Иванов Сергей Григорьевич. Обходной путь героя

   – Вот и наша авиация, – пояснил Светлан, успокаивая напуганных старост. – А этих парней можно считать десантниками. Потребуется – с любой высоты прыгнут без парашютов.
   Россичи уже уводили покорных монстров с развороченной мостовой, заботливо пряча под черепичный навес, хотя вряд ли этих исполинов волнует погода. Из переулков и подворотен за диковинными гостями опасливо наблюдали горожане.
   – Пожалуй, их следует покормить, – заметил богатырь, вспомнив о прожорливости шестиногов. – Думаю, лучше всего подойдут дрова – вязанок эдак с десяток… э-э… каждому.
   – Так вот чем кормятся скифы! – обрадовалась Мишка. – А еще березовой кашей, да?
   Павич широко ухмыльнулся. Хотя насчет «каши» он вряд ли понял – это уже достижение крепостной России, «страны рабов». Кстати, россич сразу встал так, чтобы заслонить Анну и Инессу от сырого ветра, – благо размерами не уступал шкафу. При этом делал вид, будто позицию выбрал без умысла – просто так вышло само, совсем случайно. Любопытно: он такой заботливый от избытка силы или есть иные мотивы?
   Опомнившись, градоначальник принялся руководить, рассылая помощников с поручениями. Через минуту башня освободилась от лишней публики, больше привносившей суету в здешние дела.
   Стащив с плешивой головы берет, толстяк вытер им мокрое лицо.
   – Как утомил этот нескончаемый дождь, – пожаловался он. – Я больше привык с солнцу. У нас почти не бывает ненастья.
   – Тучи над городом встали, – сообщила ему Мишка. – И над всей Нордией облачное небо.
   – А вот они, – кивнул Жевье на застывших монахов, – мокнут так уже несколько часов. Им-то каково?
   – Когда терпишь за идею, это даже в охотку, – произнес Светлан. – Кстати, в городе у Дори много сторонников?
   – Вы имеете в виду последователей, сир? – уточнил городской глава.
   – Что, есть разница?
   – Сторонников-то гораздо больше. А уж эти трущобные крысы, всегда готовые поживиться на смуте!..
   – Зачем же было плодить недовольных?
   – По-вашему, сир, следовало взять наших бездельников на содержание? – сказал Жевье. – А за чей счет, позвольте спросить? Тут ведь нет рабов, на плечах которых держалось благополучие древних.
   Надо же, он и про Римскую империю знает!
   – Ну, этот рецепт и через тысячу лет не заржавеет, – пробормотал Светлан.
   Но от дождя и вправду не мешает укрыться. Здесь-то он льет всерьез, не как на берегу той речушки. Переглянувшись с Анной, богатырь кивнул, как бы давая отмашку. И тотчас над крепостной стеной стала разрастаться пленочная крыша – первое благодеяние свежевыпеченного герцога, снизошедшего к своим подданным. Заодно с крышей белянка создала прозрачную стену, разгородившую возможных противников, – догадалась, молодец. Уж от стрел эта пленочка защитит.
   Громадные звери внизу принялись флегматично жевать, громадными пастями, точно ковшами, захватывая чуть ли не целые вязанки и с легкостью перемалывая в щепы. От такого зрелища публика и вовсе пришла в восторг. Помалу смелея, люди подходили к чудищам все ближе.
   – Лучше им держаться на дистанции, – предостерег Светлан городского главу. – Не то эти тупые твари примут горожан за еду.
   – Ты про скифов? – снова выступила Мишка.
   – Повторяешься, повторяешься, – заметил он с укоризной. – Лучше смени пластинку.
   – Тогда уж компакт-диск, – ухмыльнулась девочка. – Эх ты, реликт!
   Подойдя к краю башни, Жевье пронзительно свистнул в два пальца и махнул рукой, отгоняя зевак. Как ни странно, те притормозили – но задний ход не спешили давать.
   Тогда на зубец вскочил Павич и, вымахнув из-за спины лук, пустил тяжелую стрелу, вогнав ее в гранитный булыжник перед самым нахальным. Вот это ротозеев впечатлило, вынудив отступить на десяток шагов. Правда, ненадолго.
   Тогда в ход пошли сильные средства. Развернув дредноуты тылом к публике, россичи чем-то подергали на их головах, и из реактивных сопел вырвались мощные потоки, отгоняя толпу не хуже водяных струй, вошедших в обиход намного позже. Все ж любопытно: как устроены эти живые моторы? Похоже, тут не обошлось без магии.
   – Слушай, Жевье, а чем горожанам не угодил Орден? – снова заговорил Светлан. – С чего вы так на него озлились? Вы ж все равно в этих доктринах не сечете, а одного Господа не сможете отличить от… гм… такого же.
   – Не скажите, сир, – живо возразил глава. – Епископ-то не лезет в наши дела. Как говорится, богу – богову… И королю мы отстегиваем не скупясь, и прежний герцог свою долю получал сполна.
   – Львиную? – усмехнулся Светлан.
   Жевье тоже ухмыльнулся, уже определив границы вольности, которую потерпел бы от него новый властитель.
   – Со всем почтением к титулу, добрый господин, наш бывший сюзерен не особенно похож на царя зверей, – заметил он. – Но поскольку у него хватало забот в иных местах, в наши дела он не мешался… а вот новый Великий Магистр уже объявил, что принудит всех жить по божьим правилам. Но мы же не монахи, верно? Зачем нам такая благодать?
   – Не хотите, стало быть, из-под палки в рай? – хмыкнул богатырь.
   Продолжая обживать новое место, Анна изящными жестами и напевным шепотом сотворила по центру площадки небольшой оранжевый шар, лучащийся уютным теплом. Затем соорудила пару светильников, плавно кружащих над обогревателем. Надо признать, свои маленькие чудеса она умела эффектно обставить, впечатляя несведущих. Вообще, удобно иметь в штате личного волшебника… тем более такую милашку. Светлану-то лучше держаться в стороне от этих дел, дабы не заступить по нечаянности. А все накопленные чары будем сдавать в пользование белянке – уж она сможет ими распорядиться, не транжиря и не рискуя.
   Павич тоже подсуетился, сгоняв на судно за креслами, причем прихватил сразу шесть, не забыв и столик. Только расселись, как возник Ле Сан с груженым подносом – неприметный и обходительный, точно официант из элитного ресторана. Как видно, сияние магических ламп, странно похожее на электричество, оказалось для него вполне терпимым – в отличие от дневного света.
   – Давай-давай, не стесняйся, – подбодрил богатырь Анну. – Хватит зажимать себя – здесь-то не нарвешься на зависть.
   – Вы о ком, монсеньор? – спросила девушка, сделав удивленные глаза. – Кто мог мне завидовать?
   – Да ладно, не притворяйся, – сказал он. – Слава богу, графиня хотя бы внешностью удалась. Но вот что касаемо дара… Стать хорошим магом ей мешают детские травмы. Жизель лишь кажется, что они зажили. И потом, нашу смуглянку слишком притягивает власть – это сгубило многих творцов.
   – Еще вопрос, где тут причина, – высказалась Мишка. – Пока есть талант, к боссам не липнут.
   – Упрощаешь, – не согласился Светлан. – Возможно, это и правило – но с кучей исключений.
   – Ну и черт с ними, – буркнула она.
   Дождь то слабел, почти сходя на морось, то опять обретал силу, шурша в траве, колотя по шлемам и панцирям безмолвных монахов, ожидавших неясно чего. Вряд ли присутствие войска сильно украсило окрестный пейзаж, но, во всяком случае, сейчас он выглядел поживее. А глядеть из теплого места на мокнущих, озябших людей… м-да, в этом что-то есть.
   Обращаясь с чудом без всякого почтения, Павич соорудил вокруг обогревателя треножник из копий, а над самым жаром подвесил котелок с водой. Оказывается, и россичи уже питали пристрастие к горячим напиткам. Хотя в тамошние дубравы еще не завезли ни чай, ни тем более кофе.
   Поглядывая по сторонам, Светлан рассеянно крутил меж пальцами увесистый дротик, временами превращая его в шелестящий круг. Жевье смотрел на богатырскую забаву, приоткрыв рот, Павич посмеивался – больше с одобрением.
   – Чего ждем? – спросила Лора, похожая сейчас на прекрасную статую. Хотя на обычных людей эта красота нагоняла дрожь.
   – Иногда лучше не спешить, – откликнулся богатырь. – И тогда первый ход делает противник.
   – Да вон он уже, этот «ход», – показала Мишка. – Сюда скачет. Еще один перламутр!
   В самом деле, от застывших рядов, протянувшихся к горизонту, сюда размашистой рысью направлялся всадник – выряженный не столь франтовски, как д'Адуи, но тоже не без форса. Он даже походил на приора – такой же рослый, осанистый, с гордой посадкой головы и развернутыми плечами. Вот что до внутреннего подобия… Вряд ли, вряд ли. Слишком наш Анри обособлен. А этот – представитель. К тому ж рискует собой без колебаний и страха, хотя иной раз таких послов возвращают по частям.
   Даже без указки Жевье меченосца впустили в город, и через минуту он уже поднялся на вершину башни. Действительно, выглядел посланник нового магистра как родной брат д'Адуи, но обменялись они вовсе не братскими взглядами. От слов, правда, оба воздержались.
   Безошибочно нацелив взгляд на Светлана, парламентер слегка поклонился и произнес:
   – Меня послали говорить с тобой, чужеземец.
   Вежливо, но без всякого пиетета. И звучит впрямь бесстрашно.
   – А каких ты чинов, позволь узнать? – справился богатырь.
   Дескать, еще неизвестно, захочу ли с тобой объясняться.
   – Я лишь рупор Избранника Господа, – объявил гость.
   Впрочем, и «рупор» мог быть с прописной буквы – просто на это слово монах напирал меньше. Сокращенно, выходит, РИГ. Что ж, вполне сойдет за кликуху. Раз не соизволил назваться.
   – Не хочешь обсохнуть, рупор? – спросил Светлан. – А заодно испить горячего.
   – Благодарю, – сухо отказался РИГ. – Меня согревает вера.
   – Надо же, – подивился богатырь. – Полезная, оказывается, штука. А вот я больше полагаюсь на камин.
   – Наш магистр предлагает встречу, – сообщил монах без лишней дипломатии. – Место и условия назначай сам – Избранник заранее согласен.
   – С чего вдруг? – поинтересовался Светлан. – Он настолько мне доверяет?
   – Ему было послание от Господа нашего.
   – И что ж тот напел аббату?
   – Что ты не станешь вредить Избраннику, – невозмутимо ответил парламентер. – Что ты опасен лишь в бою и сражаешься без подлости.
   – М-да? Во всяком случае, ваш бог не глуп. В кого только он такой умник?
   Секунду подумав, богатырь сказал:
   – В городе я не смогу гарантировать Дори безопасность. Черт знает, кому здесь и что взбредет.
   – Господь не позволит причинить вред Избраннику.
   – Этого тоже опасаюсь: как бы ваш бог не превысил необходимую оборону. Ладно, – решил он. – Я сам к вам приду. На ваше доверие отвечу своим.
   – Мы тоже воюем без уловок, – сухо заверил посланник. – Господь возбраняет коварство – даже против врагов.
   – Как вам просто, – позавидовал Светлан. – Всё за вас решают. А шаг в сторону, стало быть… Что ж, передай Дори, что я скоро буду.
   – Мы скоро будем, – вдруг подала голос Инесса, строго посмотрев на меченосца. – Ты ведь знаешь меня.
   Дважды поклонившись – сперва святой, затем богатырю – парламентер повернулся к выходу.
   – Да, и прихвати вашего соглядатая, – вспомнил Светлан. – Нам от него только лишние хлопоты. А кадры – самое ценное, что у вас есть.
   – Все мы – лишь песчинки в мировой пустыне, – пожал плечами РИГ. – А наши жизни в руках Господа. Но если ты того желаешь…
   Он сделал знак связанному монаху и, не оглядываясь, направился к лестнице. Пленник вопросительно поглядел на богатыря – кажись, беднягу вполне устраивал его нынешний статус.
   – Давай-давай, – подстегнул Светлан. – Go! Если уж выбрал сторону, нечего метаться. И отлежаться на нейтральной полосе не выйдет.
   – Я бы тоже хотел присутствовать на встрече, – произнес д'Адуи, как только парламентер и соглядатай убрались. – Обещаю помалкивать.
   – И я пойду с тобой, – сейчас же вскинулась Мишка. – Такое знаменательное событие! Я не могу пропустить.
   Светлан поглядел на Лору, но та лишь усмехнулась краем рта.
   – Может, и всю армию заодно прихватить? – проворчал он. – Предполагалось, что мы будем говорить тет-а-тет.
   – Конечно, тет-а-тет, – подтвердила ведьма. – Но при публике. Как шахматисты.
   Вздохнув, богатырь пожал плечами.
   – Ты пока займись обороной, – попросил он Лору. – Говорят: хочешь мира… Тут ведь сплошные любители, а на одном энтузиазме не уедешь далеко.
   – Ты вправду рассчитываешь на мир? – поинтересовалась она.
   – А за каким бесом, по-твоему, я попрусь к магистру? Да еще в такой милой компании.
   – Из любопытства, – ответила дева.
   – Ну и это тоже, – признал Светлан. – Но тогда я не стал бы брать с собой женщин и… э-э…
   – Вот только скажи про детей! – пригрозила Мишка.
   – …тинэйджеров. Тебе ведь еще не исполнилось двадцать?
   Ведьма ухмыльнулась.
   – Ты что-то разглядел в парне, верно? – снова спросила Лора.
   – Ну, вообще-то… да, – подтвердил он. – Похоже, в наши построения придется вносить коррективы. То есть это виртуал, безусловно… но какой-то странный. У него четкие принципы, увязанные в цельную систему. И они настолько близки к воззрениям среднего нордийца, что эта лавина увлечет многих… хотя данный бог не порождение масс – явно. Он слишком… э-э… законченный, непротиворечивый. Продукт коллективного творчества таким просто не бывает, там обычно такой клубок!.. А здесь – ну прямо шедевр. Даже не знаю, возникало ли такое прежде. Может, и было – если вспомнить истоки некоторых мировых религий… чьи воды, увы, быстро замутились. И устроено-то как – залюбуешься. Наверху как бы аккумулируется мудрость, а затем сливается на головы верующих, озаряя светом божьей истины. Еще одна попытка выстроить государство на принципах утопии.
   Помолчав, богатырь прибавил:
   – Он не так плох, этот бог, а своим поднадзорным, видимо, не желает зла. Он даже готов вести их по проверенной тропе, обозначив ее флажками и оберегая от превратностей пути. Но… я его не люблю. А больше всего мне не нравится, что свои замечательные принципы новый Господь станет утверждать с помощью клинков… пусть и без коварства. Отсюда меченосцы начнут строить новую державу, захватывая провинцию за провинцией, – как когда-то распространялось мусульманство. Добро с кулаками – это мы уже проходили. А уж куда оно приводит…
   – Выходит, их нужно остановить, – заключила силачка.
   – Придержать – скажем так, – поправил Светлан. – Очень уж они резво рванули. За неимением морали сгодятся и принципы – только не надо их навязывать силой.
   – Слишком ты мягок, – проворчала она. – И слишком спешишь верить. Тебя не переделать, верно?
   Встречу с новым магистром, конечно, не стали откладывать. Выйдя из крепостных ворот, богатырь и его маленькая свита зашагали по дороге, мощенной гранитным булыжником, к лагерю меченосцев, видневшемуся в отдалении. На угрюмых всадников, мокнущих по обеим сторонам тракта, ходоки не обращали внимания, да и те будто не замечали странную компанию, выказывая удивительную дисциплину. По крайней мере у здешнего Господа хватало силы на ее поддержание. Кстати, чем дальше в рай, тем больше неразберихи: оказывается, Господь-то – не один. Пронумеровать их, что ли?
   Вскоре брусчатка кончилась, сменившись глинистым грунтом, размякшим из-за дождя. Дабы святая мать и юная ведьма не замарали босых ног, Светлан усадил обеих себе на плечи – места там хватило бы еще для двоих. Правда, эльфская броня жестка для таких нежных седалищ. Зато не холодит, будто и не металл вовсе.
   Лишь сейчас, придерживая наездниц за колени, он вдруг заметил, как схожи их ступни, – а ведь это из самых характерных деталей тела. Хотя предполагается, что дочь Инессы – Жанна… а вовсе не Мишка. Или когда чьи-то формы близки к совершенным, то и меж собой они разнятся мало? Да, но вот, скажем, у Анджеллы… или у Лоры… Разве у них ноги менее красивы? И однако ж отличий хватает.
   А как же возраст? Мишка-то лет на семь… э-э… юнее, чем должна бы быть. Хотя ребенок, надо признать, продвинутый – даже слишком. Но это ж еще усложняет вопрос! Иначе можно было б объяснить провалом во времени… простым, ага. На каждом шагу по паре.
   Кстати… и уши у них будто с одного эталона – тоже, между прочим, большая редкость. Или уже чудится?
   – Лошадью ходи, – скомандовала кроха. – В смысле: вперед, мой скакун!.. Ну не называть же тебя клячей?
   – Лучше б ты вообще помолчала, – без надежды пожелал он.
   – Ага, размечтался… Высоко сижу, далеко гляжу, – пропела Мишка, оседлав его шею.
   – Ты перепутала роли, – пробурчал Светлан. – Это должны говорить тебе, маленький медведь.
   – Ну да, – фыркнула она. – Еще не хватало, чтоб ты на мне катался!
   Инесса улыбнулась, явно не видя в ее шалостях скверного. Вот что замечательно в святых: не лезут с нотациями, – в отличие от… э-э… святош. Это в порядке самокритики, да?
   Вообще, с некоторой натяжкой они могли б сойти за семью. Правда, д'Адуи как-то не вписывается – разве в дальние родичи записать? Блудный племянник, ха! Или скорее уж приблудный.
   – А могу я спросить? – заговорила отшельница, дождавшись, когда ведьма притихнет. – Конечно, если тебя это не затруднит.
   Богатырь покачал головой: не утерпела-таки. Хоть и святая, а все же мать.
   – Спросить – почему нет? – откликнулся он. – И про Жанну мне есть чего рассказать. Но какой смысл? Пока-то ведь не доказано, что она – твоя дочь.
   – А что тут доказывать? – высказалась Мишка. – Была бы потребность… обоюдная. Когда теплей друг с другом – это и есть родство.
   – Чужую беду, ага, – проворчал Светлан. – А сама разве не скучаешь по мамке?
   – Ну-у, не знаю, – пожала она плечиками. – Сейчас-то уж… меньше. Меня ведь подобрали, обогрели… или наоборот?
   Ведьма хихикнула, внося диссонанс в трогательную сцену. Впрочем, она всегда их не выносила. Это с возрастом делаешься сентиментальным.
   – Потом, ладно? – сказал богатырь Инессе. – Вот разберемся с Дори и обговорим все в деталях. Если, конечно…
   – Что? – немедленно среагировала Мишка.
   – Если опять не влетим в неожиданность.
   – Детскую, что ли?
   – Лучше уж детскую, чем…
   Поглядев на приора, уже перешедшего на трусцу, лишь бы не отстать, Светлан предложил:
   – Держись за мои ножны. Извини, но сбавить темп не могу – время поджимает.
   – Благодарю, монсеньор, – выдохнул д'Адуи, сейчас же хватаясь за ножны, будто за стремя лошади.
   Подождав, пока парень освоится с буксировкой, богатырь еще прибавил шаг, теперь и впрямь не уступая в скорости коннику. И остаток пути они одолели в молчании – включая, как ни странно, и Мишку.
   На территорию лагеря гостей впустили без препятствий, сразу же направив в одну из палаток, немногим отличавшуюся от остальных. А в ней их уже поджидал Дори, вполне подходивший под описание приора: невысокий, щуплый, совсем не видный… то есть, если смотрел не богатырь. И то – лишь на первый взгляд. К тому ж, только для самых толстокожих. Потому что от аббата… пардон, уже от магистра… прямо-таки лучилась сила, проникая едва не в каждого, кто к нему приближался, а многих, наверно, и подминая. Или, во всяком случае, очаровывая. Обаятельный, гад… даже несмотря на свою должность.
   – Что значит харизма, причем концентрированная! – сказал Светлан девочке.
   – Еще покруче, чем серная кислота, – пробормотала она, ежась. – Силен, бр-р-родяга!
   Палатка оказалась скудна убранством, причем это не было позой – Дори впрямь не заботил комфорт… не говоря уже про роскошь. А власть он носил внутри себя, поэтому почтительности не ждал. Кого-то это напоминает, а? Хотя сила у нас разная.
   Поклонившись Инессе и спокойно кивнув приору, новый магистр указал на кресла, уже приготовленные против стула, на который опустился сам.
   – С тобой пока не знаком, – пояснил богатырю свою неучтивость. – Не в обиде, да?
   – Да чтоб я сдох, – ухмыльнулся тот.
   – Нам впрямь нужно узнать друг друга, – прибавил Дори. – Чтобы не ломать копья без смысла. И учти: через меня с тобой будет говорить Бог.
   Вглядевшись в него внимательней, Светлан откликнулся:
   – Знаешь, я даже готов в это поверить… хотя фраза пошлая. Одна просьба: называй его «Господом», а не «Богом», – во избежание путаницы. Или «Вседержителем» – этот термин я тоже оставляю вам. Но только не «Творцом», упаси… гм… бог.
   Ответим таким же пронизывающим взглядом, магистр кивнул, принимая поправку. Все ж приятно иметь дела с равным… ну, почти. А этот его Господь, пожалуй, стоит мессы.
   – Ты, верно, знаешь, что Господь бесплотен, – продолжил Дори. – И хотя он могущественен и способен на великие деяния, с людьми ему проще изъясняться, применяя человеческое тело. Так вышло, что своим рупором он избрал меня.
   – С рупором Избранника я уже говорил, – хмыкнул Светлан. – А ты, стало быть, рупор Господа. Осталось выяснить, чей рупор он.
   – Не думаю, что есть кто-то выше его, – ответил магистр серьезно. – Ибо тогда я бы знал об этом. Мой Господь честен со мной.
   – Но, может, он говорит не всю правду? – предположил гость. – Не пробовал его расспросить?
   Пожав плечами, Дори ответил:
   – Всё во власти Господа, а мы – лишь его слуги.
   Что-то похожее Светлан уже слышал… причем недавно. Впрочем, песня-то заезженная – и кто ее автор?
   – Все ж я путаюсь, – признался он. – Вокруг развелось столько божьих людей!.. И все вопят, что именно их Господь – истинный. Кому верить-то?
   Нахмурившись, магистр сказал – без гнева, но с металлом в голосе:
   – Римская церковь давно отошла от Господа. Она погрязла в пороках и роскоши. Уж мне ведомо, что творится даже в папских чертогах. А в большинстве монастырей и вовсе процветает разврат.
   – А ты, стало быть, им судья?
   – Не я – Господь.
   – А-а, так ты тогда карающий меч своего бога!.. Или, во всяком случае, его бич. Будешь устраивать массовые порки, вколачивая благочестие через задницы. Ну а тех, кого и этим не пронять…
   – Бичеупорных, – подсказала Мишка.
   – …предашь анафеме – через отсечение головы.
   – Не лги и не распутничай, – сказал Дори с нажимом. – Не роскошествуй и не заносись.
   – А как насчет «не убий»? – поинтересовался Светлан. – Или этот пункт вы принимаете с оговорками?
   – Мы тщимся следовать по пути, начертанному Господом, – заявил магистр. – Но на этой тропе столько завалов!.. Что ж поделать, приходится расчищать.
   – И чего ты хочешь: прикончить ноэльского эпископа, истребить его команду? Или надеешься обратить их в свою веру? Или, думаешь, как раз тут твой Господь и римский… э-э… Всевышний смогут сцепиться напрямую, дабы в честной схватке выяснить, кто в этом мире небесный царь. А когда победит молодой и ярый, прежняя паства всем стадом хлынет в лоно новой церкви.
   – Я знаю: это совсем не просто, – сказал Дори. – И потребует много усилий…
   – А лучший довод в религиозных диспутах – это дубина, да? Или, еще лучше, меч. А уж когда заговорят пушки… Да что тебе до старикана, коего почитает Рим? Пусть умирает себе по-тихому. Или твой Господь не настолько в себе уверен, чтобы терпеть рядом конкурента?
   – Но с чего ты решил, что тот умрет сам?
   – Да ведь такие боги старятся – ибо их лепили с людей. И с возрастом они не делаются лучше, помалу теряя пыл и мудрость, делаясь обидчивыми и сварливыми, как большинство стариков. И твоего Господа такая судьба тоже не минует. Вот тогда он вспомнит о терпимости… но получит ли ее? Когда сам зовешь к насилию… Кстати, ты не думал, за что христиане так невзлюбили иудеев?
   – Конечно же, я знаю…
   – Не за это, – отмахнулся Светлан. – Подумаешь, распяли одного бедолагу с суицидальными наклонностями!.. Нет, тут дело серьезней. Ведь, если исключить небольшие добавки, христиане пришли на готовое, попросту обобрав своих предтеч, – а какой грабитель способен возлюбить жертву? К тому же, пока иудейский бог жив, его римский и византийский двойники остаются лишь слепками с оригинала, банальными подделками.
   – Хочешь сказать, наш Господь тоже – слепок?
   – Я, может, и хотел, – ухмыльнулся богатырь. – Но сказал – ты. И разве они с Римлянином не похожи?
   – Прочие боги – ложные, – возразил магистр. – Они ведут вовсе не к благому.
   – Насчет «ведут» – это вопрос темный. А вот зовут, в общем-то, к одному. И чем докажешь, что твой Господь не такой же Сусанин?
   – Тому, кто знает, не нужны аргументы.
   – Религиозные догмы, ну ясно! Без веры-то вся постройка рухнет… Но если ты знаешь одно, а я – другое? И за каждым из нас – своя правда, свой бог. Как быть в этом случае? Натравим наших богов друг на друга или сперва выясним меж собой?
   – Богов не бывает много, – возразил Избранник. – Истинный бог – один.
   – И мне так кажется, – кивнул Светлан. – И почти всякому из тех, кого ты зовешь неверными. Но есть разница. Если ты и подобные тебе лучшей аргументацией считаете мечи и огонь, то мне начхать, в кого верите вы, – лишь бы к другим не вязались!..
   – Хорошо, – сказал Дори. – Но это – следствие. А в чем причина? Отчего ты ведешь себя не как мы?
   – Твой бог – снаружи, – пояснил Светлан. – Он приглядывает за вами, направляет, наказывает, иногда поощряет. А мой – внутри меня. В какой-то мере я сам – Бог.
   – Кощунство!
   – Да почему, родной? Просто иная концепция мироздания. И лично мне она нравится больше.
   – Но как можно терпеть зло, когда его видишь? Когда кто-то сбился с тропы, разве не следует вернуть несчастного на правильный путь? Ужели это не грех: оставить своих братьев блуждать во тьме?
   – Ты – лишь праведник, – молвил богатырь и подбородком указал на Инессу: – А вон она – святая. Чувствуешь разницу?
   Покачав головой, он добавил:
   – Нет, в город я вас не пущу. Не хватало, чтоб вы устроили там чистку – ради высоких идей и светлого будущего!