
– Знаю я их выставки. – проворчала я. – Небось опять абстракционизм? Танцы уродов при полной луне?
Учительская оказалась закрыта. Мы направились в актовый зал, но и там, к моему удовольствию, никого не нашли.
– Может, ты что-то напутал? – спросила Эзергиль. – Не здесь, не сегодня?
– Погодите. – хладнокровно ответил Саша. – Сходим в мастерскую. Там тоже иногда вешают на стены всякую хрень.
* * *
Флигель, в котором располагалась мастерская, был уже отремонтирован и сиял на солнце веселыми, пахнущими краской оранжевыми стенками. Железная дверь была широко распахнута и приперта табуреткой для притока свежего воздуха.
– Андрей Михайлович, вы здесь? – крикнул Саша, заходя внутрь. Его голос прозвучал гулко и громко, отозвавшись эхом под потолком.
Я с любопытством выглядывала из-за его плеча. С прошлого года здесь почти ничего не изменилось. Те же оштукатуренные стенки с вертикальными рядами загадочных знаков, деревянные колонны, концентрические соломенные маты. В отмытые окна лился полуденный солнечный свет. Так и хотелось поваляться на этих матах и позагорать, как на пляже. Над дверью багровел знакомый лозунг: «Мы пользуемся материей, как оболочкой и оружием». С прошлого года он изрядно выцвел. Я с некоторым удивлением вспомнила, каким зловещим в свое время показался этот лозунг, потом прочитала то, что было написано под ним мелким шрифтом: «В. Соловьев», но эта фамилия ни о чем не сказала.
Впрочем, одно новшество здесь появилось. Вдоль стен тянулась длинная рейка, от которой книзу через равные интервалы спускались веревочки. На некоторых веревочках, тихо покачиваясь от сквозняка, висели картины в хрупких рамах. Другие картины штабелями стояли возле стен либо кучками лежали на полу.
– Графика! – с отвращением произнесла я приглядевшись. – Ненавижу графику!
Саша позвал еще раз, удивленно поднял брови и ушел в глубину мастерской, где виднелась еще одна дверь. Я принялась рассматривать экспозицию.
Прямо напротив входа висел большой рисунок. На нем был изображен хоровод каких-то премерзких карликов, которые в пляске двигались навстречу друг другу. Встретившись, они превращались в одно существо, из которого в обе стороны снова начинал вылезать хоровод. Я присмотрелась и радостно захохотала:
– О, в точности, как я предсказывала. – танцы уродов при полной луне!
– Вау! – почтительно понижая голос, воскликнула за моей спиной Эзергиль. – Это же Эшер!
– Какой еще Эшер? – буркнула я. Это имя почему-то вызывало у меня исключительно неприятные ассоциации.
– Эшер – один из величайших художников нашего столетия. – раздался голос из дальнего конца мастерской. Я увидела, что к нам направляется спортивного телосложения дед в джинсах и футболке с надписью «Принстон». Его надменное лицо с резкими морщинами, ястребиным носом и не по возрасту яркими темно-синими глазами было мне определенно знакомо. В руках дед держал картину в раме. За ним шел Саша, который нес целую стопку рисунков.
– Как же так, девушки. – произнес дед, окидывая нас с Эзергилью острым взглядом. – Пришли на выставку, а Эшера не знаете?
– Но ведь это же не подлинники? – спросила Эзергиль.
– Разумеется. – сухо рассмеялся дед. – Это отличные репродукции. Нам их делали на заказ в Германии. Я считаю, что для учеников нашего училища не знать Эшера – это просто позор.
– Они не из нашего училища. – вмешался Саша. – Я вам о них говорил по телефону. Геля и Эзергиль. Девчонки, это мой куратор Андрей Михайлович Савицкий.
– Счастливы с вами познакомиться. – кокетливо сказала Эзергиль.
Я же стояла столбом, внимательно рассматривая танцы карликов, чтобы не выдать своих эмоций даже взглядом. Да, это был именно он – тот самый дед, которого я видела здесь прошлой зимой, который покупал книги у Джефа в «Скептике» и который в разговоре с Хохландом намеревался засадить творца живой материи в подвалы академии. Первым моим порывом было немедленно удрать. К счастью, я вовремя вспомнила о том, что Савицкий никогда меня не видел и ничего обо мне не знает.
Между тем Савицкий продолжал нас рассматривать. Вернее, Эзергиль. Меня он удостоил лишь мимолетным взглядом.
– Мне кажется, я вас уже видел. – сказал он Эзергили, любезно улыбаясь. – Могу поклясться, что вы имеете отношение к Искусству.
– Вы не ошиблись. – ослепительно улыбнулась Эзергиль в ответ. – Самое прямое.
– Саша сказал мне сегодня странную фразу, которую я не совсем понял... Вам нужна информация... об одном из моих коллег?
– Я же говорил – о Хохланде. – подсказал Саша.
– Информация какого рода?
– Да это не Эзергили, а мне. – решила встрять я. – Дело в том, что меня направили учиться к Хохланду, а он...
Савицкий навел на меня свои синие глазищи, и следующие несколько секунд я чувствовала себя крайне неуютно.
– Для студентки вы слишком молоды. – заметил он.
– Я учусь в мастерской реальности на улице Савушкина. – пояснила я. – Третий год обучения. Хохланд, он... ну, типа, мой куратор.
Савицкий посмотрел на меня вдвое пристальнее, чем прежде.
– Как интересно. – пробормотал он. – Впервые слышу, чтобы Леопольдыч брался кого-то курировать, тем более не из академии.
– Его уговорила моя учительница. – Я назвала фамилию Антонины.
– А, конкуренты. – протянул Савицкий. – Слышал, слышал. Это отчасти проясняет ситуацию с кураторством. Но в таком случае, как понять ваш приход сюда?
– Она не хочет учиться у этого Хохланда. – встрял Саша. – Она ему не доверяет.
– И хочет узнать о нем как можно больше. – добавила Эзергиль. – Согласитесь, нет ничего хуже для юной одаренной мастерицы, чем угодить в лапы к безнравственному негодяю, который будет использовать ее талант в своих низменных интересах. Хохланд не произвел на нее впечатления благородного и порядочного человека. В отличие от вас. – неожиданно добавила она, стрельнув в деда глазами.
Саивцкий смущенно кашлянул и нахмурил брови, изображая раздумье. Трудно сказать, купился ли он на дубовый комплимент Эзергили, однако на улицу нас не выставил, а предложил выпить чайку и побеседовать более детально.
За дверью в дальнем конце мастерской оказалась небольшая аудитория с партами, рассчитанная человек на десять. Савицкий попросил, чтобы мы подтащили стулья к учительскому столу, включил электрический чайник, который немедленно зашумел, и послал Сашу на остановку за чем-нибудь к чаю. Саша ушел демонстративно неохотно. Я было шагнула к двери сама, но Эзергиль поймала меня за рукав, возвращая на место.
– Итак. – начал Савицкий, заваривая чай. – прежде всего, уважаемая Геля, ответьте мне на один вопрос. В чем истинная причина вашего недоверия к Хохланду?
Я замялась. Вообще-то исповедь в мои планы не входила.
– Деточка. – довольно язвительно добавил Савиций, заметив мои колебания. – если вы приготовились сочинять, то напрасно теряете время. Вам известно, что я мастер иллюзий? Если услышу хоть слово лжи, считайте, что наш разговор окончен.
Мы с Эзергилью переглянулись. Я начала понимать, в какие железные лапы угодила, но обратного хода уже не было.
– Расскажи ему правду. – одними губами шепнула мне Эзергиль.
– Дело в том... – Я замолчала, пытаясь вспомнить конкретные причины, по которым я потеряла доверие к Хохланду. Не про подслушанный же разговор насчет подвалов академии рассказывать Савицкому... Тут ко мне явилось спасительное воспоминание. Я отхлебнула чаю и заговорила: – Однажды я поехала к Хохланду в гости. Точнее, на занятия. Ну, вы знаете – на Васильевский...
Савицкий кивнул. Слушал он очень внимательно.
– И там, посреди кабинета, такая винтовая лесенка... – Я говорила медленно, подбирая слова, чтобы не врать даже в мелочах. – Хохланд сказал, что она ведет в его лабораторию. Как-то раз я туда поднялась – просто так, из любопытства – а там...
Несколько минут я образно описывала зловещий черный лес. Савицкий слушал теперь не просто внимательно, но жадно, не упуская ни слова.
– Значит, еловый лес... И как же вы оттуда выбрались?
– С трудом. Там возникло какое-то сопротивление, я едва смогла вернуться.
Савицкий кивнул, как будто именно это и ожидал услышать.
– А Хохланд как это потом объяснил? – спросила Эзергиль.
– Никак. Я его не спрашивала. Несколько секунд мы молчали. Савицкий обдумывал мой рассказ.
– Поразительно. – проговорил он. – Вам, Геля, просто повезло. В академии о лаборатории Хохланда ходят ужасные слухи. Еще вопрос: вы там никого не видели?
– Нет...
– Ни людей, ни... нелюдей?
Мы с Эзергилью еще раз переглянулись.
– Что же ты мне раньше не рассказала? – прошептала Эзергиль. – Все понятно с твоим Хохландом. Можно было бы и сюда не ходить...
Савицкий снисходительно усмехнулся:
– Вы честно ответили на мой вопрос и заслужили честный ответ. Итак, вы хотите знать, чем себя скомпрометировал Хохланд? Тогда слушайте...
Он сел поудобнее и начал:
– То, что я вам расскажу о Хохланде. – естественно, не для передачи. Впрочем, это не более чем общеизвестные факты и более или менее достоверные слухи. Делайте выводы сами.
Хохланд – выдающийся ученый. Один из самых сильных мастеров реальности в нашей стране. Выдающийся специалист, ученый и... практик. При этом – абсолютно беспринципный человек. Приведу пример из недавнего прошлого, поскольку здесь находится мой ученик, который может подтвердить мои слова. Этой зимой Хохланд весьма непорядочно со мной поступил – попытался, как вы, молодежь, выражаетесь, меня кинуть. Якобы от моего имени он через своего правнука подсунул сидящему перед вами Саше Хольгеру видеокассету. Судя по описанию, там содержалась ловушка – вход в некую зону знакового управления материей, которым мы не занимаемся, а Хохланд в нем, как вы выражаетесь, рубит. Эта ловушка была одновременно и тестом. Вы не читали о ловушках для хакеров, которые устраивают в крупных компьютерных компаниях? Хакер по своим каналам узнает о некоей «вкусной» информации, с невероятным трудом добирается до нее и вместо искомого находит предложение поступить на работу. По этому же принципу действовал и Хохланд. Слабый ученик, который не сумеет пройти этот тест и добраться до поля, был ему не нужен. Хохланд не сомневался, что рано или поздно кассета найдет своего адресата...
Я незаметно сжала руку Эзергили. Значит, кассета с «Бурзумом» исходила от Хохланда!