Херберт Фрэнк. Белая чума

   Отец Майкл повернулся и оглядел дорогу, по которой они шли, пристально всматриваясь мимо Джона и мальчика в тропинку, сбегающую от деревьев к лугу.
   - Нет, Джозеф, это еще не все. Перед тем как люди признают себя грешными, они совершат множество ужасных вещей. Переполнят чашу крови, будут убивать невиновных, развяжут войну, будут линчевать и убивать дальше...
   Джон воспринял слова священника как пощечину. Что это было? Что такого сказал отец Майкл, что появилось подобное чувство? Джон знал, что его лицо должно оставаться непроницаемым. Он не ощущал О'Нейла-Внутри. Джон остался один наедине со своими проблемами. Он почувствовал себя разбитым, у него словно вырвали землю из-под ног.
   - Итак, ты жалеешь о том, что причинил столько боли? - спросил Херити. Джона больно ранил этот вопрос. Ему показалось, что он был адресован только ему, хотя эти слова явно относились к священнику.
   - Жалею? - отец Майкл твердо посмотрел в глаза Херити, не давя ему отвести взгляд. Казалось, что священник видит этого человека отчетливо в первый раз. - Почему я должен жалеть?
   - Вздор! - Херити презрительно улыбнулся, но голос его звучал слабее. Отец Майкл говорит одно, отец Майкл говорит другое. Но отец Майкл отъявленный лгун, обучившийся этому нелегкому ремеслу у иезуитов!
   - Ах, Джозеф, Джозеф, - произнес священник с горечью в голосе. Колокол Джона Донна может звонить только по одному человеку, а не по многим. Я буду молиться только за твою душу Джозеф. Именно твоей душе это так необходимо. Что же касается остального, то мне нужно подумать об этом.
   - Подумать над этим! Это все, на что ты способен, старый дурак! Херити обратил свое внимание к Джону. - А ты куда уставился, янки?
   Мальчик подошел прямо к Джону, остановившись на расстоянии шага.
   У Джона комок стоял в горле. Он знал, что не может скрыть своего внутреннего беспокойства.
   Херити, казалось, ничего не замечал.
   - Ну, янки?
   - Я... я слушал.
   - Да что ты можешь слышать своими оттопыренными ушами?
   - Этот... - Джон прокашлялся. - Это интеллектуальная дискуссия.
   - Еще один лжец! - сказал Херити.
   - Нет, Джозеф, - мягко проговорил отец Майкл. - Я думаю, что Джон просто ошибается.
   - Не вмешивайся, священник! Это касается только меня и янки!
   - Нет, Джозеф, это я вызвал твой гнев, и ты не возьмешь верх надо мной. И незачем атаковать нашего гостя.
   Херити бросил презрительный взгляд на отца Майкла.
   - Я не могу взять верх над тобой?
   - Это был не интеллектуальный аргумент, - кратко произнес священник. То, с чем я согласился. - Он ласково посмотрел на Джона. - Мы, ирландцы, в самом деле не любим интеллектуальных дискуссий.
   Херити открыл и закрыл рот ничего не сказав.
   - Я знаю, мы часто говорим, что интеллектуальный спор - это предел наших мечтаний, - продолжил отец Майкл. - Но это неправда. Мы больше предпочитаем взрывы чувств. Мы любим разжигать страсти внутри и выставлять напоказ нашу агонию.
   - Неужели это говоришь ты, Майкл Фланнери? - с удивлением спросил Херити.
   - Именно я. Я говорю, есть только один короткий шажок через преисподнюю. Один шажок, данный нам для обдуманной разработки показа агонии.
   - Я не верю своим ушам, - сказал сам себе Херити. Он наклонился к священнику, заглядывая под края шляпы, словно желая убедиться, что это в самом деле отец Майкл. - Неужели вы сами додумались до таких прекрасных мыслей?
   Кривая улыбка появилась на лице священника.
   - У нас было время, чтобы высказать свои мысли за время путешествия, не правда ли, Джозеф?
   Херити не ответил.
   Отец Майкл переключился на Джона, и тот поразился, какую боль причиняет его взгляд, кажущийся таким мягким и обнадеживающим. Его грудь словно полоснуло ножом.
   - Самая любимая игра в интеллектуальную травлю для ирландцев, продолжал отец Майкл, - это сарказм. - Он мельком взглянул на Херити, и тот отскочил, фыркая и потирая свой нос. - Жаль, что Мы так мало смеемся над собой. А это необходимо, когда сталкиваешься с горькой правдой.
   - Ты бы не узнал правды, даже если бы она пнула тебя в яйца и оставила без наследства, - обвинительно произнес Херити.
   - Тогда повсюду на земле воцарились бы мир и спокойствие, не так ли? спросил отец Майкл. - Всюду согласие и радость - как и было раньше.
   - Все вредное, что мы имеем, - сказал Херити, - исходит от нашей терпеливой преданности религиозным церковным предрассудкам. Это истощает наши силы на протяжении уже нескольких столетий.
   Отец Майкл вздохнул.
   - Джозеф, я думаю, что твой худший порок заключается, может быть, в том, что ты не имеешь в себе сил, чтобы быть великодушным.
   - Вы споткнулись о правду самого Бога, - продолжил Херити. - Как сказал некий идиот: "Великодушие - это не самая знаменитая ирландская добродетель". Я согласен с этим, Майкл Фланнери, потому что знаю, что мы должны держаться за свою ненависть. Иначе, в чем нам черпать силы для движения дальше?
   - Спасибо тебе, Джозеф. У тебя все-таки осталась надежда, и я буду продолжать свои молитвы. - Священник повернулся на каблуках и зашагал вниз по дороге.
   В этот момент Джон понял, что этот спор полностью восстановил веру отца Майкла. Что же дал этот разговор Херити? Джон посмотрел на удаляющегося священника, который шагал твердо и уверенно.
   Херити тоже наблюдал за отцом Майклом.
   - Куда ты идешь, отец, - позвал Херити. - Убегаешь? - Он посмотрел на Джона. - Видишь, как он бежит? - Но неуверенность в голосе Херити была свидетельством его поражения. Он сделал все возможное, чтобы уничтожить веру священника, но потерпел поражение.
   Мальчик побежал за отцом Майклом. Поравнявшись со священником, он взял его за руку.
   Херити догнал Джона, когда они начали идти к лесу. Он снял с него пулемет, висевший на ремне.
   - Они могут не правильно понять. Может, ты отдашь мне и свой пистолет?
   Джон двигался как лунатик, послушно повинуясь Херити. Он не отдавал себе отчета в том, что сейчас его лишили оружия.
   Одним из мужчин, идущих к ним, был Кевин О'Доннел. В той же австралийской шляпе, что была на нем в тот вечер на пристани в Кинсейле.
   Римляне развратили галлов, и это породило англичан. Они
   бегут к римлянам, как свиньи к кормушке. Тактика римлян
   проста - сделать наши семьи заложниками. Они вербуют нас в
   свою армию, потому что это для нас единственная
   возможность не умереть от голода. Они насытили нашу
   религию алчностью. Они заменили наши простые, понятные
   законы дорогостоящими и недоступными для простых людей.
   Неприкрытый грабеж - вот чем я говорю.
   Джозеф Херити
   - Они отказались подтвердить или отрицать, держат ли они действительно О'Нейла в заключении? - спросил Вэлкорт.
   Чарли Турквуд поднял обе руки ладонями верх. В его темных глазах была свинцовая тяжесть. Полные губы, казалось, вот-вот готовы расплыться в улыбке.
   Они расположились в кабинете Линкольна в Белом Доме, комнате, которую Вэлкорт сделал своим личным офисом. Он посмотрел на часы.
   - Сколько сейчас времени, в конце концов?
   - Около девяти утра, - сказал Турквуд.
   - Странно, - промолвил Вэлкорт. - Как, черт возьми, они обнаружили, что у нас есть зубные карты и отпечатки пальцев?
   И снова Турквуд развел руками в отрицательном жесте.
   Вэлкорт был голоден и знал, что это делает его вспыльчивым, но старался себя контролировать.
   - Знаешь, Чарли, о чем я сейчас думаю?
   Турквуд кивнул. Предмет разговора был очевиден.
   - Если они взломали код чумы... - сказал Вэлкорт.
   - То они могут всех нас взять за яйца, - продолжил Турквуд.
   Странное выражение отрешенности появилось в глазах Вэлкорта. Он задумчиво произнес:
   - Код.
   - Что вы имеете в виду? - поинтересовался Турквуд.
   Вэлкорт наклонился к переговорному устройству на столе и нажал кнопку.
   - Дайте мне Рокермана. Он мне необходим как можно скорее. И Ди-Эй тоже.
   Динамик вопросительно загудел.
   - Да, я имею в виду Эшера!
   Еще один вопрос.
   - Меня не интересует, куда вышел Рокерман! Пошлите за ним машину!
   Турквуд уставился на президента, озадаченно сдвинув брови.
   - Какова вероятность того, что у ирландцев действительно есть ракеты? спросил Вэлкорт, откинувшись в своем кресле.
   - Пентагон считает, что весьма велика, сэр. Во всяком случае континент очень уязвим.
   - Новая чума "Сделано в Ирландии", - проговорил президент.
   - Это именно то, на что они намекают, сэр.
   Джеймс Райан Сэддлер, советник по науке, проскользнул в кабинет и увидел Турквуда, стоявшего у небольшого стола, и Вэлкорта, расположившегося в комфортабельном кресле-качалке позади него.
   - Вы пытаетесь найти Рокермана, господин президент? - спросил Сэддлер и прокашлялся. - Могу ли я чем-то помочь?
   - Почему вы не стучите, прежде чем войти? - с нажимом спросил Вэлкорт.
   Сэддлер побледнел.
   - Амос был как раз поблизости, сэр. Он сказал...
   - Ладно-ладно. - Вэлкорт сделал примирительный жест рукой и снова наклонился к переговорному устройству. - Амос, подготовьте сообщение за моей подписью. Оно пойдет прямо в ирландское правительство в Дублине, но адресат не будет указан. В нем будет говориться о количестве людей, которых мы потеряли при получении отпечатков пальцев и зубных карт в зараженных зонах. Повторите наш запрос относительно того, действительно ли человек, заключенный в тюрьме, это О'Нейл. Заодно потребуйте объяснений, почему они так считают. Скажите им, что нам нужен немедленный ответ, и мы еще подумаем, выслать им копии отпечатков пальцев и зубных карт или нет. Немедленный ответ, слышите? Если его не будет, то за последствия мы не отвечаем.
   - Да, сэр, - послышалось в микрофоне.
   Вэлкорт опять облокотился на спинку кресла, сцепив руки над головой.
   - Будет ли это правильным, сэр? - поинтересовался Турквуд.
   Вэлкорт не ответил.
   - Что происходит? - осторожно вмешался Сэддлер.
   - Кажется, в ирландском правительстве происходят какие-то перестановки, - сказал Турквуд. - Вояки все еще на коне, но вынуждены поделиться властью. Сейчас равные полномочия у министра по изучению чумы Финтана Доэни и у главы Финн Садал Кевина О'Доннела.
   - Что передают об этом наши агенты? - спросил Сэддлер.
   - Мы ни на кого не можем там положиться, - ответил Вэлкорт. Потом добавил: - И это именно тогда, когда мы больше всего в этом нуждаемся.
   - Мы должны оказывать давление, сэр? - спросил Турквуд. - Карантинщики, разумеется, сразу забросают нас вопросами. Им отвечать НЕМЕДЛЕННО? Я должен буду им все объяснить?
   - Пошли их подальше. Я говорю с ирландцами. Они собираются использовать нас для грязных делишек, ища оправдания для использования ядерного оружия. Это их встревожит или заставит раскрыть карты. Если они представляют реальную угрозу, то вынуждены будут открыто об этом заявить.
   Сэддлер сказал:
   - Сэр, я уверен, что вы знаете сценарий, по которому мы будем забрасывать атомными бомбами каждого, кто согласится, что у них есть О'Нейл.
   - Пусть посуетятся. Они не смогут нам ни черта сделать, только ответить, а их ответ даст нам многое.
   - Что вы скажете о возможности создания О'Нейлом нового безумного плана распространения другой чумы? - спросил Турквуд.
   - Русские и китайцы говорят, что готовы рискнуть, - ответил Вэлкорт. Это то, что мы обсуждали прошлым вечером с Объединенным Комитетом. Мы склонны согласиться.
   - Но сэр, - возразил Сэддлер, - это может означать, что у русских и китайцев есть лекарство.
   Президент покачал головой.
   - Они не могут изготовить даже аспирин так, чтобы мы об этом не узнали.
   Турквуд посмотрел на Сэддлера.
   - Что там с нашим запросом в биохимическое общество?
   - Их данные были введены в компьютер и утеряны, - сказал советник. Лишь немногие из тех, кто остался в живых, помнят О'Нейла, однако... - Он пожал плечами.
   - У нас на руках мало карт, и мы должны правильно сыграть, - заметил Вэлкорт. - Основные козыри - это отпечатки пальцев и зубные карты. Мы не можем рисковать и просто так их отдать.
   - Я все еще думаю, что должен что-то рассказать карантинщикам, вздохнул Турквуд. - Если я откажусь ответить.
   - Что это за дурацкая забота о карантинщиках? - поинтересовался президент. - Кого интересует, что думает этот адмирал?
   Турквуд сглотнул слюну и нахмурился.
   - Да, сэр.
   Вэлкорт тяжело посмотрел на него и проговорил:
   - А как насчет той небольшой работенки, которая тебе предстоит, Чарли?
   Турквуд бросил беспокойный взгляд на Сэддлера, потом на президента.
   - Я занимаюсь этим, сэр.
   - Ты мне ответишь, если работа будет плохо сделана!
   - Сейчас мне лучше вернуться к своим обязанностям. Что-нибудь еще, сэр?
   - Нет. Держи меня в курсе. А ты останься, Джимми.
   Когда Турквуд ушел, Вэлкорт спросил у Сэддлера:
   - Насколько ты доверяешь Рокерману?
   - Это порядочный человек, сэр.
   - Дело в том, что он вел переговоры с Бекеттом в Хаддерсфилде и мы не смогли их прослушать.
   - Я уверен, что решались чисто технические вопросы, сэр. Связанные с чумой.
   - Это так он говорит.
   - Рокерман не лжет, сэр.
   - Все лгут, Джимми. Все до единого.
   Сэддлер нахмурился, но промолчал.
   Вэлкорт мельком взглянул на разбросанную стопку донесений на небольшом столе.
   - С каждым часом ситуация ухудшается. Гонконг можно сбросить со счетов. Хаос в Южной Африке. Война на полное уничтожение против черных соседей. Советы голосуют за ядерную бомбардировку всего региона. - Он вытащил один из документов и просмотрел его, прежде чем бросить обратно в стопку. - А теперь еще бразильские евреи объявили о своей независимости. Не то, чтобы я их упрекаю. ЦРУ докладывало, что бразильские власти составляли идентификационные списки всех еврейских женщин "для последующего использования". Неужели они планируют продавать избыток женщин в опустошенные районы? Боже мой!
   Сэддлер сглотнул и проговорил:
   - Сэр, нам нужно обсудить то последнее сообщение из китайского исследовательского центра в Кангше. Они просят свежие данные по компьютерным исследованиям чумы. Мне кажется...
   - Нужно их запутать. Каковы последние донесения по спутниковой связи из районов к северу от Кангша?
   - Кое-где из-за паники начались пожары, сэр, но там большое количество пожарозащищенных зданий. Даже при компьютерном изучении фотографий с места событий мы не можем быть уверены в том, что там происходит. Мы считаем, что там происходили испытания нового средства от чумы, по всей видимости, неудачные.
   Вэлкорт наклонился к переговорному устройству.
   - Амос, мне нужен полный отчет агентства по Кангше в течение часа. - Он снова сел, откинувшись в кресле. - Я собираюсь кое-что рассказать тебе, Джимми, но это не должно выйти за пределы этого кабинета. Причину я объясню позже.
   Лицо Сэддлера было торжественным и в то же время испуганным.
   - Из-за тех городов, которые они сожгли, - сказал Вэлкорт. - Советы теперь слабее, чем понос. Количество самоубийств достигло астрономических цифр. А мы вынуждены притворяться, что ничего об этом не знаем, и будем придерживаться этой позиции, пока у них сохранилось множество ТУ-29, "бэкфайров" и других средств массового уничтожения. Понимаешь, в чем дело?
   Сэддлер молча кивнул.
   - Австралийские резервисты еще не бывали в деле, но мы их хорошо вооружили, - сказал Вэлкорт. - Допустим, мы сумели загнать шар в лузу, но этот удар сразу же отразится на нас. Австралийцы иногда пытаются показать свое "я".
   - Но они знают, что в будущем так или иначе должны будут с нами сотрудничать, сэр.
   - Неужели? - президент посмотрел на дверь, через которую только что вышел Турквуд. - А теперь вернемся к Чарли. Он был на дружеской ноге с Шилохом Бродериком.
   - Не понимаю, сэр.
   - Ты ничего не знаешь о Шилохе?
   - Ну, я...
   - Я думал, что каждый слышал о Шилохе и его шайке.
   - Махровые реакционеры, сэр, насколько я понимаю.
   - Реакционеры? Знаешь, что их волнует? Мировая торговля сейчас практически парализована. Они проявляют нетерпение.
   - Вокруг множество подобных фактов, сэр. - Это была неуместная шутка, и Сэддлер сразу же о ней пожалел.
   Но Вэлкорт только усмехнулся и сказал:
   - Спасибо, Джимми. Это одна из причин, по которым я тебе доверяю. Мы должны любой ценой сохранять здравый смысл.
   - Сэр, нашей основной задачей должен быть поиск лекарства.
   - По крайней мере, одной из наших основных задач. Знаешь, почему я решил свалить все это на тебя? Рокерман.
   - Что я должен предпринять по отношению к нему, сэр?
   - Ты пошлешь его в Хаддерсфилд.
   - Сэр! Они подверглись заражению в...
   - Что будет для него достаточно серьезным мотивом для доказательства своей благонадежности. Если он не сможет этого сделать, то никогда больше не увидит свою семью.
   - Почему мы должны это делать, сэр?
   Вэлкорт посмотрел на бумаги на своем столе и внезапно сбросил их на пол.
   - Эта проклятая работа! Каждый раз, когда меняешь политику, испытываешь очередное разочарование!
   - Сэр, что...
   - Все это было в моей голове еще много недель назад! До мельчайших деталей! Но у меня нет и минуты, чтобы спокойно все это обдумать.
   - Но что делать с Рокерманом, сэр?
   - Ты пошлешь его в Хаддерсфилд, Джимми. Именно ты, а не я. Я ничего не могу с этим поделать, разве что дать соответствующие полномочия на твой запрос.
   - Если вы так говорите, сэр, но я...
   - Ты знаешь Дэвида Эшера.
   - Ди-Эй? Расторопный малый, сэр, но что...
   - Мне не хочется посылать его, потому что об этом может прознать Шилох. А он достаточно умен, чтобы сделать выводы. Каждый знает, что Ди-Эй использовал спутниковый код для разговора со своими друзьями вне Мендосино.
   - Интересно, как он это проделал, сэр. Неужели у него есть копия...
   - Он сделал это с помощью компьютерной программы поиска, как он сам это называет. Я знаю об этом ровно столько, чтобы поверить в возможность при помощи этого взломать код чумы.
   - Китайцы! - сказал Сэддлер. - Они могли...
   - Да они могли найти свой собственный путь решения проблемы.
   - Но почему нужно посылать это в Хаддерсфилд, сэр?
   - После того как доставим это к Бекетту, то проинформируем и наши собственные службы, хотя я им и не доверяю. Это стадо тупых работяг. Они бы не смогли найти воду даже выползая из подводной лодки. А Бетесда!
   - Но они очень стараются, сэр.
   - Старания и напряженной работы еще мало. Нужно и вдохновение. Бекетт это наш человек. Я могу предчувствовать решение, Джимми, у меня это всегда получалось. Вот почему так уверен в том, что это попадет к Бекетту в Хаддерсфилд. Но там есть те, кто собирается этому помешать, Джимми. Рокерман - это именно тот посыльный, который нам нужен. Он хорошо разбирается в компьютерах.
   - Я знаю, сэр. Он пытался связаться со службой Скалистых гор для переключения на...
   - Я видел отчет. Черт побери! Я видел этот отчет и даже не догадался... Ладно, мы сделаем это сейчас!
   - Так что мне сказать Рокерману?
   - Скажешь ему, чтобы помалкивал! Он будет говорить только с Бекеттом. Официальный предлог его поездки - выполнение инспекции на месте и отчета для меня. Мы посылаем Рокермана потому, что он совершенно случайно подхватил эти вирусы.
   - Да, сэр. Но...
   - Итак, Рокерман ДОЛЖЕН быть случайно заражен! И это будет как можно скорее, сразу после того, как Ди-Эй его проинструктирует. А инструктаж будет произведен прямо здесь, у меня в кабинете. Детали проработаешь сам, но у меня есть предложение. Молодой пилот по имени Гренмор Маккрей, живущий в Вудбридже, сразу за нашими границами, заражен. Он несколько раз обращался с прошениями, чтобы мы разрешили ему полететь в Ирландию, где проживает его дядя. Этот дядя - чудаковатый малый, но дьявольски богат и, конечно, все еще имеет влияние. У меня есть полный отчет по молодому Маккрею. Он очень смышленый парень. Летал со спецподразделениями ЦРУ во Вьетнам и выполнял еще некоторые наши поручения. Находчивый и достаточно надежен.
   - Почему бы этому Маккрею не полететь прямо в Ирландию, если он находится вне...
   - Мы прикажем адмиралу его убить, если он не полетит прямо в Англию. После того как пилот доставит Рокермана, то может потом добираться до Ирландии, где карантинщики проделают обычную процедуру с его самолетом.
   - Но что, если англичане не захотят...
   - Они будут сотрудничать, если мы их предупредим, что в противном случае очень рассердимся. Если он попадет в лапы к ирландцам, то те просто перережут ему глотку. Англичане более предусмотрительны!
   - Как скажете, сэр.
   - Что они при этом теряют? Я не теряю надежды. Боже мой, он один из моих научных советников!
   Сэддлеру показалось, что его рот набит опилками. Какая тщательно замаскированная злобная интрига! Он чувствовал свою неполноценность в Белом Доме. Президент доверял ему, но не потому, что Сэддлер считался своим в правительственной службе. Потом мысли его переключились на то, что придется оказывать давление на Рокермана, и от этого похолодело внутри.
   Будто прочитав мысли Сэддлера, Вэлкорт проговорил:
   - Ты здесь ближайший друг Рокермана, Джимми. Я думаю, ты единственный, кто может заставить его это сделать.
   - Кажется, у него здесь нет семьи, - сказал Сэддлер. - Как вам известно, его жена была вывезена в Сонома-Резерв.
   - Да, я об этом знаю.
   - Я буду вынужден кое о чем ему не рассказывать, сэр.
   - Мне все равно, какими байками ты его будешь кормить. Просто Турквуд об этом не должен знать. Иначе это дойдет до Шилоха. Я не доверяю всем этим подонкам. Люди Шилоха - это просто кучка психов. Знаешь, последнее, что они намечали, - это убить Папу!
   На всем протяжении истории месть - это такое скучное
   занятие. Однако психопаты и молодые идеалисты этим
   увлекаются. Молодые считают виноватыми во всем своих
   предков. Это облегчает процесс свержения с престола.
   Молодые идеалисты опасны в любом возрасте, потому что они
   действуют, не утруждаясь самоанализом и проблемами,
   которые их должны беспокоить. Они движимы только своей
   горячей кровью. В какой-то степени это сексуальное
   явление. Они хотят контролировать размножение животного
   стада. Трагедия заключается в том, что они навсегда
   сохраняют новые мечты о мести для последующих поколений
   молодых идеалистов... или же создают суперсумасшедших
   вроде Гитлера или О'Нейла.
   Финтан Доэни
   - Вы понимаете, - сказал Доэни, - что мы обязательно должны сосредоточить усилия на половых хромосомах.
   - Это меня не удивляет, - ответил Джон. - Я думаю, вы располагаете аппаратурой для флюоресцентной Микроскопии?
   - О, разумеется.
   Они сидели в офисе Доэни на одном из высоких этажей административного крыла клиники "Килмайнхам Ройял". Это была комната с белыми стенами примерно шести метров в длину и ширину. Множество фотографий в рамках, изображающих деревенские пейзажи и городские сценки, служило украшением для стен. Джон посмотрел на них мельком и больше не обращал внимания. Доэни сидел в комфортабельном кресле за большим столом. Это был человек с тонкими волосами, очень похожий на тролля, глаза которого могли пригвоздить к месту.
   Джон сидел на деревянном стуле наискосок от Доэни. Напротив одной из стен комнаты находился небольшой диванчик с кофейным столиком, а стену позади Доэни заслонял книжный шкаф. Два окна справа от Джона выходили на тюрьму Килмайнхама, куда, как ему сказали, ушел Кевин О'Доннел. Там размещалась его штаб-квартира.
   Они подъехали к городу в бронированных машинах - отец Майкл, мальчик, Херити и Кевин О'Доннел за рулем, а в другой - Джон и Доэни вместе с водителем и охранником. Машины разделились на Айнчикор Роуд. Та, в которой ехал Джон, после поворота пронеслась под аркой к парку клиники. Доэни провел Джона по небольшому ряду ступеней, двигаясь слишком быстро для своего веса. Они прошли через длинный холл к лифту, поднялись на три этажа и прошли еще через один холл в яркую белую комнату. Маленький человечек в зеленом халате проследовал за ними внутрь и взял у Джона отпечатки пальцев.
   - Надеюсь, вы не возражаете? - спросил Доэни.
   Все это произошло почти час назад.
   Джон украдкой посмотрел на темные следы чернил, которые не смог отмыть со своих рук даже при помощи растворителя. Зачем им его отпечатки пальцев? Джон опять почувствовал волнение О'Нейла-Внутри. Опасность!
   Джону казалось, что он погружен в страх с момента встречи на дороге около Дублина. Доэни - так звали человека, который был с Кевином О'Доннелом: вьющиеся волосы, похожие на детский пушок, покрывали его круглую голову. Лицо было с виду доброжелательным - большие голубые глаза, короткий и тонкий нос, губы скорее плоские, с улыбчивыми складками. Весельчак - вот как можно было бы охарактеризовать Доэни, если бы не постоянно исходившее от него чувство угрозы.
   Первым заговорил Кевин О'Доннел.
   - Я вижу, у тебя, янки, удобная одежда. Мне хотелось бы представить тебе Финтана Доэни. Доктор Доэни будет решать вопросы твоей жизни или смерти.
   Доэни не произнес ни слова.
   Не глядя на Кевина, Джон плотно сжал губы, чтобы скрыть дрожь. Херити и остальные расположились сзади, предпочитая оставаться молчаливыми наблюдателями.
   - Мы знаем, кто ты такой, - сказал Кевин.
   На мгновение сердце Джона замерло. Он попытался сконцентрироваться на Доэни. Последний изучал Джона с безразличным вниманием, и тот понял: Доэни был рыбаком, сидящим у проруби, с недрогнувшим пристальным взглядом и всеми чувствами, сконцентрированными на добыче. Какую наживку он использовал на этот раз?
   - Тебе нечего сказать? - поинтересовался Кевин.
   Джон словно со стороны услышал свой голос - удивительно ровная интонация, в которой сквозило ледяное спокойствие.