Ильин Андрей. Ловушка для героев

   Майкл сложился вдвое и упал лицом в грязь. В стороне засмеялись наблюдающие за забавным происшествием солдаты.
   — Капрал Джонстон!
   Капрал хватал раскрытыми губами грязь.
   — Капрал Джонстон! Не слышу ответа на обращение командира! Капрал Джонстон!
   — Я… Сэр!.. — прохрипел капрал, катаясь по луже.
   — Надеюсь, вы усвоили этот полезный урок. Надеюсь, в следующий раз вы будете более учтивы со старшим по званию. И не станете оспаривать его приказов? Я вас верно понял? Не слышу!
   И ударил капрала носком ботинка в подбородок.
   — Я вас верно понял?
   — Да…
   — Да, сэр?
   — Да! Сэр!
   — Очень хорошо. А теперь идите и умойтесь. И выстирайте обмундирование. А то на вас неприятно смотреть. Капрал.
   Капрал Джонстон поднялся и пошел умываться.
   — Ты с ним не очень, — предупредил его солдат, полоскавший руки под соседним краном. — Если хочешь живым остаться.
   — Что, так страшно?
   — Да нет. Нормально. Как везде. Может быть, даже лучше, чем везде.
   — Чем?
   — Тем, что потерь меньше. Больше шансов уцелеть. И домой вернуться.
   — Почему?
   — Потому! Сам увидишь. Если до того он тебя не замордует.
   Почему в этой роте потерь было меньше, чем в других, капрал понял через полторы недели. Когда их вывели на боевое дежурство.
   Роту погрузили на вертолеты, которые пятьдесят минут мотались над джунглями. Над самыми верхушками деревьев, чтобы раньше времени не засвечиваться перед противником. А потом сбросили десант, зависнув на несколько минут над единственно свободным от растительности руслом небольшого ручья. Прыгали прямо в воду, держа винтовки в вытянутых над головой руках, и сразу бежали на отмель, чтобы освободить место другим.
   — Все?
   — Все.
   — О'кей! — показал ротный пилотам большой палец и несколько раз ткнул им в циферблат часов — мол, не забудьте, обратный рейс через шесть часов!
   Вертолеты, рубя жаркий тропический воздух винтами, поднялись, развернулись на обратный курс и ушли на базу. Унося пилотов в царство кондиционеров, запотевшего пива и охлажденного с кубиками льда в стакане виски с содовой.
   Сразу стал слышен разноголосый шум джунглей.
   — Охранение!
   Несколько солдат разбежались в разные стороны, нырнув в прибрежные заросли.
   Подошли бойцы передовой разведки, сброшенные здесь накануне вечером.
   — Как там обстановка? — спросил ротный.
   — Все спокойно. Они никого не ждут.
   — Они всегда не ждут. Но всегда встречают, — проворчал ротный и крикнул взводных командиров. — Вначале пойдем одной колонной. Здесь и здесь охранение. Вот тут разделимся на три отряда. Далее будем действовать по обычному плану. Начало операции в шестнадцать часов, без дополнительной команды. Отмена операции — две белых ракеты. Ну или по радиостанции. Все ясно?
   — Ясно, сэр!
   — Тогда выступаем. Чтобы до вертолетов управиться. А то опять придется всю ночь сухомятку жрать.
   Рота втянулась в джунгли.
   Шли долго по узкой, извилистой, еле заметной среди густой травы тропинке. Шли, обливаясь потом и проклиная все на этом свете.
   — Быстрее, быстрее, — торопили командиры. — Не отставать! Не задерживаться! Что вы плететесь, как сомлевшие после полуденного сна скауты?
   Ротный, сидя на корточках в стороне от тропы и отхлебывая из только что вскрытой бутылки холодное пиво, наблюдал проходящую мимо роту. Свою роту.
   — Шевелите задницами! — говорил он. — Если не хотите, чтобы их попользовали узкоглазые.
   Последнего отставшего от колонны бойца он подгонял чувствительными пинками ботинка чуть пониже поясницы.
   — Торопись, сынок! Торопись! Пока твои товарищи без тебя войну не выиграли.
   Через четыре часа объявили привал Бойцы спали где стояли.
   С головы колонны подошла разведка.
   — Ну что, были они?
   — Были.
   — Сколько?
   — Трое. Два пацана и старик.
   — С оружием?
   — Нет, без оружия. С мотыгами.
   — С какими такими мотыгами?
   — С обыкновенными.
   — Ладно, черт с ними. Тут лучше перебрать, чем недобрать. Где они?
   — Двое — на месте. Одного приволокли с собой.
   — Тащите его сюда.
   Разведчики, подталкивая в спину, подвели старика со связанными за спиной руками. Ротный позвал переводчика.
   — Спроси его — он и эти пацаны, что были с ним, нас ждали или просто следили за тропой?
   Переводчик что-то сказал. И выслушал торопливый, сбивчивый ответ.
   — Он говорит, что они никого не ждали. Что это были его внуки. Что они шли на свое поле и просто сели отдохнуть. А их убили.
   — Врет, — возмутились разведчики, — дозор это. Мы за ними несколько минут наблюдали. Никуда они не собирались уходить. А когда мы подошли, пытались убежать. Наверное, чтобы своих предупредить.
   — Спроси, в деревне есть партизаны? — потребовал ротный.
   Переводчик снова что-то сказал. Старик лихорадочно замотал головой.
   — Нет. Их деревня мирная. К ним никогда не приходили партизаны…
   — Правильно, зачем им к ним приходить, когда они сами партизаны. Все, — сказал ротный и ударил старика каблуком ботинка в грудь. — Спроси его, где они прячут оружие.
   Старик выслушал переводчика и снова замотал головой.
   — Врет, — не поверил ротный и ударил старика еще несколько раз ногой в грудь, так что у него пошла изо рта кровь.
   — Скажи ему, что, если он не скажет, где они хранят оружие, мы убьем его.
   Переводчик повторил фразу по-вьетнамски.
   — Он говорит, что оружия нет. И что он старый и поэтому смерти не боится.
   — Старый хрен! — выругался ротный и потерял к Старику интерес. — Выступаем через пять минут. Пока они что-нибудь не пронюхали.
   Первый взвод…
   Второй взвод…
   Третий взвод… — определил ротный каждому его задачу.
   — А что делать со стариком? — спросили разведчики.
   — С командиром вражеского дозора?
   — Ну да… Дозора.
   — То же, что и со всеми остальными… В мятежную деревню входили с трех сторон. Четвертую оставив свободной. Но с той, четвертой стороны заранее установили пулеметы. И замаскировали их пышной тропической растительностью.
   Шли не скрываясь, паля во все, что шевелится. Бросая в хижины и показавшиеся подозрительными отверстия в земле гранаты. Повсюду слышались стрельба, взрывы, крики, лай собак и визг и мычание домашней скотины.
   — Второй взвод? Вы там что, спите? — орал в микрофон переносной рации командир роты. — Вы где должны были быть? А вы где? А если они сейчас бросятся туда? Всем скопом. Не бросятся? А вот я посмотрю. И если они по вашей вине…
   Вьетнамцы метались между наступающими колоннами, силясь понять, откуда исходит наибольшая угроза. И натыкались везде на одно и то же. На идущих с винтовками наперевес солдат.
   Свободным оставался только один путь. Куда все и устремились. Как поток воды, нашедший единственный проход через плотину.
   — Тесните их, ребята, тесните. Не давайте уйти в джунгли! — орал, перекрывая гул взрывов, комроты. — И обязательно осматривайте все ямы. Знаю я их. Притаятся, а потом пуляют в спину.
   Три взвода сошлись своими флангами в центре деревни.
   — Все?
   — Все!
   — Во втором взводе потери есть?
   — Нет.
   — В первом?
   — Нет. Кроме одного, которого зацепило осколком его же гранаты.
   — Тяжело?
   — Нет, легко.
   — Ладно. После разберемся. Радист! Где ты там? Дай северных. Север? Как там у вас? Готовы? Ну так чего ждете? Пока узкоглазые по щелям попрячутся? Все. Через тридцать секунд начинайте! — И, повернувшись к роте, скомандовал:
   — Всем залечь за препятствия! И чтобы пять минут головы не поднимать! Сейчас наши работать начнут. Не хватало еще, чтобы они нас искрошили…
   Тридцать секунд истекло. С четвертой стороны деревни слаженно заработали пулеметы. Как швейные машинки.
   Ротный присел на корточки и вытянул из внутреннего кармана вторую бутылку пива.
   — Теплая уже, — пожаловался он, — чертовы тропики…
   Пулеметы работали пять минут. И замолчали.
   — Осмотреть здесь все, — приказал комроты, — и чтобы ни одного не пропустить!
   Взводы рассыпались и разреженным строем пошли вдоль улиц уже не существующей деревни. Теперь взрывов слышно не было. Теперь раздавались одиночные выстрелы.
   — Успеваем, — сказал ротный. — Вертолеты будут только через полтора часа.
   Операция была завершена успешно. Даже раньше условленного срока. И опять без потерь со стороны наступавших. Кроме единственного легкораненого, которому даже не потребовалась транспортировка в госпиталь.
   Вертолеты пришли через полтора часа. И зависли над деревней. Комроты дал сигнальную ракету. Вертолеты сели. Кроме одного, который на всякий случай барражировал окрестности.
   — Ну что, все в порядке? — спросил командир ближнего севшего вертолета.
   — В полном!
   — Узкоглазые не беспокоили?
   — Не беспокоили. Потому что не успели.
   — А в седьмой роте потери. Трое убитых и раненые.
   — Когда?
   — Сегодня днем.
   — Воевать надо уметь. Седьмой роте… Взводы пятерками грузились в вертолеты, которые один за другим поднимались над безлюдной деревней. Как большие зеленые стрекозы.
   — На южной окраине, со стороны джунглей бегут люди, — доложили по рации с патрульного вертолета.
   — Поздно очухались, — сказал ротный и с силой отбросил пустую бутылку в сторону. — Давай на взлет.
   Последний вертолет сделал круг над деревней и взял курс на базу. Туда, где в баре работали кондиционеры, а на стойке в запотевших стаканах стояло холодное пиво…

Глава 17

   — Это непорядочно! — сказал капрал Джонстон.
   — Что непорядочно?
   — Уничтожать мирное население.
   — Где вы видели мирное население?
   — Там, в деревне.
   — Почему вы решили, что оно было мирное?
   — Я видел там стариков и женщин. И детей.
   — А разве старик не может выстрелить? Или бросить вам под ноги гранату. Что, для этого нужны какое-то особое умение или сила? Чтобы выдернуть чеку? Вы говорите ерунду, капрал. Потому что вы не знаете местных условий. Здесь нет мирного населения. Здесь стреляют все. В спину. Если бы мы не применили жесткие меры, мы положили бы там полроты. Ваших товарищей. Вас больше устраивает такая арифметика?
   — Но я не слышал ответных выстрелов!
   — Правильно, потому что их не было. Потому что операция была грамотно задумана и грамотно проведена. Прямо как в учебнике по тактике стрелкового боя. Они просто не успели среагировать на наше наступление. Не успели подготовиться к отражению атаки. Вытащить и применить оружие. Вас беспокоит именно это? Отсутствие встречных выстрелов?
   — Меня беспокоит гибель мирного населения.
   — Вы плохо обучаемы, капрал. Вам сказали, что здесь нет мирного населения. В принципе. Это военная нация. Которая воюет уже много десятков лет. Вначале с французами, теперь с нами. А до того черт знает с кем. Здесь умеет стрелять каждый ребенок. С рождения! Здесь каждый ребенок полноценный солдат! Вы просто этого не знаете. Не знаете жизни. Вам никогда еще не стреляли в спину люди, которые только что вам улыбались. И угощали вас фруктами. А мне стреляли! И товарищам моим стреляли. Которых уже нет! Так что не лезьте в дела, в которых вы ни черта не понимаете.
   — И все же я буду вынужден подать рапорт по данному инциденту.
   — Что?! Какой рапорт? Ты, капрал, видно, не понимаешь, куда попал. Это война, а не уик-энд с девочками. Здесь гибнут люди. Каждый день. Лучше, когда они, чем когда мы. Лучше, когда много их, чем один наш! Это тебе ясно?
   — Это ясно. Но лишь когда это касается вооруженного противника.
   — Дурак. Трижды дурак! Первый раз, — вытащил комроты из кулака палец, — когда попросился сюда, на войну. Второй раз, — еще один палец, — когда попал ко мне в роту. Третий, — три пальца в самые глаза, — когда надумал защищать этих, узкоглазых. Которые, как мне кажется, тебе ближе, чем твои соплеменники. Или мне кажется?
   — Вам кажется. Сэр!
   — А если кажется, забудьте обо всей той чуши, которую вы здесь нагородили, и ступайте в бар, промочите хорошенько глотку. И проспитесь. А завтра с утра займитесь чисткой своего оружия. И чтобы оно блестело, как паркет в офисе президента. Или оно у вас чистое? После вчерашнего боя?
   — Чистое. Сэр!
   — А вы можете доказать? Можете доказать, что вы не стреляли? Как все. Что вы чистенький? Как ваша винтовка…
   Капрал напрягся.
   — Вы были на боевом задании вместе со своей ротой. В первых рядах. И вместе с ротой этот бой выиграли. Одержав победу над превосходящим вас в живой силе противником. И по счастью избежав серьезных потерь со своей стороны. Чему можно только радоваться.
   Вы были как все, капрал. По крайней мере не хуже всех. В своем первом бою. За что командир роты объявил вам благодарность. Официальную, с занесением в личный послужной список. Дайте мне его послужную карточку. Видите? Черным по белому. Благодарность. За проявленную выдержку и умение при проведении боевой операции во время десанта в тыл врага. Вы молодец, капрал. А если кто-то посчитает, что проведенный нами бой был неудачен, что во время него погибло какое-то там количество безоружного мирного населения, вы ему не верьте. Вы пошлите его ко мне. А я покажу ему изъятое с места боя оружие и боеприпасы. Что там было? Два десятка автоматов, пулемет и что еще? Вот видите: автоматы, пулемет, гранаты, мины, которые предназначались нам. Ну или таким же американцам, как мы. И которые я могу продемонстрировать всем желающим. Операция прошла удачно! Хотя бы потому, что это конфискованное оружие уже никогда не выстрелит в нашего солдата или офицера.
   Мы победили, капрал!
   Вы победили, капрал!
   А если вы считаете, что нарушили какие-то там мирные соглашения или, не дай Бог, случайно застрелили кого-нибудь из мирных жителей той деревни, пока другие вели бой с партизанами, я отдам вас под суд. Как военного преступника. Вам ясно, капрал? Вам все ясно? Тогда пойдите и займитесь чисткой оружия. Которое, я уверен, после вчерашнего боя у вас все еще грязное. А я после проверю. Повторите приказание!
   — Пойти и почистить оружие. Чтобы вы его позже проверили.
   — Вы забыли сказать — сэр!
   — Сэр!
   — Идите!
   Капрал Джонстон повернулся на каблуках и вышел. Чтобы надлежащим образом вычистить свое оружие. После боя, в котором он принимал непосредственное участие.
   — Наплачешься ты с ним, — сказал комроты присутствовавший при разговоре взводный.
   — Или он со мной…
   — Лично я избавился бы от него как можно скорее. Дурной пример заразителен. Как бубонная чума. А за пацифизмом очень легко прятать трусость. И боязнь замарать руки. Как бы он не нашел последователей в роте.
   — Не бойся, избавлюсь. Дай срок. А пока присмотри за ним, чтобы он каких-нибудь глупостей не наделал. Или, наоборот, поскорее наделал.
   — О'кей. Только я на твоем месте решил бы все официальным порядком. А то как бы после него не отыскались какие-нибудь бумажки. Или дома — письма, где он жалуется мамочке на свою тяжкую долю и рассказывает о нравах своих старших товарищей по службе.
   — Ничего. Перестанет. После первого же боя.
   — А если уже нажаловался? И еще нажалуется, пока мы стоим в резерве? Подходящий бой, он еще когда будет. А несчастные случаи в пределах части, как ты сам знаешь, подлежат специальному расследованию.
   Лучше убери его по-доброму. Когда люди уходят на лучшее, они о худшем помалкивают. Из опасения тому лучшему навредить. И напротив, когда им ничего доброго в ближайшем будущем не светит, когда им терять нечего — грызутся, как загнанные за флажки волки. Порой в той грызне даже утрачивая инстинкт самосохранения. Нужен тебе такой волк?
   — Но куда я его уберу?
   — А на повышение. И желательно так, чтобы подальше от войны. Как лучшего солдата. Отлично проявившего себя в ходе боевых действий. Разве он станет тогда кому-нибудь жаловаться? Чтобы обратно на передовую, в нашу же роту вернуться? Вряд ли. Он что, враг себе?
   — Он враг нам!
   — Ну так тем более.
   — Может, и верно. Сплавить его по очередной разнарядке. От греха подальше.
   — Сплавь. Пока он себе единомышленников в роте не нашел. Все легче дышаться будет.
   — Ладно. Уговорил. Набери-ка мне штаб. Что-то у них там было на днях такое, заковыристое. Откуда обратно не возвращаются…
   — Капрала Джонстона ко мне! Быстро!
   — Капрал Джонстон! Сэр!
   Ротный посмотрел на доставившего ему столько неприятностей солдата. Самого плохого солдата его роты. Потому что самого своевольного. Так и не сумевшего понять и принять простейшие законы войны. Равные законам выживания.
   — Вот что, капрал. Ступайте в казарму и соберите свои пожитки. На сборы даю два часа. В семнадцать ноль-ноль вы должны быть готовы и должны стоять возле КП. За вами придет машина.
   — За мною одним? Сэр!
   — За вами одним.
   — Я куда-то уезжаю? Сэр!
   — Уезжаете. И надеюсь, навсегда… Капрал Джонстон!
   — Я! Сэр!
   — Я должен сообщить вам, что согласно приказу номер… от… вы переводитесь в другую часть. Вот ваши сопроводительные документы.
   Комроты передал своему, теперь уже бывшему, подчиненному запечатанный конверт.
   — Я могу узнать о характере моей новой службы? Сэр!
   — Можете. На месте. Где вам все растолкуют. В самой доступной форме. Вам ясен мой приказ?
   — Да! Сэр! В течение двух часов собрать вещи и ожидать машину возле КП.
   — Исполняйте!
   — Есть! Сэр!
   Капрал развернулся на месте и шагнул к двери.
   — Джонстон!
   — Да! Сэр!
   — Хочу вам пожелать, но не как ваш командир, а просто как частное лицо, прижиться на новом месте. Причем приложить к этому максимум усилий!..
   Ротный придвинулся к капралу вплотную.
   — …И знаешь почему? Потому что если ты, недоносок, вернешься обратно в мою роту, то жить тебе в ней не далее чем до первого боя. Что я тебе как частное лицо обещаю почти со стопроцентной гарантией. Ты понял меня?
   Капрал молчал.
   — Ты понял меня, капрал?
   — Да! Сэр!
   — Тогда иди. И служи так, чтобы наши пути больше не пересеклись. И моли Бога…

Глава 18

   — Вы родились в…?
   — Да.
   — Вы закончили следующие учебные заведения…?
   — Да.
   — Ваши родители родились в…?
   — Да.
   — Ваши родители закончили следующие учебные заведения…?
   — Да.
   — Ваши родители работали в…?
   — Да.
   — Ваши родители состояли в следующих запрещенных организациях…?
   — Нет.
   — Ваши родители участвовали в деятельности перечисленных политических партий…?
   — Я не могу знать абсолютно точно, но…
   — Прошу давать односложные ответы. Прошу отвечать только «да» или «нет».
   — Ваши родители участвовали…?
   — Нет.
   — Вы работали в…?
   — Да.
   — Вы болели…?
   — Нет.
   — Вы занимались в детстве онанизмом?
   — Что? Нет. То есть да.
   — Так да или нет?
   — Да.
   — Вы занимали следующие должности…?
   — Да.
   — Вы были женаты?
   — Нет.
   — Вы употребляли в юности наркотики…?
   — Нет. Я никогда…
   — Прошу давать односложные ответы.
   — Нет.
   — Вы прошли курс подготовки в частях…?
   — Да.
   — Вы служили в подразделениях…?
   — Да.
   — Вы закончили курс специальной подготовки в учебных частях «зеленых беретов»…?
   — Да.
   — Вы давали подписку о неразглашении служебных секретов?
   — Да.
   — Имели ли вы контакты с представителями противника?
   — Нет.
   — Вы участвовали в военных действиях?
   — Да.
   — Вы родились в…?
   — Но вы об этом уже спрашивали!
   — Я знаю. Я прошу отвечать на вопрос только «да» или «нет». Вы родились в…?
   — Да.
   — Вы употребляли наркотики?
   — Нет…
   И так три часа без перерыва. До полной потери чувствительности. До автоматического ответа на каждый задаваемый вопрос.
   — Да… Да… Нет… Да… Да… Да… Нет…
   — Вы родились в… ?
   — Да!
   — Вы употребляли наркотики?
   — Нет!!!
   — Спасибо. Можете быть свободны. Вежливая медсестра, которая уже не казалась столь привлекательной, как вначале, сняла с запястий и висков датчики.
   — Вы хорошо себя чувствуете? — Спасибо, отвратительно.
   — У вас что-то болит? Или кружится голова? Вы хотите отдохнуть?
   — Хочу. Очень. От задаваемых вопросов!
   — Тогда пройдите в соседнюю комнату. В соседней комнате вопросов не задавали. В соседней комнате командовали.
   — Капрал Джонстон!
   — Я! Сэр!
   — Быстро посчитайте от тысячи до пятисот тройками, в обратном порядке. Время пошло…
   — Девятьсот девяносто семь, девятьсот девяносто четыре, девятьсот девяносто один…
   — Достаточно. Можете идти к следующему столу. На освобожденное место садился новый испытуемый.
   — Быстро посчитайте…
   — Садитесь. Сел.
   — Видите экран? Увидел.
   — Видите ноль? Увидел.
   — Сейчас вместо него на экране будут появляться цифры. Ваша задача как можно быстрее остановить их рост. Нажатием вот этой клавиши. Ясно?
   — Ясно.
   — Приступайте.
   Долгая пауза — и вдруг мгновенный бег электронных цифр. Как будто расплылись, закачались очертания первоначального ноля.
   Быстро нажать на кнопку! И все же недостаточно быстро — недостаточно, чтобы обрубить счет на первом десятке. На экране замерла двузначная цифра. Цифра 68
   68 — написал экспериментатор в сопроводительном листке.
   — Это много или мало? — спросил капрал.
   — Это не много и не мало. Это средне. Следующий.
   Новый стол. С человеком в белом халате с электрофонариком, закрепленном на лбу.
   — Садитесь. Откройте рот. Шире. Еще шире. Закройте.
   — Вы дантист?
   — Откиньте голову. Дальше. Еще дальше. В нос воткнулись две холодные никелированные железки от небольших щипчиков и потащили, потянули ноздри в разные стороны.
   — Вдохните. Выдохните. Все.
   — Зачем это?
   — Чтобы знать строение вашей носоглотки.
   — Зачем вам знать строение моей носоглотки?
   — Чтобы установить вашу предрасположенность к храпу.
   — К чему?
   — К храпу.
   — А зачем знать мою предрасположенность к храпу?
   — Ради соблюдения шумовой маскировки. Когда вы спите.
   — А-а…
   — Следующий.
   Еще один стол. И еще. И еще…
   — Наберите полные легкие воздуха и выдохните в эту трубочку…
   — Взгляните на эти листы. Какие буквы вы здесь видите? А еще? Посмотрите внимательней…
   — Постарайтесь запомнить как можно больше слов из тех, что я вам сейчас продиктую. Автомобиль. Трамвай. Роза. Полюс. Рыба. Асфальт. Провод. Засада… Повторите запомнившиеся слова в том же порядке, что они были произнесены.
   — Автомобиль. Трамвай. Полюс. Засада. Кажется, рыба. Потом асфальт…
   — Что, по вашему мнению, изображено на этом листе?
   — Неприличная картинка. Сэр!
   — Где?
   — На этом листе. Сэр!
   — Какая картинка? Так, все. Можете быть свободны. Следующий…
   И наконец, последний тест. Привычный и милый сердцу солдата.
   — Капрал Джонстон.
   — Я! Сэр!
   — Приготовиться к отжиманию.
   — Сколько раз надо отжаться? Сэр!
   — Столько, сколько сможете.
   И… раз.
   И… два…
   И-и-и семьдесят четыре-е-е-е!
   — Отлично, капрал Джонстон! Следующий. Потом было долгое ожидание, которое скрашивали бегом по полосе препятствий. Час. Два. Пять…
   — Строиться! Рядовой Смит.
   — Я! Сэр!
   — Пройдите в двадцатую комнату.
   — Рядовой Симпсон.
   — Я! Сэр!
   — Двадцать вторая комната.
   — Рядовой Хоуп.
   — Я! Сэр!
   — Возвращение в часть.
   — Капрал Джонстон.
   — Я! Сэр!
   — Двадцатая комната…
   Вот она — двадцатая. За дверью которой совершенно неясно, что ожидает. Но почти наверняка ничего хорошего.
   — Разрешите войти… Сэр! Капрал Джонстон…
   — А, капрал, заходите, заходите. Поздравляю вас с зачислением в спецкоманду Q-17.
   Господи, в какую еще команду? В какую Q-17? Что таится за этой аббревиатурой?
   — Спасибо! Сэр!
   — Садитесь здесь и ожидайте транспорта.
   — Долго ожидать? Сэр!
   — До прихода транспорта. Капрал!
   Транспорт прибыл только к вечеру, когда двадцатая комната была набита разнопогонными солдатами, как кошелек Моргана-старшего долларами.
   — Ты откуда?
   — Из морской пехоты.
   — А ты?
   — Из связи…
   — А ты?
   — Переведен из роты разведки…
   — Интересно, куда нас всех?
   — Кто его знает…
   — Команде Q-17 загружаться!
   Загрузились через задние борта в две поданные «кормой» к самому крыльцу крытые брезентом грузовые машины. Поехали. Совсем недалеко. До аэродрома.
   Машины загнали прямо на взлетную полосу, вплотную к опущенному самолетному трапу.
   — Выходи по одному!
   Вышли. И тут же зашли в темное горячее брюхо транспортного самолета. Люк захлопнулся. Взревели моторы.
   — Резко с нами…
   — У меня дядька фермер примерно так же свиней перевозит. Ничего им не объясняя.
   — Куда перевозит-то?
   — Туда, где колбасу делают. Из них.
   Через полчаса сели. На очень похожий аэродром.
   — Команде Q-17 выходить! Вышли.
   — Команде Q-17 строиться! Построились.
   — Рядовой Смит.
   — Я! Сэр!
   — Рядовой Доутсон.
   — Я! Сэр!
   — Капрал Джонстон.
   — Я! Сэр!..
   — Все?
   Все. Тогда бегом марш!
   Побежали. До ожидающих поодаль машин. На вид точно таких же, что привезли их на аэродром. На тот еще аэродром.
   — Может, нас никуда не возили, а просто покружили над бетонкой?