Страница:
«Это он к чему, интересно?» – Эльф перестал сверлить Аслана взглядом, и тот, опомнившись, заверил Сима:
– Все самое свежее, уважаемый. Самое свежее.
– Свежее – это хорошо. – Гоббер ободряюще улыбнулся. – Но главное, чтобы не беспокоили. Вот когда я прошлый раз был в Мераде, мне пришлось останавливаться в таком хане, что там невозможно было заниматься делами. Как-то приходит ко мне в тот хан...
Хозяин явно встречался с Симом раньше: он, обреченно кивая, провел гостей в задние помещения дома, где и располагались комнаты для приезжих. Получил плату. Действительно немаленькую. Поклонился. И убрался с явным облегчением.
Элидор с ненавистью поглядел на стол и кровать. Выругался сквозь зубы.
– Ты чего, Элидорчик? – искренне удивился Сим. – Ты глянь, тут даже кресла есть.
– Кресла?
– Да вот же! – Гоббер ткнул пальцем, а потом плюхнулся задницей на груду подушек.
Элидор закрыл глаза и упал на кровать. Сим пытался научить его говорить «тахта», но учиться эльф не желал. У него никогда не было способностей к языкам.
– Ну? – с нетерпением провякал гоббер.
– Что – «ну»? – Задание твое.
– Убить Самуда.
– Нет. Не так. Ты не правильно рассказываешь. Вот слушай, как надо.
Элидор приподнялся на локтях. Потом сел. И с интересом уставился на Сима.
Ободренный вниманием, гоббер сделал значительное лицо:
– Значит, так. Для начала ты должен произвести как можно больше шума одним своим появлением. Верно?
– Ну. – Это было само собой разумеющимся. Все свои убийства, кроме, пожалуй, самых-самых первых, Элидор должен был проводить громко. Его выходы всегда были карательными. Силовой аргумент ордена. «Тот, кто всегда возвращается». Зачем оговаривать то, что ясно и так?
– Следовательно, убивать тоже нужно громко и красиво. Так?
– Ну.
– За громкое убийство могут громко настучать по голове. А в нашей ситуации по голове могут настучать уже за громкое появление, так?
– Кофейня и деньги.
– Правильно. Это мое дело, и я его делаю. Ты – убиваешь. Я прикрываю твою задницу. Что ты должен взять у Самуда?
Элидор молча поднял бровь.
– Тоже мне начальство! – Сим досадливо фыркнул. – Как думаешь, зачем они свели наблюдателя моего уровня и бойца твоего уровня... Кстати, ты в курсе, что карателей, кроме тебя, у ордена нет?
– Да.
– Славно. Так вот, как ты думаешь, зачем?
– Наблюдатель «твоего уровня» – вор?
– Точно! И еще какой! Так вот, ты думаешь, они свели нас, чтобы я помог тебе взять то, что ты должен взять? Как бы не так. Они это сделали, потому что я им под руку подвернулся. Я из местных – единственный свободный пока.
– Я ничего не должен брать.
– «Месть Белого Креста», – с пафосом произнес Сим. – Не смешите меня, юноша. Это на Западе у ордена все с поднятым забралом. Запугивать так запугивать. Договариваться так договариваться. На Востоке все иначе. Ну подумай сам, какой смысл Белому Кресту отправлять карателя к Самуду. Командиру, между прочим, «Горных кошек». Ты мне об этом сообщить забыл. А начальство, надо полагать, считает, что я должен знать все и обо всем. Так вот, какой в этом смысл?..
Сим начал изъясняться неожиданно здраво и членораздельно, что слегка напугало Элидора. Слишком уж привык он к беспрестанной и бессмысленной болтовне гоббера. Он честно попытался задуматься насчет смысла, хотя со дня получения задания понимал прекрасно, что весь смысл сводится к изъятию перстня. Запугивать исманов, тем более барбакитов, было действительно бесполезно, по той простой причине, что с ними нельзя было прийти к компромиссу. Никак. И никогда.
Выходило так, что Сим тоже понял это сразу. А если понял Сим, до тонкостей знающий здешнюю жизнь, значит, поймут и те, кого нужно было ввести в заблуждение.
– Неважно, – буркнул эльф.
– Ага. Значит, взять что-то нужно? А говорить ты не хочешь, потому что не велели. Ладно. Сейчас моя очередь работать. Вечером будет – твоя. – Сим вдруг ухмыльнулся гадко-прегадко. – А ты ведь командовать привык, Элидорчик, правда? А я вот – наоборот. Как мы ролями-то поменялись!
И он исчез, не дожидаясь ответа.
Впрочем, отвечать эльф не собирался. Сим командовал до вечера. С вечера все встанет на свои места. Гоббер знал это так же хорошо, как Элидор, и обоих ситуация устраивала.
Элидор стянул сапоги. Вытянулся на низкой и жесткой «тахте» – он поморщился – и заснул. Сразу. Как провалился. До вечера было еще долго.
Баронство Уденталь – графство Карталь
И снова стелилась дорога под ноги верблюдам и лошадям. Убегала вдаль, петляя между холмов. Иногда ровной лентой неслась вперед до самого
горизонта. Настороженно ехали, окружив караван, посерьезневшие охранники. Высился башней в седле беловолосый шефанго, негласно ставший командиром Сулайманова десятка.
Кина обиженно смотрела в широкую спину. На косу, стекающую из-под шлема и змеящуюся между лопаток де Фокса. Невероятную совершенно косу, пушистый кончик которой скользил в такт рыси по крупу огромного гнедого жеребца. Сулайман не смог найти здесь, в западных землях, кобылы, не уступающей погибшей Грезе. И хоть не укладывалось в голове у мерадца, как может воин ездить на неповоротливых, тяжелых жеребцах, выбирать ему не приходилось. Впрочем, Эльрис, как и следовало ожидать, очень быстро нашел общий язык с подаренным ему чудовищем. Сулаймана поблагодарил, может быть, суховато, но вежливо – не придерешься. А когда увидел маленькую кобылку, добытую купцом для Кины, заговорил с хозяином гораздо теплее.
Теперь огромный воин на огромном коне вновь ехал впереди каравана. Вид его вселял в сердце купца уверенность и сладкую надежду на то, что он сумеет заполучить Эльриса к себе на службу. За жеребцом, как привязанная, рысила неказистая Мымра, глухо топая по пыли неподкованными копытами. А чуть подальше – но не в хвосте, как обычно, – грациозно выпрямившись в седле, следовала Кина. И все сверлила спину названого брата хмурыми синими очами.
Она знала, что Эльрисом, Разящей Звездой, его назвали эльфы. Назвали, когда корабли беловолосого шефанго в первый раз прошли вдоль берегов Айнодора, сжигая поселки и грабя города.
А когда дошел до эльфийских островов слух об изгнании принца, Эльриса стали именовать Эльрингом. За что уж дали ему такое имя, Кина так и не узнала.
Эльрик-Предатель. Эльринг. Ледяная Звезда. Ожившая легенда из такой седой древности, какую даже Кина, бессмертная, не могла себе представить. На Айнодоре все еще пели песни о шефанго-изгнаннике. И верили почему-то, что изгнан он был за то, что обратился к Свету. Не укладывалось у эльфов в голове, за какие грехи, кроме измены вере, отец может отправить на смерть родного сына. А ведь именно император приговорил наследника к изгнанию.
Разъезжая по землям Айнодора, собирая чужие песни и щедро раздаривая собственные, Кина узнала несколько вариантов древней сказки. Все они были очень красивыми. И всё заканчивались одинаково – страшной смертью Эльринга. Ледяной Звезды, где-то на бескрайних просторах враждебного Материка, Иначе и быть не могло. Но кто же тогда Эльрик? Этот огромный и молчаливый шефанго, в одиночестве живущий среди людей? Белые волосы и страшные алые глаза. Ощущение леденящего холода, окружающего его невидимой и непроницаемой стеной. Несравненное искусство убивать... "...Эльрик-Предатель?!
– Да. Если тебе так понятнее..." Кто еще мог так же легко согласиться с оскорбительным и горьким прозвищем?
Но Эльрик не поклонялся Владыке. И чужд был Свету, хотя ни разу не принял попыток Кины вызвать его на разговор о Тьме.
«...Это на Айнодоре придумали. И насчет героя, кстати, тоже...» Что правда в легендах? Что вымысел? Что просто сказка? За что же все-таки изгнали его?
«Пойди да спроси», – сама себя подбодрила эльфийка. Толкнула пятками легконогую кобылку. Догнала Эльрика, объехав насторожившуюся Мымру, и пристроилась рядом.
– Вернись в хвост, – спокойно посоветовал ей шефанго.
– Эльрик, я только спросить хочу. Можно? Он покосился на нее сверху вниз:
– Ну, спрашивай.
– А почему ты стал предателем?
– Детей бы всех... – непонятно буркнул де Фокс и потянулся за трубкой. – Так получилось.
– Как?
– Оставь меня, любознательный ребенок. – Эльрик принялся набивать трубку табаком, покачиваясь в седле и умудряясь не просыпать ни крошки. Кина увидела, что на мундштуке появились новые следы острых зубов, и подумала, что надо бы подарить Эльрику новую трубку. Красивую какую-нибудь. И покрепче.
Шефанго курил, смотрел на дорогу (или куда там он смотрел, разве поймешь по мертвым красным бельмам), а о разговоре, похоже, позабыл напрочь.
– Так как ты... Я хочу сказать, за что тебя изгнали?
– За глупость, – проворчал Эльрик. Он и раньше не отличался разговорчивостью, но сейчас, кажется, решил сам себя превзойти.
– Если ты знаешь, что за глупость, то почему не вернешься и не скажешь, что раскаиваешься? Тебя бы простили. Ты же принц.
– А я не поумнел. – Шефанго окутался клубами дыма. – Поэтому не раскаиваюсь.
– Ничего не понимаю, – сердито фыркнула Кина. – Ты просто боишься рассказывать, да? Ты... Да, знаю, тебе вспоминать об этом больно и мучительно, и сердце рвется от тоски по дому, а вокруг чужой и страшный мир, где тебе суждено сгинуть, оставшись лишь памятью в легендах.
Эльрик медленно повернулся. Долго смотрел на эльфийку сверху вниз. Очень долго смотрел. С изумлением. Неподдельным. Потом его скорчило в седле, и невозмутимый шефанго, Ледяная Звезда, принц-изгнанник начал ржать. Откровенно так ржать. Весело. Вытирая слезы и раскачиваясь от хохота. Жеребец под ним всхрапнул и нервно дернул ушами.
Кина хотела было обидеться, но ей пришло вдруг в голову, что булькающий от смеха шефанго меньше всего похож на несчастного изгнанника,
мучимого тоской по родине. Эльфийка повторила про себя ту выспреннюю чушь, которую только что выложила Эльрику, посмотрела на принца, сопоставила и тоже прыснула, прикрывая рот тонкой ладошкой.
– Ну ты даешь! – выговорил наконец Эльрик, помотав головой и рассеянно глянув на погасшую трубку. – Это ж надо так завернуть!
– Я, что ли, виновата? – Кина вытерла набежавшие слезы. – Как рассказывали, так и вспомнила. Но все-таки за что тебя выгнали?
– Вот ведь неуемная девчонка. – Де Фокс успокаивающе похлопал коня по гладкой шее. – Это длинная история. И неинтересная.
– Все равно делать нечего.
– Это тебе нечего. Иди вон песен попой, если скучно. А у меня работа. Вылезет опять какая-нибудь зараза.
– Не вылезет. Охота кому с тобой связываться после вчерашнего. Расскажи, а!
– Ну как хочешь. – Эльрик с удовольствием потянулся и расслабленно ссутулился в седле. – Я не знаю, правда, что ты поймешь... Начнем с того, что шефанго пришли в этот мир издалека.
– Как пришли?
– На дарках, как же еще? Через межмирье, по Безликому океану, как всегда ходят в поисках новых миров.
– А зачем вам новые миры?
– Смеяться будешь, – задумчиво произнес де Фокс. – Они нам, чтобы не воевать. Мы расселяемся по мирам, чтобы нас не стало слишком много где-то в одном месте.
– Но вы же любите воевать.
– Мы не воевать, мы – убивать любим. Это разные вещи. Короче, чтобы жажда убийства не переросла в войну со всем миром, часть шефанго, обычно самых неуемных, снимается и уходит дальше по Безликому океану, на поиски новой родины. Те, кто поспокойнее, остаются. Ну а ушедшие берут с собой книги, записи, технологии...
– Что?
– Да ничего. Память они с собой берут, которой в новом мире очень долго места не находится. Очень долго... А здесь так уж получилось, что мы сами от собственной памяти отказались.
– Почему?
– Не знаю. – Эльрик задумчиво потер подбородок, – Император считал, что это единственный способ выжить в войне.
– В какой войне?
– С Айнодором. Вот такие дела. – От недавней веселости не осталось и следа. Кине показалось, что де Фокс вновь закостенеет сейчас в своей насмешливой холодности. Однако, помолчав и вновь раскурив трубку, шефанго заговорил, осторожно, как на ощупь, подбирая слова:
– Понимаешь, малыш, мы на самом-то деле не поклоняемся никаким Богам. Ни вашему Владыке. Ни нашему Тарсе Темному. Никому. У нас и не было никогда Богов, по большому счету. Предвечный Хаос был, но это не Бог. Это... просто начало всего. И начало отнюдь не созидающее. Так... нечто.
– Но как же Свет? И Тьма? И... вообще. Из-за чего же вы воюете?
– Не того выбрали. Мы, видишь ли, имеем наглость, приходя в новый мир, выбирать кого-нибудь из тамошних Богов и... Ну, назови это чистой воды эстетством, и ты не слишком ошибешься.
– Чем назвать?
– Гм. В общем, мы выбираем из соображений красиво – некрасиво. Ваша легенда о проклятом Боге показалась нам красивой. Кто же знал тогда, что для эльфов все эти сказки имеют такое значение? Казалось бы, бессмертные – поумнее могли бы быть.
– Но это же не сказки.
– Да не в том дело, понимаешь? Богам – Богово. Нам – наше. Я люблю Тарсе, я не слишком расположен к Флайфету... к Владыке, в смысле. Но я не стал бы убивать из-за них. Точнее, не стал бы убивать за то, что кто-то верит иначе, чем я. Никто из нас не стал бы. А вы... Вы убивали.
– Но ведь и вы тоже.
– Да, – неожиданно зло и резко подтвердил Эльрик. – Мы тоже. Из способа выжить это стало смыслом жизни. Целью существования. Война за веру. Война на истребление. Мы забыли обо всем, понимаешь, малыш? Мы забыли о звездном ветре, наполняющем паруса. О мертвой бездне Безликого океана. О Черном Коне Хаоса. О звонкой дроби его копыт, коша вшит он по вымощенным звездами дорогам. Мы пришли в этот мир, и он согнул нас. Из вольных кочевников шефанго стали оседлыми, зажравшимися свиньями, псами, которые заглядывают в лицо хозяина, готовые принять от него и ласку, и удар, готовые умереть за него и убивать за него.
– Хозяин – это Темный?
– Хозяин – это наши сказки о Темном. Бог здесь ни при чем. Знаешь, если верить тому, что вы рассказываете о нем, Тарсе не нужны рабы.
– Подожди. – Кипа повертела на пальце смоляно-черный локон. – Ты говоришь, что вы забыли. Но ты же помнишь?
– Я – да. Мне положено помнить. Я ведь принц. Наследник. Чтоб им всем ветер встречный... Я должен был помнить, но не должен был спорить. Вот и выходит, что пнули меня с Анго за собственную глупость.
– Ты отказался убивать эльфов. И отказался поклоняться Тьме.
– Боги, Кина, забудь ты эти айнодорские сказки! Я сказал всего лишь, что не согласен с политикой империи в целом и Его Величества в частности. Что вести войну на истребление – это в первую очередь убивать самих себя. Ну и... да... эльфов убивать действительно отказался. Массово убивать. В общем, пока меня не трогают, я добрый и пушистый.
– Да нет. Ты не добрый, – задумчиво сказала Кина. – А как же Темный?
– Он – мой Бог. Если я найду когда-нибудь способ освободить его, я это сделаю. Однако эльфы тут совершенно ни при чем. Больше их будет или меньше, для Тарсе ровным счетом ничего не изменится. Ну все? Ты довольна?
– Не знаю. – Эльфийка пожала плечами – Но. кажется, я поняла. Ну, во всяком случае, что-то поняла. Ты предал империю. Но не свой народ, так?
– Откуда я знаю? – устало обронил Эльрик. – Предал всех. Или никого. Какая, к акулам, разница? Слушай, сделай милость, поезжай на свое место. А то я из-за каждой тени дергаюсь.
– Да, командир! – Кина отсалютовала принцу и рысью отправилась на свое место в хвосте каравана.
Вечером Эльрик расставил охрану, проследил, чтобы Кина удобно устроилась в своей комнате, вежливо избежал очередной попытки Сулаймана побеседовать и, в конце концов убедившись, что с делами покончено, вытянулся у огня, положив голову на седло. Как новоявленному десятнику ему, вообще-то, полагалась отдельная комната, но шефанго знал прекрасно, каких размеров клопы живут на постоялых дворах, и предпочитал ночевать на улице. Не то чтобы клопы его беспокоили – шефанго вообще не кусала ни одна ползающая, бегающая или летающая кровососущая тварь, – однако терпеть столь омерзительное соседство принц не собирался.
Ребра все еще болели. Ничего удивительного в этом не было – удар был сильным даже для шефанго. Но соображения эти утешали мало. Эльрик не привык к тому, чтобы у него что-то болело. Да, были неприятности десять лег назад, когда правую руку пришлось отращивать практически заново. Ну так когда это было?
А Змей не шел из головы.
Принц уже видел таких. Видел давно, но сейчас память услужливо подсовывала картины пустого, медленно оживающего после Крушения мира. Мира, где еще не было людей. Так, отдельные племена бродили, пугаясь сами себя и шарахаясь от всего незнакомого. От знакомого, впрочем, тоже шарахались, потому как большая часть этого самого знакомого была дня них смертельно опасной. Вот тогда-то и водились в СТЕПЯХ такие Змеи.
«Правда, тогда мне с ними драться не доводилось». – Эльрик машинально помянул Темного, благодаря за то, что тварь вчера не успела толком выбраться из леса. Судя по всему, Змей полз из степи, учуял пищу и ломанулся, не глядя, как обычно поступали эти чудовища, торопясь сожрать все, что двигается. Того, что не двигалось, Змеи не замечали. Чем-то они походили в этом на лягушек... Принц вспомнил лягушек, которые жили тогда, и нервно передернул плечами.
«Еще этих не хватало... Но откуда же он взялся, поцелуй его кальмар?!» Смысла задавать вопросы, на которые заведомо не получить ответа, не было. Строить предположения, не имея никаких данных, тоже.
«Эльфы на Материке. Орки в союзе со смертными. Змеи ископаемые...» – Эльрик потянулся, зевнул и закутался в плащ. Ночью ему снились эльфы.
Эзис. Мерад
Сим ждал. Улочка была темной, узкой, вонючей. Самая подходящая улочка для того, чтобы кого-нибудь дождаться, не вызывая ненужных расспросов. Сим сидел на высокой румийской кобыле, держал повод Элидорова коня и смотрел на дом сераскира Самуда.
Да, еще одним неоспоримым достоинством улочки было то, что дом из нее просматривался просто замечательно.
Рассеянно поглаживая свою лошадь по гладкой шее, Сим пытался представить себе, что происходит сейчас в тихом с виду, спокойном, сонном доме сераскира. Ему довелось повидать немало убийств. И тихих, когда ни с того ни с сего человек падал и умирал. Иногда со стрелой в горле. А иногда и вовсе неясно почему. И громких, откровенных, запугивающих. Когда проливалось много крови и сгорали целые кварталы. Гоббер прикидывал, что и как делает сейчас Элидор. А еще пытался сообразить, что же такое нужно унести из дома убитого Самуда.
Днем, мотаясь по городу, улаживая последние дела, он понял, что приезд эльфа вызвал нехорошее оживление. То есть оживление это было бы вполне объяснимым и даже желательным, если бы не прошел по Мераду слух о визите лучшего из орденских убийц. Откуда, спрашивается, здесь, так далеко от земель, где обычно работал Элидор, могли знать о том, кто он, этот эльф, и на что способен?
Вот над чем стоило подумать. И о чем стоило доложить начальству по приезде.
Сим вздохнул и прислушался.
Тихо было.
Время шло. Капало неслышно, растекалось по земле. И пора бы уже было появиться Элидору. Хотя кто знает, сколько времени уходит на убийство у «Того, кто всегда возвращается»?
Когда мелькнули в узких окнах дома языки пламени, Сим подскочил на седле.
«Еще и пожар!» Собственно, почему бы и нет. Чем громче – тем интереснее. Но окна уже налились тяжелым багровым отсветом, а Элидор все не показывался.
«Да что он там – покурить решил?!» – Гоббер заерзал. Кобыла под ним беспокойно всхрапнула.
Не то чтобы вывод напрашивался сам собой. Выводов можно было сделать несколько, но Сим, по обыкновению, предположил худшее. «Тот, кто всегда возвращается» на сей раз чего-то не учел. И уже не вернется. И пусть бы его, такова в конечном итоге судьба любого бойца, но ведь эльф должен был что-то забрать. Какие-то бумаги или вещи... Если он не приедет в монастырь сам, никто плакать не будет. А вот если он не выполнит задание...
Додумывал Сим уже на бегу. Смутно надеясь на то, что Элидор еще жив и успеет хотя бы намекнуть, что же он должен был унести.
А дом пылал.
Гоббер промчался через сломанные двери. Миновал коридор, перескакивая через трупы и даже не удивляясь их количеству. Дело бойцов – убивать. Вот Элидор и убивал. Это он умеет.
Клубы дыма. Едкая вонь. Так пахнет горящая шерсть. Еще бы! Полон дом ковров, а сейчас они потихонечку загораются. Скоро здесь будет не продохнуть.
Сим ворвался в спальню сераскира и споткнулся о лежащее у самого порога тело.
Взвыл – пальцы в мягких сапогах больно ударились о западной ковки кольчугу. Бухнулся на колени рядом. Вспомнил только сейчас, что, пробегая через внутренний дворик, намочил в фонтане платок. Поспешно прижал влажную ткань к лицу. Наклонился над эльфом.
Тот дышал. Спокойно так. Размеренно. Словно поспать прилег после трудной работы. Работа, впрочем, была действительно трудной... Вон сколько мертвяков в коридорах.
«Дурман... – Сим машинально встряхнул тяжеленное тело. Похлопал по щекам. – Он забрал то, что нужно?» Дыма становилось все больше. А вот горело как-то вяло Зато сразу со всех сторон.
– Элидор! – Гоббер задохнулся и поспешно прижал к лицу мокрую ткань. Эльф спал.
– Мать твою так! – Сим схватил драгоценный платок и принялся хлестать монаха по лицу. Элидор поморщился.
– Просыпайся, скотина! – Гоббер уже готов был забраться на эльфа с ногами и скакать на нем, пока тот не проснется или не умрет. – Просыпайся же! Ну! Подъем!
Элидор открыл глаза, словно и не спал. Глаза, впрочем, были пустенькие. Как тусклые монетки. И, словно этого и ждали, языки пламени прыгнули на шелковые портьеры, на лакированную мебель, на свитки, разбросанные по полу. Сразу затрещало, заполыхало, любо-дорого посмотреть...
– Ты взял это? – Сим толкал эльфа к дверям. – Взял? Из коридора навстречу им вывалился ошалевший, перепуганный и от этого злой исман. Оскаленные зубы. Обнаженная сабля. Сим пискнул. А спата Элидора очертила полукруг, даже в дыму сверкнувший сталью. Исман осел, булькая и подвывая.
– Перстень! – Элидор обернулся к гобберу. Вполне уже оживший. – Перстень там, в спальне!
– Где?
– Не знаю. Он должен быть там. Его не было на Самуде.
Исман перестал подвывать и умер.
А из спальни в спину дохнуло жаром. Сим подскочил, чувствуя, как опалились волосы на затылке, и дернул к выходу. Перстень там или не перстень, из дома нужно было бежать.
Элидор догнал гоббера только у дверей.
Потом была скачка по ночному городу. И были открытые без пререканий ворота. И ночная Степь.
– Мы вместе до первой подставы! – крикнул Сим на скаку. – Дальше расходимся.
Элидор молча кивнул. Все верно. Уходить нужно по одному. Но разделиться они не успели. Потому что подставы не было. Зато была засада. Хорошая такая. Продуманная Двум беглецам на утомившихся лошадях хватило бы с лихвой. Если бы одним из беглецов не был «Тот, кто всегда возвращается».
Сим пришел в себя от того, что на лицо ему лилась вода. Холодная. И мокрая? Он открыл глаза и тут же об этом пожалел. В голове взорвалось что-то болью. Мелькнули размазанно-красные круги.
– Раз не сдох, значит, выживешь, – услышал он откуда-то с высоты.
И снова открыл глаза.
На сей раз было полегче.
Элидор сидел рядом, держал в руке фляжку и задумчиво поглядывал то на нее, то на Сима.
– Больше не надо. – Очень хотелось сказать это ясно и отчетливо, но получилось как-то вяло и тихо. Почти шепотом.
– Как скажешь. – Эльф поднялся, – Вставай. Надо ехать.
– Езжай сам.
– И сдохни в этих степях как дурак. Нет уж. Я здешних тропок не знаю.
– Знаешь. Подставы.
– Ты всегда такой дурак или только когда по башке получишь? – ласково поинтересовался Элидор. – Нас ждали у первой подставы, могут ждать и у второй. Я тебе что, железный?
Сим отметил про себя, что эльф наконец-то начал разговаривать. Именно разговаривать, а не выдавливать слова по капле.
«Зато из меня сейчас говорун еще тот...» – Он уныло улыбнулся. Следовало бы подумать, как вышло, что они нарвались на засаду. Но думать было тяжело.
Рядом вздохнула лошадь.
– Садись. – Элидор поморщился. – Или ты до утра лежать собрался?
Сим начал вставать. Эльф подхватил его. Поднял с легкостью. Посадил в
седло. Осмотрел критически и, сняв со своей лошади аркан, принялся
привязывать гоббера к коню.
– Помру, – честно предупредил Сим.
– Помирай, – разрешил Элидор. – Но не сейчас. Поехали!
И они поехали. Совсем не туда, куда собирались поначалу.
«Хвала Творцу, – думал гоббер, трясясь в седле и морщась от головной боли, – что дороги можно выбирать».
Баронство Уденталь – графство Карталь
Эльрик де Фокс
И чего Сулайман вокруг отирается? Какого кракена ему от нас с Киной надо? Нет, от Кины-то понятно, да только пошел бы он к акулам с планами своими матримониальными. А вот чего он ко мне подкатиться пытается? Понятно, что не с целью женитьбы... Неужто контракт предложить хочет? Нет уж, нет уж, хватит с нас Эзиса. Мне бы сейчас Кину к Ахмази отвезти, устроить ее там до лучших времен, да самому пересидеть оставшееся время. В Удентале лет пять лучше не появляться. На Запад вообще соваться не следует. Бичи Божьи, рыцари Анласа, до сих пор кровушки черной жаждут. А у кого она здесь черная? У меня, конечно. Бедный я, несчастный, жалко меня, жалко!
– Все самое свежее, уважаемый. Самое свежее.
– Свежее – это хорошо. – Гоббер ободряюще улыбнулся. – Но главное, чтобы не беспокоили. Вот когда я прошлый раз был в Мераде, мне пришлось останавливаться в таком хане, что там невозможно было заниматься делами. Как-то приходит ко мне в тот хан...
Хозяин явно встречался с Симом раньше: он, обреченно кивая, провел гостей в задние помещения дома, где и располагались комнаты для приезжих. Получил плату. Действительно немаленькую. Поклонился. И убрался с явным облегчением.
Элидор с ненавистью поглядел на стол и кровать. Выругался сквозь зубы.
– Ты чего, Элидорчик? – искренне удивился Сим. – Ты глянь, тут даже кресла есть.
– Кресла?
– Да вот же! – Гоббер ткнул пальцем, а потом плюхнулся задницей на груду подушек.
Элидор закрыл глаза и упал на кровать. Сим пытался научить его говорить «тахта», но учиться эльф не желал. У него никогда не было способностей к языкам.
– Ну? – с нетерпением провякал гоббер.
– Что – «ну»? – Задание твое.
– Убить Самуда.
– Нет. Не так. Ты не правильно рассказываешь. Вот слушай, как надо.
Элидор приподнялся на локтях. Потом сел. И с интересом уставился на Сима.
Ободренный вниманием, гоббер сделал значительное лицо:
– Значит, так. Для начала ты должен произвести как можно больше шума одним своим появлением. Верно?
– Ну. – Это было само собой разумеющимся. Все свои убийства, кроме, пожалуй, самых-самых первых, Элидор должен был проводить громко. Его выходы всегда были карательными. Силовой аргумент ордена. «Тот, кто всегда возвращается». Зачем оговаривать то, что ясно и так?
– Следовательно, убивать тоже нужно громко и красиво. Так?
– Ну.
– За громкое убийство могут громко настучать по голове. А в нашей ситуации по голове могут настучать уже за громкое появление, так?
– Кофейня и деньги.
– Правильно. Это мое дело, и я его делаю. Ты – убиваешь. Я прикрываю твою задницу. Что ты должен взять у Самуда?
Элидор молча поднял бровь.
– Тоже мне начальство! – Сим досадливо фыркнул. – Как думаешь, зачем они свели наблюдателя моего уровня и бойца твоего уровня... Кстати, ты в курсе, что карателей, кроме тебя, у ордена нет?
– Да.
– Славно. Так вот, как ты думаешь, зачем?
– Наблюдатель «твоего уровня» – вор?
– Точно! И еще какой! Так вот, ты думаешь, они свели нас, чтобы я помог тебе взять то, что ты должен взять? Как бы не так. Они это сделали, потому что я им под руку подвернулся. Я из местных – единственный свободный пока.
– Я ничего не должен брать.
– «Месть Белого Креста», – с пафосом произнес Сим. – Не смешите меня, юноша. Это на Западе у ордена все с поднятым забралом. Запугивать так запугивать. Договариваться так договариваться. На Востоке все иначе. Ну подумай сам, какой смысл Белому Кресту отправлять карателя к Самуду. Командиру, между прочим, «Горных кошек». Ты мне об этом сообщить забыл. А начальство, надо полагать, считает, что я должен знать все и обо всем. Так вот, какой в этом смысл?..
Сим начал изъясняться неожиданно здраво и членораздельно, что слегка напугало Элидора. Слишком уж привык он к беспрестанной и бессмысленной болтовне гоббера. Он честно попытался задуматься насчет смысла, хотя со дня получения задания понимал прекрасно, что весь смысл сводится к изъятию перстня. Запугивать исманов, тем более барбакитов, было действительно бесполезно, по той простой причине, что с ними нельзя было прийти к компромиссу. Никак. И никогда.
Выходило так, что Сим тоже понял это сразу. А если понял Сим, до тонкостей знающий здешнюю жизнь, значит, поймут и те, кого нужно было ввести в заблуждение.
– Неважно, – буркнул эльф.
– Ага. Значит, взять что-то нужно? А говорить ты не хочешь, потому что не велели. Ладно. Сейчас моя очередь работать. Вечером будет – твоя. – Сим вдруг ухмыльнулся гадко-прегадко. – А ты ведь командовать привык, Элидорчик, правда? А я вот – наоборот. Как мы ролями-то поменялись!
И он исчез, не дожидаясь ответа.
Впрочем, отвечать эльф не собирался. Сим командовал до вечера. С вечера все встанет на свои места. Гоббер знал это так же хорошо, как Элидор, и обоих ситуация устраивала.
Элидор стянул сапоги. Вытянулся на низкой и жесткой «тахте» – он поморщился – и заснул. Сразу. Как провалился. До вечера было еще долго.
Баронство Уденталь – графство Карталь
И снова стелилась дорога под ноги верблюдам и лошадям. Убегала вдаль, петляя между холмов. Иногда ровной лентой неслась вперед до самого
горизонта. Настороженно ехали, окружив караван, посерьезневшие охранники. Высился башней в седле беловолосый шефанго, негласно ставший командиром Сулайманова десятка.
Кина обиженно смотрела в широкую спину. На косу, стекающую из-под шлема и змеящуюся между лопаток де Фокса. Невероятную совершенно косу, пушистый кончик которой скользил в такт рыси по крупу огромного гнедого жеребца. Сулайман не смог найти здесь, в западных землях, кобылы, не уступающей погибшей Грезе. И хоть не укладывалось в голове у мерадца, как может воин ездить на неповоротливых, тяжелых жеребцах, выбирать ему не приходилось. Впрочем, Эльрис, как и следовало ожидать, очень быстро нашел общий язык с подаренным ему чудовищем. Сулаймана поблагодарил, может быть, суховато, но вежливо – не придерешься. А когда увидел маленькую кобылку, добытую купцом для Кины, заговорил с хозяином гораздо теплее.
Теперь огромный воин на огромном коне вновь ехал впереди каравана. Вид его вселял в сердце купца уверенность и сладкую надежду на то, что он сумеет заполучить Эльриса к себе на службу. За жеребцом, как привязанная, рысила неказистая Мымра, глухо топая по пыли неподкованными копытами. А чуть подальше – но не в хвосте, как обычно, – грациозно выпрямившись в седле, следовала Кина. И все сверлила спину названого брата хмурыми синими очами.
Она знала, что Эльрисом, Разящей Звездой, его назвали эльфы. Назвали, когда корабли беловолосого шефанго в первый раз прошли вдоль берегов Айнодора, сжигая поселки и грабя города.
А когда дошел до эльфийских островов слух об изгнании принца, Эльриса стали именовать Эльрингом. За что уж дали ему такое имя, Кина так и не узнала.
Эльрик-Предатель. Эльринг. Ледяная Звезда. Ожившая легенда из такой седой древности, какую даже Кина, бессмертная, не могла себе представить. На Айнодоре все еще пели песни о шефанго-изгнаннике. И верили почему-то, что изгнан он был за то, что обратился к Свету. Не укладывалось у эльфов в голове, за какие грехи, кроме измены вере, отец может отправить на смерть родного сына. А ведь именно император приговорил наследника к изгнанию.
Разъезжая по землям Айнодора, собирая чужие песни и щедро раздаривая собственные, Кина узнала несколько вариантов древней сказки. Все они были очень красивыми. И всё заканчивались одинаково – страшной смертью Эльринга. Ледяной Звезды, где-то на бескрайних просторах враждебного Материка, Иначе и быть не могло. Но кто же тогда Эльрик? Этот огромный и молчаливый шефанго, в одиночестве живущий среди людей? Белые волосы и страшные алые глаза. Ощущение леденящего холода, окружающего его невидимой и непроницаемой стеной. Несравненное искусство убивать... "...Эльрик-Предатель?!
– Да. Если тебе так понятнее..." Кто еще мог так же легко согласиться с оскорбительным и горьким прозвищем?
Но Эльрик не поклонялся Владыке. И чужд был Свету, хотя ни разу не принял попыток Кины вызвать его на разговор о Тьме.
«...Это на Айнодоре придумали. И насчет героя, кстати, тоже...» Что правда в легендах? Что вымысел? Что просто сказка? За что же все-таки изгнали его?
«Пойди да спроси», – сама себя подбодрила эльфийка. Толкнула пятками легконогую кобылку. Догнала Эльрика, объехав насторожившуюся Мымру, и пристроилась рядом.
– Вернись в хвост, – спокойно посоветовал ей шефанго.
– Эльрик, я только спросить хочу. Можно? Он покосился на нее сверху вниз:
– Ну, спрашивай.
– А почему ты стал предателем?
– Детей бы всех... – непонятно буркнул де Фокс и потянулся за трубкой. – Так получилось.
– Как?
– Оставь меня, любознательный ребенок. – Эльрик принялся набивать трубку табаком, покачиваясь в седле и умудряясь не просыпать ни крошки. Кина увидела, что на мундштуке появились новые следы острых зубов, и подумала, что надо бы подарить Эльрику новую трубку. Красивую какую-нибудь. И покрепче.
Шефанго курил, смотрел на дорогу (или куда там он смотрел, разве поймешь по мертвым красным бельмам), а о разговоре, похоже, позабыл напрочь.
– Так как ты... Я хочу сказать, за что тебя изгнали?
– За глупость, – проворчал Эльрик. Он и раньше не отличался разговорчивостью, но сейчас, кажется, решил сам себя превзойти.
– Если ты знаешь, что за глупость, то почему не вернешься и не скажешь, что раскаиваешься? Тебя бы простили. Ты же принц.
– А я не поумнел. – Шефанго окутался клубами дыма. – Поэтому не раскаиваюсь.
– Ничего не понимаю, – сердито фыркнула Кина. – Ты просто боишься рассказывать, да? Ты... Да, знаю, тебе вспоминать об этом больно и мучительно, и сердце рвется от тоски по дому, а вокруг чужой и страшный мир, где тебе суждено сгинуть, оставшись лишь памятью в легендах.
Эльрик медленно повернулся. Долго смотрел на эльфийку сверху вниз. Очень долго смотрел. С изумлением. Неподдельным. Потом его скорчило в седле, и невозмутимый шефанго, Ледяная Звезда, принц-изгнанник начал ржать. Откровенно так ржать. Весело. Вытирая слезы и раскачиваясь от хохота. Жеребец под ним всхрапнул и нервно дернул ушами.
Кина хотела было обидеться, но ей пришло вдруг в голову, что булькающий от смеха шефанго меньше всего похож на несчастного изгнанника,
мучимого тоской по родине. Эльфийка повторила про себя ту выспреннюю чушь, которую только что выложила Эльрику, посмотрела на принца, сопоставила и тоже прыснула, прикрывая рот тонкой ладошкой.
– Ну ты даешь! – выговорил наконец Эльрик, помотав головой и рассеянно глянув на погасшую трубку. – Это ж надо так завернуть!
– Я, что ли, виновата? – Кина вытерла набежавшие слезы. – Как рассказывали, так и вспомнила. Но все-таки за что тебя выгнали?
– Вот ведь неуемная девчонка. – Де Фокс успокаивающе похлопал коня по гладкой шее. – Это длинная история. И неинтересная.
– Все равно делать нечего.
– Это тебе нечего. Иди вон песен попой, если скучно. А у меня работа. Вылезет опять какая-нибудь зараза.
– Не вылезет. Охота кому с тобой связываться после вчерашнего. Расскажи, а!
– Ну как хочешь. – Эльрик с удовольствием потянулся и расслабленно ссутулился в седле. – Я не знаю, правда, что ты поймешь... Начнем с того, что шефанго пришли в этот мир издалека.
– Как пришли?
– На дарках, как же еще? Через межмирье, по Безликому океану, как всегда ходят в поисках новых миров.
– А зачем вам новые миры?
– Смеяться будешь, – задумчиво произнес де Фокс. – Они нам, чтобы не воевать. Мы расселяемся по мирам, чтобы нас не стало слишком много где-то в одном месте.
– Но вы же любите воевать.
– Мы не воевать, мы – убивать любим. Это разные вещи. Короче, чтобы жажда убийства не переросла в войну со всем миром, часть шефанго, обычно самых неуемных, снимается и уходит дальше по Безликому океану, на поиски новой родины. Те, кто поспокойнее, остаются. Ну а ушедшие берут с собой книги, записи, технологии...
– Что?
– Да ничего. Память они с собой берут, которой в новом мире очень долго места не находится. Очень долго... А здесь так уж получилось, что мы сами от собственной памяти отказались.
– Почему?
– Не знаю. – Эльрик задумчиво потер подбородок, – Император считал, что это единственный способ выжить в войне.
– В какой войне?
– С Айнодором. Вот такие дела. – От недавней веселости не осталось и следа. Кине показалось, что де Фокс вновь закостенеет сейчас в своей насмешливой холодности. Однако, помолчав и вновь раскурив трубку, шефанго заговорил, осторожно, как на ощупь, подбирая слова:
– Понимаешь, малыш, мы на самом-то деле не поклоняемся никаким Богам. Ни вашему Владыке. Ни нашему Тарсе Темному. Никому. У нас и не было никогда Богов, по большому счету. Предвечный Хаос был, но это не Бог. Это... просто начало всего. И начало отнюдь не созидающее. Так... нечто.
– Но как же Свет? И Тьма? И... вообще. Из-за чего же вы воюете?
– Не того выбрали. Мы, видишь ли, имеем наглость, приходя в новый мир, выбирать кого-нибудь из тамошних Богов и... Ну, назови это чистой воды эстетством, и ты не слишком ошибешься.
– Чем назвать?
– Гм. В общем, мы выбираем из соображений красиво – некрасиво. Ваша легенда о проклятом Боге показалась нам красивой. Кто же знал тогда, что для эльфов все эти сказки имеют такое значение? Казалось бы, бессмертные – поумнее могли бы быть.
– Но это же не сказки.
– Да не в том дело, понимаешь? Богам – Богово. Нам – наше. Я люблю Тарсе, я не слишком расположен к Флайфету... к Владыке, в смысле. Но я не стал бы убивать из-за них. Точнее, не стал бы убивать за то, что кто-то верит иначе, чем я. Никто из нас не стал бы. А вы... Вы убивали.
– Но ведь и вы тоже.
– Да, – неожиданно зло и резко подтвердил Эльрик. – Мы тоже. Из способа выжить это стало смыслом жизни. Целью существования. Война за веру. Война на истребление. Мы забыли обо всем, понимаешь, малыш? Мы забыли о звездном ветре, наполняющем паруса. О мертвой бездне Безликого океана. О Черном Коне Хаоса. О звонкой дроби его копыт, коша вшит он по вымощенным звездами дорогам. Мы пришли в этот мир, и он согнул нас. Из вольных кочевников шефанго стали оседлыми, зажравшимися свиньями, псами, которые заглядывают в лицо хозяина, готовые принять от него и ласку, и удар, готовые умереть за него и убивать за него.
– Хозяин – это Темный?
– Хозяин – это наши сказки о Темном. Бог здесь ни при чем. Знаешь, если верить тому, что вы рассказываете о нем, Тарсе не нужны рабы.
– Подожди. – Кипа повертела на пальце смоляно-черный локон. – Ты говоришь, что вы забыли. Но ты же помнишь?
– Я – да. Мне положено помнить. Я ведь принц. Наследник. Чтоб им всем ветер встречный... Я должен был помнить, но не должен был спорить. Вот и выходит, что пнули меня с Анго за собственную глупость.
– Ты отказался убивать эльфов. И отказался поклоняться Тьме.
– Боги, Кина, забудь ты эти айнодорские сказки! Я сказал всего лишь, что не согласен с политикой империи в целом и Его Величества в частности. Что вести войну на истребление – это в первую очередь убивать самих себя. Ну и... да... эльфов убивать действительно отказался. Массово убивать. В общем, пока меня не трогают, я добрый и пушистый.
– Да нет. Ты не добрый, – задумчиво сказала Кина. – А как же Темный?
– Он – мой Бог. Если я найду когда-нибудь способ освободить его, я это сделаю. Однако эльфы тут совершенно ни при чем. Больше их будет или меньше, для Тарсе ровным счетом ничего не изменится. Ну все? Ты довольна?
– Не знаю. – Эльфийка пожала плечами – Но. кажется, я поняла. Ну, во всяком случае, что-то поняла. Ты предал империю. Но не свой народ, так?
– Откуда я знаю? – устало обронил Эльрик. – Предал всех. Или никого. Какая, к акулам, разница? Слушай, сделай милость, поезжай на свое место. А то я из-за каждой тени дергаюсь.
– Да, командир! – Кина отсалютовала принцу и рысью отправилась на свое место в хвосте каравана.
Вечером Эльрик расставил охрану, проследил, чтобы Кина удобно устроилась в своей комнате, вежливо избежал очередной попытки Сулаймана побеседовать и, в конце концов убедившись, что с делами покончено, вытянулся у огня, положив голову на седло. Как новоявленному десятнику ему, вообще-то, полагалась отдельная комната, но шефанго знал прекрасно, каких размеров клопы живут на постоялых дворах, и предпочитал ночевать на улице. Не то чтобы клопы его беспокоили – шефанго вообще не кусала ни одна ползающая, бегающая или летающая кровососущая тварь, – однако терпеть столь омерзительное соседство принц не собирался.
Ребра все еще болели. Ничего удивительного в этом не было – удар был сильным даже для шефанго. Но соображения эти утешали мало. Эльрик не привык к тому, чтобы у него что-то болело. Да, были неприятности десять лег назад, когда правую руку пришлось отращивать практически заново. Ну так когда это было?
А Змей не шел из головы.
Принц уже видел таких. Видел давно, но сейчас память услужливо подсовывала картины пустого, медленно оживающего после Крушения мира. Мира, где еще не было людей. Так, отдельные племена бродили, пугаясь сами себя и шарахаясь от всего незнакомого. От знакомого, впрочем, тоже шарахались, потому как большая часть этого самого знакомого была дня них смертельно опасной. Вот тогда-то и водились в СТЕПЯХ такие Змеи.
«Правда, тогда мне с ними драться не доводилось». – Эльрик машинально помянул Темного, благодаря за то, что тварь вчера не успела толком выбраться из леса. Судя по всему, Змей полз из степи, учуял пищу и ломанулся, не глядя, как обычно поступали эти чудовища, торопясь сожрать все, что двигается. Того, что не двигалось, Змеи не замечали. Чем-то они походили в этом на лягушек... Принц вспомнил лягушек, которые жили тогда, и нервно передернул плечами.
«Еще этих не хватало... Но откуда же он взялся, поцелуй его кальмар?!» Смысла задавать вопросы, на которые заведомо не получить ответа, не было. Строить предположения, не имея никаких данных, тоже.
«Эльфы на Материке. Орки в союзе со смертными. Змеи ископаемые...» – Эльрик потянулся, зевнул и закутался в плащ. Ночью ему снились эльфы.
Эзис. Мерад
Сим ждал. Улочка была темной, узкой, вонючей. Самая подходящая улочка для того, чтобы кого-нибудь дождаться, не вызывая ненужных расспросов. Сим сидел на высокой румийской кобыле, держал повод Элидорова коня и смотрел на дом сераскира Самуда.
Да, еще одним неоспоримым достоинством улочки было то, что дом из нее просматривался просто замечательно.
Рассеянно поглаживая свою лошадь по гладкой шее, Сим пытался представить себе, что происходит сейчас в тихом с виду, спокойном, сонном доме сераскира. Ему довелось повидать немало убийств. И тихих, когда ни с того ни с сего человек падал и умирал. Иногда со стрелой в горле. А иногда и вовсе неясно почему. И громких, откровенных, запугивающих. Когда проливалось много крови и сгорали целые кварталы. Гоббер прикидывал, что и как делает сейчас Элидор. А еще пытался сообразить, что же такое нужно унести из дома убитого Самуда.
Днем, мотаясь по городу, улаживая последние дела, он понял, что приезд эльфа вызвал нехорошее оживление. То есть оживление это было бы вполне объяснимым и даже желательным, если бы не прошел по Мераду слух о визите лучшего из орденских убийц. Откуда, спрашивается, здесь, так далеко от земель, где обычно работал Элидор, могли знать о том, кто он, этот эльф, и на что способен?
Вот над чем стоило подумать. И о чем стоило доложить начальству по приезде.
Сим вздохнул и прислушался.
Тихо было.
Время шло. Капало неслышно, растекалось по земле. И пора бы уже было появиться Элидору. Хотя кто знает, сколько времени уходит на убийство у «Того, кто всегда возвращается»?
Когда мелькнули в узких окнах дома языки пламени, Сим подскочил на седле.
«Еще и пожар!» Собственно, почему бы и нет. Чем громче – тем интереснее. Но окна уже налились тяжелым багровым отсветом, а Элидор все не показывался.
«Да что он там – покурить решил?!» – Гоббер заерзал. Кобыла под ним беспокойно всхрапнула.
Не то чтобы вывод напрашивался сам собой. Выводов можно было сделать несколько, но Сим, по обыкновению, предположил худшее. «Тот, кто всегда возвращается» на сей раз чего-то не учел. И уже не вернется. И пусть бы его, такова в конечном итоге судьба любого бойца, но ведь эльф должен был что-то забрать. Какие-то бумаги или вещи... Если он не приедет в монастырь сам, никто плакать не будет. А вот если он не выполнит задание...
Додумывал Сим уже на бегу. Смутно надеясь на то, что Элидор еще жив и успеет хотя бы намекнуть, что же он должен был унести.
А дом пылал.
Гоббер промчался через сломанные двери. Миновал коридор, перескакивая через трупы и даже не удивляясь их количеству. Дело бойцов – убивать. Вот Элидор и убивал. Это он умеет.
Клубы дыма. Едкая вонь. Так пахнет горящая шерсть. Еще бы! Полон дом ковров, а сейчас они потихонечку загораются. Скоро здесь будет не продохнуть.
Сим ворвался в спальню сераскира и споткнулся о лежащее у самого порога тело.
Взвыл – пальцы в мягких сапогах больно ударились о западной ковки кольчугу. Бухнулся на колени рядом. Вспомнил только сейчас, что, пробегая через внутренний дворик, намочил в фонтане платок. Поспешно прижал влажную ткань к лицу. Наклонился над эльфом.
Тот дышал. Спокойно так. Размеренно. Словно поспать прилег после трудной работы. Работа, впрочем, была действительно трудной... Вон сколько мертвяков в коридорах.
«Дурман... – Сим машинально встряхнул тяжеленное тело. Похлопал по щекам. – Он забрал то, что нужно?» Дыма становилось все больше. А вот горело как-то вяло Зато сразу со всех сторон.
– Элидор! – Гоббер задохнулся и поспешно прижал к лицу мокрую ткань. Эльф спал.
– Мать твою так! – Сим схватил драгоценный платок и принялся хлестать монаха по лицу. Элидор поморщился.
– Просыпайся, скотина! – Гоббер уже готов был забраться на эльфа с ногами и скакать на нем, пока тот не проснется или не умрет. – Просыпайся же! Ну! Подъем!
Элидор открыл глаза, словно и не спал. Глаза, впрочем, были пустенькие. Как тусклые монетки. И, словно этого и ждали, языки пламени прыгнули на шелковые портьеры, на лакированную мебель, на свитки, разбросанные по полу. Сразу затрещало, заполыхало, любо-дорого посмотреть...
– Ты взял это? – Сим толкал эльфа к дверям. – Взял? Из коридора навстречу им вывалился ошалевший, перепуганный и от этого злой исман. Оскаленные зубы. Обнаженная сабля. Сим пискнул. А спата Элидора очертила полукруг, даже в дыму сверкнувший сталью. Исман осел, булькая и подвывая.
– Перстень! – Элидор обернулся к гобберу. Вполне уже оживший. – Перстень там, в спальне!
– Где?
– Не знаю. Он должен быть там. Его не было на Самуде.
Исман перестал подвывать и умер.
А из спальни в спину дохнуло жаром. Сим подскочил, чувствуя, как опалились волосы на затылке, и дернул к выходу. Перстень там или не перстень, из дома нужно было бежать.
Элидор догнал гоббера только у дверей.
Потом была скачка по ночному городу. И были открытые без пререканий ворота. И ночная Степь.
– Мы вместе до первой подставы! – крикнул Сим на скаку. – Дальше расходимся.
Элидор молча кивнул. Все верно. Уходить нужно по одному. Но разделиться они не успели. Потому что подставы не было. Зато была засада. Хорошая такая. Продуманная Двум беглецам на утомившихся лошадях хватило бы с лихвой. Если бы одним из беглецов не был «Тот, кто всегда возвращается».
Сим пришел в себя от того, что на лицо ему лилась вода. Холодная. И мокрая? Он открыл глаза и тут же об этом пожалел. В голове взорвалось что-то болью. Мелькнули размазанно-красные круги.
– Раз не сдох, значит, выживешь, – услышал он откуда-то с высоты.
И снова открыл глаза.
На сей раз было полегче.
Элидор сидел рядом, держал в руке фляжку и задумчиво поглядывал то на нее, то на Сима.
– Больше не надо. – Очень хотелось сказать это ясно и отчетливо, но получилось как-то вяло и тихо. Почти шепотом.
– Как скажешь. – Эльф поднялся, – Вставай. Надо ехать.
– Езжай сам.
– И сдохни в этих степях как дурак. Нет уж. Я здешних тропок не знаю.
– Знаешь. Подставы.
– Ты всегда такой дурак или только когда по башке получишь? – ласково поинтересовался Элидор. – Нас ждали у первой подставы, могут ждать и у второй. Я тебе что, железный?
Сим отметил про себя, что эльф наконец-то начал разговаривать. Именно разговаривать, а не выдавливать слова по капле.
«Зато из меня сейчас говорун еще тот...» – Он уныло улыбнулся. Следовало бы подумать, как вышло, что они нарвались на засаду. Но думать было тяжело.
Рядом вздохнула лошадь.
– Садись. – Элидор поморщился. – Или ты до утра лежать собрался?
Сим начал вставать. Эльф подхватил его. Поднял с легкостью. Посадил в
седло. Осмотрел критически и, сняв со своей лошади аркан, принялся
привязывать гоббера к коню.
– Помру, – честно предупредил Сим.
– Помирай, – разрешил Элидор. – Но не сейчас. Поехали!
И они поехали. Совсем не туда, куда собирались поначалу.
«Хвала Творцу, – думал гоббер, трясясь в седле и морщась от головной боли, – что дороги можно выбирать».
Баронство Уденталь – графство Карталь
Эльрик де Фокс
И чего Сулайман вокруг отирается? Какого кракена ему от нас с Киной надо? Нет, от Кины-то понятно, да только пошел бы он к акулам с планами своими матримониальными. А вот чего он ко мне подкатиться пытается? Понятно, что не с целью женитьбы... Неужто контракт предложить хочет? Нет уж, нет уж, хватит с нас Эзиса. Мне бы сейчас Кину к Ахмази отвезти, устроить ее там до лучших времен, да самому пересидеть оставшееся время. В Удентале лет пять лучше не появляться. На Запад вообще соваться не следует. Бичи Божьи, рыцари Анласа, до сих пор кровушки черной жаждут. А у кого она здесь черная? У меня, конечно. Бедный я, несчастный, жалко меня, жалко!