Холт Виктория. Наследство Лэндоверов

   — Уверена, что вы доказали это, кузина Мэри.
   — Действительно, доказала. Но даже и теперь, если что-нибудь у меня не ладится, они с удовольствием повторяют: «Что вы хотите? Это ведь женщина». Но я с этим не смирюсь, Кэролайн. Вот почему я намерена превратить Трессидор Мэнор в самое процветающее поместье в наших краях. — Она посмотрела на меня почти лукаво и заметила: — Вы должны были проехать мимо Лэндовер Холла. — Я сказала, что так оно и было. — Что ты подумала о нем?
   — Я нашла его великолепным.
   Она фыркнула.
   — Да, снаружи. А внутри это настоящая развалина… Так, по крайней мере, говорят те, кто там был.
   Когда я рассказала ей о нашей встрече в поезде с Полем и Яго Лэндоверами, это ее очень заинтересовало.
   — Они назвали себя, — сказала я, — когда прочли мое имя на несессере. Кажется, им было известно, что я должна приехать.
   — Слуги, — коротко пояснила кузина Мэри.
   — Да, младший из них так и сказал. Их слуги… ваши слуги…
   — Всегда испытываешь такое чувство, будто в доме живут сыщики. Тут уж ничего не поделаешь, и если все же удается что-нибудь скрывать, то с таким положением миришься. Лэндоверы зорко следят за тем, что происходит у нас… точно так же, как мы следим за ними. — Она снова засмеялась. — Настоящее соперничество. Понимаешь, и мы и они — помещики. Представить себе не могу, что заставило наших предков построить свои жилища так близко друг от друга. Лэндоверы первыми поселились здесь, очень этим гордятся и считают Трессидоров выскочками. Ведь мы здесь прожили всего триста лет. Новые поселенцы, видишь ли! Мы разговариваем друг с другом, но этим все и ограничивается. Два враждующих дома — Монтекки и Капулетти. Правда, мы не расхаживаем по улицам города, рыча от гнева, не протыкаем друг другу глотку рапирой, но в остальном мы настоящие соперники. Нас можно назвать дружественными недругами, пожалуй. В наших семьях не было Ромео и Джульетты. Пока не было. Я отнюдь не Джульетта, а Джонас Лэндовер не Ромео. Во всяком случае, не теперь. По правде сказать, он и в свои молодые годы не подходил для этой роли, а я для роли Джульетты. Вот как обстоят дела между нами и Лэндоверами.Значит, ты встретилась с ними в поезде? Не сомневаюсь, что они возвращались из Плимута. Ездили туда, чтобы побывать у юриста или, скорее, в банке. Ведь положение в Лэндовер Холле совсем неважное, это я точно знаю. Стоимость содержания поместья выражается в астрономических цифрах. Оно лет на двести старше Трессидор Мэнора, и уже трещит по всем швам… Я всегда старалась сохранить дом в хорошем состоянии. При первых признаках разрушения срочно принимала необходимые меры, любой ремонт тогда обходится дешевле. Понимаешь? Конечно, как не понять. В семье Лэндоверов время от времени появлялись недостойные индивидуумы, вроде старого Джонаса. Пьянство, женщины, карты — обычный Лэндоверский стандарт. Распутники случались и в нашей семье, но в общем в ней было больше людей воздержанных, здравомыслящих… Я имею в виду по сравнению с Лэндоверами.
   — Они помогли нам уложить багаж, — сказала я. — Мисс Белл была им благодарна.
   — О да, в хороших манерах им не откажешь. К тому же их интересует все, что происходит здесь. Не упускают ни одной возможности что-нибудь выведать. И всегда были такими. Старый Джонас думал, что ему удастся вернуть состояние семьи, просиживая ночи за карточным столом. Глупо. Встречала ты когда-нибудь человека, разбогатевшего благодаря картам? Нет, конечно. Но они всегда были готовы ухватиться за подвернувшийся шанс. Ренегаты они, вот что. Даже во время гражданской войны они сперва были за короля, как большинство в наших краях, а когда король проиграл, то Лэндоверы стали поддерживать парламент. В Трессидор Мэноре тогда были довольно тяжелые времена, а они процветали. — Кузина Мэри засмеялась своим лающим смехом. Я уже начала ожидать его в конце каждой фразы. — Тут возвратился новый король, и они сообразили, что в конечном счете они все-таки роялисты. Надо сказать, что это помогло нам выдвинуться. Им удалось, однако, получить прощение и сохранить свои поместья. Ренегаты. А вот теперь стали ходить разные слухи… Ну что ж, поживем — увидим.
   — Все это страшно интересно, кузина Мэри.
   — Так оно и бывает, если сам проявляешь интерес к жизни. Ты уже поняла это, не правда ли? Конечно, поняла. Так вот, милочка, для тебя здесь будут в некотором роде каникулы. Ты узнаешь, что значит жить на лоне природы… вдали от столицы. Это ведь Корнуолл.
   — Местность показалась мне очень красивой, когда мы проезжали по ней. Теперь мне не терпится получше с ней познакомиться.
   — Я всегда считала, что это самый живописный район в Дьючи. Сюда входит часть цветущего зеленого Девоншира и начало сурового корнуоллского побережья. Чем дальше на запад, тем местность делается более дикой и негостеприимной. Ты ведь ездишь верхом, не так ли? Конечно, ездишь. У нас есть лошади.
   — Мы много ездили в деревне и даже в Лондоне, — сказала я.
   — Это самый лучший способ передвижения. Скучать ты не будешь. Не заезжай слишком далеко от дома в первое время и следи за направлением. Я буду ездить с тобой, пока ты не познакомишься немного с дорогой. Остерегайся туманов. Они возникают внезапно, и тогда легко заблудиться и начать кружить на месте. Болота отсюда недалеко. Лучше держаться от них подальше, особенно вначале. Оставайся ближе к дороге. Но, само собой разумеется, с тобой всегда будет провожатый.
   — Домик привратника показался мне очень привлекательным.
   — Ты имеешь в виду сад? Джеми Макджилл славный парень. Очень спокойный, сдержанный. Думаю, в прошлом у него кроется какая-то трагедия. Он прекрасный привратник. Мне очень с ним повезло.
   — Как я слышала, он занимается пчеловодством для всей округи.
   — Это его мед у нас на столе. Очень хороший мед, и он действительно снабжает всю округу. Настоящий корнуоллский мед. Вот, попробуй. Чувствуешь аромат цветов?
   — О да. И вкус восхитительный.
   — Так вот, это мед Джеми. Он пришел ко мне лет шесть назад, должно быть… во всяком случае, не больше, чем семь или восемь. Мне нужен был второй садовник. Я дала ему возможность испытать себя, и вскоре мы обнаружили, что у него особый подход к растениям. Потом старый привратник скончался, и я подумала — самое подходящее место для Джеми. Он там поселился, и вот — сад стал просто картинкой, а Джеми занялся еще и ульями. Он кажется очень счастливым в этом уголке. Занимается тем, что больше всего любит. Люди бывают счастливы, когда выполняют работу, которая им нравится. Ты кончила есть? Я сначала покажу тебе дом, хорошо? Да, так будет лучше всего. Потом ты можешь погулять по парку и хорошенько все осмотреть. А попозже поедем верхом. Как ты находишь мой план?
   — Он мне очень нравится.
   — Ну и прекрасно. В таком случае, пойдем.
   Я провела очень интересное утро. Кузина Мэри показала мне верхний этаж, где находились комнаты большинства слуг. Другие жили в коттеджах на краю поместья, а у грумов и конюхов было помещение над конюшнями. Этажом ниже находились спальни, многие из них были обставлены точно так же, как моя. Кузина Мэри прошлась со мной по длинной галерее с фамильными портретами и рассказала о каждом. Я увидела портреты моего отца и тети Имоджин в молодости, а также моего деда и его старшего брата, отца кузины Мэри. Трессидоры в бриджах, париках, в элегантных костюмах восемнадцатого века.
   — Все они здесь, — объявила кузина Мэри. — Полная галерея негодяев. — Я засмеялась, протестуя, и тогда она сказала: — Ну, не все негодяи, конечно. Были среди них и вполне приличные люди, и все они стремились сохранить Трессидор Мэнор для нашей семьи.
   — Это вполне понятно, — заметила я. — Вы должны гордиться им.
   — Признаюсь, — согласилась она, — что испытываю нежность к этому старому жилью. Отец часто говорил мне. «В один прекрасный день дом будет твоим, Мэри. Ты должна любить его, дорожить им и доказать, что в семье Трессидоров женщины не уступают мужчинам». Вот я и стараюсь доказать это.
   В одной из спален Эдуард I провел ночь, когда бежал от круглоголовых^[3].
   Там оставалась кровать с балдахином, хотя покрывало почти истлело.
   — Мы ничего не меняем в этой комнате, — объяснила кузина Мэри. — Здесь никто никогда не спит. Представь себе этого несчастного человека… против которого восстали его собственные подданные. Что он должен был чувствовать, когда спал в этой постели?
   — Сомневаюсь, чтобы ему удалось хоть ненадолго уснуть.
   Она подвела меня к окну. Взглянув, я увидела пышную зелень лужайки и лес вдали. Вид был очень красивый.
   Кузина Мэри указала на висевший на стене гобелен, изображавший триумфальное возвращение в Лондон сына беглеца.
   — Гобелен, который ты видишь, повесили здесь лет через пятьдесят после того, как король провел в этой комнате ночь. Если бы я была фантазеркой, — а это не так, — я сказала бы, что оставшаяся в ней частица его личности должна была испытать от этого некоторое удовлетворение.
   — И все же вы немного фантазерка, кузина Мэри, если вам приходят в голову такие мысли, — заявила я.
   Кузина Мэри расхохоталась и похлопала меня по плечу — видно, не рассердилась.
   Затем она повела меня вниз, показала маленькую домовую часовню, гостиную и кухню. По дороге мы встретились с несколькими служанками, и кузина Мэри познакомила меня с ними. Они почтительно приседали.
   — Наш холл совсем небольшой, — говорила кузина Мэри, — а вот у Лэндоверов холл великолепный. Когда строили этот дом, вестибюль не представлял уже собой центр дома — больше внимания уделялось комнатам Гораздо более цивилизованный подход — ты как считаешь? Уверена, что ты со мной согласна. Строительство должно улучшаться с каждым поколением, это естественно. Я думаю, вначале тебе будет немного сложно ориентироваться в доме. Это понятно. Но через день-два ты привыкнешь. Надеюсь, дом тебе придется по вкусу.
   — Я в этом не сомневаюсь. Он уже мне нравится.
   Она сжала мою руку.
   — Так после ленча поедем прокатиться.
   Я так была занята все утро, что перестала думать о том, чем занимается сейчас Оливия и как протекает обратное путешествие мисс Белл.
   Как только я вернулась в свою комнату, ко мне зашла Бетти. Мисс Трессидор велела ей помочь мне распаковать мои вещи. Мы занялись этим вдвоем, и Бетти развесила все платья в стенном шкафу. Джо, сказала она, уберет мой сундук на чердак, пока он снова не понадобится.
   После ленча я переоделась в костюм для верховой езды и спустилась в холл, где кузина Мэри уже ждала меня.
   Я нашла ее очень представительной в элегантной амазонке и маленькой шляпке. Ее сапоги сверкали. Она одобрительно оглядела меня, и мы направились к конюшне, чтобы выбрать мне лошадь. Пройдя по аллее, мы подошли к домику привратника. Джеми вышел и открыл нам ворота.
   — Добрый день, Джеми, — приветливо обратилась к нему кузина Мэри. — Это моя двоюродная племянница, мисс Кэролайн Трессидор. Она погостит у нас.
   — Да, мисс Трессидор, — сказал Джеми. Я поздоровалась с ним.
   — Добрый день, Джеми.
   — Добрый день, мисс Кэролайн, — ответил он.
   — Вчера вечером, когда мы приехали, я заметила у вас ульи, — продолжала я.
   Казалось, это ему было приятно.
   — Пчелы знали о вашем приезде, — сообщил он. — Я предупредил их.
   — Джеми обо всем рассказывает пчелам, — пояснила кузина Мэри. — Такая у него привычка. Ты, вероятно, уже слыхала об этом. Ну конечно, слыхала.
   Мы поехали дальше.
   — У него необычное произношение, — заметила я. — Мне оно нравится.
   — Шотландское, — ответила кузина Мэри. — Джеми шотландец. Он приехал в Англию после того, как у него там случились какие-то неприятности… Не знаю, что именно. Никогда его не спрашивала. Следует уважать чужие секреты. Думаю, что он приехал сюда, желая начать новую жизнь, что и осуществляет с большим успехом. Он кажется таким счастливым со своими пчелами, и мы тоже в выигрыше: получаем от него чудеснейший мед.
   По пути кузина Мэри показывала мне поместье и окрестности.
   — Эта часть принадлежит Лэндоверам, — сказала она. — Они хотели бы расширить свои владения, прихватив и наши. Мы, в свою очередь, не прочь были бы присоединить к нашим землям их территорию.
   — Мне кажется, места здесь достаточно для всех.
   — Ну конечно. Просто это стремление к захвату длится уже столетия. Некоторым людям соперничество идет на пользу, ты не находишь? Безусловно, это так. Но в наших условиях это вроде шутки. У меня, при моем образе жизни, не остается времени для активной вражды. Сомневаюсь, чтобы у Лэндоверов оно было. Им есть о чем подумать, особенно теперь.
   К тому моменту, когда мы вернулись домой, я многое узнала о самой кузине Мэри, о Трессидорах, Лэндоверах и деревенской жизни. Это было очень интересно, и я чувствовала себя гораздо лучше, чем все последнее время.
   Кузина Мэри мне нравилась все больше. Поговорить она любила, и я затеяла небольшую игру с самой собой, пытаясь прервать этот словесный поток и самой вставить словечко-другое. Со временем, подумала я, мне это будет лучше удаваться, но сейчас главное получить побольше сведений.
   Ложась в постель в тот вечер, я почувствовала, что значительная часть моей тоски улетучилась. Я очутилась в совсем новом мире, и он поглощал все мое внимание.
   Ночь я проспала очень крепко, а когда проснулась, первым моим ощущением было ожидание.
   Прошла неделя. Я привыкла к своему новому окружению. Кузина Мэри познакомила меня с местностью, и теперь я подолгу ездила одна. Мне это нравилось. Я получила свободу, которой была лишена раньше. Возможность ездить верхом без сопровождения была сама по себе настоящим приключением. Кузина Мэри придавала большое значение свободе. Я была уже в том возрасте, когда человек отвечает за свои поступки, и к концу недели упивалась своей новой жизнью.
   Мне было дано право брать в библиотеке книги без ограничений. Запретных книг здесь не было, не то, что дома, где мисс Белл контролировала наше чтение. Я широко этим пользовалась: прочла многие из произведений Диккенса, все романы Джейн Остин и сестер Бронте. Последние меня особенно заинтересовали. Каждый день я ездила верхом и уже порядочно знала округу. Я немного поправилась. Стол в доме кузины Мэри был отличный, и я с удовольствием отдавала ему должное. Я чувствовала, что изменяюсь, расту, привыкаю полагаться на себя. Только теперь я поняла, что бдительное наблюдение мисс Белл несколько ограничивало мои возможности.
   Освобождение от уроков показалось мне настоящим благом. Кузина Мэри говорила, что раз я получаю такое удовольствие от чтения, то знакомство с большими писателями принесет мне огромную пользу и в будущем окажется важнее таблицы умножения.
   Нечего и говорить, это был приятный способ обучения. Выходя или выезжая на прогулку, я всякий раз видела Джеми. Обычно он находился в своем садике и почтительно приветствовал меня. Мне часто хотелось остановиться и поговорить с ним, расспросить его о пчелах, но что-то в его манере держаться останавливало меня. Когда-нибудь, говорила я себе, я это сделаю.
   Однажды на одной из узких тропинок в поле я встретила ехавшего мне навстречу всадника.
   — О, — воскликнул он, — да ведь это мисс Трессидор! — Это был младший из ехавших с нами в поезде братьев. Он понял, что я его узнала, и усмехнулся:
   — Да, это я, Яго Лэндовер. Резвая у вас кобылка.
   — Пожалуй, и в самом деле немного резвая, но это меня не беспокоит. Я привыкла ездить верхом.
   — Несмотря на то, что живете в Лондоне?
   — В Лондоне тоже ездят, знаете ли. Кроме того, у нас усадьба в деревне. Когда мы находимся там, я вообще не слезаю с седла.
   — Это заметно. А сейчас вы возвращаетесь в поместье?
   — Да.
   — Хотите, я покажу вам новую дорогу домой?
   — Может быть, я ее уже знаю.
   — Если вы ее знаете, то едете сейчас неправильно. Поехали со мной.
   — Я повернула кобылу и повела ее шагом, бок о бок с его лошадью.
   — Я искал вас, — признался он. — Удивляюсь, почему мы до сих пор ни разу не встретились.
   — Я ведь здесь не так давно.
   — Что вы думаете о Корнуолле?
   — Он… прекрасен.
   — А как долго вы собираетесь здесь пробыть?
   — Сама еще не знаю.
   — Надеюсь, вы не слишком скоро уедете… Не уедете, пока не познакомитесь с нами по-настоящему.
   — Вы очень гостеприимны, спасибо.
   — А как насчет дракона?
   — Дракона?
   — Ну, вашей надзирательницы.
   — Вы имеете в виду мою гувернантку, мисс Белл? Она вернулась в Лондон на следующий же день.
   — Так что вы свободны?
   — В действительности, ее нельзя назвать надзирательницей.
   — Я неудачно выразился. В таком случае — сторожевая собака. Так вам больше нравится?
   — Ее послали, чтобы она охраняла меня во время пути, и она это поручение выполнила.
   — Вы, должно быть, очень драгоценная юная леди. А как же теперь вам позволяют ездить одной? Впрочем, как это я сразу не догадался? Ясно: леди Мэри приучает вас к самостоятельности.
   — Мисс Мэри Трессидор показала мне окрестности, и теперь я вполне способна позаботиться о себе сама.
   — Вижу, что это так. Скажите, как вам понравилось родовое имение? А сама леди Мэри? Мы всегда так ее называем. Она в самом деле очень значительная особа.
   — Я рада, что вы оценили ее по достоинству… Но мы что-то слишком долго едем.
   — Это, как говорится, кружной путь, в отличие от прямого.
   — Так вы попросту заставили меня свернуть с дороги?
   — Совсем немного. Если бы мы поехали так, как вы собирались, наша встреча оказалась бы слишком короткой.
   Я была польщена и, пожалуй, довольна. Он мне нравился.
   — Ваш брат, — снова заговорила я, — очень быстро обратил внимание на мое имя на сумке и догадался, кто я.
   — Он в самом деле очень сообразительный, но в данном случае особой догадливости не потребовалось. Нам сообщили, что в Трессидор Мэноре скоро появится гостья, и мы прекрасно знали, кто именно. Мой отец был знаком с вашим и с его сестрой Имоджин. Ходили слухи, что он унаследует поместье, но оно, конечно, досталось леди Мэри.
   — Законной наследнице.
   — И тем не менее — женщине!
   — Так вы разделяете всеобщее предубеждение?
   — Нисколько. Я обожаю ваш пол. А леди Мэри доказала, что она способна управлять имением не хуже, а многие говорят, гораздо лучше, чем мужчина. Я просто рассказываю, как мы узнали о вашем приезде именно в тот день. Из Лондона сюда приезжает очень мало народа. Проходя мимо вашего вагона, мы увидели вас. Брат сказал: «Ты заметил девушку с сопровождающей ее дамой — по-видимому, гувернанткой? Может быть, это и есть мисс Кэролайн Трессидор, о приезде которой столько говорят? Давай, вернемся и выясним». Мы так и сделали.
   — Меня удивляет, что вы не поленились приложить для этого какие-то усилия.
   — Мы прилагаем значительные усилия, чтобы быть в курсе того, что происходит в Трессидор Мэноре. Взгляните! Вот Лэндовер. Вы не находите его великолепным?
   — Нахожу. Вы должны очень им гордиться.
   На его лице появилось на миг подавленное выражение.
   — Мы и в самом деле им гордимся. Но… как долго это продлится?..
   Я вспомнила слова кузины Мэри о неприятностях у Лэндоверов и спросила:
   — Что вы имеете в виду?
   — Да так, ничего. Замечательный дом, и наша семья жила в нем с…
   — С незапамятных времен, по словам кучера Джо.
   — Ну, это, пожалуй, несколько преувеличено. Всего с пятнадцатого века в действительности.
   — Как я слышала, вы опередили здесь Трессидоров.
   — Поразительное знание здешней истории!
   — Мне хотелось бы, чтобы оно было более полным.
   Все в свое время.
   Я узнала местность, по которой мы проезжали, и перешла на легкий галоп. Он продолжал ехать рядом. Скоро я увидела наши ворота и домик привратника.
   — Этот путь оказался не таким уж и длинным, — заметил Яго. — Наша беседа доставила мне огромное удовольствие. Надеюсь, мы еще встретимся. Вы каждый день ездите верхом?
   — Почти каждый.
   — Постараюсь снова вас увидеть.
   Я проехала к конюшне, довольная встречей.
   После этого я часто виделась с Яго. Какое бы направление я ни выбирала, я встречала его. Он стал моим провожатым по незнакомым местам и много рассказывал о старых легендах, обычаях и суевериях, распространенных среди жителей Корнуолла. Как-то он повез меня на болота и обратил мое внимание на причудливую форму некоторых камней, принесенных сюда по преданию доисторическим человеком. Болота показались мне полными тайны, и я готова была поверить в фантастические истории о гномах и колдуньях, которые рассказывал Яго.
   — Как жаль, что вы не приехали раньше, — сказал он однажды. — Вы могли бы тогда принять участие в праздновании Иванова дня. Мы собираемся в полночь и зажигаем костры в честь наступления лета, пляшем вокруг них, веселимся и ведем себя, как настоящие дикари. Если верить легендам, так развлекались наши доисторические предки. Танцы вокруг костров защищают участников от колдовства, а если кому-то случается подпалить платье, то это означает, что ему нечего опасаться. Ах, вам следовало бы присутствовать на празднике. Я так и вижу, как вы пляшете с распущенными волосами — истинная представительница клана Трессидоров.
   Он показал мне заброшенную шахту и рассказал о временах, когда Дьючи процветал благодаря добыче олова.
   — Эта шахта пользуется дурной славой. Она будто бы приносит несчастье. Корнуоллские шахтеры самые суеверные люди в мире, если не считать корнуоллских рыбаков. В их жизни случается много непредвиденного, поэтому они во всем ищут добрые или дурные предзнаменования. Я думаю, мы все здесь такие. Можете себе представить, что у входа в шахту они оставляли еду, что бы умилостивить мстительных духов, причиняющих зло тем, кто их обидит. По преданию, это духи евреев, распявших Христа и не находящих себе покоя. Никто, однако, не объясняет, зачем им понадобилось явиться в Корнуолл или почему их так много. Тем не менее некоторые шахтеры клялись, что видели крохотных сморщенных человечков ростом не больше шестипенсовой куколки и одетых, как в старину одевались шахтеры. Интересно, чем занимаются эти существа после закрытия стольких шахт? Может быть, уходят туда, откуда пришли? Так вот, имен но эта шахта считается особенно гибельной. Не вздумайте подходить к ее краю. Кто знает, а вдруг вы приглянетесь одному из этих человечков и он захочет утащить вас с собой?
   Я любила слушать Яго и заставляла его рассказывать новые и новые истории. Так я узнала о рождественских пирушках, во время которых богатые люди угощали всех элем с пряностями, провозглашая по очереди здравицу каждого на саксонском диалекте.
   — Многие из наших обычаев, — сказал Яго, — уходят в далекое прошлое, когда христианство еще не дошло до этих мест. Вот почему мы такие язычники.
   Он рассказывал о танцах, которые здесь устраивали на Рождество в богатых домах, о христославах, распевавших рождественские гимны. Они обходили такие дома и присоединялись к общему веселью. Яго говорил о ряженых в масках и исторических костюмах, приходивших в канун Крещения развлекать народ своими шутками и шалостями; о вторнике на масленой неделе, когда разрешалось совершать набеги на сады богачей; о Первом мая, празднике не менее важном, чем Рождество и Иванов день, когда стар и млад заполняли улицы городов с барабанами и скрипками. Они танцевали, пировали и бродили по окрестностям, срезали там ветки явора и делали из них свистки, издававшие пронзительные звуки, потом возвращались в город и приводили с собой май. Каждый год 8 мая в Хелстоне с большой пышностью устраивали бал, проводившийся с неменьшим рвением, хотя и не так организованно, во всем Корнуолле.
   Мне казалось, что Яго старается показать мне, как здесь интересно жить и как мой приезд ему приятен.
   Он любил рассказывать, а я слушала его с большой охотой. Ему удалось внушить мне желание присутствовать самой на развлечениях, о которых он говорил с таким энтузиазмом.
   Однако я начала замечать, что его веселость часто бывала напускной: что-то его, видимо, тревожило. Когда я спросила его об этом прямо, он постарался уйти от ответа. Но через некоторое время сам рассказал мне о том, что его тяготило.
   Как-то, когда мы проезжали мимо пустого фермерского дома, стоявшего на краю их владений, Яго заметил:
   — Семья Мэллой жила здесь на протяжении многих поколений. Последние ее представители, брат с сестрой, не захотели оставаться в деревне. Они переехали в Плимут, и брат теперь работает там строителем, а ферма пустует.
   — Какой милый дом, — сказала я.
   — Гм.
   — Мне хотелось бы рассмотреть его. Можно войти внутрь?
   — Не сейчас, — решительно ответил Яго и повернул свою лошадь, как будто сам вид дома был для него невыносим.