Холт Виктория. Наследство Лэндоверов

   Все это время я в основном находилась в классной комнате. Это не были уроки в полном смысле слова, просто я каждый день читала с мисс Белл по-французски. После моего пребывания во Франции я говорила на этом языке лучше, чем мисс Белл. Она откровенно в этом признавалась, но считала, что практика для меня полезна, поэтому мы ежедневно читали и беседовали по-французски.
   Как-то Оливия вошла к нам с взволнованным видом.
   — У леди Массингем, — сказала она, — должен состояться бал, на котором все будут в маскарадных костюмах. — Эта идея очень ей нравилась. — Когда лицо закрыто маской, — пояснила она, — я не так стесняюсь.
   — Какое это, должно быть, волнующее чувство — не знать, с кем говоришь, — согласилась я.
   — Да, а в полночь маски снимают, и сюрпризы бывают самые неожиданные!
   — Хотелось бы и мне побывать на этом балу!
   — Я никак не пойму, почему… Мойра Массингем говорит: как странно, что ты до сих пор не выезжаешь. Она считает, что ты уже достаточно взрослая, и ее мать тоже находит это необъяснимым.
   — Надо полагать, это скоро произойдет, — заметила я.
   — Но пока ты не можешь пойти на этот бал-маскарад.
   — Ах, как бы мне этого хотелось!
   — А как бы ты оделась?
   — Скорее всего Клеопатрой. Так и вижу себя в этой роли, со змеей, обвившейся вокруг шеи.
   Оливия рассмеялась.
   На следующий день она сказала:
   — Я разговаривала с Мойрой Массингем, когда мы были у Дентонов, и она заявила, что ты обязательно должна появиться на этом балу. Никто об этом не узнает, а ты могла бы, как Золушка, ускользнуть, когда пробьет полночь, и все начнут снимать маски.
   Этот план мне очень понравился.
   — Но ведь я тогда окажусь незваным гостем, — возразила я.
   — Не окажешься, если Мойра будет в курсе. В конце концов, бал устраивают для нее. Неужели она не имеет права пригласить своих друзей?
   Перспектива моего появления на балу придала особое оживление нескольким дням, остававшимся до него. Мойра Массингем была в совершенном восторге. Никто не должен был ничего подозревать. Чтобы обсудить все детали, она навестила нас. Как дань уважения «зрелому» возрасту Оливии, было разрешено принять ее без непосредственного наблюдения мисс Белл. Я не была убеждена, что мое присутствие предполагалось, тем не менее постаралась принять участие в этой встрече.
   — Это просто позор, что вы еще не выезжаете, — сказала мне Мойра, когда Оливия вышла за чем-то из комнаты. — Может быть, ваши родные хотели бы сперва выдать Оливию замуж и думают, что вы могли бы снизить ее шансы.
   — Что вы? Каким образом?
   — Потому что вы более привлекательны.
   Мне это не приходило в голову.
   — Неважно. Главное, что вы приедете на бал.
   Оливия вернулась, а я задумалась над словами Мойры.
   Неужели Оливия думает так же? Бедная Оливия, ей кажется, что она никому не может понравиться.
   Чтобы дать мне возможность попасть на бал, нам пришлось прибегнуть к хитрости. Если бы ее обнаружили, из нашего плана ничего бы не вышло. Мойра выразила желание видеть меня на балу — это успокаивало мои опасения оказаться в положении незваного гостя. Но как выйти из дому в маскарадном костюме незамеченной?
   Когда Рози Ранделл узнала о наших планах, — а мы не смогли устоять перед соблазном посвятить ее в них, — она сразу взяла дело в свои руки.
   — Непросто это будет, — признала она, — но вы можете на меня положиться. Без помощи кучера нам не обойтись, — решила она. — Томас сделает это для меня, — улыбнулась Рози. — Из всех слуг он один не побоится рискнуть своим местом, так как знает, что его трудно заменить! Без Томаса конюшня не была бы в таком идеальном порядке. Он нам поможет.
   Было решено, что я пройду к черному ходу по коридору, которым мало пользовались, потом через сад проберусь к конюшне, где Томас будет ждать меня с закрытой каретой. Рози проследит за тем, чтобы путь был свободен. Я съёжусь на заднем сиденье, пока Томас поедет к парадному за Оливией.
   — Как вы думаете, тетя Имоджин захочет поехать с Оливией? — спросила я.
   От этого зависело все. Если бы она решила сопровождать Оливию, наш план стал бы невыполнимым.
   — Смысл маскарада в том и заключается, что никто не знает заранее о костюмах участников, — заявила всемогущая Мойра. — Я постараюсь внушить это маме. Поэтому девушки должны будут приехать без обычного сопровождения. Я успокою маму, скажу ей, что приглашу только таких барышень, которые способны позаботиться о себе. Никаких дебютанток, только старая гвардия. — Мы захихикали и весело занялись разработкой нашего плана. — Как вы думаете одеться, Кэролайн? — поинтересовалась Мойра. Сама она собиралась изображать леди Грей^[6].
   — Мы обсуждали этот вопрос, — сказала Оливия. — У Кэролайн возникают самые немыслимые идеи.
   — Мне, пожалуй, пришлась бы по душе королева Боадицея^[7], — сообщила я.
   — Но тогда вам понадобилась бы колесница.
   — Очень было бы забавно мчаться и все крушить по пути.
   — Это несерьезно, — возразила Мойра.
   — Тогда, может быть, богиня охоты Диана? Елена Прекрасная? Мария Стюарт?
   — А костюмы?
   — В них нет ничего невозможного.
   Мы пересмотрели все наряды в гардеробе Оливии. Там нашелся жакет, украшенный стеклярусом в форме иероглифов. Я примерила его и распустила свои темные волосы: мне снова пришла на ум моя первоначальная мысль одеться Клеопатрой.
   Мойра захлопала в ладоши.
   — С длинной черной юбкой это будет просто идеально! — объявила она. — А вот и подходящая юбка. Наденьте ее.
   Наклонив голову набок, она критически осмотрела меня и добавила, что у нее есть ожерелье в виде змеи, принадлежавшее ее прабабушке.
   — Так что со змеей у нас проблем не будет! — заключила Мойра.
   Мы возбужденно продолжали уточнять разные подробности.
   Кажется, мой костюм интересовал Оливию больше, чем ее собственный, который ей помогла создать тетя Имоджин. Она должна была выступить в роли Нелл Гвинн с корзинкой апельсинов в качестве опознавательного знака.
   Томас с готовностью согласился помочь нам — ему, видно, хотелось угодить Рози. Вообще же многие слуги считали, что ко мне относятся несправедливо, и старались оказывать мне разные мелкие услуги.
   Мы с нетерпением ждали наступления великого дня. Мойра принесла наши маски и подчеркнула, как важно, чтобы все они были одинаковы. Маски были черные, большие и полностью закрывали лицо: узнать нас было бы очень трудно.
   Рози примерила наши костюмы и, кажется, без особых уговоров согласилась бы и сама поехать на бал, но когда я выдвинула эту идею, она возразила:
   — О нет, милочка. Это как раз мой свободный вечер, и мне надо заниматься собственными делами.
   Мы договорились, что после нашего возвращения она впустит меня в дом опять же с черного хода. Дверь парадного для Оливии должна была открыть тоже она, когда вернется со своего свободного вечера: ей полагалось быть дома около одиннадцати, и в ее обязанности входило открывать двери даже и в такой поздний час. Было условлено, что Томас высадит меня у конюшни, и я садом пройду к черному ходу. Рози не только впустит меня, но и проследит, чтобы меня никто не видел.
   Долгожданный вечер в конце концов наступил. Все время, пока я одевалась с помощью Оливии, мы были настороже. Дверь в мою комнату она на всякий случай заперла на ключ. Наконец я была готова. Стеклярусные иероглифы и ожерелье в виде змеи выглядели очень убедительно. Оливия причесала меня так, что волосы падали мне на плечи из-под головного убора, который мы соорудили из жесткого картона, раскрашенного красными, синими и золотыми полосами. Он получился очень эффектным. Кажется, я даже чуть-чуть походила на знаменитую царицу Египта.
   Самым трудным для меня оказалось выйти из дому незамеченной. Избежать встречи с тетей Имоджин и мисс Белл мне удалось, но главная опасность была впереди, и я не знаю, как бы все прошло, если бы не Рози. Она устранила с дороги все препятствия, я благополучно выскользнула из дому и добралась до конюшни, где уже ожидал меня Томас, выглядевший как настоящий заговорщик. Он почти втолкнул меня в экипаж.
   — Сожмитесь в комок, мисс Кэролайн, — сказал он. — О, да какая вы шикарная! Кого это, значит, вы представляете?
   — Клеопатру.
   — А кто эта леди, если не секрет?
   Томас гордился своей образованностью и старался употреблять модные словечки и выражения.
   — Она была царицей Египта.
   — А вы будете царицей бала, мисс Кэролайн, а это поближе, нежели Египет, как вы скажете?
   И он от всей души расхохотался. Это было второй характерной особенностью Томаса: он никогда не упускал случая смеяться собственным шуткам. К несчастью, никто, кроме него самого, не видел в них ничего смешного.
   — А теперь постарайтесь, чтобы вас не было видно, — предостерег он меня. — Иначе быть беде, а мисс Ранделл это вовсе не понравится. Мне тогда совсем пропадать, это уж точно.
   Мы подъехали к парадному входу, и Томас поторопился соскочить с козел, чтобы никто другой не вздумал помочь Оливии сесть в карету. Рози стояла у дверей, наблюдая за нашей безопасностью. Она была разодета в пух и прах, готовясь, видно, заняться собственными делами, как она выразилась. Оливия поспешно села в карету, едва не рассыпав при этом свои апельсины — так она была взволнована.
   Потом мы тихо поехали по направлению к дому Массингемов. Это было большое, внушительное здание, задняя стена которого выходила в Гайд-парк. У входа уже выстроились экипажи: из них выходили люди в масках и пестрых костюмах. Прохожие с интересом смотрели, как мы входим в дом.
   Официально никто ни с кем не здоровался — предполагалось, что гости не узнают друг друга.
   — За десять минут до полуночи, — предостерегающим тоном произнесла Оливия. — Ни в коем случае не опоздайте, Томас!
   Томас поднес руку к шапке.
   — Знаю, мисс Оливия. До того как начнут снимать маски, да? Все будут делать вид, что они незнакомы.
   Его одолевал смех.
   — Да, так это задумано, Томас, — сказала я.
   Хорошо, леди, надеюсь, вы как следует повеселитесь. А уж на старину Томаса можете положиться, он вас доставит домой в целости и сохранности.
   Томас отъехал, продолжая ухмыляться, а мы с Оливией вошли в дом.
   Просторный бальный зал находился на втором этаже. Украшенный цветами, он выглядел очень торжественно. Музыканты уже начали играть, когда мы входили. Из окон был виден сад. В лунном свете он производил особенно романтичное впечатление. В саду были расставлены белые столики со стульями, а за садом темнел Гайд-парк, казавшийся каким-то таинственным лесом. Между деревьями серебрилась вода, и я догадалась, что это Серпентин.
   Я не отходила от Оливии. К нам приблизились двое мужчин. Один из них, в длинной тунике и сандалиях с завязанными крест-накрест шнурками, изображал древнего сакса; на втором был изящный костюм французского вельможи эпохи Возрождения.
   — Добрый вечер, прекрасные дамы, — сказал Сакс. Мы ответили на приветствие. Один из мужчин взял под руку меня, второй — Оливию.
   — Потанцуем, — предложили они.
   Мне достался Сакс, а Оливия начала вальсировать с элегантным французом.
   Рука моего партнера сжала мне талию.
   — Сколько народу! — сказал он.
   — Этого следовало ожидать, — заметила я.
   — Меня не удивило бы, если бы сегодня сюда пробрались и без приглашения.
   Я похолодела от страха. Так он знает! Но каким образом? Потом я попыталась успокоиться. Он просто старается занять меня разговором.
   — Действительно, совсем нетрудно было бы войти, — согласилась я.
   — Ничего не могло бы быть проще. Смею вас заверить, однако, что я получил приглашение от леди Массингем.
   — Не сомневаюсь.
   В такой тесноте трудно было танцевать.
   — Может быть, лучше присядем? — предложил он. Мы так и сделали, найдя свободный уголок за пальмой. — Я думал, что с легкостью всех узнаю, — снова заговорил Сакс. — Ведь мы так часто встречаемся, не правда ли? Все время одни и те же лица. Бал у одних… вечеринки у других… и вот молодые леди съезжаются, чтобы встретиться с молодыми джентльменами, тщательно отобранными и проверенными бдительными маменьками.
   — Это, вероятно, неизбежно в небольшом обществе.
   — Вы называете это небольшим обществом?
   — Светский круг не очень широк.
   — Вас это удивляет, принимая во внимание требования, которые предъявляют для вступления в него?
   — Я не сказала, что меня это удивляет, а просто пыталась найти объяснение.
   — Вы догадались, кто я?
   — Нет.
   — И я вас пока не узнал. Однако я знаком с молодой леди, с которой вы пришли.
   — Вы хотите сказать…
   — А вы ее не узнали? Я думал, что вы пришли вместе, но, должно быть, вы встретились на лестнице. Это Оливия Трессидор, я в этом уверен.
   — Как вы можете быть уверены? Ее лицо скрыто маской, как и у всех нас.
   Он засмеялся.
   — А вот вы для меня остаетесь загадкой, но я намереваюсь все выяснить до того, как снимут маски.
   К нам подошел еще один джентльмен.
   — Седрик Саксонский, — обратился он к моему собеседнику. — Вам не кажется, что вы утомили благородную царицу?
   Мы дружно рассмеялись.
   — Я только пытался разгадать, кто скрывается под этой маской.
   Подошедший джентльмен присел рядом с нами и, облокотившись на стол, начал пристально меня разглядывать. Он был одет кавалером^[8].
   В зале было уже несколько таких костюмов.
   — Ведь в этом частично и состоит игра, не так ли? — заметил Кавалер. — Узнать друг друга, до того как сбросят маски.
   — Я побился об заклад с Томом Кросби, что установлю личность большего числа молодых леди, чем он, — сообщил Сакс.
   — Во всяком случае, — вставила я, — мы теперь знаем, что вы не Том Кросби. Это-то вы нам открыли.
   — Ах, дорогая всемилостивая царица, может быть, я просто хотел ввести вас в заблуждение? А если на самом деле я Том Кросби?
   — Любой сразу догадается, что это не так, — сказал Кавалер. — Желаю вам, однако, выиграть ваше пари… А почему бы нам не потанцевать?
   Он поклонился мне, и я встала. Я была рада отделаться от Седрика Саксонского, так быстро узнавшего Оливию, несмотря на маску и костюм. Уж очень он любопытный, подумала я. Интересно, не заподозрил ли он, что я не принадлежу к кругу избранных?
   Кавалер оказался хорошим танцором. Я тоже неплохо справлялась, так как во французском пансионе этому изящному искусству уделялось много времени.
   Мы танцевали молча — в зале было слишком шумно. Слышались восклицания и приглушенный смех. Я посмотрела на японскую гейшу, чересчур полную для своего кимоно. Она кокетливо обмахивалась веером, поглядывая на дородного Генриха YIII. Мой партнер проследил за моим взглядом и рассмеялся.
   — Странная комбинация, — произнес он. — Как гейша могла оказаться при дворе Тюдоров?
   После танца мы остановились у окна.
   — Сад выглядит очень заманчиво, — сказал он. — Выйдем.
   Я согласилась.
   И мы выскользнули в сад. На воздухе было очень приятно после душного помещения. Кавалер повел меня к одному из белых столиков, и мы сели.
   — Совершенно не догадываюсь, кто вы. Не думаю, что мы уже встречались.
   — Вы, должно быть, не замечали меня.
   — Это меня и удивляет. Я уверен, что заметил бы вас.
   — Не понимаю, почему.
   — Оставьте, это недостойно нильской змеи. Кстати сказать, вы идеально подходите к вашей роли.
   Я откинулась назад, охваченная волнением. Праздничная атмосфера, люди в масках, теплый вечер, лунный свет над парком, нежная музыка, доносящаяся из зала. А ведь мне не следовало здесь находиться. Но именно это придавало вечеру характер необыкновенного приключения. Меня переполняло ощущение собственной смелости. Эти молодые люди говорят, вероятно, между собой о знакомых девушках, с которыми они постоянно встречаются в обществе. Седрик Саксонский был, должно быть, не единственным, кто заключил такого рода пари. Меня все это забавляло. Никто не сможет догадаться, кто я, по той простой причине, что никто из них меня до сих пор не встречал.
   — Здесь сегодня много ваших соратников, — заметила я.
   — Приходится объединяться против презренных круглоголовых.
   — А я видела только одного пуританина среди множества кавалеров. Кто вы такой? Руперт Рейнский ^[9]?
   — Я не метил так высоко, — ответил он. — Просто я верный слуга короля, готовый защищать его от парламента. Вы не находите, ваше высочество, что здесь очень приятно? Я не уверен, кстати, что именно так нужно обращаться к владычице Египта.
   — Высочество сойдет, пока не выясните более точно.
   — Знай я, что встречу вас, оделся бы Марком Антонием. А то и Юлием Цезарем.
   — Я полагаю, что Цезарь сегодня еще появится.
   — Придется мне в таком случае принять меры предосторожности. На что может надеяться простой кавалер по сравнению с ним?
   — Это будет зависеть от кавалера, — задорно ответила я.
   Несколько пар уже танцевали в саду.
   — Потанцуем и мы? — предложил он. — Вы не находите, что мы замечательные партнеры?
   — Да, я подумала, что у нас неплохо получается.
   — Как я рад, что увидел вас и спас от этого скучного Сакса!
   — Я не нашла его скучным, скорее, слишком настойчивым.
   — Саксы были неотесанными мужланами. Ведь это они раскрашивали лица вайдой^[10]?
   — Нет, это были древние бритты.
   — И саксы были не лучше. Совсем не утонченные в своих вкусах, как, например, кавалеры. Не ожидал, что Джеймс Элиот оденется саксом. Я думал, что он захочет быть кем-нибудь более блестящим — Великим Ханом, Марко Поло или еще кем-нибудь в этом роде. Вы так не считаете?
   — О… не знаю.
   — Я сразу узнал его. А вы?
   — Н-нет.
   — Не узнали! Вы меня удивляете. Мне показалось, его не трудно узнать, как и большинство присутствующих. Голос… манера держаться… походка. Я думаю, это потому, что мы так часто встречаемся. Но вы, благородная царица, остаетесь загадкой. Мне кажется, мы раньше не встречались… Мне хотелось бы, но я не решаюсь вас попросить… Может быть, вы окажете мне милость и приподнимете краешек вашей маски?
   — Ничего подобного я не сделаю. Буду скрываться за ней, пока не наступит время снять ее совсем.
   — Вы очень жестоки!
   Он увлек меня к садовой стене. Мы прислонились к ней, глядя вдаль, на парк.
   — Какая чудесная ночь, — сказала я.
   — Я нахожу ее с каждым мгновением все более прекрасной.
   Так мы флиртуем, догадалась я. Оказалось, что это очень приятное занятие. Должна признаться — общество Кавалера доставляло мне большое удовольствие.
   Он неожиданно сказал:
   — Вы непохожи на других девушек.
   — Каждое человеческое существо отличается от остальных, — ответила я. — Это одно из чудес природы.
   — Вы в этом уверены? Я, например, нахожу какое-то тоскливое однообразие во многих молодых леди, которых мне случается сопровождать.
   — А может быть, вы сами недостаточно проницательны?
   — Как раз сегодня мне хотелось бы, чтобы моя проницательность оказалась на высоте и позволила мне заглянуть за вашу маску. Но я запасусь терпением и дождусь полуночи. В решающий момент постараюсь во что бы то ни стало находиться рядом с вами.
   Это заявление меня слегка встревожило, но я заставила себя успокоиться. Было еще рано, и я не успела полностью насладиться вечером, от которого так много ожидала. Мимоходом я подумала об Оливии. Интересно, как она развлекается.
   — Вы очень таинственная дама, — продолжал Кавалер.
   — Но ведь тайна и является девизом сегодняшнего вечера. Так увлекательно разговаривать с людьми, не зная, кто они. Это заставляет быть настороже.
   — Предполагается, наоборот, что таинственность заставит нас стать беспечными, отбросить все запреты. Разве может иметь значение, как я веду себя сегодня вечером? Никто не узнает, кто я… до полуночи.
   — Если только, по примеру Седрика Саксонского, нам не удастся сделать раньше каких-нибудь открытий.
   — О, некоторые совершенно очевидны. Видели вы Марию-Антуанетту? Готов поклясться, что это леди Массингем. Я сказал себе: эта дама немного прибавила в весе, несмотря на свое пребывание в Консьержери^[11]! А наш хозяин?.. Я сразу его узнал. Зато трудно догадаться, кого он изображает. Доктора Джонсона^[12]? Робеспьера? Вероятно, можно как-нибудь установить разницу между этими двумя джентльменами, но я, хоть убейте, не способен на это!.. Танцуете вы божественно.
   — А вы говорите пустые комплименты. Разве в такой толпе можно это заметить?
   — Прошу вас, дражайшая, очаровательнейшая царица Египта, шепните мне ваше имя.
   — Это против правил.
   — А вы всегда соблюдаете правила?
   Я заколебалась.
   — А, — быстро сказал он, — вижу, что не соблюдаете. Вы мятежная душа, вроде меня. Как далеко можете вы зайти в своем неподчинении установлениям общества?
   — Неужели вы надеетесь, что я признаюсь вам в допущенных мной нарушениях скромности?
   — Почему бы и нет? Я не знаю, кто вы, а вы меня знаете?
   — Никогда не следует признаваться в собственной нескромности, даже незнакомым людям.
   — Какая глубокая мысль. Может быть, когда вы узнаете меня лучше…
   — Сегодня я только Клеопатра, а вы Руперт Рейнский.
   — У меня предчувствие, что сегодня только начало.
   Он приблизил свое лицо к моему. Я увидела голубые глаза, блестевшие сквозь прорези маски. Они пристально разглядывали меня.
   — Дорогая нильская змея, — произнес он, — мне кажется, наше знакомство станет очень близким.
   На миг мне показалось, что он поцелует меня, и я наполовину хотела этого. Я была по-настоящему безрассудна в тот вечер. Меня увлек блестящий, романтический мир, в который Оливия имела право входа, а я нет.
   Он прикоснулся к ожерелью у меня на шее.
   — Какая удачная мысль взять с собой на бал и вашу змею. Надеюсь, вы не собираетесь довести вашу роль до конца. Однако я, кажется, уже видел где-то это ожерелье. Это довольно необычное украшение. Да… вспомнил. Я видел его на шее у одной молодой дамы, леди Джейн Грей… другими словами у Мойры Массингем. А ведь вы не Мойра Массингем, правда? Вот и ключ к разгадке тайны. Вы очень дружны с этой молодой дамой, и она одолжила вам свое ожерелье. Сговор, любезная царица, конспирация. А кто ближайшая подруга мисс Массингем в данный момент? Мисс Оливия Трессидор. Я видел, что вы вошли вместе с ней и сразу обратил на вас внимание. Несмотря на маску, вы казались взволнованной, готовой насладиться каждым мигом праздника. Ни следа равнодушной пресыщенности, которую так любят напускать на себя многие молодые леди. Как только вы вошли, с вами заговорил этот грубый Сакс. Я наблюдал за вами, знаете ли.
   — Мое беспокойство все возрастало. Я перестала смотреть на парк и сказала:
   — Мне кажется, в столовой уже подают ужин.
   — Вы правы. Позвольте мне проводить вас.
   Все сверкало, все возбуждало мой интерес. Мне было весело, я была счастлива. Мне хотелось, чтобы вечер длился вечно. Присутствие моего спутника усиливало мое оживление, а страх быть уличенной в незаконном проникновении только увеличивал остроту моих ощущений. Ну и что, если он обнаружит мой секрет? Это его рассмешит, без всякого сомнения. Он ни за что меня не выдаст. Во всяком случае, не сегодня. Но позже, может быть, посмеется над этим инцидентом со своими друзьями.
   Нам было очень весело. Он сказал, что моя роль выбрана удачно, так как мой характер, по его мнению, отличается большим разнообразием оттенков. Как жаль, если все это будет уничтожено какой-то ядовитой змеей.
   — Мы в самом деле трагическая пара, — заметила я. — Бедный Руперт, вы были опозорены при Эксетере… не так ли?
   — Ваши исторические познания превышают мои. Очень любезно с вашей стороны возвысить меня до ранга принца и командующего армией. Ведь вошел я в этот дом скромным кавалером.
   Мы продолжали шутить.
   Я выпила шампанского и почувствовала легкое головокружение. Мы танцевали, разговаривали. Иногда он становился серьезным и, наконец, высказал пожелание, чтобы мы стали друзьями.
   — Я с нетерпением жду наступления полуночи, — заявил он, — но в то же время не хочу, чтобы вечер кончался.
   Меня приближение полуночи отнюдь не радовало: я буду тогда сидеть в экипаже и ломать себе голову над тем, как войти в дом незамеченной. Мне совсем не хотелось, чтобы вечер закончился — он оказался одним из самых волнующих в моей жизни. Не хотелось мне и расставаться с моим Кавалером.