Каганов Леонид Александрович. Харизма

   — Слышал я такую формулировку, — морщусь я. — Это не Ник первый сказал… Не верю я в существование мудрецов. И не нравится мне эта формулировка. По капле воды можно сделать вывод только о существовании воды. Это уже немало, подавляющее большинство и этого не умеет.
   — Ты ничего не понимаешь.
   — Ну, как тебе сказать… Жаль, что я не умею рисовать на компьютере, не знаю, как “Фотошопом” пользоваться, и все такое. А то я бы нарисовал планету с такими океанами, о которых можно сделать вывод по одной капле воды…
   — Ты ничего не понимаешь. Есть такая вещь, как мудрость! Прозорливость! Логика!
   — Ну да, расскажи мне про логику… Логика такого мудреца хорошо работает только на воде. Когда в следующий раз этому мудрецу подсунут каплю пива, он мигом сделает привычный вывод о существовании планеты с океанами пива…
   Ариша помолчала. Я откашлялся и продолжил:
   — Вообще, возвращаясь к теме, человек не может заболеть компьютерным вирусом. Устройство совсем другое. Это очень просто, и я тебе сейчас докажу. Вот эта кастрюля, — я киваю на пустую кастрюлю, стоящую на плите, — вот эта кастрюля — она может заболеть человеческим гриппом — чихать, кашлять и сморкаться?
   — Неудачный пример, — говорит Ариша.
   — Почему? Очень даже удачный. Скажи, может?
   — Кастрюля здесь ни при чем.
   — Нет, ты скажи — да или нет?
   — Не знаю, — говорит Ариша.
   — Погоди! — говорю я, понимаю, что начал горячиться, но сделать уже ничего не могу. — Погоди! Я задал простой вопрос, может ли кастрюля заболеть гриппом! Можешь ты на него ответить “да” или “нет”?
   — Глупый вопрос, — говорит Ариша.
   — Ну так да или нет?!!
   — Какая разница?
   — Ну что тебе, трудно, что ли! — возмущаюсь я. — Ну ответь ты — да или нет? И я закончу мысль!!!
   — Чего ты ко мне пристал?
   — Ну скажи “нет”!!!
   — А если не скажу?
   — Я очень обижусь.
   — Ну, нет…
   — Вот! Нет! Кастрюля не может заболеть человеческим вирусом. Вот так же и человек не может заболеть вирусом компьютерным!
   — С тобой тяжело и неинтересно разговаривать, — говорит Ариша.
   — Ну извини.
   Некоторое время мы молчим.
   — Леша… — вдруг произносит Ариша и губу кусает. — Я с тобой о другом хотела поговорить. Не знаю, как начать, но… Вот мы тогда, помнишь, вчера вечером у Габлиэловича мы остались вдвоем… Так получилось, что у меня был очень опасный день…
   — А у тебя-то чего? — говорю. — Это ж из меня бесов выгоняли…
   — Нет… — кусает губу Ариша. — Я не про это… Совсем в другом смысле…
   — Это в каком же?
   — В смысле, когда мы… одни остались… В общем… если теперь вдруг окажется, что я… У меня… То есть у нас с тобой… Если вдруг окажется, что у нас с тобой…
   Так я и не понял, что она имела в виду, потому что в двери послышалось скрежетание ключа, и Ариша заметно расслабилась.
   — Никита пришел! — обрадовалась она.
   А мне почему-то захотелось куда-нибудь исчезнуть. Я моментально трансформировался в коврик на полу и заполз под стол. Глаза: я оставил, они моргали в дальнем углу коврика.
   — Алекс! — сказала Ариша звенящим шепотом, заглядывая под стол. — Алекс! Ты с ума сошел?! Прекрати немедленно!
   Я хотел ей ответить, что мне неудобно встречаться с Ником, что я не готов с ним сейчас общаться, но у меня не было рта. Я быстро вырастил рот поблизости от глаз, и у меня даже получилось пошевелить губами — правда, почему-то при этом весь коврик вокруг рта тоже изгибался, но говорить не получалось. Если я что-то понимаю в анатомии, для разговора нужна гортань и легкие. Ключ в замке все скрежетал.
   — Алекс! — зашипела Ариша. — Вернись обратно немедленно! Что за глупые шутки! Ты меня подставляешь! Как я буду Никите объяснять, почему на кухне валяется твоя одежда?
   Вот так. Про одежду я и забыл. Пришлось быстро прийти в свой нормальный вид. Мне даже удалось это сделать виртуозно — буквально втянувшись внутрь одежды. Правда, вышла заминка с джинсами — я заметил, что они оказались надеты задом наперед. Но я быстро перерастил ноги внутри штанин, это оказалось гораздо легче, чем переодевать джинсы. Вроде как бы скрутился вокруг позвоночника, и левая нога стала правой, и все остальное тоже стало где нужно. Очень удобно. Я решил, что теперь так и буду по утрам одеваться. Вообще я заметил, что чем дальше, тем легче мне удаются превращения.
   В коридоре тем временем появился Ник.
   — О, привет, Лекса! — сказал он, изогнув бровь. — Ну как ты?
   — Привет, Ник, — сказал я, встал из-за кухонного стола и вышел к нему. — Ты знаешь, все прояснилось! Оказывается, это не бесы и не дьявол в меня вселился!
   — А кто? — удивился Ник.
   — Вот об этом надо думать, — сказал я.
   — Давайте поедим и будем думать вместе, — сказала Ариша. — Никита, есть хочешь?
   — Лекса, а что это у тебя такое? — подозрительно спросил Ник.
   — Что? — дернулся я.
   — Ну-ка повернись спиной…
   Я повернулся, внутренне холодея.
   — У-У-У — сказал Ник.
   — О господи! — сказала Ариша.
   — Что там?! — закричал я, вытянул шею как можно длиннее, повернул голову на сто восемьдесят градусов и оглядел свою спину. На спине были пуговицы.
   — Ты что тут, одевался впопыхах? — спросил Ник. — Рубашка задом наперед, и кроссовки левая на правой…
   — Ой, — сказал я и почувствовал, что действительно ногам неудобно, воротник рубашки жмет горло, а вдоль позвоночника гуляет прохладный ветерок. — Это я так, демонстрировал…
   Я быстро обернул тело вокруг своей оси и перерастил руки ладонями в другую сторону.
   — Теперь нормально? — спросил я.
   — Теперь ширинка на заднице, — сказал Ник.
   — Тогда так…
   Я оперся рукой о край стола, втянул одну ногу внутрь туловища и повернул джинсы вокруг оставшейся ноги. Затем вырастил ногу в пустую штанину. Втянул оставшуюся и вырастил ее снова — уже как следует. Нашарил кроссовки и надел их.
   — Теперь порядок? — ухмыльнулся я.
   — Что-то как-то… — пробормотала Ариша.
   — Пошевели плечами, — сказал Ник. — Чувствуешь?
   Я пошевелил плечами. Вроде нормально.
   — Грудь колесом, — сказала Ариша.
   — Согнись, — сказал Ник. — Ну, в смысле — сгорбься…
   — Как? — растерялся я и пригнул подбородок к груди. — Так?
   — Сильнее, — сказал Ник.
   — Не могу! — Я вдруг почувствовал, что не могу сгорбиться.
   — У тебя позвоночник спереди, — охнула Ариша.
   — А руки и голова где надо.
   — О черт… — пробормотал я. — Сейчас… Как бы это лучше… Позвоночник убрать назад, руки развернуть, а внутренние органы…
   — Лекса, ты замучил всех! Хватит тут нам дурака валять. Цирк какой-то. Иди в комнату и просто переоденься.
   — И правда, — сказала Ариша. — А то еще пара оборотов — и узлом завяжешь себе все внутренности.
   Я кивнул и пошел в комнату, чувствуя, что меня немного пошатывает — идти было неудобно и непривычно, тело болталось, норовило согнуться назад и потерять равновесие.
   Я зашел в комнату, быстро растекся ковриком по полу и почувствовал себя легко и свободно. Затем снова поднялся человеком, вручную оделся и вернулся на кухню.
   Пока Ариша колдовала у плиты, я поделился с Ником своими мыслями по поводу бесов.
   — Да, — сказал Ник, помолчав. — На бесов действительно не похоже. И на болезнь не похоже.
   — Компьютерный вирус, — сказала Ариша. — Я думаю, он это в Интернете подхватил. Помнишь, Никита, ты рассказывал про вирусы-полиморфы…
   — Не… — поморщился Ник и потер ладонями лицо. — Бред… Бред-бред-бред… Лекса, ты вот чего скажи — а в детстве ты за собой ничего странного не замечал?
   — Да нет вроде…
   — И еще,… — Ник помолчал, подбирая слова. — Ты меня извини, конечно… Но… Ты уверен, что ты — это ты?
   — А кто же? — удивился я.
   — Не возражаешь, я тебе задам пару вопросов?
   — Давай.
   — Как назывался сервер, на который ты пытался залезть, когда мы с тобой познакомились?
   Я назвал.
   — Следующий вопрос — ты у меня просил дать тебе красивый емайл на неком сайте, я сказал, что он уже занят, и ты жутко обиделся. Что это был за емайл?
   Я назвал.
   — Хм… — сказал Ник. — Последний вопрос. Какой пароль у твоей личной странички www.rinet.ru/leksa?
   — Ага, щас, разбежался!!! — возмутился я. — Хитрый какой, да? Пароль тебе секретный скажи — так, между делом, да? Чтобы ты туда залез и там похозяйничал, да?
   — Да зачем мне туда лезть? — удивился Ник. — Чего я там не видел?
   — А кто тебя знает зачем? Зачем тебе мой пароль?
   — А что у тебя там такого тайного сокрыто, что ты мне не хочешь показывать?
   — Мало ли чего у меня там! Зачем тебе знать мой пароль?
   — Да мне на фиг не нужен твой пароль! Я хочу проверить, ты это передо мной или не ты! Может, это не ты, а инопланетянин в твоем облике?
   — А пароль зачем? Чего ты там хочешь залезть и поменять?
   — Дурак ты, — сказал Ник. — Как ты себе это представляешь? Все дела брошу, полезу на твою страничку заставку менять? Матерные слова на титульный лист вписывать? Я, да?
   — А зачем тебе тогда пароль?
   — Да я-то знаю твой пароль. Я же хочу проверить, знаешь ли его ты?
   — Ага, рассказывай. Знает он мой пароль!
   — Представь себе.
   — Откуда?
   — Ну, так получилось. По своим делам. К тебе это никак не относится, и внутри твоей странички я не копался, просто пароль знаю.
   — Такого не может быть! — заявил я.. — Хорошо, я тебе помогу. Первая буква “Д”.
   — Ничего подобного! — сказал я, вздрогнув.
   — Вторая буква “Я”… — Ник смотрел мне в глаза.
   — А вот и попал пальцем в небо! На понт берешь?!
   — Какой же ты еще ребенок, Лекса, — вздохнул Ник. — Какой же ты… дятел…
   — Сволочь! — обиделся я. — Сегодня же сменю пароль! И откуда? Как?!! Там же все защищено!!! Там же ниоткуда не подкопаешься!!!
   — Потом расскажу, если хочешь. Вернемся к вопросу. В конце три цифры. Назови их. Если ты — это ты…
   Я оглянулся на Аришу — не подслушивает ли? Ариша стояла у плиты и была занята шкворчащей сковородкой. Я показал Нику один палец, затем два, затем три.
   — Конспиратор… — вздохнул Ник. — Ну, вроде тест пройден.
   — Мойте руки, — сказала Ариша. — Еда готова. Алекс, это к тебе особенно относится, мой руки тщательно, сколько ты сегодня по полу валялся…
   — Значит, так! — сказал Ник, строго поднимая вилку. — Будем рассуждать логически. Дано: имеют место паранормальные явления организма.
   — Ну, не совсем, — поправила Ариша. — Никакие они не паранормальные, а вообще ни в какие ворота. Вот если бы он умел летать, предсказывать будущее или двигать предметы — тогда это называлось бы “паранормальные”…
   — A? — Ник повернулся ко мне.
   — Видимо, нет, — сказал я. — Впрочем, сейчас попробую. Видишь эту солонку?
   — Э! Э! Я лучше отойду. — Ник отложил вилку, встал, вытерев губы салфеткой, и отошел к холодильнику.
   Я сосредоточился на солонке и стал представлять, как она медленно-медленно едет по столу… Медленно… Едет… Едет… Я напрягся. Напрягся изо всех сил.
   — Ну? — спросила Ариша. — Ты весь красный уже!
   — Не получается, — сказал я.
   — Чудненько, — сказал Ник и вернулся за стол. — Значит, у нас имеют место только паранормальные явления внутри организма. Опыты показали, что это не бесы. Не дьявол. Не заболевание. Какие у нас есть гипотезы?
   — Компьютерный вирус, — сказала Ариша.
   — Не… — сказали мы с Ником одновременно.
   — Тогда не знаю.
   Все замолчали и некоторое время ели молча.
   — Ну, остается только одно, — сказал Ник. — Ты — мутант.
   — Ну, ясен болт, — сказал я. — Иначе не назовешь.
   — Надо бы тебе биохимию крови сдать… — задумчиво сказал Ник. — Надо бы мне поискать своих знакомых в солидных медицинских институтах…
   — А откуда вдруг мутация? — спросил я.
   — Причин может быть несколько, — сказал Ник. — Например, радиация. Или врожденное что-то. Или преступные эксперименты. Кто у тебя родители?
   — Мама бухгалтер. Отца нет.
   — О! — сказал Ник, и они с Аришей переглянулись.
   — Чего “о”? Ну, нет отца.
   — А поточнее?
   — Не знаю. — Я пожал плечами. — Мама никогда об этом не говорила. Я его никогда не видел.
   — Так, значит, он все-таки есть? И он живой человек?
   — Не знаю, живой он или уже нет. Я о нем вообще ничего не знаю. Говорю же — никогда не видел. Может быть, он погиб,
   — Умер или погиб? — быстро спросила Ариша.
   — Ну, может быть, умер. А может, жив.
   — Нет, ты сказал “погиб”! Почему ты “так сказал?
   — Да говорю же — ничего не знаю о нем!
   — Но ты же сказал не “умер”, а “погиб”! Я задумался.
   — Не знаю… Мне почему-то представлялось, что мой отец как бы скорее, наверно, военный…
   — О! — сказал Ник. — Военный!
   — Я не знаю. Мне так представлялось. Может, это мои фантазии?
   — А может, мама когда-то обмолвилась?
   Я снова задумался, а затем решительно отложил вилку:
   — Чего мы вообще гадаем? Где телефон?
   Мне вручили трубку, и я позвонил домой. Сначала долго никто не подходил, затем раздался сонный мамин голос.
   — Але, мам! — закричал я. — Слушай, вопрос!
   — Леша!!! — крикнула мама. — Леша!!! Где ты? Что с тобой случилось? Тебя уже столько дней нет дома! Мобильный не отвечает! Где ты?!!
   — Извини, — смутился я. — Мам, со мной все в порядке, я у друзей. У Ника. Мобильник, наверно, разрядился. Со мной все в порядке!
   — Леша! Когда ты вернешься домой? Я очень волнуюсь!
   — Да хоть завтра. Не волнуйся, действительно все в порядке.
   — Ты меня не обманываешь? — спросила мама недоверчиво.
   — Все хорошо! Я тебя разбудил?
   — А как ты думаешь, три часа ночи!
   — Извини, — смутился я.
   — Что-нибудь случилось?
   — Нет, я просто хотел уточнить одну деталь. Только один вопрос. Мам, ты извини, но…
   — Говори, говори!
   — Мам… Кто был мой отец?
   — И все?
   — Да, это очень, важно!
   — У тебя нет отца.
   — Но что это был за человек? Он был военный? Да? Военный?
   — Да, — сказала мама после долгой паузы. — Он был сволочь и обманщик.
   И повесила трубку. Я еще немного постоял с пиликающей трубкой в гробовой тишине.
   — Кхм… — деликатно покашлял Ник. — Ну что?
   — Полная неясность, — сказал я и протянул ему трубку. — Она не хочет об этом говорить. Но, похоже, военный.
   — Матвеев — это фамилия отца?
   — Нет. Это фамилия матери — это точно. Бабушка у меня тоже Матвеева… Да и какое вам всем дело до моей бабушки?!
   — Чего ты орешь?
   — Вообще к чему мы об этом говорим?
   — Есть у меня гипотеза… — сказал Ник задумчиво. — Знаешь, ты только не обижайся, но в советские времена существовали закрытые военные базы, где велись генетические эксперименты над людьми…
   — У тебя есть архивы какие-нибудь? Сведения?
   — Нет, — вздохнул Ник. — Это закрытые сведения. Если они и хранятся, то только в самих институтах.
   — А они до сих пор хранятся?
   — Не знаю.
   — А как это можно узнать? Где эти институты?
   — Насколько я слышал… — начал Ник задумчиво. — Их было два. Один где-то на Дальнем Востоке, а один недалеко от Москвы, в направлении Тулы.
   — Моя мама родом из Тулы! — воскликнул я. — Где этот институт? Найди мне его адрес!
   — Надо порыть… Надо вспомнить, где я видел данные… Есть один сервер в Интернете… — сказал Ник.
   Через полчаса передо мной лежал листок с картой района. Посреди лесного массива Ник поставил крестик.
   — Вообще это небольшая воинская часть, — говорил Ник. — Гарнизон человек на двести.
   — Фига себе небольшая!
   — Это очень небольшая. А там в глубине есть вторая территория, что-то вроде закрытого городка из трех зданий. Насколько я смог выяснить по своим каналам, если в стране еще остались военные эксперименты, то это только там…
   — Я поеду туда!
   — Тебя туда никто не пустит.
   — Посмотрим.
   — С тобой даже часовые разговаривать не захотят.
   — Мне надо туда поехать. Я должен выяснить, в чем дело.
   И вот, значит, иду я по лесу. Лес — мокрый, осенний. Ну, знаешь, что такое осенний лес, да? Разноцветный, тощий и прозрачный, как лысеющая голова. Пахнет солнцем и сыростью. Иду я по тропинкам, вроде направление верное выбрал. Не стал идти по шоссейке, решил зайти с тыла — сориентировался по станции, а оттуда напрямик километров пять. Думал, идти придется по лесу, а оказалось — там везде дорожки, а кое-где люди шастают. Кто-нибудь видел лес без дорожек и шастающих людей? Я не видел никогда. Может быть, очень глубоко в тайге остались еще такие леса, но между Москвой и Тулой — это фигушки. Плюсы в том, что дорожки есть, иду, гуляю. Планы строю. Честно говоря, пока совершенно не представляю, как я попаду в эту секретную зону и что я там буду делать. Как вариант — скинуть шмотки в укромном месте, переморфиться во что-нибудь неопределенное, полазить по этажам, попролезать в двери, попытаться залезть в хранилище каких-нибудь архивов — ну как я в той ментовке лазил. Но это вариант, прямо скажем не лучший. Хотя бы потому, что я очень сомневаюсь, что там лежат архивы и ждут посетителей — залезай, мол, читай. А как вариант человеческий — поговорить, представиться, пообщаться. В конце концов, если я жертва генетического эксперимента, должна же эта ученая сволота нести ответственность? Прорваться к главному, пригрозить оглаской, например. Есть наверняка и более удачные варианты, не знаю пока. Но знаю, что на месте разберусь и придумаю. Потому что мне все удается, что бы я ни начинал делать. Потому что чувствую, что смогу все.
   Что плохо в лесных дорожках — они ветвятся и кривятся. Шел бы я по лесу — я бы точно соблюдал направление строго перпендикулярно железной дороге. А тут дорожка лесная заворачивает правее, правее, ну не сходить же с нее, не ломиться же через кустарник? Иду. Теперь от нее ответвляется маленькая тропа — в нужную мне сторону. Сворачиваю. Тропа ветвится на две тропинки совсем уже крохотные, иду по более солидной, она огибает здоровенную лужу — и пропадает. Нормально, да? Собственно, я с самого начала собирался идти без тропинок напрямик, но разница в том, что теперь я совсем не знаю, куда идти. Пошел наугад, брожу, брожу… Уже час прошел. Решил обратно вернуться, к большим дорогам — и еще час бродил без толку. Вышел к какому-то деревянному штакетнику через лес. Явно не воинская часть, а что-то типа бывшего огорода. Чего делать? Достаю мобильник, звоню Нику:
   — Алло!!! Ник! Я не могу найти ничего по твоей карте!
   — Еще бы, ты ее у меня на столе забыл! — — Я ее запомнил. И специально оставил. Что я, кретин, шататься вокруг воинских частей со спутниковыми картами?
   — А чего тебе будет-то?
   — Ник! Возьми карту, скажи, чего там на карте вокруг?
   — А ты где?
   — Да здесь вот, в лесу!
   — Так. Сейчас возьму… Ага. Ты шел от железной дороги, перпендикулярно в лес и никуда не сворачивал?
   — Да, да!
   — Что ты видишь вокруг?
   — Деревья вижу, чего вижу!
   — А болото?
   — Нет тут никакого болота…
   — Ну, значит, просто не дошел. Пройди вперед и мне перезвони, о'кей?
   — Не могу я вперед, здесь забор.
   — Так это и есть воинская часть.
   — Нет! Тут забор из прутиков!
   — Хм… Из прутиков? Ну, здания какие-нибудь за ним есть?
   — Нет тут никаких зданий!
   — Даже над деревьями не видны? Бр-грл…
   — Чего???
   — Грл… Щд… Ыгрл…
   — Алло!!! Ник!!! Связь глючит!!!
   — Дрл… Чбр!!!… Кррр-р…
   — Мне тебя не слышно, Ник!!! Ты меня слышишь?
   — Орл!… Ш-ш-ш! Гдр!… Бр!
   — Я слышу! Слышу тебя!!!
   — Чего орешь?
   — О! Ник! Говори быстрее, в какую сторону мне теперь идти, а то у меня аккумулятор садится!
   — Ну… Ну вот смотри, давай так… Тебе надо найти, например, болото… Тут обозначено… Алло, ты меня вообще слушаешь?
   — Слушаю, говори!
   — Лекса! Куда пропал? Алло!
   — Алло!!! Алло!!! Я тебя прекрасно слышу! Ты меня слышишь? Алло!
   — Хватит молчать! Отключился, что ли? Чего хрюкаешь?
   — Алло! А так слышно? А так? А так?
   — Чего “так”? Лекса! Попробуй его как-нибудь обойти, говорю! Забор! Стань к нему лицом! Иди прямо к нему, к забору!
   — Да я перед ним стою уже пять минут!,
   — Отлично! Иди налево вдоль него!
   — С какой стороны?
   — Влево!!!
   — Влево нет забора. Он вправо и вперед.
   — Как это может быть? Повернись к нему лицом!
   — Ник, я говорю же — стою лицом к забору!
   — Лицом? А как же он тогда вправо и вперед?
   — Я на углу стою.
   — Ну иди тогда вправо!
   — Я оттуда и пришел.
   — Тьфу. Ну прямо иди! Чего мне голову морочишь?
   — Ну… иду… — Я шагаю вдоль забора, тут даже оказывается небольшая тропка. — А долго идти-то?
   — Откуда ж я знаю, где ты и куда идешь?
   — Ну, скажи хоть точное направление.
   — Да как я тебе скажу? — возмущается Ник. — Хотя… Придумал! Солнце видишь? Щгр!!! Лр!!!
   — Ник, ты опять пропал!!! Алло!
   — Солнце видишь?!! Меня слышишь?!! Алло!!! Крст!!! Рш-ш!!! Рп!!! Гр!!! Бр!!!…яснить по-человечески! Солнце!
   — Солнце… — Поднимаю голову вверх.
   — Ну же?
   — Солнце вижу. И зачем?
   — Иди строго по направлению к солнцу.
   — Вверх?
   — Дебил! Не вверх! А в сторону солнца!
   — Оно надо мной!
   — Ну да, да. Чуть-чуть склонилось к горизонту, градусов на тридцать…
   — Никуда не склонилось! Вертикально надо мной!
   — Совсем вертикально???
   — Абсолютно вертикально!
   — Господи!!! В каком же ты полушарии находишься? И в этот момент заборчик кончается, деревья расступаются, и я выхожу на шоссейку. Смотрю — вдалеке шоссейка заканчивается железными воротами с выцветшими малиновыми звездами.
   — Все, Ник, — говорю. — Нашел.
   Оказывается, я обошел по кругу и зашел все равно со стороны шоссе. А заборчик — просто чей-то огород был. Действительно, не будешь делать огород в глухом лесу?
   — Ну, удачи, — говорит Ник. — Если чего — звони, снова помогу.
   — Вот уж спасибо. — И отключаю мобильник.
   Пересекаю шоссейку и вхожу в кусты на противоположной стороне. Оглядываюсь. Ну, воинская часть. Чего дальше? Через забор? Забор высокий, бетонный, сверху — рогатки такие стоят разлапистые, знаешь, с колючей проволокой в три ряда. Может, она даже под током — кто ее знает? Убить, конечно, меня не убьет, но неприятно.
   И вот, значит, пока я думаю, чего делать, пока прикидываю, не пора ли перестроиться на инфракрасное зрение, ну и все такое, — тем временем раздается у ворот громкое жужжание. Я выглядываю осторожно из куста — так и есть, створка ворот едет в сторону. А за ней ленивый часовой с автоматом прогуливается и стоит на выезде легковушка блестящая — черная с мигалкой. Кто в ней сидит — я разглядеть не успел, спрятался за ветками. А легковушка как рявкнет мотором! Моторчик-то у нее, видно, дай боже какой… И с места рванула, мигом скорость набрала.
   Не знаю, почему я именно так поступил, но решение пришло само. В тот миг, когда легковушка, набирая скорость, проносилась мимо куста, я резко шагнул на дорогу.
   Больно не было, не успел ничего почувствовать — только хруст, кувыркание в воздухе, то ли надо мной, то ли подо мной мелькнула черная блестящая крыша машины, и вот я уже лежу на асфальте. А дальше организм сам сработал — если что и было переломанным, восстановилось. Глаза тихонько приоткрываю — стоит легковушка неподалеку. А из ворот выскакивают трое автоматчиков и бегут сюда.
   Я лежу, признаков жизни не подаю. Дверь машины открывается, выходит человек-шкаф. Причем шкаф — это еще мягко сказано. Может, штангист бывший? Я таких шкафов Даже по телевизору не видел. Подходит ко мне энергично, на поясе кобура расстегнута. Оглядывает внимательно лес, присаживается на корточки рядом и вдруг пальцем оттягивает мне веко. Приходится открыть глаза.
   — Товарищ генерал! Жив пока! — кричит шкаф, обернувшись.
   А тут уже подбегают автоматчики. Шкаф, не поворачиваясь, бросает им:
   — Носилки! Двое — прочесать лее и доложить!
   Автоматчики убегают. И тут из машины выходит этот дядька. Честно говоря, я думал, что там военный. А он одет в самый обычный костюм. Лет ему уже немало, роста невысокого, глаза внимательные. Подходит он и смотрит на меня задумчиво.
   — Крови нет, — говорит шкаф. — Странно.
   — Не трогай его, Зеф, — говорит дядька, голос у него такой необычный, с хрипотцой, но мягкий. — Там, может быть, и переломов куча и внутри все порвано.
   — Клянусь, товарищ генерал, он сам под колеса кинулся!
   Но дядька не отвечает, внимательно на меня смотрит. Присел вдруг рядом, положил два пальца на шею, нащупал пульс, оттянул веко, взял рукой за нижнюю челюсть, открыл рот, заглянул туда зачем-то, закрыл, похлопал рукой по груди, замер на секунду, глядя куда-то вбок, и затем произносит:
   — А вообще очень странное существо…
   Так прямо и сказал! Честное слово! Я прямо вздрогнул от неожиданности!
   — Эй!!! — говорит вдруг шкаф и хлопает меня по щекам. — Парень! Эй! Ты в сознании? Э!!! Очнись! Я закатываю глаза.
   — Отставить, Зеф, — рявкает дядька; — Тут врач нужен. Нам ехать надо. Куда эти бойцы подевались?
   Тут из леса выходят автоматчики.
   — Товарищ генерал, подозрительного не обнаружено! — рапортует один.
   — На носилки, — командует генерал. — И в медчасть. Вашу медчасть, не нашу. И задержите его до моего возвращения. Если вдруг понадобится серьезная помощь или операция — передайте моим врачам. Я позвоню Миняжеву, пусть распорядится.
   После этого дядька разворачивается и садится в машину. Шкаф садится за руль, и машина с ревом уносится — на такой же бешеной скорости.