Херберт Фрэнк. Эффект Лазаря (Пандора - 2)

   - Тогда я знаю, где я, - сказал Киль. - Островитянские дети учат историю по голодрамам, и...
   - Эту и я видела, - кивнула Алэ. - Да, это часть древнего Редута. Когда-то он целиком выступал из моря и позади него было пять скал, насколько я помню.
   Она принесла еду на подносе и поставила на стол миски и палочки.
   - А разве большая часть Редута не была разрушена? - поинтересовался Уорд. - Вроде бы документальные голодрамы - это реставрация немногих уцелевших...
   - Целые секции Редута остались невредимыми, - ответила Карин. Автоматические люки закрылись и отсекли большую часть Редута. Мы очень тщательно ее реставрировали.
   - Это впечатляет. - Киль кивнул, заново оценивая предположительную значимость Алэ. Моряне перестроили часть старого Редута для ее удобства, и она поживает себе в музее, явно не обращая внимания на историческую ценность окружающих ее объектов. Раньше он никогда не встречался с морянами в привычной для них среде и теперь почел этот пробел в своем жизненном опыте слабостью. Киль заставил себя расслабиться. Для умирающего здесь открываются определенные преимущества. Здесь не надо решать, жить новому организму или умереть. И никаких молящих матерей и разъяренных отцов, сражающихся с ним за создания, не способные получить одобрение комитета. Этот мир далек от островов.
   Алэ прихлебывала свой чай. Его запах, похожий на мятный, внезапно пробудил у Киля чувство голода. Он приступил к еде, на островитянский манер отделив для хозяйки ровно половину. Прожевав первый кусочек рыбы, Киль убедился в том, что перед ним вкуснейший рыбный суп, который он когда-либо едал. Это что, обычная для морян диета? Киль втихомолку ругнул свой недостаток опыта подводной жизни. Он заметил, что Алэ уже принялась за свою порцию исходящего паром супа, и поначалу обиделся.
   "Еще одно культурное различие", - сообразил Уорд. Удивительно: небольшая разница в правилах поведения за столом может повлечь за собой международный конфликт. Вопросы без ответов по-прежнему роились у него в голове. Возможно, следует испробовать более сложный подход - смесь морянской прямоты с островитянской уклончивостью.
   - В этом жилище так приятно сухо, - начал он. - Но вы не нуждаетесь в обтираниях. И не мажете кожу маслом. Я всегда удивлялся, как вам удается выдержать наверху?
   Алэ опустила глаза и обеими руками поднесла к губам чашку.
   "Прячется", - подумал Уорд.
   - Уорд, вы очень странный человек, - произнесла Карин, отняв чашку от губ. - Не этого вопроса я от вас ожидала.
   - А которого вопроса вы ожидали?
   - Предпочитаю обсудить отсутствие у меня надобности в обтираниях. Видите ли, у нас есть жилища, воспроизводящие условия жизни наверху. В таком я и воспитывалась. Я приспособлена к островитянским условиям. И очень легко приспосабливаюсь к здешней влажности - когда возникает необходимость.
   - Так вас еще ребенком избрали для работы наверху? - догадался Киль.
   - Тогда я была избрана для своего нынешнего поста, - поправила Карин. Некоторые из нас были... избраны отдельно, чтобы в случае необходимости мы могли соответствовать умственным и физическим критериям.
   Киль изумленно уставился на нее. Он никогда не слыхал, чтобы чьей-то жизнью так хладнокровно распоряжались. Алэ не выбирала свою жизнь! А ведь в отличие от большинства островитян ее тело никоим образом не ограничивало ее в выборе профессии. Ему внезапно припомнилась привычка Карин все планировать - запланированное заранее создание, привыкшее все планировать заранее. Алэ была... да попросту изувечена. Вероятно, она считала это обучением, но само это обучение было лишь приемлемой формой увечья.
   - Но вы... вы ведь живете как другие моряне? - спросил Уорд. Соблюдаете их обычаи, плаваете и...
   - Взгляните. - Алэ расстегнула тунику на шее и спустила ее с плеч. Спина ее была гладкой и белой, как кость. Там, где оканчивались лопатки, виднелся коротенький шрам, мостиком переброшенный через позвоночник. Именно там у Карин располагались отметины от присосок рыбы-дыхалки, в столь необычном месте. Смысл этого Киль уловил сразу же.
   - Если бы следы находились у вас на шее, то островитяне обращали бы внимание на них во время важных встреч, верно? - Уорду пришло в голову, что она перенесла сложную операцию по переносу главных артерии - У вас красивая кожа, - добавил он. - Просто ужас, что ее так изрезали.
   - Это было сделано, когда я была совсем молоденькой, - возразила Алэ. Теперь я об этом и не вспоминаю. Это... просто приспособление.
   Уорд подавил желание погладить ее плечо, ее гладкую сильную спину.
   "Поосторожнее, дурачина ты старый!" - одернул он Карин застегнула одежду, и, лишь когда взгляды их встретились, Уорд понял, что смотрел на собеседницу, вытаращив глаза.
   - Вы очень красивая, Карин, - сказал он. - На старых голоизображениях все люди выглядят... ну, вроде вас, но вы... - Он пожал плечами, на сей раз особенно остро ощущая приспособление, сдавливающее плечи и шею. - Простите старую "муть", но вы мне всегда представлялись идеалом.
   Карин недоуменно посмотрела на него.
   - Я никогда раньше не слыхала, чтобы островитянин называл себя "мутью". Вы так думаете о себе?
   - Не всерьез. Но многие островитяне используют это слово. По большей части в шутку. Или матери, когда пытаются приструнить малышей. Например: ""Муть" ты этакая, а ну убери свои нахальные лапки!" Или так: "Если ты согласишься на эту сделку, дружище, ты просто тупая "муть"". Когда это исходит из наших собственных уст, то получается необидно. Ну а когда так говорят моряне, это ранит сильнее, чем я могу описать. Разве не так вы нас называете в своем кругу - "муть"?
   - Может быть, особо агрессивно настроенные моряне... наконец, это вполне обычный жаргон в некоторых компаниях. Лично я не люблю это слово. Если уж нужно провести различие, я предпочитаю "клон" или "лон", как наши предки. Возможно, мое обиталище привило мне вкус к архаичным выражениям.
   - И вы никогда не называли нас "мутью"?
   Лицо и шея Алэ покрылись румянцем. Киль нашел подобную реакцию весьма привлекательной, но она же и подсказала ему ответ.
   Алэ положила гладкую смуглую руку на его морщинистые пальцы, покрытые старческими пятнами.
   - Уорд, вы должны понимать, что если человек воспитан как дипломат... я хочу сказать, в определенном кругу...
   - Попал на острова - поступай как островитяне.
   Карин убрала руку, и судья ощутил разочарование.
   - Вроде того, - согласилась она и поднесла чашку ко рту. Киль понимал, до какой степени этот жест является защитным. Алэ была сбита с толку. Он никогда не видел ее такой прежде и не был настолько тщеславен, чтобы приписать этот эффект своей с ней беседе. Киль полагал, что Карин может взволновать только нечто совершенно незапланированное, нечто полностью неведомое, не имеющее дипломатического прецедента.
   - Уорд, - сказала она, глядя в чашку, - я думаю, есть один пункт, по которому мы с вами всегда были согласны.
   - Да? - ничего не выражающим голосом произнес Уорд: он не собирался оказывать Карин никакой помощи.
   - Человек - это не столько строение тела, сколько состояние разума, произнесла Карин. - Ум, сострадание... чувство юмора, необходимость делиться...
   - И строить иерархии? - перебил ее Киль.
   - Полагаю, и это тоже. - Карин посмотрела ему в глаза. - Моряне очень кичатся своими телами. Мы гордимся тем, что остались близки к первоначальной норме.
   - Поэтому вы мне и показали шрам на спине?
   - Я хотела, чтобы вы увидели, что я не совершенна.
   - Что вы искалечены, как и я?
   - Вы затрудняете мою задачу, Уорд.
   - Вы - или ваш народ - имеете роскошь выбора своих мутаций. Генетика, само собой, тут в первую очередь виновата. Ваш шрам не такой, как у меня... а вот ваши веснушки - такие. Хотя ваши веснушки выглядят куда привлекательней, чем это. - Киль щелкнул пальцем по своему ошейнику. - Но я не жалуюсь. Я просто педантичен. Да и что это за задача такая, которую я затрудняю? - Киль выпрямился, впервые в жизни благодарный тем годам, которые он провел на судейской скамье, и тем урокам, которые получил за это время.
   Карин посмотрела ему в глаза, и Киль увидел на ее лице страх.
   - Среди морян есть фанатики, которые хотят стереть всю... всю "муть" с лица планеты.
   Ее прямота, серьезный тон застали Уорда врасплох. Жизнь была драгоценной и для островитян, и для морян - свидетельства тому он сам видел в течение всей своей жизни несчетное количество раз. От мысли о преднамеренном убийстве ему, как и большинству жителей Пандоры, делалось дурно. Его собственные приговоры летальным отклонениям принесли ему пожизненное одиночество, но закон требовал, чтобы кто-нибудь принимал решения касательно людей, гаструл и... и прочего... Каждый его приговор рождался в муках.
   "Но стереть с лица планеты сотни и сотни тысяч..." Киль воззрился на Алэ, размышляя над ее недавним поведением - еда, приготовленная собственноручно, предложение разделить с ней это примечательное жилище. И шрам, само собой.
   "Я на вашей стороне". Вот что она пыталась всем этим сказать. Киль чувствовал, что все ее действия были запланированы, но это оказалось большим, нежели обычные дипломатические приготовления. А иначе почему она была так смущена? Она старалась заручиться его поддержкой какой-то личной точки зрения. "Какой?"
   - Почему? - спросил Уорд. Карин глубоко вздохнула.
   - От невежества, - ответила она.
   - И в чем заключается это невежество?
   Нервно теребя краешек салфетки, Карин рассматривала стол и, отыскав пятнышко на поверхности, уставилась на него.
   - Я перед вами как ребенок, - произнес Киль. - Объясните же мне. "Стереть всю "муть" с лица планеты". Вы же знаете, как я отношусь к идее о неприкосновенности человеческой жизни.
   - Как и я, Уорд. Поверьте мне, пожалуйста.
   - Тогда объясните ребенку, и мы сможем начать с этим сражаться: почему кто бы то ни было может желать смерти стольких из нас лишь потому, что мы... экстра-нормальны? - Никогда еще он так ясно не отдавал себе
   отчет в том, что у него нос блямбой, а глаза расставлены так широко к вискам, что всякий раз, когда он моргает, его уши улавливают тихое клик-клик.
   - Это все политика, - ответила Алэ. - Обращение к низшим инстинктам дает власть. А тут еще проблемы, связанные с келпом.
   - Какие проблемы с келпом? - Собственный голос казался Уорду невыразительным, звучащим издалека и... да, испуганным. "Стереть всю "муть" с лица планеты".
   - Вы в состоянии идти? - спросила Карин, взглянув в плазовый иллюминатор.
   - Туда? - Уорд бросил взгляд на подводный вид.
   - Нет, - ответила Карин. - Не туда. Поверху идет водяная стена, и все наши команды сейчас восстанавливают ту часть земли, которую мы потеряли.
   Киль посмотрел на ее губы. Ему как-то не верилось, что можно так спокойно произнести - "водяная стена".
   - А острова? - Киль сглотнул. - Как велик ущерб?
   - Минимальный, Уорд. Насколько нам известно, обошлось без жертв. Водяные стены вообще вскоре могут уйти в прошлое.
   - Я не понимаю.
   - Эта водяная стена была слабее любого из зимних штормов, которые вы переживаете ежегодно. Мы построили заградительную цепь островков. Это суша, подымающаяся над поверхностью моря. Когда-нибудь это будут острова... настоящие острова, прочно связанные с планетой, а не болтающиеся как попало. А некоторые из них, я думаю, станут континентами.
   "Суша, - подумал Киль, и у него засосало под ложечкой. Суша означает мели". Остров может пропороть себе днище на мелководье. Жуткая катастрофа, по свидетельству историков, - а Карин разглагольствует о том, чтобы добровольно увеличить риск осуществления одного из тягчайших страхов островитян.
   - И сколько этой выступающей из воды суши? - спросил Киль, стараясь говорить спокойно.
   - Пока немного, но это только начало.
   - Но ведь на это уйдет целая вечность...
   - Много времени, Уорд, но не вечность. Мы занимаемся этим в течение поколений. А недавно нам оказали поддержку. Дело будет завершено в течение нашей жизни - разве это вас не восхищает?
   - И какое это имеет отношение к келпу? - Киль почувствовал, что должен как-то сопротивляться ее напору.
   - Келп является ключом ко всему, - заметила Карин. - Так считали все люди - моряне и островитяне. С помощью келпа и немногих удачно расположенных искусственных барьеров мы сможем контролировать морские течения. Все до единого.
   "Контролировать, - подумал Уорд. - Типично морянский подход". Сомнительно, что они смогут контролировать моря, но если обуздать течения, то можно управлять и передвижением островов. "До какой степени контролировать? "
   - Мы находимся в системе двух солнц, - напомнил Киль. - Гравитационные возмущения порождают водяные стены, землетрясения...
   - Но не тогда, когда келп был в расцвете сил, Уорд. И его уже теперь достаточно, чтобы почувствовать разницу. Сами увидите. И течения начнут играть созидательную роль - наносить ил, - а не разрушительную.
   "Разрушительную", - повторил про себя Киль. Он посмотрел на Алэ - какая красивая женщина. Да она хоть понимает значение этого слова? Технического понимания, инженерного подхода тут явно недостаточно.
   Неверно истолковав причину его молчания, Алэ разговорилась.
   - У нас есть полные записи. С самого начала. Мы можем отыграть реконструкцию планеты с самого начала - и гибель келпа, и все-все.
   "Не все", - подумал Киль и вновь взглянул на чудесный сад за плазмагласом. Он так разросся, что дно можно было различить с трудом, да и то лишь кое-где. Камня вообще не было видно. Давненько Киль не рассматривал подводные глубины - с детства. Собственно, видеть было нечего, кроме камня и ила. Но увидеть дно с поверхности острова... Киль почувствовал, как по спине побежали холодные мурашки.
   - И насколько близки эти "искусственные барьеры" к поверхности моря? спросил Киль.
   Карин покашляла, старательно избегая его взгляда.
   - В этой секции, - сообщила она, - суша уже выступает над водой. По моим расчетам, вашонские наблюдатели уже увидели ее. Водяная стена пригнала их достаточно близко к...
   - В центре Вашон заглублен на сотни метров, - возмутился Киль. - Две трети населения живут ниже ватерлинии - почти полмиллиона душ! Как вы можете так небрежно разглагольствовать об угрозе для стольких...
   - Уорд! - Тон Алэ сделался официальным. - Мы осознаем опасность для ваших островов и принимаем ее в расчет. Мы же не убийцы. Скоро завершится восстановление келпа и увеличение континентальной массы - два проекта, которые мы воплощали в жизнь в течение поколений.
   - Проекты, которые не ставят под угрозу вас. А островитян? И мы должны быть принесены в жертву вашим...
   - Никто не будет принесен в жертву!
   - А как же ваши друзья, которые хотят стереть с лица Пандоры всю "муть"? Вот только как они собираются это сделать? Расшибить нас о ваши барьерные стены и континенты?
   - Мы знали, что вам не понять, - вздохнула Алэ. - Но вы должны отдавать себе отчет в том, что острова уже достигли предела своих возможностей - а люди еще нет. Я согласна, что мы должны были поставить островитян в известность о наших планах раньше, но... - Карин пожала плечами, - мы этого не сделали. Зато делаем теперь. Моя работа в том и заключается, чтобы сказать вам, какие меры мы должны предпринять сообща, дабы не допустить катастрофы. Моя работа в том, чтобы заручиться вашей поддержкой в...
   - В массовом уничтожении островитян!
   - Да нет же, Уорд, черт возьми! В массовом спасении островитян... и морян. Мы должны вновь выйти на поверхность, все мы.
   Киль слышал в голосе Карин искренность, но не верил. Она ведь дипломат, обученный лгать убедительно. А масштабность того, что она предлагает...
   Алэ указала на сад за плазмагласом.
   - Келп, как видите, процветает. Но это всего лишь растение; он не разумен, как прежде, когда наши предки уничтожили его. Келп, который вы видите здесь, был, разумеется, реконструирован при посредстве генов, сохраняемых отдельными человеческими особями в...
   - Не пытайтесь объяснять генетику верховному судье, - проворчал Уорд. Знаем мы про ваш "тупой" келп.
   Карин вспыхнула, и Киль удивился такому проявлению эмоций. Ничего подобного он за Алэ прежде не наблюдал. Дипломат проявляет слабость, вне всякого сомнения. Как ей удавалось скрывать это раньше... или просто ситуация оказалась слишком напряженной, чтобы взять себя в руки, как обычно? Киль решил присмотреться к Карин, чтобы понять ее истинные чувства.
   - Называть его "тупым" келпом, как это делают школьники, едва ли правильно, - заметила Карин.
   - Вы стараетесь отвлечь меня, - ответил Киль. - Как близко к вашим заградительным линиям подошел Вашон в данный момент?
   - Я возьму вас с собой и сама все вам покажу, - сказала она. - Но вы должны понять...
   - Нет. Я не должен понять - а под этим вы подразумеваете "принять" гибельную опасность для такого множества людей, моего народа. Такого множества людей, точка. Вы говорите о контроле. Да вы хоть представляете себе, какова энергия движения острова? Долгого, медленного движения такой огромной массы. Этот ваш пресловутый Контроль, которым вы так гордитесь, не принимает в расчет кинетическую энергию...
   - Да нет же, Уорд, принимает. Я ведь вас вниз не чайку попить привезла. И не поболтать. - Карин встала. Надеюсь, вы в состоянии идти, потому что нам предстоит много ходить.
   Киль медленно встал, стараясь сдержать дрожь в коленях. В левой ноге при первых шагах покалывало. Возможно ли все то, о чем говорила Карин? Он не мог не поддаться врожденному страху всех островитян - страху перед смертельным столкновением с твердым дном. Белый горизонт мог означать только смерть - водяную стену или прибой, бьющийся о скалистую поверхность планеты. И ничто не сможет этого изменить.
   Как моряне занимаются любовью?
   Всякий раз одинаково.
   Островитянский анекдот
   Две скорлупки, поднявшись одна за другой, колыхались на поверхности моря. Кроме них ничего не было видно на горизонте, только серые волны широкие катящиеся валы с белыми пенными гребнями. Вашон давно уже скрылся за горизонтом, и Твисп, выдерживая курс благодаря постоянству ветра и инстинктивному умению рыбака ориентироваться по изменению света, приготовился к долгому сосредоточенному ожиданию, лишь изредка бросая взгляд на радио и пеленгатор. Он всю ночь собирал снаряжение для поисков Бретта подымал лодки, латал пробоины, одалживал съестные припасы и снасти.
   Стояло позднее пандоранское утро. В небе сквозь тонкий облачный покров светило только малое солнце - идеальная погода для плавания. Служба наблюдения дрейфа дала Твиспу фиксированные координаты Вашона на время появления водяной стены, и он знал, что к полудню достигнет того места, где сможет приступить к обследованию моря.
   "Если ты сумел продержаться, малыш, я найду тебя".
   Твисп понимал всю бессмысленность своей попытки. Прошел без малого день, к тому ж эти вездесущие рвачи... А тут еще странное морское течение, серебром одевшее верхушки волн. Оно двигалось в его направлении, чем Твисп был весьма доволен, поскольку мог отмечать его скорость, пользуясь своим радио, включенным на частоте вашонской спасательной службы. Он надеялся услышать известие о спасении Бретта.
   Может, кто-нибудь из морян подобрал Бретта? Твисп продолжал высматривать морянские сигналы - плавучий флажок рабочей команды, быстроходный скиммер, подымающийся из глубин, маслянистый след твердотелой субмарины.
   Но ничто не появлялось в виду горизонта.
   Твисп сумел каким-то чудом потихоньку выбраться с Вашона, все время опасаясь, что его остановит служба безопасности. Но островитяне помогают друг другу, даже если один из них и затеял дурость. Жерар собрал ему уйму съестных припасов в подарок от друзей и от "Бубнового туза". Службу безопасности проинформировали о том, что Бретт упал за борт. Угощая "службистов" личными запасами вина, Жерар узнал, что родители малыша подняли крик - "ведь должен же кто-то что-то предпринять". Однако они не пришли к Твиспу. Странное дело. Задействовали только официальные каналы. Твисп подозревал, что служба безопасности знала о его приготовлениях к поиску и сознательно посмотрела на них сквозь пальцы - отчасти из неприязни к предпринятому семейством Нортонов нажиму, отчасти... отчасти все же потому, что островитяне помогают друг другу. Люди понимали, что он должен это сделать.
   В ремонтных доках был настоящий сумасшедший дом, когда Твисп спустился туда, чтобы посмотреть, где он может починить свою скорлупку. И, несмотря на то что работа вокруг так и кипела, рыбаки нашли время ему помочь. Бретт был единственным пропавшим без вести во время катастрофы, и все знали, что Твисп собрался предпринять.
   Всю ночь люди шли к нему со снаряжением, сонаром, запасной лодкой, новым мотором, батареями, словно хотели тем самым сказать: "Мы знаем. Мы сочувствуем. Мы бы на твоем месте сделали то же самое".
   Уже готовый к отплытию, Твисп нетерпеливо ожидал появления Жерара. Тот просил подождать. Громадный человек появился в своем моторизованном кресле, и его единственная нога торчала вперед, как копье, прокладывающее путь своему обладателю. Его дочки-близняшки бежали за ним вприпрыжку, а следом двигались пятеро работников "Бубнового туза", толкая перед собой тележки с едой.
   - Этого тебе хватит дней на двадцать пять - тридцать, - сказал Жерар, сбавляя ход и останавливаясь подле ждущих отплытия лодок. - Я тебя знаю, Твисп. Ты не сдаешься.
   Рыбаки, собравшиеся в доках, чтобы проводить Твиспа, смущенно молчали. Жерар сказал то, что думали все. Как долго может малыш продержаться в открытом море?
   - Уорд сейчас у морян, - сказал Жерар, пока друзья загружали запасную лодку. - Они свяжутся с нами, если что-то узнают. Трудно сказать, во что это тебе обойдется.
   Твисп посмотрел на свои лодки, на друзей, которые предоставили ему драгоценное снаряжение и еще более драгоценную физическую помощь. Его долг велик. А если он вернется... нет, но он же и собирается вернуться с малышом. С долгом придется справиться. А ведь всего несколько часов назад он помышлял покончить с независимой жизнью рыбака и вернуться на субмарину. Ну... так уж все сложилось.
   Близняшки Жерара подбежали к Твиспу и попросили покружить их. Лодки стояли почти готовые к отплытию, и все будто чего-то ждали... включая Твиспа. Он подхватил девчонок покрепче и закружился - быстро, еще быстрее в центре круга расступившихся зрителей. Девочки верещали и дрыгали ногами. Наконец Твисп остановился. Пот заливал его лицо, голова шла кругом. Сестрицы осторожно уселись на пирс; в глазах у них двоилось и троилось.
   - Возвращайся, слышишь? - сказал Жерар. - Мои девчонки нас не простят, если ты не вернешься. Твисп вспоминал об этом странно молчаливом отплытии и привычно прокладывал курс в море, ориентируясь по направлению ветра, которое ощущал щекой, и солнцам. За кормой оставался пенный след. Старая рыбацкая аксиома утешала путешественника в его одиночестве: надежда - твой лучший друг.
   Взбираясь на волны, лодки глухо стукались бортами. Фоновые шумы радио дополняли плеск воды. Твисп поднял голову и посмотрел на тент, туда, где торчала статическая антенна. Прямо под ногами уверенно гудел новый мотор. Батареи еще не начали менять цвет, но все равно Твисп за ними приглядывал. Если только антенна не поймает молнию, их придется кормить до наступления ночи.
   Серый облачный покров впереди вдруг словно пошел складками. Похоже, скоро начнется дождь. Твисп развернул чистую мембрану, подаренную одним из рыбаков, расстелил ее над кокпитом и сделал посреди углубление, чтобы набрать дождевой пресной воды. Определитель направления не работал, поскольку Твисп уже произвел окончательную прокладку курса. Он дал поправку на пять градусов с небольшим и, проклиная еще не начавшийся дождь, поспешно полез в укрытие. Очень уж ему не хотелось вымокнуть.
   "Покуда здесь тепло и сухо, не стоит падать, братец, духом".
   И все же он упал духом. Есть ли у него хоть малейшая надежда найти малыша? Или это его предприятие - лишь бесполезная попытка избежать угрызений совести?
   "Или мне просто незачем больше жить..."
   Твисп выбросил эту мысль из головы как не подлежащую обсуждению. Чтобы занять себя чем-нибудь и отогнать сомнения, он взял сигнальный конец с колокольчиками и наживил на него куски фонарной рыбки, ярко блестящие в воде. Потом осторожно закинул "удочку" в воду и для проверки слегка дернул. Звяканье колокольчиков успокоило его.
   "Как раз то, что надо, - подумал он. - Набросать дохлой рыбы и приманить рвачей". Хоть рвачи и предпочитали свежее кровавое мясо, с голоду они бросались на все, что движется.
   "Совсем как люди".
   Пристроив определитель курса под правой подмышкой, Твисп попытался расслабиться. По-прежнему никаких сообщений по радио от спасательных служб. Твисп переключил радио на частоту популярных передач и сразу наткнулся на музыкальную программу.
   Еще один подарок - эхолот с сонаром и запасом сведений о глубинных промерах - стоял у Твиспа между ног. Он пощелкал тумблерами, уточняя данные, сверил их с полученными по радио и кивнул собственным мыслям.
   "Достаточно близко".
   Вашон дрейфовал с более или менее постоянной скоростью в семь узлов. Лодочки Твиспа одолевали верных двенадцать. Довольно большая скорость для рыбной ловли.
   Музыкальная программа прервалась для сообщения о верховном судье Киле. От комитета покуда ни словечка - зато обозреватели уверяют, что неожиданное путешествие судьи "может иметь огромное значение для Вашона и других островов".