Холт Виктория. Наследство Лэндоверов

   На следующее утро я решила навестить одну из ферм, где возникла какая-то проблема с землей. Поль ждал меня на дороге. Вид у него был такой, словно он только что сумел стряхнуть с себя тяжкий груз.
   — Значит, все? — воскликнул он.
   — Откуда вы знаете?
   — Да это всем известно. Гвенни только об этом и говорит.
   — Наверное, ей рассказала какая-нибудь из ее служанок, которой в свою очередь проболталась одна из наших.
   — Это неважно. Главное, что все закончилось.
   — Надеюсь, вы не думали всерьез, что я могу…
   — Ты заставила меня поверить.
   — Значит, вы меня очень плохо знаете, раз допустили хоть на секунду мысль о том, что это может быть правдой.
   — А на самом деле все это время…
   — С самого начала я знала, что поступлю так, как поступила.
   — Но мне ничего не сказала.
   — Необходимо было вжиться в роль. И потом мне нравилось видеть, как вы ревнуете. Вы думали, что потеряли меня, и у вас был такой вид… Мне это было очень приятно.
   —Кэролайн!
   — Знаю, что с моей стсроны это нехорошо. У меня дурной характер. Я его сильно унизила… и получила от этого удовольствие.
   — Он сам тебя в свое время унизил.
   — И все же я насладилась своей местью…
   — А теперь раскаиваешься?
   — Бывают такие минуты, когда понимаешь, что совсем себя не знаешь. Я думала, что буду упиваться его страданиями… ведь то, что я делала, это все равно что поворачивать нож в ране… И когда пришло время я, не колеблясь, пошла на это. Воткнула свой нож, жестоко ранила его, унизила… Гораздо сильнее, чем он меня тогда. Он отвергнул меня почти изящно. Тонко и вежливо. А я поступила с ним как настоящая ведьма… мегера.
   — Милая Кэролайн, он тебя спровоцировал. И потом не забывай, что ныне, как и раньше, ему были нужны только твои деньги.
   Я проговорила с горечью:
   — Он не первый мужчина, который пытается жениться на денежном мешке, пытается за счет жены решить свои проблемы. — Он опустил голову, а я продолжала: — Но кто мы такие, чтобы судить окружающих? Сейчас я чувствую внутреннее опустошение… печаль. Когда я строила свои жестокие планы, то они помогали мне жить, а теперь, когда все закончилось… я не чувствую удовлетворения.
   — Представив на минуту, что ты можешь выйти за него замуж, я пришел в отчаяние, был готов сделать все, лишь бы не допустить этого. И тоже начал строить планы… дикие планы…
   — Поль, если бы только было возможно…
   — Кто знает… увидим.
   — Что? — вскричала я в страхе. — О чем вы?
   — Я просто знаю, что не смирюсь с нынешним положением. Вся эта история окончательно убедила меня в том, что нельзя так дальше жить.
   — Я не вижу выхода… кроме того, который вы уже предлагали раньше. Возможно, это дало бы временное удовлетворение, но ведь… это не то, чего нам по-настоящему хочется. Нам другое нужно, вам и мне.
   — Верно. Но пока мы могли бы брать столько счастья, сколько нам дается, а позже… возможно… кто знает.
   — Позже… возможно, — эхом отозвалась я. — Позже.. . Не надо было мне здесь оставаться. Было бы лучше, если бы я уехала. Но несчастный случай с кузиной Мэри… Я думала об отъезде…
   — От себя-то не убежишь.
   — Нет, я чувствую, что, если бы тогда уехала, это помогло бы. Вы скоро забыли бы меня.
   — Никогда. До конца жизни я прожил бы словно во тьме кромешной. Но, по крайней мере, сейчас ты здесь. Мы можем видеться.
   — Да, — проговорила я. — Мне тоже радостно, когда я вас вижу.
   — О… Кэролайн!
   — Это правда. Нет смысла больше что-либо скрывать. Сколько можно притворяться? Мы были предназначены друг для друга. С самого начала. Самим небом нам было уготовано быть возлюбленными. Кузина Мэри говорила, бывало, что в наших семьях должны были родиться свои Ромео и Джульетта. Только она имела в виду, что история будет непременно со счастливым концом. И Трессидор и Лэндовер будут процветать вместе. Но, сам видишь, счастья на самом деле мало…
   — По крайней мере, мы здесь и не относимся к той категории людей, которые легко смиряются с поражением.
   — Я не вижу выхода. Ты не можешь бросить Лэндовер. А Гвенни вцепилась в него мертвой хваткой. Она купила его и не отдаст никогда. Выхода нет.
   — Я найду выход, — твердо сказал он.
   Позже я вспомнила то выражение, которое появилось у него на лице после того, как он произнес эти слова… И с той минуты это выражение всегда стояло у меня перед глазами, несмотря на все мои старания забыть его.

Жена Яго

   Лето выдалось знойным и душным. Ливия превратилась из младенца в веселую двухлетнюю девочку. Она была для меня большим утешением. Впрочем, дел и забот было настолько много, что на праздные размышления времени почти не оставалось.
   Я купила ей пони и держала ее в поводу, когда Ливия каталась по загону. Эти катания девочка предпочитала всем остальным играм. Я купила ей пони вскоре после того, как прогнала Джереми, надеясь на то, что это отвлечет ее внимание от него. Каково же было мое облегчение, когда я поняла, что Ливия не особенно-то и скучает по отцу.
   Иногда я выводила ее пони из загона и вела в поводу по дороге. Порой мы доходили до сторожки. Джеми всегда выходил на крыльцо и встречал нас аплодисментами.
   Он очень привязался к Ливии, а она привязалась к нему. Джеми приглашал нас, бывало, к себе в дом и угощал Ливию стаканом молока и кусочками хлеба, помазанными медом.. Это «бриллианты», говорил он, которые пчелы делают специально для нее.
   Однажды к нему заглянула Гвенни, чтобы купить меду. Он пригласил ее к столу и налил стакан медовицы, которую готовил по специальному рецепту.
   Отведав напитка, она поинтересовалась, как он его делает, но Джеми отмолчался. Сказал лишь, что это его секрет.
   — Ваша медовица просто восхитительна, — проговорила я. — И сильно пьянит.
   Гвенни причмокнула губами и сказала, что она, пожалуй, купит немного для дома.
   — Вот что значит настоящий староанглийский напиток. Я люблю придерживаться средневековых обычаев. Где вы научились готовить мед? В Шотландии? А скажите, там, наверное, водятся какие-то особенные пчелы, мистер Макджилл?
   — Пчелы не знают границ, миссис Лэндовер. Они везде одинаковые. И неважно, где они водятся, будь то Анг лия, Шотландия или Австралия. Это пчелы, а пчелы одни и те же на всем белом свете.
   — Но я спросила вас, не в Шотландии ли случайно вы научились их разводить? Ведь вы приехали сюда из Шотландии?
   — О, да.
   — Здесь, наверное, все по-другому?
   — О, да.
   — И порой вы скучаете по дому?
   — Нет.
   — Забавно. Вы не такой, как все. Лично я иногда с теплом в сердце вспоминаю Йоркшир. А когда вы покинули Шотландию, мистер Макджилл?
   — Давно.
   — А когда именно?
   — Я уже потерял счет времени.
   — Не может быть, чтобы вы не помнили…
   Заметив, что Джеми уже стало не по себе от этого до проса, я вставила:
   — Дни так похожи один на другой. Я сама иной раз удивляюсь тому, как быстро летит время. Ливия, милая, ты уже выпила свое молоко?
   Ливия кивнула.
   — Я никогда не бывала в Шотландии, — продолжала Гвенни, которая, похоже, так и не поняла, что Джеми не нравятся ее прямые вопросы. Лично я всегда с уважением относилась к его сдержанности в рассказах о себе. Гвенни не обращала на это внимания. Невольно или намеренно — это уже другой вопрос.
   — А где вы там жили, мистер Макджилл?
   — У самой границы. Вы меня извините, мне надо идти к пчелам. Что-то они разволновались.
   — Смотрите, чтобы они часом не обрушили свой гнев на вас, — хохотнув, проговорила Гвенни.
   — Не обрушат, — сказала я. — Они уважают Джеми. Ну что ж, пожалуй, нам пора. Ливия, скажи спасибо Джеми за его «бриллианты» и молоко.
   Ливия сказала спасибо, а я тем временем вытерла мед с ее пальцев.
   — Ну вот, мы готовы.
   Из сторожки мы вышли все вместе.
   — Немного провожу вас, — заявила Гвенни. — А потом срежу через пятиакровое поле.
   Я посадила Ливию на пони и пошла рядом. Гвенни вышагивала рядом со мной с другого боку.
   — Чудоковатый он какой-то, — произнесла она. — В нем есть что-то странное.
   — Ты имеешь в виду Джеми? Да, он необычен.
   — И прижимист к тому же, да?
   — А мне кажется, что он, наоборот, всегда очень щедро угощает людей своим молоком, медом и медовицей.
   — Я про другое. Он молчун.
   — Что ж тут удивительного, если он не захотел рассказать тебе свой особый рецепт приготовления медовицы?
   — Ты прекрасно знаешь, что я говорю не о меде. Он ничего не рассказывает о себе.
   — Его личная жизнь — это его личная жизнь, и он хочет, чтобы все так и оставалось.
   — Интересно, с чего бы это?
   — Он в этом далеко не оригинален. Таких людей много.
   — Этим людям есть что скрывать. Ведь если разобраться, нам о нем ничего не известно, не так ли?
   — Нам известно то, что он хороший садовник. Снабжает нас медом, и почти все цветы в нашем доме — из его сада. Он умеет их выращивать.
   — Я не об этом. Что тебе известно о нем, как о человеке?
   — Что он приятен в общении и доволен жизнью.
   — Он странный. В этом не приходится сомневаться. Некоторые слуги считают, что у него не все дома.
   — Как это?
   Гвенни даже рассердилась.
   — Вот опять ты задираешь нос, Кэролайн! Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду, но строишь из себя благородную, которая вынуждена снисходить до какой-то выскочки с севера. Я-то знаю. Поль такой же. Чувствую себя здесь чужой. Я не из вашего круга. Но когда Поль начинает задирать нос, я всегда говорю ему: «Здесь мой дом, потому что он куплен на деньги моего отца». Я вынуждена постоянно напоминать ему об этом.
   — Я думаю, он и сам все хорошо помнит.
   — Верно. Забыть никак не может.
   — Господи, что за монолог. Неужели все из-за какого-то бедного Джеми?
   — Глупый старый дурак! И сад его дурацкий! И пчелы дурацкие! Он что-то скрывает. И я выведу его на чистую воду, вот увидишь.
   Мы дошли до того места дороги, где ей нужно было сворачивать на пятиакровое поле.
   Я с радостью попрощалась с ней.
   Иногда ее общество казалось мне просто невыносимым.
   Примерно спустя неделю Гвенни появилась в Трессидоре в состоянии крайнего возбуждения.
   — Не утерпела и пришла сразу, — сообщила она. — Такие новости! Вот как ты думаешь, что произошло, а? Нет, я сама скажу! У меня сейчас такое состояние… дунь на меня — упаду!
   — Что такое?
   — Дело касается нашего Яго! Он возвращается в субботу.
   — Ну и что же в этом такого сногсшибательного? Он часто наведывается в Лондон, а сейчас решил вернуться домой.
   — Нет, эта поездка была особенная. Угадай, что?
   — Ты, верно, всерьез решила помучить меня неопределенностью. Это на тебя не похоже.
   — Такие новости! Я бы сама ни за что не догадалась! Яго женился! И везет домой молодую жену!
   — Не может быть!
   — Я знала, что ты будешь изумлена! Ничего себе сюрпризец, да? Яго женился! И все это время водил нас всех за нос!
   — На ком он женился?
   — В этом-то все и дело. Он не говорит. Сообщил только, что везет к нам жену знакомиться. Женился на прошлой неделе. Вот так Яго, правда?
   — Да уж…
   — Похоже, он очень доволен собой. Должно быть, у нее много деньжат.
   — Он что, так и сказал… деньжат?
   — Н-нет, не совсем.
   — Как это… не совсем?
   — Господи, ну, конечно же, он этого не говорил. Лэндоверы никогда так не говорят. Об этом не принято говорить. На самом деле им очень хочется, чтобы у невесты было много денег, но они делают вид, что дело вовсе не в этом. Такая уж это порода. Но я надеюсь, что девочка со всех сторон как следует позолочена, как бы сказал мой папа. Жду не дождусь субботы.
   Если честно, настроение Гвенни передалось и мне.
   Весь день в субботу я думала о Яго. Мне было очень трудно представить его женатым. Где он будет жить со своей молодой женой? Наверное, в Лэндовере. Интересно, как она сойдется с Гвенни? Меня охватило большое любопытство, и наконец я решила, что на следующее утро сяду в седло и поеду в Лэндовер знакомиться с ней.
   Но мне не пришлось ждать так долго. Вечером в субботу у меня уже были гости.
   В холле поднялся небольшой переполох, и я лично спустилась, чтобы посмотреть, что произошло.
   Первым мне бросился в глаза Яго. Он шептал что-то одной из служанок.
   — Яго! — воскликнула я.
   Он бросился ко мне навстречу, подхватил и закружил, как ребенка.
   — Я не мог не повидаться с вами, — сообщил он.
   — «Берегись, войдет жена», — процитировала я. — Вот именно. Я сам Бенедик. Ведь это он всегда колебался перед решительным шагом?
   — Точно. О, Яго! Неужели вы теперь чей-то муж?
   — Рано или поздно это должно было случиться, не так ли? А поскольку вы отвергли меня, пришлось искать в другом направлении.
   — Я страшно обижена! — рассмеялась я.
   — Очень надеялся на это.
   — Значит, ваша машина и все эти контракты, о которых вы болтали…
   — Именно.
   — Яго, вы бессовестный лжец!
   — Согласен, — скромно проговорил он.
   — А почему же вы не привели жену познакомиться со мной?
   — Собственно, именно она настояла на том, чтобы повидаться с вами еще сегодня вечером. Не могла дождаться утра.
   — Она настояла?! Но почему же она не пришла?
   Он склонился ко мне.
   — Она очень ждет вашего одобрения.
   — Моего?
   — О, она вас хорошо знает. Минутку. — Он подошел к дверям.
   — Входи.
   Она вошла в холл, и я уставилась на нее, не веря своим глазам. После секундного колебания мы, смеясь, бросились друг другу в объятия.
   — Рози! — вскричала я.
   — Я так и знала, что вы удивитесь.
   — Ты… вышла замуж за Яго?!
   — Да. Только не смотрите на меня такими круглыми глазами. Я держу его в узде.
   — Но ты… Кто бы мог подумать, что именно ты…
   — Не волнуйтесь. Все прошло по плану.
   — Помните, я говорил о контрактах? — вставил Яго.
   — Я понятию не имела.
   — Он тоже. До тех пор, пока не попался.
   — Моя женушка иногда любит покривить душой, — заметил Яго. — Если честно, то это как раз она попалась.
   — Господи, меня все это настолько потрясло, — проговорила я, — что я даже забыла о правилах хорошего тона. Проходите. Сейчас мы это отметим.
   Рози всегда была для меня самым непредсказуемым человеком на свете и не уставала подкреплять эту свою репутацию поступками. На следующий день она зашла ко мне, и мы всласть наговорились. Оказалось, что против всех традиций они решили не жить в Лэндовере.
   — Что? — удивилась Рози в ответ на мое предположение. — Бросить дела?.. В тот момент, когда они пошли в гору?! Через три месяца мы уже открываемся в Париже.
   — А как же поместье?.. Лэндовер и все такое? Яго помогал по хозяйству.
   — Без особого вдохновения, как мне кажется. Душа его не здесь. И потом я не заметила, чтобы его братец сильно огорчился, когда мы сообщили ему о наших планах. Сам же Яго давно уже понял, что управление поместьем — не его страсть. Но вы удивитесь: в моем деле он подает надежды! Его вечная улыбка и обаяние здорово помогают. К тому же он постепенно стал вникать в суть. Не жду от него великих свершений на этом поприще, но он, несомненно, знает толк в красивых женщинах, а значит, и в том, во что им следует одеваться. Его потенциал открылся мне с самого начала. После первого раза он стал наведываться частенько. Мы устраиваем друг друга.
   — Да, это я заметила.
   — Уверена в этом. Я не пошла бы на такой шаг, если бы не имела уверенности.
   — Но ты раньше не была замужем, хотя было столько возможностей.
   — Возможности не всегда предполагают венца. Он стал заезжать ко мне, нам всегда было весело… А потом он стал проявлять интерес к моим делам. Так все и началось.
   — О, Рози, все это так здорово!
   — Вот и я так же думаю.
   — А знает Яго…
   — О тех временах, когда я была горничной или о моих ранних увлечениях? Знает. Все знает. У меня не было ни времени, ни желания хранить от него что-либо в тайне. Окружать себя секретами — это, знаете ли, довольно обременительно. Я сказала так: бери такой, какая есть, или не бери вовсе. Он и сам-то не является образцом добродетели. Мое желание оторваться от корней он понял. И более того: выразил восхищение. Ну, вот так. Закончилось все тем, что вы видите перед собой миссис Лэндовер. Была Рози Ранделл, потом Рози Рассел, а теперь Рози Лэндовер, состоящая в законном браке с джентльменом из хорошей семьи. Смахивает на глупую шутку, не так ли?
   — Ничего подобного, — возразила я. — По-моему, это здорово. Я считаю, что Яго страшно повезло. И собираюсь сказать ему об этом.
   — Спасибо. Я тоже рада тому, что буду теперь поближе к вам. Вы должны приехать в Лондон и погостить у нас. А мы в свою очередь время от времени будем неаведываться сюда, так сказать, в родовое гнездо.
   — Рози, я так рада…
   — Я так и знала. Поэтому и настояла на том, чтобы мы сразу же по приезде нанесли вам визит. Пробудем здесь недельки две. Больше времени нет.
   — Как тебе Лэндовер?
   — Впечатляет. Никогда прежде не видела ничего подобного. Там каждая скрипучая половица напоминает о старых временах, верно? Забавно, должно быть, родиться в таком доме. А этот, значит, теперь ваш? Я рада, что кузина Мэри приняла правильное решение. Вы вписываетесь в эту обстановку. А как поживает малышка?
   — Очень хорошо.
   — Вы уже более или менее успокоились?
   — Временами будто все забывается, но иногда накатывает кошмарная депрессия. Впрочем, постепенно, конечно, успокаиваешься. — Она понимающе кивнула. — Видела тебя на похоронах.
   — Да. Я не могла не пойти. Бедняжка Оливия!.. Она была слишком слаба, чтобы бороться за свою жизнь. Вам обеим очень не повезло в том, что Джереми Брендон повстречался вам на жизненном пути.
   — Он оказался слаб. Время от времени я вспоминаю о нем. Ты знаешь, что случилось?
   — Да, в свое время говорили. Похоже, хлопот у него была масса. Кредиторы обрушились на него, как коршуны, когда узнали, что богатой жены не будет. Сначала, когда говорили, что вы благоволите к нему, я страшно испугалась. Ушам своим не верила.
   — С моей стороны все это было очень жестоко, Рози. Ведь я сделала это намеренно, по плану. Хотелось отомстить… за себя в первую голову, но и за Оливию тоже.
   — Что ж, он получил по заслугам. — Она грустно посмотрела на меня. — Значит, у вас никого нет?
   Я не нашлась сразу с ответом, а она и не настаивала.
   — Скучно вам здесь? Одни и те же лица.
   — Да уж.
   — Вам нужно приехать на время в Лондон. И Ливию с собой возьмите. Пора ей посмотреть на большой город.
   Я понимала, что было у нее на уме. Рози намерена была попытаться найти мне подходящего мужа. Поэтому я рассмеялась, а она обратила все в шутку.
   — Почему, когда люди женятся, — спросила я, — они непременно стараются и всех своих знакомых перевести в это состояние?
   — Хороший брак — счастливая жизнь.
   — Ты сама, между прочим, долго не решалась.
   — Я ждала появления полной уверенности. Каждая здравомыслящая женщина должна поступать именно так.
   — Но как же можно быть абсолютно уверенной?
   — Нужно четко решить, что тебе нужен именно этот, а не тот. А решив один раз, все заново передумай. И тогда все получится как надо.
   — Не все же такие дальновидные, как ты, Рози.
   — Не спорю, у меня есть известный опыт в отношении мужчин… и женщин тоже.
   — Обернешься вокруг и видишь, что счастливых семей гораздо меньше, чем несчастливых.
   — Ничего подобного. Просто о неудачах все говорят, а об удачах молчат.
   — Я думаю о Роберте Трессидоре. Как расценить его брак? Думаю о матери и капитане Кармайкле… Об Оливии и Джереми… — Я запнулась. Хотелось упомянуть еще про Гвенни и Поля, но я не смогла.
   Она внимательно и очень серьезно посмотрела на меня, но ничего не сказала. Только после паузы:
   — Пока я здесь, нам с вами нужно видеться… как можно чаще.
   И мы действительно часто виделись, много говорили. Ее интересовало буквально все. Она произвела в округе настоящий фурор. Все называли ее не иначе, как «жена Яго». Ее внешность и туалеты были потрясающими. Миниатюрная красавица, она казалась богиней, сошедшей с Олимпа на бренную землю.
   Ее нельзя было назвать искусной наездницей, но в седле Рози смотрелась настоящей Дианой. У нее был очень красивый серый с серебром костюм для верховой езды, такого же цвета жокейская шапочка и шелковый шарф с розово-лиловыми звездами на сером фоне.
   Яго очень гордился своей супругой. Я сомневалась в том, что из него может получиться образцовый муж, но Рози, похоже, имела к нему подход. Она хорошо знала, что мужчины способны на разные выходки, но у нее все получалось, потому что она владела искусством компромисса. Брала от жизни то, что та ей предлагала, а потом перекраивала все под свои потребности и желания. Я чувствовала, что у Рози многому следует поучиться.
   Она проявила большой интерес к людям, которые жили здесь, причем невзирая на чины и ранги. Джеми со своими пчелами ей очень понравился. Мы как-то приятно провели часок в его сторожке.
   — Судя по всему, — заметила я, — пчелы одобряют ваш брак.
   Со свойственной ей проницательностью Рози быстро разобралась в ситуации, которая сложилась в Лэндовере. И очень скоро поняла, что и я имею ко всему этому какое-то отношение. Об этом она говорила вполне серьезно.
   — Гвенни сама по себе женщина не злая. Разве что бестолковая. Для нее существует только то, за что она заплатила. И ждет, что ей вернется это сторицей. Никак не может понять, что не все желания исполняются при помощи денег. И объяснить ей это невозможно. Она просто не станет слушать. Таким людям, как Гвенни, кажется, что они и так все знают. В этом их ошибка. К дружескому совету она ни за что не прислушается. И со своей линии не свернет никогда. Отсюда и та напряженная атмосфера, которая царит у них в доме. И это напряжение рано или поздно прорвется. Боюсь, критическая точка уже близка.
   — Что ты хочешь сказать? Ты имеешь в виду Поля?
   — Он ее ненавидит. Даже тогда, когда она не вспоминает про то, что купила его дом. Он просто не выносит одного ее вида. Все, что бы она ни делала, вызывает в нем раздражение… Даже мелочи, на которые он и не обратил бы внимания у других людей, выводят его из себя. Мне это не нравится, Кэролайн.
   — А что по этому поводу думает Яго?
   — Яго говорит, что у них всегда так было. Но я чувствую, что напряжение возрастает… Может быть, потому что я новый человек… Так сказать, свежий взгляд. Ситуация мне, конечно, ясна. Яго все рассказал. Но я не думала, что все зашло уже так далеко. — Она прямо посмотрела мне в глаза. — Это все из-за вас?
   — Я попыталась изобразить на своем лице удивление, но она продолжала: — Он любит вас, а вы любите его. И что вы собираетесь делать?
   Я поняла, что нет смысла пытаться что-то скрывать от Рози.
   — Ничего, — ответила я. — Что же тут сделаешь?
   — Да, положение затруднительное… Вы хозяйка здесь, он хозяин там. Дети… Чувство ответственности перед фермерами, которые живут у вас…
   — Вот видишь. Я же говорю: ничего не поделаешь.
   — И вы намерены ждать… когда грянет гром?
   — А что делала бы ты на моем месте, Рози? После некоторого колебания она проговорила:
   — Я — это я, а вы — это вы. Конечно, есть вариант тайных свиданий, но чем это в результате закончится? Рано или поздно все откроется. И тогда может быть еще хуже. Вы в ловушке. Оба. Словом, на вашем месте… — Она махнула рукой, — я бы уехала. Да, уезжайте. Постарайтесь начать новую жизнь.
   — А поместье?
   — Уезжайте хотя бы на время. Пусть на месяц. В Лондон. Будете жить у нас. Ваш управляющий за всем тут присмотрит, разве нет? Да, именно в этом я вижу выход. Уезжайте. Разберитесь в себе спокойно. Посмотрите на все как бы со стороны. Из Лондона. Это мой совет. Уезжайте. Обернитесь лицом к себе. Обернитесь лицом к тому, что вас ждет впереди. Решите, что можно сделать. А пока что вы сидите на пороховой бочке. Всякое может случиться.
   — Ты думаешь, что все так опасно?
   — Я сама бывала в щекотливых ситуациях не раз и знаю, что это такое.
   — Как хорошо было поговорить с тобой, Рози.
   — Всегда к вашим услугам. Мое замужество приятно еще и тем, что оно сблизило нас еще больше. В деревне всегда живешь на виду у всех. Все друг про друга все знают. А Гвенни… Ее любопытство ненасытно. Почему она старается всегда сунуть свой нос в чужие дела? Наверное, потому что ее собственная жизнь складывается неудачно, и ей хочется вскрыть недостатки и в других.
   — Между прочим, сама она говорит, что купила себе прекрасную жизнь.
   — Хороша жизнь, если муж терпеть тебя не может! Она чувствует это и не может ему простить.
   — Людям свойственно видеть причину своих неудач в окружающих.
   — Я ее неплохо узнала. Ее страшно интересуют люди, которые живут у вас. И интерес это нездоровый, ибо ее занимает только скандальная и темная сторона их жизни. Она с видимым удовольствием рассказала мне историю вашей помолвки с Джереми и чем все закончилось. А сейчас буквально одержима этим вашим пчеловодом. Узнала, что ровно через восемь месяцев после замужества одна из служанок родила и роды не были преждевременными. Подобные вещи ей особенно интересны. Я думаю, это своего рода компенсация за неудачи в личной жизни. Именно поэтому она так радуется каждый раз, когда удается разоблачить что-нибудь подобное в окружающих.
   — Ты понимаешь ее. Я знаю, что ты ей понравилась. Кто-то из слуг сказал мне, что она очарована «женой Яго».
   — Провожу с ней много времени. Это неизбежно, ведь я живу у них в доме.
   — Она доверяется тебе?