Игнатова Наталья Владимировна. Чужая война

   – Здесь хватит на шесть лошадей. – Де Фокс выложил на стол перед половинчиком несколько крупных серебряных монет и пару золотых. – Вы вообще в них разбираетесь?
   – А то ж! – гордо ответил Сим. – Если хочешь знать, когда я был на лошадиных торгах в Гульраме, ну, это было давно, у нас и отец-настоятель еще другой был, хороший такой отец-настоятель, как раз в том году, только не у нас в монастыре, а у них, и не в монастыре, а в этом самом Гульраме на скачках выставляли какую-то там особенную кобылу... Или жеребца... А может, мерина...
   Эльрик, уже начавший привычно отключаться от гобберовой болтовни, неожиданно насторожился:
   – Это вы про скачки с участием Серой Зарницы?
   – Да откуда я знаю, – отмахнулся Сим, – какая-то там лошадь...
   – Понял. – Эльрик посмотрел на половинчика с искренней жалостью и слегка брезгливым любопытством. – В лошадях вы понимаете примерно столько же, сколько я в видах на урожай.
   Дальше должно было быть совсем просто. Еще несколько слов. Отправить эльфа, прирожденного лошадника, вместе с Симом. Хотя бы на час заставить его убраться из трактира...
   – Ладно, – неожиданно для самого себя сказал шефанго, – идите уж, добрый гений отцов-настоятелей.
   Сим сгреб деньги, ссыпал их в огромных размеров кошелек и потопал к выходу.
   Эльрик отправился следом. В городе появляться нельзя, но подышать воздухом на заднем дворе – от этого большой беды не будет.
   – В замке знают о том, кто поднял бучу? – бросил ему в спину Элидор.
   – Не думаю.
   – Если на выезде из города возникнут проблемы – мы везем вас в монастырь по приказу настоятеля. Эльрик остановился, развернулся к эльфу:
   – Вы полагаете, у меня могут возникнуть проблемы?
   – Зачем поднимать лишний шум? – неожиданно миролюбиво спросил монах.
   Он мог себе позволить быть миролюбивым. И главное, он был абсолютно прав.
   Эльрик кивнул, аккуратно подтолкнул прислушавшегося гоббера к дверям и вышел сам.
 
   "Магистру ордена Белого Креста. Строго конфиденциально.
   Из достоверных источников мной получены сведения о том, что кронпринц Гуго недавно принял участие в молении Мраку. Пригласил его туда палатин де Тир. Состав участников сего действа уточняется.
   5 июля 1360 г. Готхельм. Брат Бернар".
 
   Графство Карталь – герцогство Аквитон. Дорога на Лоску
   Эльрик де Фокс
   Гулкий топот подкованных копыт по мощеной дороге. Проносящиеся мимо деревья. Редкие поляны. Кучки навоза на камнях. Идиллия. Пастораль, так ее разэтак! И мы летим: шефанго, два эльфа и гоббер. Летим отреконь. По-степняцки. На ходу пересаживаясь с лошади на лошадь. Вперед! В Аквитон.
   Бедный, бедный Сим.
   Гоббер, верткий и шустрый, все-таки не был приспособлен для больших лошадей. В первый же день, за который мы сделали два стандартных перехода, он умудрился стереть себе все части тела, принимающие непосредственное участие в верховой езде. И когда наша четверка остановилась наконец на привад, половинчик сполз с седла. Постоял, качаясь, на неверных ногах и упал на живот.
   Ну что ж. Его можно понять.
   Элидор и Кина занялись лошадьми. Я – костром. Гоббер – своей трубкой.
   Когда окончательно стемнело, мы успели уже помыться в недалеком ручье, сварить ужин и сидели вокруг трещащего сучьями огня, старательно не обращая внимания на Сима, который по-прежнему лежал на животе.
   Что интересно, эльф и я, умывшись, снова облачились в доспехи. Я-то понятно почему – слишком много непонятного за последние дни случилось. И нет гарантии, что не вылезет из кустов очередная Тварь или, того хуже, Древний.
   Если уж будут меня есть, пусть я хотя бы в зубах застряну. А Элидор? Или он тоже от каждой тени шарахается?
   Мы сидели спиной к огню, потому что нет ничего опаснее слепящих бликов в глазах, когда резко разворачиваешься от пламени в темноту окружающего леса. А Кина и половинчик любовались костром. Смотрели на взлетающие к вершинам деревьев искры да задремывали себе потихоньку.
   Элидор таращился в темноту, обхватив колени руками. Ладно хоть не на Кину таращился, уже хорошо. Собственно, на эльфиечку смотреть ему и не полагалось – часовой как-никак. Мы еще в Картале обговорили время дежурств. Себе я оставил «собачью» вахту, потому как даже если – в мире случаются иногда чудеса – я и засну на страже, чувство опасности все равно разбудит. Впрочем, я не засну. Была бы у меня привычка на карауле засыпать, хрен бы я когда десять тысяч лет отметил...
   Ладно хвалиться, принц! Всех достоинств у тебя – живучесть сверхъестественная. Да шестое чувство...
   Пора уже было покурить да падать.
   Кина, от романтики лесной ошалев, на плаще моем калачиком свернулась и, кажется, заснула уже. Первый раз в дикости такой ночует девочка. Ей пока все нравится. Все интересно. Даже вода ледяная, даже пот конский, который этой водой смывать врагу не пожелаю. Муравьев-пауков и прочей мелкой нечисти эльфиечка не боялась совершенно. Что хорошо. Нет в лесу ничего хуже женщины, которая от каждой букашки с визгом шарахается и норовит на дерево залезть. Или на мужика, что рядом случился. Хотя эльфы, кажется, по природе своей не способны всяких тварюшек бояться. Обычных, понятное дело, тварюшек.
   Надеюсь, «необычных» здесь повывели. Не зря же, в конце концов, «Бичи» хлеб едят... Чтоб им ветер встречный!
   Я достал трубку. Достал кисет...
   Тут-то и толкнуло. Опасность. Причем настолько близко, что даже напрягаться не пришлось, чтобы понять, кого на огонек принесло. Успел я еще обругать себя мысленно: знал ведь, каких Тварей к ночи поминать не следует.
   Ржавильщик.
   Хуже нечисти только нежить. Хуже нежити – нечисть разумная. Ржавильщики как раз к таковой и относились.
   Где-то я слышал, что у этих тварей есть официальное название – какое-то мудреное виссанское слово. Но в народе их именовали именно так. Ржавильщики. Существа, питающиеся железом. И всем, в чем железо хоть чуть-чуть содержится. Тем, кто кормил их досыта, Ржавильщики открывали местонахождение кладов. Они металл издалека чуют. И, раскопав сокровищницу, обычно сжирают оттуда у все, что могут сожрать. А потом, поскольку потребности в драгоценностях не испытывают, клады эти сдают. Хотя чаще все-таки обманывают. Из природной мерзопакостности. Если же, на свою беду, накормить Ржавильщика нечем, то скотина эта и убить может. Ее ведь кроме лунного серебра да магии какой-нибудь и не берет ничего. А голыми руками убивать бесполезно. Обожжешься только. Хорошо, если мясо до костей не слезет.
   – Алярм, – вполголоса сказал я. – Ржавильщик в кустах справа...
   И снова меня толкнуло. Я чуть за топор не схватился.
   Элидор, хвала Богам, не дурак оказался, спокойно так повернулся ко мне. Посмотрел вопросительно.
   – С ним кто-то еще, – сообщил я.
   Приоткрывший было глаз гоббер, услышав про Ржавильщика, на мгновение зажмурился. Я его понимал прекрасно.
   Элидор меланхолично коснулся рукояти кинжала за поясом. К чему бы это? Неужто серебро лунное? Ну да. Очень уж кинжал на мой такой же похож. Ладно. Лучше так, чем никак.
   – Мир вам, господа хорошие, – проскрипело над полянкой, словно лезвием меча провели по камню.
   Кина проснулась и села, растерянно щурясь. Потянула на себя просторный Эльриков плащ.
   – Это кто? – Эльфийка по очереди взглянула на де Фокса и на Элидора, которые одновременно подвинулись к ней, заслоняя с двух сторон.
   Сим индифферентно наполз пузом на меч и сообщил, словно о бабочке редкой породы:
   – Это, Кинушка, Ржавильщик. Встречаются, знаешь ли, в здешних лесах.
   – Может, и мир, – рыкнул Эльрик в ответ на приветствие, до рези в глазах всматриваясь в заросли за спиной вышедшей на поляну твари. Лошади беспокоились. Храпели и пытались бить копытами, но у них, стреноженных, это получалось плохо.
   – Да почему же «может»? – Существо осторожно подходило к костру. Или подползало? Ржавильщики обычно не утруждали себя принятием какой-то определенной формы. Так – комок блестящей, как ртуть, и такой же подвижной массы. Впрочем, сейчас, вопреки обыкновению, бликующая алыми отблесками туша заколебалась, вытягивая из себя голову, две руки и какое-то подобие ног. – Почему же «может», добрые господа. Мир есть. И будет...
   – Есть, – не удержавшись, брякнул Сим. Ржавильщик захихикал. Странно было слышать тоненький смех, вырывающийся из пасти, в которой поместилась бы человеческая голова.
   – Смешно, – подытожило чудовище, отсмеявшись. – А у нас с вами, добрые господа, обязательно будет мир, если вы, конечно, накормите голодненького Ржавильщика.
   – Кае аш, Эльррихх? – вполголоса спросил Элидор, и принц обернулся к монаху с несказанным изумлением. Эльф говорил на зароллаше. Говорил, разумеется, отвратительно, излишне грассируя и чрезмерно смягчив последнюю согласную. Но вопрос был понятен.
   – Ас норр от'вэсс, – ответил он так же тихо. Да. Он действительно не видел. Мог поклясться, что нет никого в тех кустах. И ничего. Зрение у шефанго не хуже кошачьего. А может, и лучше. Сейчас в лесу, под звездным небом для Эльрика было светло, как днем...
   Но чувство опасности не обманывает. Не может оно обмануть. Как не могут обмануть зрение или слух.
   – Хватит болтать, – рявкнул Ржавильщик неожиданно громким голосом. – Жрать хочу! Кина шарахнулась к Элидору. Эльф и шефанго одновременно начали снимать доспехи.
   – Так-то лучше, – удовлетворенно проскрипела тварь, присаживаясь в стороне от костра. К сожалению, огня эта нечисть не боялась. Просто избегала, скорее, как дань традиции.
   "Главное, чтобы на кольчугу ни капли не попало.
   «кто же там, в лесу?»
   Остальное чинить проще, кто? да и не так жалко. Хотя в этих землях булат, конечно, не купишь". – Эльрик неспешно расстегивал пряжки. Тянуть время не имело особого смысла – до утра, до солнечного света, еще много часов. К Кине они с эльфом Ржавильщика не подпустят – это понятно. Да и не нужна ему Кина. К доспехам бы не подпустить да к оружию... Они еще понадобятся.
   – Скорее! – вновь рыкнул Ржавильщик, утрачивая остатки миролюбия.
   – Ремешок запутался. – Элидор старательно дергал пряжку. – Наручи старые, понимаешь? Давно пора менять.
   – Заодно и поменяешь. – Тварь передвинулась-перетекла ближе. – А струны у девочки из чего?
   – Серебряные, – буркнул Эльрик и не отказал себе в удовольствии посмотреть, как блестящий сгусток шарахнулся подальше.
   – Чего пялишься. Жрать давай! – вновь сформировавшаяся скользкая лапа потянулась к топору, и шефанго, подавив в себе инстинктивное желание врезать по ней каблуком, швырнул твари свою латную перчатку.
   Кина лишь вздохнула коротко, увидев, как еще в воздухе рассыпается хлопьями ржавчины холодная сталь.
   Эльрик подумал, решил резонно, что с одной рукавицы пользы все равно не будет, и бросил Ржавильщику вторую. Она мгновенно исчезла.
   – Еще давай! – рявкнул монстр, возбужденно меняя форму за формой.
   – Да подожди ты. – Эльрик сложил возле себя наручи и наплечники.
   Расстегнул тяжелый боевой пояс и начал снимать кольчугу.
   – Наруч давай! Второй давай! Топор давай! Ну!
   – Не спеши. Все сразу и сожрешь... Звенящей волной кольчуга стекла на землю.
   – Элидор, д'вайе...
   – Назх.
   Шефанго кошкой метнулся через костер. И взвыл Ржавильщик, не успевший среагировать, когда серебряное лезвие полоснуло его расплывающуюся тушу.
   И одновременно раздвинулись кусты справа от костра. Примялась высокая трава. Но по-прежнему никого там не было видно. Никого... Хотя чувство опасности билось в Эльрике, звенело натянутой струной.
   «Невидимка... Хтоническая тварь... – Принц, как танцующая змея, ушел от выстреливших в него бесформенных отростков. – Откуда?!» Взвился на ноги Элидор, вклиниваясь между Невидимкой и Ржавильщиком, не давая нечисти объединиться...
   – Нет! – рявкнул шефанго, вновь дотягиваясь до своего противника, заставляя его сжаться и отступить. – Твой Ржавильщик!
   И скользнул навстречу сминающейся под тяжелой поступью траве.
   У него были шансы. Пусть небольшие, но были. Эльрик помнил Невидимок, тварей таких же древних, как Змеи, и таких же тупых в своей невообразимой силе. Они привыкли убивать легко. Не встречая сопротивления. И вряд ли за прошедшие тысячелетия успели научиться драться с противником, который знает, с какой стороны, когда и как будет нанесен удар.
   Правда, знает очень приблизительно...
   До топора было уже не добраться. Да и не взяла бы нечисть простая, пусть и благородная сталь.
 
   Эльрик де Фокс
   Тело привычно вошло в ритм боя. Замедлилось время. Легкими и четкими стали движения. Атака. Защита. Контратака. Поворот. Уход. Съем.
   Невидимка шипел, когда серебряное лезвие доставало его. Скрежетал где-то за спиной Ржавильщик. Такие кинжалы, как у нас с эльфом, стоили бешеных денег. И добыть их можно было только в Западных горах. Но зато какая полезная штука!
   Атака! Еще! Крик от костра:
   – Эльрик! Держи!
   Я хватанул не глядя. Зеш-ш... Этот... Сим... Этот... Гоббер... швырнул мне горящую головню. Молодец, конечно. Но ведь на мне даже
   перчаток нет!
   Я заработал головешкой, как берсерк. Она, естественно, от этого не остыла. Скорее, наоборот. Но зато и Невидимка загорелся. Надо же! У него, оказывается, есть шерсть. А загоревшись, тварь стала видимой, что порадовало меня, несмотря на затруднительное положение. Я отшвырнул проклятую деревяшку. Теперь Невидимка лишь пытался защититься.
   И тут сзади напал Ржавильщик.
   Надо отдать скотине должное, он без раздумий бросился на помощь своему напарнику. Но отдавать ему должное я собирался лишь после того, как прикончу обоих. А это оказалось проблематичным. Элидор лежал без движения. Его кинжал валялся рядом. Ржавильщик и Невидимка радостно взялись за меня.
   За несколько секунд боя Сим дважды спас мне жизнь. Второй раз тем, что подхватил кинжал эльфа и набросился на скользкого гада. Оставив мне горящего. В полной мере у него, конечно, это не получилось. Но хотя бы частично он Ржавильщика на себя отвлек. А когда общими усилиями мы начали наконец теснить врагов, те... растаяли в воздухе. Если, конечно, подобное выражение корректно по отношению к Невидимке. Хотя горящий Невидимка совсем не то, что Невидимка негорящий.
   – Где они?!
   Гоббер вертел головой, сжимая в руках длинный Элидоров кинжал.
   – Не знаю. Но не здесь – это точно. В лесу на несколько миль вокруг не было ничего опаснее волков.
   – Они всегда... так? А?
   – Н-нет. Не всегда. Это-то меня и смущает... Но, как бы там ни было, они нас больше не побеспокоят.
   Сим еще разок махнул кинжалом повоинственней. Повернулся к костру, где Кина пыталась убедить Элидора в том, что ему надо лежать и лечиться, и изрек:
   – Слушайте, а в котелке еще чего-нибудь осталось? Гоббер. Что с него возьмешь?
   На следующее утро мы все чувствовали себя совершенно разбитыми. А вот лошади наши, отдохнув за ночь, гарцевали, грызли удила и рвались в дорогу.
   Ничего, к вечеру им будет так же плохо, как нам.
   Сим посмотрел на седло с ненавистью. Вздохнул. Потрогал зачем-то меч.
   Может, он рассчитывал прикончить своих коней и позволить себе небольшой отдых? Как бы там ни было, этой возможности мы гобберу не дали. Элидор закинул его в седло. Вперед!
   Через час сумасшедшей скачки мы обогнали бредущий куда-то караван.
   Низенькие толстоногие лошадки шарахнулись от наших коней. И погонщики шарахнулись тоже, провожая нас испуганными взглядами. Поди пойми – то ли мы отряд разбойников, спасающихся от людей наместника, то ли, на – оборот, люди наместника, опять же спасающиеся от отряда разбойников. Сим хоть и болтался в седле, как заяц на заборе, умудрился-таки обернуться и свистнуть не хуже наших пиратов. Мужики посыпались с подвод, как горох, и попрятались в кустах.
   Впрочем, я отследил это, только оглянувшись. А через минуту каравана уже не было видно. Вперед!
   Мы не делали привала. Миновал полдень. Потом солнце стало клониться к западу. Крупы и шеи наших коней покрылись потом. Затем пеной. Она начала окрашиваться в розовый цвет, когда впереди – мы сперва не поверили – показались городские стены.
   – Лоска! – завопили одновременно четыре глотки. Три луженых и одна – серебряная. Кины.
   Тут-то и рухнула лошадь подо мной. Я – самый тяжелый. Две другие, судя по их виду, дольше минуты не протянули бы. Ну и шут с ними.
   Остальные, не сразу сообразив, что случилось, пронеслись вперед. Остановились. И Сим, отметая возражения самим своим видом, слез на землю:
   – Вы как хотите. А я – как Эльрик. Он хорошо придумал. Пошли пешком.
   – Ладно. – Элидор спрыгнул с коня. Снял с седла Кину. – Пешком так пешком. Заодно меньше пошлины заплатим.
   Вот ведь умеет монах в любой ситуации видеть светлые стороны!
   Расседлав наших запаленных скакунов, мы отпустили их на волю. Может, выживут. А сами, взвалив на плечи по седлу, потопали к городским воротам.
 
   Герцогство Аквитон. Лоска
   Эльрик сидел на постели, скрестив по-степняцки ноги, курил, слушал доносящиеся с улицы ночные шумы и лениво размышлял.
   Размышлял он о том, хорошо или плохо, прожив среди людей целую прорву тысячелетий, остаться шефанго. Шефанго в полной мере. Не только лицом кошмарным, глазами-бельмами да силой нечеловеческой. Остаться шефанго в душе. Принц давно уже убедился, что именно там, глубоко-глубоко, накрепко вросшее корнями и живет различие между расами, населяющими мир. Именно там, а не во внешности, что бы люди, избравшие себя эталоном, ни думали по этому поводу.
   Всего два дня назад, вынужденный терпеть присутствие Элидора, Эльрик с радостью воспользовался бы любой возможностью... нет, не убить, но хотя бы доходчиво объяснить тому, где его, монаха, место. Это было вполне понятно и с точки зрения смертных, и с точки зрения шефанго, да и с точки зрения эльфов, наверное, тоже. Как еще прикажете относиться к мужчине, который, ничтоже сумняшеся, у вас на глазах пытается соблазнить вашу женщину! Беда в том, что, будучи в момент их встречи в женском обличье, принц отнесся к происходящему без должного внимания, и как итог...
   Итогом стала беспомощная, тоскливая, жалкая ярость.
   Проигравшие не заслуживают ни жалости, ни сочувствия.
   Эльрик умел проигрывать. Умел относиться с уважением к достойному
   противнику. Умел сам не добивать побежденного...
   Но никогда не было в игре столь высоких ставок.
   Он проиграл.
   Принц улыбнулся, опустив глаза. Выдохнул дым.
   Он был шефанго. Наверное, это все-таки хорошо.
   Потому что только шефанго знают всю глубину и важность трех, всего трех коротких слов: «Несс х'геррсе арро». Они живут с этим от рождения. И уходят, если приходится уходить, не забыв.
   «Несс х'геррсе арро».
   Не закон. И даже не традиция.
   Образ жизни.
   Как раз то, что живет глубоко в душе, что является частью души, высокой истиной, тем, что определяет твой Путь:
   «Несс х'геррсе арро. – Мы дрались вместе».
   Вот так вот просто, обыденно, незначительно звучало это на человеческом языке. Но перед этой простотой теряло значение все остальное. Любовь. Ненависть. Радость. Горе. Ярость. Страх. Того, кто дрался вместе с ним, Эльрик не предавал. Он никогда не бросил бы Сулаймановых исманов в ту безнадежную драку, если бы хоть кто-то из них вмешался в его бой со Змеем. Он уходил от драки, если бросали ему вызов те, кто когда-то рубился с ним плечом к плечу. Он...
   Он дрался вместе с Элидором.
   Нет, один-единственный бой ничего особо не менял. И не делась никуда неприязнь. И сознание того, что без сопровождения двух монахов слишком рискованно было бы везти Кину через анласитские земли, отнюдь не улучшало настроения. И уж, конечно, то, что Кина...
   Кина...
   Эльрик рассматривал паутинную кисею дыма, зависшую под беленым потолком.
   Казалось бы, за бесконечные века можно научиться не доверять, подозревать в предательстве, предавать самому, наконец. Чему-то он действительно научился. А вот вытравить из сознания твердую убежденность в том, что не станет врагом тот, кто прикрывал в бою твою спину, так и не смог.
   Сим и Элидор. Боевые монахи...
   «Когда-то это называлось „оперативники“, оперативные агенты... – неожиданно вспомнил Эльрик. – Или будет называться? Если будет».
   Люди, работающие на орден, страшнее которого, если говорить о реальной силе, а не о голой боевой мощи, принц не знал. Он сам, при всей своей самоуверенности и безграничном нахальстве, никогда не переходил дорогу Белому Кресту. Хотя бы потому, что понял однажды – от этих не спастись. Твердая предубежденность против ордена сложилась давно, значительно раньше, чем появилась ненависть к «Бичам». Эльрик не зря именовал монахов Белого Креста «боевыми крысами». Именно на крыс они и походили. Коварные, изощренные в самых невероятных хитростях, живучие, беспринципные, способные на любое преступление... во имя идеи.
   Да. В Белом Кресте работали не за деньги, не за престиж и уж тем более не за славу – слава как раз была бы лишней. Там все определяла вера... Нет, не вера даже, а служение ей. Служение Святому Огню. Служение церкви. Монахи ордена грешили иногда так, что сам Хранитель не взялся бы отмаливать эти грехи. Но частенько лишь благодаря таким вот грешникам Хранитель избегал внезапной кончины. Сам об этом не подозревая.
   Боевые крысы.
   Можно было научиться не доверять. Подозревать. Предавать самому. Предавать он научился. Но так и не разучился верить.
   Может быть, смешно и дико звучало «несс х'геррсе арро» по отношению к монахам Белого Креста, но ведь так оно и было...
   «Но, по уму-то, плевать мне на все это с высокой башни, – очень убедительно сказал себе Эльрик. – Добраться бы до Эллии, отсидеться там, пока не закончится заварушка, соблазнить за это время Кину... А ее ненаглядный эльф, скорее всего, сдохнет где-нибудь, выполняя дурацкие задания своего дурацкого ордена...» Если бы не Элидор и не Сим, если бы не их помощь вчера, в лесу, Ржавильщик и Невидимка могли бы замечательно поужинать. Один оружием и доспехами. Второй – Эльриком и Киной.
   Ненормальная спешка, бешеная скачка, запаленные лошади.
   Все это не было, конечно, чем-то из ряда вон. Принцу не однажды приходилось вот так же лететь, мчаться, не жалея ни себя, ни коней, выполняя приказ, или спеша кому-то на помощь, или...
   «Даже к женщинам иногда поторопиться приходится...» Но для него это было забавой. Обычно забавой. Коротким мгновением в бесконечности жизни.
   Почему не поработать на кого-нибудь достойного интереса и внимания? Особенно если знаешь точно, что тот, кто приказывает тебе, умрет через несколько десятков лет. Он – умрет. Ты – останешься. И в те дни, когда ровным счетом нечем будет заняться, тебе найдется о чем вспомнить и над чем посмеяться...
   Для Сима с Элидором все было иначе.
   А как? И почему? И зачем им все это?
   Кто-то отсиживается в безопасном укрытии. А кто-то в это время делает все, чтобы укрытие было действительно безопасным.
   «Я не знаю, насколько круты эти двое монахов. – Эльрик снова прокручивал в памяти бой с нечистью. Деталь за деталью. Каждое мгновение, которое успел он увидеть, но не успел осознать тогда. – Не знаю. Знаю только, что я круче их обоих вместе взятых. И меня не касаются их дела и их заботы. Меня не волнует, будут они живы или погибнут, когда распрощаются с нами. Главное, чтобы их черно-белые плащи послужили прикрытием мне и Кине, пока едем мы через анласитские земли... Ты понял, принц! – рыкнул он сам на себя. – Это не твоя война! И вообще, спать пора. – Эльрик выбил трубку, насильственно переводя размышления в другое русло. Хвала Богам, этому он выучился в совершенстве, вынужденный схватываться со Зверем в себе самом. – Через два дня мы будем в Аквитоне. А там посмотрим».
   Кина вертелась перед зеркалом, совершенно позабыв про остывающий на столе завтрак:
   – Нет, Эльрик, тебе правда нравится? По-моему, к такому воротнику нужна другая прическа, не думаешь? Но с другой волосы растреплются – скачем как бешеные. Лошадей жалко. Они же выжили, правда?
   Эльрик жевал мясо, кивал в нужных местах и время от времени вставлял необходимые замечания. Диалог их был скорее монологом эльфийки, но какой-то собеседник ей все же требовался.
   – Думаешь, Элидору понравится?
   Принц согнул в пальцах вилку. Разогнул обратно и бросил оценивающий взгляд на девушку. Тусклое зеркало, искажающее отражение до вида совершенно неузнаваемого, разумеется, не позволяло Кине увидеть себя во всей красе. Но Эльрик-то видел ее отнюдь не в зеркале.
   Эльфийка нарядилась в новый дорожный костюм из мягкой замши, заявив, что старый провонял лошадиным потом и вообще поистрепался до крайности. Принц ни с тем, ни с другим не спорил, и весь вчерашний вечер, пока монахи объясняли хозяину гостиницы, кто тут главный, Эльрик с Киной бродили по лавкам, где эльфиечка придирчиво выбирала себе наряд. Увы, времени шить костюм на заказ, как делают все нормальные люди, у них не было. В конце концов, заявив, что ничего приличного в Лоске все равно не купить, Кина остановилась на чем-то сшитом, судя по всему, на стройного мальчика, и сшитом очень неплохо. А сегодня утром явилась пред строгие очи шефанго, чтобы узнать его мнение.
   Эльрик мнение выразил коротким, но многозначительным присвистом.
   В черно-голубой куртке с широким отложным воротником и таких же заправленных в мягкие высокие сапожки брюках эльфийка выглядела сногсшибательно.
   – Я, конечно, предпочитаю женщин в юбках, – честно сказал де Фокс. – Но иногда склонен признать, что в брючных костюмах есть определенный шарм.